Глава 124. Долги жизни и обещания

Я чувствую, что горю, вокруг дым, яПерерождаюсь, как птица феникс из пламени.Взлетаю, порхая крыльями,И понимаю, что оставляю горькое прошлое позади.Eminem — Beautiful Pain
23 июля 1997 года
За кухонным столом с чашкой плохо заваренного чая сидел Римус, этот напиток приготовила ему жена, и тот уже остывал у него в руках. Он улыбнулся, глядя на жидкость, из которой делал лишь маленькие глотки, когда жена смотрела на него, вероятно, зная наперед, что он делает так, чтобы успокоить ее. Примерно то же самое происходило с приготовленной ею едой. Не раз он предлагал накопить денег и найти новое жилье поближе к местам, в которых можно заказать еду навынос. Вдвоем они, скорее всего, умерли бы с голоду или подхватили пищевое отравление.
Андромеда, его очаровательная теща, подарила Доре на их свадьбу старую семейную кулинарную книгу. Свадьба прошла в присутствии его самого, Доры, чиновника министерства, которому можно было доверять, и родителей Доры.
Раскрыв книгу, его жена громко рассмеялась, а ее мать только усмехнулась в ответ. Отец Доры, Тед, похлопал Римуса по плечу, назвал своим сыном — несмотря на то, что он едва ли на десять лет старше самого Римуса — и сказал:
— Удачи. Она Айфри дом су тебе понадобится.
Римус был доволен тем, что давнее обещание Мии, что семья Доры полюбит его, оказалось правдивым. После того, как он оставил метку и попросил ее выйти за него замуж, он чувствовал себя ужасно, ведь толком не познакомился с ее родителями, не считая тех нескольких встреч в юности, когда он столкнулся с Андромедой (без маленькой Доры) в гостях у Сириуса.
Будучи в статусе жениха Доры, его встреча с Андромедой была тем еще опытом.
— И как давно тебе известно, что моя дочь — твоя пара?
— С тринадцатого декабря 1978 года, — нервно ответил Римус.
— И ты ждал столько лет после ее выпуска с Хогвартса, просто чтобы с ней поговорить? — спросила Андромеда, в ее голосе звучало одобрение.
— Да, мэм, — пробормотал он.
Андромеда приподняла бровь.
— Еще раз назовешь меня «мэм», Римус, и я заколдую твой язык прямо у тебя во рту. А у меня есть подозрение, что этой части тебя моей дочери будет очень не хватать.
Он ярко покраснел и опустил глаза, бессвязно бормоча что-то о семье Блэков и о том, что они наверняка приведут его к смерти.
Однако не отсутствие стыда ни у Андромеды, ни у Доры заставило Римуса тем утром стонать и морщиться за кухонным столом.
— Мерлин, Гермиона, как ты это сделала?
— У него был долг жизни передо мной.
Сириус находился в его доме. В его доме и очень даже живой. Живой благодаря Гермионе, которая привела Римуса в Отдел тайн, применила магию крови и вернула Сириуса из-за завесы, которая унесла его жизнь годом ранее.
И теперь очень даже живой Сириус Блэк мастурбировал в душе Римуса, громко распевая песню Queen «Crazy little thing called love», как будто он не был мертв всего пару мгновений назад и это лишь самое обычное утро.
Несколько минут спустя Сириус вразвалку вошел на кухню, одетый только в старые джинсы и с серебряной цепочкой на шее, скрытой под мокрыми прядями черных волос. Он потянулся за чашкой чая Римуса, ухмыльнулся и сделал глоток.
Уголок рта Римуса приподнялся, когда Сириус поперхнулся жидкостью и выплюнул ее в ближайшую раковину.
— Мерлин, и как вы выживаете вообще? — Сириус скривился и поставил чашку обратно на стол перед Римусом.
— Доброе утро, Сириус, — радостно сказала Дора, входя на кухню.
Римус тут же выпил полчашки чая, пока она смотрела на него.
— Такое доброе утро! — ярко просиял Сириуса. — Знаешь, почему утро сегодня доброе?
Дора подошла к Римусу сзади, обняла со спины и поцеловала в макушку.
