Глава 114. Дом, милый дом

Еще раз через пустое море.Обещай мне, что ты не будешь спать.Еще одна сигарета, С в о б о д н ы й м и р р а н о б э и я позволю тебе быть.Кто я, черт возьми? Кто же?Hollow Wood — Forget Me Forgotten
3 июля 1995 года
Перед Сириусом предстал вид давно забытого дома. Там, между одиннадцатым и тринадцатым, виднелась обшарпанная дверь и тусклые окна здания, которое было почти такой же тюрьмой, как когда-то Азкабан. Сириус прокрутил в голове, сколько раз он чуть не умер в Азкабане, и задумался, был ли хотя бы один случай настолько ужасным, как последний день за порогом дома на площади Гриммо, 12.
Не сводя пристального взгляда от появляющегося из ниоткуда здания, когда-то скрытого чарами Фиделиуса, он протянул правую руку и схватил Римуса.
— Лунатик, а помнишь, на шестом курсе, когда мы стащили у девчонок трусики, ты сказал, что сделаешь все возможное, чтобы я никогда больше не натворил глупостей?
— Да.
— Тогда может объяснишь, почему мы идем в дом моих родителей? — и он внезапно осознал, что ноги сами ведут его вперед, к ветхой на вид двери. Чья-то рука обхватила его запястье, и Сириус сделал глубокий вдох, когда пришло ощущение спокойствия от присутствия Тонкс слева от него.
— Так ведь именно ты в момент удивительной щедрости предложил это место Дамблдору для нужд Ордена, — напомнил ему Римус, открывая дверь.
Запахи пыли, грязи и плесени затопили их чувства. Сириус и Римус заметно отшатнулись, а вот Тонкс, казалось, было вовсе все равно.
Сириус недоверчиво покачал головой.
— О чем я только думал?
— О том, что нам нужно убежище, и Дамблдор каким-то образом смог убедить гоблинов закрыть глаза на то, что ты преступник, и открыть тебе доступ к семейному хранилищу Блэков, а еще они сохранят в тайне твое восстановление как наследника этого дома? — предположил Римус.
Сириус вздохнул с облегчением.
— И у меня снова есть деньги, — интересным образом Дамблдору удалось предоставить Сириусу доступ к хранилищам. Конечно, не личный доступ, он все же беглый преступник в розыске. Но зато у него были деньги. К счастью, Римус не возражал против поездок в Косой переулок. Он жаловался лишь на то, что Сириус каждый раз настаивал, чтобы он покупал что-нибудь для себя. А Римус никогда не был тем человеком, который тратится на покупки, если не считать сладостей (зато они помогали ему прибавлять в весе).
— Ну ты только зацени, как гоблины срать хотели на магические законы и на беглого преступника, — заметил Сириус, — пока они в доле. Что взамен дал им Дамблдор?
Римус слегка пожал плечами, когда они вошли в парадный вход старого дома.
— Предположительно, у твоей матери было гоблинское оружие и драгоценности в хранилище. Гоблины же только рады вернуть их законным владельцам.
Сириус усмехнулся.
— Ну, гоблины счастливы, Дамблдор счастлив, все счастливы… кроме меня.
Тонкс похлопала его по плечу.
— А ты с другой стороны посмотри, Сириус. Ты хотя бы не будешь голодать и находиться в бегах.
— Ну да, — он нахмурился, — я буду, блять, заперт в новой тюрьме.
Его внимание привлекла огромная рама на стене, сама же картина была скрыта черными портьерами. За несколько дней до их прибытия члены Ордена осмотрели площадь Гриммо от пола до потолка. Первым делом их встретил портрет Вальбурги, который, как предупредили Сириуса, имел поразительное сходство с его прототипом. Известие о смерти матери, пока он находился в тюрьме, было чуть ли не лучшей новостью с момента побега из Азкабана, но сейчас… знание того, что ее образ все еще обитает в этом доме, прямо на стене перед ним, заставило его почувствовать себя ребенком.
