Глава 120. Все живет и ничто не умирает

Теперь я нема назло себе,Все ушли…Тишина настигает меня,Праздные слова покидают меня,И я остаюсь наедине с собой…Flyleaf — In the Dark
18 июня 1996 года
В пресловутом Зале пророчеств не было ничего, кроме осколков. Больше тысячи разбитых пророчеств усеивали пол. Одна часть зала выглядела как эпицентр бури: полки, на которых хранились эти самые пророчества, разнесены вдребезги, разлетевшись в разные стороны, но образовав собой длинный проход.
— Какое безумие, — прошептал Кингсли, его широко раскрытые глаза оглядывали беспорядок.
— Мы не на экскурсию пришли! — сердито прорычал Сириус. Подошва его сапог из драконьей кожи громко мяла осколки, пока он двигался быстрым шагом. — Потом погорюете из-за потерянных пророчеств, но сейчас это всего лишь битое стекло!
Римус следовал за ним по пятам.
Группа вновь оказалась в круглой комнате. Внимание Сириуса задержалось на странных горящих следах на некоторых дверях, они выглядели так, словно их нанесли намеренно, — по крайней мере, ему хотелось верить в это, а не в то, что это следы от шального проклятия.
Прибыв на место, Орден отправился прямиком в Зал пророчеств, зная, что Пожиратели смерти нацелены получить полный текст записи о Гарри и Волдеморте. Римус не обратил особого внимания на остальные двери, поскольку они оставались закрытыми. Вот только теперь некоторые были приоткрыты, а из-за них доносились крики.
— Что теперь? — спросил Римус, напрягая свой слух, чтобы с точностью определить местоположение Гарри и Гермионы.
— Разделитесь! — приказал Грюм. — Займитесь разными комнатами.
И они так и сделали.
Только Римус открыл дверь, как услышал крик Доры «Гермиона!» из другой комнаты, и побежал на звук, словно от этого зависела сама его жизнь.
В большой комнате, в которой находились странного вида аквариумы, Римус опустился рядом со своей девушкой, та водила палочкой над неподвижным телом Гермионы. Боковым зрением он заметил Джинни и Луну, лежащих без сознания, а Рон маниакально хихикал где-то на заднем плане.
— Гермиона? — Римус приподнял ее подбородок ладонью. — Нет, нет, нет.
— Пульс есть, — заверила Дора.
— Что с ней случилось? — потребовал Сириус, когда он рухнул на колени рядом с Гермионой. Римус задумался, не подкосились ли у него ноги. Пальцы Сириуса дрожали, когда он с нежностью убрал волосы с ее лица. — Где Гарри?
— Дора, позаботься о Роне, — Римус указал на мальчика, который боролся с похожими на мозг существами, вцепившимися в его руки. — А потом проверь Джинни и Луну.
Он смотрел, как она, не говоря ни слова, повернулась и направила свою палочку на Рона, бросив на него обездвиживающее заклинание, чтобы тот замер на месте.
Вернув свое внимание Гермионе, Римус нахмурился, увидев, что Сириус притянул ее в свои объятия, что-то тихо шепча на ухо.
— Гермиона? Котенок, любимая, прошу, очнись, пожалуйста, очнись. Чем ее поразило?
Римус попытался утешить своего друга.
— Я думаю, с ней все будет в порядке.
— Ты думаешь?!
Римус продолжил, игнорируя вспышку гнева. Сейчас не время терять контроль.
— Я видел. В Омуте памяти.
— Так у меня появились шрамы, — сказала ему Миа в Омуте памяти, прежде чем они оказались в воспоминании из больничного крыла Хогвартса.
Римус придвинулся ближе к телу Гермионы и потянулся к нижнему краю ее рубашки, слегка приподнимая его.
— Что ты делаешь? — потребовал Сириус.
— Этот шрам, — Римус оголил и показал лишь нижнюю часть совсем свежей, длинной, пурпурной раны, что так хорошо известна им обоим.
