Глава 103. Воспоминания

Я знаю, кто я, но вот кто ты такой?Ты кажешься не таким, как раньше.Ты — по ту сторону зеркала,И ничего не понятно…No Doubt — Sunday Morning
1 сентября 1993 года
Нос Римуса дернулся, когда до него донесся знакомый запах.
Лес после ливня.
Так уж вышло, что первое сентября предшествовало полнолунию. Даже со знанием того, что он будет чувствовать себя ужасно, несмотря на принятую порцию волчьего противоядия, которое ему самолично доставил Дамблдор, Римус все же настоял на том, чтобы отправиться в Хогвартс на поезде, а не с помощью камина или аппарации. Дамблдор что-то там подметил, якобы связанное с ностальгией и ощущением детства, но, на самом деле, это имело мало общего с его прошлым, Римус знал, что Гарри будет в поезде, и беспокоился, вдруг Сириус каким-то образом попытается добраться до мальчика.
Перед началом семестра Римус на протяжении месяца занимался только двумя вещами: готовился к предстоящим урокам и отправлял сов Дамблдору, узнавая у него о Гарри.
«Мы присматриваем за ним, Римус. Сейчас мальчик под наблюдением».
Ответ Дамблдора не унял беспокойство Римуса, ведь теперь он знал, где находился Гарри и кто за ним присматривал. Он думал, что Поттер с Дурслями, но Дамблдор упомянул что-то о том, что министр магии купил школьные принадлежности для Гарри, поэтому Римус предположил, что в какой-то момент Гарри покинул Литтл Уингинг.
«Наверное, это к лучшему», — подумал он. Сириус запросто проник бы в дом магглов.
С самого раннего утра он был на вокзале Кингс-Кросс, желая избежать толп обеспокоенных матерей, взволнованных детей и растерянных магглов. Надежно затолкав свой чемодан, он устало побрел к знакомому купе в конце вагона и, посмотрев наверх, заметил надпись на двери: «Вход только для Мародеров. Остальные будут прокляты». Он протянул руку, с нежностью касаясь результата их вандализма, будто талисмана на удачу, вспомнив момент, когда они вырезали надпись по дороге домой на Рождество еще на седьмом курсе.
— Чего ты там копаешься, Лунатик, — пробурчал Джеймс Римусу, который сидел у него на плечах. — Не понимаю, почему это я держу тебя. Ты выше меня. Я должен сидеть на твоих плечах.
— Если ты будешь вписывать наши имена в историю, никто не сможет их разобрать, — заявил Сириус со своего места в другом конце купе, он был занят тем, что вырезал свои инициалы и инициалы Мии на дереве.
— Все, — объявил Римус, хватаясь за верхнюю часть двери и приподнимаясь с плеч Джеймса. Он прыгнул на пол и взглянул на акт вандализма со странной гордостью, Джеймс обнял его. — Вы же понимаете, что когда Лили и Миа увидят это, они убьют нас?
— Приятель, я был старостой четыре месяца, и это худшее, что я сделал за весь год. Думаю, небольшое озорство сойдет с рук. Теперь нас никогда не забудут, — сказал Джеймс с усмешкой и посмотрел на Сириуса, который наносил последние штрихи на сердечко, внутри которого было написано: «С.Б. + М.П.». — Как романтично, Бродяга, — подразнил он.
Сириус ухмыльнулся своему лучшему другу.
— Отвали, Сохатый.
В дверном проеме показались Миа и Лили.
— Чего это вы такие довольные? — обе ведьмы с подозрением посмотрели на мальчиков, а затем вошли в купе и заняли свои места.
— Мы всегда довольные, — ответил Джеймс, с яркой улыбкой усаживаясь рядом с Лили, он притянул ее к себе на колени, зарылся носом в ее длинные, густые, рыжие волосы и целовал в шею, пока она не захихикала.
Миа повернулась к Римусу и приподняла бровь.
— Стоит ли мне знать?
Сириус усмехнулся.
— Почему ты спрашиваешь так, будто он ничего не сделал?
— Обычно так и есть, — Миа рассмеялась и села рядом со своим парнем, нежно поцеловав его в щеку. — Римус не лезет в неприятности, пока…
— Пока остальные не ищут их на свою голову? — предложил Римус с усмешкой, и Миа рассмеялась.
