— Твоя мать, Евгения, была ведьмой. Говорили, что она и Реджина были сводными сестрами, но я не знаю, кто из них был незаконнорожденным. Евгения вышла замуж за старого, состоятельного мужа, который вскоре умер, оставив ее с титулом герцогини Хартвудшира. Не королева, но все же влиятельная фигура. Евгения была ленивой, капризной и нетерпеливой, так что вряд ли она бы когда-либо поднялась выше. Она, вероятно, мечтала об этом, но также страстно хотела любви. И она влюбилась в своего повара. В то время ходили слухи, что именно тогда Кора разорвала отношения с дочерью. Евгения родила дочь — тебя.
Дарси не смогла сдержаться. Была какая-то пугающая точность в его словах, он так ярко описал ее мачеху, герцогиню, что это задело её.
— А затем, через пять лет, она родила сына, Уилбура.
Черт, он знал имя ее брата. Она никогда не рассказывала о нем. Дарси, глядя на свой пустой стакан, подняла взгляд, пока он продолжал.
— После рождения второго ребенка в их браке начались проблемы. Евгения и ее повар часто ссорились, ведь она вновь увлеклась магией. Она стремилась стать сильнее, надеясь получить одобрение своей матери. Однажды она наложила заклятие на котят — все, кроме одного, погибли. А потом она наложила заклятие на своего сына, чтобы тот превращался в свинью, как только начинал плакать. Именно так её муж и узнал о колдовстве. Забавная история, правда?
Улыбка Джефферсона стала едва заметной усмешкой.
— И я знаю это, потому что мой отец был личным портным Евгении. Я нашел тебя с этим единственным живым котенком, спрятанным в нашей хижине на территории твоей семьи. Тебе было пять, а мне семь, и ты умоляла меня помочь защитить твоего «Чешира» от своей матери. У тебя была большая шишка на лбу, потому что она кидала в тебя тарелки, когда ты пыталась защитить этого маленького зверька, но ты не отпускала его.
Он наклонил голову, и по коже Дарси побежали мурашки. В голове эхом отозвалась ее мечта. Она увидела того маленького котенка, заметила, как он становится невидимым, и почувствовала, как тарелка ударила её по голове, когда она пыталась убежать. В ее памяти снова всплыла грустная улыбка на его губах.
— Думаю, я влюбился в тебя еще тогда, — сказал он, его голос был тихим и почти задумчивым. — Когда я пообещал помочь тебе, мы стали друзьями.
— Ты всегда возвращалась, крадучись, чтобы проверить свою верную маленькую кошечку. Ты была удивительной. Быстрая, умная, и всегда говорила, что думала, несмотря на то что другие думали о тебе. Но ты была очень сострадательной, и верной. Я познакомил тебя с моими друзьями, Хайгой и Морисом. Мы были друзьями с самого детства, но чем старше ты становилась, тем больше обязанностей на тебя сваливалось. Уроки, чтобы стать настоящей дамой, чтобы твоя мать могла выдать тебя замуж. Но ты все равно убегала, с Хайгой, Морисом и мной, время от времени. Мы баловались с нашей магией. Она была в моей семье, как, наверное, и в твоей. Мы прыгали по порталам. Хайга получил прозвище Безумный Заяц. Он был смелым, быстрым, и никто не мог его догнать, если он не хотел. Но иногда он рисковал слишком сильно, и был… ну, таким же безумным, как и я. А Морис был Мышью. Его отец был священником, а Морис был тем, кто знал всё, кто был лучшим из нас в том, чтобы прятаться и убегать. И я, я был Безумным Шляпником. Я был тем, кто мог открывать порталы.
Дарси закрыла глаза, пытаясь отогнать образы. Но они не исчезали. В её разуме всплывали картинки: бледный, худощавый, с дерзким взглядом и слегка безумной улыбкой на лице. Его волосы были как солома, а выражение лица часто украшала странная, почти игривая улыбка. И она увидела маленького Мориса, всегда скучающего от проделок Хайги. Он был тем, кто обычно их останавливал, говорил «хватит», спокойно пил чай и спал в самых неожиданных местах, потому что часто проводил всю ночь за чтением. Она так пугалась его красных глаз. И был он. Джефферсон. С его искренней, широкой улыбкой, шутками и проделками, с прекрасными глазами и дикими волосами. Он даровал ей свободу, и она была влюблена в него всю свою жизнь. Боже мой. Боже.