Сириус ахнул.
Свободный-Мир-ранобэ — Это из-за…
Римус опустил голову.
Отчаяние и легкое безумие охватило Сириуса, когда он взял ее лицо в свои ладони, и его глаза расширились.
— Миа? Миа, любимая, очнись.
Нахмурившись, Римус сжал плечо Сириуса.
— Это все еще не она, Бродяга, нам нужно сосредоточиться.
— Рон все еще чутка поехавший, — сказала Дора, присоединяясь к ним. — И у Джинни, и у Луны пульс в норме, они скоро должны прийти в сознание. Как там?.. — ее взгляд наткнулся на Гермиону и сузился при виде кровоточащей раны, выглядывающей из-под ее рубашки. — О, Мерлин, она что?..
— Все будет хорошо, — заверил Римус. — Нам нужно вернуть их всех в Хогвартс. Она пробудет без сознания еще несколько дней, если мне память не изменяет, — он осторожно отнял Гермиону из рук Сириуса и опустил обратно на пол. Они далеко еще не со всем управились. Гарри и Невилла здесь не было.
— Ты уверен? — Сириус сверху вниз смотрел на Гермиону, бессознательно потирая одной рукой татуировку на груди, в то время как другая нервно теребила серебряную цепочку на шее. — Лунатик, все это… это похоже на то же проклятие, которое убило…
— Карлуса, — прервал Римус. — Знаю, но в этот раз нападавший был под Силенцио. Она выживет. Клянусь.
Сириус наклонился и поцеловал Гермиону в лоб, прошептав:
— Скоро увидимся, любимая. Обещаю.
— Бродяга, нам надо найти Гарри и Невилла.
Словно только вспомнив о своей цели, Сириус вскинул голову.
— И Невилл тут?
— Я помню его из воспоминаний Мии.
— Оградите комнату, никого не впускайте, — приказал Сириус, выбегая из помещения.
— Я займусь! — крикнула им вслед Дора.
— Мне бы помощь не помешала! — прогремел Грюм, сражаясь с Пожирателем смерти в центре круглой комнаты. На вид он вовсе не нуждался в помощи, скорее, его раздражало, что другие не участвовали в сражении так, как он.
Казалось бы, из ниоткуда появился Кингсли, он нацелил палочку в спину Пожирателя смерти, с которым боролся Грюм, и оглушил того, связав и повалив на пол.
— Не слишком ты торопился! — рявкнул Грюм.
— Круцио!
Из-за закрытой двери до них донесся звук непростительного заклинания, все в ужасе обернулись. От одного лишь слова по спине Римуса прошел болезненный холодок, и это с учетом того, что не он был намеченной целью. При мысли, что там пытают Гарри, руки сами сжались в крепкий кулак, а низкое рычание завибрировало в груди.
— Беллатриса, — на выдохе произнес Сириус и бросился вперед.
— Бродяга, стой!
Римус сразу же последовал за Сириусом, тот пинком распахнул дверь. Они оказались в прямоугольной и слабо освещенной комнате, которая была больше предыдущей, а пол ее спускался вниз ступенями, образуя огромную каменную яму, эти крутые каменные ступени или скамьи, амфитеатром шли вокруг всей комнаты. На дне ямы возвышалась каменная платформа, а на ней — каменная же арка, не поддерживаемая ни единой стеной.
Они заметили приближающихся к двум подросткам Пожирателей смерти. У Невилла вовсю шла кровь из явно сломанного носа, и он вместе с Гарри стоял на коленях, в то время как Беллатриса Лестрейндж уже взметнула палочку в их сторону.
К ним присоединились остальные члены Ордена Феникса, тем самым привлекая внимание Пожирателей смерти.
— Ступефай! — выкрикнула Дора, едва Люциус Малфой направил на нее палочку.
Стоило хоть кому-то напасть на его пару, как Римус зарычал и дернулся в ее сторону, вот только ему преградил путь другой Пожиратель. Он заметил сомнения Сириуса, которому хотелось прийти на помощь, но Римус покачал головой.
