Глава 26. Toujours Pur

Я больна,Заражена тем, где я живуПозволь мне жить без этогоПустого счастья,ЭгоизмаЯ больна.
(Flyleaf — I’m so sick)
25 апреля 1973 года
Потребовалось всего пять дней, чтобы мир Сириуса пошел ко всем чертям.
Он не горел желанием возвращаться на площадь Гриммо на каникулы, но впервые с тех пор, как его отправили в Хогвартс, родители необычайно усердно настаивали на том, чтобы он вернулся домой.
Его отец предложил ему вернуться прошлым летом, и он согласился, но Вальбурга закрыла их каминную сеть и ограничила все использование сов, тем самым отрезав его от друзей в надежде, что он пересмотрит приоритеты в пользу своей семьи. Это, конечно, ни в малейшей степени не сработало. Поэтому, когда Сириус и Регулус вернулись домой в конце апреля, он был готов к битве против своей матери.
Битва, которая началась не сразу.
Пока родители готовили его и Регулуса к предстоящей вечеринке по случаю помолвки Нарциссы и ее жениха, Люциуса Малфоя — фактическая причина, по которой его привезли домой на каникулы, Сириус придумывал новые способы напомнить своей семье, что он совсем не похож на них.
В свою первую ночь дома он зачаровал стандартное зеленое и серебряное покрывало и соответствующие занавески, чтобы отразить свою гордость гриффиндорца, изменив их на темно-бордовый и блестящий золотой. Он также сделал несколько фотографий себя, Джеймса, Римуса и Питера, любезно предоставленных Мией, вместе с несколькими маггловскими плакатами, которые ему удалось раздобыть, и повесил их на стену с помощью усовершенствованных чар прилипания.
Фотографии не вызвали никакой реакции у его родителей.
С другой стороны, плакаты…
— Что ты наделал?! — Вальбурга закричала, когда ворвалась в его комнату, и ей открылась картина как он лежит на кровати, лениво листая журнал, будто ему было все равно.
Сириус бросил на нее невинный взгляд.
— Что такое, мама? Я ничего не сделал. Просто сижу здесь, наслаждаясь своими прекрасными каникулами с моей восхитительной семьей. Чутка расслабляюсь и читаю. Ты знаешь, что такое мотоцикл? — он размышлял вслух, возвращая свое внимание к журналу.
— Ты, невежественное и неблагодарное дитя, что это такое? — она указала на балдахин кровати Сириуса.
Он обратил свое внимание на потолок, следуя за ее дрожащим указательным пальцем, словно не знал, что на самом деле что-то было на балдахине его кровати.
Сириус улыбнулся и медленно повернулся к ней.
— Ну, дорогая мама, это, кажется, большие фотографии женщин в разной степени одетых или раздетых, в зависимости от того, на какие из них ты смотришь. Бикини, — он усмехнулся, откинувшись на подушки, чтобы посмотреть вверх, и счастливо вздохнул. — Магглы придумывают самые лучшие вещи на свете.
Она пыталась содрать оскорбительный материал, но Сириус хорошо разбирался в чарах прилипания. Он слишком наслаждался собой, чтобы признаться, что не знает контрзаклятия, которое уберет их, даже если она пригрозит заавадить его.
Она поклялась, что он будет наказан за это, но Сириус больше не боялся тыльной стороны ее руки. Вальбурга могла пытаться ударить его сколько угодно, но он никогда больше не отступит.
Именно с таким самоуверенным эго Сириус вошел в поместье Малфоев, идущий в полутора метрах позади своей прилично одетой семьи. Вальбурга в изысканно сшитом пурпурном платье стояла под руку с отцом в традиционной, но стильной черной мантии, с длинными черными волосами, стянутыми сзади кожаным ремешком. Регулус, всегда любящий сын, держал другую руку Вальбурги, одетый в тон Ориону.
Сириус, однако, вошел в поместье в черных джинсах, ботинках из драконьей кожи и с руками, засунутыми в карманы своей длинной, расстегнутой мантии. Его волосы растрепаны и распущены, свисая почти до плеч.
— Сигнус, — Вальбурга улыбнулась, когда они подошли к ее младшему брату, который гордо стоял рядом с Абраксасом Малфоем.
Похожий по внешнему виду на мать Сириуса, его дядя, что неудивительно, едва улыбнулся в ее присутствии. Все его хмурое внимание было приковано к Сириусу.
— Я вижу, в последнее время ты позволяешь мальчику одеваться самому. Ты вдруг почувствовала себя обездоленной, сестра? Неужели все ваши домашние эльфы умерли, оставив его на произвол судьбы?
— У мальчика есть имя, — пробормотал Сириус себе под нос.
