Глава 147. Выплата

Знаю. Все случилось единожды или дважды.Кто-то не смог заплатить цену,И, боюсь, мне пришлось все решать самому.Да, у меня странная просьба,Но, в целом, я был святым…Тем бедным с несчастной душой.Pat Carroll — Poor Unfortunate Souls
18 января 1999 года
Некоторое время ушло на объяснение Визенгамоту того, что случилось с лицом Амбридж, и, несмотря на то, что Элора Забини сама пострадала от проклятия Алой лгуньи, она хранила полное молчание, когда посыпались вопросы, есть ли лекарство от подобного.
Миа поведала Кингсли, Артуру и Гипериону о зелье, приготовленном ею в Хогвартсе, и двое мужчин рассмеялись над историей о Большом зале, который был полон кричащими девочками с красными пятнами на лице.
Желая остаться беспристрастным, Гиперион попросил Дамокла исследовать зелье, которое создала Миа и для сегодняшнего плана сама его приняла, затем коснулась Амбридж и произнесла активирующее заклинание. Как только знаменитый зельевар высказал свое мнение о зелье — и сопровождающем его проклятии — участники заседания принялись шептаться о том, чтобы использовать «Алую лгунью» вместо «Веритасерума» в будущих судебных разбирательствах.
В ожидании надлежащего расследования всех выдвинутых против Амбридж обвинений, женщину увели из зала, но Миа знала, что одних только воспоминаний в Омуте памяти будет достаточно, чтобы ведьма гнила в Азкабане десятилетиями.
Как только пол зала очистили от крови и опаленных плит, члены Визенгамота вернулись на свои места, некоторые либо отодвинулись от Мии в легком страхе, либо подвинулись к ней в благоговении и уважении.
Кингсли откинулся на спинку сиденья, позволив Гипериону и Артуру по очереди обсуждать законы, подлежащие пересмотру, большинство из которых были нелепыми и касались толщины котлов, экспорта метел и того, следует ли узаконить ковры-самолеты в Британии.
В какой-то момент Артур прочистил горло и смутился, опустив взгляд на кусок пергамента, таким поведением он обратил внимание Мии на себя.
— Эм-м… неудобно-то как. Долорес Амбридж написала законодательный акт, требующий, чтобы Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними создал реестр всех полукр-э-э магических… существ, — он нервно оглядел аудиторию и виновато улыбнулся напряженному Римусу.
— Что ж, поскольку мадам Амбридж больше не является постоянным членом Визенгамота, я полагаю, что в наших интересах отклонить ее просьбу, — твердо сказал Кингсли.
— Министр? — заговорила Миа. — Позвольте. Понимаю, расследование еще впереди, но если Долорес Амбридж будет осуждена, разве мы не должны изучить каждый законодательный акт, который она внесла в Визенгамот с тех пор, ну, с начала ее работы в Министерстве?
— Вы хоть представляете, сколько времени это займет? — возмутился Флинт-старший. — Даже поиски всех актов займут… — и пока он говорил, она снова полезла в свою маленькую сумочку и достала оттуда большую стопку бумаг. — Предполагаю, вы уже все сделали? — раздраженно спросил он.
— Я известна своей организованностью, мистер Флинт. Здесь у меня собраны и упорядочены по датам и категориям все законодательные акты, когда-либо написанные Долорес Амбридж. Большинство из них связаны с контролем популяции оборотней, что наводит меня на мысль, а не пыталась ли мадам Амбридж таким образом показать личную неприязнь к магическим существам или, возможно, давний, неосуществленный фетиш, — она усмехнулась.
Волна смешков прокатилась по Визенгамоту, и Миа подмигнула ошеломленному Римусу, чьи щеки покраснели.
— Тем не менее, здесь есть предложения, касающиеся кентавров, русалок, великанов и домашних эльфов. Нет никакого способа определить, какие из этих законов были подписаны под действием Империуса. Как бы то ни было, они устаревшие, архаичные и имеют все признаки дискриминации. Предлагаю немедленно отменить их все, — она с громким стуком бросила стопку бумаг перед Кингсли.