— Иди. Я справлюсь.
Отсалютовав палочкой, Сириус развернулся, оставив Римуса позади.
У подножия каменной платформы Пожиратель смерти в маске стиснул руку, с силой сдавливая трахею Гарри. Сириус миновал Кингсли, сражающегося сразу с двумя врагами, каждый из которых был поражен его мастерством. Тонкс приближалась к ступеням, стреляя заклинаниями в Беллатрису.
Из ниоткуда перед Сириусом появился Пожиратель смерти, крича:
— Авада Кедавра!
Зеленый луч стремглав пролетел прямо над его плечом. Сириус даже смог почувствовать жар Непростительного, так близко оказавшегося с ним.
— Как же меня раздражает, когда вы, твари такие, пытаетесь меня убить, — с опасной ноткой прошептал он, посылая оглушающее заклинание в нападавшего, но тот увернулся и пошел на него.
— А-а-а!
Раздавшийся крик отвлек Сириуса и его противника, они оба посмотрели в сторону и увидели, как Невилл воткнул палочку в глаз Пожирателя смерти.
Воспользовавшись ужасающим зрелищем как отвлекающим маневром, Сириус крикнул «Петрификус тоталус!» в сторону противника, тот же мгновенно замер и упал. Пожиратель смерти остался позади, когда Сириус бросился к распростертому на полу Грюму с окровавленной головой.
— Ну же, старина, — он провел палочкой над раной на голове Грюма, произнеся несложное исцеляющее заклинание, которое, по крайней мере, позволило бы вытащить его отсюда живым. Сириус был недостаточно хорош в исцеляющих чарах, поэтому не мог наладить все навсегда.
Справившись с Грюмом, Сириус обернулся в поиске Гарри и оскалился, когда Антонин Долохов стал приближаться к его крестнику.
Пожиратель поднял палочку как раз в тот момент, когда Сириус атаковал, а Гарри выбросил Протего. Сириус сшиб врага своим плечом, отбрасывая его в сторону от Гарри и, к сожалению, самого себя тоже.
— Блэк! — взревел Долохов, когда восстановил равновесие.
— Это тебе за моего отца! — оскалился Сириус и метал все всплывшие в памяти проклятия — будь они законными или нет — в сторону Пожирателя смерти, ответственного за смерть Карлуса, ответственного за убийство Пруэттов, ответственного за нынешнее состояние Гермионы.
Маневренность Долохова позволяла ему ловко уклоняться от атак Сириуса, лишь время от времени его задевал край луча проклятия, но даже это каким-то образом не выводило мужчину из равновесия. Уж точно не так, когда Долохов ударил Сириуса в плечо режущим заклятием.
Вскочив с пола, Гарри выкрикнул:
— Петрификус Тоталус!
Долохову свело руки и ноги, и он, отвердев, грохнулся на спину.
Сириус ухмыльнулся своему крестнику.
— Отлично! — восхитился он, уклоняясь от парочки оглушающих заклятий. — А теперь давай-ка беги отсю…
Они разом пригнулись: луч зеленого света чуть не угодил в Сириуса. По другую сторону комнаты Сириус увидел, как Тонкс упала посреди амфитеатра, ее обмякшее тело стало сползать вниз по каменным ступеням, а торжествующая Беллатриса, развернувшись, кинулась в самую гущу схватки.
Глаза Сириуса расширились, он взглядом отыскал Римуса, который изо всех сил несся на пару Пожирателей смерти в шести метрах от места, где была Тонкс, не подозревая, что Беллатриса обратила на него внимание. Сириус в панике повернулся к Гарри.
— Гарри! Держи пророчество, хватай Невилла и беги!
Затем он бросился на перехват Беллатрисы.
— Круци… — начала она, направив палочку в спину Римуса.
— Лакарнум инфламаре! — прогремел Сириус.
Пламя вылетело из его палочки и врезалось в грудь кузины, на мгновение опалив огнем ведьму.
