Глава 106. Блэк, Клювокрыл и метлы

Напомнишь мне забыть обо всем?О том, что я сделал, о том, что я сказал.Я надеюсь, что ты сможешь вернуть меня.Я должен все исправить.Lifehouse — Crash and Burn
18 декабря 1993 года
С опушки Запретного леса Бродяга мог видеть, как в Хогсмид стекались ученики, однако он выискивал рыжеволосого мальчика и крысу, которую тот обычно прятал в кармане. Вот только при виде мальчика, он не учуял запаха крысы. Значит, Хвост скрывался в замке. На мгновение он снова подумал пробраться в Хогвартс, но его уже повсюду разыскивают, да и пароля к башне Гриффиндора у него не имелось.
Одолеваемый голодом, он отправился в Хогсмид, собираясь сыграть в «очаровательного песика». Вероятнее всего, большинство студентов подбросят ему парочку сладостей из «Сладкого королевства», кто-нибудь подкинет ломтик хлеба из «Трех метел», и да благословит Мерлин любого, кто захочет предложить бездомному псу глоток сливочного пива. Об огневиски, разумеется, не могло быть и речи.
Чуть поодаль от «Сладкого королевства» он заметил мерцание воздуха, которое не каждый разглядит, но Сириусу оно было знакомо. Мантия-невидимка Джеймса теперь принадлежала Гарри.
Ухмыльнувшись, он нырнул за здание, с особой тщательностью высматривая передвижения Гарри за парой студентов в сторону «Трех метел». Бродяга остановился у двери, понимая, что не может так рисковать и заходить внутрь. Тогда он решил обойти здание и засесть у открытой двери в задней части паба, куда Розмерта поставила большие пустые ящики из-под сливочного пива. Это было не самое лучшее место, ведь запах тушеной баранины Розмерты был таким сильным, что у него чуть было не потекли слюнки, но он все же опомнился, вспомнив свою первоначальную цель. Сосредоточившись на слухе, а не на обонянии, Бродяга попытался проследить за своим крестником.
К сожалению, он услышал не голос Гарри.
— Дементоры уже дважды обыскивали мой паб, — с раздражением в голосе произнесла Розмерта, — распугали всех клиентов, одни убытки, министр.
«Прости, Рози», — подумал Сириус. На этой неделе он видел, как дементоры перемещались по Хогсмиду, именно поэтому ему приходилось держаться подальше от деревни и оставаться голодным. Его друг книззл мог лишь временами пробираться к нему.
— Розмерта, дорогая, мне и самому дементоры не по душе. Но что же поделать? Раз ваша гостиница стоит именно здесь, значит, дементоры еще не раз к вам зайдут. Я только что с ними встречался, они в бешенстве: Дамблдор не пускает их в школу.
Узнав голос Корнелиуса Фаджа, Бродяга зарычал. Их недавний «разговор» во время патруля в Азкабане не выходил из головы. Идиот-министр счел умным поиздеваться над ним. Виновный или нет, Сириус предположительно был сумасшедшим убийцей, которому нечего терять. Лишь план мести и тонкая нить морали, за которую он цеплялся, помешали ему разорвать министра магии на части прямо на месте.
— И правильно делает, — вступилась за директора школы Минерва Макгонагалл. — Как мы стали бы преподавать в присутствии таких чудовищ?
— Верно, верно! — тоненьким голоском поддержал коллегу профессор Флитвик.
— Что поделаешь… — сдержанно заметил Фадж, — они охраняют вас от злодея. Блэк способен на все.
Бродяга почувствовал, как шерсть на шее и спине встала дыбом.
«Парниша, ты, блять, ни хера не знаешь, на что я способен».
— А мне как-то не верится, что Сириус Блэк мог переметнуться на сторону Темного Лорда. Это на него не похоже, — задумчиво сказала Розмерта. — Помню его студентом Хогвартса… Скажи мне тогда кто-нибудь, что из него выйдет черный маг, я бы подумала, что этот человек выпил слишком много медовухи.
