Часть 84

Хайгарден 295 AC.
Серсея.
Она ненавидела это место и ненавидела его с тех пор, как приехала, розы были слишком уверены в себе и слишком непочтительны. Они должны были стоять на коленях, благодаря ее за то, что она убедила своего драгоценного мальчика хотя бы провести время с их не совсем золотой розой. Вместо этого они, как и многие другие, смотрели на нее свысока, на Джоффри, и она снова проклинала отца за то, что он оставил ее одну в этом мире.
Она знала, что будь он жив, то тот же страх и уважение, которые он внушал, как и следовало ожидать, были бы предоставлены и ей. Но с тех пор, как он пошел и дал себя убить чертовому пирату Железнорожденному, ей пришлось наблюдать, как ее положение постепенно подрывалось. Что большая часть этого подрыва исходила от ее собственной семьи, и это только усложняло задачу.
Маленький ублюдок осмелился так говорить с принцем, ее дядя публично вызвал их и так их позорил, а ее тетя осмелилась прийти к ней в покои, чтобы угрожать ей. Она была королевой семи королевств, и все же она была бессильна что-либо сделать или сказать по этому поводу, ей нужно было сидеть там и слушать, как женщина, вышедшая замуж за чертового Фрея, смотрела и говорила с ней свысока.
Ну, больше нет, пока она одевалась, пока она готовилась к разговению и надеялась, что ее муж будет слишком похмельным, чтобы присоединиться к ней, она решила показать им, что она тоже львица, начав со своей толстой тети. Она допила вино, посмотрела на себя в зеркало и улыбнулась, моложе и красивее, как будто такое могло быть, подумала она.
«Мама», — услышала она радостный голос Мирцеллы, когда вошла в комнату. Она улыбнулась своей милой девочке и, обернувшись, увидела, что ее малыш с удовольствием ест.
«Доброе утро, Мирцелла, Томмен, твой брат не присоединится к нам?» — сказала она и не заметила, как дочь слегка нахмурилась.
«Он с отцом, они кричали», — сказал Томмен, а Мирцелла покачала головой.
«Мирцелла?» — спросила она, обеспокоенная тем, что ее толстый муж-олух может делать или говорить ее драгоценному мальчику.
Ее дочь, однако, не смогла ответить, так как Джоффри и Роберт выбрали этот момент, чтобы войти в комнату. Она видела, что ее мальчик был в ярости, и она поклялась, что видела красную отметину на его лице, но она покачала головой, даже зверь, за которого она вышла замуж, никогда не посмеет ударить ее сына. Когда они сели, она посмотрела на Роберта и Джоффри, никто из них не говорил, и ее любопытство заставило ее спросить, что случилось, однако, именно с Мирцеллой заговорил Роберт, прежде чем она успела даже открыть рот.
«Я слышал от сира Ричарда, что вы провели некоторое время с белым волком?» — сказал Роберт, улыбаясь.
Что? Ее ребенок был рядом с этим зверем, где ее Королевская гвардия? Что делал Хорп?
«Мы сделали это, отец, сэр Призрак такой пушистый, он даже мягче сэра Наскока», — сказал Томмен, и Джоффри фыркнул, но Роберт лишь сердито на него посмотрел.
«Это так, ну, по крайней мере, один из моих детей знает, как вести себя с волком, а как насчет тебя, Мирцелла, волк напугал тебя или угрожал тебе?» — спросил Роберт, снова глядя на Джоффри.
«Нет, отец, Призрак был очень забавным, он даже облизывал наши руки», — сказала Мирцелла, хихикая. «А леди Джой и сир Джон были очень дружелюбны, они купили нам арахис».
«Пен орешки», — сказал Томмен, и Мирцелла снова хихикнула.
«Сир Джон?» — спросил Роберт, выглядя сбитым с толку.
«Джон Сноу, отец», — сказала Мирцелла, и ее муж рассмеялся.
Ублюдки, ублюдки и звери, ее детям позволяли находиться рядом с ублюдками и зверями, нет, этого нельзя допустить.
«Я не желаю вам больше приближаться к этим зверям, ни к одному из вас, они слишком опасны и их нужно усыпить, посмотрите, что они сделали с вашим братом», — сердито сказала она, когда оба ее ребенка уставились в свои тарелки.
«Ты только что услышал из их собственных уст, насколько дружелюбным был волк, и если это не показывает, что сделал наш глупый сын, еще яснее, чем что-либо другое, то не этих чертовых волков нужно держать на поводке», — сказал Роберт и снова уставился на Джоффри.
«Роберт, здесь не место для подобных разговоров», — сказала она, чувствуя, как в ней нарастает гнев.
«Но ты все равно чувствовала необходимость иметь его здесь, так что да, давай тогда сделаем это. Мирцелла, ты хотела бы проводить больше времени с волком, тебя это не напугает?»
«Я бы сказала, отец, я не боялась», — сказала ее дочь, и хотя она чувствовала некоторую гордость за отсутствие страха, ей потребовалось некоторое время, чтобы понять, что ее дочь на самом деле говорит против нее.
«Она слишком мала, чтобы понимать, о чем говорит, Роберт».
«Она, она, наверное, самый умный человек из сидящих за этим столом», — сказал он, и она увидела улыбку Мирцеллы.
«Мирцелла, почему бы тебе не взять Томмена и не посмотреть, отведет ли тебя сир Ричард посмотреть на остальных волков?» — сказал Роберт и, пристально глядя на нее, бросил ей вызов, чтобы она заговорила.
«Правда, отец, спасибо», — радостно сказала Мирцелла, вскочила со своего места и поцеловала его в щеку, заставив его улыбнуться шире, чем она видела за много лет.
Она подождала, пока Мирцелла и Томмен ушли, и посмотрела на Джоффри, который все еще сверлил отца взглядом. Она сделала глоток сока, чтобы смочить губы, жалея, что не взяла с собой вина, а затем решила дать мужу знать степень своего неудовольствия.
«Вы не можете позволить им проводить время с этими тварями, и так уже достаточно того, что мои дети проводят время с ублюдками, я не позволю подвергать их такому риску», — сердито заявила она.
«Рискнули, рискнули, какой риск? Единственный риск, которому подверглись эти волки, — это риск для нашего глупого сына и нашей репутации, репутации, которую я изо всех сил пытаюсь восстановить из-за действий избалованного капризного мальчишки».
«Этот волк напал на нашего сына», — сказала она, поднимаясь на ноги.
«И слава богам, что он так поступил, направив нож на девушку, этот парень даже не настолько мужчина, чтобы пустить в ход кулаки, ну, скоро мы увидим, как это исправят», — сказал Роберт, сбивая ее с толку.
«Роберт?»
«Наш сын будет воспитываться в Драконьем Камне, возможно, время, проведенное со Станнисом, сделает из него мужчину, чего нам обоим явно не удалось сделать».
«Нет, нет, вы не можете этого сделать, я этого не потерплю», — сказала она.
«Ты будешь стоять, сидеть, ты будешь чертовски лежать, если я так скажу. Я король, и это… это мой чертов наследник, он научится быть мужчиной, или клянусь семью, он окажется без чертовой короны».
«Роберт, пожалуйста».
«Нет, он испортил одну помолвку, которую я ему желала, и заставил меня заключить другую, так что нет, когда мы уедем, он отправится на Драконий Камень, и попомните мои слова: попытайтесь обойти меня в этом вопросе, и я отправлю вас обоих туда», — сердито сказал он.
Она почувствовала, как ее кровь закипает, глядя на стол, она почти схватила нож, прежде чем почувствовала, что ее разум прояснился, еще одна помолвка? Что, черт возьми, Роберт имел в виду под этим? С кем он обручил Джоффри? Конечно, это были не розы, учитывая, как вела себя девушка и как она не сидела с ними, это не могла быть Маргери, что тогда заставило ее задуматься, кто?
«С кем ты обручила Джоффри?» — спросила она.
«Он, ты думаешь, я могу заставить кого-то взять его теперь, после того, что он сделал. Нед ударил бы меня, если бы я предложила это, и даже Мейс Тирелл отверг бы меня, обручить его? Если только он не вырастет и не проявит себя лучше, ему повезет, если он найдет жену среди выводка Уолдера Фрея».
«А кто тогда?» — спросила она.
«Мирцелла, Мирцелла выходит замуж за Брандона Старка».
