Часть 73

Утес Кастерли, 294 г. до н.э.
Дженна.
Она должна была признать, что наблюдать, как Джой пытается поговорить с Джоном о драконах, пока маленькая девочка следит за тем, чтобы никто ее не услышал, было забавно для нее. Наблюдать, как она шептала на ухо Джону, как он шептал ей на ухо, а затем оглядывалась вокруг, словно узнав еще одну великую тайну, заставляло ее смеяться не раз, Джона тоже. Что мальчику было нужно, таковы были его вина и гнев на себя за то, что чувствовали Маргери и Санса.
Она была рада, что он смог исправить это, по крайней мере, немного, хотя она знала, что он не успокоится, пока не будет отправлен ворон и новости не будут подтверждены более нормальными способами. Когда он рассказал ей и Гериону, что он сделал, она была ошеломлена, ей все еще было трудно понять, как можно контролировать животное таким образом, делать это с животным, находящимся так далеко, было страшно.
«Чего ты смеешься, сестра?» — спросил Герион, садясь рядом с ней.
«Эти двое, посмотрите на них?» — сказала она, когда Джой снова что-то нашептывали ей на ухо.
«Я тебе рассказывал, что она мне сказала?» — спросил он, улыбаясь.
«Нет.»
«Мы шли к ней на урок, только мы вдвоем, и она начала задавать мне вопросы, пытаясь выяснить, знаю ли я. Клянусь, Дженна, когда она играет в эту свою игру, я не знаю, как она ее выдерживает», — сказал он, и она рассмеялась, представив себе вопросы Джой. «Когда Балерион подбежал, она схватила кота и посмотрела на него, сказав: «Ты ведь дракон, не так ли?», а затем краем глаза посмотрела на меня».
«Маленькая шалунья».
«Да, я должен был сказать ей, что я знаю, что ты, Джейме и Тирион знали, как и Лорас, и Креган, и Лиарра, и стража Джона».
«Он ей не сказал?» — удивилась она.
«Я думаю, он был настолько рад, что она приняла это, что не стал этого делать».
«Она знает Бриенну и нового мальчика, как его зовут?»
«Атлас».
«Да, он, она знает, что они не знают?»
«Да», — сказал он, и они оба посмотрели на нее и Джона, когда он начал щекотать ее, смех Джой разнесся по комнате.
Они почти закончили разговение, когда появился Хайме, неся в руках свиток.
«Корабль заметили неподалеку, это дом Тириона», — сказал он, и она вздохнула.
«Сначала нам нужно, чтобы он отдохнул и успокоился, Джейме, скажи Джону», — сказала она, и он кивнул.
Она сосредоточилась на том, о чем им нужно поговорить с Тирионом, убедившись, что Джой пошла на свой урок, а Бриенна, Сатин и Креган пошли на свои, Джон и Лорас присоединятся к Джейме на день и отправятся в Ланниспорт, чтобы поприветствовать Тириона дома. Как только она оставила Джой с Лиаррой, она пошла в свой солярий и начала читать свои письма, некоторые из них отвечали на ее просьбу о приеме, чтение которых она пока отложила.
Тион будет воспитываться у лорда Бракса, и поэтому она отправила письма, чтобы найти нескольких мальчиков, которых можно будет воспитывать здесь у Уолдера, одного из Речных земель, Блэквуда, молодого парня из Дома Пэйнов и парня из Дома Райккер вместе с ее племянником Тиреком, на что она согласилась. Воспитание Джой было сложнее, так как казалось, что даже то, что Джой стала будущей леди Кастамере, было недостаточно для некоторых, чтобы забыть о ее рождении.
Она получила несколько извинений от дома, и это ее бесконечно раздражало, как они смеют смотреть свысока на ее племянницу. Она, однако, получила несколько ответов, которым была рада, некоторые из которых она была более чем счастлива принять. Один от дома Бракенов и один от дома Эммонов. Вопреки себе она попросила и уговорила Уолду приехать и пожить у нее, девочка все-таки была родственницей, и Белая Уолда, как они ее называли, заслуживала гораздо лучшего, чем расти в Близнецах.
Остальные, однако, извинились, большинство заявили о других раскладах, и Дженна была этим совсем не рада, но время все же было, и поэтому она написала письмо Оленне, ища кого-то из Предела. Она как раз заканчивала, когда прибыл Герион, и была раздражена, обнаружив, что она почти не потратила времени на работу, ради которой она приехала.
«Здесь не спрячешься, понимаешь?»
«Кто не может?» — сказала она, и он усмехнулся.
«Мы должны быть рядом с ним, я понимаю это желание, я тоже его чувствую, часть меня просто хочет поехать в Кастамере и спрятаться там, просто предоставив другим разбираться с этим. Но мы не можем, мы уже сделали это с Джоном, и только он понял, что мы причиним мальчику гораздо больший вред, чем едва не сделали, мы не можем сделать этого с Тирионом».
«Я знаю, я боюсь, Герион, боги, помогите мне, я боюсь. Я боюсь увидеть его и сломаться, я боюсь, как он отреагирует, я боюсь, что это будет значить для всех нас», — сказала она, и ее брат встал и обошел ее стол, опустился на колени и взял ее на руки.
«Помнишь ту ночь, когда мы напугали Кевана?» — сказал он, и она покачала головой. «Ты, я, Тайгетт, мы все пробрались в его комнату в темноте, ты не помнишь?»
«Нет.»
«Тигетт достал ключ и спрятал его, чтобы не запереть дверь. Помнишь, как он беспокоился по ночам из-за привидений и как отец разрешал ему запирать дверь?» — сказал он, и она кивнула, слегка улыбнувшись.
«Да».
«Итак, мы пробрались внутрь, было темно и ветрено, в одну из тех ночей, когда Рок был громче обычного. Мы нашли его, прячущегося под одеялом, поэтому мы с Тайгеттом схватили его за ноги, а ты, ты», — сказал он, смеясь.
«Я прыгнула к нему на кровать и все время громко кричала», — сказала она, тоже смеясь.
«Да, это было страшно, Дженна, это, это ничего», — сказал он, и она посмотрела на него, кивнула и поцеловала его в щеку, прежде чем увидеть, как он встает.
«Увидимся позже?» — спросил он, и она снова кивнула.
Он был прав, им нужно было быть рядом с ним, отложить в сторону то, что они могли чувствовать, дело было не в их обиде, боли, гневе, а в Тирионе. Ему нужно было знать, что он ее племянник, брат Джейме, ему нужно было знать, что его семья любит его, сейчас и всегда.
Ланниспорт 294 АС.
Оберин.
Увидев, что доки появились в поле зрения, он поискал и был рад увидеть белого волка и своего племянника, стоящих рядом с ним, счастлив видеть его в целости и сохранности. Даже после того, как Арианна показала ему оба свитка с вороном, даже после того, как Эллария сказала ему, что если бы это было неправдой, то Сарелла послала бы ему весточку, он все еще беспокоился. Увидев Джона, стоящего там, он теперь действительно начал думать о причинах этого фарса, о том, почему Джон почувствовал необходимость сделать это.