— Вы, Розмерта, и половины всего не знаете, — угрюмо ответил Фадж. — Люди не знают самых страшных его дел.
— Самых страшных? — спросила Розмерта, в ее голосе звучало любопытство. — Что может быть страшнее убийства невинных людей?
— Кое-что может.
— Сомневаюсь.
— Вы, Розмерта, говорите, что помните его студентом, — заметила Минерва. — А помните, кто был его лучшим другом?
— Ну, как же? — Розмерта усмехнулась. — Два неразлучных приятеля. Они часто бывали здесь. Сколько от них было веселья! Друзья — не разлей вода. Так и стоят перед глазами — Сириус Блэк и Джеймс Поттер.
— Верно, — подтвердила Макгонагалл. — Блэк и Поттер. Зачинщики всевозможных проказ. Оба блестящие ученики, на редкость блестящие, но отчаянные сорвиголовы.
— Эти их проказы добрались и до деревни, — со смешком вмешалась Розмерта. — Мальчишки и та сест… — начала она, но Макгонагалл громко прервала ее, прочистив горло.
Хагрид воспользовался возможностью вмешаться в разговор.
— Ну это еще неизвестно, — проворчал Хагрид, — Фред и Джордж Уизли, пожалуй, дадут им фору.
— И они были как братья, — вставил Флитвик. — Как два неразлучных брата.
Резкий вдох, Бродяга все еще не привык слышать, как о Джеймсе говорят вслух. Столько лет в Азкабане он противостоял дементорам, хватался за знание о своей невиновности, чтобы сохранить рассудок, но все же изоляция навредила ему. Бывали моменты, когда он думал, что его жизнь была ненастоящей. Джеймс, Римус и Лили.
Даже сейчас, вдыхая знакомые до боли ароматы Хогсмида, он чувствовал ее запах. От нее пахло лесом после ливня, и даже спустя больше десяти лет, казалось, будто она все еще стоит перед ним. Полупустая связь души гудела в его груди, напоминая, что он жив, а часть его вырвана. Пропала, но, возможно, не умерла. Сириус не мог сказать наверняка.
— Именно, — подтвердил Фадж. — Поттер никому не доверял так, ай_free_dom как Блэку. Они и после школы дружили. Блэк был шафером на свадьбе Джеймса и Лили. Потом родился Гарри, и Блэк стал его крестным отцом. Гарри, конечно, ничего об этом не знает. Узнает, будет очень страдать.
Слова Фаджа прервали мысли Сириуса, он тихонько рыкнул. Они не рассказали Гарри о нем? Нет. Он мотнул головой. А зачем? Он ведь убийца, предатель и гребаный Пожиратель смерти. Пусть лучше Гарри будет в неведении.
— Блэк был Хранителем тайны Поттеров? — догадалась Розмерта.
— Да, — ответила Макгонагалл. — Джеймс Поттер говорил Дамблдору, что Блэк скорее сам погибнет, чем их выдаст, что он и сам подумывает об укрытии, но Дамблдор все равно за них тревожился. Он даже сам себя предложил в Хранители тайны.
Сириус проклинал себя за то, что был так слеп и глуп. Он годами беспокоился, что подвергнет своих близких опасности, поскольку Пожиратели всегда следовали за ним. Именно по этой причине он настоял, чтобы Джеймс и Лили сменили Хранителя тайны. Он был уверен в том, что его найдут и убьют, и тогда их местонахождение будет раскрыто. Но, черт возьми… сколько раз Миа и Лили, да даже Дорея, говорили ему, что нападения Пожирателей и Волдеморта на близких ему людей — не его вина? Сколько раз они просили его забыть об этом, а он каждый раз игнорировал их?
— Но Джеймс Поттер настоял на своем?