— Тут уж не поспоришь, — признала она, пожав плечами, прежде чем прижалась к руке Сириуса с выражением абсолютной любви и преданности на лице, когда смотрела в бледно-серые глаза своего волшебника.
Именно в этот момент запах грозы напал на его чувства, Римус запаниковал. Поезд был полон разнообразных ароматов, которые напоминали о прошлом, но ее запах был самым сильным из всех и заглушал все остальные.
Римус ругал себя за то, что не мыслил трезво во время подготовки к предстоящей работе. Его разум был настолько сосредоточен на безопасности Гарри, что он фактически забыл, кто еще мог быть в поезде, в Хогвартсе и на его занятиях. О, Мерлин, она станет его ученицей.
Когда голоса приблизились к купе, он нервно огляделся и кинулся к сиденью у окна. Натянув на себя недавно подшитую мантию, подобно одеялу, он закрыл глаза, его взъерошенные волосы упали на лицо. Как ребенок, которого застали за поздней деятельности, он притворился спящим в тот момент, когда кто-то вошел в комнату.
— А это кто такой? — шепотом спросил мальчишка.
— Профессор Р. Дж. Люпин.
Грудь Римуса сжалась, его сердце заколотилось при звуке ее голоса. Этот голос принадлежал его первому другу. Первому человеку, относившемуся к нему с добротой. Это был тот же голос, от которого в детстве он просыпался по утрам после полнолуния в больничном крыле. Голос, который успокаивал его тревоги и страхи, умолял выполнить обещание. Римус внутренне улыбнулся, ведь впервые за четырнадцать с лишним лет он услышал голос своей лучшей подруги, и она произнесла его имя.
— Откуда ты знаешь?
— Посмотри на чемодан.
— Интересно, что он преподает?
— Это очевидно, — прошептала Миа… Нет, не Миа. Теперь ее зовут Гермиона. — Защиту от темных искусств. Только по ней нет преподавателя.
— А потянет ли он? — засомневался мальчик. — Он выглядит так, будто одно успешное заклятие добьет его, разве нет? — Римус нахмурился. — Ну… Что ты там хотел сказать, Гарри?
Затем Римус услышал голос, который показался ему странно знакомым, хотя он ни разу его не слышал. Он звучал почти как… как Джеймс.
— Я слышал разговор твоих родителей в «Дырявом», — произнес Гарри. — О Сириусе Блэке.
— О котором написали в «Ежедневном пророке»? — спросил Гермиона. — Он пугающий.
— Гермиона, в прошлом году ты встретила василиска, а тут какого-то мужчину боишься? — посмеиваясь, сказал другой мальчик.
«Василиск?! — Римус внутренне поежился. — Что, черт возьми, Дамблдор позволяет этим детям?».
— Давай-ка я тебе, Рональд, кое-что напомню, — едко произнесла Гермиона, — я никогда не видела василиска. Почти. Кроме того, это всего лишь животное. Существами движут инстинкты, — на мгновение Римусу вспомнилась лисица, преследующая крысу в Визжащей хижине. — Люди гораздо опаснее, ведь у них есть мотивы.
— Тогда какой мотив у Сириуса Блэка искать меня? — спросил Гарри, слегка изменив тон.
Гермиона ахнула.
— Тебя?
— Мистер и миссис Уизли поругались, потому что, по-видимому, Блэк сбежал из Азкабана, чтобы найти меня, а Министерство это скрывает. Они послали людей в Хогвартс на его поиски, прежде чем он добрался до меня.
— Значит, Сириус Блэк из-за тебя убежал из тюрьмы, Гарри… Ты должен быть очень, очень осторожен. Не ищи себе неприятностей.
— Я их не ищу, — буркнул Гарри. — Это они меня ищут.
Римус фыркнул, и когда из-за шума в разговоре детей наступила пауза, он притворился, что храпит.
— Насколько туп должен быть Гарри, чтобы искать психа, который хочет его убить? — спросил другой мальчик, которого Гермиона назвала Рональдом. — Никто не знает, как он сбежал из Азкабана, никому раньше этого не удавалось. А он, к тому же, находился под усиленной защитой.
— Его же поймают, да? — твердым голосом спросила Гермиона. — Я слышала, сейчас поднята на ноги даже полиция магглов.