Наблюдая, как Тирион приветствует своего брата, он улыбнулся, как он сделал, когда Джон приветствовал его, а затем мгновение спустя, когда Тирион взвизгнул и попытался прогнать белого волка. Хотя на этот раз Призрак не «Пытался снять с меня штаны», как Тирион сказал ему, что волк обычно это делает, вместо этого волк облизывал его лицо и заставлял Тириона хихикать. Джон первым поприветствовал Элларию, и он был рад видеть, как легко он это сделал, он надеялся, что когда он станет королем, он проигнорирует протокол, как он сделал это сейчас, глядя, как Джон приветствует Элларию теплыми объятиями.
«Рад тебя видеть, Джон», — сказал Оберин, поскольку слишком много людей наблюдали за ним, чтобы называть его племянником.
«Ты — принцу Оберину», — сказал Джон и кивнул, давая понять, что они поговорят через минуту.
Когда они сели в карету, он был рад, что они отправятся в Кастерли-Рок, а не в здание, в котором они остановились ранее, чувствуя потребность быть ближе к Джону и Сарелле. Он был еще счастливее, когда Джон присоединился к нему, Элларии и Тириону в карете, Призрак следовал за Артуром и Джорсом, когда они уводили лошадь Джона.
«Что случилось, Джон?» — спросил он, как только они покинули Ланниспорт.
«Во-первых, я хочу, чтобы ты знал, что я всегда был в безопасности, все, что мы знали о покушении, они даже наняли одного из людей Ричарда, чтобы выполнить эту работу», — сказал Джон с мягкой улыбкой, которая оказалась не такой уж обнадеживающей, как думал мальчик.
«Кто?» — спросил он, и Тирион с Элларией смотрели на него с таким же нетерпением, как и он.
«Кейтлин Талли, Эдмар Талли и Петир Бейлиш», — сказал Джон, и Эллария ахнула при упоминании тети Джона.
«Твоя тетя принимала в этом участие?» — спросила Эллария, и в ее голосе все еще отчетливо слышалось потрясение.
«Я считаю, что она сыграла ключевую роль», — сказал Джон.
Затем он рассказал им о том, как Ричард по совету Оленны расследовал дело Талли, выяснив, что за атакой в ​​Речных землях стоит Эдмур, о том, как он затем последовал за Кейтилин в Королевскую Гавань, а затем Джон рассказал им о найме Бронна. Пока он говорил, Оберин был удивлен и тем, как спокойно он это делал, и тем, как часто он то бросал взгляд, то отводил его от Тириона.
«Какие шаги ты предпринял против них?» — спросил Тирион, и Джон посмотрел на него, затем отвернулся и снова посмотрел на него, заставив Оберина задуматься, не ошибался ли он и не был ли его племянник совсем неспокойным.
«Ни одного», — ответил он, и Эллария опередила его, встав со своего места и сев рядом с Джоном, обняв его и крепко прижав к себе; он не мог разобрать, что она прошептала ему на ухо, но он видел, как Джон пару раз кивнул, пока она это делала.
«Джон, нам нужно действовать, ты знаешь это?» — спросил Тирион, и Джон убрал голову с плеча Элларии.
«Мы можем поговорить об этом позже, расскажи мне об Эссосе».
Он начал рассказывать ему об Иллирио, о Визерисе и слухах о Дейенерис, он собирался рассказать ему больше, но они прибыли в Утес Кастерли, и поэтому они вышли из кареты, и Джон пошел, чтобы показать им их комнаты. Когда они вышли из лифта, он увидел семью Тириона, ожидавшую его, его тетю, дядю и кузенов, он ухмыльнулся, увидев, как Тирион настороженно посмотрел на Балериона, когда тот поприветствовал их.
«Отец», — услышал он голос Сареллы и посмотрел туда, где, как он знал, находилась комната Джона.
«Дочь, ты хорошо выглядишь, ты счастлива?» — спросил он, и она кивнула, прежде чем обнять его, а затем Элларию.
Джон кивнул Тириону, Джейме и остальным, прежде чем пойти с Элларией, Сареллой и собой в свою комнату, попросив их зайти внутрь на мгновение; белый волк охранял дверь вместе с Артуром и Джорсом.
«Ваши собственные комнаты находятся в гостевом крыле или вы предпочитаете остановиться в хранилищах вместе с нами?» — спросил Джон, оглядываясь вокруг и удивляясь, что Рейникса и Лигарона не видно.
«Хранилища?»
«Драконы слишком большие, дядя, им нужно место, Рейникс, Лигарон, им там гораздо лучше, поэтому мы спустились вместе с ними», — сказал Джон и повернулся к Элларии, которая кивнула.
«Покажите нам эти хранилища».
Они спустились на лифте, и когда Джон и Сарелла провели их через Хранилища, он был удивлен, увидев, насколько это место изменилось. Оно было ярче, чище, комнаты, в которые они их привели, были идеальными. Затем Джон привел их в свою комнату, где Рейникс радостно защебетал, увидев его, и они оба с Элларией пошли к ней, пока Джон разговаривал с Лигароном.
«Скоро, сынок», — услышал он голос Джона.
После того, как Джон вновь познакомился со своей дочерью и племянницей, он попросил его прогуляться с ним до пляжа, поэтому, оставив Элларию с Сареллой догонять их, он последовал за ним, наслаждаясь прогулкой и сразу же понимая преимущества жизни здесь, как для драконов, так и для Джона.
«Я знаю, у тебя есть вопросы, дядя, я тоже чувствовал тот гнев, который ты испытываешь, он помог мне успокоиться», — сказал Джон с улыбкой, пока Призрак бежал по песку впереди них.
«Как?»
«Я дракон и волк, а волки выслеживают свою добычу, дядя, выжидают и нападают, когда наступает подходящее время».
«Как гадюка в песке», — сказал он с улыбкой, и Джон кивнул.
«Эдмар Талли — дурак, его люди не последуют за ним, и поэтому Роберт не может рассчитывать на их поддержку, Бейлиш, мы все знаем о Бейлише. Ричард сказал мне, что он отец ребенка Джона Аррена, что он спит с Лизой Талли уже много лет, и что она не та Талли, с которой он действительно хочет спать», — сказал Джон и удивленно посмотрел на него.
«Разве не было какой-нибудь истории о нем и вашем дяде?»
«Дядя Брэндон чуть не убил его, хотя мне и не понятно, почему он так переживал», — сказал Джон и вопросительно посмотрел на него.
«Я не понимаю?»
«Мой дядя был влюблен в Эшару, они поженились, зачем ему сражаться с Бейлишем из-за Кейтилин Талли?» — спросил Джон, явно сбитый с толку.
«Для обоих мужчин эта драка могла иметь разное значение. Возможно, для Мизинца это было связано с Кейтилин, а для Брандона это могло быть просто раздражение, злость из-за того, что его вызвали на бой. У твоего дяди был вспыльчивый характер, не так ли?»
«Это его убило», — тихо сказал Джон и, поймав на себе обеспокоенный взгляд, почувствовал, как у него в горле застрял комок от беспокойства племянника.
«Я научился контролировать свой характер, кто-то показал мне, ради чего мне нужно жить», — сказал он, и Джон улыбнулся. «Так ты планируешь подождать?» — спросил он.
«Вы видите, как Роберт отказывается от престола, дядя? Видите ли вы способ, которым это можно сделать без войны?»
«Нет, война неизбежна», — сказал он.
