Блуждая в этой тьме, Я жив, но одинок. Часть меня борется с этим, Но часть меня уже ушла.[When I’m gone — 3 Doors Down]
Как и многие другие, Дарси всегда избегала семейных встреч и воссоединений. Её родня была достаточно большой, и она была уверена, что не знала большинства из её членов. Например, у неё был двоюродный брат, с которым она так и не познакомилась, а его мать была знакома лишь по редким телефонным звонкам и одному единственному визиту, когда Дарси исполнилось шестнадцать лет. Каждый год она отправляла яблочный пирог на день рождения, что, возможно, было милым и трогательным жестом. Её отец всегда настаивал, чтобы Дарси непременно съела кусочек и сразу позвонила, чтобы поблагодарить женщину, независимо от того, сколько ей лет. Дарси не раз задумывалась, почему так. Насколько ей было известно, её отец не питал особой симпатии к сестре своей жены. Чёрт возьми, даже её мачеха не любила свою сводную сестру. Она почти никогда не упоминала её, а если всё-таки говорила, то использовала такие слова, как «тщеславная», «горькая», «высокомерная» и, что особенно странно, «могущественная».
Дарси сводила все это к простым семейным разногласиям. Она сама, например, не выносила своего младшего сводного брата. Уилбур был младше её на пять лет, но, увы, они просто не могли найти общего языка. Честно говоря, несмотря на теоретическую возможность любить его, он был, мягко говоря, свиньей. Милым, если он того захотел, но все равно — раздражающим, склонным доставать её. Мачеха в целом была нормальной, но с некоторыми проблемами и ужасным характером. Дарси так и не могла понять, что её отец нашёл в этой женщине, чтобы жениться на ней, когда ей было всего пять лет. Евгения не отличалась особой красотой, и, по сути, единственное, что связывало её с отцом, — это общая страсть к кулинарии. Ведь он был шеф-поваром. Но разве этого достаточно, чтобы стать супругом женщины с таким сложным и тяжёлым характером? Отец всегда утверждал, что единственная причина, по которой Дарси не любила Евгению, — это её вынужденная утрата котёнка, когда она переехала, поскольку Евгения ненавидела кошек. Стоило ли зацикливаться на этом, обижаться с детства? Почему бы и нет. Это также была ещё одна причина, почему Дарси не могла понять, зачем её отец вообще женился на этой женщине. Она не доверяла людям, которые не любили кошек. Её школьные друзья почти открыто намекали, что её отец — просто охотник за деньгами, ведь мачеха была невероятно богатой. Дарси не считала своего отца таким человеком, но, если честно, чтобы жить с этой женщиной, нужно было получать за это вознаграждение. Так что она решила не углубляться в эти размышления и просто воспринимать всё как обычные «семейные» проблемы.
Так всё и было, пока Дарси не получила тот странный звонок от своего двоюродного брата — ребёнка, с которым она никогда не встречалась. Он спросил, знакома ли она с кем-то по имени «Эмма». Дарси была уверена, что такого имени в её жизни не было. I_фри_dom-cy Она предположила, что мальчишка просто проявляет интерес к своей двоюродной сестре, с которой никогда не общался. Хотя, если быть точной, они были сводными родственниками, но Дарси никогда не придавала особого значения семейным иерархиям. Это было даже немного мило. Но всё же, странно. Впрочем, Дарси решила отнести это к типичным «семейным» штукам. Возможно, она бы и задумалась о визите, потому что разговор оказался удивительно приятным для общения с десятилетним ребёнком. Затем он предложил встретиться в Бостоне и помочь ему найти кого-то — что опять же было мило, но Дарси пришлось отказаться, ведь она только что вернулась с практики у Джейн и была поглощена окончанием учебы. Когда она позвонила своей тёте перед рейсом обратно в Нью-Мехико, та ответила, что сейчас не самый подходящий момент для визита. Ответ был доброжелательным, но в нём ощущалась какая-то отстранённость.