— Это связано с твоими делами в душе? Если ты и дальше не будешь использовать заглушающее, пока находишься здесь, не ожидай того же от нас.
— По рукам, — со смехом ответил Сириус, он рассмеялся сильнее, когда Римус закатил глаза. — О, да ты не понимаешь. Ты не испортишь мне отличное настроение, Лунатик. Я жив, а моей ведьме почти восемнадцать, она совершеннолетняя уже почти как год, спасибо тебе.
— Это все еще чутка жутковато, Бродяга.
— Это все еще чутка жутковато, — Сириус указал на Дору. — Ты же понимаешь, что он достаточно взрослый, чтобы годиться тебе в отцы, да?
— Горшок, — Римус указал на Сириуса, а затем на себя: — Котел.
— Когда мы пойдем к Гермионе? — спросил Сириус, подпрыгивая на носках босых ног, подобно ребенку, ожидающему подарки в ночь перед Рождеством.
— Собрание Ордена этим вечером в Норе, — сказала Дора, усаживаясь на ногу Римуса.
— Она не Миа, — напомнил ему Римус.
— Мне все равно, — парировал Сириус, все так же переминаясь. — Гермиона, Миа — одна и та же ведьма, я люблю их обеих.
— Почему ты такой… энергичный?
— Ладно, — Сириус занял место за столом. — В моей голове два дня назад я жил на площади Гриммо с эльфом, который отказывался мыться, и портретом своей матери. Моей ведьме было шестнадцать лет, за Гарри гнались Пожиратели, а Беллатриса убивала меня.
— Фактически, за Гарри все еще гонятся Пожиратели, — отметил Римус.
— Мы убьем их.
— А еще и Беллатриса где-то недалеко, — напомнила Дора.
— Я убью ее при следующем удобном случае, — пообещал Сириус. — А сегодня меня ничто не сломит. Я жив, и что бы ни сделала Гермиона, чтобы вернуть меня, это спровоцировало ее связь души, — он провел кончиками пальцев по впадинке на шее, а затем вниз — к сердцу. — Знание, готовность, любовь. Я, по крайней мере, на шаг ближе к ее возвращению.
***
4 августа 1997 года
Когда он аппарировал через защитный барьер, Дора встретила его на крыльце дома. Римус чувствовал себя хуже некуда. К счастью, Дора выглядела так, словно ей и вправду было жаль его, независимо от произошедшего сегодняшним утром.
— Я… я не понимаю.
— Я беременна. Хочешь, схему нарисую?
Выдалась тяжелая пара дней. Свадьбу Билла и Флер прервали Пожиратели смерти, Орден бросился врассыпную, Сириус и трио скрывались, а родители Доры подверглись пыткам. Римус никак не ожидал ее беременности в разгар войны. После извинений за разрушенную жизнь, криков и плача, он выбежал через парадную дверь и отправился в единственное место, где ему можно было показаться — площадь Гриммо.
Это было ошибкой.
— Я так понимаю, ты встретил Сириуса? — спросила Дора, приподнимая бровь, ее взгляд зацепился за расцветающий синяк на его челюсти.
Римус нахмурился, пристыженно потупившись.
— Он передает поздравления. Гарри, Рон и Гермиона тоже шлют свои наилучшие пожелания. Я должен извиниться за то, что был таким идиотом, я должен растереть тебе ноги и купить мороженое. Ну… если ты, конечно, впустишь меня.
Дора улыбнулась, бесконечно всепрощающая, чудесная и совершенная.
— Мама должна мне пять галлеонов. Она думала, ты вернешься домой через день-два. Я сказала, что если Сириус не вырубит тебя, то Гермиона отправит обратно этим же вечером.
— Что мне сделать, чтобы компенсировать это? — умоляюще спросил он.
— Во-первых, перестань ненавидеть себя за то, кто ты есть, — сказала Дора, не слишком нежно беря его лицо в свои ладони. — А я составлю список того, что тебе нужно будет сделать.
Как только она убрала руки, Римус присел и обнял ее за талию, прижавшись щекой к ее животу так, как много лет назад делал Джеймс с Лили, когда та забеременела Гарри. Он заставил себя отбросить свои страхи и принять все еще пугающую перспективу отцовства.
