Глава 122. Я скучаю по розовым волосам

Я ухожу на время,Но я вернусь. Не пытайся идти за мной,Ведь я вернусь как можно скорее.Смотри, я пытаюсь найти свое счастье!Но возможно оно не там, где я чувствую безопасность.Paramore — Misguided Ghosts
1 октября 1996 года
Дорогой Римус, надеюсь, это письмо дошло до тебя. Я отправила несколько писем летом, но сова вернула их мне, так что я могу лишь предположить, что ты где-то на задании. Надеюсь, ты в безопасности. Гарри плохо переживает смерть Сириуса. Думаю, каждый из нас не справляется с этим.
Мне снятся кошмары. Я просыпаюсь с ощущением холода, словно в моей груди пустота, которая никогда больше не наполнится теплом. Поначалу я беспокоилась из-за дементоров, но сейчас все по-другому. Может, это как-то связано с тем проклятием, попавшим в меня. Жаль, что я не могу узнать больше информации.
Прости, что обременяю тебя своими проблемами, но иногда мне кажется, что, сидя здесь, в стенах Хогвартса, мы прячемся от того, что происходит снаружи — там, где находишься ты. Гарри стал капитаном по квиддичу, а Рон — вратарем команды. Гарри неплохо дается продвинутое зельеварение, а я пытаюсь усмирить свою зависть. Профессор Снейп в этом году ведет Защиту от темных сил.
Нам тебя очень не хватает.
Профессор Слизнорт находится на пенсии и преподает зельеварение, он достаточно интересная личность. Меня и Гарри пригласили в его «Клуб слизней». Видимо, это какая честь — быть приглашенным туда. Меня потрясает его элитарное отношение: он не обратит на магглорожденных внимание вплоть до тех пор, пока мы не покажем ему, какие удивительные, несмотря на «неудачные обстоятельства нашего рождения». И все же приходится показывать. А еще Слизнорт хранит фотографии своих любимых учеников.
У него есть фотография мамы Гарри. Она была прекрасна.
Гарри думает, что Драко Малфой — Пожиратель смерти. Я считаю, он переносит все свое горе на хоть какие-то действия, возможно, обвинения, поскольку сам не может добраться до Беллатрисы или Волдеморта. После собрания старост у меня был короткий разговор с Малфоем. Он казался… менее враждебным, чем обычно. Представляешь, даже не назвал меня «грязнокровкой»! Он выглядел грустным… испуганным. А еще сказал мне «Извини, Грейнджер», когда я встала у него на пути к выходу из купе. Я практически уверена, что это было случайностью. Вежливый Драко Малфой — это странно, но уж точно не означает «Пожиратель смерти». Конечно, я могу и ошибаться. Он сломал Гарри нос, как только мы сошли с поезда. Тонкс исцелила его. Она выглядит не очень хорошо, у нее проблемы с метаморфомагией. Я думаю, смерть Сириуса далась ей гораздо тяжелее, чем можно подумать.
Ты приедешь в Нору на Рождество? Я планирую заглянуть туда на денек или даже два. Надеюсь встретить тебя там. При нашей следующей встрече ты получишь большой рождественский подарок — огромный шоколад.
Прошу, будь осторожен. Я не знаю, что буду делать, если мне не с кем будет поговорить, кроме Гарри и Рона. Разумеется, я люблю их обоих, но если мне снова придется слушать разговоры о квиддиче, я добровольно встану под приближающийся бладжер.
«Хорошие друзья, хорошие книги и спящая совесть — вот идеальная жизнь».
Твой друг,
Гермиона
***
1 ноября 1996 года
Дорогая Гермиона,
Марк Твен. Маггл.
Я тоже скучаю.
Римус
***
2 ноября 1996 года
Рональд Уизли ужасен.