«Тогда не следует ли нам использовать все имеющиеся у нас инструменты, чтобы посеять раздор среди наших врагов, заставить их сражаться друг с другом, даже когда они сражаются с нами?»
Он посмотрел на мальчика, своего племянника, сына своей сестры по выбору, крови моей крови, как она его называла, и теперь он увидел это еще яснее: огонь и лед могут течь по венам Джона, но в них был и песок, в нем был Мартелл, это было ясно.
«Ты слишком умен для своего возраста, племянник», — сказал он со смехом.
«У меня были хорошие учителя», — сказал он, и они обернулись, когда Призрак выбежал на пляж, неся во рту рыбу.
«Жаль, что это не форель», — сказал Оберин, и Джон рассмеялся вместе с ним.
Они направились обратно в хранилища, и он рассказал ему еще больше об Иллирио и его дяде. По мере того, как Джон говорил, он злился все больше, особенно когда заговорил о том, что магистр послал людей за Дейенерис.
«Что он задумал, дядя?»
«Я не знаю, Дейенерис, ты послала к ней Пса?»
«Я это сделал, я видел в видении, как он ее защищал».
«Он так и делает, никто к ней не приблизился, а что касается Визериса, я не знаю».
«Насколько хорошо он защищен, сможем ли мы добраться до него?» — спросил Джон.
«С планированием — да, но на его землях мы в невыгодном положении. Я также думаю, что он выселит твоего дядю из особняка, но мы могли бы попробовать».
«Посмотрю, смогу ли я чему-нибудь научиться, посмотрю, смогут ли мне помочь стеклянные свечи».
«Ты можешь ими управлять?» — спросил он с нетерпением.
«Я могу видеть часть того, что происходит или происходит сейчас. Мне сложно сосредоточиться, но я могу, если я действительно хочу что-то увидеть, я могу это увидеть, я думаю».
«Мы нашли мейстера, Лоамара, может быть, он знает больше, или, может быть, пришло время нам поговорить с магом?»
«Я поговорю с Лоамарой, что ты о нем думаешь, дядя?»
«Я верю в его преданность, племянник».
«Дядя, мне нужно, чтобы ты сделал кое-что для меня, Тирион, мне нужно, чтобы ты был рядом с ним, ты можешь это сделать?» — спросил Джон, останавливая его, когда они подошли к дверям хранилища.
«Тирион — мой друг, и Эллария, и я его любим, он будет в нас нуждаться?» — спросил он, и Джон кивнул: «Тогда мы будем здесь для него».
Винтерфелл, 294 год после З.Э.
Черная рыба.
Поев, приняв ванну и понаблюдав за тем, как его внучатая племянница и племянник на удивление хорошо стреляют из лука, особенно Арья, он лишь кратко поговорил с Эддардом, прежде чем его вызвали по делам лорда. Поэтому он обнаружил себя идущим по землям Винтерфелла и все больше и больше впечатляющимся им по мере того, как он это делал. В отличие от Риверрана, Красного замка, Хайгардена или любой из южных крепостей, эта была ему гораздо больше по душе.
Винтерфелл был построен для практичности, а не для показухи, для защиты, а не для роскоши, для наблюдения за тем, как стражники занимаются своими делами, как охраняются каждые ворота, как проходят тренировочные учения, все это заставляло его чувствовать себя как дома. Так и должно было управляться сооружение, быть готовым к худшему, всегда, даже если оно никогда не случится.
«Сир Бринден, интересно, вы готовы к спаррингу?» — спросил сир Родрик с густыми усами и кивнул.
«Да, это звучит как великолепная идея».
В конце концов, он спарринговал с сэром Родриком и его племянником Джори, с Элином, Харвином и Томардом, он победил их всех, сэр Родрик дал ему честный шанс, а Джори был ближе всего к победе. Он хихикал над хлопками, которые раздались после последних нескольких спаррингов, видя, как Арья и Бран наблюдают, его внучатая племянница, наблюдая, как она старалась наилучшим образом изобразить его стиль боя.
Женщина, которая схватила детей и увела их, была новой гувернанткой, леди Сервин, и будь это кто-то другой, кроме Эддарда Старка, он бы подумал, что странно, что эта женщина — она, а Кэт — нет. Он сомневался, что происходит что-то неладное, и даже тихий голосок в его голове, говоривший, что он когда-то был отцом бастарда, был проигнорирован.
Война есть война, люди делают то, чего не делают в мирное время, и Бринден не мог видеть, как Нед снова оскверняет свои клятвы. Он был очень доволен собой и с нетерпением ждал возможности поесть и выпить с этими людьми позже, когда он подслушал разговор двух охранников.
«Я же говорю, это чертовы южане», — сказал старший охранник.
«Каждый день с тобой южане», — со смехом сказал молодой охранник.
«Да, и каждый день я оказываюсь прав, они ненавидят нас, они смотрят на нас свысока и не хотят видеть Север сильным, вот почему они пытались убить парня».
«Ты думаешь, юг хочет убить Джона Сноу, чтобы мы оставались слабыми?» — спросил молодой стражник, уже не смеясь, и Бринден прислушался внимательнее.
«Да, его пытались убить в Речных землях, а теперь и на Западе».
«Запад не хотел бы его смерти», — пренебрежительно сказал молодой охранник.
«Разве я сказал гребаный Запад, прочисти уши, тупица? Юг, это юг желает ему смерти, а не Запад и уж тем более не Север, этот парень самый настоящий северянин, какого я когда-либо видел».
«Белый волк», — с улыбкой сказал молодой охранник.
«Да, Белый Волк, да хранят его старые боги».
Бринден был ошеломлен, этого не может быть, не так ли? Неужели они снова пошли бы против его желаний? Неужели Эдмар был таким глупым? Неужели Кэт?. Его племянник был идиотом, его возвращение в Риверран доказало это, спорить с ним, по сути сказать ему уйти, показало это ясно.
« Что ты сделал, дядя?»
« Я приказал пополнить запасы, наполнить склады, а затем начал работу по приведению этой крепости в надлежащий вид. Риверран должен стать племянником крепости».
« Ты перешел черту, дядя, ты не лорд Риверрана, а я».
« Я вел себя как Лорд, может быть, и вам следует вести себя как Лорд?»
« Я господин, я благодарю тебя, дядя, но ты не имел права говорить моим людям, что делать, не имел права тратить деньги».
« Нет, нет, я не позволю, чтобы мой дом превратили в посмешище, черт возьми, Эдмар, чертовы Фреи могли бы захватить эту крепость».
« Я защищу Риверран, я здесь лорд, дядя, а не ты. Возможно, тебе пора вернуться в Долину».
« О, я уйду, ноги моей больше не будет в этом месте, и когда они придут за тобой, Эдмар, когда враг будет у ворот, ты крикнешь им, что ты лорд Риверрана, я уверен, этого будет достаточно, чтобы вселить в них страх перед богами. Твой племянник — гребаное разочарование».
Ему было ясно, что ничего из того, что он сказал и сделал, не дошло до Эдмара, дошло ли до Кэт? Она послушала? Или они его разыграли, сказали ему то, что он надеялся услышать? Он провел остаток дня, узнавая как можно больше о нападении, удивленный тем, что сначала прилетел ворон, рассказав об успехе, а потом прилетел другой, рассказав о провале.