— Ты же знаешь, почему я ушел, да?
— Ты подумал, что ребенок будет заражен.
— Мне было всего четыре, — прошептал он, чувствуя, как слезы жгут глаза. Несмотря на напоминания Гермионы и Сириуса об основах ликантропии, Римус все еще был напуган. — Я до сих пор помню ту боль. Сделать такое с… Я не хотел быть таким, как Сивый.
— Знаю, любимый, — прошептала Дора и поцеловала его в макушку. — Ты хороший человек… и ужасный оборотень.
Римус рассмеялся сквозь слезы, восприняв ее слова как наивысший из комплиментов. Он вздохнул, прижимаясь к ее телу.
— Как у тебя дела?
— Меня вырвало в ванне.
Римус нахмурился, нежно поглаживая ее живот успокаивающими круговыми движениями.
— Я оставила, чтобы ты убрал.
Он вздохнул.
— Я заслуживаю этого.
***
3 сентября 1997 года
Бродяга спал рядом с ней все время, когда не нес вахту за пределами палатки. Медальон с крестражем висел у него на шее каждую третью смену и продолжал висеть, поскольку он не хотел, чтобы Гермиона прикасалась к нему после расщепления. Он бы предпочел, чтобы Гарри тоже не трогал эту штуку, но крестник сопротивлялся гораздо сильнее.
Гарри и Рон остались снаружи, обсуждая возможные способы уничтожения медальона, одновременно просматривая карту Мародеров в поисках имени Джинни.
Ведьма на кровати рядом с ним зашевелилась, и Бродяга молча наблюдал за тем, как она села и заметила, что не совсем одета. Он принял свое человеческое обличье, чтобы иметь возможность с ней общаться, зная, что если она будет слишком резко двигаться, то запросто откроет рану вновь.
— Сириус! Где мой топ? Почему ты со мной в постели? Что случилось? Где Гарри? А Рон?
Он протянул руку и опустил ладонь на ее обнаженную спину, не обращая внимания на то, как она отшатнулась от него, ему важно лишь осмотреть ее рану.
— Успокойся, котенок, — мягко сказал Сириус. — Я только проверю рану.
Гермиона побледнела.
— Рану?
— Ты не помнишь? — спросил он, нахмурившись. — Тебя расщепило при попытке скрыться из Министерства. Довольно сильно разорвалась кожа на спине. Я залечил как смог, но мне раньше не приходилось заботиться о Римусе после полнолуния, поэтому я немного неловок с исцеляющими заклятиями. У нас был только бадьян. Останется шрам.
— Страшный? — спросила Гермиона.
Он мог расслышать, как она пытается не заплакать.
— Ничто в тебе никогда не сможет… — начал Сириус с комом в горле. Он очистил рану, проведя костяшками пальцев по ее позвоночнику и слегка расслабившись, когда увидел, как мурашки пробежали по ее коже в ответ на его прикосновение. Рана была серьезной, но она заживет, превратившись в знакомый ему с юности шрам. Он вспомнил, как Миа впервые показала ему шрам и то, как тот пробудил в нем желание, ведь Римус никогда его не видел, не прикасался к нему и не целовал. Он неловко поерзал на кровати.
— Выглядит нормально, — быстро сказал он, а затем отстранился. — Я видел нечто подобное. Все прекрасно заживет. Вот только ты потеряла много крови, так что тебе нужно как можно больше отдыхать. У нас закончилось зелье, восстанавливающее кровь.
— А, эм-м, моя рубашка? — робко спросила она.
— О, — он смотрел на ее обнаженную спину на несколько секунд дольше, чем, вероятно, следовало бы, пытаясь при этом придумать какой-нибудь предлог, чтобы она осталась раздетой. К сожалению, в нем все еще теплилась крупица порядочности, и он нашел подлинную причину. — Тебе, наверное, не стоит сильно поднимать руки. Но я могу тебя прикрыть. Или выйти и посидеть снаружи, если хочешь, — нервно предложил он, надеясь, что она не прогонит его.
— Просто… — Гермиона сглотнула. — Не… не дай Гарри или Рону увидеть меня такой, ладно?