Она не могла в это поверить, он отдал свою единственную дочь, ее милую девочку, язычнику-норвежцу, дикарю и второму сыну, она заслуживала гораздо лучшего. Она была так взбешена, что не видела, как они уходили, не слышала, как они уходили, и только когда они ушли, она заметила это. Встав со своего места, она ворвалась в коридоры, сэр Мэндон шел позади нее.
Достигнув комнаты, она постучала в дверь, и когда ее тетя открыла ее, она отдернула руку. Пощечина, которую она намеревалась нанести, так и не достигла цели, Дженна оказалась слишком быстрой для нее, слишком быстрой. Сир Мендон шагнул вперед, но затем оттолкнул волков, идущих к нему, заставив его сделать это. Серсея, однако, даже не заметила этого, все, что она видела, это то, как ее держали за руку, а затем отталкивали назад, когда она смотрела на свою тетю.
«Что ты делаешь, сумасшедшая ебаная сука?» — громко сказала Дженна.
«Ты, это все твоя вина, ты привел моих детей на турнир, ты заставил их сидеть с ублюдками и зверями, ты», — сердито сказала она, услышав шаги.
Она огляделась вокруг, лорд Старк и его младший сын и старшая дочь, Мирцелла и Томмен, леди Маргери и еще несколько людей, которых она не знала, вместе с этими грязными тварями. Мирцелла стояла и смотрела на нее, как будто не знала ее, а Томмен прятался за своей сестрой. Устремившись по коридору в свою комнату, она захлопнула за собой дверь.
Подняв бутылку вина, она налила себе бокал и быстро выпила его, прежде чем сесть и налить еще. Они снова опозорили ее, опозорили ее перед людьми и замышляли отобрать у нее детей. Она не позволит этого, она найдет способ остановить это, подумала она, снова наполняя свой бокал.
Хайгарден 295 AC.
Робб.
После поединка ему разрешили пропустить пир, вместо этого он, Винафред, лорд Виман и сир Вилис провели гораздо более тихий ужин, который, как он обнаружил, понравился ему даже больше, чем пиры. Он любил зрелище, блюда тоже, если честно, а танцы после них еще больше. Но не только компания делала этот ужин таким особенным, но и то, что он обнаружил, когда сел и началась еда.
«Твой отец пришел поговорить с нами, Робб», — сказал лорд Вайман и поймал себя на том, что смотрит на Уайнафред с таким же выражением лица, как и у него.
«Он сделал это, мой господин?»
«Да, он пришел поговорить о браке между тобой и моей внучкой».
«Каков был твой ответ, дедушка?» — с нетерпением спросил Винафред.
«Ты нетерпелива, дочь, дай сказать своему дедушке», — сказал сэр Уилис со смехом.
«Извини, отец», — сказала она.
«Не обрадует ли тебя брак, внучка?» — спросил лорд Вайман, и Робб посмотрел на каждого из них. Лицо лорда Ваймана было таким же непроницаемым, как и всегда, заставляя его нервничать, в то время как улыбка Вайнафреда его нервировала меньше.
«Это было бы, дедушка, это было бы мне очень приятно».
«А ты, Робб?» — спросил лорд Вайман, застав его врасплох, когда тот увидел улыбающееся лицо Винафреда.
«Это было бы весьма кстати, мой лорд», — сказал он, а лорд Вайман просто сидел, положив руки на подбородок и глядя на них обоих, а сердце Робба билось все быстрее и быстрее с каждой минутой.
«Дедушка?» — немного раздраженно спросил Винафред.
«Что? Разве старик не может немного развлечься?» — смеясь, сказал лорд Уайман. «И я, и твой отец тоже очень рады этому браку, Робб, для нас было бы честью видеть тебя частью нашей семьи».
Он чувствовал себя счастливее, чем когда-либо, и Уайнафред, очевидно, чувствовала то же самое, судя по тому, как она обнимала сначала своего дедушку, а затем и отца.
«Вы оба вели себя очень достойно, проследите, чтобы так продолжалось и впредь, а когда вы станете совершеннолетними, мы будем рады видеть вас женатыми», — услышал он голос сира Уилиса.
Оставшуюся часть еды, когда он не смотрел на Винафред, он разговаривал с ее отцом или с ее дедушкой, говорил о будущем и чувствовал, что с нетерпением ждет его. Они поженятся, когда ему будет пять и десять лет, и хотя это казалось таким далеким, он знал, что могло быть гораздо хуже. Его собственному отцу было девять и десять лет, поэтому три года было намного легче выдержать, чем семь.
Ему разрешили проводить Винафред в ее комнату, и он держал ее за руку, пока делал это, охранники ее отца шли за ним, следя за тем, чтобы он не перешел границы. Когда он дошел до двери, ему не хотелось ничего, кроме как поцеловать ее и обнять, но он знал, что ему не позволят, и поэтому вместо этого он взял ее за руку.
«Я увижу тебя завтра, моя невеста», — сказал он, целуя ее руку.
«Завтра, мой жених», — улыбнулась она в ответ, входя в свою комнату.
Когда он возвращался в свою комнату, он увидел его вдалеке и задумался, куда его брат идет в такой час. Несмотря на то, что он был со своими охранниками, он чувствовал, что это, возможно, лучший шанс отплатить ему за ту шутку, которую он над ним устроил. Он долго и упорно думал о том, что делать и как вернуть его, и обнаружил, что его возможности ограничены.
Находясь в чьей-то чужой собственности, он не мог положить дерьмо в свой матрас или делать большую часть того, что он хотел, ему нужно было и поддерживать приличия, и он не мог рисковать, делая что-то, что могло быть истолковано как неуважение. Это не оставило его без реального представления о том, как отплатить ему, даже то, что он планировал, меркло в сравнении с собственной выходкой Джона, но он чувствовал, что пока сойдет.
Следуя на почтительном расстоянии, его провели через участок земли, который он не знал, только Призрак на расстоянии был достаточно, чтобы указать ему, куда идти. Через щели в изгородях и скрытые входы он, наконец, оказался в уединенном месте, где они остановились. Ложась на траву, он подполз ближе и увидел Джона, стоящего с двумя мужчинами, его охранником сиром Дейроном и другим мужчиной, который был для него полной неожиданностью, поскольку он задавался вопросом, почему Джон встречается с сиром Барристаном Селми.
«Надеюсь, вы не считаете, что я украл ваше мгновение, ваша светлость», — сказал сир Барристан, а Робб оглянулся, пытаясь разглядеть, где находится король.
«Вовсе нет, сир, вам удалось сделать то, что не удалось мне, моя невеста была очень довольна», — услышал он голос Джона и ахнул.
«Я так понимаю, ты хотел бы это вернуть», — сказал Барристан, протягивая что-то брату.
«Да, благодарю вас, сэр, это очень ценно для меня».
«Я так и думал, я надеялся встретиться с тобой лицом к лицу, Артур».
«Как и в старые времена, Барристан, я не думаю, что королевство пока готово к моему появлению», — усмехнулся сир Дейрон.
«Нет, пока нет, Артур, но скоро, я надеюсь, ваша светлость?» — спросил Барристан у Джона.
Артур, ваша светлость, обручен? Что здесь происходит? Он чувствовал себя потерянным, смущенным, как будто все знали что-то, чего не знал он. Его брат король? Как? Как Джон стал королем, о чем они говорили?.
«Я тоже на это надеюсь, мы не сможем долго прятать драконов, Рейникс почти готова летать со мной, и, учитывая ее размеры, мне интересно, где мы сможем ее держать, когда она перестанет помещаться в пещере», — сказал Джон.
Драконы, что он имел в виду под драконами? Это не имеет смысла, подумал он, подползая еще ближе.
«Она действительно такая большая?» — спросил Барристан.
«Да, Барристан, ты должен ее увидеть, я бы не поверил, если бы не увидел сам», — сказал сир Дейрон.
«Рейегар знал, не так ли?» — спросил Барристан.
«Мой отец знал, как и моя мать, сир Барристан», — сказал Джон, прежде чем остановиться и посмотреть в его сторону.
И тут Робб почувствовал это: лапа на его спине, голова белого волка близко к его собственной, он учуял дыхание, и через мгновение сир Дейрон уже стоял рядом с Призраком и смотрел на своего брата, или на мальчика, которого он считал своим братом.
«Кажется, нам нужно о многом поговорить, Призрак, как по мне», — сказал Джон, и Робб почувствовал, как волк сбросил с себя вес.