Прошел целый год с того момента, как Дарси вернулась домой из Англии на свой день рождения и снова получила свою традиционную порцию странного яблочного пирога. Она коротко побеседовала с тётей, как и всегда, поблагодарив её за пирог и открытку. В этот раз, Дарси спросила, не могла бы она поговорить с двоюродным братом. Он сначала показался немного задумчивым, но, как и в первый раз, мальчишка вскоре передал ей свою радость и заразил своим энтузиазмом. Как и тогда, он с увлечением рассказывал о каких-то необычных сказках. Было приятно осознавать, что дети всё ещё живо интересуются такими вещами. Уилбур, например, никогда не увлекался сказками. Разговор завершился тем, что Дарси оставила ему свой номер мобильного и пообещала, что они обязательно поговорят снова. И они действительно общались. Он иногда звонил ей перед сном, рассказывая о своих днях и делясь новыми историями.
Она винила в этом свои телефонные разговоры с ребёнком, когда ей вдруг начали сниться очень странные сны. Ей снилось, как она снова работает на кухне с отцом, только эта кухня была не их привычной. Там был её котёнок, и она снова была маленькой. Её родители ссорились, и она пряталась под кухонным столом, крепко прижимая котёнка к груди. Его собирались забрать и утопить, потому что он порой становился невидимым. Но она любила его. Когда никто не смотрел, она тайком выскальзывала из кухни с ним и убегала. Но её мать услышала и, в ярости, начала метать в неё тарелки, чашки и кастрюли.
Если бы это был лишь один такой сон, она, возможно, не обратила бы на него внимания. Но с каждым днем сны становились ярче и настойчивее, даже когда она летела обратно в Англию. Иногда она просыпалась ночью с испуганным вздохом, с именем на губах, которое ускользало от её памяти. Она часами могла стоять перед зеркалом, поглощённо пытаясь понять, что скрывают её сновидения. Даже Тор заметил, что она стала выглядеть нездорово. Дарси поймала себя на том, что развивает тревожные привычки сна, подобные тем, что были у Джейн — она старалась бодрствовать как можно дольше, словно пытаясь избежать этих снов. Снов о себе в возрасте тринадцати лет, но с совершенно другой прической и в странном платье. И там она встречала троих мальчиков. С ними она играла по всему сну, бегала, устраивала шалости, особенно направленные на свою мачеху. Один называл себя Хейха — у него были соломенные волосы, и он был вообще странным. Другой был темнокожим, с ярко-красными глазами, обожал чай и был самым умным, но и самым маленьким из них. Но третий был тем, на ком она задерживала взгляд. Дарси была уверена, что её сновидческая версия влюбилась в этого мечтательного юношу с неопрятными волосами и голубыми глазами. Она никогда не могла вспомнить его лицо, когда просыпалась — только глаза, иногда. А иногда и их не было. Дарси удивлялась, были ли это настоящие воспоминания, которые её сны продолжали перерабатывать, или почему всё это казалось настолько знакомым. Она не могла точно вспомнить всех мальчиков из своей школы, но вот эти красные глаза… Что с ней происходит? Чем бы это ни было, с каждым разом всё становилось всё более интенсивным. Чем чаще она видела эти сны, тем чаще просыпалась с головными болями, будто после тяжёлого похмелья. Она не понимала, что происходит.
И вот, во время одного из их телефонных разговоров, её маленький двоюродный брат был в полном отчаянии. Он плакал, рассказывая о её тётке — женщине, которая, как Дарси только что узнала, усыновила его, — и говорил, что она злая, а теперь он живет с дедушкой. Дарси, уже чувствуя себя беспомощной в Лондоне среди Джейн и Тора, и надеясь, что смена обстановки поможет ей избавиться от головных болей, спонтанно пообещала, что приедет к нему. Он не звучал уверенно, бормоча что-то о том, что «проклятие, наверное, не позволит этого» и «ты не совсем отсюда, ты не моя настоящая кузина». Но Дарси всегда чувствовала странное желание заботиться о людях, и потому не собиралась слушать эти странные оправдания. Она заявила, что уже забронировала билет на самолёт на следующую неделю и, если он сможет, пусть пришлёт ей скан карты самого быстрого маршрута от аэропорта в Портленде, штат Мэн, до таинственного города под названием «Сторибрук», который по какой-то неведомой причине Google Maps не хотел находить.