— Мы были гениальны. Не было ничего, чего бы мы не могли сделать, не было места, куда бы мы не смогли попасть, и ничего, что мы не могли бы украсть. И я был худшим из нас. Потому что я осмелился украсть тебя. — Дарси снова посмотрела на него, сражаясь с головной болью, чувствуя, как грудь сжимается, а лёгкие и сердце захватывает холодный железный хват. Она могла лишь молча смотреть на него.
— Если бы я был Безумным Шляпником тогда, это было только потому, что я был без ума от тебя. Я был всего лишь сыном портного, с небольшим количеством магии, не был достаточно хорош для твоей матери. Но это не остановило бы нас. Однажды ты просто пришла ко мне, смело заявила, что я нравлюсь тебе, и сказала, что собираешься украсть мой поцелуй. И ты сделала это. — Дарси снова встретилась с его взглядом, почувствовав, как её щеки заливает румянец.
Выражение на его лице было одновременно полным тоски и счастья. Святой Тор. Это действительно звучало как-то, что она могла сделать. Это было похоже на её первый поцелуй в старшей школе и на все те отношения, что были дальше.
— Твоя мать хотела выдать тебя замуж за кого-то из двора Красной Королевы, когда тебе было шестнадцать. Ты встала на дыбы, сказала, что не хочешь этого, что хочешь меня. Мы сбежали, оставив всё позади. Мы покинули Страну Чудес и отправились в Заколдованный Лес, считая, что она не последует за нами. Мы всегда были в бегах, но ты говорила, что тебе всё равно. Ты не нуждалась в роскоши, если рядом я и наши друзья. И всё было нормально, какое-то время. Всегда находился кто-то, кто помогал нам с порталами. Но потом ты забеременела. — Дарси моргнула. Что? У неё был ребёнок? С ним? Вау. Это было более шокирующе, чем всё остальное в рассказе. Но когда она посмотрела на его лицо, полное горькой радости, стало легче поверить. Она почти хотела протянуть руку к нему прямо сейчас.
— Это был величайший дар, самое удивительное, что могло случиться. Но мы не были богаты. Мы едва сводили концы с концами, и как нам было воспитывать ребёнка? Ты уже не могла идти с нами, это стало слишком рискованно, и я не хотел оставлять тебя. Поэтому я ушёл. Хайга и Морис продолжили без нас, но оставались на связи. Почти три года мы едва сводили концы с концами. Я продавал шляпы и одежду, которые сам мастерил, когда не ухаживал за Грейс. А ты работала где угодно — как учитель для детей или на любой другой работе, что удавалась найти. Ты всегда была такой оптимистичной, и я верил в нас, в нас двоих. Пока однажды я не пришёл домой и не увидел тебя плачущей с Грейс на руках. Ты была так расстроена, потому что твоя мать была там. Это разрывало мне сердце, потому что я не мог дать тебе и Грейс ту жизнь, которую вы заслуживали. Ту жизнь, которую я украл у тебя. А потом вернулся Хайга. Он был безумен. Совсем безумен. Он и Морис получили предложение украсть магический артефакт. Они не знали о защите, и Морис погиб. Хайга попросил меня помочь. Если бы мы справились, нам больше не пришлось бы волноваться о деньгах. Ты просила меня не делать этого, но как я мог отказаться? Это был наш лучший шанс. И ты настояла, чтобы пойти с нами. Ты хотела оставить Грейс с Хайго, а сама пойти со мной. И моей величайшей слабостью было то, что я не мог отказать тебе ни в чём. Ты была нашей опорой, ты всегда сохраняла спокойствие и придумывала планы. Как могло что-то пойти не так, если я был с тобой? — Он сам прервал своё объяснение горьким смехом. — Я был так неправ. Я потерял тебя на этом задании. Мы недооценили нашего врага, и когда он напал, мы не были готовы. Мы пытались убежать, но он преследовал нас, и на момент я ошибся, был слишком отвлечён. Я отпустил тебя, потерял, и он схватил тебя. Он сжёг тебя, не осталось даже твоего праха, только дым. Я никогда не забуду, как ты позвала меня, и выражение на твоем лице. И мне пришлось вернуться к Грейс без тебя. И всё. Вот наша история.