Почему два ворона? Конечно, мейстер не стал бы посылать весть о том, что мальчик пал, не увидев его собственными глазами? Конечно, он бы подождал и подтвердил смерть мальчика, прежде чем сообщать королевству о таком? Если только? Нет, этого не может быть, разве они так поступят? Разве кто-нибудь так поступит?.
«Вот вы где, сир Бринден, идите, сегодня у нас будет пирог с почками и стейком, с луком и подливкой. Вы не жили, пока не попробовали один из пирогов Гейджа, сир», — сказал Джори, улыбнулся и последовал за мужчиной в большой зал.
Он посмотрел на высокий стол, чтобы увидеть Эддарда, леди Сервин, его внучатую племянницу и племянника, сидящих там, заняв свое место рядом со своим добрым племянником, он обнаружил, что ему было трудно говорить большую часть ночи, его разум был в смятении. Притворяясь усталостью как причиной отсутствия разговора, он вместо этого наблюдал, пока его разум обдумывал вещи. Он заметил, как легко леди Сервин говорила с детьми, с Эддардом, как непринужденно они себя чувствовали, и этот голос в его голове грозил снова подняться.
«Дядя Блэкфиш, могу ли я стать рыцарем?» — спросил Брэндон и улыбнулся мальчику.
«Конечно, ты мог бы, парень. Кстати, когда ты станешь старше, как насчет того, чтобы стать моим оруженосцем?»
«Можно ли, отец, можно ли?» — взволнованно спросил мальчик.
«Да, если ты будешь хорошим мальчиком», — сказал Эддард, и мальчик согласился, прежде чем наклониться, чтобы поговорить с волком и сказать ему, что он собирается стать рыцарем.
«Могу ли я тоже стать оруженосцем?» — спросила Арья, и он покачал головой, сказав, что ее дамы не могут быть оруженосцами, и усмехнулся, когда она проворчала, что она не дама и что все веселье достается мальчикам.
Он съел и выпил гораздо больше эля, чем следовало, обнаружив себя хотя и не пьяным, но по крайней мере на пути к этому. Ночью, когда он ложился в постель, его разум снова был заполнен мыслями о Джоне Сноу, мыслями о том, пытались ли его племянник и племянница снова убить ребенка. Хотя, когда он спал, когда он засыпал, ему снились сны, сны о Льве и Белом Волке, сносящих ворота Риверрана, сны о его доме в огне.
Утес Кастерли, 294 г. до н.э.
Хайме.
Хотя он, как всегда, был рад, что его брат был с ним, он обнаружил, что его счастье омрачено тем, что должно было произойти. Они позволят ему снова обосноваться, позволят ему отдохнуть и насладиться спокойствием, потому что приближалась буря, поэтому каждый из его семьи приветствовал его, и Джон увел Оберина, дав им больше времени наедине с Тирионом. Хотя больше всего Тириона, казалось, беспокоило то, что случилось с состоянием Джона и Дейси.
«Что ты планируешь делать?» — спросил он его, когда они час спустя сидели в солярии, обсудив события как с его стороны, так и с стороны Тириона.
«Подождите пока».
«Ждать?»
«Джон был прав, Тирион, мы их знаем, мы знаем их планы, мы можем следить за ними и, если понадобится, мы можем изменить свое мнение и разобраться с ними, но чем больше он мне это объяснял, тем больше это становилось для него понятным».
Объясните мне это, — сказал Тирион, явно не убежденный.
Так он и сделал, он все объяснил, а Тирион кивнул, добавляя что-то понемногу, прежде чем рассмеяться, когда он закончил говорить.
«Он действительно волк».
«Не только», — сказал он, и его брат кивнул: «А как же Лоамара?»
«Странный человек, он все время странно на меня смотрит, но я думаю, что ему можно доверять, он думал, что мы пришли убить его».
«Он это сделал?»
«Да, он встал на колени и попросил нас навести порядок, он знает толк в этом, мы узнаем больше, когда он поговорит с Джоном».
«Визерис и этот магистр?»
«Я не знаю Джейме, я не могу понять его игру».
«Джон постарается спасти его», — сказал он.
«Да, по крайней мере его тетя, похоже, в безопасности».
«Ты ее видел?»
«Нет, но мы слышали о ней. Ее и Пса оказалось гораздо сложнее поймать, чем ожидал Магистр, даже если он утверждает, что его цель — помочь».
«Джон был прав», — сказал он, смеясь, и Тирион посмотрел на него. «Пёс, он сказал, что видел его в видении, большую собаку, охраняющую седовласую девушку, похоже, послать его было правильным решением», — сказал он и заметил, что Тирион на мгновение отвёл от него взгляд, когда он сказал «видение».
«Дейси?»
«Скоро, брат, скоро ты станешь дядей», — сказал он, и Тирион улыбнулся, потянулся за бокалом и налил им обоим вина.
«Дяде Тириону», — со смехом сказал его брат.
«Да, дядя Тирион», — сказал он и, хотя тоже рассмеялся, почувствовал себя неловко.
Ужин в тот вечер был одним из самых счастливых, которые он мог вспомнить, Дейси даже чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы присутствовать, и только немного ворчала, когда Тирион и Оберин уставились на ее размеры. Эллария быстро села с ней и заговорила о вещах, которые помогали от определенных болей и ломоты, дав ей напиток, который она приготовила, и после которого Дейси, казалось, стало намного комфортнее.
Пока Оберин разговаривал с Сареллой, Лорасом, Креганом, Сатином и Бриенной, все они с нетерпением слушали, как он рассказывал им историю за историей. Пока Джон развлекал Джой, а Тирион и Герион смеялись, пока Эллария и Дейси тихо разговаривали друг с другом, он обнаружил, что смотрит на Дженну. У обоих было одинаковое выражение на лицах, оба, без сомнения, искали Тириона, и оба испытывали трепет от того, что должно было произойти завтра.
«Все будет хорошо, ты же знаешь, любимый», — тихо сказала ему Дейси, когда они позже стояли в своей комнате.
«Ему будет так больно, Дейси, так больно от всего этого», — сказал он, помогая ей раздеться, прежде чем уложить ее спать.
«Да, он такой, но ты будешь рядом с ним. Мы все будем».
«Да», — сказал он, обнимая ее и нежно целуя в шею, а затем нечаянно пощекотал ее, когда его волосы коснулись ее уха. «Что это Эллария дала тебе?» — спросил он, когда она засмеялась и откинула его волосы.
«Это помогает от боли в спине, какие-то травы, я почувствовала себя намного лучше после них, она сказала, что сделает мне еще.
«Боль в спине? Ты мне не говорил, что у тебя болит».
«Нет, я этого не делала, ты и так обращаешься со мной так, будто я вот-вот сломаюсь, я не собиралась давать тебе еще больше оправданий», — сказала она, и он рассмеялся, прежде чем снова поцеловать ее.
Он обнаружил, что ночь прошла гораздо быстрее, чем он надеялся, обнаружил, что его аппетит пропал на следующее утро, и когда Тирион закончил есть, когда прибыли Дженна и Герион, все четверо направились вниз к хранилищам. Они прошли через комнаты и вышли на сам пляж, чтобы найти там Джона с Артуром и двумя драконами, Рейниксом и Лигароном, летящими в небе.