Несмотря на все его возражения — «что с ним случилось, а? Он что, так переживал, чтобы встретиться с ней?» — её двоюродный брат всё-таки прислал ей скан карты на её электронную почту, нарисованный красной ручной линией. Дарси уже заранее забронировала машину через сайт budget.com — серебристый Dodge Avenger. Всё было замечательно. Единственное, что омрачало её поездку, — это то, что в самолёте она уснула и увидела странный сон.
Сон был действительно… странным. Она видела мужчину, чье лицо было размыто, и он держал её в своих объятиях, кружил с ней в лесу. В какой-то момент она оказалась в белом платье, вместо привычного красного, и вокруг появились люди. Потом он поцеловал её, и часть её сущности просто знала, что это их свадьба. Он не прекращал кружить их, кружить и кружить, и лес исчез, люди исчезли, и они оказались в лабиринте. Потом они перенеслись в комнату с тысячью дверей, а за ними появились зеркала. Затем вновь появились люди, и он продолжал кружить, кружить, кружить…
Когда Дарси проснулась снова, головная боль была настолько сильной, что её настроение упало до минимума — она чувствовала себя как водитель, лишённый всякого энтузиазма. Но, по крайней мере, карта, присланная её двоюродным братом, действительно помогла. Ей пришлось несколько раз сделать неверные повороты, ведь Сторибрук почти не был указан на дорожных знаках, а местные жители, когда она спрашивала дорогу, выглядели озадаченными, как если бы не знали, где это место. Однако, когда она наконец добралась до города, оказалось, что это довольно милый и уютный уголок. По пути Дарси также позвонила тётке и поинтересовалась, не знает ли она, где можно остановиться, и не хочет ли она выпить кофе. Ведь тётя каждый год отправляла ей яблочный пирог, и было бы вежливо хотя бы сообщить, что она в городе, правда? Мачеха Генри отвечала… с некоторым напряжением. Она посоветовала позвонить, если Дарси не найдёт место для ночлега, также предупредив, что Сторибрук найти нелегко. Но она с радостью предложила ей приютить её, и это было приятно. Дарси не хотела бы навязываться дедушке своего двоюродного брата — старик, наверное, и так был загружен заботами о своём одиннадцатилетнем внуке. Так что, возможно, между её мачехой и Генри она могла бы сыграть роль миротворца. Она ведь хорошо ладила с собственной мачехой. В конце концов, она была мастером дипломатии. Чёрт возьми, она даже смогла договориться с богами Асгарда и пережила встречу с инопланетными эльфами и роботами. Разрешить семейные разногласия — это было ничто по сравнению с такими испытаниями.
***
Дарси припарковала свой Додж перед заведением, которое называлось «У бабушки». Генри сказал об этом месте: «Если она приедет…» — типа, серьёзно? Она же умеет читать карты, спасибо большое. Он будет там, с дедом, ждать её. Это, впрочем, было довольно мило — целый день ожидания. Дарси вышла из машины, стряхнула с одежды воображаемую пыль и почувствовала лёгкое волнение из-за предстоящего семейного воссоединения. Первого в её жизни, надеюсь, не обременённого неприятными сюрпризами. По пути в город она даже остановилась в лесу, чтобы переодеться прямо в машине, тщательно разгладив складки на одежде. Она выбрала своё любимое красное платье, чёрную кожаную куртку, самодельный чёрный шарф и любимые чёрные ботинки на шнурках. Она хотела произвести хорошее впечатление. Когда Дарси вошла в кафе, девушка за стойкой приветливо улыбнулась ей. В помещении было почти пусто, за одним столиком сидел симпатичный парень, который, судя по всему, оглядел её с головы до ног. Это было приятно — уверенность немного возросла. Она мысленно похвалила себя за удачный выбор одежды. И вот, внезапно, из-за стола появился ребёнок, сидящий спиной к ней. Дарси не сомневалась, что это был Генри. Подойдя к ним, она поставила рюкзак на пол, улыбнулась, и мальчик ответил ей улыбкой.