— Разумеется, котенок. Только я могу видеть тебя такой, — поддразнил он, ухмыляясь, когда она повернулась и легонько ударила по руке, не в силах нанести ему должный урон и в то же время прикрыть свою грудь.
***
25 декабря 1997 года
— Гарри? Сириус? — Гермиона окликнула их, пока они пробирались через небольшое заснеженное кладбище. — Они здесь. Совсем рядом.
Джеймс Поттер — Лили Поттер
27 марта 1960 — 30 января 1960
Умерли 31 октября 1981 года
— «Последний же враг истребится — смерть». Это ведь лозунг Пожирателей смерти! Почему он здесь? — спросил Гарри, неотрывно смотря на надгробие.
— Тут совсем не тот смысл, что у Пожирателей смерти, Гарри, — мягко сказала Гермиона. Она потянулась к его руке и переплела их пальцы вместе. — Имеется в виду… ну, ты знаешь… жизнь после смерти.
Она обернулась и посмотрела на Сириуса, который уставился на могилу, стоя в полуметре от них, как будто боялся подойти ближе. Она отпустила руку Гарри и потянулась к Сириусу.
Он нахмурился, отказываясь встречаться с ней взглядом. Но все же руку принял и позволил ей подвести его ближе, чтобы присоединиться к ним и отдать дань уважения Джеймсу и Лили Поттер.
— Хорошо, что мы пришли, — прошептала она ему, когда он запечатлел поцелуй на ее макушке, потирая подушечкой большого пальца костяшки ее пальцев. — Вы в порядке?
— Да, — подтвердил Гарри, но Гермиона видела, как он уже не мог сдерживать слезы. — Я буду в порядке.
Она посмотрела на Сириуса, который явно боролся со слезами.
— Спроси еще раз, когда закончится эта война, — ответил он, прежде чем отпустить ее и притянуть Гарри в свои объятия.
Гермиона поерзала руками, не желая нарушать такой личный семейный момент. Вместо этого она повернулась и посмотрела на мраморное надгробие. Она смела с верха свежий снег и осторожно пальцами стряхнула грязь с гравировки с именем Джеймса Поттера.
Она повела волшебной палочкой, и перед ней расцвел венок рождественских роз. Подхватив цветы, она опустилась на колени и положила их на могилу, надеясь, что родители Гарри услышат ее обещание: «Я позабочусь о них».
***
28 марта 1998 года
Многочисленная группа прибыла в коттедж Ракушка из поместья Малфоев, в котором, по предположению Сириуса, Драко вызывал Волдеморта в надежде обмануть одного из величайших легилиментов всех времен. По словам Рона и Гарри, мальчишка в детстве был тем еще придурком, но Нарцисса не переставала плакать с тех пор, как они покинули поместье. Сириус никогда не видел, чтобы его кузина так плакала. По крайней мере, Драко Малфой был ценен как сын.
Билл и Флер вышли поприветствовать всех и пригласить их в свой дом. Флер начала суетиться вокруг Гермионы, которую Сириус не выпускал из своих объятий. Она была в его руках до тех пор, пока не проявились побочные эффекты от проклятия Круциатуса и началась дрожь. Однажды Сириус уже попал под прицел кончика палочки Беллатрисы, будучи подростком, и он знал, как чувствовался ее Круциатус. Иногда он ударялся локтем или коленом о предмет мебели, жгучая боль проносилась по его нервам подобно огню так, будто само тело помнило проклятие даже спустя годы.
Флер привела их в небольшую гостевую спальню, в которой Сириус усадил Гермиону, а для себя мгновенно трансформировал ближайшую книжную полку в большое кресло, придвинулся к ней, взяв ее за руку и нежно поглаживая кожу ее ладони, пока снотворное, которое дала ей Флер, не подействовало. Он убрал волосы с ее лба, повторяя: «Моя храбрая, отважная ведьма», в то время как ее тело время от времени вздрагивало во сне. Незажившая рана на ее предплечье была перевязана; каждые несколько минут Сириус наклонялся и прижимался губами к повязке.
— Это ведь она, да?
При звуке мягкого голоса Сириус поднял глаза и увидел в дверном проеме Нарциссу, которая смотрела на Гермиону широко раскрытыми глазами. Он сузил глаза и поднялся на ноги, готовясь в случае чего защитить Гермиону.