С одной стороны, он помнил моменты, когда мог запросто вывести ее из себя, а потом забавляться реакцией. С другой стороны, он помнил все те отправленные ею постыдные громовещатели в Хогвартс; помнил, как она запирала его в комнате и морила голодом несколько дней; помнил, как она заставляла его писать кровавым пером девиз семьи Блэков, чтобы они отпечатались на его руке, и он уяснил ее точку зрения.
С трудом сглотнув и сделав глубокий вдох, Сириус пытался контролировать свои эмоции. Взрослый мужчина за тридцать не позволил бы гребаной картине заставить его почувствовать себя слабым.
— Обещай, что будешь навещать… часто, — тихо взмолился он.
Римус успокоил Сириуса легкой улыбкой, отводя его от портрета на стене.
— До тех пор, пока меня не отправят на задание, я останусь с тобой. Обещаю, Бродяга.
Эта информация немного успокоила нервы Сириуса.
— У тебя мои вещи? — он оглянулся, когда Римус достал маленькую коробочку из кармана мантии, а затем взмахнул волшебной палочкой, увеличивая ее в размере. — Хочу прибраться тут, а еще посмотреть, не превратила ли дорогая покойная матушка мою комнату в алтарь для приношения в жертву магглов, чтобы купаться в их крови и становиться красивой.
— Без обид, Бродяга, но я помню твою мать… — начал Римус, его лицо исказилось от отвращения.
Сириус фыркнул, радуясь, что юмор снял напряжение.
— Я и не говорил, что ей это помогло. Вы уверены, что здесь чисто? — он провел по покрытой грязью перилам.
— Зависит от твоего понимания чистоты, — сказала Тонкс и прислонилась к ближайшей стене. — Я была здесь с Грозным Глазом и Кингсли, ведь, чтобы снять защиту, им нужен был кто-то с кровью Блэков. Но стоило мне только разбить вазу во время поиска темной магии, как те двое выперли меня на крыльцо, — она закатила свои карие глаза и провела рукой по длинным голубым волосам. — Сказали, что, если я не буду осторожна, я могу случайно опрокинуть проклятый предмет. Короче говоря, здесь полно всяких существ, преимущественно докси, и Кингс думает, что наверху может быть боггарт, но зато нет никаких наложенных проклятий.
— Ладно, — пробурчал Сириус и стал подниматься по лестнице. — Скоро увидимся. Лунатик, проверь подвал, может, у нас получится там провести полнолуние.
Римус тяжело вздохнул, когда Сириус начал подниматься по лестнице.
— Ладно. Отдохни немного, Бродяга.
***
Оказавшись внизу, Римус использовал чары левитации, чтобы сдвинуть коробки и старые сундуки в сторону, он как мог освободил пол и стены, на которых все еще оставались слои грязи и пыли. Он то расхаживал по комнате вдоль стены, проверяя прочность кирпича, то вышагивал и что-то там высчитывал.
— Ну, и как все будет? — спросила Нимфадора.
Римус почесал затылок.
— Думаю, не так уж плохо. Вот в этот угол клетку поставлю.
— Клетку? Ты запрешь себя в клетке?
Он попытался проигнорировать ее тон, в котором слышалось недоверие. Римус все гадал, была ли его ликантропия всего лишь смутной мыслью в глубине ее сознания, которая только сейчас стала реальностью его состояния.
— Так безопаснее для всех. Наверху мы установим защиту, а еще лучше, — сказал он и посмотрел туда, откуда они пришли, — установить их как наверху, так и внизу. И Сириус может быть здесь со мной в анимагической форме в качестве меры предосторожности.
— А я?
Римус усмехнулся, непреднамеренно бросив на нее кислый взгляд.
— Я бы предпочел, чтобы ты была в другой стране во время полнолуния.
Нимфадора вызывающе уперла руки в бедра и свирепо посмотрела на него. Он отвернулся от ее взгляда, сосредоточившись на земле, чтобы измерить основание того, что должно было стать его клеткой.
— Римус, я полностью обученный аврор.
— Тогда ты и сама все знаешь, Нимфадора.
Да, ему не следовало называть ее по имени, но произношение «Тонкс» казалось обезличенным, учитывая, кем она для него являлась. Чаще всего он попросту не произносил ее имени, если только не забывал или ему не нужно было сделать акцент на чем-либо, как сейчас.