Как и было предсказано, нашлись аргументы против ее предложения, на которые у нее, естественно, имелись контраргументы.
— Мы не должны владеть озерами, где живут русалки. Они всегда жили там и не снимают свое жилье у волшебников, — она закатила глаза, когда кто-то заговорил о потенциальной потере ингредиентов, необходимых для зелий, если оставить их морским обитателям. — И нам необходимо заключить с ними договор и относиться к ним с уважением.
Десять минут спустя она уже качала головой.
— В Запретном лесу Хогвартса живет дружелюбный великан. Мы слышали о них только во время войны, а до этого — ни разу. Пока мы не тревожим их, они просто так «не придут и не сожрут всех». Ну, серьезно!
Пятнадцать минут спустя она прищурилась.
— Это Г.А.В.Н.Э!
Ухмыльнувшись ей, Драко предложил создать в Отделе регулирования магических популяций и контроля над ними подразделение для пользы и благополучия домашних эльфов, включая законодательство, которое не позволило бы волшебнику злоупотреблять этими существами.
— Что, и у этого нового закона тоже будет какая-нибудь дурацкая аббревиатура? — Пенеус Паркинсон скрестил руки на груди.
Драко хмыкнул.
— Я не думал над названием.
— Закон Добби, — громко предложил Гарри из зала.
Насмешливое выражение лица Драко тут же исчезло. Он прочистил горло и вежливо кивнул головой.
Миа мягко улыбнулась Гарри.
Наконец, дело дошло до оборотней.
Даже самые лояльные к статусу крови члены Визенгамота боялись поднимать тему ослабления своего контроля над «существами» хотя бы на долю. Миа, однако, не собиралась прощать долг жизни Кингсли без рассмотрения этого вопроса и введения его в процесс урегулирования.
— Им не разрешают лечиться! — заметила Миа, когда кто-то — она даже не утруждала себя записыванием имен — начал с ней спорить.
— На то есть веская причина! Что, если они заразят других?
— Пожалуйста… прошу, — умоляла она, — скажите, что руководящий орган мира, который я так сильно люблю и уважаю, не настолько глуп, чтобы неправильно понимать что-то столь очевидное, как процесс трансформации в оборотня. Пожалуйста, скажите, что вы, взрослые ведьмы и волшебники, не ведетесь на нелепые мифы и страшные истории, которые рассказывают друг другу первокурсники Хогвартса. Ради Мерлина, я поняла очевидное, когда училась на третьем курсе!
После того, как она подвергла сомнению интеллект членов Визенгамота, многие из них умолкли, и ей дали шанс объяснить путь распространения ликантропии, ее влияние на организм и рассказать о всем великолепии волчьего противоядия.
— Кстати, я должен отдать тебе должное за половину рецепта, — сказал Дамокл с улыбкой.
— Я соглашусь, если ты настоишь на снижении стоимости.
Забини покачала головой.
— Они слишком опасны. Прости, Поттер. Я знаю, твое честное гриффиндорское сердце хочет всего хорошего, — сказала она, хотя выражение ее лица сложно назвать сочувственным. — Но их нельзя допускать в общественные места, больницы и школы. Ты понимаешь?
— Да. Вообще-то я училась с оборотнем. Как и многие из вас, — она указала на саму Элору, Дамокла и конкретно на Адриана. — Некоторых ваших детей обучал один из них. И уроки, которые он им преподал, спасли им жизнь в разгар войны. И никто не знал, кто он такой, потому что в течение всех дней он не представлял опасности, за исключением одной ночи.
Некоторые выглядели пристыженными, другие — шокированными.
— А что касается этой самой одной ночи? — спросил кто-то. — Их нужно контролировать. Нельзя просто надеяться, что все получится и никто не умрет.
— Разве не для этого было создано Управление поддержки оборотней? — полюбопытствовал Артур. — Это подразделение в Отделе регулирования магических популяций и контроля над ними, которое, как предполагается, помогает оборотням найти подходящее убежище на время полнолуния.