— Да, настоял, — вздохнул Фадж. — Заклинание Фиделиуса применили, а неделю спустя…
Бродяга отошел от задней двери и бросился прочь. Ему и так было известно, что произошло всего через неделю после того, как было наложено заклинание Фиделиуса, и он не нуждался в пересказе гребаного Корнелиуса Фаджа — того, кто не знал всей истории. Того, кто не знал, что на самом деле произошло в Годриковой впадине или о резне, случившейся в Лондоне вскоре после этого.
Чувство вины переполняло его, Сириусу нужно было перенаправить свое внимание на что-то другое до того, как он вернется в Запретный лес, чтобы проработать план дальнейших действий.
— Мистер Малфой! — дородный мужчина в прекрасно сшитой мантии подошел к светловолосому волшебнику и протянул руку. — Что привело вас в Хогсмид?
— Дела Хогвартса, — с ухмылкой ответил Люциус Малфой, он неохотно принял протянутую руку. — Если до вас вдруг не дошла информация, слабоумный директор выставляет напоказ огромного олуха, будто тот настоящий профессор. И это не говоря о том, что он позволил стаду гиппогрифов свободно разгуливать по территории и нападать на детей.
Дородный волшебник ахнул.
— Да что вы говорите! Я думал, вы больше не входите в попечительский совет.
— Как бы то ни было, я лишь родитель, переживающий о благополучии будущего поколения.
Сириус почувствовал, как его охватила ярость при виде Пожирателя смерти. Настоящий Пожиратель смерти разгуливает в прекрасной, чистой одежде, выглядит здоровым и… и… чертовски свободным. Люциус Малфой был свободным человеком. Стоит себе весь такой напыщенный с торчащим из-под мантии кошельком, набитым монетами, словно… Минутку…
При виде маленького, но явно тяжелого мешочка, глаза Бродяги расширились. Не раздумывая ни секунды, он бросился вперед. С немалым наслаждением он прыгнул на Люциуса Малфоя, повалив того наземь. Задними лапами Бродяга оттолкнул трость со змеей на набалдашнике, а сам вцепился зубами в кошелек.
— Пошел прочь, жалкое животное! — закричал Малфой, борясь с весом Бродяги. — Кто-нибудь, прикончите эту чертову тварь!
Отпрыгнув, Бродяга на всех порах помчался прочь, петляя через несколько больших зданий, пока Малфой не достал свою трость и, следовательно, волшебную палочку, и не начал стрелять заклинаниями вдаль, совершенно не подозревая, что его карманы пусты.
Задолго до того, как ученики должны были вернуться в замок, Бродяга устроился в своем небольшом лагере в Запретном лесу. Он ненадолго принял человеческий облик, открыл кошелек Малфоя и принялся считать, сколько у него теперь денег. Ему было прекрасно известно, что он не мог просто взять и пойти в волшебный торговый район за едой, хотя все еще существовал вариант с маггловским городом, где он смог бы быстро купить все необходимо, вот только Сириус вспомнил, что ему надо обменять галлеоны на маггловскую валюту. Ему бы не удалось пройти в Гринготтс и не привлечь внимание авроров. Проклиная себя вполголоса, он подумал, не мог бы он просто украсть то, что ему нужно. Конечно, это рискованно, и, учитывая его внешность, он сразу бы привлек к себе внимание, но это было бы лучше, чем питание объедками, которые его друг книззл приносил каждые пару дней.
— Нет, — Сириус вздохнул и бросил монеты обратно в мешочек. Ему нельзя было рисковать. Пока нет. Не тогда, когда Хвост был жив и слишком близок к Гарри. Лучше бы он лежал в могиле.