Нарцисса лишь отмахнулась от его мер по защите девушки, будто он не более чем надоедливый вредитель, прилетевший сорвать обед.
— Я уже встречала мисс Грейнджер. В прошлом году в Косом переулке. Думаю, я была достаточно груба с ней, — сказала она, слегка нахмурившись. — Эта ее внешность. Ты понимаешь меня. Если бы я знала, что…
— Что она не очередная грязнокровка? — огрызнулся Сириус.
Нарцисса поджала губы, глядя на него.
— Не будь таким грубым. Ты, как никто другой, знаешь, в какой ситуации я оказалась.
— В той ситуации, из которой я пытался вытащить тебя, — напомнил он.
— Да, мой спаситель, — саркастически сказала она, — пятнадцатилетний мальчик в стенах безопасного Хогвартса. Скажи-ка еще раз, Сириус, чем ты пожертвовал, когда пошел против родителей?
Сириус ощетинился.
— Именно. Тебя поддержали Альфард и Поттеры. Я же не хотела страдать, — она дрожащим голосом выдохнула, заправляя прядь светлых волос за ухо. — Конечно, оглядываясь назад… Ты знал, что она приходила ко мне в ту ночь, когда на тебя напали? Я тоже была в больнице святого Мунго, решала, ну, личную проблему. На удивление, она стала оплотом утешения для меня, несмотря на мою грубость по отношению к ней. Я в неоплатном долгу перед ней.
— Какой еще долг? — не понял Сириус.
— Это не твое дело. Разговор двух ведьм, — твердо заверила она. — Почему она все еще так молода? И почему я не могла узнать ее вплоть до сегодняшнего дня?
— Магия.
— Не будь ребенком, — она закатила глаза. — Хорошо. Храни тогда свои секреты. Я не причиню ей вреда. Я же говорила, я в долгу перед Мией Поттер. Разве ее мать не была из Блэков? Та, которую презирала твоя мать?
Сириус кивнул.
— Дорея.
На лице Нарциссы появилось довольное выражение.
— Тогда ты все исправишь, не так ли? Нашу семью? Нашу фамилию? Ты спасешь ее от полного исчезновения.
— Сначала я займусь спасением мира, Цисса, — усмехнулся Сириус.
Она улыбнулась.
— Давно меня так не называли. Белла и Люциус предпочитали называть меня Цисси. Это казалось скорее чем-то детским, чем нежным.
— Ну, привыкать не стоит, — настоял он, вставая и взмахивая палочкой, вызывая Патронус. — Я отведу тебя к Андромеде. Что-то мне подсказывает, что у нее найдется целый список в алфавитном порядке того, как она назовет тебя, прежде чем доберется до ласковых прозвищ.
***
30 апреля 1998 года
— Вон отсюда! — Нарцисса махнула рукой на Римуса, когда тот зарычал в ее сторону; она выглядела бесстрашной. — Знаю, твои животные инстинкты пытаются взять верх, но если ты не собираешься вытаскивать ребенка самостоятельно, то будешь сидеть здесь и не дергаться до тех пор, пока тебя не позовут!
Он взглянул на Андромеду, надеясь найти в ней поддержку, но теща была слишком занята, держа Дору за руку, пока та боролась с очередной схваткой.
— С ее болью правда ничего нельзя сделать? — снова спросил Римус, волк в его голове заскулил при звуке криков его пары.
— Как я уже неоднократно говорила, все должно быть именно так, — произнесла Нарцисса. — Если хочешь, напиши Уизли. Если кто и усовершенствовал искусство родов, так это та женщина. Вот именно поэтому я и была рада тому, что Люциуса не пустили в комнату, когда рождался Драко. Мужчины ужасно нетерпеливы в таких вещах.
— Не смей сравнивать моего зятя с твоим этим мерзавцем мужем, — рыкнула Андромеда.
— Бывший муж, — хладнокровно поправила Нарцисса.
— Надо же? Вы были в разводе, когда он умер? — язвительно спросила Андромеда.
Нарцисса спокойно посмотрела на свою сестру, а затем пожала своими изящными плечами.