Хайгарден 295 AC.
Джон.
Он рано ушел с пира, не потому, что не получал от этого удовольствия, а потому, что договорился встретиться с сиром Барристаном один. Настолько одинок, насколько он был всегда в эти дни, хотя он знал, что этот человек захочет встретиться и с Артуром. Он был ему обязан за то, что он сделал на турнире, и то, что именно он предложил ему это, еще больше расположило его к себе.
« Эта услуга, я полагаю, принадлежит твоей невесте?» — спросил Барристан, когда они уходили с ристалища.
« Так и есть», — сказал он, оглядываясь на трибуны и видя, что она смотрит на него, он улыбнулся, чтобы успокоить ее, и потому что обнаружил, что это его обычная реакция, когда она смотрела на него таким образом.
« Может быть, я мог бы его одолжить?» — спросил Барристан, и тот посмотрел на него, прежде чем сообразил, зачем тот его просит.
« Благодарю вас, сэр», — сказал он, улыбаясь, и вручил ему подарок.
Итак, проведя время с Маргери, он просто увидел ее с гирляндой на голове, и это заставило его поклясться, что однажды он сам ее коронует, и, отведя Джой обратно в ее комнату, он отправился поговорить с рыцарем. Все шло хорошо, пока он не почувствовал покалывание в затылке, пока он не протянул руку, и тогда он увидел, о чем или, точнее, о ком его предупреждал Призрак.
«Сир Артур, кажется, к нам пришел гость, мой кузен, — сказал он, кивнув в сторону Призрака.
Артур бросился, и он, и сэр Барристан оба пошли немного медленнее к тому месту, где Призрак прижал Робба. Он посмотрел на своего кузена и наклонился к сэру Барристану, чтобы что-то прошептать ему.
«Может быть, пока я буду разговаривать с кузеном, вы с Артуром сможете поговорить?» — спросил он.
«Я бы с удовольствием, но ты справишься одна?»
«Я сделаю это, не уходи далеко, но этот разговор всегда назревал», — сказал он, его голос был все еще еле слышен, хотя рыцарь понимал его достаточно хорошо.
После того, как Призрак отпустил Робба, он жестом пригласил его следовать за ним, и они вернулись в сад, спустились еще дальше, где он сел и стал ждать, пока его кузен начнет.
«Джон, что происходит, сир Барристан, он назвал тебя королем, я слышал… драконы, Джон?»
«Я хотел тебе это сказать, хотя и надеялся, что это произойдет позже. Не то чтобы я скрывал это от тебя, нет, подожди, это не совсем так, но и не потому, что я тебе не доверял».
«Прячется? Прячется что?»
«Нед Старк мне не отец, я законный сын Рейегара и Лианны Таргариен», — сказал он, и Робб посмотрел на него, как на безумного короля.
«Что, не можешь, отец, ты мне не брат?»
«Я твой брат, я всегда был твоим братом, и если ты захочешь, я останусь твоим братом».
«Но, Рейегар, тетя Лианна, это же бессмыслица».
Он рассказал ему историю, почти шокировав себя тем, как легко она слетала с его губ, с Сансой, даже с Маргери это было почти трудно рассказать, но с Роббом это было намного легче. Он не был уверен, почему это было, неужели его меньше волновало, что думает его брат? Он так не думал, и поэтому он задавался вопросом, было ли это просто потому, что он теперь был более уверен в том, кто он, что, возможно, это ощущалось легче из-за этого.
Закончив, он ждал, пока заговорит его брат, Робб ходил взад-вперед, глядя на него, а затем прикусил язык и снова ходил взад-вперед. Казалось, мгновения тянулись все длиннее и длиннее, тишина была почти оглушительной, и все же его брат ничего не говорил, пока, наконец, он не повернулся, чтобы посмотреть на него.
«Вы законный наследник?»
«Я.»
«Ты идешь на трон?» — спросил Робб.
«Я.»
«Я не понимаю, Джон, я не понимаю, отец, то, что он нам сказал, то, что все знают».
«Это ложь, Робб. Для твоего отца это был способ защитить меня, ты знаешь, что случилось с моим братом, с моей сестрой и их матерью?» — спросил он.
«Я, их убили», — сказал Робб.
«Их избили, Элию изнасиловали, Робб, Эйгон был младенцем, и они так сильно швырнули его об стену, что он… что он… моей сестре, моей сестре было три именины, знаешь, что они с ней сделали?» — сказал он, чувствуя, как его гнев растет.
«Джон, я».
«Ее ударили ножом полсотни раз, Робб, полсотни раз, что бы ты сделал с людьми, которые сделали это с Арьей, с Сансой, что бы ты сделал с Браном?»
«Но кто были эти мужчины?»
«Люди мертвы, люди, которые наживались на их смертях, люди, которые сидели и ничего не делали, мертвы. Знаешь, как король назвал моего брата и сестру, когда они были представлены ему, Дрэгонспаун?»
«Я этого не знал», — тихо сказал Робб.
«Есть много вещей, о которых ты не знаешь, прости, что я тебе не рассказал, но теперь ты знаешь, что я законный наследник, законный король, и я верну трон своей семьи».
«Что я должен сделать, Джон, преклонить колено? Сказать тебе, что я с тобой?» — спросил Робб в замешательстве.
«Пока что ничего. Я ни о чем тебя не прошу, ты мой брат, да, мы кузены, но ты мой брат, так что, что бы это для тебя ни значило, это то, о чем я тебя прошу».
«Кто еще, Джон, кто еще знает?»
«Нет, то, что ты не узнаешь Робба, то, что ты знаешь обо мне, — это риск для меня, и я могу это допустить, я не буду рисковать никем другим».
«Ты думаешь, я бы рассказал? Что я бы об этом заговорил?» — сердито сказал Робб.
«Я думаю, что то, что вы это знаете, ставит мою жизнь под угрозу, и это мое решение, но я привык к тому, что моя жизнь находится под угрозой, дважды меня пытались убить. Я потерял хорошего человека в одном из нападений, но я готов к ним, если они придут за мной, я готов».
«Ты действительно думаешь, что я буду об этом говорить?»
«Я не знаю, Робб, ты зол, сбит с толку. Я не знаю, что ты с этим сделаешь. Если ты спрашиваешь меня, готов ли я рискнуть своей жизнью, а ты нет, то я отвечаю: да, это моя жизнь, и я могу ею рисковать».
«Мой отец?» — спросил Робб.
«Я же сказал, что не скажу».
«Пожалуйста, Джон, дай мне что-нибудь, могу ли я поговорить об этом с отцом?»
«Да».
«Спасибо», — сказал Робб, уходя. «Ты мой брат, Джон, сейчас и всегда».
«Сейчас и всегда», — ответил он, глядя, как уходит Робб.
Он хотел рассказать ему больше, объяснить ему все, но он не был готов к этому, не ко всему, в отличие от Сансы, между ним и братом все еще была дистанция. Если бы он узнал слишком много, он рисковал бы слишком многими жизнями, так что лучше было бы так, пока его брат не поговорит с дядей. Когда Барристан и Артур вернулись, он поговорил с ними, и, несмотря на их протесты, он чувствовал, что был прав.
Робб не хотел говорить, пока не поговорит с отцом, поэтому, пожелав Барристану спокойной ночи, он пошел в комнату дяди и рассказал ему, что произошло.
«Как много он знает?»
«Он знает, кто я, и что я намерен бороться за трон, вот и все».
«Его мать?» — спросил его дядя.
«Нет.»
«Я поговорю с ним, скажу ему, что я тебя поддерживаю, и объясню ему причины, по которым я это делаю».
«Не говори ему о дяде другого, дай ему время со всем этим смириться. Через несколько лун мы сможем снова с ним поговорить».
«Да. Как ты себя чувствуешь?» — обеспокоенно спросил его дядя.
«Как будто мне следовало отвести его в сторонку и поговорить с ним раньше».
«Возможно, так оно и есть, а может, и к лучшему, иди поспи, завтра тебя ждет важный день».
«Да, спокойной ночи, дядя».
«Спокойной ночи, Джон.
Хайгарден 295 AC.
Бриенна.