Он снова превратился в Бродягу и плюхнулся отдохнуть. Отсюда ему открывался вид на Гремучую иву. Ему вспомнился первый курс в Хогвартсе, когда старшекурсники, кажется, близнецы Пруэтт, подумали, что было бы забавно украсить дерево как рождественскую елку. В итоге они оказались в больничном крыле, к большому удовольствию учеников. Близилось Рождество. Сириус вздохнул. Как бы ему хотелось сделать что-то, что могло бы восполнить тот пробел, когда его не было на Рождество и дни рождения.
Вот только кроме покупки мальчишке новой метлы взамен той, которую месяц назад уничтожила Гремучая ива, Сириус не мог придумать ничего более достойного.
Он взглянул налево, рядом с ним появился рыжий книззл, с любопытством играющий с маленьким мешочком галлеонов, лежащем на холодной земле. Бродяга улыбнулся, задаваясь вопросом, предоставляет ли магазин «Летающие метлы» услуги по почте.
***
25 декабря 1993 года
Самые яркие воспоминания, связанные с Мией, были скрыты Дамблдором, поэтому Римус мог спокойно сосредоточиться на уроке, а также помогать Гарри. Присутствие Гермионы постоянно отвлекало. Без преследующего чувства ностальгии он надеялся, что сможет отделить свою юную ученицу от лучшей подруги, которой, как он знал, она станет. Хотя он пытался присматривать и за Гермионой, и за Гарри, но именно мальчик больше всего нуждался в его помощи.
Находясь в своих покоях, Римус боролся с головной болью из-за скорого полнолуния, он пытался отвлечь себя размышлениями о своем последнем разговоре с Гарри.
— Когда рядом дементоры, я слышу, как перед смертью кричит мама, умоляет Волдеморта пощадить меня.
От услышанного откровения его руки начали дрожать, он изо всех сил держался, чтобы не заключить Гарри в свои объятия и не дать ему ту малую долю своей поддержки. Но сейчас ему необходимо было держаться в стороне от него. Гарри слишком любопытен по своей натуре, и если он узнает, насколько Римус был близок с его родителями, то начнет задавать вопросы. Вопросы, на которые он может не ответить благодаря настоянию Дамблдора о том, чтобы Гарри были неизвестны некоторые факты. И это не говоря уже о Непреложном обете, который не позволял Римусу говорить о Мии и мало чего о Сириусе, в зависимости от вопроса и от того, кто его задавал.
Он сочувствовал мальчику. Ему самому не довелось увидеть смерть своей матери, но все же это произошло в том же здании, в котором он находился. В то же время Дорея стала для него второй матерью, и он видел, как она покинула этот мир в окружении своей любящей семьи. С гордостью можно сказать, что он считался частью этой семьи. Вот только Дорея скончалась во сне. А Лили была убита, и, по словам Гарри, она умерла с криками.
Крепко зажмурившись, Римус попытался отогнать яркие образы, которые воображение создавало против его воли.
— И зачем только они явились на матч? — понурился Гарри.
— Они голодны. Дамблдор не пускает их в школу, и им не из кого сосать радость — они ведь ею питаются… А на стадионе собралось столько болельщиков! Ликование, радость, для дементоров это настоящий пир. Они и не удержались.
— В Азкабане, должно быть, ужасно, — глухо сказал Гарри.
Римус нахмурился и кивнул.
— Да, крепость стоит в море на маленьком островке, но дементорам не нужны ни толстые стены, ни вода, узники и так не сбегут: они заточены в темнице собственных мыслей. Почти все очень скоро сходят с ума.
— Но ведь Сириус Блэк сбежал, — медленно произнес Гарри. — Выбрался оттуда.
Римус уронил свой портфель, когда имя Сириуса сорвалось с губ Гарри. «Наша работа, — подумал он. — Нет, моя работа. Моя работа — оберегать его. Моя работа — обеспечить ему безопасность. А безопасность — подальше от Сириуса».
— Да, сбежал. Блэк, похоже, нашел способ с ними бороться. Ни за что бы не поверил… Дементоры высасывают из волшебника магические способности, если он надолго остается в их власти.