— Если есть слово, обозначающее «радостная вдова», то уж просвяти меня. А до тех пор он мой бывший муж.
— И все же, — сказала Андромеда с ухмылкой, — не ставь Римуса в одну категорию с Люциусом Малфоем. Он хороший мальчик.
Нарцисса закатила глаза и пробормотала себе под нос:
— Вряд ли он мальчик, — ее слова потонули в крике Доры.
— К слову о мальчиках… — Андромеда улыбнулась и забрала плачущего младенца у своей дочери, чьи волосы к концу родов стали бирюзовыми. Она изящным движениями взмахнула волшебной палочкой и очистила ребенка, прежде чем завернула его в мягкое одеяльце и передала на руки Доре.
У изножья кровати застыл Римус, вцепившись в бортик так сильно, что дерево начало расщепляться под его пальцами. Он сделал глубокий вдох, уловив запах новой жизни и ни следа ликантропии.
— У меня сын, — благоговейно прошептал он.
— Он похож на тебя, — сказала Дора с ослепительной улыбкой.
— Вовсе нет, любимая, — произнес Римус, наклоняясь ближе. — Он похож на тебя.
— Какие прелестные темные волосы, — Нарцисса с улыбкой любовалась младенцем и промокнула уголки глаз носовым платком с вышивкой.
— Это пока, — Андромеда лукаво улыбнулась. — Если он хоть в чем-то похож на свою мать, то скоро изменит цвет.
Дора подняла глаза и ухмыльнулась Римусу.
— Иди и расскажи остальным.
— Позже схожу, — он осторожно присел на кровать рядом с ней. С особой нежностью Римус провел кончиками пальцев по черным волосам своего сына. — Он очень похож на Гарри, когда тот родился.
— Гарри должен быть крестным отцом, — сказала ему Дора с улыбкой.
Римус ухмыльнулся.
— Сириус взбесится.
— Да, — с озорством ответила она, будто в этом и была вся суть. — Но это еще крепче свяжет Гарри со стаей. А Гермиона должна стать крестной матерью.
— Конечно, — Римус рассмеялся. Как будто они выбрали бы кого-то другого. — Я скажу ей, когда, ну, дела пойдут лучше, — имея в виду, разумеется, когда она перестанет быть Гермионой.
— Гермиона Грейнджер? — Андромеда приподняла бровь. — Магглорожденная подружка Гарри Поттера? Та, которую Белла… — начала она, но выражение лица Нарциссы заставило ее прерваться на полуслове. — Я и не знала, что она так близка с вами.
Нарцисса самодовольно ухмыльнулась, в ее голубых глазах заплясали озорные искорки.
— То есть ты не знаешь, да?
***
18 мая 1998 года
— Мы все восстанавливаем, — сказал Кингсли с улыбкой, стоя в дверях дома номер двенадцать и глядя на Гарри, Сириуса, Рона, Гермиону и Драко. — И нам пригодилась бы ваша помощь. В Визенгамоте не многое изменишь, но я буду работать над этим. А еще мы потеряли слишком много хороших авроров на войне, и, ну… Я предлагаю вам всем должность.
— Конечно! — немедленно отозвался Гарри. — Когда приступаем?
— Минутку, то есть мне не придется возвращаться в Хогвартс? — спросил Рон, улыбка медленно расползлась по его лицу.
— Нет, нет, мы открываем набор на обучение авроров и принимаем во внимание ваш опыт. Можете называть это ретроактивным обучением в полевых условием, — со смешком сказал недавно назначенный министр магии.
— Я в деле! — восторженно крикнул Рон.
— Я вернусь в Хогвартс, чтобы сдать ЖАБА, — прошептала Гермиона. — По крайней мере… Я так планирую. У меня есть дела, о которых нужно позаботиться до этого. В любом случае, я была бы ужасным аврором. Я бы предпочла помочь вам реорганизовать Визенгамот, если это вообще возможно.
Кингсли наклонил к ней голову, явно понимая ход ее мыслей.
— Ну, что бы ты ни решила, Гермиона, я подберу что-нибудь для тебя.
— Спасибо вам, сэр, — Гермиона улыбнулась. — Министр.