Разумеется, она не ревновала, уж точно не к Лаванде Браун, но Гермиона знала, что он делал так намеренно, чтобы расстроить ее и отомстить ей за комментарий о том, что она подозревала Гарри в подсовывании Феликса Фелициса для игры в квиддич. Отчасти она предполагала, что проблема Рона была гораздо глубже. Она уже несколько недель, а на самом деле лет, знала, что он завидует и часто сравнивает себя с ней и Гарри. Несмотря на то, что он ненавидел зелья и считал «Клуб слизней» полной нелепостью, ему было обидно, что его не пригласили туда. Вот почему она предложила ему пойти с ней на рождественскую вечеринку — как другу, конечно, хотя теперь глубоко сожалела об этом. Она хотела, чтобы он почувствовал себя частью общества, познакомился с людьми на вечеринке и, возможно, понял, что ему есть что предложить.
Его вспыльчивость все испортила.
Лаванда Браун? Честное слово! Девчонка души не чаяла в Роне с самого начала учебы, и ее поведение было неподобающим задолго до того, как он засунул свой язык ей в рот посреди гостиной Гриффиндора. Это неприлично.
Гермиону бы никогда не застукали целующейся с кем-то подобным образом на публике. Личные дела должны быть… ну… личными.
Не то чтобы у нее вообще были хоть какие-то варианты.
Не то чтобы она приняла бы их, будь они доступны.
Гермиона чувствовала, что ее сердце закрыто. Странный холод поселился глубоко внутри после битвы в Отделе тайн. Она винила в этом проклятие Долохова. Но даже если бы ее сердце было открыто, там не было бы места для Рональда Уизли. Он использовал другую девушку, чтобы заставить ее ревновать. Если Гермиона чему-то и завидовала, так это тому, что Лаванде, скорее всего, какое-то время не придется самостоятельно чистить зубы, поскольку, похоже, Рональд с особой охотой взялся за чистку ее рта.
Тем не менее, тот факт, что он посчитал, что может сделать что-то подобное, чтобы намеренно причинить ей боль, ну, что ж, это было больно.
— Авис, — прошептала она, вращая над собой палочкой и наблюдая, как из древка вырвалась небольшая стайка желтеньких птичек.
Она годами старалась оставаться друзьями с Гарри и Роном и каким-то образом всегда делала что-то, из-за чего они злились на нее. Она всегда оставалась верна Гарри, у которого, по крайней мере, хватало такта извиняться, когда он был злым по отношению к ней. Рон, даже зная, что был неправ, краснел и криво ухмылялся ей, словно это без всяких слов компенсировало все.
— Гермиона?
Она слабо улыбнулась своему другу, когда он тихо приблизился.
— А, привет, Гарри. Я тут решила поупражняться, — добавила она, указывая на птичек.
Гарри вздохнул и обнял ее за плечи, притягивая ближе к себе.
Она положила голову ему на плечо и улыбнулась, почувствовав, как его подбородок коснулся ее волос.
— Я правда рада тому, что вы выиграли игру. Конечно, я не ценю квиддич так сильно, как ты, но… это важно для тебя, и…
— Знаю, — сказал Гарри. — Прости, я виноват в твоем разладе с Роном из-за Феликс Фелициса.
— Кажется, он веселится вовсю там, на празднике, — с горечью произнесла она.
— Э-э… да? — невинно переспросил Гарри.
Гермиона села и скептично уставилась на него.
— Не притворяйся, будто не видел.
Гарри поморщился.
— Я никогда не видел его таким, а это о чем-то да говорит, поскольку я уже шесть лет делю с этим парнем комнату в общежитии и общий душ.
Гермиона рассмеялась.
— Фу, Гарри.
— И все же, — он нахмурился, — ему не стоило так делать, тем более перед тобой.
— Он не должен так делать ни перед кем, — решительно отрезала Гермиона. — Он же использует бедную Лаванду, а она даже не знает об этом.
— Думаю, ему нравится ее внимание, — отметил он.
Гермиона кивнула.
— Это уж точно.
— Мне не нравится, когда он делает тебе больно. Я должен заботиться о тебе. Я пообещал… — начал Гарри, но опустил взгляд и отвернулся от нее, явно пристыженный.
Гермиона уставилась на него.