Беллатриса яростно завопила и погасила огонь слишком быстро, по мнению Сириуса. Ее темные, сощуренные глаза пригвоздили его к месту свирепым взглядом, а затем она насмешливо посмотрела на него.
— У тебя всегда была тяга к спасению грязи. А я наслажусь твоим убийством.
— Ты насладишься попыткой, сука.
— Дабблдор! — крикнул Невилл, его голос искажался из-за сломанного носа.
Каждый в помещении обернулся, прямо над ними стоял Альбус Дамблдор, палочка его была поднята, лицо побелело от гнева. Дамблдор пронесся по ступеням вниз, мимо Гарри и Невилла. Повсюду эхом разносились крики. Один из Пожирателей смерти пустился бежать, карабкаясь по ступеням напротив, точно обезьяна. Дамблдор снял его оттуда заклятием без малейших усилий, будто невидимым арканом.
На мгновение отвлеченный нападением Дамблдора, Сириус едва успел увернуться от красного луча, посланного Беллатрисой. Он зарычал, оглядываясь на нее, бросая проклятие, от которого она сама едва увернулась.
Она выглядела взбешенной, обрушившись на него и потеряв ту малую грацию, которой все еще обладала, когда как сумасшедшая размахивала палочкой, меча в него все, что могла, словно надеялась, что что-нибудь да попадет.
Сириус насмехался над ней.
— Ну же, давай! Посмотрим, на что ты способна!
Второй красный луч поразил его прямо в грудь.
Улыбка еще не сошла с его уст, но глаза расширились от изумления.
Как раз вовремя Римус обернулся и увидел, как тело Сириуса выгнулось изящной дугой, прежде чем утонуть в рваном занавесе, закрывающем арку. Паника не успела захватить его, пока Сириус полностью не исчез, а затем старый и до боли знакомый холод проник в его грудь.
— Нет, — произнес он, когда пришло осознание.
Сириус исчез.
— СИРИУС! — закричал Гарри. — СИРИУС!
Мчась со всех ног, Римус не мог отвести взгляд от того, как Гарри несся к завесе. Он крепко обхватил мальчика и вместе с ним повалился на пол. Гарри предпринимал тщетные попытки вырваться из хватки Римуса.
— Ты ничего не можешь сделать, Гарри, — прошептал Римус, не отрывая взгляда от занавеса, волк в его голове рычал и выл из-за внезапного отсутствия магии в связи со стаей. Он испытывал подобное лишь однажды, и то была смерть Джеймса и Лили. — Он ушел.
— Помогите ему, спасите его, он ведь только что был здесь… — продолжал кричать Гарри.
— … слишком поздно, Гарри.
— Сейчас мы его вытащим…
Гарри яростно извивался, пытаясь вырваться, но Римус не отпускал его. Даже если бы он захотел, Лунатик не позволил бы Римусу ослабить хватку. Доры не видать, раненая Гермиона лежит без сознания в другой комнате, а Бродяга… Лунатик цеплялся за Гарри. Волк метался, царапался и вонзался когтями в голову Римуса.
Гарри плакал в его объятиях, и Римус боролся с желанием сделать то же самое, крепко обнимая мальчика, пытаясь быть той силой, в которой он нуждался сейчас.
— Ты ничего не можешь сделать, Гарри… ничего… его уже не вернуть.
— Неправда! — закричал Гарри. — Сириус! СИРИУС!
— Он не сможет оттуда вернуться, Гарри, — голос Римуса сорвался, когда сердце сжалось от боли. — Он не вернется, потому что он ме…
— ОН-НЕ-МЕРТВ! — взревел Гарри. — СИРИУС!
Дрожа, Римус знал, что если не возьмет Гарри под контроль, то ослабит хватку, и мальчик наверняка покончит с собой, скрывшись за завесой. Стиснув его крепче, чем следовало бы, он с силой оттащил Гарри от помоста к Невиллу, все еще борющегося с проклятием ватных ног.