Именно эта мысль беспрестанно крутилась у него в голове, когда он вышел из своих покоев в сторону кухни, чтобы набрать немного еды. Он не выносил общество своих коллег-профессоров. Сейчас Рождество, а он был не в том настроении, чтобы выносить осуждающий взгляд Минервы или выслушивать комментарии Снейпа о ванне от блох и краже его вещей. Ко всему этому добавилась еще и Сивилла Трелони, которая яростно стремилась защитить его от взгляда в хрустальный шар. Сначала он решил, что она ненормальная, вспомнив нелюбовь Мии к Прорицаниям. К тому же, от Сивиллы пахло хересом и ладаном, эти запахи атаковали его чувствительный нос. Но когда до него дошел слух, что Гарри видел Грима в своих чаинках во время ее урока, Римус задумался, не было ли в предполагаемой провидице что-то большее.
На всякий случай он начал избегать ее любой ценой.
Перекусив на кухне, он поблагодарил домашних эльфов за проделанную работу и направился обратно в свои покои. Как только он завернул за угол, до него донесся чей-то плач. Римус нахмурился и пригляделся, чтобы убедиться, что не было ничего серьезного, но, учитывая происходящие в замке опасности, он знал, что ему не следует слишком осторожничать.
Когда он завернул за очередной угол, то заметил ее.
Гермиона сидела в тени неглубокой ниши, подтянув колени к груди и рыдая в сложенные руки. Густые каштановые волосы закрывали ее лицо.
К большому облегчению Римуса, она выглядела невредимой, по крайней мере физически, но звук ее плача вызывал в нем боль. В связи с приближающимся полнолунием волк внутри него звучал громче, чем обычно, и теперь Лунатик рычал на него, ведь он должным образом не позаботился о члене своей стаи.
«Она еще не в Стае», — мысленно возразил Римус.
Лунатик сопротивлялся. «Даже без метки и связи, она все еще наша, как и все остальные».
— Гермиона? — прошептал Римус, с беспокойством опускаясь перед ней на колени.
От его внезапного появления маленькая ведьма подпрыгнула.
— Профессор Люпин… я… Простите.
— За что извиняешься? В чем-то провинилась? — на его лице появилась ухмылка, он надеялся увидеть ее ответную улыбку.
Неудачная попытка пошутить лишь спровоцировала ее на новый поток слез.
Римус откинулся на пятки, в нем взыграло чувство неловкости, он не знал, как действовать дальше.
— Прости, Гермиона, я… вроде как пошутил. Знаю, ты бы ни за что не сделала бы что-то плохое, — заверил он, протянув руку и похлопав ее по спине.
— Но я сделала! — воскликнула она и посмотрела на него снизу вверх, ее шоколадно-карие глаза были полны слез. — А теперь они ненавидят меня!
— Мой боггарт был бы вами обоими, говорящим мне, как сильно вы меня ненавидите.
Римус вздрогнул от этого воспоминания, заметив, что боль, которая, по словам Дамблдора, должна была затихнуть после скрытия событий прошлого, все еще была такой же сильной, как и раньше. Он предполагал, что дело в его ликантропии. Возможно, он и скрыл воспоминания, но Лунатик, очевидно, инстинктивно цеплялся за свои воспоминания.
— Гермиона, думаю, никто не способен ненавидеть тебя, — пообещал он. — Ты слишком хороша, слишком добра.
Она недоверчиво посмотрела на него.
— Меня все ненавидят.
— Я — нет.
Гермиона шмыгнула носом и грустно улыбнулась.
— Все слизеринцы ненавидят меня, потому что я магглорожденная, в особенности Малфой.
Она произнесла имя мальчика с таким презрением, что Римус смог разглядеть проблеск Мии внутри нее.