— Привет, кузина. Здорово встретить человека, который мне читал на ночь истории, — сказал Генри, вставая из-за стола и протягивая ей руку. Это было мило, как он пожал её руку. — Приятно познакомиться, Дарси. Это мой дедушка, Чарминг.
Дарси удивлённо посмотрела на мужчину, который вздохнул и потер лицо.
— Эм… что? Ты серьёзно, малыш?
Но с извиняющейся улыбкой «дедушка» протянул руку.
— Можешь звать меня Дэвид. И это долгая, запутанная история про… усыновление и… молодое родительство.
Дарси подняла большой палец и пробормотала: «Что угодно, что скажешь», в то время как её разум стремительно пытался разобраться. Мужчина выглядел максимум лет тридцати, а может, даже моложе. Если бы он стал отцом, скажем, лет в шестнадцать, то сейчас его ребёнку было бы около пятнадцати или шестнадцати лет. Это был бы весьма странный наследник, если бы подростковый родитель сам стал подростковым родителем (или родительницей), а затем отдал своего ребёнка на усыновление. Или же он мог бы жениться на женщине, гораздо старше себя, которая привела с собой детей и внуков. В любом случае… странно. Но она не собиралась устраивать расследование.
Она села за столик рядом с Генри, и когда милая официантка подошла с приветливой улыбкой, Дарси заказала кофе и пончик. Только после этого она заметила, что Генри снова смотрит на неё странным взглядом и прячет книгу под столом. А Дэвид, похоже, пытался, но не мог скрыть своего недовольства, всё время пристально смотря на кузена с каким-то зловещим выражением лица.
— Эм… окей, Генри, хочешь что-то спросить? Не стесняйся, спрашивай. Мы ведь только познакомились, это первый раз, я всё понимаю. Я вообще крутая, — сказала Дарси с улыбкой и подмигнула. Генри, хоть и улыбнулся, всё время продолжал посматривать на «дедушку».
— Знаешь, мне интересно. Ты почувствовала что-то странное, когда приехала в Сторибрук? Ну, когда пересекала границу города?
Дарси нахмурилась. Это что, он спрашивает, чувствовала ли она себя неловко, встречая его? Странный какой-то ребёнок. Она надеялась, что его тётя не такая же. В конце концов, он был усыновлён, правильно? Она пожала плечами.
— Эм, нет? Я немного переживала, что не смогу найти это место, после того как ты сказал, что это невозможно. Но если ты ориентируешься в Лондоне, то разобраться можно везде. Там всё на другой стороне, — она усмехнулась. — Но… мне нужно было бы? Чувствовать себя странно?
Генри нахмурился, и это было мило — как он серьёзно смотрел на неё.
— Не думаю. Проклятие изменилось, и, мне кажется, теперь оно всё больше связано с тем, что люди уехали. Возможно, из-за того, что ты так долго отсутствовала, всё это кажется тебе странным. Ты точно никогда не была здесь раньше?
Дарси рассмеялась.
— Ах да, проклятие, конечно! — она подмигнула Дэвиду. Если ребёнок живёт с ним, наверное, он хорошо знаком с увлечением Генри сказками. Дэвид улыбнулся в ответ, но его улыбка была усталой. Видимо, эта история о проклятии уже порядком его утомила.
— И да, конечно, я много где была. Бостон, Вашингтон, Нью-Йорк, Нью-Мексико, Лондон и недавно Портленд. Это мой рекорд, — добавила Дарси.
Она подняла глаза, когда официантка, с бейджиком «Руби», принесла ей кока-колу и пончик. Пончик был просто восхитительным, и на какое-то время Дарси даже не заметила, что Генри снова переглядывался с книгой, которую прятал под столом. Она проглотила кусочек и тут же наклонилась вперёд.
— Что это? Ты хочешь мне что-то показать?
Генри выглядел неуверенно.
— Может быть. Думаю, ты просто не помнишь, что была здесь. Мы могли бы спросить мою маму, но я не уверен, что доверяю ей в данный момент.
Дэвид вздохнул.
— Генри, мы об этом говорили раньше.