— Гарри, я расстроена, ведь Рон намеренно пытается причинить мне боль. Я расстроена, ведь он накричал на меня и обвинил в том, что я в него не верю. Честно говоря, все еще злюсь на него за то, что он бросил тебя во время Турнира трех волшебников два года назад, и за то, что обвинил беднягу Глотика в убийстве его глупой крысы три года назад. Я думаю, что прокляну его, когда увижу в следующий раз, — призналась она со смешком. — Я была расстроена в течение долгого времени, и я так устала прятать эти чувства.
Гарри вздохнул, а затем одарил ее сочувственной улыбкой.
— Мне знакомо это чувство.
— Иногда я жалею, что у нас не было нормальной жизни в Хогвартсе, — она взяла его за руку и переплела их пальцы. Она дорожила их дружбой, которая, в отличие от дружбы с Роном, давалась легко и спокойно. Гарри — ее самый близкий человек, он для нее как брат, и она знала, он чувствовал то же самое. Не было необходимости говорить об этом.
— Иногда я думаю, что если бы ты никогда не встретила меня…
— Заткнись, Гарри.
Гарри усмехнулся ее гневу.
— Я думал, ты расстроишься из-за… ну, ты знаешь…
— Ты думал, я ревную? Я не вижу Рона в таком образе. Возможно, когда-то я думала об этом, но, ну, у меня не всегда самый логичный вкус в мужчинах, не так ли?
Гарри пожал плечами.
— Крам был не так уж плох.
— Он не мог выговорить мое имя.
— Зато профессор Златопуст мог, — поддразнил Гарри.
Гермиона закатила глаза, изо всех сил стараясь не признаться в своей предыдущей влюбленности в другого профессора… или…
Она нахмурилась.
— Прости, Гермиона, — сказал Гарри. — Я просто пошутил.
— Знаю. Дело… дело не в этом.
— Если тебе полегчает, я… ну, тоже одинок.
— Мне совсем не легче. Джинни образумится.
Гарри покраснел, его глаза расширились.
— Джинни… что? Я-я-я и не говорил…
— У тебя все на лице написано, Гарри Поттер, — Гермиона ухмыльнулась. — Но я не расскажу Рону.
Словно само упоминание о нем — манящие чары, появился Рон с хихикающей Лавандой. Его рыжие волосы растрепались, а губы распухли. Он коротко взглянул на Гермиону — почти самодовольно, когда их глаза встретились, — а затем переключил свое внимание на Гарри, старательно игнорируя ее.
«Именно поэтому мой мозг находит мужчин вдвое старше меня более привлекательными, чем идиоты-подростки».
Рон притворился, будто смутился неожиданной встречей с ними. Лаванда же по-настоящему смутилась, но все же хихикнула, бросила на Рона заигрывающий взгляд и ушла, не сказав ни слова.
— Привет, Гарри! — Рон провел рукой по волосам, явно не планируя следовать за своей новой девушкой. — А я все думал, куда ты запропастился.
Гермиона закатила глаза.
— Напрасно ты заставляешь Лаванду ждать в коридоре, — тихо проговорила Гермиона, она выпрямилась и приготовилась выйти из комнаты. Взглянув ему в лицо, она заметила, как он напрягся. То, как он выказал страх, понравилось ей, но стоило ему вздохнуть с облегчением, когда она направилась к двери, раздражение взяло верх, и Гермиона обернулась, свирепо взглянув на своего мнимого друга.
— Оппуньо! — прорычала она и с легким удивлением смотрела, как желтенькие птички, ранее наколдованные ею, развернулись и яростно ринулись к нему.
***
20 декабря 1996 года
После окончания последнего урока Гермионе разрешили пойти в Хогсмид с другими учениками, чтобы забрать одежду и прочие вещи, необходимые к Рождеству, а также для рождественской вечеринки у Слизнорта. Однако спускаться по склону с другими девочками — сущий кошмар, поэтому Гермиона делала все возможное, держась как можно дальше от следующих за ней учениц. И все же до ее ушей доносилось хихиканье и визг Лаванды и Парвати, которые обсуждали милого Бон-Бона. Гермионе стоило немалых сил удержать свой завтрак в животе, пока блондинка позади нее во всех подробностях описывала качества Рональда, о которых она предпочла бы никогда не слышать.