— Соседки по комнате ненавидят меня, потому что меня больше волнуют книги, чем косметика. Профессор Снейп ненавидит меня, потому что я всезнайка, — она икнула. — А теперь и Рон с Гарри ненавидят меня.
— Пойдем, — настойчиво произнес Римус, вставая, он поморщился, когда боль стрельнула в его колени. — Я заварю нам чай, а ты расскажешь мне все об этом.
— Простите, профессор, я не хотела обременять вас своими проблемами. Это ведь глупо, — она все обдумывала свои слова.
— Ты не бремя, Гермиона, — пообещал ей Римус. — Сегодня Рождество, и нам обоим, похоже, не быть в компании других, так что побалуй старого человека чашечкой чая и приятной беседой, ладно?
Гермиона грустно улыбнулась.
— Вы не старый, профессор.
— Я достаточно стар, чтобы быть твоим профессором, — Римус хмыкнул и направился в свой кабинет, он махнул палочкой и отправил чайник к ближайшей конфорке, которая тут же нагрелась. Когда она вошла, он обернулся. В помещении было полно книг, пергаментов, старых артефактов и предметов, которые он планировал показать на уроках в следующем семестре. Вместо того, чтобы ужаснуться неопрятному состоянию комнаты, Гермиона заинтересовалась большой стопкой книг на его столе.
Он улыбнулся ее любопытству.
— Можешь посмотреть.
Ее покрасневшие глаз заблестели, она села в кресло напротив его стола и принялась просматривать коллекцию книг.
— А мне можно это прочесть? Думаю, некоторые из книг из Запретной секции в библиотеке.
Римус усмехнулся тому факту, что даже сейчас она придерживалась правил.
— Читай все, что захочешь, можешь считать это временным пропуском. Это будет моим рождественским подарком.
Маленькие пальчики пробежались по корешкам томов, ее внимание привлекла тонкая книга в красной обложке. На лицевой стороне выцветшими черными буквами было написано: «Табу магии времени». Она молча открыла книгу и неторопливо пролистала ее. Римус улыбнулся, когда она поморщилась при виде заметок, сделанных на полях. Ему было интересно, узнает ли она свой собственный почерк.
На пустой странице рядом с главой о Маховиках времени была написана серия сложных нумерологических вычислений, которые, по его мнению, были бы слишком сложными для нее на данном этапе ее жизни. Внизу страницы было выведено: «Невозможность двигаться вперед без возвращения?» и несколько выцветших заметок о портключах, которые Римус перенес в записную книжку, надежно защищенную и спрятанную.
— Книга моего друга.
— Римус, у тебя найдется место на книжной полке? — Миа вошла в его комнату с небольшой красной книжкой в руке.
Он выпрямился на кровати, в его руках был роман, позаимствованный у Лили, и сразу же отвернулся от взгляда Мии, подозрительно опустив книгу обложкой вниз.
— Ну… думаю, найдется. А что, у тебя уже закончилось место?
Миа ухмыльнулась.
— Еще нет. Но я не могу оставить это в нашей комнате, мало ли, вдруг Сириус найдет.
— Что это? — спросил Римус.
— Единственная книга о магии времени, которую смог найти профессор Дамблдор. Когда я только появилась здесь, я думала о том, чтобы попытаться вернуться в свое время, — объяснила она. — Или, по крайней мере, я пыталась выяснить, как это сделать. Альбус нашел эту книгу, и я старалась понять, как бы так зачаровать Маховик, чтобы он перемещал вперед во времени.
Она протянула ему книгу, и он пролистал несколько страниц.
— Я так понимаю, ты не смогла найти решение?
— Почему ты так решил?
— Ты же здесь, — Римус усмехнулся, но заметил, что она нахмурилась. — Что?
— Римус, я осталась здесь, потому что не хотела уходить, — произнесла она с грустной улыбкой. — В общем, я не закончила вычисления для возвращения во времени, но дала тебе довольно приличную фору в выяснении того, как зачаровать Маховик, чтобы он отправил меня в прошлое.