Она была немного расстроена тем, что ей не разрешалось участвовать в дуэлях, но ее возраст не позволял ей этого делать. Однако она была удивлена, обнаружив записку под дверью, когда она собиралась разговеться этим утром. Открыв ее, она задалась вопросом, почему он хотел встретиться с ней, но больше не думала об этом, когда пошла есть. Она отложила странную атмосферу на людей, готовящихся к дуэлям, она знала, что Робб и Креган не соревновались, и Лорас, казалось, почти хотел, чтобы они начали.
Джона там не было, и когда она огляделась, то увидела, что его сестры, Джой и Маргери, похоже, немного обеспокоены этим. То, что она была более чем рада видеть, вскоре исчезло, когда он позже вошел с сэром Уолдером, заняв свое место, он тут же начал шутить, и вскоре остальная часть напряжения утра ушла. Позже, когда они направлялись к палаткам, сэр Уолдер отвел ее в сторону.
«Вы получили мою записку?» — спросил он.
«Я сделал.»
«Учитывая выигранную мной монету, я оказался в совершенно ином положении. Теперь я могу позволить себе экипироваться и управлять оруженосцем, чего я не мог себе позволить раньше».
«Это хорошо, не правда ли?» — сказала она, не совсем понимая, к чему он клонит.
«Да, я хочу, чтобы ты была моим оруженосцем», — сказал он, и она в шоке посмотрела на него.
«Я?» — спросила она.
«Да».
«Но я же девчонка», — сказала она и сначала рассердилась, когда он рассмеялся, но потом поняла, что его смех был адресован не ей, а ее словам.
«Я это понимаю, я с Севера, Бриенна, я знал воительниц, видел их. Я хочу, чтобы ты стал моим оруженосцем, что скажешь?»
«Я сочту за честь, сир Уолдер», — сказала она, опускаясь на одно колено.
«Хорошо, мы начнем завтра, большую часть обязанностей ты уже знаешь. Я вооружу тебя и одену в доспехи, когда решу, что ты готов, и со временем ты сможешь заслужить рыцарское звание».
«Но я же девчонка», — сказала она, и он снова рассмеялся.
«Я услышал тебя в первый раз», — сказал он, и на этот раз она тоже рассмеялась.
«Благодарю вас, сир Уолдер», — сказала она, и он кивнул.
Когда они повернули, чтобы направиться к палаткам, она увидела леди Оленну и двух ее огромных стражников, идущих к ним; чем ближе они подходили, тем яснее становились их размеры.
«Мой внук в палатке с Джоном, сир Уолдер?»
«Он моя леди», — сказал сир Уолдер.
«Левый, правый, вы двое ждите снаружи», — сказала Оленна, когда они подошли к палатке.
Она тоже ждала снаружи и, стоя рядом с Уолдером и двумя огромными охранниками, представляла себе, что для любого прохожего все четверо должны были производить внушительное впечатление.
«Слева и справа?» — спросил Уолдер.
«Я Эррик, он Аррик», — сказал один из близнецов, и Бриенна посмотрела на другого.
«Уолдер, это Бриенна», — сказал Уолдер, указывая на нее.
«Да, мы видели вас обоих в схватке, вы хорошо держались, моя леди, пока вас не отвлекли», — сказал Аррик.
«Спасибо, хотя именно сир Уолдер отнял у нас день», — сказала она, улыбаясь.
«Сир Уолдер Высокий», — сказал Эррик, и Уолдер странно на него посмотрел.
«Что заставляет вас так говорить?» — спросил Уолдер.
«Я не хотел никого обидеть, сэр, просто некоторые из простых людей называют вас именно так», — сказал Эррик.
«После сира Дункана?» — спросила Бриенна, и Эррик кивнул.
«То же самое можно сказать о любом из нас», — сказал Аррик, усмехнувшись, и она не смогла сдержать смех.
«У моего отца есть щит, который когда-то принадлежал сиру Дункану, хотя как он оказался в Эвенфолле, я не знаю», — сказала Бриенна.
«Зеленая падающая звезда над вязом на закате?» — спросил Аррик.
«Да, это он», — сказала Бриенна и наблюдала, как близнецы переглядываются.
«Точно как у матери», — сказал Эррик.
Прежде чем они успели что-то сказать, леди Оленна вышла наружу, и, попрощавшись с ними, Эрриком и Арриком, поскольку она чувствовала себя глупо, думая о них как о Левом и Правом, оба близнеца кивнули и оставили их одних. Она посмотрела на Уолдера, который, казалось, был погружен в свои мысли, и она почувствовала что-то в глубине своего сознания, повернувшись к рыцарю, она спросила его, что он думает о щите.
«Странно, разве у нас обоих нет щита, который когда-то принадлежал сиру Дункану?»
«Сир Дункан много путешествовал, он и принц Эйгон посетили множество мест по всему королевству, они даже посетили Винтерфелл и Север. Хоть это может показаться и не так, но мир не так уж и велик, и если у вас появится такая возможность, то путешествие — хороший способ убедиться в этом».
«Вы собираетесь отправиться в путешествие, сир Уолдер?»
«Я уже Бриенна, мой путь привел меня с севера на запад, а теперь на юг, может быть, однажды я отправлюсь на восток», — сказал он, и она поймала себя на мысли, что было бы здорово попутешествовать, подумала она.
Пришло время дуэлей, и когда Джон, Лорас и Креган вышли из палатки, она пошла вместе с сиром Уолдером, чтобы проверить списки. Как и турнир в Королевской Гавани, это закончилось бы рукопашной, хотя, учитывая количество людей здесь, она была бы гораздо больше. Три раунда дуэлей, а затем рукопашная с более чем двумя тридцатью людьми, и она снова почувствовала раздражение от того, что не будет участвовать.
Когда они шли во двор, к ним присоединились другие молодые оруженосцы и пажи; некоторые из них принимали участие, некоторые просто наблюдали с завистью, и она почувствовала, что ее собственное волнение растет.
Хайгарден 295 AC.
Оленна.
Она назначила встречу с Мизинцем до того, как закончит пост, не желая, чтобы он слишком много отнимал у нее времени. Сидя в своем солярии, она думала о том, что собирается ему сказать, после того, что он сделал с ее внучкой, она почти пошла к Джону и потребовала, чтобы он позволил им разобраться с ним сейчас. Хотя это говорил ее гнев, и если Джон мог держать себя в руках, то и она сможет.
То, что он думал, что может манипулировать ими с помощью выдуманного письма, то, что принц был способен писать, она даже не была уверена, но даже если бы это был он, не было бы возможности, чтобы он написал это. Она даже сомневалась, что подпись в конце страницы была принцем или он действительно подписал ее, тогда он не знал, что это было, он также ставит свое имя.
Держа его в руках, она ухмыльнулась. Джон даже не удосужился его прочитать, настолько мало его это волновало, и это еще больше убедило ее в том, что он, как и она, знал, что письмо было делом рук Мизинца.
Моя дорогая Маргери,
Я не могу начать извиняться в полной мере за события этого утра и за резкие слова, которые я сказал вам позже. Я был так полон беспокойства и заботы о вашей безопасности, что, боюсь, мои действия могли показаться чем-то, чем они не были. Увидев этих волков, я обнаружил, что меня переполняют мысли о том, что они могут сделать с вами, и из-за этого я действовал крайне опрометчиво.
Позже в Большом зале я увидел себя обвиняемым в вещах, которые я не помню, которые я делал, в вещах, которые я не помню, которые я говорил. Мой отец не позволял мне постоять за себя, а затем, когда я услышал, что ты сказал, как ты неправильно истолковал вещи, я позволил своему гневу затуманить мой разум.
В попытке защитить вас, моя леди, похоже, я вместо этого нанес вам большое оскорбление, и я надеюсь, что вы можете принять и принимаете эти искренние извинения. Я с нетерпением жду возможности объяснить вам это лично, хотя я понимаю, если вы чувствуете, что вам нужно некоторое время, прежде чем вы позволите мне присутствовать.
Всегда полный надежд,
Джоффри Баратеон, наследный принц Семи Королевств.
То, что Мизинец подумал, что кто-то мог ожидать, что такое письмо напишет этот мальчик, было свидетельством его глупости. То, что он думал, что ее внучка не только напишет, но и оставит это письмо себе, доказывало это еще больше. Положив письмо обратно в ящик, она подождала и, к своему облегчению, обнаружила, что ждать долго не пришлось.
«Моя леди, я рад, что вы меня вызвали», — сказал он, его вечная ухмылка уже раздражала ее, когда он подошел к ее столу, а Левая медленно пошла за ним.