Прошло то время, когда Римус поддавался запаху печенья и сладкому звуку ее смеха, по крайней мере, в те моменты, когда речь шла о ее безопасности. Для него не было ничего важнее этого, и он плевать хотел на то, будут ли при этом задеты ее чувства, главное, чтобы она оставалась живой и невредимой.
— Дамблдор сказал, что Северус готов приготовить мне волчье противоядие, но нам все же стоит набрать большой запас успокаивающих настоек и бадьяна в дополнение к обычным обезболивающим зельям, — он мысленно составил итоговый список, намеренно не обращая внимания на ее шокированное выражение лица. — В исцеляющих чарах я плох, да и Сириус не лучше, — он разочарованно вздохнул. — Интересно, не согласится ли мадам Помфри…
— Римус, насколько все плохо? — спросила она, прерывая его своим вопросом, заданным шепотом.
Ему потребовалось несколько минут на ответ, зная, о чем она спрашивает: о боли.
Когда он был маленьким, его родители видели всю трансформацию, но вскоре, после первых нескольких раз, они запирали его в подвале дома, чтобы им не приходилось смотреть на это. Так всегда было проще, по крайней мере, для них. Даже в Хогвартсе, где Миа, Сириус, Джеймс и Питер были с ним каждое полнолуние, его друзья пережидали в другой комнате, пока он завершал трансформацию, по ту сторону двери они слышали его крики, вопли и рыданья, когда он преодолевал боль. Десятилетиями никто не видел его трансформации, за исключением, конечно, случая чуть больше года назад, когда Сириус, Гарри, Рон и Гермиона оказались не в том месте не в то время. Как ни странно, он попытался сосредоточиться на воспоминании об их страхе, чтобы избежать взглядов, полных жалости, которые быстро последовали за этим.
— Зависит от волчьего противоядия, — наконец ответил он. — Нахождение в новой среде, когда множество людей приходят и уходят, не говоря уже о клетке, — не самый лучший сценарий. Но пока моя пара в безопасности, и моя стая со мной, я буду в порядке.
— Стая?
— Да, Сириус и… — он остановился, осознав свою ошибку. А была ли у него все еще стая? Как и семнадцать лет назад, Сириус все еще был членом стаи с меткой у плеча, и хотя Лунатик считал и Тонкс, и Гарри частью стаи, Римус думал о Гермионе, когда произносил это слово вслух. О той Гермионе, в которой Лунатик все еще признавал свою бету.
— Это долгая история, — признал он.
— Ну, — произнесла Нимфадора и села на ближайший сундук, — как только Сириус раскрыл твой секрет, ты мне и двух слов не сказал о том, что я твоя пара. Может, расскажешь хоть что-то?
— Я отвечу на любые твои вопросы.
Она тут же выпалила:
— Откуда ты знаешь, что я твоя пара?
Тогда он понял, что она, должно быть, составляла список вопросов для этого самого момента.
— Я чувствую между нами связь. Волшебные существа могут чувствовать или видеть их лучше, чем ведьмы и волшебники. Это похоже на связь, которую я разделяю со стаей, но гораздо… гораздо важнее. Существенно важнее.
— Тогда… кто мы друг другу? Супруги?
Его глаза расширились от ужаса.
— Нет! Связи… сложная вещь, особенно с оборотнями. Связь должна быть подготовлена эмоциональной привязанностью, спровоцирована физическим или магическим намерением и скреплена… — его щеки окрасил румянец, он избегал ее взгляда. — Ну, обычно связи скрепляются ритуалом, подобным браку, но у оборотней все по-другому.
— Как?
Он вздохнул и ущипнул себя за переносицу.
— Я должен быть… близок с тобой.
— Не так уж и сложно, — Нимфадора усмехнулась, она выглядела чрезвычайно довольной этой идеей.
Звук, который она издала, донесся прямо к его члену, и Римус проклинал все на свете. Напомнив себе, чем именно закончится столь близкая встреча, он боролся со своими желаниями.
— А после я бы укусил тебя.