— Гарри… Бде очедь жадь, — сказал Невилл, его голос все еще звучал приглушенно из-за травмы. — Этот чедовек… Сириус… од быд твой друг?
Гарри кивнул.
— Сейчас, — спокойно сказал Римус и направил палочку на ноги Невилла. — Финита, — заклятие было снято, пляс прекратился, и ноги Невилла твердо стали на пол. Римус огляделся в поисках кого-нибудь еще, кто помог бы ему с мальчиками. — А теперь… теперь давайте найдем остальных. Где они, Невилл?
— Оди все таб, — сказал Невилл, указывая на дверь. — Да Рона напад бозг, до я дубаю, с диб все в порядке. А Гербиода без создадия, до пудьс есть.
Сделав глубокий вдох, Римус понимал, что им осталось только прибраться, позаботиться о раненых и… и двигаться дальше. Оказавшись в шоковом состоянии, он понимал, чертовски сильная боль еще не пришла. И все же волк в его голове оставался неуправляемым, он выл так, будто принял все чувства Римуса на себя, пока тот отчаянно пытался быть равнодушным.
Вдалеке раздался звук удара и крик. Они обернулись и увидели, как стонущий Кингсли рухнул на пол, Беллатриса Лестрейндж бросилась бежать. Дамблдор мгновенно метнул ей вслед заклинание, но она успела отбиться от него. Ведьма добралась до середины амфитеатра, и тогда Гарри вырвался из рук Римуса и бросился за ней.
— Гарри, стой! — воскликнул Римус.
— Она убила Сириуса! — закричал Гарри. — Она убила его! А я убью ее!
Только Римус собрался побежать за мальчиком, как Кингсли поднялся на ноги и остановил его, опустив обе руки ему на плечи и надавив на них. Растеряв всю оставшуюся у него силу, Римус рухнул спиной на одну из каменных ступеней, он боролся с желанием кричать, рыдать и побежать за Гарри, чтобы помочь ему содрать кожу с этой суки заживо за убийство… за…
— Дамблдор пошел за ним. Все будет хорошо, — заверил Кингсли.
Гарри вырвался из его рук, а Гермиона находилась под защитой в другой комнате, отчего Римус тут же подумал о своей паре.
— Где Дора? — он оглядел помещение в поисках своей пары и начал паниковать, когда не смог ее найти.
— Грюм позаботится о ней, — пообещал Кингсли. — Всех Пожирателей, не успевших исчезнуть, оглушили и связали.
— Где Дора? — повторил Римус, чувствуя, как густой туман в сознании пытался медленно душить его. — Где?.. Гермиона, Гарри и… — выдохнул он, изо всех пытаясь восстановить дыхание, огромная завеса, видимая в уголке глаза, издевательски оставалась неподвижной и непоколебимой.
— Римус? Тонкс сильно ранили. Грюм отправился с ней в больницу святого Мунго.
Римус покачал головой, не совсем понимая.
— Больница святого Мунго… нет. Я не смогу… не смогу туда попасть. Они… не впустят меня.
— Знаю, приятель, — Кингсли похлопал Римуса по плечу. — Знаю. Сожалею о потере Сириуса.
— Нет! — закричал Римус и чуть ли не отпрыгнул от рук Кингсли. — Так не должно быть… — он видел. Воспоминания Мии. Сириус был жив в них. Ничего подобного не должно было произойти. Он вспомнил встречу Беллатрисы, Гермионы и Сириуса в поместье Малфоев. Он вспомнил разговор Сириуса и Гермионы в библиотеке на площади Гриммо. Ей было девятнадцать. Но это еще не произошло. Сириус должен быть жив. Что случилось?
— Там было сказано, что ты уже пользовалась Маховиком времени. Ради спасения Сириуса?
— Он попал в беду, — сказала Миа резким тоном.
— Не сомневаюсь. А Отдел тайн?
— Долгая история. Думаю, стоит прожить ее.