Римус кивнул, с трудом сглотнув.
— Я сохраню ее.
— Вмешиваться в магию времени опасно, — пробормотала Гермиона и закрыла книгу, возвращая ее обратно в стопку и потянувшись за другой. — У вас есть «Дичь или хищник? Исследование злобности гиппогрифов»? Профессор, могу ли я… Могу я одолжить ее? Я пытаюсь помочь Хагриду с делом Клювокрыла. Министерство пытается казнить его за произошедшее с Малфоем.
Римус кивнул, снимая чайник с плиты и подавляя чувство разочарования, наблюдая, как она так небрежно проигнорировала книгу о магии времени. Ему известно, когда он должен был отправить ее в прошлое — дата выжжена на подкорке сознания, — но он не мог не скучать по Мии, чем больше узнавал Гермиону. От нее исходило такое родное и в то же время далекое чувство. Римусу предстояло прожить годы, прежде чем он сможет что-то предпринять.
— Я наслышан об инциденте. Буду только рад одолжить тебе книгу, Гермиона. Очень любезно с твоей стороны предложить Хагриду помощь с его гиппогрифом.
— Ну не Клювокрыл же виноват в том, что Малфой не прислушивался к уроку. Он действовал лишь инстинктивно. Нельзя винить бедное животное за нападение на кого-то, кто… — она умолкла, когда ее взгляд снова упал на книги на его столе.
Он с любопытством проследил за ее взглядом, зацепившийся на потрепанном экземпляре «Волчье беззаконие: почему ликантропы не заслуживают права жить». Пока он внимательно изучал девочку, та протянула руку и нерешительно коснулась текста, словно тот был чем-то заражен.
— Чаю? — спросил он, прерывая внезапно воцарившееся неловкое молчание.
Она снова посмотрела на него и неуверенно улыбнулась, потянувшись за чашкой, которую он протягивал ей.
— Да, спасибо, — она сделала глоток и улыбнулась. — О, вы добавили сахар.
— Что? Я просто предположил, что… — начал он, но Гермиона прервала его, заглянув в его чашку, чай в которой был светлее, указывая на то, что он налил себе молоко.
Римус сразу осознал свою оплошность. Он знал, какой она предпочитает чай, ведь именно так пила свой чай Миа. Вот если бы он добавил сахар в обе чашки или же ни в одну из них, но он приготовил чай с учетом ее предпочтений, а затем своих, продемонстрировав, что он знал, что ей не нравилось молоко.
Гермиона улыбнулась, румянец залил ее лицо.
— Ничего, все хорошо.
«О, Мерлин», — Римус нахмурился. Ему захотелось увидеть в этой неловкой ситуации светлую сторону. Во-первых, Гермиона ничего не знала об их общем прошлом — или будущем. Во-вторых, какой бы ни была ужасной ее школьная влюбленность в него, она отвлекала ее от его колоссальной ошибки.
— Расскажи-ка мне, почему ты думаешь, что Гарри и Рон ненавидят тебя, — спросил он, надеясь отвлечь ее еще больше. Его захлестнуло чувство вины, но в то же время и облегчение, когда она нахмурилась, вспомнив, почему плакала чуть ранее.
— Гарри подарили очень дорогую метлу на Рождество, — прошептала Гермиона. — Очень дорогую. Анонимную. Опасную, и он с Роном собирался полетать на поле для квиддича, даже не задумываясь, что ему мог прислать эту метлу Сириус Блэк.
Услышав эту новость, Римус нахмурился. Если метлу и вправду прислал Сириус, то он не мог понять мотив. Конечно, метлу можно было сглазить, но казалось глупым и бессмысленным покупать нечто настолько дорогое, прилагать все усилия для наложения заклинания только для того, чтобы надеяться, что никто не проверит? К тому же, Сириус был в бегах. Откуда у него столько галлеонов на покупку метлы? И для чего прилагать все эти хитроумные усилия, когда он уже смог проникнуть в замок, чтобы напасть на Гарри?