Ее смех ненадолго затих.
— Тут посложнее, а я тогда стану?..
— Нет. Я бы… не стал кусать тебя во время трансформации. Ты бы не заразилась.
— Уверен?
Римус на мгновение подумал о Мии, Сириусе и садах поместья Поттеров. Он с трудом сглотнул и прочистил горло.
— Даже очень. В прошлый раз этого не случилось.
— В прошлый раз? — между ее бровей пролегла складка. — У тебя была пара до меня?
— Что? Нет! Совсем нет! Я о том… ох, к черту, дело в связи со стаей. Мы, ну… Мы скрепили нашу связь много лет назад.
— О, — она покачала головой, все такая же озадаченная. Через мгновение она вздернула бровью. —Минутку. У тебя был секс с Сириусом, а потом ты укусил его?
— Нет! — практически выкрикнул Римус, а затем помолчал, — ну…
— Святой Пуффендуй! — она рассмеялась, ее глаза комично распахнулись.
Римус покачал головой.
— Ничего не было. Там была… то есть, о, это самая худшая ситуация в мире. Там была ведьма. В стае. Я… я скрепил связь с ней. Не с Сириусом. Или, ну… Ладно, Сириус там тоже был, но не… У меня не было с ним секса.
— О, тогда ладно, — Нимфадора улыбнулась, явно забавляясь. — Кто она?
Римус нахмурился и отвел от нее взгляд.
— Римус? — из ее голоса пропало все веселье, и он мог только догадываться, каким разбитым выглядел. Она встала и положила руку ему на плечо. — Это вовсе не значит, что я ревную. Я много прочла о парах оборотней и знаю, как строится верность, и ты хороший человек. Не думаю, что ты бы сбежал с бывшей подружкой. Я не ревнивая ведьма. Прошлое есть прошлое. И я не думаю, что ты устроишь кровавую бойню из-за Чарли Уизли или Донагана Тремлетта.
— Дело не в этом, я… — начал он, но резко повернулся и посмотрел на нее, нахмурив брови. — Погоди, Донаган Тремлетт? Басист «Ведуний»?
— Ну да. Он учился на год старше, мы встречались пару месяцев. Я тут читала, он женится этой осенью.
Римусу не понравился ее небрежный тон. Казалось, ничто никогда не выводило ее из равновесия.
— Ты встречалась с рок-звездой и укротителем драконов, — пробормотал он, слова тяжело повисли между ними.
— И с оборотнем, — она ухмыльнулась и игриво ткнула его в грудь. — У меня интересные вкусы на мужчин, не находишь? Тем более, больше всех мне нравится волк, хотя он немножко ханжа.
— Я… — Римус вздрогнул, застигнутый врасплох. — Нимфадора…
— Не называй меня Нимфадорой, Римус, — она ткнула пальцем ему в лицо, известные черты семьи Блэков никогда не проявлялись так ярко, как в моменты ярости или раздражения.
Вздохнув, он прочистил горло.
— Дора?
Она на мгновение задумалась об этом и одобрительно кивнула.
— А теперь расскажи мне о той бывшей девушке, история с которой, по-видимому, очень сложная.
— Миа Поттер, — выпалил Римус.
— Миа… Разве не Сириус?.. — Дора приподняла бровь. — Погоди, Поттер? Как у Гарри Поттера?
Римус кивнул.
— Она… была его тетей. Вроде того.
— А почему я ее не помню? Вот какие-то воспоминания о подружке Сириуса есть, я знаю, что виделась с ней, но все как в тумане. Я тогда совсем ребенком была. Но Поттеры были на слуху, — черты ее лица внезапно смягчились, а волосы приобрели тускло-голубой цвет. Он предположил, что она заметила боль в его глазах. — То есть… прости, Римус, я знаю, они были…
— Все нормально, — он попытался проигнорировать тупую боль от чувства отсутствующей связи стаи, которая никогда не проходила. — Миа была сестрой Джеймса. Она пропала осенью 1979 года. Грюм закрыл дело через несколько месяцев, ее посчитали мертвой. Как я полагаю, Дамблдор предотвратил появление ее имени в газетах.
