Глава 112. Волчьи замашки

Опасайся проклятья, которое постигает молодых влюбленных,Начинается так приятно и сладко и превращает их в охотников.Человек, чистый сердцем и читающий молитвы перед сном,Тем не менее может стать волком при яркой осенней луне.Florence and The Machine — Howl
4 марта 1995 года
Неловко, — вот как можно это назвать.
Тридцатипятилетний (почти) мужчина околачивался возле кондитерской Шугарплама лишь потому, что владелице показалось, будто ей привиделся гуляющий по улице Пожиратель смерти. С прошлогоднего чемпионата мира по квиддичу количество предполагаемых появлений Пожирателей смерти увеличилось в десять раз. И, казалось бы, Римусу не было никакого дела до расследования, но он не мог не задержаться в Косом переулке, пока авроры проверяли каждое сообщение.
Ну… один аврор.
Ведьма с фиолетовыми волосами недоверчиво взирала на старую владелицу кондитерской, можно было заметить, как она изо всех сил старалась не казаться скучающей. Ее мантия небрежно распахнута и под ней виднелась футболка с логотипом «Ведуний», а на джинсах — прорехи, которые, казалось, она сделала сама. Ее черные ботинки явно не маггловские, они поднимались примерно на два с половиной сантиметра выше лодыжек. На носке одного из ботинок красовалось яркое пятно, похожее на краску. Пусть весь ее вид кричал: «Мне плевать на твое мнение», но ее аврорский значок был приколот в нужном месте и сиял так ярко, что солнечный свет, льющийся из ближайшего окна, создавал блики на противоположной стене.
«Ее юное лицо должна украшать постоянная улыбка», — подумал Римус, вот только сейчас она выглядела расстроенной, побуждая старую женщину продолжать говорить:
— И вы думаете, он был Пожирателем смерти, потому что?..
— Я не думаю, милочка, я знаю! Это был Пожиратель, он самый! Я видела их еще в Первую войну!
Сидевшая рядом сова вздрогнула от пронзительного визга и взлетела.
— И еще как рассмотрела. Прошел прямо перед моим магазином в черной мантии и маске Пожирателя. Но я узнала его! Это был сам Лестрейндж!
— Лестрейндж? — фиолетовая бровь приподнялась в явном раздражении. Общеизвестный факт: оба брата Лестрейнджи были заключены в Азкабан. — Который из них? И как именно вы узнали его, если он был в маске?
Еще через двадцать минут выслушивания теорий заговора Пожирателей смерти молодая ведьма надела свое лучшее «вежливое выражение лица», — которое, как узнал Римус, было до жути похоже на ее выражение «ты чокнутый» — и попрощалась с владелицей.
Она выскочила за дверь и резко свернула налево к «Дырявому котлу». Повинуясь ужасной привычке, Римус тихо покинул кондитерскую и последовал за ней.
Разумеется, он бы не смог дать рациональное объяснение своим действиям, но все-таки новость о деятельности Пожирателей смерти гремела по всей магической Британии, поэтому Римус чувствовал желание защищать. Сириус скрывался недалеко от Хогсмида, а Гарри и Гермиона были надежно укрыты за стенами Хогвартса. А она, его пара, осталась без защиты.
Ему была ненавистна мысль, что она не может позаботится о себе, — она же аврор, в конце концов. Вот только Римус видел, как она споткнулась четыре раза за одно лишь утро, и волк внутри него нервно метался из стороны в сторону. Это не преследование. Он просто… хотел убедиться, что она в безопасности.
Все утро он следовал за ней и наблюдал издалека, пока она переходила от магазина к магазину, снимая показания у подавляющего большинства свихнувшихся, параноидальных, пожилых ведьм и волшебников. Нимфадора Тонкс прекрасно справлялась со своей работой, временами была немного резкой, когда у нее не хватало терпения на всякую чушь и отношение к делу. Не так давно она бросила в мужчину жалящий сглаз за то, что он косился в ее сторону.
Не отрывая глаз от земли, Римус последовал за ней мимо кондитерской, пока ее шаги не стихли.
— Следишь за мной? — прямо спросила она.
Она обратилась к нему.
К нему!