«Клянусь богами, она выросла», — сказал Тирион, и Джейме с Герионом вздрогнули, когда бронзовый дракон подлетел ближе, посмотрел на него и защебетал, но Джон ответил ему что-то, чего они не смогли расслышать.
«Тирион, нам нужно тебе кое-что сказать», — сказал он и подождал немного, пока не появился Джон. Тирион заметил на его лице тревогу.
«Что такое? Что не так?»
«Пока тебя не было, у меня было видение, Тирион, видение прошлого», — сказал Джон и замолчал, когда Тирион кивнул. «Я увидел кое-что, что-то, что я хотел бы забыть, что-то, что я не хотел бы тебе рассказывать, но это то, что ты должен знать».
«Что случилось? Что случилось?» — спросил его брат, переводя взгляд с Джона на него.
«Мой дед был злым человеком, Тирион, гораздо большим, чем мы когда-либо знали, кажется, что… кажется, что… Мне жаль, Тирион, мне так жаль, но он… он…» — сказал Джон и посмотрел на него, хотя Джейме не мог говорить.
«Раэлла была не единственной женщиной, которую Эйерис навязал Тириону, он сделал то же самое и с твоей матерью», — сказала Дженна, и Тирион посмотрел на них всех, качая головой.
«Он не мог, он не мог, отец, нет, он не мог, отец бы, отец бы, Джейме, это неправда, пожалуйста, скажи мне, что это неправда», — Тирион сказал это почти срывающимся голосом, покачал головой и начал пятиться от них, продвигаясь по песку.
«Это Тирион, это так, но это не все, это… ты… я…» — слова не шли к нему, он беспомощно посмотрел на брата.
«Айерис был племянником твоего отца, а не Тайвин», — сказал Герион, когда Джейме не смог, а Тирион упал на колени, и Джейме двинулся к нему так быстро, как только мог.
«Посмотри на меня, посмотри на меня, ты мой брат, Тирион, ты мой брат, и никто ничего не скажет, и этого не изменит, ты мой брат», — сказал он, пытаясь притянуть Тириона ближе, в то время как тот пытался отстраниться от него.
«Я чудовище, чудовище, рожденное еще большим чудовищем, Рапспауном, Дрэгонспауном», — крикнул Тирион, и бронзовый дракон подлетел ближе, а белый и Джон оба пытались удержать Лигарона подальше.
«Ты мой племянник, мой племянник, которого я люблю, ты самый далекий от монстра, какой только может быть», — сказала Дженна, тоже обнимая брата.
Герион тоже подошел, и все трое попытались удержать его, его брат кричал, рыдая, отстраняясь в один момент и позволяя им притянуть себя ближе в следующий. В конце концов, он немного успокоился, и неохотно они позволили ему отойти от них, Тирион покачал головой и пошел по пляжу, он двинулся было за ним, но Джон положил руку ему на грудь, и он наблюдал, как Призрак рванул за Тирионом, когда он и белый волк скрылись из виду, когда они пересекли дюну.
«А что, если он не в безопасности, что, если он попытается навредить себе?» — сказал он голосом, полным паники.
«Призрак этого не допустит. Дай ему немного времени, по крайней мере немного», — сказал Джон, и Герион кивнул в знак согласия.
«Нам следовало сказать ему по-другому, лучше, мягче, нам следовало что-то сделать, что угодно», — сказал он, шагая по песку несколько мгновений спустя, он увидел обеспокоенное лицо Джона, увидел, как тот оглянулся через плечо, и обернулся, чтобы посмотреть, что происходит, увидев, что Йорс бежит к ним.
«Мой господин, мой господин, вы должны прийти, пора, пора, младенец, младенец идет».
«Что, этого не может быть, еще слишком рано», — сказал он, глядя в ту сторону, куда ушел Тирион.
«Это происходит сейчас, мой господин, Джарден говорит, что это произойдет, леди Дейси спрашивает о вас», — сказал Джорс.
«Я не могу, мне нужно, Тирион, он нуждается во мне».
«Иди, Джейме, иди, и ты тоже, Дженна, Герион и я останемся, иди», — сказал Джон и обнаружил, что разрывается на части, не зная, что делать.
Йорс и Дженна буквально оттащили его, и он оказался перед своими комнатами так быстро, что даже не понял, как там оказался, и уже был внутри, держа ее за руку, прежде чем успел что-либо осознать.
«С ней все в порядке?» — услышал он вопрос Дженны, а затем опустил глаза и увидел ее, пот на лбу, страдальческое выражение лица, он посмотрел на мейстера, на Дженну, а затем на Элларию, которую даже не заметил, когда вошел.
«Она здесь, малыш скоро появится».
«Джейме, Тирион, как он?» — спросила Дейси, и он посмотрел на нее, схватив мокрую тряпку и вытерев ей лоб.
«С ним все в порядке, дорогая, не о чем беспокоиться», — сказал он, и она просто кивнула, позволяя ему пока лгать.
Винтерфелл, 294 год после З.Э.
Нед.
Он позволил Бриндену обосноваться, освоиться, прежде чем заговорить с ним, и ради него самого, и немного ради себя. Увидеть его прибывшим без Кэт было неожиданностью, увидеть его здесь вообще удивило его. То, что он приехал после того, как Кэт уехала на юг, то, что он приехал без нее, что-то не укладывалось у него в голове. Поэтому они поели, выпили, и он провел ночь, как и многие из них с тех пор, как его жена уехала навестить свою семью, просматривая найденные им письма.
Сначала он был так шокирован тем, куда его привела Лия, так захвачен, что не мог сопоставить имя этого человека с его именем. Петир Бейлиш, не запечатлевшийся в его сознании как тот Петир, как друг детства Кэт, как человек, которого Брэндон чуть не убил. Вместо этого он был поглощен количеством писем, тем фактом, что их было более полусотни, он был так поглощен попытками прочитать их, что пропустил это.
Потом, когда он закончил, когда он закончил читать их, когда шок прошел, он понял, кто такой Петир Бейлиш, и поэтому он снова и снова читал их, ища ответы? Ясность? хотя и то, и другое было трудно найти, буквы на первый взгляд были достаточно невинны, хотя некоторые темы было трудно воспринимать. Почему Кэт говорила с этим человеком о Джоне, ifree_dom почему он рассказывал ей вещи, которые явно не были правдой?.
Он оделся, позавтракал и попытался выбросить письма из головы, попытался снова заняться своими повседневными делами, но настроение Бриндена, казалось, было похоже на его собственное, поэтому он решил поговорить с этим человеком, чтобы прояснить неприятное чувство в животе, прежде чем оно станет еще хуже.
«Бринден, ты видел богорощу?» — спросил он, направляясь к своему дедушке.
«Еще нет, Эддард».
«Нэд».
«Нед», — ответил Бринден.
Двое мужчин пошли, и он видел, как на его лице отразилось благоговение, когда Бринден увидел Чардрево. Подойдя к ручью, он сел на бревно и попросил его сделать то же самое, хотя без Льда он чувствовал себя немного голым.
«Зачем ты на самом деле сюда пришел, Бринден?» — спросил он, и Бринден вздохнул.