Вальбурга полностью игнорировала Сириуса, как и любой разговор, касающийся его.
— Нарцисса прекрасна, как всегда. Она будет прекрасной женой для твоего сына, Абраксас, — она снова обратила внимание на Сигнуса и театрально вздохнула. — Жаль, конечно, что ты был вынужден нарушить традицию и выдать своих дочерей замуж не по порядку. Что-нибудь слышно о дорогой Андромеде?
Челюсти Сигнуса сжались, ноздри раздулись.
— Все еще пропадает.
— Не то чтобы все это не было захватывающим, — громко перебил Сириус, и все взрослые повернулись и уставились на него за то, что он заговорил не в свою очередь, — но может ли парень выпить?
— Ты неблагодарный маленький… — начал было Сигнус, но внезапно чья-то рука опустилась ему на плечо, заставляя замолчать.
— Оставь мальчика в покое. Сколько из нас были настоящими маленькими дворянами в тринадцать лет? Не будем тебе мешать.
Пройдя мимо Сигнуса и Вальбурги, дядя Альфард подошел к улыбающемуся Сириусу и обнял его.
— Ты слишком опекаешь его, Альфард, — Вальбурга нахмурилась, но больше ничего не сказала.
Альфард глубоко усмехнулся, пока вел Сириуса к бару, молча указывая на домового эльфа, находящегося позади него, двумя пальцами. Сириус запомнил это движение после того, когда эльф появился с двумя стаканами огневиски. Он встретился взглядом с существом, сделал жест двумя пальцами так же, как его дядя, и эльф усмехнулся ему, прежде чем отойти на другой конец бара.
— Знаешь, ты доведешь их до сердечного приступа.
Сириус фыркнул.
— Эльфов?
Альфард посмотрел на него.
— Своих родителей.
Сириус закатил глаза.
— Ну, таков план. Я думаю, что, если правильно рассчитаю время, они все сразу упадут замертво, и мы с тобой сможем взять на себя управление семьей. Мы могли бы подбросить галлеон за все хранилища и имущество, дядя. Или провести дуэль насмерть, оставив одного победителя. Как думаешь, ты смог бы одолеть меня?
Альфард искренне рассмеялся и пододвинул к нему один из небольших стаканов.
— Вот, мальчик. Пей до дна.
Усмехнувшись, Сириус посмотрел на стакан.
— Огневиски?
— Твой первый? — спросил Альфард, и Сириус кивнул. — Значит, важное событие. За что мы должны выпить?
— За этот фиктивный брак? — предположил Сириус.
— Будь осторожен, Сириус, — тихо посоветовал Альфард. — Не считай себя неприкасаемым.
— Ты же знаешь, что это неправильно, — выдавил Сириус, делая первый глоток огневиски, который обжег горло. Он громко кашлянул, и Альфард с силой похлопал его по спине. Сириус прочистил горло и позволил теплу от напитка накрыть его, после чего сделал второй нерешительный глоток, уже менее обжигающий. — Цисса будет несчастна.
— Браки, устроенные таким образом, являются традиционными. Тебе лучше держать свое мнение по этому вопросу при себе. Твоя кузина будет делать то, для чего ее воспитывали, не в ее характере поднимать шум, в отличие от тебя. Я слышал, ты делаешь себе имя в Хогвартсе. Ты и этот мальчишка Поттер.
— Джеймс, — Сириус кивнул. — Он мой лучший друг.
— Будь осторожен, — предупредил Альфард. — У твоих родителей повсюду глаза. Ты недолго будешь мальчишкой. Этот напиток в твоей руке первый из многих, и, как только они поймут, что ты приближаешься к зрелости, они начнут строить более детально проработанные планы на твое будущее.
— Что ты предлагаешь? — спросил Сириус, чувствуя, как его желудок сжимается при мысли о том, чтобы позволить родителям продать его, как Сигнус поступил с Нарциссой. С другой стороны, это могло быть просто из-за огневиски. — Последовать за ними? Позволить им втянуть меня в фиктивный брак, как Циссу? Черт, я удивлен, что они не заставили нас пожениться на друг друге.
— Нет, мы живем в такое время, когда чистокровные семьи пытаются объединиться. Наш мир меняется, Сириус, и нам всем нужно принимать решения о том, как мы собираемся к нему адаптироваться, — Альфард опрокинул свой стакан, допивая его. — Если я пойду и буду любезничать с людьми, которых не люблю, ради семьи, ты пообещаешь держаться подальше от неприятностей?
— Ты хочешь, чтобы я дал Непреложный обет? — с ухмылкой предложил Сириус, и Альфард рассмеялся.