Взволнованный Римус замер и попытался вспомнить, как соединять буквы в слова.
— А? Я? Ну… гуляю. А что? Эм-м…
Он тяжело сглотнул, широко раскрыв глаза, когда она неотрывно смотрела на него. «Сегодня ее глаза синие», — подумал он, его дыхание участилось от подкрадывающейся паники. Не зная, что еще сказать, он решил, что побег — лучшее решение, поэтому резко развернулся и побежал… лицом в стену здания.
Мгновением позже он смотрел на небо, а затем перед его взглядом появилась самая прекрасная ведьма в мире.
— Смотрю, ты с Уолли познакомился, — насмешливо произнесла она.
Он моргнул.
— С Уолли?
— Ага, — она усмехнулась, а затем указала на кирпичное здание, о которое он только что ударился лбом. Она нежно прикоснулась к стене. — Мы как-то столкнулись с Уолли. Видишь это?
Она опустилась на колени рядом с Римусом, который отпрянул от нее. Она показала крошечный шрам на левой стороне своего лба. Его едва можно было разглядеть, и, если бы она не указала на него, он, возможно, никогда бы и не узнал о его существовании.
— Мощно так треснулась головой в одиннадцать лет. Меня чертовски взволновали покупки в Хогвартс, что здесь я стукнулась со стариной Уолли. А через шесть часов очнулась в больнице святого Мунго.
Римус поморщился при этой мысли, что побудило его спросить вслух:
— Ты… в порядке?
— Через десять лет-то? — она засмеялась. — Да, думаю, жить буду.
Он улыбнулся при звуке ее смеха, который, по его мнению, был самым прекрасным звуком во всей Вселенной.
— Ну что, расскажешь, чего следил за мной?
Глаза расширились, улыбка исчезла, и он почувствовал, как кровь отхлынула от его лица.
Уже больше пятнадцати лет он знал, кто она такая, время от времени видел ее на расстоянии, но ни разу не вступал в контакт. А сейчас он сказал ей двенадцать слов, и больше половины из них не имели никакого смысла.
— Я просто… ну-у… из-за Пожирателей смерти? А ты аврор.
Она закатила глаза и внезапно стала выглядеть возмущенной.
— И ты заметил Пожирателя смерти, да? Что ж, мой рабочий день закончился. Еще я весь день не ела. Если хочешь сообщить о чем-то, тогда придется говорить, пока я буду кушать. Пошли.
Она протянула руку, чтобы помочь ему подняться.
Римус уставился на нее.
— Ну же, — она протянула руку ближе к нему. — Кусаться не буду.
Римус громко рассмеялся, гораздо громче, чем хотел. Он прикрыл рот и покраснел.
— Прости, я смеялся не над тобой, а… — он смущенно поморщился и, игнорируя ее руку, поднялся. Она, казалось, ничуть не обиделась, отряхнула руки, буквально крутанулась на месте и направилась к Дырявому.
— Привет, Том! — при входе в паб крикнула она и прошла к пустому столику, но перед этим успела опрокинуть стул, прокашляться и вернуть его на место. — Два сливочных пива и гигантскую тарелку чипсов, пожалуйста!
Будто потерянный, Римус последовал за ней и сел напротив, широко раскрыв глаза, когда она заказала напитки, один из которых, предположительно, был для него. Неожиданно и совершенно странно это действие напомнило свидание. Но это ведь не могло быть свиданием. Они никогда по-настоящему не виделись, несмотря на то, что он неоднократно встречал ее мать, и это не говоря уже о ее кузене, с которым он дружил более двадцати лет. Она даже не знала его имени.
— Итак, Пожиратели смерти, — она перевела взгляд на Римуса. — Ты их встречал?
— Что? Эм-м… нет, ну… то есть, ну, я слышал, что они были там замечены.
— Ты следил за мной, потому что слышал, что там были замечены Пожиратели смерти?
Она внимательно вглядывалась в него, пока его дискомфорт не достиг небывалого высокого уровня, а затем подмигнула ему, и его сердце ухнуло вниз.
— Думаешь, я тебя защищу? — спросила она с улыбкой.
Римус возмущенно фыркнул и сглотнул, его сердце вновь забилось в груди.