«Я хотел увидеть север и своего внучатого племянника, хотел понять, является ли этот мальчик тем, на кого я мог бы возлагать надежды, кем я хотел бы быть своим оруженосцем в будущем», — сказал Бринден, и Нед понял, что это правда, но не вся правда.
«Почему сейчас?»
«Хостер писал тебе о Брэндоне?» — спросил Бринден и на мгновение задумался, знал ли он о письме, которое Хостер отправил его отцу, но затем понял, что говорит о сыне, а не о брате.
«Нет, он никогда этого не делал».
«После его смерти я нашла некоторые записи, он хотел, чтобы Брэндон был его приемным ребенком, говорил о разговоре с вами о своем будущем, но он этого так и не сделал?»
«Нет, почему ты спрашиваешь, что на самом деле происходит с Бринденом?»
«Мой племянник — идиот, Нед, полный идиот. Перед его смертью мы с братом поговорили, и я думаю, он был готов назвать своим наследником Брэндона вместо Эдмара».
Он не мог предполагать то, что думал, не так ли? Действительно ли он предполагал, что его племянник — убийца родственников, и если так, то что сказал Лювин относительно Тулли, разве это не делает это более вероятным?.
«Где Кэт, Бринден?»
«Она отправилась в Королевскую Гавань с Эдмаром, чтобы дать ему имя, а после этого, я полагаю, она планировала отправиться в Хайгарден, но я не знаю наверняка, где находится моя племянница».
«Что ты мне не рассказываешь?» — спросил Нед, и мужчина покачал головой.
«Я не буду говорить о вещах, которых не знаю, Нед, на тот случай, если это всего лишь ошибочные мысли старика. Все, что я скажу, это то, что мой племянник — идиот, и я надеялся, что мой внучатый племянник не идиот».
«А если нет?»
«Тогда я бы попросил обучить парня, стать его рыцарем, а он — моим оруженосцем».
«Он слишком молод, возможно, когда станет старше».
«Зачем ждать, твоему ублюдку было шесть именин, когда он отправился на запад, почему бы не позволить Брэндону уйти раньше?»
«Ему всего четыре именины, Бринден».
«Да, но я прошу тебя подумать об этом, Нед», — сказал Бринден, вставая.
«Насколько идиотом является ваш племянник Бринден?» — спросил он, когда мужчина повернулся, чтобы уйти.
«Вы слышали о Королевской Гавани и о том, что там произошло?»
«Да..»
«Это он был умным, Нед», — сказал Бринден, пожимая плечами и уходя.
В итоге он просидел там один гораздо дольше, чем он себе представлял, Лия в конце концов подошла к нему и посмотрела на него, он мог поклясться, что ее глаза были полны беспокойства. Он взял камень, бросил его в бассейн и наблюдал, как рыба разбегается, а Лия рычала на них, когда они это делали.
Позже той ночью он снова разговаривал с Лювином о времени прибытия воронов в Риверран, прокручивая в голове даты, вспоминая беспокойство Кэт о Сансе, а не о Джоне. Он снова перечитал письма, ранние были не слишком понятны, то, о чем там говорилось, было ему непонятно. Но это были более поздние, те, которые были явно о Джоне, и тогда он увидел это еще яснее.
Это были ответы, возвращенные мысли, что означало, что его жена написала столько же в другую сторону, что она инициировала этот разговор, что мысли этого человека о его племяннике пришли в ответ на собственные мысли его жены. Это было последнее, к чему он продолжал обращаться, то, что пришло, когда Джон должен был приехать, ее поведение теперь прояснилось в его голове.
Мой дорогой Кот.
Надеюсь, это письмо найдет вас в добром здравии, хотя новости, которыми я должен поделиться, несомненно, вызовут у вас беспокойство. Я бы очень хотел, чтобы это было не так, я бы хотел, чтобы новости, которыми я поделился с вами, приносили вам только счастье и радость. Но, увы, это не образ жизни, и поэтому вместо этого я должен предупредить вас об опасности, в которой вы и ваша семья можете оказаться.
До меня дошло, что Джон Сноу вместе с Ланнистерами намерен отобрать Винтерфелл у твоего сына. После того, как он обманом заставил Эдмара сразиться на дуэли, его услышали хвастающимся тем, что он положил рыбу раз и навсегда. Мне жаль говорить это, моя дорогая, без свидетелей, потому что если бы он это сделал, я бы довел это до сведения лорда Аррена и остановил его, прежде чем он смог бы привести в действие свои планы.
Затем он хвастался, что вскоре вашего сына будут поносить на севере, что приведет к тому, что его объявят наследником, я не знаю, какие у него планы избавиться от молодого Брэндона, но будь осторожен, Кэт, я уверен, что они у него есть. Я продолжу помогать всем, чем смогу, попроси меня о любой услуге, которую пожелаешь, и если это в моих силах, я ее окажу.
Будь осторожна, Кэт, поскольку я опасаюсь, что твой муж не только знает об этих планах, но и каким-то образом может за ними стоять.
Я по-прежнему остаюсь Вашим самым преданным другом и слугой.
П.
Это письмо ясно изложило ее страхи и тревоги, поначалу он был зол на Бейлиша за то, что он говорил такие вещи, хотел рассказать о нем Джону, рассказать о нем Джейме. Но что-то в глубине его сознания говорило ему, что все было не так, все было не так, что он что-то упускал и пока он не найдет это, он будет неправ, говоря об этом.
Теперь стало яснее, что это было в ответ на то, что сказала Кэт, этот человек говорил ей то, что она хотела услышать, подпитывая ее паранойю по Джону, усиливая ее, и он сначала не мог понять, почему. Этот человек был влюблен в свою жену, и все же, после всех этих лет, он был готов помочь ей, и теперь был Мастером над монетой. Письма, отсутствие его жены, нападения на Джона, прибытие Бриндена, его загадочные слова, все это, все это, было ясно, его жена…
Стук в дверь отвлек его от мыслей, он положил письма обратно в ящик, открыл его и увидел стоящего там Лювина.
«Ворон, мой господин, для Хайгардена», — сказал Лювин и протянул ему свиток с открытой печатью Розы Хайгардена.
Лорд Старк,
Нам только что пришлось прервать визит вашей жены после того, как она сильно расстроила Сансу и легкомысленно и пренебрежительно отнеслась к ужасным новостям, которые мы в то время считали правдой относительно Джона. У меня не было выбора, кроме как приказать ей уйти, она не сделала этого любезно. Уверяю вас, я не виню ни вас, ни Сансу, которая напишет вам свои мысли по этому поводу, я просто хотела, чтобы вы были в курсе. Я не потерплю, чтобы женщина плохо отзывалась о Джоне в моем доме, и делать это, когда мы считаем, что он умер, было не тем, чего я ожидала от благочестивой женщины.
Леди Оленна.
Он подождал, пока Лювин уйдет, и резко сел на кровать, обхватив голову руками.
«Кот, что ты наделал?» — сказал он, и в его голосе слышались одновременно печаль и гнев.
Утес Кастерли, 294 г. до н.э.
Джон.
На пляже было тихо, только он и Герион сидели там и ждали, пока Артур стоял достаточно далеко, чтобы его было едва видно, он чувствовал печаль Тириона, его гнев, и он знал, что он гладил белого волка, пока они ждали, его движения были гораздо спокойнее, чем он ожидал. Рейникс летел над ним, удерживая Лигарона на расстоянии, пытаясь сказать сыну, что да, его всадник страдает, но сейчас не время, сейчас ему нужно пространство.