— Чьи жизни утеряны? — спросил ее Римус. — Кто погибнет на войне?
Миа нахмурилась и отвела взгляд.
— Ты ведь знаешь, я не могу тебе рассказать.
— Блять! — Римус закричал, слезы потекли по щекам. Он выбросил кулак в воздух, желая ударить по чему-нибудь. Не ощутив удара, он снова рухнул на колени, запустил пальцы в волосы и надрывно заплакал. Что-то случилось. Что-то изменилось, и будущее исчезло. Сириус исчез. Миа… Она ни за что не простила бы ему потерю Сириуса. Он должен был позаботиться о нем. Он пообещал ей. Он снова подвел ее.
Он посмотрел на Кингсли, его лицо было мокрым, глаза опухшими.
— Мне надо увидеть Дору. С ней все хорошо?
— Все будет хорошо, Римус. Грюм уже аппарировал ее отсюда. Нам с тобой нужно позаботиться о детях.
Римус наклонил голову.
— Гермиона, — сказал он и немедленно выбежал из комнаты.
***
23 июня 1996 года
На протяжении нескольких дней Гермиона оставалась без сознания в больничном крыле Хогвартса. Даже постоянно находясь рядом с Гермионой и защищая ее, Римус просил сообщать ему новости о Доре, которая была в больнице святого Мунго до полного выздоровления, она тоже так и не пришла в себя после битвы. Не имея возможности пойти к своей паре, Римус пытался успокоить охваченного паникой волка внутри себя, оставаясь рядом с Гермионой и надеясь, что оставшаяся часть магии связи стаи поможет ей быстрее исцелиться, если он будет рядом. Разумеется, это так не сработало. Она не запечатала с ним связь, — не так, как Миа и Сириус… но Римус чувствовал необходимость сделать хоть что-то, даже если все это было для того, чтобы держаться подальше от всех, охраняя одну маленькую ведьму, пока та шла на поправку.
— Могла не выжить, — так сказала мадам Помфри после первого осмотра тела Гермионы.
Дрожащий Римус стоял у кровати.
Когда адреналин от битвы прошел, он рухнул у кровати Гермионы и зарыдал, скрывая лицо в ладонях. Он почувствовал легкое касание рук и, подняв взгляд, увидел Минерву Макгонагалл с покрасневшими глазами, смотрящую на него сверху вниз. Когда она обняла его, он почувствовал себя двенадцатилетним мальчиком, вспомнив, как его утешала мама; вспомнив, как то же делала Дорея.
— Я должен был позаботиться о нем, — выдавил Римус; слова срывались с языка, как наждачная бумага. — Я обещал ей.
— Ты не мог предсказать случившееся, Римус.
— Почему я? — его голос дрогнул. — Почему я всегда остаюсь один?
— Ты не одинок, — пообещала Минерва, сменив нежность в голосе на привычную манеру общения. В ее глазах стояли слезы, и Римус не мог припомнить, чтобы видел когда-нибудь нечто подобное. — А теперь позаботьтесь о себе, молодой человек. Раз уж вы никого не подпускаете к мисс Грейнджер, тогда позаботьтесь о ней должным образом, не забывая при этом о себе.
Римус машинально кивнул, не расслышав ни единого слова. Когда она ушла, ее место заняла мадам Помфри, он с особой внимательностью следил за целительницей, которой он, по крайней мере, позволил заняться лечением Гермионы. Раз уж другие ученики тоже были в плохом состоянии после битвы, его оставили отвечать за прием зелий Гермионой, точно так же, как когда-то Мию оставили отвечать за него.
Когда Гермиона, наконец, пришла в себя, Римус сидел рядом с ней на неудобном стуле, нежно держа ее за руку. Задолго до того, как она заговорила, он услышал изменение ее дыхания и легкий шорох при движении. Не зная, что сказать ей, он промолчал.
— Гарри? — тихо пробормотала Гермиона.
Римус нахмурился и слегка сжал ее руку.
— Гермиона?