— Спасибо, я и сам могу позаботиться о себе, — ответил он с самодовольным видом. — Ты слишком дружелюбна. Не стоит так легко доверять людям. Я мог бы оказаться Пожирателем смерти. Ты всю дорогу до паба шла ко мне спиной. Так небезопасно просто…
Она насмешливо фыркнула, этот звук прервал его.
— Ты не Пожиратель смерти.
Римус нахмурился, не уверенный, должен ли он обижаться или нет.
— И с чего ты так решила?
— Все очень просто, — она сделала глоток сливочного пива, как только Том поставил бутылки и тарелку чипсов между ними на стол.
Римус внутренне закричал, когда его взгляд уловил момент, как ее губы обхватили горлышко бутылки. Как ее язык высунулся и слизнул каплю с нижней губы. Он прошептал «черт возьми» себе под нос.
— Пожиратели смерти — чистокровные фанатики, и даже если бы ты был чистокровным, — каковым ты не являешься, — они бы не приняли тебя, потому что ты оборотень.
Все его тело сковало в движениях, а дыхание перехватило. Все должно было произойти не так. Он должен был встретить ее случайно, а не оказаться пойманным на слежке в Косом переулке. Он должен был представиться с улыбкой на лице, а не врезаться в стену, как идиот. Он должен был пригласить ее на ужин, а не молча следовать за ней в Дырявый. А потом спустя месяцы — а может, и годы, — в будущем, когда у нее будет время узнать его получше, он плавно подведет ее к факту, что он оборотень.
Который ей, по-видимому, уже известен.
— Может, я и чертовски неуклюжая и в пятидесяти процентах спотыкаюсь о свои ноги, когда касаюсь твердой земли, — она улыбалась в это время, — но я хороший аврор. Даже несмотря на проблемы с маскировкой и слежкой в ходе тестирования, которых могло бы и не быть, в остальном я довольна ловка. И в расследованиях. Я точно знаю, кто ты, Римус Люпин.
Он резко выдохнул от того, как легко сорвалось с ее губ его имя.
— Примерно раз в месяц ты приходишь в министерство и подаешь заявление о приеме на работу, но волшебный мир не может высунуть голову из задницы, так что тебя не принимают на работу из-за твоего состояния. Однажды во время службы я увидела тебя в Атриуме и спросила у старика Грозного Глаза, знаком ли он с тобой. Он назвал мне твое имя, а потом сказал не лезть не в свое дело и вернуться к работе. Поэтому я разыскала тебя. По правде говоря, найти тебя в реестре довольно-таки несложно. Им бы усилить меры безопасности в зоне регистрации.
— З-зачем тебе искать меня в реестре? — это был единственный вопрос, задать который он мог счесть достаточно уместным.
— Я где-то видела тебя, — она пожала плечами и пододвинула к нему тарелку с чипсами. — Съешь, а то ты кожа да кости, — как будто ее приказ был чем-то, что нельзя игнорировать, Римус взял чипсы с тарелки и запихнул в рот. — В общем, раз уж я могу менять свою внешность по желанию, мне стало интересно, как ты каждый раз находил меня. По запаху, да?
Римус кивнул, а затем вспомнил, что нужно жевать.
— Так и думала! — победоносно воскликнула она, ее глаза заблестели от воодушевления.
Медленно сглотнув, он спросил:
— Тебе не кажется это странным?
— Неа. А тебе не кажется это странным? — она сморщила нос, и ее волосы сменили цвет с фиолетового на бирюзовый. Когда Римус покачал головой, она улыбнулась. — Видишь? Ничего не поделаешь с тем, кто ты есть. Ради интереса, чем я пахну?
— Печеньем, — не задумываясь, ответил Римус и тут же почувствовал, как его лицо вспыхнуло от смущения.
Она весело рассмеялась, и звук наполнил комнату.
— Миленько. Уж лучше, чем навозные бомбы или смердящий сок. О, кстати, я Тонкс, — она закинула чипсину в рот, затем слизнула соль с пальцев и вытерла руку о джинсы. После чего протянула ему эту же руку в знак приветствия. — Думаю, ты и так это знаешь.
Римус вновь посмотрел на ее ладонь так, будто никогда прежде за всю свою жизнь не видел человеческой руки.