При виде знакомой ведьмы в деревне Гермиона улыбнулась.
— Тонкс!
— Привет, Миона.
Гермиона добродушно улыбнулась, игнорируя ненавистное прозвище.
— Гарри говорил, ты остановилась в Хогсмиде. Как ты? — спросила она, вспомнив теорию Гарри о внезапном отсутствии блеска у Тонкс.
— У меня есть одна мысль, — неуверенно сказал Гарри. — Ты не думаешь, что она могла быть, ну, знаешь, влюблена в Сириуса?
— С чего ты так вообще решил? — Гермиона почувствовала странный дискомфорт, скребущийся наружу.
— Не знаю, но она чуть ли не плакала, когда я упомянул его. А еще ее Патронус изменился и стал четвероногим существом. Я подумал, не превратился ли он, ну, в Бродягу.
— О, да все хорошо, — грустно улыбнулась Тонкс. — Что ты тут делаешь?
— Профессор Макгонагалл разрешила нескольким студентам, у которых закончились занятия в этом семестре, докупить все что нужно к Рождеству. К тому же, сегодня вечером рождественская вечеринка, мне нужно купить новую пару туфель.
— Рождественская вечеринка? Намечается свидание? — Тонкс дразняще улыбнулась, но улыбка совсем не коснулась глаз.
Хмыкнув, Гермиона подумала о Кормаке и о той колоссальной ошибке, которую она совершила, пригласив его. Это было импульсивно, и она уже жалела об этом.
— Ему нравится так думать.
Тонкс рассмеялась, и этот вид ободрил Гермиону. Она всматривалась в волосы Тонкс, гадая, не приобретут ли те яркий оттенок, но, к сожалению, мышиный цвет оставался на месте, придавая безжизненности.
— Пройдусь-ка я с тобой. Расскажи мне о нем все.
— О, я его едва выношу, — призналась Гермиона. — Его зовут Кормак Маклагген, и я попросила его пойти со мной только потому, что хотела вывести Рона из себя, — она тяжело вздохнула. — Рональд завел новую подружку с целью заставить меня ревновать, и все, что это на самом деле делает, так это вызывает у меня тошноту. Это неправильно, что он просто использует ее. Хотя, полагаю, с Маклаггеном у меня дела обстоят не лучше.
— Будь снисходительнее к себе, — посоветовала Тонкс. — Иногда волшебникам нужно чутка занизить свое эго.
— А некоторым же нужно чутка больше уверенности, — понимающе согласилась Гермиона, слегка улыбнувшись, когда Тонкс резко повернулась и уставилась на нее.
— Мерлин, знаешь, ты реально слишком умна для своего возраста. Как ты догадалась?
Гермиона пожала плечами.
— Гарри видел твой Патронус. Он сказал, что тот практически похож на Бродягу. А я помню лето и Рождество на площади Гриммо, и вы с Сириусом не были близки — не настолько.
— Он тяжело переживает смерть Сириуса, — тихо отозвалась Тонкс. Она не назвала его имени, но Гермиона уже знала, о ком речь. — Думаю, винит в этом себя. Ты слышала что-нибудь о нем?
Гермиона слегка покраснела, прикусив нижнюю губу.
— С чего ты решила?.. — Тонкс прервала ее, приподняв бровь. — Он приедет в Нору на Рождество.
***
24 декабря 1996 года
Римус пытался скрыть свое волнение из-за Рождества в Норе, но в тот момент, когда Молли встретила его у двери с большим куском пирога с патокой, все смущение вылетело в окно. Обычно ему претила мысль, что кто-то в нем души не чает, даже в юности ему приходилось бороться с сопротивлением и позволить Мии, а позже и Дорее, заботиться о нем, но, по словам Молли, он был «слишком тощим». Когда она поставила перед ним тарелку и выложила на нее картофель и ростбиф высотой почти в пятнадцать сантиметров, у него не было сил спорить с ней.