Кингсли усмехнулся, услышав должность, явно еще не привыкший к такому обращению. Затем он повернулся к Драко и Сириусу и широко улыбнулся.
— Что насчет вас?
— Да, — саркастично хмыкнул Драко, выражение лица говорило о том, что его мало заботил этот министр магии, как и все предыдущие. — Людям понравится услышать, что бывший Пожиратель смерти будет охранять улицы ради них. Сообщите, когда моя собственность и хранилища восстановят, Шеклболт, тогда и поговорим.
Когда Драко вышел из комнаты, Кингсли усмехнулся.
— Он намного приятнее, чем я себе представлял.
Сириус невозмутимо пожал плечами.
— Он наполовину Блэк. Мы очень обаятельные люди.
— Так что, Сириус? Снова наденешь значок?
— Кингс, — произнес Сириус с дружелюбной улыбкой, — если ты отыщешь мой старый аврорский значок, я хочу, чтобы ты взял его, нашел Корнелиуса Фаджа и засунул этот значок прямо ему в задницу.
***
17 июня 1998 года
Несмотря на то, что у них был собственный дом, Римус, Тонкс и Тедди проводили больше времени в доме номер двенадцать, чем в Берлоге. Всего через месяц после окончания войны Римус почувствовал необходимость держаться как можно ближе к своей семье и стае, и поскольку Гарри и Гермиона официально переехали к Сириусу, это стало гораздо проще. Помогало и то, что Сириус ликовал от близости людей и начал баловать Тедди, пытаясь затмить Гарри — настоящего крестного мальчика.
Конечно, это не имело смысла. Помимо Доры, Тедди положил глаз только на одного человека, и это была Гермиона. Гермиона, которая должна быть уже дома.
Не было слышно ни звука с момента ее прибытия, по крайней мере такого, который смогли бы расслышать люди, но Римус незамедлительно заметил ее и поднялся со своего места в библиотеке. Когда рыдания эхом прокатились по лестнице, оповещая домочадцев о ее появлении, он ускорил шаг в сторону маленькой ведьмы, которая свернулась на полу в прихожей и плакала навзрыд. В ее волосах было больше завитков, чем обычно, а глаза раскраснелись и остекленели.
Без единого слова, зная наперед о случившемся, Римус притянул ее в свои объятия и позволил ей рыдать у себя на груди, пока он поднимался по лестнице, молча направляясь к ее спальне. Он опустил Гермиону на кровать, сам же инстинктивно прислонился спиной у изголовья и притянул ее ближе к себе, большая рука в защитном жесте крепко обняла ее.
— Что случилось? Ты увиделась с ними?
— Они никогда не узнают меня, — всхлипнула Гермиона. — Я… я проделала такой огромный путь до Австралии. Я знала, что они не помнят меня, но, увидев их… Римус, мои родители… С таким же успехом они могли бы быть мертвы.
Он нахмурился, проводя рукой по ее волосам, думая о прекрасной маггловской паре, которую он встретил на Кингс-Кросс. Хотя он всегда ассоциировал Карлуса и Дорею Поттер с ее родителями, он понимал боль, которую она сейчас испытывает.
— В каком-то смысле ты права, и мне так жаль, — он заметил Сириуса, Гарри и Рона, стоящих в дверном проеме. Молодые волшебники выглядели обеспокоенными и смущенными при виде рыданий их подруги. Сириус же мгновенно шагнул вперед, вырвал Гермиону из рук Римуса и прижал к себе.
— Ничего страшного, если тебе нужно погоревать, котенок, — прошептал он. Сириус успокаивающе провел пальцами вверх и вниз по ее спине, целуя ее в макушку и не обращая внимания на любопытные взгляды Гарри и Рона. — Ты не всегда должна быть сильной.
***
17 сентября 1998 года
— Только потому, что я разрешил тебе приходить в любое время, не означает, что я позволил тебе осушить весь мой запас огневиски, — сказал Сириус, войдя в гостиную и обнаружив Драко, сидящего в кресле и пьющего из хрустального бокала. Он выхватил стакан из рук своего кузена и громко вздохнул. — К тому же, сейчас десять часов гребаного утра, — он покачал головой, прежде чем допил остатки ликера.