Между разговорами детей о Сириусе, выходах в Хогсмид и неисправном вредноскопе, который подарили Гарри, Римус глубоко погрузился в свои мысли. В одном купе с ним сидел сын одного из его лучших друзей. Мальчик, которого, по всем правилам, он должен был вырастить, если бы министерство не приняло закон против оборотней. Было больно слышать голос Гарри, так похожий на Джеймса, но далеко не так больно, как слышать, как девушка, Гермиона, с ним разговаривает. История Хогсмида звучала тем знакомым язвительным голосом, который Миа приберегала для чтения нотаций Джеймсу и Сириусу, когда те что-то затевали. Сердце Римуса сжалось от боли. Волк внутри порывался подойти к ней — той девушке, его лучшей подруге, его бете — и заключить в объятия. Однако это не только выглядело бы неловко, но и было бы крайне неуместно, ведь она его тринадцатилетняя ученица, а не бывшая девушка, путешествующая во времени.
— Не выпускай! — крикнул Рональд.
Лишь на мгновение, пока дети отвлеклись, Римус приоткрыл глаза и встретился лицом к лицу с огромным шаром с кошмарной рыжей шерстью.
Конечно, у нее есть гребаный кот.
***
В час дня пухлая волшебница покатила тележку с едой. Римус почувствовал запах сладостей, ему отчаянно хотелось попросить у женщины что-нибудь из того, что было в тележке. К несчастью, у него все еще не было денег, поэтому он остался на месте, молча прислушиваясь к разговору Гарри, Гермионы и мальчика, которого он теперь знал как Рона Уизли.
— Как по-вашему, надо его разбудить? — неловко спросил Рон. — Ему не помешало бы поесть.
Почувствовав, как девочка подошла к нему вплотную, Римус намеренно начал дышать ртом, чтобы избежать прямого воздействия ее запаха, который и без того переполнял его ностальгией. Он практически мог видеть выражение ее лица. Он не ухаживал за собой на протяжении многих лет, и она будет зла на него. Если не считать того, что она не знала его, пока что. Она не была знакома с ним, не знала, что он оборотень и ему нездоровится из-за надвигающегося полнолуния. Римус благодарил Годрика, Цирцею и чертового Дамокла Белби за волчье противоядие. Мерлин знает, как бы он повел себя, если бы Лунатик был свободен.
— Профессор! — произнесла она. — Простите за беспокойство, профессор!
«О черт, — Римус тихо застонал. — Я ее профессор».
— Не волнуйтесь, дорогие мои, — сказала волшебница, управлявшая тележкой с едой. — Проснется и захочет есть — я в первом вагоне, рядом с машинистом.
— Он и вправду спит? — шепотом спросил Рон. — Уж не помер ли?
— Нет, нет, он дышит, — прошептала Гермиона.
***
В какой-то момент Римус по-настоящему заснул, убаюканный звуком голоса Мии… нет, Гермионы, когда она читала вслух «Основы защиты от темных искусств», книгу, которую он выбрал для своих занятий на этот год.
Через некоторое время Римус проснулся, все также держа глаза закрытыми, когда услышал потасовку возле купе. Он слегка повернул голову и приоткрыл веки настолько, чтобы разглядеть очертания и цвета. В дверях купе стояли три мальчика, у одного из которых были белокурые волосы. «О, замечательно», — подумал он про себя. Мало того, что ему придется видеться с Гарри, которого, по-видимому, преследует Сириус Блэк, с его бывшей девушкой из прошлого и будущего и ее уродливым котом, так Римус совершенно позабыл, что Люциусу Малфою каким-то образом удалось зачать наследника.
Рон вскочил, чтобы сразиться со слизеринцем, при этом уронив корзину кота, и Римус фыркнул, привлекая к себе внимание.
— А это кто такой? — спросил сын Люциуса.
— Новый учитель, — ответил Гарри, вскакивая с места, вдруг его другу нужна будет помощь. — Что ты сказал, Малфой?
Блондин, казалось, принял во внимание присутствие Римуса, прежде чем махнул своим дружкам.
— Идем, — бросил он свите, и раздосадованные враги убрались восвояси.
Гарри и Рон вернулись на место, Рон в бешенстве сжимал кулаки.
— Я больше не намерен терпеть Малфоя! — сердито сказал он. — Еще слово о моей семье, и его поганая башка…
— Рон, — перебила Гермиона, кинув взор на Римуса, — пожалуйста, тише.