— Профессор Люпин? — удивленно спросила Гермиона.
При одном лишь слове, он отпустил ее руку и вздохнул. Чего бы он только не отдал, чтобы услышать, как она зовет его по имени. Снова стала его лучшей подругой. Миа знала бы, что делать. Римус никогда еще не чувствовал себя настолько потерянным без ее присутствия.
— Что случилось? Вы можете наколдовать Люмос? Не знаю, где моя палочка…
— Нет, — он отвернулся и протер глаза. Ему не хотелось, чтобы она видела его слезы. — Лучше… лучше оставаться в темноте. Ты была без сознания несколько дней, и… и свет может быть болезненным, — прошептал он, практически задыхаясь от собственных слов.
— Что случилось? Где Гарри?
— С Гарри все хорошо, — пообещал он ей. — По крайней мере, он в безопасности. Орден вовремя прибыл в Министерство. Ну, никто из вас… Некоторые были ранены, но ты, Невилл, Рон, Гарри, Джинни и Луна выбрались.
Ему приходилось с особой тщательностью подбирать слова, не имея ни малейшего представления, как сообщить ей о смерти Сириуса. Он задумался, а чувствовала ли она это так же, как он.
— Что со мной случилось?
— Не уверен, — солгал Римус, а затем прочистил горло. — В тебя попало мощное проклятие. Невилл и Гарри рассказали, что Пожиратель смерти, пославший заклинание, был под чарами молчания. Мы думаем, по этой причине ты выжила.
Он вспомнил тело Карлуса, пораженное тем же проклятием на их выпускном. Он испытал облегчение от того, что благодаря простым чарам молчания Гермиона пережила ту же участь.
— Могу я посмотреть? — спросила Гермиона.
В голове возникло воспоминание о впервые увиденном шраме в «Визжащей хижине», они тогда занимались любовью, а затем провели полнолуние и утро томных исследований. Поначалу шрам встревожил его, но потом каким-то образом расположил ее к себе еще больше. Он был испещрен шрамами, а она всегда говорила, что он красив.
Примерно через минуту он молча зажег кончик палочки и протянул ей древко. Римус смотрел вперед, вперившись взглядом в занавески, окружавшие ее кровать, таким образом он хотел дать ей возможность уединиться и осмотреть собственную рану. Он слышал, как она развязала бинты, слышал ее прерывистое дыхание, а после — всхлип, который она пыталась подавить.
— Это всего лишь шрамы, Гермиона, — Римус снова откашлялся, все еще не в силах смотреть на нее. — «Самые могучие души рождаются в страдании, сильнейшие из них покрыты шрамами».
— Это прекрасно.
— Хариджи Бранд, — пробормотал он. — Поэт.
— Волшебник?
Римус судорожно вздохнул.
— Маггл.
— Профессор, вы чего-то не договариваете?
— Римус, пообещаешь мне кое-что?
— Все что угодно, милая.
— Пообещай мне, что… что ты всегда будешь доверять Сириусу. Всегда помнить, что он хороший человек. И когда он будет нуждаться в тебе больше всего, пожалуйста, позаботься о нем ради меня.
Позаботься о Сириусе. При словах Гермионы и воспоминании о его нарушенном обещании Мии плечи Римуса задрожали. Он скрыл лицо в руках, и слезы хлынули с удвоенной силой. Через несколько мгновений маленькие руки Гермионы утешительно похлопали его по спине.
— Сириус мертв.
Гермиона ахнула.
— Нет!
«Прости, — подумал он. — Мне так жаль, я подвел тебя, Миа. Я подвел вас всех».
— Где Гарри? О боже, Римус, — когда Гермиона впервые произнесла его имя, он заплакал сильнее. — Римус, мне так жаль. Он был твоим лучшим другом и… Ты в порядке? Прости, разумеется, ты не…
— Ты в порядке? — спросил он ее, слегка поворачиваясь, чтобы увидеть мягкий свет от его палочки, отражающийся на ее встревоженном лице.