Внутренний голос, подозрительно похожий на голос Мии, говорил ему, что Сириус купил метлу, потому что Гарри был его крестником, и сейчас Рождество. Ему вспомнились постоянные разговоры Сириуса с Джеймсом о том, как они научат мальчика летать и играть в квиддич. Сириус настаивал на том, что он мог бы научить Гарри быть загонщиком, но Джеймс сказал, что Миа сказала, что малыш вырастет и станет ловцом. Ведь она без сомнений уже знала наверняка.
— И я рассказала обо всем профессору Макгонагалл, — продолжила Гермиона, — и она забрала у Гарри метлу.
— Это всего лишь метла, Гермиона, — Римус попытался улыбнуться, предлагая то немногое утешение, на которое был способен.
— Это была «Молния».
Римус поперхнулся чаем и уставился на девушку широко раскрытыми глазами.
Гермиона нахмурилась еще сильнее.
— Вот-вот.
— Нет, нет, — Римус прочистил горло. — Всего лишь метла… просто… метла. К тому же, как только профессор Макгонагалл проверит метлу, а я ей в этом помогу, ее вернут Гарри, и все наладится. Обещаю.
Гермиона подняла на него глаза.
— Профессор, я понимаю, что это больше по части Хагрида, но вы случаем не знаете что-нибудь о книззлах?
— К сожалению, нет, — Римус покачал головой. — Только то, что они довольно умные и преданные существа. Очень независимые. Мне говорили, их можно скрещивать с обычными кошками.
— Мой фамильяр — книззл. И он мешает Гарри и… ну, в основном, Рону. Мой книззл, по-видимому, невзлюбил крысу Рона. Он же всего лишь любопытствует, — сказала она защитным тоном, на ее лице появилось ласковое выражение лица, точно такое же, как у Мии, когда ее злобный кот царапал и кусал всех подряд, кроме нее самой. — И у нас бывают ссоры из-за этого. Может, если я смогу приручить Живоглота, ситуация улучшится.
— Натренировать книззла, охотящегося на крысу, — Римус ухмыльнулся. — Что ж, желаю удачи, Гермиона.
— Спасибо вам за чай, профессор, и… и за то, что выслушали.
— Обращайся, если понадобится что-то. Гарри вряд ли сам это скажет, поэтому я поблагодарю тебя от его имени за заботу о его благополучии. Ты хороший человек, Гермиона. Не забывай об этом.
Гермиона только пожала плечами.
— Он же мой лучший друг.
Ее слова лишь на мгновение задели его, но Римус загнал ревность поглубже, вспомнив слова Мии о том, что она считает Римуса и Гарри своими лучшими друзьями. Он чувствовал себя немного глупо, но в основном одиноко. Прошло много лет с тех пор, как он наслаждался дружбой с кем-либо.
— Счастливого Рождества, — сказал он ей на прощание, прежде чем закрыл за ней дверь, когда она уходила.
Римус обернулся и испустил долгий вздох. Полнолуние через пару дней, ведьма плакала перед ним, Сириус Блэк на свободе, дементоры окружили замок, а теперь он еще и беспокоится о потенциально проклятой метле. Он застонал, возвращаясь к своему столу, желая просмотреть план уроков на момент возобновления занятий. Он потянулся через стопку пергаментов за книгой о вампирах, когда заметил, что его экземпляр «Волчье беззаконие: почему ликантропы не заслуживают права жить» пропал.
Он обошел стол, гадая, не упал ли том на пол, пока Гермиона просматривала его коллекцию. С любопытством он осмотрел остальную часть комнаты и там, в углу, заметил обложку книги, торчащей из мусорного ведра.
Римус тихонько усмехнулся при виде этого. Дерзкая ведьма.