Уголки рта Римуса приподнялись. Она была такой другой. Ведьма, с которую он знал с детства, не беспокоилась о том, что столкнется с неприятностями. Однажды она ударила Снейпа прямо на глазах у Макгонагалл просто потому, что он сказал что-то оскорбительное о Сириусе. В начале седьмого курса она вновь ударила его, когда он сказал что-то грубое о ее матери. Воспоминания о прошлом Мии только сильнее расположили его к ведьме. «Она такая невинная», — подумал он.
Он расслабился, прислонившись к окну, и снова позволил сну овладеть им.
Поезд резко дернулся вперед и остановился, повсюду погас свет, погрузив их во тьму. Глаза Римуса распахнулись, он выпрямился и потянулся за своей палочкой. Его ликантропия позволяла видеть в темноте, и он, забавляясь, смотрел на то, как трое, нет, четверо — нет, пятеро — подростков, столпившихся в купе, спотыкались друг о друга.
— Простите! Вы не знаете, что случилось? Ай! Прости!
— Привет, Невилл!
— Гарри? Это ты? Что случилось?
— Понятия не имею! Иди к нам, садись.
— Пойду схожу к машинисту, узнаю, что произошло.
— Кто это?
— А это кто?
— Джинни?
— Гермиона?
— Что ты делаешь?
— Ищу Рона.
— Иди садись.
— Не сюда! Здесь я.
— Ой!
— Тихо! — вдруг раздался хрипловатый голос Римуса, он услышал что-то вдалеке. Он встал, протягивая руку. С помощью невербального заклинания он создал парящий огненный шар, чтобы осветить комнату, держа его на ладони. Обычно он использовал бы световые чары, но что-то подсказывало ему, что в ближайшее время палочка понадобится для другого дела.
— Оставайтесь на месте, — проинструктировал он, волчий вой в глубине его сознания говорил, что они в опасности и ему необходимо защитить их.
Едва он шагнул к двери, как та распахнулась, всего в нескольких сантиметрах перед ним возник дементор. Настоящий дементор, парящий в воздухе перед ними. Позади него ахнули дети, но стойка Римуса не пошатнулась. Характерный холод напал на него, глубоко пробираясь в ноющие кости. В присутствии этого существа на Римуса нахлынули воспоминания, отчего он резко вздохнул.
За секунду до того, как его охватила боль, он услышал рычание волка, а затем по телу пронеслось ноющее чувство, когда Фенрир Сивый вонзил зубы в его плоть, в то время как мать кричала вдалеке:
— Нет! Только не моего Римуса!
Вспышкой пронеслось воспоминание, в котором он увидел белые стены святого Мунго.
— Она умерла? Моя мама умерла?
Сморгнув видение, Римус набрал полную грудь воздуха, а затем вперил напряженный взгляд на дементора.
— Никто из нас не прячет Сириуса Блэка под мантией. Уходи.
Краем глаза он заметил, как Гарри упал в обморок. «Блять», — мысленно выругался Римус, а затем вытянул руку с палочкой, когда дементор обратил свое внимание на мальчика. Римус закрыл глаза и подумал о реке за поместьем Поттеров, фальшивом полнолунии в Выручай-комнате, свадьбе Лили и Джеймса и о новорожденном Гарри Поттере в его руках.
— Экспекто Патронум!
Серебристый образ волка вынырнул из палочки, оскалил зубы на дементора, а затем буквально прогнал его за дверь купе.
Как только существо скрылось из виду, Римус спрятал палочку и опустился на колени рядом с Гарри, слегка похлопав его по щекам.
— Гарри! Гарри! Ты в порядке? — он ждал, пока мальчик откроет глаза. В тусклом свете вновь зажженных ламп он увидел изумрудный цвет. У Римуса перехватило дыхание. Глаза Лили.
— Ч-что?
— Ну, как ты? — забеспокоился Рон.
— Ничего, — Гарри бросил взгляд на дверь. — Что произошло? Где это… это существо? Кто кричал?
Римус нахмурился от прозвучавших слов мальчика. Ему было известно, что дементоры обладают способностью заставлять человека заново переживать свои худшие воспоминания. Сам же он ужаснулся, услышав крик своей матери, когда Сивый укусил его, а затем при воспоминании о ее смерти, и он мог лишь предположить, что Гарри видел и слышал.
— Никто не кричал, — недоумевающе покачал головой Рон.
— Но я слышал крик.
Римус полез в карман и достал шоколад, который приберег на потом, чтобы справляться с худшими из его симптомов, связанными с полнолунием. Судя по выражению лица Гарри, ему это было необходимее.