Дора нахмурилась.
— Почему у меня такое чувство, что это еще не конец истории?
Римус вздохнул и провел рукой по волосам.
— Что тебе известно о Маховиках времени?
Час спустя они сидели на полу подвала, прислонившись к кирпичной стене, рядом с которой в итоге будет установлена клетка Римуса. Он с нервным напряжением смотрел на Дору, тревожно покусывал внутреннюю сторону губы, и его левая нога подергивалась. Она задумалась, переваривая всю информацию, которую он буквально вывалил на нее. Все те знания, что он сохранял в течение двух десятилетий, включая время в Хогвартсе, свои взлеты и падения, были рассказаны ей.
И он рассказал ей о Мии.
Рассказал ей все, что посчитал важным знать о Мии, и еще кое-что.
— Хм.
Римус вперил в нее взгляд, ожидая определенной реакции. От всей информации она могла быть сбитой с толку и слегка (или невероятно) мнительной. А когда она лишь задумчиво смотрела, он спросил:
— Ты мне не веришь?
— Я верю тебе.
— Ты считаешь меня ужасным, похабным монстром? — спросил он ее, нахмурившись.
— С чего бы? — она неделикатно фыркнула. — Когда вы встречались, она была одного с тобой возраста, так? — он кивнул. — Ты бы уж не стал намеренно делать так, чтобы она исчезла и стала твоей тринадцатилетней ученицей. Ого, а каково это? Быть ее профессором?
— Почти так же неловко и некомфортно, как узнать, что пятилетний ребенок — моя пара, когда мне самому восемнадцать, — заявил он и закрыл лицо руками.
— Так поэтому тебе всегда нездоровилось, когда я приходила в квартиру Сириуса? И Миа знала?
Римус кивнул, отказываясь смотреть на нее.
— Она знала нас обоих. По крайней мере, так она сказала. Чуть не влетела в квартиру, когда ты с мамой в первый раз пришла к Сириусу, — воспоминания того дня волной накрыли его, и он не смог удержаться от смешка над своей нелепостью. — Она заперла меня в спальне, рассказала, кто ты, и велела спрятаться, чтобы я, ну, не преследовал тебя в Косом переулке.
— Оу, — Дора отняла его руки от лица, пока он не посмотрел на нее. Она нежно провела пальцами по его волосам, массируя кожу головы и улыбаясь, когда он тихонько замычал от удовольствия. — Но мне нравится жуткий сталкер Римус. У него это ужасно получается.
Римус невозмутимо произнес:
— Я ценю, что моя навязчивая натура вызывает у тебя симпатию.
— Правильно. Итак, Миа или, ну, теперь Гермиона, придет сюда? — спросила Дора и, когда Римус кивнул, продолжила. — Ты справишься? Мерлин, Сириус-то справится?
Римус понимал, почему ее глаза так драматически округлились. Едва вменяемый и постоянно напряженный Сириус вынужден временно жить в одном доме со своей парой, которая не только несовершеннолетняя, так еще и понятия не имела, кем он ей приходится на самом деле. Одна только мысль об этом нервировала.
— Он уж точно не станет накидываться на нее, — в защиту сказал Римус. — Он заверил меня, что видит в ней, ну, будущее и ничего больше. Потенциал. В любом случае, их связь не допустила бы причинение боли с его стороны. Однако я беспокоюсь о его эмоциональном здоровье. Когда она исчезла, он просто… развалился, — воспоминание о Сириусе, впавшем в алкогольную кому, всплыли на передний план его сознания. — Знание того, что она жива, дало ему надежду, но в то же время… она же не знает. Совсем ничего не знает, и ему приходится сидеть сложа руки и притворяться, что он ее не любит.
— Как и ты, — заметила Дора.
Он покачал головой.
— Я не…
— Знаешь, все нормально, — она улыбнулась, забираясь к нему на колени и обнимая длинными руками за талию. — Я понимаю. Ну, может, не совсем понимаю все эти связи или магию оборотней, но я все-таки чувствую это, — она наклонилась и поцеловала кончик его носа. — Я не знала о таком, но все же в этом есть смысл. Может, я и немного предприимчива, но я вряд ли из тех девушек, которые при первой встрече прыгают в постель к мужчине.