Миа кивнула, будучи благодарной за то, что у кого-то еще есть немного мозгов в голове.
— Верно, предполагается, что подразделение также помогает найти достойную работу, оказывает медицинское обслуживание и поддержку. Но из-за законов, которые действуют благодаря Долорес Амбридж и другим, — она посмотрела на Фаджа, — они свели на нет всю цель подразделения. Теперь оборотням не разрешается получать медицинскую помощь. Теперь оборотням не разрешается работать. Как они должны укрываться во время полнолуния и защищать вас от себя, если у них попросту нет средств на покупку дома или зелья из волчьего аконита, которое помогло бы им обезопасить вас? Как они могут доверять Управлению, которое окажет им помощь, если даже им не разрешается обращаться за медицинской помощью из-за ран, полученных ими от самих себя?
— Им нельзя доверять, — настаивал Паркинсон. — Вы только посмотрите на ущерб, который они нанесли во время прошлой войны. Множество убитых, в основном детей. Вы хотите, чтобы мы отпустили их в мирное население, при этом закрыв на все глаза.
— Я не этого хочу. Я хочу, чтобы клеймо ликантропии навсегда стерли из нашей системы. Это так же устарело, как идиотизм теорий против магглорожденных. Министерство служит Волшебной Британии, так служите же! Не изгоняйте их! Избавьтесь от подразделения по поимке оборотней и отмените законы, которые запрещают ведьмам и волшебникам, зараженным болезнью, обращаться за лечением. Не будь клейма, я думаю, оборотни охотно записались бы в реестр. Помогите им.
Мнение многих пошатнулось, но остались и те, кого все еще терзали страхи или предрассудки.
— И все же должно существовать какое-то регулирование, — сказал Флинт. — Некоторый контроль и безопасность. Даже если это болезнь, как вы утверждаете, мы не позволили бы ученику, зараженному драконьей оспой или обсыпным лишаем, попасть в Хогвартс, в котором он мог бы передать это другим.
— Тогда организуйте встречи с оборотнями. Позвольте им самим устраивать собрания. В первоначальном Кодексе волков-оборотней говорилось, что у ликантропов был представитель в Визенгамоте, — Миа достала соответствующий пергамент с этой оговоркой и бросила его Кингсли, который поймал документ с измученным выражением лица.
Фадж громко усмехнулся, наклонив голову, чтобы посмотреть на министра, пока тот просматривал пергамент.
— Вы, кажется, забыли, мисс Поттер…
Миа нахмурилась.
— Для вас леди Блэк, мистер Фадж.
Фадж ощетинился, а затем прочистил горло.
— Последним оборотнем, который имел хоть какое-то влияние на их группу, был неофициальный Пожиратель смерти по имени Фенрир Сивый! Чудовище! И он мертв.
— Да, это так, — Миа благодарно улыбнулась в сторону Драко, — но он не последний оборотень, способный повести за собой.
— Вот же черт, — пробормотал Римус из зала. — Так и знал, что нужно было дома остаться.
— Римус Люпин не только признанный альфа, но и человек, сражавшийся в двух войнах на стороне Света. Он бесчисленное количество раз подвергал свою жизнь риску, работая шпионом в стаях оборотней по просьбе волшебников, которые даже дважды не подумали о его безопасности. И он все равно выполнял все, подчинялся всем нелепым законам, придуманным Долорес Амбридж. Он научил Гарри Поттера сражаться на дуэли. Следует ли напомнить, почему для всех нас невероятно важно, чтобы Гарри Поттер был хорошо подготовлен для дуэли с другим волшебником?
Паркинсон, Флинт и Фадж уставились на нее.
— Между прочим, он и меня научил дуэли, — угрожающе добавила она. — Итак, имейте это ввиду, прежде чем кто-либо даже подумает сказать что-либо оскорбительное, что, как мне известно, незаконно и противоречит древним законам магии. Сегодня я уже подожгла одну ведьму, и даже не вспотела.