— Не боишься, что оборотень коснется тебя?
— Меня расстраивает, что оборотня не научили, что невежливо не принимать протянутую ему руку при знакомстве, — насмешливо ответила она, пошевелив пальцами, как приманкой.
Он нервно улыбнулся и взял ее за руку.
В ту самую секунду, когда ее кожа соприкоснулась с его, Римус ощутил то самое: крошечная золотая нить соединяла их. Его сердцебиение участилось, и он задумался, испытала ли она то же самое. Расслабленное выражение ее лица говорило о том, что нет, она не испытала, но ему все же было приятно открыть для себя то чувство, которое Миа и Сириус описали ему много лет назад.
— Ты тот самый Римус Люпин, который раньше жил с моим кузеном? — ни с того ни с сего спросила Нимфадора, хватая несколько чипсов с их теперь общей тарелки.
— Ты и об этом знаешь? — Римус приподнял бровь. — То есть… ты помнишь? Ты же была такой… — он замолк и поморщился. Юной. Она была такой маленькой.
— У меня неплохая память. К тому же, нас с мамой не часто приглашают к Блэкам. Блэков не так уж и много, учитывая, что большинство из них либо в Азкабане, либо мертвы. Так гораздо легче вспомнить хороших членов семьи.
— И ты думаешь, Сириус хороший? Разве не он предположительно правая рука Волдеморта, который предал своих друзей, убил магглов и сбежал из Азкабана?
— Нет, — она задумчиво улыбнулась, и корни ее волос порозовели. — Это тот кузен, который, когда я была маленькой, делился со мной сдобными котелками и никогда не ругался, когда я разбивала его любимый стакан для виски. А еще у него был кот, которому я не нравилась, он мне тогда сказал, что это неважно, потому что он тоже не нравился коту.
— Он подсовывал мне сикль каждый раз, когда я заставляла маму закатывать глаза. У него была девушка, которая разрешала мне есть шоколадки из банки, спрятанной под раковиной, — она рассмеялась при воспоминании, не замечая потрясенного и слегка раздраженного Римуса. — И у них был сосед, который всегда болел, когда я приходила. Его звали Римус Люпин.
Он внимательно изучал ее, допивая свое сливочное пиво.
— И, вопреки всему, моя мама всегда говорила, что Сириус невиновен. Раз уж она все еще замужем за моим отцом после всего, что против нее делали, мне нравится думать, что моя мама хорошо разбирается в людях. А ты?
— Что «я»? — переспросил Римус.
— Что ты думаешь о моем кузене?
Он сделал паузу, позволив вопросу повиснуть в воздухе.
— Думаю, он сделал бы все, что угодно для тех, кого любит. Семья и друзья значат для него весь мир. Надеюсь, вы когда-нибудь еще встретитесь. Он С в о б о д н ы й м и р р а н о б э был бы рад увидеть тебя.
— Говоришь так, будто недавно разговаривал с ним.
Прочистив горло, Римус тихо усмехнулся.
— Могу заверить, мисс Тонкс, я не знаю текущего местоположения Сириуса Блэка, — и это была правда. Ему известно, что Сириус в Хогсмиде, но тот время от времени менял место.
— Просто Тонкс. И, кстати, ты все еще не ответил на мой вопрос. Почему следил за мной?
Римус замешкался. Он хотел солгать, но что-то в этом было не так.
— Я хотел быть уверенным, что тебе ничего… не угрожает, — он съежился, едва слова слетели с его губ.
Она рассмеялась.
— Странный поступок для незнакомца.
Он поморщился при слове «незнакомец».
— Может, объяснишь, почему беспокоишься о моей безопасности?
— Не особенно хочется.
— Ну, твоему симпатичному личику не стоит переживать обо мне, — настояла она, не заметив, как расширились его глаза или как перехватило дыхание, когда она назвала его симпатичным. — Люди думают, будто то, что я с Пуффендуя, значит, что я бестолковая слабачка. Поверь мне, — сказала она, и в ее голубых глазах вспыхнул дерзкий огонек, напомнивший Сириуса и Мию — без сомнения, это семейная черта Блэков. — Я не та девушка, с которой можно шутить.