— Держи, — протянул он Гарри самый большой кусок. — Съешь и станет полегче.
— Вы не знаете, кто это был? — спросил Гарри.
— Дементор, — Римус раздавал шоколад всем остальным. — Один из дементоров Азкабана.
Невилл и Рон тут же взяли плитку шоколада, а вот маленькая рыжеволосая девочка, которая напомнила ему Лили, приняла кусочек дрожащими руками. Затем его взгляд упал на Гермиону. Ее большие глаза были того же цвета, что и шоколад, который он пытался ей вручить. Он заметил, что ее волосы были гораздо пышнее, чем раньше, а зубы слишком большими для столь маленького рта. Придав своему лицу обеспокоенное выражение, он все же слегка улыбнулся, когда она взяла шоколад. Он скомкал пустую обертку и сунул в карман.
— Ешь. Увидишь, станет легче. Простите, я ненадолго уйду, мне надо кое-что сказать машинисту.
Римус выпрямился и вышел из купе, устремляясь по проходу к передней части поезда. Он шагнул в купе проводника.
— Еще кто-нибудь остался?
— Хвала Мерлину, нет, — со вздохом ответил водитель. — Это вы их прогнали?
Римус кивнул.
— Чертовы монстры. И о чем только думает министерство? Вот так отпускают их погулять. Мы прибудем на станцию Хогсмид где-то через десять минут. Ох, напьюсь до посинения у Розмерты, это уж точно.
— Хотел бы и я к вам присоединиться, — пробубнил Римус себе под нос, прежде чем закрыл дверь и вернулся в конец вагона. Когда он вошел в купе, Гермиона стояла в углу и обнимала девочку, в то время как Невилл и Рон сидели на своих местах, все еще глядя на Гарри, который остался на полу с нетронутой плиткой шоколада в руке.
— Съешь, пожалуйста, шоколад, он не ядовитый, — когда Гарри откусил кусочек, и румянец начал возвращаться к его щекам, Римус улыбнулся. Ему отчасти полегчало, вот только, когда он представил выражение лица Лили, если бы она узнала, что он позволил дементору приблизиться к ее сыну, у него вновь потяжелело в животе.
— Через десять минут будем в Хогвартсе, — сказал он подросткам, прежде чем наклонился и внимательно посмотрел на Гарри. Его взгляд упал на шрам в виде молнии, о котором ему лишь доводилось слышать. — Ну что, Гарри, полегче стало?
— Да, — пробормотал мальчик.
*** I-фри_dom
Приложив максимум своих усилий, чтобы убедиться в том, что с Гарри все в порядке, Римус отправил в замок сообщение о происшествии в поезде. После короткой встречи с мальцом Малфоем Римус пережил самый замечательный момент этого вечера: воссоединение с взбешенным Северусом Снейпом, который занимал пост профессора зелий, а также был тем человеком, которому поручили готовить месячный запас волчьего противоядия.
Все, что было на празднике в честь начала семестра, попало в желудок Римуса, он время от времени поглядывал вдоль стола, сталкиваясь с пристальным взглядом Снейпа. Его интересовал вопрос, как скоро волчье противоядие будет отравлено.
По большей части он ел молча, иногда улыбаясь и разговаривая с профессорами Стебль и Флитвиком — Помоной и Филиусом, как ему теперь позволялось их называть, ведь они были коллегами.
Очень часто он смотрел через весь зал на Гарри и Гермиону, сидящих с друзьями. Только когда профессор Макгонагалл болезненно ущипнула его за руку, он понял, что пялился. Ведьма прищурила глаза в очках, и Римус откинулся на спинку стула, чувствуя, как его затапливает стыд. Он перевел взгляд с гриффиндорского стола на заместителя директора, а затем потрясенно покачал головой, когда понял, почему она так на него посмотрела.
— Нет, я… Там ведь… Гарри, — яро жестикулируя, он заикался, поскольку осознал, что женщина, вероятно, подумала, будто он пялился на девочку, что означало, что она знала — знала, что Гермиона Грейнджер была Мией Поттер. Римус взбесился не только из-за того, что не был готов вновь встретить Мию, но и из-за того, что теперь Минерва будет следить за ним на протяжении всего года, словно желая поймать его глазеющим на молодую ведьму. Он был в ярости на Дамблдора, потому что тот даже не предупредил его.
При первой же возможности он направился в кабинет директора.
— Вы знали?