«Скоро, сын мой, скоро ты сможешь пойти к нему, а пока оставь его в покое», — мысленно сказал он, и бронзовый дракон неохотно согласился.
«Присмотри за ним, Рэй», — сказал он, и она ответила, что так и будет.
Джерион просто продолжал смотреть на пляж, где был Тирион, Джон мог сказать, что он не хотел ничего, кроме как встать и спуститься туда, чтобы быть со своим племянником, утешить его, если он мог. Хотя он иногда смотрел и в другую сторону, в хранилища, куда ушел Джейме, туда, где Дейси приводила нового детеныша в мир.
«Нам следует пойти к нему», — сказал Герион и покачал головой.
«Он не хочет, чтобы мы были рядом с моим господином, он хочет побыть один, дайте ему время».
«Он в безопасности? Ну?»
«Он в безопасности, и с ним все будет хорошо. Он справляется лучше, чем я надеялся».
«Или он вообще не справляется, Джон».
«Я думаю, что да, но ты можешь быть прав. Я пойду».
«Может быть, мне лучше уйти, Джон?»
«Поверь мне, это не так», — сказал он, и Герион кивнул.
Он медленно пошел по пляжу, обнаружив, что Тирион почти прижимается к Призраку, настолько он был близко к нему, он закрыл глаза и поблагодарил волка за заботу о его семье, а Призрак посмотрел на него, и он почувствовал в своей голове слово «Стая», и, несмотря на обстоятельства, улыбнулся.
«Могу ли я сесть?» — спросил он, и Тирион кивнул. «Я понимаю тебя лучше, чем кто-либо другой, поэтому я не хотел тебе говорить, почему мы с Лигароном так много ссорились».
«Зачем тебе сражаться с драконом?»
«Я дракон, с которым мы сражаемся», — сказал он, и хотя это была шутка, никто из них не засмеялся.
«Я чудовище, дитя насилия», — Тирион ясно выразил свое отвращение к себе.
«Когда Джейме впервые рассказал мне правду, я почувствовала себя именно так, монстром, ребёнком изнасилования, вот что мне сказали, понимаете, то, что я считала случившимся с моей матерью, что её похитил и изнасиловал мой отец. Конечно, я не знала, что она моя мать, а он мой отец, когда услышала это спустя годы, но позже, когда Джейме рассказал мне, я почувствовала себя именно так».
«Твою мать ведь не изнасиловал, не так ли? А мою — твой дед». — выплюнул Тирион.
«Я знаю, но я понимаю, я принимаю это, как это тебя ранит, и как бы трудно тебе ни было в это поверить, на самом деле это вообще не имеет никакого значения».
«Что за херню ты несешь, Джон, как ты можешь так говорить? Это имеет огромное значение, я ребенок, рожденный в результате изнасилования, это имеет огромное значение», — сердито сказал Тирион.
«Да, ты такой, и это вообще не имеет никакого значения, как и то, бастард ты или законнорожденный, все это, блять, не имеет значения, Тирион, все это. Ты тот, кто ты есть, не из-за твоего рождения, а из-за тебя», — сказал он, и Тирион посмотрел на него, качая головой.
«Я… я…»
«Брат, племянник, дядя и скоро снова стану дядей».
«Что?»
«Дейси рожает, ты снова станешь дядей», — сказал он с улыбкой на лице.
«Снова?»
«Да, дядя, снова», — сказал он, глядя на него, Тирион посмотрел на него, прежде чем на его лице отразилось понимание.
«Джон, я…»
«Я знаю, это тяжело, я знаю, что тебе понадобится время, чтобы с этим справиться, я справился, но ты не изменился, Тирион, никто не чувствует к тебе ничего другого, даже я. Я считал тебя своей семьей до этого, это только подтверждает, что мы родня. Я ненавижу Эйриса каждой унцией своего существа за то, что он сделал с моей бабушкой, с моим дедушкой и дядей, с твоей матерью, но ты мой дядя, моя семья, моя кровь, за это я благодарен».
Они немного посидели в тишине, и Тирион наблюдал, как дракон падает, а Джон чувствовал, что Лигарон пытается заговорить с ним, пытается проникнуть в его мысли.
«Он твой, ты же знаешь», — сказал он мгновение спустя.
«Что?»
«Лигарон, он твой, ты его всадник, он ждет тебя».
«Ты, ты отдал мне своего дракона».
«Он не мой дракон, он выбрал тебя, Тирион, я думаю, он сделал это с первого момента, как увидел тебя», — сказал Джон, вспоминая, как отреагировал бронзовый дракон, когда впервые увидел Тириона.
«Когда я был ребенком, Герион спросил, какой подарок я хочу на свои именины. Я умолял его о драконе. Это даже не обязательно должен быть большой дракон, сказал я ему. Это может быть маленький дракон, как я», — сказал Тирион с легкой улыбкой на лице.
«Дядя, ты будешь отбрасывать большую тень», — сказал Джон и встал. «У тебя скоро родится племянник или племянница. Ты хочешь остаться здесь или поехать к ним?»
«Пойдем, племянник, я могу поваляться и позже», — сказал Тирион, и Джон кивнул.
Герион кивнул ему, когда он подошел к ним, и он мягко улыбнулся ему и посмотрел, как Герион опустился на колени и обнял Тириона. Джон сказал Рейниксу и Лигарону, что поговорит с ними позже, бронзовый дракон, казалось, был сейчас счастливее. Он знал, что Тириона еще нет, что он не полностью смирился с вещами, но младенец, вероятно, выбрал лучшее время, чтобы прибыть, по крайней мере для него.
Сказав Джорсу и Сарелле помочь Рейниксу и Лигарону войти, они поднялись на лифте и обнаружили Лораса и Джой снаружи комнаты Джейме, а также Дженну. Увидев Тириона, она подошла и прошептала ему на ухо, и Джон с облегчением увидел легкую улыбку.
«Где остальные?» — спросил он Лораса.
«Оберин предложил провести с ними спарринг, но Джой захотела приехать сюда».
«Детка идет, Джон?»
«Он еще один твой младший кузен, Джой», — сказал он, и она улыбнулась.
«Когда?»
«Скоро», — сказал он, и она кивнула, подойдя и встав рядом с ним.
«Тирион печален?» — спросила она, и он сдержал смешок, когда после его кивка она подбежала к Тириону, чтобы крепко его обнять.
В итоге ему пришлось отвести Джой выпить, а потом принести что-нибудь для каждого из них, и это было не из-за нехватки слуг, а из-за того, что он услышал шум изнутри, он боялся, что это напугает ее. Вскоре после того, как они вернулись, они услышали плач младенца, и через несколько мгновений Джейме вышел, улыбка на его лице стала еще шире, когда он увидел Тириона.
«Все в порядке? С Дейси все хорошо?» — спросила Дженна, и он кивнул.
«Она такая, она и наша дочь», — сказал Джейме, глядя на Тириона. «Джоанна Ланнистер», — сказал он, и Джон увидел, как Тирион кивнул и вытер глаза.