Тишина повисла в воздухе, и Дарси могла только молча смотреть на него. Её сердце билось так сильно, что казалось, оно вот-вот вырвется из груди. Звук её дыхания стал громким и чётким, а в ушах звенело, когда она услышала, как Дэвид вздохнул и произнес какие-то слова, но они как будто не доходили до неё. В её сознание снова всплыли образы из того странного сна. Звуки и картинки ворвались в её голову, как вспышки воспоминаний, не оставляя места для другого. Она чувствовала, как её Читай на Айфри дом су дыхание становится тяжёлым, как будто снова бежала, несмотря на то, что прижимала руки к ушам, пытаясь заглушить этот внутренний шум. Она увидела перед собой красный ковер, такой же, как в её воспоминаниях, и стены с знакомыми обоями. Но коридоры были бесконечными, и они продолжали бегать, и она была той, кто отпустил. Она посмотрела назад, оглянулась. И вот её ошибка. Глупость. Потому что она всегда хотела понять. В её сознание ворвался образ чудовища — Химера, горящая в огне, протягивающая к ней свои зелёные языки пламени. Она покачала головой, чувствуя, как её руки инстинктивно нашли виски, а пальцы начали массировать их, пытаясь избавиться от боли. Она закрыла глаза, отчаянно пытаясь вспомнить. — Нет. Нет, я… я не сгорела.
Когда она снова открыла глаза, её взгляд встретился с Джефферсоном. Его лицо на мгновение расплылось, как будто бы время замедлилось. Он смотрел на неё, его рот был чуть приоткрыт.
— Что? Что ты только что сказала? — спросил Дэвид.
Затем Генри добавил:
— Ты что-то помнишь, Дарси? — Он звучал так взволнованно, будто каждое слово было для него важным.
Но она могла только смотреть на него. Так знакомо. Боже, как это было знакомо. Одна часть её хотела поверить в сказанное, держась за каждое слово, как за спасительный якорь, а другая была охвачена страхом. Ей хотелось встать и убежать, вернуться в Лондон, сесть на первый же самолёт и больше не думать о Сторибруке.
— Я думаю, да, — почти прошептала она. Её голос звучал тихо, словно с трудом вырываясь из груди. Она чувствовала себя такой беспомощной. Как? Как она могла вспомнить что-то? И почему так мало? И почему именно сейчас, а не раньше?
Джефферсон едва не вскочил с места, подойдя к ней так же, как в «У бабушки». Но теперь его движения были менее решительными, возможно, даже колеблющимися. Он не дотянулся до её лица, а осторожно положил руки ей на плечи.
— Что… что ты помнишь? — его голос был полон нетерпеливого ожидания.
Она нахмурилась, пытаясь схватить ускользающее воспоминание, которое продолжало ускользать, чем сильнее она пыталась его удержать.
— Химера наказала меня. Это был не огонь… это была магия. Я была изменена. Я стала… пешкой. И я была на шахматной доске. И вокруг меня были другие. Долгое время. — Она немного покачала головой, затем прикрыла один виск ладонью, пытаясь взять себя в руки. — Черт возьми… Я не знаю. Это был… всего лишь сон. Я постоянно видела эти сны, и у меня была головная боль весь последний год. Всё было таким смутным, сюрреалистичным. У меня было столько всего… с Джейн, с Тором, с Темными Эльфами.
Она взглянула на него, на его голубые глаза, которые не давали ей покоя, и на ту безмерную надежду, что отразилась на его лице. Это чертовски поразило ее.
— Я видела тебя. Как я могла увидеть тебя в своих снах и не помнить об этом, Джефферсон?
Его рука скользнула с ее плеча на ее лицо, и он улыбнулся. Это была по-настоящему искренняя улыбка. Черт, ей было любопытно, как можно забыть такую улыбку.
— Это не важно. Ты здесь. Ты жива. Остальное вернется. Мы найдем способ вернуть твои воспоминания, дорогая.
Дарси не была так уверена. В ее голове было лишь несколько смутных картинок. Это было слишком мало. Она даже сомневалась, что это действительно воспоминания. Но она помнила. Это было странно.
— Да. Я бы очень хотела вернуть ту часть себя. Она кажется такой удивительной.
Его лицо осветилось, глаза стали такими большими и влажными. Он смотрел на нее, как на нечто невероятное, нечто, что он не видел уже долгое время. Он смотрел на нее так, как Тор смотрел на Джейн, и, откровенно говоря, Дарси никогда не видела, чтобы кто-то смотрел на нее таким образом. Это заставляло ее сердце трепетать, и она не смогла сдержать легкую улыбку.
— Знаешь, независимо от того, сказка это или нет, ты действительно сделала все это таким волшебным. Особенно мне понравилось, как мы влюбились и сбежали вместе. Думаю, мы должны повторить это когда-нибудь.