— Римус, уже освоился? — спросил Дамблдор, усаживаясь за большой стол. Он с некоторой нежностью провел длинными бледными пальцами по ярким перьям своего феникса. — Прошу прощения, у меня не было возможности поприветствовать вас, как подобает, учитывая сам пир и прочее.
— Альбус! — зарычал Римус. — Профессор, — поправил он, — вы знали?
— Боюсь, мне известны многие факты, Римус. Возможно, вам следует выражаться конкретнее.
— Миа! Вы знали, что она будет здесь? — он тяжело вздохнул, когда Дамблдор молча уставился на него в ответ. — Разумеется, знали. Моя… Миа Поттер. Только не… Ее настоящее имя… Мерлин, прошло четырнадцать лет, — он застонал и сел напротив старого волшебника, запустив обе руки в свои лохматые волосы.
— Гермиона, — подметил Дамблдор с улыбкой. — Ее зовут Гермиона Грейнджер.
Римус повернулся и свирепо посмотрел на мужчину.
— Я знаю ее имя.
— Магглорожденная ведьма, — продолжил Дамблдор, как ни в чем не бывало, — очень умная для своего возраста, хотя я вовсе не удивлен этому. В этом году она взяла на себя немалую нагрузку. Надеюсь, вы не будете давить на нее слишком сильно на своих занятиях. Насколько я понимаю, министерство одобрило просьбу Минервы на использование Гермионой личного Маховика времени, чтобы не отставать от ее расписания.
Глаза Римуса расширились, и он посмотрел на Дамблдора, когда воспоминание о песочных часах в серебряной оправе с голубым песком всплыло в его сознании.
— Маховик времени? Мерлин, мои занятия… я ее профессор. Я не могу, Альбус. Простите, но я не могу быть в Хогвартсе. Я не могу быть ее учителем.
— Напротив. Я считаю, что нет более подходящего человека для этой работы.
— Сэр! Я не могу стать ее профессором! Вы ведь знаете, кем она была… кем была для меня! — он нахмурился, в груди заныла рана. — Эта девушка была для меня всем: моей лучшей подругой, моей первой любовью, моим… моим сердцем и… и теперь мне… мне тридцать три, а ей должно быть… тринадцать, — он наклонился вперед, опустив голову между колен. — О, кажется, меня сейчас стошнит.
— Стоит отметить, вы и так выглядите нездоровым, — прокомментировал Дамблдор. — Я знаю, завтра полнолуние. Прошу меня извинить, что эта новость пришла так не вовремя.
— Мне нужно уйти, — простонал Римус, все еще не двигаясь.
Дамблдор воспользовался моментом, чтобы взять конфету из вазы на столе, он закинул лакомство в рот, а затем заговорил снова.
— Дементоры ворвались в Хогвартс-экспресс, Римус. Только представьте, что могло бы случиться со студентами, если бы вас там не было. Кто бы спас Гермиону?
Даже без зеркала Римус мог сказать, что его глаза вспыхнули золотом.
— Не надо.
— Кто бы спас Гарри? — продолжил Дамблдор. — Он ведь очень похож на Джеймса? Кроме…
— Глаз… глаза Лили.
— Верно, — Дамблдор кивнул. — Он повзрослел.
Горечь вылезла наружу, и Римус зарычал.
— Я бы и так это видел, если бы вы не отняли его у меня. Вы знали, чего хотели Джеймс и Лили. В случае, если с ними что-то случится и с… и с Сириусом, Гарри должен был перейти ко мне.
— Способны ли вы ухаживать за младенцем? — спросил Дамблдор, и Римус проигнорировал его. Они и раньше говорили об этом, но Римус продолжал винить себя за то, что не боролся усерднее за Гарри.
— Вы отправили его к сестре Лили, — он нахмурился. — И не говорите мне о важности семьи, потому что я сам встречался с этими магглами. Это была наша… — на мгновение его голос затих, после чего он исправил: — Моя работа — заботиться о нем. Моя работа — обеспечить ему безопасность.
— Так начните сейчас. Сириус Блэк сбежал из Азкабана.
Римус поморщился от напоминания.
— Что совершенно невозможно. Такого раньше не происходило. Вы, случаем, не знаете, как он смог проделать такое?