Никто не оскорблял Римуса и, хотя все согласились с тем, что работа Амбридж в Министерстве нуждается в серьезном пересмотре, по истечении часа оборотням, по крайней мере, разрешили обращаться в больницу святого Мунго за лечением и навещать членов семьи, которые были больны или ранены.
Многое еще предстояло сделать, и терпимая и принимающая Волшебная Британия, как и Рим, была построена не за один день. Даже Миа со всеми своими угрозами и политическими преимуществами не смогла бы спасти оборотней всего за несколько часов.
После всего обсуждения Римуса вывели в центр зала и предложили работу представителя ликантропов в Отделе регулирования магических популяций и контроля над ними.
***
Заседание пришлось прервать на обед, и вскоре Миа уже просила столик на девять персон в маггловском ресторане неподалеку от Министерства. Ее окружили волшебники, в числе которых были члены стаи, двое Уизли, Дамокл Белби, желающий поговорить с Римусом о действии волчьего противоядия, Драко и Теодор Нотт. Последний присоединился к ним потому, что хотел услышать больше об идеях Мии относительно правил Азкабана и восстановления собственности чистокровных, когда-то связанных с Пожирателями смерти.
— Ситуация Драко изменилась с тех пор, как Волдеморт на некоторое время поселился в его доме. Хотя это оскорбительно, — нахмурившись, сказала Миа, — есть способ вернуть конфискованное имущество. Ты против брака, Тео?
Он ухмыльнулся ей.
— Для себя спрашиваешь?
Драко нахмурился.
— Что с тобой не так?
— Прошу меня простить, — сказал он обоим и улыбнулся Сириусу, который в этот момент обнял Мию за талию, чтобы заявить о себе. — Я провел лето в Италии с Блейзом. Его личность немного заразительна. Я не против брака. Ты предлагаешь какое-то соглашение?
Миа наклонила голову.
— В зависимости от используемой церемонии единения, неконтролируемой Министерством, ведьма, связанная узами брака с Домом, получает те же права, что и ее муж, включая право распоряжаться его накопленным богатством. Женись ты на дочери кого-то, не связанного с Пожирателями смерти, Министерство подвергло бы ее и ее семью наказаниям, назначенным тебе и твоим близким. Подобное решение стало бы катастрофой для связей с общественностью. У СМИ выдался бы насыщенный день.
Сириус хитро ухмыльнулся.
— И так уж получилось, что у нас есть преимущество, когда дело касается средств массовой информации.
— И это все? — потрясенно спросил Тео. — Все, что мне нужно сделать, это жениться на дочери не Пожирателя смерти, и я могу больше не спать на диванах друзей?
Драко приподнял бровь.
— Серьезно? Скажи мне, кто из твоих оставшихся друзей, не считая меня, владеет поместьем такого же размера или крупнее, что тебе даже места не хватает?
Тео отмахнулся от Драко.
— Это метафорический диван.
Миа рассмеялась.
— У тебя есть какие-нибудь ведьмы на примете, Тео?
Он покачал головой.
— Подыщешь мне кого-нибудь?
— Я поспрашиваю и устрою вам встречу. А вообще у меня есть одна мысль. Скажи, ты знаешь, кто такие нарглы?
***
Когда заседание Визенгамота возобновилось, те, кто раньше сомневался, что процессом руководит Миа, лишь убедились в этом, когда она положила перед Кингсли, Артуром и Гиперионом Гринграссом еще одну стопку бумаг с печатью Гринготтса.
— Когда я пропала в 1979 году, меня посчитали погибшей. Перед своим исчезновением я добавила имя Римуса Люпина к своему хранилищу и оставила все ему. Недавно мне сообщили, что, когда мой брат Джеймс отправился улаживать дела с моим имуществом до рождения своего сына, гоблины получили информацию, что оборотням теперь запрещен доступ в хранилища, которые не являются строго их собственностью, — она опасно улыбнулась, затем добавила: — Небольшое примечание в конце законопроекта о регулировании сейфов и налогообложения написано…
— Амбридж, — простонал Кингсли. — Гоблины вернули вам средства?