«Это правда?»
«Конечно, моя леди, может быть, нам лучше поговорить наедине?»
«Нет, мой господин, это не так. Я не испытываю ни малейшего желания говорить с вами наедине, и едва ли вообще хочу говорить с вами», — сказала она, слегка повысив голос.
«Простите, моя госпожа, но разве я вас чем-то обидел?» — спросил он, как будто его это волновало.
«Само ваше присутствие оскорбляет меня. Вы думаете, я не услышу о той маленькой выходке, которую вы провернули с моей внучкой».
«Миледи, вы меня сбиваете с толку», — сказал он с притворным замешательством на лице.
«Сомневаюсь. Думаешь, я не услышу о том, что ты сказал моей внучке о турнире?»
«Миледи, я просто выразил свою обеспокоенность, особенно в связи с юностью подруги леди Маргери».
«Друг?» — спросила она, покачав головой.
«Джон Сноу, моя леди».
«Ты действительно дурак, Бейлиш. Ты думаешь, я позвонил тебе, чтобы обсудить бастарда? Я говорю с тобой, чтобы упомянуть моего внука».
«Моя леди?» — снова сказал он, изображая замешательство.
«Не надо мне этого говорить, ты поднимаешь вопрос о том, насколько опасен турнир, прекрасно зная, что случилось с Уилласом, прекрасно зная, что это навредит моей внучке».
«Моя леди, произошло недоразумение», — сказал он, повысив голос.
«Налево», — сказала она, и ее стражник двинулся вперед, прежде чем протянуть руку и положить ее на плечо Мизинца.
«Ну, позвольте мне прояснить этот вопрос, лорд Бейлиш. Я не одобряю, когда кто-то причиняет вред моей семье ни словами, ни делами, даже если вы сделали последнее», — она сделала паузу, кивнув Лефту, который начал сильно сжимать плечо мужчины.
«Моя леди, пожалуйста», — сказал он, ясно ощущая боль.
«Запомните это хорошенько, мой лорд, вы можете вращаться в коридорах власти, но вы младший лорд из младшего дома. Сколько людей вы можете призвать к лорду Бейлишу, как вы думаете, есть ли среди ваших слуг человек, который может сравниться с одним из моих?» — сказала она, кивнув Левому, который убрал руку с плеча Литтлфингера.
«Моя госпожа, простите меня, если я вас оскорбил, клянусь, я не хотел этого делать», — сказал Мизинец, протягивая руку к своему плечу.
«Смотрите, чтобы вы больше этого не делали, а что касается принца, то сейчас мой ответ — нет, мы не хотим связываться с этим мальчиком, и мы не будем вносить свой вклад, сейчас».
«Пока?» — спросил он.
«А пока посмотрим, подрастет ли мальчик, а потом мы сможем поговорить снова».
«Моя леди», — сказал он с легким поклоном, вставая и выходя из комнаты.
Она кивнула Левому, который вышел, а затем отпила глоток сока, который стоял у нее на столе, это было гораздо более прямолинейно и по существу, чем она обычно говорила, но намерение сработало. Он подумает, что они расстроены из-за Уилласа, а не Джона, подумает, что они потенциальные союзники, и особенно подумает, что она гораздо менее грозна, чем она была. Такой человек, как Мизинец, считал тех, кто прибегал к насилию, менее умными, чем он, он не понимал, что насилие тоже необходимо.
Хайгарден 295 AC.
Дуэли сквайров .
Креган.
Он нервничал, когда выходил, до сих пор самая большая толпа людей, перед которой он когда-либо стоял, была у Утеса Кастерли, когда он и Джон, Лорас или Бриенна сражались. Но по сравнению с этим это был как тихий день. Он чувствовал дрожь в руках и надеялся, что не сделает ничего постыдного, например, не уронит турнирный меч или что-нибудь в этом роде.
Его противником был парень из Долины, молодой человек, оруженосец сира Марвина Белмора, которого звали Давет, и когда Креган посмотрел на него, он увидел, что мальчик так же нервничает, как и он. Они стояли посреди двора, ждали сигнала, и как только он пришел, они начали. Очень быстро он почувствовал, как его нервы рассеиваются, размахивая мечом, заставляя его сосредоточиться на нем, а не на толпе вокруг него, как и говорил его дядя.
Он выиграл первое очко после серии ударов, которые Давет парировал, изменив свой стиль, он смутил мальчика, и когда он пошел парировать то, что, как он думал, будет ортодоксальным ударом, Креган ударил его неортодоксальным, застав его врасплох. Его второе очко пришло с уколом, но ценой очка против него, поскольку он был парирован, прежде чем он отступил, а его третий и четвертый были гораздо проще, поскольку мальчик, казалось, устал.
«День твой», — сказал Давет, когда мальчик поймал его на себя, а Креган нанес пятый удар в плечо мальчика.
«Ты хорошо сражался», — сказал Креган, и мальчик улыбнулся, когда глашатай объявил о его победе, и они оба вместе пошли в конец зала.
Не успели они пройти, как он увидел, как мальчик нахмурился, когда группа старших парней направилась к ним. Их было четверо, и было очевидно, что мальчики знали Давета и его, их, судя по тому, как он отреагировал на них. Но прежде чем они смогли приблизиться, появились Джон и Лорас, и он увидел, как старший из мальчиков, светловолосый парень с голубыми глазами, уставился на них, прежде чем уйти.
«Ты молодец, Креган», — сказал Лорас, заставив его улыбнуться.
«Мне повезло, в другой день это мог быть Давет», — сказал он, и парень улыбнулся им и попрощался.
«Теперь мы увидим самое любимое занятие Лораса во всем мире», — сказал Джон, на секунду смутив его. «Избиение Флорентса».
«А теперь, если вы оба извините, я ненадолго», — со смехом сказал Лорас, выходя во двор.
Креган посмотрел на парня, с которым он столкнулся, он превзошел Лораса по размеру и, скорее всего, силе, и ему показалось, что у его друга могут возникнуть некоторые проблемы. Джон, однако, казался равнодушным, как будто знал, что матч был предопределен сотрясением мозга, и именно он оказался прав. Лорас не только уничтожил Флорента, который, как сказал ему Джон, был частью отряда Станниса, но и нанес несколько ударов, которые, как показалось, также были болезненными.
«Почему ему не нравится Флорентс?» — спросил он, увидев прибывшего Робба.
«Они считают, что должны управлять Простором, и не боятся кричать об этом во весь голос любому, кто готов их слушать, они также любят при каждой возможности унижать Лораса и его семью. Поэтому он вымещает на них злость, когда может, этому парню повезло, что это не рыцарский турнир», — сказал Джон и кивнул.
«Робб, с кем ты сражаешься?» — спросил он, когда его кузен подошел к ним.
«Оруженосец Бракса», — сказал Робб.
«Берегись своей слепой стороны и держи меч в руке крепко», — сказал Джон, и Робб кивнул.
«Кого ты поймал?» — спросил Робб.
«Оруженосец сира Деймона», — сказал Джон, и когда Лорас вернулся, они встали и стали смотреть, как уходят еще двое парней, прежде чем Джон начал шутить над их другом: «Да здравствует герой-завоеватель».
«Отвали», — ухмыльнулся Лорас.
«Последнее, должно быть, ранило его», — сказал Креган.
«Хорошо», — сказал Лорас.
Когда Робб вышел, они пожелали ему удачи, и он обнаружил, что ему не терпится посмотреть на битву своего кузена. Они немного поговорили друг о друге, и Робб, казалось, поверил, когда тот сказал ему, что не желает Винтерфелла, но знает, что он всегда будет там, в глубине души. Поэтому он решил показать ему своими действиями, что он не представляет угрозы ни для него, ни для его семьи.
Совет Джона был здравым, и Робб победил, хотя и ближе, чем следовало бы, пять очков против трех, и он предположил, что отчасти это было связано с нервами. Когда Джон вышел, он увидел, что мальчик, с которым он столкнулся, использовал копье, и хотя он сам сталкивался с одним и знал, что нужно делать, у него всегда были с ними проблемы.
«Смотрите», — сказал Лорас, пока они с Роббом смотрели друг на друга.