У Римуса был месяц, чтобы подумать об этом, и да, у него действительно было несколько мыслей. Хотя он не имел ни малейшего представления, как Сириусу удалось сбежать, он все же прекрасно понимал, почему авроры до сих пор не поймали его. Скорее всего, Сириус прятался прямо у них под носом как Бродяга. К сожалению, когда он попытался упомянуть об этом факте директору, Непреложный обет предупреждающе обжег его запястье. Он сдержал признаки физической боли, положив руки на колени.
— Римус, я люблю тебя. Ты мой лучший друг, и я люблю тебя. Пожалуйста, позаботься о нем. Помни, что я говорила: доверяй Сириусу. Всегда Сириусу.
— Обещаю.
— Нет, — солгал Римус и почувствовал, как жжение в запястье проходит.
Дамблдор внимательно посмотрел на него, а затем кивнул.
— Министерство прислало дементоров к дверям Хогвартса ради поиска этого человека. Мы лишь предполагаем, что он явится за Гарри.
— Не делайте никаких предположений о Сириусе Блэке.
— Тогда давайте порассуждаем, Римус. Никто не знает Сириуса лучше, чем вы.
Он когда-то знал Сириуса Блэка, или, по крайней мере, думал, что знал.
— Не делайте предположений и обо мне, Альбус.
— Как вы думаете, на что готов пойти Сириус Блэк, чтобы добраться до Гарри?
Римус покачал головой, вспоминая, как Сириус держал своего крестника после его рождения. Как сокровище. Как собственного сына.
— На что угодно.
— И должен ли он найти Гарри?
— Я… не знаю, — Римус вздохнул. — Альбус, я не… я не могу быть тем человеком, который справится с этим. Я слишком привязан. Я не понимаю, чего вы добиваетесь.
Дамблдор потянулся к столу и взял потрепанный временем кусок пергамента. Он аккуратно развернул его и поднес к глазам Римуса.
— Давным-давно одна очень мудрая ведьма заверила меня, что Римусу Люпину можно доверять и на него можно положиться.
Увидев письмо — письмо Мии от будущего него, — Римус потянулся за ним, но в последний момент его вырвали.
— Откуда оно у вас?
— После того, как мисс Поттер покинула нас, мне удалось достать его. Я не мог позволить чему-то столь опасному попасть не в те руки, — намек на то, что это были руки Сириуса, безмолвно повис над ними. — Я хорошо осведомлен о ваших прошлых отношениях с Мией Поттер и, полагаю, о будущих отношениях Гермионы Грейнджер с вами…
Римус поморщился.
— Пожалуйста, перестаньте говорить «отношения».
— Могу ли я довериться словам Мии Поттер?
Вздохнув, Римус ответил:
— Несомненно.
Дамблдор протянул письмо через стол, одобрительно кивнув, когда Римус в отчаянии схватил пергамент, как ребенок любимую мягкую игрушку.
— Она очень верила в вас, Римус. Я чувствую, что Гарри очень верит в нее, и прямо сейчас они оба нуждаются в защите. Если неуравновешенный Сириус Блэк каким-то образом проникнет в Хогвартс в поисках Гарри, как думаете, на что он будет способен, если наткнется на Гермиону, девушку, которая почти идентична любви всей его жизни?
Римусу стало дурно от этой мысли.
— Я останусь. Я останусь и буду защищать их обоих. Это моя работа. Моя работа — обеспечить им безопасность.
Дамблдор встал и хлопнул в ладоши.
— Замечательная новость! Как я понимаю, взаимодействие с мисс Грейнджер может быть проблематичным для вас.
Глаза Римуса сузились.
— Вы в чем-то меня обвиняете?
— Вовсе нет, мой мальчик. Я предполагаю, что вам может быть трудно относиться к девочке как к любой другой ученице, зная вашу эмоциональную связь с мисс Поттер. Воспоминания могут ранить, Римус. Я могу сохранить ваши воспоминания, если понадобится. Вы будете помнить о прошлом. Извлечение воспоминаний не похоже на забвение, оно лишь снимает боль.
Римус задумался над предложением. Воспоминания имели ценность для него, они помогали и поддерживали на протяжении многих лет. В худшие моменты, когда он думал, что его прошлое было не более чем галлюцинацией, мощные воспоминания о Мии напоминали, что нет, все произошло в действительности. Как он мог позволить Дамблдору забрать эти воспоминания?
Он прижал письмо в руках к груди и повернулся, готовясь выйти из кабинета, не в силах смотреть Дамблдору в глаза, когда пробормотал:
— Я подумаю над этим.