Джефферсон усмехнулся, и его смех был тёплым и глубоким.
— Как скажешь, дорогая.
Затем он наклонился и прижал свои губы к ее. Это было быстро, спонтанно, сладко — так же внезапно, как и началось. Когда он отстранился, Дарси ощутила легкое разочарование. Прежде чем успела подумать, она схватила фиолетовый шарф на его шее и потянула его к себе снова, прижав его губы в более страстный поцелуй.
Она знала, что у них есть зрители, и даже слышала недовольное «фу» от Генри, но ей было все равно. Впервые за долгое время ее головная боль как будто исчезла, и ей почти казалось, что она уже переживала этот момент. Все было так правильно, когда она приоткрыла губы, и он откликнулся. Их языки встретились, одна из его рук нашла затылок, и он наклонил голову, чтобы углубить поцелуй.
Когда они оторвались, чтобы вдохнуть, она не отпустила его шарф, только немного ослабила хватку. Другой рукой она нежно прижала его нос, уверенная, что когда-то уже делала это. Ошарашенное выражение на его лице подтвердило это, но было слишком много вопросов, чтобы думать о них сейчас. Она лишь улыбнулась.
— Не важно, как тебя зовут, Безумный Шляпник или нет, но ты определенно заслуживаешь репутации Безумного Поцелуиста.
Он прижался лбом к ее лбу с широкой, слегка кривой улыбкой.
— Мы еще поработаем над этим.
Когда она чуть повернула голову, чтобы взглянуть уголком глаза на Генри и Дэвида, ее поразило, что на диване никого нет — только старая книжка со сказками. Это было приятно и немного тронуло ее, такая джентльменская забота с их стороны, этих королевских родственников. Когда Джефферсон откинулся на спинку дивана, она отпустила его шарф и взяла книгу, положив ее себе на колени. Вернув взгляд в его голубые глаза, она заметила, что теперь это уже не причиняло боли, а просто вызывало легкую, почти глупую улыбку.
— Думаю, ты обещал чай, верно? А кто-то оставил мне домашку. Мне нужно наверстать упущенное. Можешь мне помочь?
Он нежно провел большим пальцем по ее щеке, прежде чем кивнуть и встать.
— Конечно, дорогая.
Дарси не вернулась к Реджине той ночью. Она провела весь вечер и всю ночь, погруженная в мир сказок, слушая их и рассказывая свои собственные истории между страницами, пока не взошло солнце. Она уснула на диване, голова покоилась у него на коленях, а его шляпа была прижата к ее груди.
***
Примечания:
1) Евгения означает «Родословная», а Уилбур — «Дикий кабан». Морис в действительности переводится как «тёмнокожий», но я выбрала его не случайно, ведь латинское слово для «мышь» — muris, что звучит похоже на это имя на французском.
Так что, если вам не удалось догадаться, мачеха Дарси — это Герцогиня из Алисы в стране чудес. Та самая, которая потеряла рассудок из-за перца и ударила своего ребёнка, который затем превратился в… свинью. Герцогиня также была без ума от своего повара — отца Дарси. Конечно, насколько нам известно, у Реджины нет сводной сестры. Но для женщины вроде Коры не так уж невозможно завести… любовника в Стране чудес? И, как мы знаем, Герцогиня превратила собственного ребёнка в свинью. Если это не магия, то что же это? И да, Льюис Кэрролл никогда не упоминает другого ребёнка, потому что, по сути, история Дарси произошла уже после написания Алисы в стране чудес.
2) Реджина печёт просто потрясающие яблочные пироги, и поэтому Дарси не жалуется, что ей приходится есть их снова и снова. Нужно отдать женщине должное.
Что касается вопроса, как они могут быть вне Сторибрука: моё объяснение таково: проклятие Реджины в значительной степени поддается её воле. Поскольку она каждый год отправляет Дарси и её семье небольшую часть Сторибрука (например, яблочный пирог, так как Реджина — истинная любительница яблок), они могут существовать вне города.
3) Я действительно проверила, какой автомобиль Дарси могла бы арендовать в аэропорту в Портленде, штат Мэн. На самом деле можно заранее заказать машину, например, среднеразмерный Dodge Avenger через сайт budget.com. Разве это не идеально для нее?
4) Химеры существуют в Однажды в сказке.
Мы никогда не видели их на экране, но в эпизоде «Леди озера» Белоснежка, Эмма и Ланселот ужинают, и на столе подают мясо химеры.