Джон стоял со своим тонким клинком и кинжалом в руке, кинжал был тоже тонким, но намного длиннее обычного ножа и почти таким же, как тот, что он всегда носил с собой. Когда мальчик сделал выпад копьем, Джон заблокировал его мечом, затем он прижал его к земле и развернулся так, что теперь она держала нож у горла мальчика. Они слышали, как он сдался всю дорогу назад, и он улыбнулся, когда Джон вернулся к ним.
«Ему стало лучше», — сказал Робб.
«Ага, помнишь это с Мирой?» — сказал Лорас, и Робб кивнул.
Все трое вернулись в палатки, а Джон остался смотреть еще бои и также посмотреть на бой кузена Джой. Там они выпили немного воды, ожидая второго раунда, и он поймал себя на мысли, что все четверо дойдут до схватки, или, если нет, то он, по крайней мере, встретится с одним из них в дуэлях. Их спарринги всегда были соревновательными, но он знал, что это было по-другому, и он чувствовал, как его волнение растет при мысли о том, чтобы сразиться с ними как следует.
Робб.
Он был не в духе, он это знал, и это едва не стоило ему его первой битвы, откровения прошлой ночи все еще тяготили его разум, и утренний разговор с отцом не помог. Теперь он знал, что не только Джон собирается занять трон, но и что его отец поддержит его, учитывая его связи с Западом, он предполагал, что лорд Джейме тоже.
Джон был бы хорошим королем, и учитывая, что он на троне, хотя на самом деле, за исключением пьянства и ужасного поведения с женщинами, он не был уверен, что считал Роберта плохим человеком. Однако он мог понять, почему Джон так поступил, и мысль о том, что он сказал, вызывала у него отвращение, хотя Роббу казалось, что королевство находится в мире, и поэтому зачем им воевать, чтобы свергнуть короля. С другой стороны, его сын, ну да, ему они не могли позволить сидеть на троне, и поэтому он спросил у отца, почему.
« Ты знаешь пруд у Сердцедерева в богороще Винтерфелла?» — спросил его отец.
« Да».
« На первый взгляд все выглядит спокойно и умиротворенно, не правда ли?»
« Это так».
« Но под ним продолжается жизнь, жизнь, которую мы не видим, это королевство, Робб. Винтерфелл — это пруд, и все кажется хорошим, но под ним страдают люди».
« Я не понимаю, отец».
« Вы знаете турнир, который Джон выиграл в Королевской Гавани? Вы слышали, что он сделал с призовыми деньгами?»
» Нет.»
« Он выиграл 5000 золотых драконов, и они с леди Маргери использовали их и монеты, которые добавляла к ним ее семья, чтобы накормить голодных, чтобы у людей, которые были в нужде, теперь была еда в животах».
« Какое отношение это имеет к его стремлению занять трон?»
«Разве я, как господин, не обязан обеспечивать наших людей едой?»
« Так и есть», — сказал Робб.
« Тогда разве не короли тоже? Я любил Роберта, он был моим братом по выбору, но он никогда не должен был сидеть на троне, то, что вы видите здесь, это то, какой он есть. Он не правит Роббом, он наслаждается тем, что он король, и это нечто совсем другое».
Когда он вышел, чтобы встретиться со своим вторым противником, он старался не думать об этом, его отец сказал ему, что Санса знает, и он чувствовал себя выбитым из колеи, хотя он понимал, что отношения Джона с его сестрой были сильнее, чем их собственные. Он говорил с ней только коротко, и то, что она сказала, вероятно, еще более ясно поставило его в перспективу, даже если он все еще не полностью отстал от брата.
« Ты знаешь Джона?»
« Да?»
« А ты что думаешь?» — спросил он ее.
« Когда выпадает снег и дует белый ветер, одинокий волк умирает, но стая выживает», — сказала Санса, улыбаясь.
Он стоял лицом к лицу с молодым парнем из Штормленда с мечом наготове и думал об этом больше, Джон был в стае, это было ясно, и поэтому он поддержит его, он знал это в глубине души, и это становилось все яснее для него в его сознании. Свои сомнения он приписал чувству расстроенности из-за того, что он узнал, как он, и что Джон не пришел рассказать ему, хотя он начал понимать, почему это было так.
«Ты готов, мальчик», — сказал более крупный парень и кивнул, когда они начали.
Другой парень был быстр и технически почти, если не более крепок, чем он. Робб обнаружил, что его удары парируются, его заставляют отступать, и когда он проиграл первое очко, он разозлился на себя.
« Потерянный в своих снах, мальчик, потерявшийся в своих снах — это когда происходит драка, потерявшийся в своих снах — это когда ты падаешь, ты хочешь быть мертвым, мальчик?»
Робб ухмыльнулся, двигаясь вперед, он думал, что есть только один бог, и единственное, что мы говорим ему, это не сегодня. Он двигался быстро, его удары приходили под углом, который застал другого парня врасплох. Первый удар пришелся ему в плечо, второй — в руку, когда он повернулся, третий — в верхнюю часть ноги. Когда он отступил от ответного удара, он снова пошел вперед и с уколом, а затем боковым ударом все было сделано.
Он вернулся к остальным и увидел улыбку на лице своего брата, на лице Крегана, и не смог сдержать свою улыбку.
«Ты молодец», — просто сказал Креган, как обычно.
«Ну, это было потрясающе, ты так быстро действовал, я думаю, у нас могут возникнуть некоторые проблемы с этим, Джон», — сказал Лорас и похлопал его по плечу в знак поздравления.
«Да, среди нас браавосский мечник», — улыбнулся Джон.
Пока Креган и Лорас готовились, он подошел к своему брату и наклонился, чтобы прошептать ему на ухо.
«Мой клинок твой, мой король, сейчас и навсегда».
Лорас .
Хотя ему нравилось побеждать Флорана и парня из Риверленда, именно этот противник нравился ему больше всего. Лансель был для него загадкой, для Джона тоже, как он знал. Они сделали все возможное, чтобы подружиться с ним, и временами казалось, что это срабатывает, а потом почти каждый раз, когда он уезжал с отцом или возвращался откуда-либо, им казалось, что им нужно начинать все с нуля.
Почему? он не знал, и это стало утомительным после первых нескольких раз, и поэтому он даже перестал пытаться, Джон все еще пытался, но он чувствовал, что его друг тратит его время. В отличие от Мартина и Виллема или Уолдера и Тиона, старший Ланнистер, казалось, просто имел что-то против них. Что именно, он не был уверен, он сначала думал, что это был Джон, но чем больше он думал об этом, тем яснее становилось, что это не так, или, по крайней мере, не только это.
«Готов ли ты, чтобы тебя поставили на место, цветок?» — высокомерно спросил Лансель.
«Готов услышать кошачье мяуканье, Лансель», — сказал он, ухмыльнувшись в ответ.
Он наслаждался тем, как ухмылка сходит с лица Ланселя, и был готов к яростному удару, который Лансел нацелил на него. Лорас научился у Джона и Джейме не выпендриваться, и обычно он этого не делал, но, столкнувшись с Ланселем, он не мог устоять. Он начал вращать клинок и стал все более изощренным в своих движениях, первый удар, который он получил, был почти танцем по направлению к другому мальчику.
Второй раз он сделал это после того, как небрежно отразил несколько ударов Ланселя, почти притворяясь, что ему скучно, пока не попал ему в плечо. Он думал о том, что сделает в следующий раз, когда удар в бок заставил его задохнуться, и хотя он не мог этого видеть, он знал, что и Джейме, и Джон сердито смотрят на него. Поэтому вскоре он отнесся к этому гораздо серьезнее, следующий удар ему пришлось отработать, поскольку Лансел был более готов и набирался уверенности от собственного удара.
Он все же поймал его на бедро, и когда он отступил, он снова поймал Ланселя на плечо, которое он ударил ранее, хотя он был пойман на локте контратакой и почувствовал, как шок от удара прошел по его руке. Последний удар был чистой удачей, Лансел воспользовался тем, что его рука не полностью восстановилась, и среди своих парирований ударов парней, он поймал его ответным ударом.
«Кажется, сегодня мой день», — сказал он, а Лансель лишь пробормотал что-то, направляясь в конец дома.
Когда он сам добрался до него, его с энтузиазмом поздравили Робб и Креган, хотя Джон и не так, и он кивнул, зная причину, даже если она была не только той, что так раздражала его друга. Тион, Мартин и Виллем соревновались в поединках, и пока Мартин побил своих двух противников, Виллем и Тион пали перед их.