— Я не думаю, что ты слабачка. Я всего лишь… волновался. Это… волчьи замашки. Может, из-за того, что ты кузина Сириуса, я чувствую себя — не знаю, — как защитник? — он наклонился вперед и закрыл лицо руками. — Прости, это странно и неуместно.
— Немного странно, — признала она с ноткой веселья в голосе. — Будь мы друзьями, это было бы менее странно.
Римус приподнял бровь и открыл один глаз, чтобы посмотреть на нее.
— Ты даже не знаешь меня.
— То, что я знаю, мне нравится, — она улыбнулась, откинулась на спинку стула и подбросила чипсину в воздух, поймав ее ртом. — Ты мужчина, который случайно оказался оборотнем. Ты долгое время предан хорошей половине моей семьи. Ты врезался в стену и не потрудился поднять стул, который я опрокинула, что значит, что, несмотря на твои слова о беспокойстве о моей безопасности, ты не против позволить мне самой навести порядок. Ты подаешь заявление на работу в министерство со знанием, что они даже не собираются тебя нанимать, и это говорит о том, что либо ты невежественен и уперт, либо ты ходил туда по другой причине.
При этих словах лицо Римуса вспыхнуло, а Нимфадора ухмыльнулась, как будто получила подтверждение неозвученной теории.
— А еще ты не съел все чипсы, — она указала на тарелку перед ними. — Я завела дружбу, зная гораздо меньше этого. Но если тебе этого недостаточно, тогда мы можем сыграть в двадцать вопросов. На каком факультете ты учился в Хогвартсе?
— Гриффиндор, — с искренней улыбкой ответил Римус, запах печенья заполонил его чувства. То, как она улыбнулась, согрело его.
— Ах, верный, симпатичный и храбрый, — она оперлась локтем на стол и подперла подбородок ладонью. Ее глаза сверкали коварством. — И что же мне с тобой делать?
Люби меня, выйди за меня, переспи со мной.
Он взглянул в голубые глаза, которые медленно становились зелеными, такими же, какие он видел у себя в зеркале каждый день. Ее волосы тоже изменились, они стали песочно-светлого цвета, без седых прядей. Он воспринял это как хороший знак и, призвав знаменитое гриффиндорское мужество, предложил:
— Могу я пригласить тебя на ужин?
***
10 марта 1995 года
— Отстойно выглядишь, — Римус вошел в маленькую пещеру, в которой Сириус, по-видимому, жил с Клювокрылом.
В углу ютился гиппогриф в большом гнезде, окруженный крысиными тушками и обглоданными куриными ножками. Судя по тому, как небрежно Сириус рассматривал свое жилище, он давно привык к вони. Напротив гнезда Клювокрыла в кучу была сброшена стопка газет, включающая в себя выпуски «Ежедневного пророка» и «Ведьминого досуга». На обложках некоторых экземпляров он смог разглядеть фотографию Гарри, а еще на одной Гермиона танцевала с высоким, крупным парнем.
— Ну кто так обольщает, Лунатик. Теперь-то ты точно не залезешь ко мне в штаны.
— Ты спишь в гроте, — указал Римус.
Сириус пожал плечами.
— Ты иногда спишь в клетке. Нечего осуждать.
Римус вздохнул. Все это время он проводил с Нимфадорой — с Тонкс, пытался напомнить себе — в Косом переулке, обедая в Дырявом или останавливаясь у Флореана перекусить мороженым. Он не называл их выходы свиданием, поскольку не мог позволить себе сводить ее в какое-нибудь приятное место, а она настаивала на разделении счета поровну, поэтому всегда оплачивала свою часть, когда он все-таки хотел сделать это за нее. Ему было достаточно приятно проводить с ней время, быть рядом и узнавать как личность. Желание обезопасить ее постепенно притуплялось, как и его полный идиотизм, когда она говорила или улыбалась ему. За последние годы Римус наконец почувствовал себя счастливым, и причина была до боли известна.