Это было на следующий день, когда он увидел ее, младенец лежал в маленькой кроватке, она выглядела такой маленькой, такой нежной, ее волосы были почти такими же темными, как у него, ее глаза были ярко-зелеными. Поговорив с Дейси и узнав, что она чувствует себя намного лучше, он поговорил с Джейме и рассказал ему о том, как отреагировал Тирион, Джейме удивился, что он, казалось, воспринял это так хорошо.
«Это ударит его снова, мой господин, я думаю, детка, другие вещи немного отвлекли его от мыслей».
«Что мы делаем с другими, Джон, мы им говорим?» — спросил Джейме.
«У нас еще много времени, наслаждайтесь своей дочерью, милорд, убедитесь, что с Дейси все в порядке, а со всем остальным мы разберемся по мере поступления».
В течение следующих нескольких дней он заметил, что Тирион стал пить немного больше, поэтому он поговорил с Оберином, который сказал ему, что он скрывает то, что было внутри него, и поэтому он снова поговорил с ним, хотя из этого ничего не вышло. Вместо этого Джон попросил Гериона и Дженну поговорить с ним, так как, по-видимому, отчасти это было связано с тем, что Тирион не был уверен, как сейчас работают их отношения, и ему нужно было больше времени.
«Мой господин?» — услышал он голос, выходя из лифта. Сегодня на страже был Уолдер.
«Мейстер?»
«Я не знаю, остаюсь ли я им, так что, возможно, лучше называть меня по имени — Далор Лоамара», — сказал бывший мейстер.
«Эссоси?» — спросил он, и мужчина улыбнулся и кивнул.
«Я родился в Браавосе, но приехал сюда совсем молодым, чтобы учиться в Цитадели», — сказал Далор по дороге.
«Почему?»
«Я хотел работать на Таргариенов, мой лорд».
«Джон», — сказал он, и бывший мейстер кивнул.
«Джон».
«Зачем работать на Таргариенов, и если да, то почему бы просто не работать на них, зачем тратить деньги и проходить обучение в цитадели?»
«Старая подруга сказала мне, что однажды я понадоблюсь здесь. Она сказала мне это много лет назад, когда я был еще мальчиком».
«Старый друг?»
«Это история для другого раза. Я тут узнал о некоторых твоих достижениях, Джон. Это невероятные достижения для столь юного человека».
«У меня были некоторые идеи, Далор, другие их воплотили в жизнь», — сказал он, и мужчина лишь тихо рассмеялся.
«Знаешь, ты такой же, как он».
«Как кто?» — сказал он, уже подсказывая себе, что он собирается сказать.
«Твой отец», — сказала Лоамара, и Джон собирался что-то сказать, когда Мелисандра вышла из лифта.
«Джон?» — сказала она, очевидно, заметив что-то в выражении его лица.
«Леди Мелисандра, это Далор Лоамара, бывший мейстер Драконьего Камня».
«Моя леди, Джон, я должен вернуться к своей работе», — сказал мейстер, поворачиваясь и собираясь уйти, но затем снова повернул назад. «Кровь — это ключ, Джон, красные жрецы знают это, в королевской крови есть сила, а магии нужна сила», — сказал он и ушел.
«Этот человек был мейстером?» — спросила Мелисандра, и Джон кивнул.
«Да, он освободил мою сестру», — сказал он, и она посмотрела на него и кивнула. «То, что он сказал о Королевской крови, правда?»
«В любой крови есть сила, Джон, королевская кровь сильна, да, твоя сильнее любой другой».
«Почему?»
«Ты — его избранник».
Он провел день, играя на пляже с Джой, она чувствовала себя еще счастливее, что не только спуск в хранилища был «Yenture», но это было тайной, и она могла увидеть драконов. Хотя она фактически провела большую часть дня, гоняясь за Призраком и Сумраком по песку и следя за тем, чтобы он, Креган и Лорас помогли ей. Он спарринговал перед ужином с Бренной и Сатин, поскольку они все еще не могли спуститься в хранилища, он скучал по ним и поэтому решил попытаться сделать еще.
В ту ночь он поговорил с Сареллой о том, что сказали Лоамара и Мелисандра, прежде чем она пошла есть с Элларией и Оберином, оставив его наедине с драконами. Лигарон был раздражен тем, что Тирион еще не пришел к нему, а Джон смеялся каждый раз, когда дракон жаловался, особенно когда он и Рейникс спорили из-за его жалоб.
«Ты ведешь себя как ребенок», — сказал Рейникс.
«Я ребенок», — сказал Лигарон.
«Ты дракон», — сказал Рейникс.
«Маленький дракон».
«Все еще дракон».
«Ты был прав, отец, она властная».
«Я не властный».
«..»
«Джей, я не властная, скажи ему».
Он решил не упоминать о том, что она им командует, чтобы передать Лигарону, что она не командует, и тем самым доказать правоту бронзового дракона, и вместо этого самым серьезным голосом просто сделал то, что она ему приказала.
«Рэй не властная».
К счастью, Лигарон решил оставить все как есть, и драконы решили отдохнуть после еды, Джон подошел к стеклянным свечам, решив попрактиковаться еще раз, вынул их, выстроил их в ряд и обнаружил, к своему раздражению, что он ничего не может сделать, чтобы остановить изменение образов, никакая концентрация, казалось, не поможет. Он собирался вернуть их на место, когда его осенила эта идея, поэтому, взяв нож, он порезал руку и позволил крови капать на них всех по одному.
Взглянув на него снова, он заметил, что пламя наверху зеленого было другим, более ярким, другие, казалось, горели еще меньше, чем обычно. Начав снова, он попробовал, и к его радости, это начало работать.
Он спросил о Хайгардене, и первая из черных свечей показала ему крепость, он увидел ее впервые, и она выглядела потрясающе. Думая о Маргери, он увидел ее тогда, спящей с закрытыми глазами и обхватившей подушку руками. Спросив о Сансе, он увидел, как изображение изменилось, и увидел Фанг и его маленькую сестру, спящих в постели.
Повернувшись к одному из остальных, он спросил о Винтерфелле и увидел его, спросил о своем дяде и увидел, как он пьет за высоким столом, а вокруг него люди делали то же самое. Он спросил о стене, о Черном Замке и увидел, как к нему приближается крепость, как люди пьют в общем зале, вскоре он увидел Бенджена и Эймона, сира Аллисера и сира Джареми.
Он повернулся к последнему и подумал о своей тете и увидел, как она и Пёс едут с женщиной, которую он не узнал, направляясь к городу у моря вдалеке. Он спросил о дяде, и образ померк, а затем он спросил о Визерисе и понял, что ему нужно быть яснее. Образ его дяди, связанного в задней части повозки, быстро всплыл перед ним, он спросил об Оберине и увидел его и Элларию, и то, что они делали, заставило его быстро попросить о встрече с Тирионом вместо этого, застав его выпивающим с Герионом.
Он откинулся на спинку стула, переводя взгляд с одной свечи на другую, видя каждую из них, видя, как изображения остаются устойчивыми и четкими. Наклонившись вперед, он снова посмотрел на первую и спросил о прошлом, он спросил о своей матери и заплакал, увидев женщину, скачущую на лошади по землям, которые он хорошо знал, увидев ее развевающиеся за спиной волосы, и ясную улыбку на ее лице.