Хотя одного этого было бы недостаточно, чтобы вызвать гнев Джона. и хотя он давал им всем советы для каждого из их матчей, Джон ждал именно того мальчика, который победил Тиона. Удача может быть счастливой или ужасной, для Гарролда Хардинга он чувствовал, что это было последнее, знал ли он о связи Джона с Тионом или он просто был самим собой, Лорас не знал.
Но он нанес мальчику травму, не сильно, но достаточно, чтобы Джон почти выбежал на поле, а затем ему не повезло, нет, ужасно не повезло, что он оказался против Джона в финальном раунде. Когда он увидел, как его друг ходит, он понял, что Гаррольду вскоре предстоит получить болезненный урок самому. Джон даже не потрудился поговорить ни с кем из них, кроме Мартина, и улыбка на лице младшего мальчика должна была быть достаточным предупреждением.
«Джон, полегче», — прошептал он, и Джон просто улыбнулся, выходя вместе с Гарролдом, последовавшим за ним несколько мгновений спустя.
Джон.
Гнев не был хорошим, чтобы давать волю, и он знал это, но видя, как страдает Тион, видя слезы в его глазах и зная, что ему придется пойти и поговорить с Дженной позже, Джон был в ярости. То, что это был Хардинг, что это, без сомнения, была попытка глупца отомстить ему, заставляло его чувствовать себя еще хуже. Поэтому, стоя там, лицом к лицу с мальчиком, он знал, что собирается причинить ему боль.
Он закрыл глаза и потянулся к Призраку, вскоре обнаружив волка в толпе, отдыхающего рядом с его братьями и сестрами, глядя на поле. Он позволил огню внутри остыть, почувствовал, как пламя уходит, и когда он снова открыл глаза, ярость, которую он чувствовал сейчас, была совсем другой. Она была холодной, она была расчетливой, и она оказалась очень болезненной для Гарролда Хардинга.
Он позволил мальчику продвинуться вперед и нанес ему несколько первых ударов, он слабо парировал их и притянул его еще ближе, а затем набросился. Первый удар пришелся ему в плечо, точно туда, куда он ударил Тиона, второй был в левую руку, позволяя третьему и четвертому снова попасть в то же плечо. Последний был в запястье, и сломал он его или нет, он не знал, но крик боли Харролда, казалось, намекал на то, что он это сделал.
Когда его меч упал на землю, а он держался за раненое запястье и смотрел на него, Джон подошел достаточно близко, чтобы услышать его шепот, и чтобы все подумали, будто он беспокоится о мальчике.
«Ты когда-нибудь даже подумаешь причинить вред кому-то, кто мне дорог, даже если это будет всего лишь на мгновение, и это будет наименьшей болью, которую ты когда-либо познаешь, ты понимаешь?» — сказал он, а Харрольд просто молча посмотрел на него: «Я сказал, ты понимаешь?»
«Да».
«Хорошо, улыбнись толпе, Гаррольд», — сказал он, повернулся, поднял меч мальчика, и они пошли в конец зала.
Он видел шокированные взгляды на лицах Робба и Крегана, почти смирившийся взгляд Лораса, и все же он сосредоточился на улыбке Мартина. Наклонившись близко к мальчику, которому через несколько мгновений предстояло встретиться со своим последним противником, он прошептал ему на ухо.
«Помнишь, что я тебе говорил?»
«Да, не прекращай двигаться, вперед и назад так быстро, как только смогу», — сказал Мартин.
«Да, удачи тебе, Мартин».
«Благодарю тебя, Джон».
Мальчику, в конце концов, это не понадобилось, Мартин был лучшим фехтовальщиком среди кузенов Джой. Виллем, как он чувствовал, предпочел бы копье, а Уолдер все еще рос неуклюже, из-за чего его координация рук и глаз иногда немного нарушалась. Тион был хорош, но склонен к халтуре, Мартин же хорошо воспринимал его уроки и в последующие годы будет очень хорош.
Он выиграл пять к двум, и когда он вернулся, он казался чрезмерно взволнованным из-за предстоящей после обеда схватки, Джон заставил его пообещать оставаться рядом с ним во время нее. Пока остальные ели, он сидел в задней части палатки с закрытыми глазами, он был превращен в маленькую мышь и он сновал по трибунам, стремясь подхватить любой разговор, который мог.
В конце концов, он не смог ничего подобрать, поэтому он открыл глаза и приготовился к схватке, они договорились стараться держаться рядом, не для того, чтобы работать как команда как таковая, а больше для того, чтобы никто не пострадал. Если дойдет до этого, они столкнутся друг с другом, и он не удивится, если кто-то из них бросит ему вызов или другим, он схватил немного воды, выпил ее, и они приготовились к схватке.
Бой Сквайра
Санса.
Она обеспокоенно посмотрела, когда мальчики вошли на арену, их было так много, и она видела в другой схватке несколько дней назад, насколько они могут быть опасны. Перед ней Арья, Лианна и Джой возбужденно болтали, все три девочки, казалось, хорошо ладили, а Джой и Арья соревновались, кто может быть самым большим чирлидером Джона. Роль, которую Санса знала, что никто из них не сможет по-настоящему выиграть, когда она подняла глаза и увидела Маргери, сидящую со своей семьей.
Она наблюдала, как Джон ранил мальчика из Долины, светловолосого парня, который ранил Тиона, слышать смех Джой, когда он это делал, было немного тревожно, но ведь он ранил ее кузена. Для Сансы, хотя это была смесь облегчения, что сам Джон не пострадал, и беспокойства, потому что она не видела его таким злым раньше. Когда глашатай встал, она обнаружила, что молится, чтобы те, кого она знала и о ком заботилась, остались невредимыми.
«Ваши милости, мои лорды и леди, я представляю вам «Схватку оруженосцев», — громко произнес герольд.
Она посмотрела и вскоре обнаружила, что трудно сказать, кто есть кто, их было слишком много, и она не могла никого различить, парень, которого она приняла за Робба, оказался кем-то другим. Наклонившись вперед, она спросила Арью и Джой, где Джон, уверенная, что если она не сможет его найти, то они найдут.
«Он там с Мартином», — сказала Джой, указывая на край поля.
Она увидела своего брата, Мартина рядом с ним, когда они столкнулись с двумя мальчиками, мечи остальных, казалось, двигались медленно по сравнению с размытым мечом Джона. Когда она увидела, как он приблизился и подставил подножку мальчику, она, как и три девочки перед ней, громко закричала, затем она увидела, как он направил свой меч на шею мальчика, и когда он сдался, Джон повернулся, чтобы посмотреть, как сражается Мартин.
«Мартин молодец», — взволнованно сказала Джой.
«Он твой кузен, да? — спросила Арья.
«Он есть, ты видишь, что делает Джон?» — сказала Джой, улыбаясь.
Сансе не нужно было слышать ответ, так как она ясно видела его, пока Джон не вмешивался в драку Мартина, он наблюдал за ним, и когда Мартин заставил другого мальчика сдаться, она наблюдала, как он и Джон вышли в толпу. Неспособная снова понять, кто есть кто, и смущенная, чтобы спросить Арью и Джой еще раз, даже она могла ясно видеть, что они были гораздо более уверены в этом, чем она, Санса вместо этого закрыла глаза и потянулась к Фангу. Когда она это сделала, произошло что-то странное, она почувствовала присутствие чего-то еще, нити, просящей ее потянуть за нее.
Она не могла устоять и поэтому последовала за ней и нашла другую дверь, эта была закрыта, но когда она приблизилась, она открылась, и вскоре она почувствовала, что летит. Птица летела над ареной, и она почувствовала, что она маленькая и быстрая, глядя вниз на поединки, она подлетела немного ближе и смогла все разглядеть, она могла видеть всех и ясно узнавать их всех.
Она открыла глаза и улыбнулась, когда подняла глаза и увидела летящую там птицу, она была маленькой и коричневой, поэтому она закрыла глаза и снова пошла искать дверь, найдя это еще проще на этот раз. Это было невероятно для нее, она думала, что только Фанг будет ее, что она может превратиться в своего волка и все. Теперь она, казалось, была не просто волком, она также была маленькой птичкой.
Джон.