Он был рад увидеть Гарри, но то же время расстроен, когда узнал, что Гермиона решила не приезжать в Нору на Рождество. Стоило Римусу спросить, почему ее планы изменились, как взвинченный Рон пробурчал себе под нос: «Она слишком занята, целуясь то с Крамом, то с Кормаком, совсем не думает о нас», после чего вышел из комнаты.
Римус обратил строгий взгляд на Гарри, который понимающе кивнул, поднимая руки в знак капитуляции.
— Да знаю я. Поверь, я пытаюсь все исправить. Они оба упрямые.
В течение всего дня Римус общался с Гарри, который с особым рвением рассказал ему о нынешнем сезоне по квиддичу, о своих подозрения касательно Драко Малфоя — о чем Римус уже знал благодаря письму Гермионы — и о продвинутом учебнике по зельеварению, который он нашел весьма полезным. Римус приложил все свои усилия для того, чтобы предостеречь Гарри, особенно если его подозрения относительно того, кому изначально могла принадлежать книга, были верны — хотя подпись «Принц-полукровка» для него ничего не значила.
— Тебе стоит вернуть учебник профессору Слизнорту.
Взгляд, которым Гарри одарил его, когда он наклонил голову, слишком напоминал Джеймса, который в юности редко принимал слова предостережения от кого-либо, особенно когда он уже был настроен что-то сделать.
Позже вечером Римус поднялся по винтовой лестнице, чтобы попрощаться с Гарри. Выйдя из комнаты, он услышал имя Гермионы и решил остановиться и послушать у двери, пока Рон и Гарри разговаривали по другую сторону. Несмотря на преимущество в виде слуха оборотня, голоса все же оставались приглушенными и их было сложно разобрать, ведь внизу у Молли гремел радиоприемник, играя песни Селестины Уорлок, отчего шпионаж за подростками усложнялся.
— Не староват ли ты для подслушивания?
Дернувшись, Римус удивился тому, что кто-то вообще смог его напугать. Должно быть, он был невероятно рассеян. Его взгляд наткнулся на Дору. Ее мышиного цвета волосы заставили что-то болезненно сжаться у него в груди.
— О чем это Гарри и Рон шепчутся? — она прижала ухо к двери и взглянула на него.
Из-за ifree_dom ее серых глаз, что так похожи на глаза Сириуса, смотреть на нее было еще больнее. Римус заметил, что чуть ниже ее левого уха находилась крошечная родинка. Он заметил россыпь веснушек, покрывавших ее нос, которых раньше там никогда не было. Все эти едва заметные детали, которые, как он понял, Дора скрывала с помощью метаморфомагии, она больше не могла прятать.
Он нахмурился, зная, что это его вина, что ее магия не слушалась должным образом.
— Снова теория о том, что Снейп — Пожиратель смерти? — спросила она его, словно в попытке заполнить тишину, повисшую между ними. — Или они снова замышляют гадость моему младшему кузену?
— Гермиона сказала, что Драко сломал Гарри нос, — отметил Римус.
— Не понимаю, что не так с этим мальчиком, — Дора разочарованно вздохнула. — Мама говорит, что он, вероятно, такой же, как его отец, и что тот…
— Я учился с Люциусом Малфоем. Драко совсем на него не похож. Он пытается соответствовать, но есть в нем что-то другое. Надеюсь, хорошая кровь в нем все же победит.
— Хорошая кровь? — Дора фыркнула. — Он наполовину Малфой, наполовину Блэк. Ты же знаешь нас, Блэков. Это прям-таки подбрасывание галлеона.
— Я встречал всего одного представителя Блэков, который мне не понравился, — Римус зарычал, вспомнив голос Беллатрисы Лестрейндж, эхом отражающийся по стенам Министерства магии, когда она ликовала из-за убийства Сириуса. Воспоминание о сумасшедшей ведьме, которую Миа показала ему, только усилило гнев. — И это не касается портрета Вальбурги. Хотя, мне кажется, однажды я ее все-таки встречал.
Дора нахмурилась.
— Римус, ты?..
— Тише, — он наклонился ближе к двери.