— Да, но я требую выплаты процентов. Предполагалось, что эти деньги обеспечат моему получателю комфортную жизнь во время моего долгого отсутствия. В течение девятнадцати лет, если быть точной. Нехватка этих денег, в дополнение к трудностям с поиском работы из-за законодательства Долорес в борьбе с оборотнями, вызвала некоторые долгосрочные проблемы, которые я пыталась избежать путем долгих переговоров с гоблинами. Они, между прочим, не рады тому, что ведьма манипулировала ими, чтобы использовать против другой группы существ, — добавила она, зная, что к угрозе орды гоблинов нельзя относиться легкомысленно. — К счастью, у меня есть друг, который работает с ними и смог выступить от имени волшебников и оборотней, чтобы предотвратить, знаете ли, еще одну войну.
Гиперион вздохнул.
— И гоблины, я полагаю, не желают платить проценты?
— Нет, с чего бы им это делать? И они не желают возмещать ущерб, выплату которого я… требую, — она тщательно подбирала слова. — Однако, поскольку Долорес Амбридж близка к заключению в Азкабан, я даже представить не могу, что Визенгамот планирует делать с ее хранилищем.
— Вы хотите, чтобы мы просто влезли в хранилища этой женщины? — потрясенно воскликнул Фадж.
— Почему бы и нет? Это же для возмещения ущерба. Разве не для этого Министерство конфисковало хранилища и собственность Пожирателей смерти? Чтобы загладить вину за зло, причиненное жертвам всей Волшебной Британии? Я не прошу перевести все содержимое хранилищ Долорес на счет Римуса, ведь это глупо. Но проценты должны быть выплачены. И, возможно, остальное следует пожертвовать Управлению поддержки оборотней, заодно профинансируете реальную помощь, которая будет оказана ликантропам, не имеющих средств для приобретения волчьего противоядия.
Заговорил Дамокл.
— В этом нет необходимости. Я решил выдать патент нескольким местным мастерам зелий, чтобы цена оставалась как можно более низкой. И все же я хотел бы создать программу, которая предполагала бы бесплатную выдачу тем, кто вообще не может позволить себе покупку чего-то такого. Вместо этого эти деньги можно было бы использовать с пользой, к примеру, закупать ингредиенты.
С искренней улыбкой Миа посмотрела на своего старого друга, чувствуя благодарность.
— Отметь это в протоколе, — сказал Кингсли Перси.
— Кстати, о возмещении ущерба и имущества Пожирателей смерти, — Драко встал. — Многие из вас знают, я довольно долго ждал возвращения поместья Малфоев, и, похоже, произошла небольшая задержка.
Паркинсон свирепо посмотрел на Драко, явно затаив личную обиду на молодого волшебника, который каким-то образом смог расторгнуть помолвку с его дочерью Пэнси.
— Поместье Малфоев используется для покрытия расходов по возмещению ущерба жертвам Люциуса Малфоя, известного Пожирателя смерти.
— Мертвого Пожирателя смерти, — поправил Драко. — И возмещение ущерба его жертвам будет выплачено из моих личных хранилищ. Кажется, в «Ежедневном пророке» это заявление находилось рядом с объявлением о моей помолвке с Асторией Гринграсс, — бросил он с усмешкой, глядя на отца Пэнси сверху вниз. — С другой стороны, помнится мне, в тот день возникла небольшая проблема со СМИ, — его внимание перешло к Мии, которая ухмыльнулась в ответ. — Министерство не имеет права удерживать мою собственность.
Паркинсон закатил глаза и что-то прошептал Флинту.
— Министр, — объявил Драко чуть торжественнее. — Мы с мамой неустанно работали в течение последних нескольких месяцев и решили, что, когда поместье Малфоев будет возвращено нам, его снесут и освободят место для нескольких новых построек. Разумеется, там будет дом для моей семьи, уже поменьше, но останется еще много земли, и мы подумали построить детский дом в помощь детям, пострадавшим от войны, — он представил подробный план. — К слову, в завтрашнем Пророке появится новость, и я раздобыл два экземпляра.