— Все будет в порядке. Я больше переживаю о тебе и Гарри.
— Я… я привык терять людей, которых люблю. Не переживай о Гарри. Теперь моя работа — заботиться о нем.
— И моя тоже, — прошептала Гермиона.
Римус отвернулся от нее и подавился вздохом, который пытался вырваться наружу.
— Наша работа, — согласился он, как только смог справиться с собой. — Отдыхай, Гермиона.
— А то, что все еще болит, нормально? — спросила она, дотрагиваясь до своих скрытых под бинтом ребер.
— Мадам Помфри сказала давать тебе по одному бутыльку каждые три часа, — Римус потянулся за пузырьком с фиолетовой жидкостью, стоящему на столике у ее кровати.
— Как долго ты здесь?
— Неважно, — Римус покачал головой и откупорил зелье для снятия боли, не желая, чтобы она знала, что он был у ее постели несколько дней, не подпуская к ней никого, кроме целителя. — Выпей. От лекарства захочется спать, но тебе нужен отдых, — когда она приняла у него флакон, он убрал волосы с ее лица, заправив локон за ухо. — Тебе нужно выздороветь.
Гермиона кивнула и быстро проглотила зелье.
— Вкус… интересный.
Действие зелья началось моментально. Глаза Гермионы отяжелели, она часто моргала, что говорило о ее усталости. Благодаря огромному ассортименту лекарственных зелий мадам Помфри Гермиону не пришлось отправлять в больницу святого Мунго, как Дору, рядом с которой он не мог находиться.
— Теперь спи, милая, — прошептал Римус, заметив, как ее веки стали тяжелеть.
— Я назвала тебя «Римусом», — невнятно произнесла Гермиона под действием зелья.
Он грустно улыбнулся.
— Да, милая.
— Ты снова назвал меня «милой». Почему? — странная расслабленная улыбка появилась на ее лице.
Римус не мог не улыбнуться ей в ответ, вспомнив, как Миа Поттер запросто могла осушить всю бутылку огневиски и все так же прекрасно управляться с палочкой, заколдовывая любого, кто косо на нее посмотрит.
— Это неважно. Ты все равно не вспомнишь этот разговор, когда проснешься.
— И все же расскажи.
Римус замешкался, прежде чем заговорил.
— Я называю тебя «милой», потому что… ты именно такой и являешься для меня. Ценной. Важной. Милой моему сердцу, — он взял ее руку в свои ладони. — В целом мире есть лишь один человек, которого я мог бы любить больше, чем тебя, и я почти уверен, что не заслуживаю ее.
Он гадал, сказал ли Грюм или Кингсли Доре, что Сириус мертв, и Римус, который, как предполагалось, знал будущее, не предпринял никаких действий по его спасению.
— И ей безопаснее без меня.
— Это… глупо, — пробормотала Гермиона.
Римус тихо рассмеялся.
Через мгновение она прошептала:
— Все еще болит.
— Обезболивающее должно было помочь, — он начал волноваться. — Твои ребра сильно пострадали. Я могу попросить мазь для…
— Не там. Словно холод сковал. Здесь… — кончик ее пальца коснулся впадинки на шее, а затем медленно спустился к сердцу.
Римус с трудом сглотнул. Ему знакома эта боль. Боль от разорванной связи, от отсутствия магии. Она чувствовала, что ей чего-то не хватает, а она даже не знала о существовании этого.
— Гермиона, я не спас его. Сириус умер, и… Гермиона, мне так жаль.
— Ральф Уолдо Эмерсон, — бессвязно пробормотала она.
— Что?
— «Секрет мира таков, что все живет и ничто не умирает», — начала она, но так и не закончила свою мысль, ведь ее глаза все-таки закрылись, и она погрузилась в глубокий сон.
— «Только слегка исчезает из поля зрения, чтобы позже проявиться вновь», — закончил Римус цитату и тяжело сглотнул, глядя на маленькую ведьму сверху вниз широко раскрытыми глазами.