Когда поле редело, он обнаружил, что его глаза везде и нигде, он одновременно бил оруженосцев и следил за теми, кто был ему дорог, и он чувствовал, что что-то должно было произойти. Когда он услышал, как Мартин сдался, он чуть не получил сильный удар в голову, настолько он был сосредоточен на том, чтобы убедиться, что Мартин не ранен, что забыл убедиться, что он тоже не ранен. Затем он двинулся быстро, используя свой меч, свой кинжал и, наконец, свои ноги, когда он выбил ноги мальчика из-под него.
«Урожай?»
«Да», — сказал мальчик и двинулся дальше.
Теперь осталось меньше половины поля, и он был удивлен, увидев, что из четверых остался только Креган. О Лорасе и Роббе он понятия не имел, были ли они ранены? Кто их победил? Он двинулся к Крегану и увидел, что тот стоит лицом к лицу с двумя парнями из Долины, один из которых, как он знал, был Мичелом Редфортом, а другой — нет.
К тому времени, как он добрался до Крегана, он тоже был побежден, и теперь их было меньше десяти, оба мальчика из Долины посмотрели на него, а затем отошли, и вскоре он оказался лицом к лицу с двумя другими мальчиками. Они схватили его вместе, оба двигались вперед, и когда он отражал один удар, другой мальчик наносил свой собственный. Ему потребовалось некоторое время, чтобы занять позицию, когда он это сделал, он поймал клинок первого мальчика, а затем, когда он отклонился, он толкнул его в другого мальчика.
«Сдавайся», — сказал он, опускаясь на колени и приставляя меч к шее мальчика, стоявшего дальше всех от него, а кинжал — к груди другого мальчика.
«Да», — сказали они один за другим.
Он оглянулся, чтобы увидеть, что теперь их осталось семеро, двое сражались, а остальные четверо, казалось, что-то обсуждали, и он увидел, как они посмотрели на него. Он не стал дожидаться, пока они объявят о своих намерениях, быстро вскочил на ноги и побежал так быстро, как никогда раньше, ударил первого парня плечом сзади, отбросив его на несколько футов, второго он схватил плашмя клинком по задней части колена, наблюдая, как он рушится. Посмотрев на двух других, он увидел, что это были Микель и другой парень из Долины, когда они двинулись к нему, он взял свой кинжал и бросил его, попав другому парню прямо в лоб.
Микель в шоке посмотрел на него, когда другой мальчик упал на землю, и он быстро оказался лицом к лицу с мечом Джона. Не давая ему ни секунды, он переместил удар, поймав его, когда он поднял свой клинок, хотя Джон вложил в это всю свою силу, и, наблюдая, как падает меч Микеля, он поднял свой собственный к шее мальчика.
«Урожай.»
«Да», — сказал Мишель и взглянул на двух мальчиков, которых он поймал ранее, поднимающихся на ноги.
Он снова побежал, и когда он приблизился и увидел поднятые мечи, он скользнул, движение застигнув ближайшего мальчика врасплох. Подняв меч, он снова попал мальчику в колено, на этот раз спереди, и снова тот упал. Быстро поднявшись на ноги, он отразил удар, который пришел, а затем развернулся, используя рукоять меча, чтобы ударить мальчика в грудь.
«Сдавайся», — сказал он запыхавшемуся мальчику.
«Да».
Другой мальчик лежал на земле, держась за колено, поэтому он просто подошел, поднял меч и приставил его к груди, ему даже не нужно было спрашивать.
«Я сдаюсь».
Бой закончился между двумя, которые не принимали участия, и когда Джон подошел к победителю, мальчик, которого он поймал своим кинжалом, пошатнулся и поднялся на ноги. Джон, все еще глядя на другого мальчика, просто поднял меч и спросил, и все еще сонный мальчик сдался, а затем неуверенно пошел назад. Когда он посмотрел на последнего парня, он подумал, что в нем есть что-то знакомое.
«Ты Джон Сноу», — сказал парень.
«Ага, а ты?»
«Домерик Болтон».
Нед.
Хотя он считал это пустой тратой времени, он обнаружил, что наслаждался дуэлями, даже с непрекращающимися подбадриваниями Роберта рядом с ним. Боже, то, как он подбадривал Джона, заставило его думать, что он считает мальчика своим сыном, а не своим. Не то чтобы его племянник не заслуживал похвалы, Джейме Ланнистер сказал, что Джон был невероятным фехтовальщиком, и он сам видел это в Винтерфелле.
Здесь, хотя он был в своей стихии, он наблюдал, как Джон защищал молодого блондина, когда он стоял рядом и уделял ему все свое внимание, и он был раздражен этим. Хотя не так сильно, как Джейме, он заметил, когда посмотрел на мужчину, дело было не в том, что он защищал парня, что было достойно восхищения, и не в том, что он не защищал своих друзей, которые прекрасно справлялись сами по себе.
Он был отвлечен, что, тратя время на наблюдение за молодым парнем, он не следил за полем. Что-то, что стало еще яснее, когда молодой парень сдался, и Джон, казалось, был почти шокирован, увидев, что там остался только Креган. Если бы он не сидел с Робертом, он мог бы этого не заметить, даже с выпивкой в ​​руке инстинкты его друга к борьбе все еще были лучше, чем у него.
«Они нацелились на них», — сказал Роберт рядом с ним.
«ВОЗ?»
«Эти парни нацелились на часы друга Джона».
Так что смотрите, он сделал это, и он ясно увидел это тогда, Робб был первым, он только что победил противника, когда два мальчика двинулись к нему, его сын был хорош, но он был превзойден и вскоре сдался. Они сделали то же самое с Лорасом, хотя потребовалось Айф_ридом_су всего одно, как только Лорас выиграл свой бой и повернулся, меч мальчика был на нем, и он был застигнут врасплох, что сдался.
«Они беспокоятся о твоем сыне Неде, они не хотят встречаться с ним без численного преимущества, как в Королевской Гавани».
«Что?»
«Они пробовали это сделать и в Королевской Гавани, но твой парень предал их мечу, Нед, это было чертовски славно», — смеясь, сказал Роберт, попивая эль.
То, что он увидел дальше, можно было бы описать как славное, толпа, конечно, так подумала, и для Неда, он видел подобное только от одного человека. Джон, хотя и сражался иначе, чем Артур, он использовал понемногу всего: скорость, технику, силу и некоторые приемы ближнего боя Севера. Он был подобен бушующему аду, и каждый мальчик, которого он сбивал, сопровождался комментарием короля.
«Ты видел этого, Нед?»
«О боги, где он научился так драться?»
«Ха, он никогда этого не ожидал».
«Сколько их теперь, Нед?»
Роберт снова и снова бубнил о том, какой замечательный Джон, и хотя он был в восторге от выступления, он беспокоился о гневе и ярости, которые демонстрировал Джон. Это не была полноценная ярость с криками и криками, но это была ярость, и он надеялся, что то, что он видел, было под контролем.
«Их осталось только двое, разве это не Болтон?» — сказал Роберт.
«Да, это сын Русе, Домерик».
«Тогда это должно быть хорошо, у мальчика нет шансов, Нед, не так ли, сир Барристан?»
Нед повернулся, чтобы посмотреть на рыцаря, и если бы он не знал, что тот объявил Джона, он бы понял это сейчас, глядя на него. Он видел людей раньше с таким выражением преданности на лицах, он сражался против них, людей, которые служили доброму принцу, людей, которые надеялись служить доброму королю.
«Да, ваша светлость, я уже много лет не видел такого фехтовальщика, как Джон».
«Я тоже, что скажешь, Нед?»
«Я не видел, как сражается Домерик, но, да, я не видел, чтобы кто-то сражался так, как Джон», — сказал он и едва не задохнулся от сильного удара по спине, который нанес ему Роберт, хотя в основном причиной были его слова.
«Обломок старого блока Неда, сын его отца», — сказал Роберт.
«Да», — сказал он, улыбаясь, и это было действительно так.
Два мальчика выстроились, и он был рад видеть улыбку Джона и улыбку на лице другого мальчика, драка была далека от равной, хотя и Домерик нанес удар, это был предел для него. Джон сражался спокойно и точно, разобрав мальчика скоростью и техникой и выиграв пять к одному.
«Вот видишь, я же говорил тебе, разве я не говорил?» — сказал Роберт, громко смеясь.
«Ваши светлости, милорды и леди, представляю вам победителя схватки оруженосцев — Джона Сноу».
Нед слушал крики и аплодисменты толпы и посмотрел на Джона, удивившись, увидев его натянутую улыбку.