— Не показывай Грейнджер, что ты это пьешь, — предупредил Драко. — Где та бутылка хорошего скотча?
— В шкафу, и с чего бы мне скрываться от Гермионы с бокалом? — Сириус сощурился.
— У нее то еще настроение, — Драко опустил ноги на стол перед собой и скрестил лодыжки. — Этим утром Люпин прислал сову с предупреждением, что сегодня новая книга Скитер появится на прилавках, а еще написал что-то о газете, которую я не счел нужным прочесть.
Сириус вздохнул.
— Блять.
— Следи за выражениями, — пожурила его Гермиона, входя в комнату. — И я не в настроении, Малфой, — она прищурилась и посмотрела на Драко.
— Доброе утро, котенок, — Сириус улыбнулся, протянув руку и нежно коснувшись ее бока, когда она проходила мимо него.
— Именно, — Гермиона взглянула на стакан в его руке. — Сейчас утро.
— А я говорил ему, что еще рано для выпивки, — настаивал Драко, одарив своего кузена ухмылкой. — Серьезно, Сириус, ты не мог подождать до обеда?
Сириус прищурился, глядя на Драко, и в зеркальных серебристо-серых глазах вспыхнуло веселье.
— Какие у тебя планы на день, котенок?
— Наверное, вернусь в постель. Прочту книгу, а, может, даже две, — тихо сказала Гермиона, взволнованно прокручивая прядь волос в своих пальцах.
Сириус вздохнул.
— Ни в коем случае. Тебе нужно прогуляться.
— Хочешь сходить куда-нибудь? — спросила она, неверно истолковав его слова.
— Ну-у, у меня вообще-то есть дела с Римусом, — сказал он, нахмурившись. — Я хотел бы, очень даже, но ему нужна помощь в… проекте, над которым он работает. Но тебе стоит прогуляться. Повеселиться.
— Я давно хотела приобрести экземпляр «Теории транссубстанциальной трансфигурации», — она так вздохнула, будто мысленно пыталась уговорить себя пойти.
Прежде чем у нее появился шанс передумать, Сириус сбросил ноги Драко со стола и потянул своего кузена вверх за мантию.
— Драко пойдет с тобой.
— Это потому, что я выпил твое огневиски? — Драко свирепо посмотрел на Сириуса. — Отлично. Поторопись и собери свои вещи, Грейнджер. Сначала я хочу пообедать, а в последний раз, когда я заходил в Дырявый после одиннадцати, там было полно людей, которые все еще считали меня Пожирателем смерти. Все это чертово место удручало. Я был бы безмерно благодарен, если бы мне не пришлось повторять то приключение, — сказал он и направился в другую комнату, вероятно, чтобы найти виски Сириуса во время ожидания.
— Почему ты продолжаешь заставлять меня нянчиться со слизеринцем? — Гермиона надулась, прислонившись к Сириусу. — Знаешь, в последний раз, когда мы были у Флореана, он десять минут читал мне нотации о том, что излишне добавлять шоколадную помадку на шоколадное мороженое. К тому времени, как очередь дошла до нас, я больше не хотела слышать его бубнеж, поэтому сдалась и заказала клубничное.
Сириус почувствовал, как его лицо залилось краской, и с трудом сглотнул. Потратив минуту или две на то, чтобы собраться с духом, он обхватил ее руками, притягивая в объятия.
— Ему нужен друг, а ты оказываешь на него хорошее влияние. Если он и дальше будет находиться со мной, то превратится в гребаного алкоголика, и никому не понравится.
— Следи за выражениями, — негромко произнесла Гермиона.
Сириус усмехнулся и поцеловал ее в лоб.
Гермиона счастливо вздохнула, откликаясь на его прикосновение с очень явно нервной привязанностью. То, как она прикусила нижнюю губу, было невинно очаровательно.
— У меня день рождения через несколько дней.
— Я знаю, — Сириус улыбнулся почти печально, заправляя локон ее волос за уши.
— И… и на следующий день после моего дня рождения… — пробормотала она.
— Я знаю, — повторил Сириус, глядя в ее шоколадно-карие глаза. — И я обещаю, что тогда я тебе все расскажу. Между нами не будет никаких секретов.