— Нет, думаю, что нет. Мне нравится, когда ты рядом в подобных ситуациях, и что-то подсказывает мне, что в итоге ты слишком быстро нарушишь эту клятву. И кто тогда составит мне компанию? — он взъерошил волосы Сириуса и отошел от бара, чтобы сделать обход.
Сириус был бы вполне доволен, если бы остался у бара до конца вечера, но его внимание привлекло пятно светлых волос, когда Нарциссу быстро вывели из большого бального зала.
Любопытствуя и беспокоясь за единственную кузину, которую он оставил и которая не была полной катастрофой, Сириус скользнул в тени коридоров и последовал за ней, жадно прислушиваясь к голосам.
Когда он наткнулся на дверь, слегка приоткрытую, мальчик прижался лбом к раме и медленно приоткрыл дверцу, заглядывая внутрь, где находились Нарцисса и ее предполагаемый муж, стоящие лицом к лицу.
— Все, что я сказала, так это то, что ты бурно реагируешь. У магглов есть собственный мир, который уже отделен от нашего. Зачем вообще беспокоиться о том, чтобы думать о них? — холодно спросила Нарцисса.
Люциус повернулся к ней, явно взбешенный.
— Ты отдана мне не для того, чтобы иметь свое мнение.
— Я еще не отдана тебе, Люциус!
— Ты думаешь, что сможешь выйти из этого брака? Мне бы очень хотелось, чтобы ты попробовала. Наше соглашение было скреплено кровью, — он приблизился к ней, их носы почти соприкасались. — Теперь нас разлучит только смерть. Так что расставь свои приоритеты самостоятельно, или я сделаю это за тебя, — прорычал он и бросился к двери.
Глаза Сириуса расширились, и он нырнул в ближайшую нишу как раз в тот момент, когда Люциус ворвался в дверь, быстро направляясь обратно в бальный зал. Из комнаты доносилось сопение Нарциссы.
Он медленно открыл дверь и глубоко вздохнул, прежде чем заговорить.
— Цисса?
Она повернулась к нему, быстро вытирая слезы с лица.
— Сириус! Что ты здесь делаешь? Убирайся!
— Ты ведь на самом деле не собираешься выходить замуж за этого гребаного придурка, не так ли? — недоверчиво спросил он.
— Ты слишком молод, чтобы понять, — она нахмурилась и прошла через дверь, протиснувшись мимо него. — Если бы ты был умен, то знал бы, что не стоит подвергать сомнению мой брак, когда я слышала, как твоя мать на ранних стадиях планировала твой.
— О, к черту это, — прорычал Сириус. Он позаботится о том, чтобы ни одна мерзкая чистокровная семья даже не подумала о его женитьбе на какой-либо из их девушек. Следуя за своей кузиной, мальчик протянул ладонь и нежно взял ее за руку, стараясь удержать на месте. При виде холодного выражения лица девушки его собственная мимика смягчилась. — Цисса, тебе нужна помощь?
— Я сказала: оставь это! — она вырвала у него руку и бросилась обратно в бальный зал, где вся толпа погрузилась в полную тишину.
Все глаза уставились на камин, через который недавно прошла темноволосая ведьма. Зеленое пламя позади нее еще не погасло.
— Дромеда? — Сириус ахнул, широко раскрыв глаза.
— Вы же не думали, что я пропущу вечеринку по случаю помолвки моей младшей сестры, не так ли? — Андромеда ухмыльнулась Нарциссе и двинулась, чтобы обнять ее, но остальная часть семьи Блэков, за исключением Альфарда, Сириуса и Регулуса, быстро встала между сестрами. — Ясно. Я предполагала, что такое может случиться, — она пожала плечами и показала толпе маленькое кольцо с бриллиантом. — Я вышла замуж. Не волнуйтесь. Я не ждала, что кто-нибудь из вас будет присутствовать.
— Ты этого не сделала, — прорычал Сигнус на свою дочь. — Скажи мне, что ты не сбежала с этим грязным…
— Магглорожденным? — Андромеда почти сладко улыбнулась, обрывая его. — Ну да, я так и сделала. Он прекрасный человек, и подумать только, я почти потеряла свой шанс найти настоящую любовь и счастье.
— Читай на Айфри дом су Убирайся, мерзкий предатель крови! Ты навлекла позор, позор на дом Блэков! — взвизгнула Вальбурга.
— Подожди! — кипятился Сигнус, свирепо глядя на дочь. — Андромеда, я дам тебе один шанс все исправить. Положи конец этому браку, — он выплюнул это слово. — И ты можешь искупить свою вину и свою честь, позволив мне устроить для тебя настоящую свадьбу.
— Какой чистокровный мужчина возьмет девушку, которая была запятнана грязнокровкой? — взвизгнула Вальбурга.