Он вручил два экземпляра завтрашнего утреннего выпуска, на первой полосе каждого красовались разные заголовки.
Первый гласил:
МИНИСТЕРСТВО ОДОБРИЛО ПРОЕКТ СЕМЬИ МАЛФОЕВ КАСАТЕЛЬНО ДЕТСКОГО ДОМА
Второй, однако, утверждал:
СИРОТЫ ВОЙНЫ ГОЛОДАЮТ. КУДА СМОТРИТ МИНИСТЕРСТВО?
Глаза Кингсли расширились, он повернулся посмотреть на Мию, которая лишь невинно улыбнулась.
— Это уже смешно, Шеклболт! — вскочил Фадж. — Мелкая грязнокр… — он одернул себя, когда улыбка Мии стала шире, она определенно жаждала провести еще один раунд в зале с новым противником. — Она манипулирует всем Визенгамотом! Она стоит за всем этим! А что потом? Она попросит деньги для себя!
— Раз уж вы упомянули, — начала она. — Беллатриса Лестрейндж собственноручно пытала меня. Теперь мне интересно, что случилось с ее хранилищем.
Кингсли ущипнул себя за переносицу.
— Я могла бы подать иск, — предложила Миа.
— Миа, мисс Поттер, у вас есть собственное хранилище и наследство семьи Поттеров, которая, как я знаю, была одной из богатейших семей Британии, третьей по счету, если мне не изменяет память, — Кингсли посмотрел на Драко, чья семья точно стояла на первом месте по количеству богатств, — и вы скоро выйдете замуж за представителя семьи, стоящей второй по богатству.
Внимание Кингсли перешло к Сириусу, который сидел в зале, вежливо улыбался министру, при этом его сапоги из драконьей кожи блестели на поверхности впереди стоящей скамьи.
Отбросив формальности, Кингсли вздохнул.
— Миа, что бы ты сделала с деньгами Лестрейнджей?
— Это касается только меня. На меня напали, я жертва войны, — четко произнесла она. — У Министерства уже есть планы на хранилища? Возможно, вы хотите повысить заработную плату сотрудникам? Или выдать премию Визенгамоту?
Некоторые участники внезапно отвели от нее взгляд.
«Я так и думала», — сказала она себе.
— Раз уж мы заговорили о выплате за несправедливое обращение во время войны, у меня есть парочка предложений.
Все взгляды обратились к сияющему Сириусу Блэку.
С в о б о д н ы й м и р р а н о б э В отличие от остальных, Кингсли взглянул на Мию и Драко, сразу отметив, что они не удивились вспышке Сириуса. Если бы Миа не призвала его долг жизни, министр магии, вероятнее всего, немедленно прекратил заседание, возможно, чтобы отругать их всех. Как бы то ни было, ему придется слушать дальше, пока долг не будет погашен.
— Во сколько обойдется камера и питание в Азкабане на протяжении двенадцати лет? — многозначительно спросил Сириус.
Паркинсон фыркнул.
— И кто станет выплачивать репарации, мистер Блэк?
— Лорд Блэк, — поправил Сириус.
Со своих мест в Визенгамоте хихикнули Драко и Тео, подобно третьекурсникам, которых жутко позабавило, когда капитан команды по квиддичу во время тренировки несколько раз сказал «шарики».
— Что касается того, кто заплатит мне причитающееся, — начал Сириус, а затем прищурился, — а оно причитается, так что я жду, когда мне выплатят деньги, и ответственность будет нести глава Отдела магического правопорядка, не так ли?
— Всем известно, что Бартемиус Крауч мертв; убит собственным сыном, — Паркинсон закатил глаза, затем мазнул взглядом по Драко, как бы подчеркивая, что речь идет об отцеубийстве. Светловолосый слизеринец даже глазом не моргнул в ответ на молчаливое обвинение и нанесенное оскорбление.