— Мы не прыгали в постель!
— Знаю. Я начинаю думать, что ты дразнишь меня, — подмигнув, она приложила палец к его губам, когда он собрался возразить. — Что я хочу сказать, так это то, что я что-то чувствую к тебе, Римус. Доверие и… и более глубокие чувства, — прелестный румянец окрасил ее щеки, он поцеловал палец, все еще прижатый к его губам. — Я люблю тебя. И если я чувствую это, зная тебя меньше года, я не могу представить, насколько глубока твоя связь с кем-то, с кем ты вырос, в кого влюбился и с кем разделил жизнь как пара и друзья. Ее незнание тебя… Твое ожидание ее…
Он притянул Дору ближе к себе и зарылся носом в ее длинные волосы, вдыхая аромат и позволяя ему успокоить себя.
— Чертовски больно, — тихо признался Римус, он был благодарен за то, что ему посчастливилось быть с Дорой, которая понимала его. — Сириус всегда был одним из моих лучших друзей, но Миа приближала меня к счастью и целостности, которых у меня не было без… без тебя. Она назвала меня близким по духу. Сказала, что я ее сердце, но Сириус — душа.
— Она звучит как мямля, прямо как и ты.
— Я больше не вижу ее в таком плане, то есть не в романтическом смысле. Уже нет, — он откинулся и пристально посмотрел Доре в глаза. — И больше не стану. Я не смотрел так на девушек с тех пор, как… как узнал о тебе.
Она ухмыльнулась ему сверху вниз
— Тогда я помогу чем смогу. Оберегай ее и сохраняй рассудок Сириуса, когда она рядом. Мы справимся с этой войной, и ты сможешь выполнить свою клятву, отправить ее в прошлое и, надеюсь, вернуть ее вам обоим. Кстати, об Обете, ты же говорил, что тебе можно рассказывать о ней лишь тем, кто о ней знает, не считая Сириуса. Как ты жив после всего рассказа?
— Ты моя пара, — Римус улыбнулся, уткнувшись носом в ее шею сбоку. — Наша магия превосходит любую другую, даже Непреложный обет.
Она слегка потянула его за волосы, чтобы оторвать от своей шеи, и прижалась своими мягкими губами к его губам. Он зарычал, когда ее язык коснулся линии губ, прося впустить, его пальцы сместились с ее бедер к изгибу задницы, крепко прижимая к себе.
Их блаженная эйфория желания была слишком быстро прервана воплем.
***
— Что такое?! — крикнул Римус, поднимаясь по лестнице.
В отчаянии Сириус ущипнул себя за переносицу.
— У долбанутого эльфа приступ.
На полу перед ним лежал Кикимер, охваченный колоссальной мукой, грязная тряпка, обвязанная вокруг его талии, отдавала неприятным запахом, когда он корчился, заставляя Сириуса и Римуса морщиться от отвращения.
— Этот вернулся! Каким бы неблагородным отродьем этот ни был, хозяин не должен был возвращаться! О, моя бедная госпожа! Что же делать несчастному Кикимеру? Кикимер служит благороднейшему и древнейшему дому Блэков, но его хозяин — предатель крови, мерзкое пятно на благороднейшем доме. О, моя бедная госпожа!
Римус просто уставился на эльфа с подходящим именем.
— Что случилось?
— Я попытался прислушаться к словам Дамблдора и быть милым с этим мелким мерзавцем!
— Тогда чего он об стену головой бьется? — Тонкс приблизилась и посмотрела вниз, когда эльф перешел от стенаний и симуляции к наказанию себя ударами об стену.
— Видно, принимать милость от пятна на благороднейшем и древнейшем доме Блэков противоречит приказам, которые моя дражайшая матушка когда-то дала ему, — саркастически ответил Сириус, выплевывая слова. — Я поздоровался — и все, он только и делает, что рыдает и бьет себя по лицу. Мерлин, я скучаю по Тилли.
Кикимер продолжал хныкать, ударившись лицом о перила лестницы.