Столь же очевидным и болезненным было понимание того, почему Сириус выглядел хуже, чем за все время. Застрявший в гроте так близко к Хогвартсу, что мог видеть башни с такого расстояния, он не мог быть рядом с Гарри и Гермионой, ему доступны лишь статьи в газетах. Этим же занимался Римус, и если Сириус принимал близко к сердцу что-либо, написанное в статьях, неудивительно, что он выглядел подобным образом.
— Я всего лишь беспокоюсь о тебе. Может, вернешься в коттедж? Ты и так исхудал пуще прежнего, а я пообещал Мии, что позабочусь о тебе.
Сириус усмехнулся, на его лице появилось мрачное выражение.
— Ну да, а я пообещал ей, что позабочусь о тебе, и мы пообещали ей, что будем доверять друг другу, но оба облажались по-крупному, да?
Римус вздохнул и ущипнул себя за переносицу. «Да, мы определенно облажались в этом деле».
— Прости, — Сириус посмотрел на стопку бумаг, прислоненную к стене пещеры. — Я все еще не совсем… Плохо спалось. Я пытался попасть в Хогвартс или хотя бы к Запретному лесу, но ученики Шармбатона и Дурмстранга постоянно носятся поблизости… Мне удалось приблизиться лишь один раз, пока две француженки не начали верещать: «Убгегите! Ггязная двогняга!» — сказал он с насмешливым французским акцентом.
— Могу сходить до деревни и принести тебе еду, — предложил Римус, зная, что Сириус продолжит спорить с ним даже тогда, когда он уйдет из Хогсмида.
— Не трать на меня свои кнаты, Лунатик. Пару дней назад Гарри навещал меня, он попросил эльфов отправлять мне еду, — заверил его Сириус, он выглядел несчастным, ведь его крестник, мальчик, о котором он должен был заботиться, вместо этого заботится о нем самом.
— Только Гарри? — Римус наклонился за выпуском «Ведьминого досуга». Страница была помятой, и он улыбнулся, когда увидел танцующую Гермиону с Виктором Крамом, ловцом сборной Болгарии, по крайней мере, так гласила надпись. В статье не прозвучало ни единого приличного слова о девушке, лишь ее характер оклеветали.
РАЗБИТОЕ СЕРДЦЕ ГАРРИ ПОТТЕРА
Гарри Поттер мальчик необыкновенный, но как все мальчики его возраста испытывает муки юности. Рано потерявший родителей и лишенный родительской любви, он думал, что обрел утешение в своей школьной подруге Гермионе Грейнджер. Но догадывался ли он, что очень скоро ему придется перенести новый удар судьбы и новую утрату?
Мисс Грейнджер родилась в семье маглов, это простая, но амбициозная девочка. Ее тянет к знаменитостям, и одного Гарри Поттера ей мало. На Турнир трех волшебников в Хогвартс приехал Виктор Крам, ловец сборной Болгарии, триумфатор недавнего Чемпионата мира, и мисс Грейнджер тут же и его поймала в свои сети. Она его просто покорила, и он уже пригласил ее на летние каникулы в Болгарию.
— Я еще никогда ничего подобного к девушкам не чувствовал, — признается Виктор Крам.
Трудно сказать, чем так привлекательна мисс Грейнджер. Нельзя сказать, чтобы она была красива, скорее всего, причина кроется в чем-то ином.
— Она просто страшилище, — говорит о ней Пэнси Паркинсон, миловидная, привлекательная студентка четвертого курса. — Но она умна, и ей вполне по силам сварить приворотное зелье. В этом-то, я думаю, все и дело.
Приворотные зелья запрещены в школе «Хогвартс», и Альбус Дамблдор, без сомнения, заинтересуется причиной успеха своей студентки. А доброжелателям Гарри Поттера остается только надеяться, что в следующий раз он отдаст свое сердце более достойной.
— Те двое тоже приходили, — Сириус выхватил журнал из рук Римуса и бросил его обратно в кучу.
— Те двое? — Римус приподнял бровь. — Ты пытаешься дистанцироваться от Гермионы?
— А почему нет? Она не Миа.
Римус драматично закатил глаза.
— Чего? Да ты сам прошлым летом спорил со мной, говоря, что они — один и тот же человек! Что изменилось?
Сириус отвел от него глаза.
— Это из-за болгарина? — Римус рассмеялся. — О, Мерлин, как же ты драматизируешь. Ей четырнадцать…
— Пятнадцать, — поправил его Сириус.