— Что сделали с фамильными хранилищами Краучев? — спросила Миа.
— Их перевели в фонд Министерства, — ответил Перси, просмотрев свои записи.
— Значит, Министерство должно заплатить, — она не стала обращать внимание на вздох, разошедшийся волной. — Если, конечно, Визенгамот не предпочтет возложить вину за отправку невинного человека в тюрьму на двенадцать лет на кого-то другого? Разве заместитель главы Отдела не причастен к тому факту, что мой жених так и не предстал перед справедливым судом?
При этих словах Корнелиус Фадж позеленел, прочие краски отхлынули от лица, когда его коллеги по Визенгамоту, казалось, внезапно заинтересовались его деньгами. Большими деньгами.
— Я… я… — он с трудом подбирал слова. — Это безумие! Шеклболт, вся Британия услышит об этом! Услышит, что новым министром магии манипулируют жадные до денег дети! Возможно, нам стоит провести еще одни выборы!
Некоторые согласились.
Миа быстро положила этому конец.
— Если вы так считаете, мистер Фадж. Кажется, мне здесь не очень-то рады.
Фадж решительно наклонил голову.
— Все верно понимаете!
— Сириус, Гарри, как вы относитесь к переезду во Францию? — поинтересовалась она. — Совершенно очевидно, что мы никому не нужны здесь, в Великобритании. Возможно, нам следует закрыть счет в Гринготтсе.
Несколько членов Визенгамота начали улавливать суть.
— Драко, может, присоединишься к нам, ведь для половины этих людей ты, по всей видимости, всего лишь гадкий Пожиратель смерти, а для остальных — инструмент манипулирования? — спросила она с нежной улыбкой, которая стала шире, когда Драко встал, выражая молчаливое согласие, и потянулся за мантией, словно намереваясь покинуть зал.
— Интересно, что будут делать гоблины, когда Блэки, Поттеры и Малфои уйдут, — вслух выразила свою мысль Миа. — Разве эти хранилища не занимают большую часть Гринготтса? Хм… Что же сделается с экономикой Волшебной Британии?
Фадж мгновенно столкнулся с гневом всего Визенгамота.
Волдеморт отнял у них достоинство, их жизни, их права и их свободы.
Миа пригрозила забрать у них деньги.
***
— Прибыль приятна, даже полученная обманным путем, — она с Римусом возвращалась домой из Министерства через каминную сеть, в руках каждого была стопка бумаг, многие из которых нужно просмотреть в отношении законов и актов, предложенных ими и другими, но требующих изменений или полного уничтожения.
Он рассмеялся, но не так громко, как Сириус посреди зала Визенгамота, когда Пенеус Паркинсон прямо спросил Мию, держит ли она Визенгамот в заложниках. Она ответила:
— Разумеется, нет. Я подкупаю его в обмен на ваши деньги, причем с процентами.
Нет сомнений в том, что она стала главной мишенью, но в наши дни, когда все Пожиратели смерти мертвы или заключены в Азкабан, никто из представителей реальной власти не был готов выступить против девушки, имеющей семейную связь в трех самых богатых семьях Волшебной Британии. Неважно, что она выходит замуж за якобы сумасшедшего, является сестрой Избранного и каким-то образом держит Пожирателя смерти Малфоя в ежовых рукавицах.
Когда Кингсли столкнулся с ней после окончания заседания — после того, как она позволила процессу закончиться, — он спросил, о чем, черт возьми, она думала.
Миа улыбнулась этому мужчине, пожала ему руку в знак благодарности за все, что он сделал для нее в этот день, и просто сказала:
— Я помогу тебе восстановить Министерство, Кингз. Перестрою все наше сообщество. Я тот самый плохой коп, которого все боятся. А ты хороший коп, который помогает им сохранять галлеоны, время от времени успокаиваешь меня, принимаешь законы, дающие права магическим существам, запрещающие навешивание ярлыков и предоставляющие справедливые судебные разбирательства всем. О, не хмурься так, Кингз. Морщины появятся.