— Что там?
— Ну, я услышал только про то, что Гарри получил бутылек с Феликс Фелицис, Драко Малфой исчезает с карты Мародеров, у Рона новая девушка… И я не совсем уверен, кто такой Маклагген, — сказал Римус, низкий рык загрохотал в груди, — но думаю, его нужно убить.
— Того парня, которого Миона привела на рождественскую вечеринку? — ухмыляясь, спросила Дора.
Его брови удивленно взлетели до линии волос.
— Как ты узнала?
Она пожала плечами.
— Девчачьи разговоры.
— Ты разговаривала с Гермионой?
— Я патрулирую Хогсмид. Мне нравится маленькая ведьма. Понравилась еще до нашей с ней встречи. Так уж вышло, что у нас с ней много общего, — отчеканила она, выражение ее лица говорило больше, чем слова могли бы выразить. — Или так будет.
— Не надо, — шепотом взмолился он. Держаться подальше от Доры — тяжело, но понимать, что Миа может никогда не вернуться к нему из-за каких-то изменений во временной шкале… слишком больно.
— Ты все еще планируешь то самое? — она не обратила внимание на то, как он отступил от нее. — Отправить ее в прошлое?
— Не знаю, — честно ответил он, а затем запястье обожгло болью. — Ай! — он зарычал, потирая кожу с тяжелым вздохом.
Дора усмехнулась, в ее глазах появился слегка садистский блеск. Он полагал, что, после всего, он заслужил это.
— Значит «да». Ты ведь поклялся.
— Чертова клятва, — с горечью пробурчал он. — Прости. Я рад, что вы с Гермионой друзья. Я беспокоюсь о… о вас обеих.
— Ты же знаешь, я в порядке.
— Нет, не знаю.
— Все ты знаешь. Я аврор. К тому же, я знаю, что ты появлялся в Хогсмиде последние несколько недель, — Дора самодовольно улыбнулась, когда он виновато опустил глаза. — Знаешь, вся эта история с преследованием была намного приятнее, когда я могла целовать тебя в конце дня.
— Прости, — прошептал он.
— Как твоя миссия?
Он вздохнул и прислонился к стене позади себя, застонав при воспоминании о своем недавнем внедрении в стаи оборотней.
— Не очень хорошо. Моя связь со стаей недостаточно сильна, чтобы обеспечить мне безопасное нахождение там.
Эта мысль пришла ему в голову, когда Дамблдор только-только попросил его принять задание. У него существовала слабая связь с Гарри, Гермионой и Дорой, но ни одна из них не была должным образом запечатана. Связь стаи оставалась открытой между ним и ведьмами, а Гарри вовлечен в это лишь из-за своей связи с Джеймсом. Магия попросту недостаточно сильна, чтобы поддерживать его и в то же время защищать.
— К счастью, единственным другим живым альфой является Сивый, и Дамблдору это хорошо известно, так что он не отправил меня в его стаю. Я был бы мертв в таком случае, — он провел рукой по волосам.
Слушая его, Дора спрятала руки в карманы своей аврорской мантии, которая оставалась распахнутой и из-под нее виднелась футболка с изображением Холихедских гарпий.
— А дальше что?
— Дамблдор хочет, чтобы я уехал в Ирландию на несколько месяцев, — рассказал он, нахмурившись, когда заметил разочарование на ее лице. Очевидно, она надеялась, что после завершения миссии появится шанс на примирение. Римус знал лучше. Это для ее же блага, напомнил он себе. — Поступают сообщения о том, что волки собираются в группы. Безопасность — в приоритете.
Она приподняла бровь в явном беспокойстве.
— Он не хочет, чтобы ты стал лидером стаи, да?
Римус твердо покачал головой.
— Да. Даже если бы захотел, я бы не стал. У меня есть своя стая. Пусть и разрушенная, но… все еще моя.
— Я так понимаю, ты не закончил с самокопанием?
Он громко вздохнул, устав спорить с ней об одном и том же.
— Мне нужно… Мне нужно, чтобы ты была в безопасности. Ты заслуживае…
— Шесть месяцев.