— И она сходила с ним на одно свидание.
— А потом она стала настолько важна для него, что ее сбросили в Черное озеро, и все ради какого-то идиотского турнира!
Римус усмехнулся.
— Ну, если честно, Миа с помощью телесного портключа скинула в это же озеро стольких девушек, что это не плохая такая карма.
Последовала многозначительная пауза, прежде чем Сириус прошептал:
— Лили чуть не умерла в том озере.
Когда воспоминание нахлынуло на него, Римус застонал, пересек пещеру и сел рядом со своим другом.
— Прости, Бродяга, я… я забыл.
Сириус печально вздохнул.
— Она подросток, и даже если я не вижу ее такой… не могу видеть ее так, как хочу… она все еще моя.
Понимая терзания друга, Римус кивнул. Весь прошлый год он провел рядом с Гермионой, он видел, как она взрослеет, и ему было трудно примирить двух ведьм. Несмотря на его близость с Мией, он никогда не видел Гермиону в таком свете, поэтому ему были понятны чувства Сириуса.
— Она может и не знать о связи души, но я знаю, и я должен убедиться, что она в безопасности и счастлива. А сейчас она в опасности, и Гарри в опасности, и я ничего не могу с этим поделать. Я просто должен сложить руки и притворяться, что не знаю, кто или что она. Ты понятия не имеешь, каково это.
— Ты удивишься… — пробормотал Римус и провел рукой по волосам, он все-таки решил признаться. — Я, ну-у… я нашел свою пару.
Словно вынурнув из депрессии, глаза Сириуса расширились.
— Что, прости? Когда? Кто она? — в его голосе слышалось нетерпение.
Римус покачал головой.
— Я не могу рассказать. Давай примем тот факт, что она моложе меня, и мне пришлось делать то, что делаешь сейчас ты. Наблюдать за ее взрослением и ждать, все время надеясь, что она случайно не погибнет.
— Погибнет? Твоя пара — укротитель драконов что ли?
— Нет, но она встречалась с одним, — горько ответил Римус, вспоминая недавний разговор с Нимфадорой, во время которого она поведала ему о своих недолгих отношениях с Чарли Уизли, когда они оба еще учились в Хогвартсе.
— О, ну и кто теперь надулся? — издевательски произнес Сириус.
— Ладно, — Римус фыркнул. — Мы же с тобой грустные негодники.
— Твоя девушка встречалась с укротителем драконов, а моя встречается со знаменитым профессиональным игроком в квиддич, — Сириус вздохнул и прислонился спиной к холодной каменной стене пещеры. — И однажды, если нам очень повезет, они обе остановятся на оборотне и уголовнике.
Римус не хотел говорить Сириусу, что он уже делает небольшие успехи со своей парой. Ему не хотелось сглазить, надеясь, что его дружба с Нимфадорой была чем-то большим, а еще он не считал уместным тыкать своим сиюминутным счастьем в лицо своего друга.
— И что только мы можем им предложить? — спросил Римус вслух.
— Хорошую внешность? — предположил Сириус.
Они оглядели друг друга. Сириус сидел в порванной мантии, исхудавший, бледный и грязный, хотя и не так сильно, как после побега из тюрьмы. Римус же был в своей старой залатанной коричневой мантии, в его волосах виднелась седина, а лицо было испещрено шрамами.
— Когда-то хорошую внешность? — поправил Сириус.
— Твоя ведьма хотя бы вернется в прошлое и увидит тебя в лучшем виде. Моей же придется довольствоваться старым, нищим, седовласым оборотнем.
— Ей будет все равно, она же твоя пара, — подметил Сириус.
— Миа часто говорила так же, — Римус задумчиво улыбнулся. — Хотя я не перестану жаловаться на это.
— Скажешь мне, кто она?
Римус покачал головой.
— Ни за что.
В воздухе повисла неловкая тишина. Они несколько минут смотрели, как Клювокрыл обгладывал куриные косточки, оставшиеся после принесенной еды Гарри, Гермионой и Роном, а потом Сириус заговорил.
— Я волнуюсь о Гарри.
— Я тоже.