— Ох, если бы только госпожа знала, что отродье вернулось домой, что бы она сделала с Кикимером? Что бы она сделала, если бы узнала, что Кикимер должен служить этому хозяину, гнилому пятну на ее доме, и его грязным друзьям-полукровкам?
— Они уж точно не грязные, ты сам-то когда в последний раз нюхал себя? — спросила Тонкс, сморщив нос, она изменила черты лица и уменьшила ноздри.
Кикимер уставился на нее взглядом, полным чистой и беспредельной ненависти.
— А эта говорит с Кикимером. От нее пахнет кровью Блэков, но она обманывает Кикимера и разбивает драгоценности его госпожи.
Тонкс закатила глаза.
— О, да подумаешь, всего одна ваза, и то случайно. Эту фигню даже драгоценностью не назовешь, отвратно выглядело.
— И что мне с ним делать? — вопросил Сириус, указывая на эльфа руками и в ужасе глядя на друга и кузину.
Римус пожал плечами.
— Приказать ему остановиться?
— Кикимер, заткнись! — Сириус громко огрызнулся.
Эльф немедленно затих, но крик Сириуса разбудил портрет Вальбурги. Портьеры, скрывавшие ее картину, широко распахнулись, и ее полное ненависти лицо немедленно обратилось к Сириусу.
— Ты! Пятно бесчестия в доме моего отца! Жалкий, мерзкий мальчишка! Ты не мой сын!
— Гребаный ад, — Сириус смотрел на нее, внезапно почувствовав себя шестнадцатилетним, когда она высказала все свое разочарование им.
— Привел грязь в этот дом! Мерзость! Грязные создания!
— Я тоже рад вас видеть, миссис Блэк, — саркастически пробормотал Римус.
— Как ты смеешь снова переступать порог этого дома!
Сириус впился в нее взглядом.
— Поверь, матушка, я бы ни за что бы не пришел сюда. Но, как видишь, я вернулся и готов разрушить твой блядский благороднейший и древнейший дом.
— Мерзкий мальчишка! Предатель! Мой бедный Регулус был последнии благородным сыном этой семьи. Он умер чистым, пока ты разносил грязь, запятнал нашу семью…
— Трахая дочь Дореи Поттер, предателя крови? — прервал ее Сириус с опасным оскалом.
— КАК ТЫ СМЕЕШЬ…
Римус взмахнул палочкой, и портьеры закрыли портрет, заставив картину замолчать.
— Ничего себе, — Сириус с удивлением посмотрел на него. — Задерни портьеры, и она заткнется. А чего мы так раньше не сделали?
— «Трахая дочь Дореи Поттер, предателя крови»? — повторил Римус недоверчивым тоном с осуждающим выражением лица.
Сириус разошелся лающим смехом, чувствуя, как прилив адреналина после столкновения с матерью разливается по его крови.
— Видел, как она разозлилась? Мерлин, это охуенно. Чересчур, знаю, но мне нужно было выплеснуть все это, пока остальные не приехали. Кстати, как-нибудь можно убрать портрет или, по крайней мере, заткнуть навсегда? Я не хочу, чтобы Гарри или Гермиона услышали то, как моя мама наверняка их назовет. Особенно Гермиону.
Тонкс покачала головой, отвечая на его вопрос. Она шагнула вперед и обняла его за плечи, когда он вздохнул.
— Все наладится, Сириус. Мы во всем разберемся.
— Тебе легко говорить. Вы хотя бы можете что-то сделать.
— Знаешь, на кого ты похож? — спросил Римус с мягкой улыбкой.
— На Джеймса, — тихо ответил Сириус, кивнув. — Блять, я не знаю, что буду делать, если мне придется скрываться так же долго, как ему с Лили. Он был нервным, беспокойным, а Лили дерзкой и вспыльчивой. Можно сказать, им не терпелось выбраться из дома. Ты думаешь, я продержусь так долго?
Римус похлопал его по спине.
— Думаю, ты продержишься столько, сколько тебе нужно. До тех пор, пока Гарри будет в этом нуждаться. А пока постарайся не сойти с ума.
Максимально долгий срок оказался одним месяцем.