— Что?
— Я даю тебе шесть месяцев, Римус. Еще шесть месяцев, чтобы ты смог справиться со своими проблемами.
Его челюсть сжалась.
— Ты ставишь мне ультиматум?
Она пожала плечами совершенно невозмутимо. Он ненавидел то, что не мог распознать ее эмоции по цвету волос.
— Видимо. Хотя я пыталась угрожать тебе.
— А если я не соглашусь?
— Применю силу.
Удивившись такому ответу, он стоял неподвижно и старался не показывать то, как нервничает.
— В смысле?
— Ты любишь меня, и я люблю тебя, — прошептала Дора, подходя ближе, ее запах накрыл его, подобно приливной волне. — По неведомой мне причине ты считаешь, что мне нужно время, чтобы трезво оценить наши отношения, но на самом деле все это является лишь оправданием тому, чтобы ты смог дистанцироваться от меня, ведь ты думаешь, что связь с оборотнем подвергнет меня большей опасности, чем уже есть. Это глупости. Ты знаешь, это абсурдно, но, учитывая, что случилось с Сириусом, и то, что Гарри в опасности, а Гермиона все время следует за ним, ты чувствуешь себя беспомощным. Ты решил занять определенную позицию в наших отношениях, чтобы чувствовать, что у тебя есть контроль хотя бы над чем-то.
«Что ж, — подумал Римус. — Она не ошибается».
— И ты говоришь, что если я не справлюсь с проблемами, то ты применишь силу? Каким образом?
— Ну, не знаю, сделаю то, что может тебя разозлить. Побегаю перед людьми голышом по Косому переулку, — она усмехнулась, когда Римус непроизвольно зарычал. — О, Лунатику не нравится эта идея?
Она не скрывала ничего, что говорило бы о том, что она блефовала.
«У Блэков напрочь отсутствует стыд. Она сделает это, и все увидят ее — возжелают ее».
— Шесть месяцев, — согласился Римус, пытаясь услышать свой голос сквозь волчье рычание в голове.
Находиться вдали от нее — больно, но она явно не сдавалась. Шесть месяцев дадут ему возможность придумать новый план, чтобы заставить ее образумиться. Шесть месяцев дадут ему время, чтобы придумать, как обеспечить ее безопасность. С другой стороны, после смерти Сириуса и изменения будущего Римус не знал, переживет ли он следующие шесть месяцев.
— Шесть месяцев.
Из соседнего окна появился Патронус рыси, после чего остановился перед ними. Когда пасть животного открылась, раздался голос Кингсли:
— Счастливого Рождества, Тонкс. Грозный Глаз сказал тебе вернуться в Хогсмид. Он в хорошем настроении, — произнесла рысь, а затем исчезла.
Дора закатила глаза и раздраженно вздохнула.
— Мне пора на работу, — она взмахнула палочкой, вызывая собственный Патронус, который вместо кролика, каким тот был годом ранее, преобразовался в массивного серебристого волка.
— Это… — прошептал он в изумлении при виде Патронуса, который выглядел как покладистая версия Лунатика.
— Скоро буду, Кингс, — ответила Дора, передавая сообщение через Патронус. — Счастливого Рождества, — когда она закончила, волк развернулся и метнулся в ближайшее окно, растворившись в ночи.
— Это был… — Римус попытался снова.
— Рада была увидеть тебя, любимый, — произнесла Дора с грустной улыбкой, после чего наклонилась и поцеловала его в щеку, а затем разочарованно покачала головой, когда он напрягся от прикосновения. — Упрямый волк.
— Прошу, будь осторожна, — крикнул он ей вслед.
Дора обернулась и ухмыльнулась ему.
— Ты же меня знаешь, — сказала она и наткнулась на небольшую полку с маггловскими игрушками Артура, которые посыпались на пол. — Упс! Прости, Молли!
— Дора? — Римус тяжело сглотнул, когда она снова посмотрела на него своими серыми глазами. — Я… я очень скучаю по розовым волосам.
Она печально улыбнулась.
— Я тоже.