— Я возьму ее себе.
Все обернулись и увидели Абраксаса Малфоя, уставившегося на Андромеду, которая мгновенно почувствовала тошноту.
— Моя собственная жена умерла несколько лет назад, и я искал ей замену. У меня есть наследник в лице Люциуса, но… — он окинул ее холодным, похотливым взглядом. — У мужчин есть потребности.
— Тогда извините, что разбиваю сердца, — холодно сказала Андромеда, не отрывая взгляда от старшего Малфоя, пока он не усмехнулся ей с отвращением. — Я пришла не только к своей сестре. Я пришла повидаться с тобой, отец, — она шагнула вперед и, сунув руку в карман мантии, вытащила что-то похожее на маленькую фотографию. Она вдруг занервничала, протягивая бумажку мужчине, который взял фото, и мгновенно застыл, его лицо побледнело. — Я назвала ее Нимфадорой.
— Круцио! — позади раздался вопль, и Андромеда с криком упала на пол.
Сириус поднял глаза и увидел старшую кузину, Беллатрису, стоящую рядом со своим новым мужем, старшим из братьев Лестрейндж, оба смотрели на Андромеду, которая скорчилась посреди бального зала.
— Остановись! — Сириус закричал и бросился вперед, но Альфард удержал его за воротник, подняв палочку.
— Беллатриса! — рявкнул Альфард. — В этом нет необходимости!
— Отец? — Беллатриса повернулась и посмотрела на Сигнуса, словно ожидая разрешения продолжить или просьбы отпустить Андромеду.
Сигнус посмотрел на фотографию в своих руках и покачал головой.
— Дядя! — крикнул Сириус, умоляя в попытке сохранить Андромеде жизнь.
— Оставь ее, — прорычал Сигнус. — Она больше не моя дочь. Засунь предательницу крови в камин и никогда больше не позволяй мне смотреть на нее, — он отвел взгляд от Андромеды и сразу же посмотрел на Вальбургу. — Ты должна принять близко к сердцу то, что здесь произошло. Одно дело, когда я теряю дочь, и совсем другое, когда наш дом теряет законного наследника.
Все горящие взгляды внезапно обратились на Сириуса, который стоял, дрожа от ярости.
***
30 апреля 1973 года
После своего возвращения в Хогсмид, вышедшие из Хогвартс-экспресса Сириус и Регулус, по прошествии нескольких минут столкнулись с жестокими намерениями с обеих сторон.
В тот день Сириус не собирался вступать в конфликт со своим младшим братом, но когда он и его друзья сошли с поезда и наткнулись на то, как Лили Эванс спорит со Снейпом возле безлошадных карет — между гриффиндорцами и слизеринцами неизбежно разыгралась драма.
Лили выглядела обиженной, когда Снейп жестом указал на поезд, где его ждала группа его соседей по факультету. Близнецов Кэрроу окружали двое старших слизеринцев, Эван Розье и Титус Уилкс, а сбоку от небольшого отряда стоял Регулус.
Снейп вздохнул, когда вернулся к своим друзьям, выглядя побежденным, избегая зрительного контакта с другими змеями. Сириусу показалось, что выражение поражения на его лице было довольно забавным, пока он не услышал разговор.
Уилкс прищурился.
— Тебе не надоело играть в домик со своей маленькой грязнокровкой, Снейп?
Снейп не ответил, но выглядел должным образом предупрежденным.
Сириус, вызванный ужасным словом, немедленно пришел в неистовство.
— Как, черт возьми, ты ее назвал?
Джеймс последовал его примеру и встал перед лицом Уилкса. Римус, который был таким же высоким, как и остальные, немедленно встал сбоку от него, оттеснив Розье с дороги.
Уилкс самодовольно ухмыльнулся.
— Я назвал маленькую рыжую сучку грязнокровкой, что тебе до этого, Поттер?
Сириус повернулся к Снейпу, рыча и крича:
— Она должна быть твоим гребаным другом, чертов трус! Ты собираешься заступиться за нее, Нюниус?
— Зачем ему это? — Амикус уставился на Сириуса, в то время как Снейп молчал. — Северусу виднее. Он может быть только полукровкой, но его кровь все еще слишком богата для таких, как она. И это все, Поттер? — спросил Амикус, поворачиваясь к Джеймсу. — Жаждешь испачкать свой дом?
— Поттеры и так грязные, — сказал Регулус, делая шаг вперед. Уже одетый в отглаженную слизеринскую мантию с аккуратно зачесанными назад волосами, он выглядел полной противоположностью Сириусу, независимо от цвета их волос и глаз. — Болтается с этим предателем крови.
Думая об Андромеде, кричащей на полу, когда Беллатриса проклинала ее, а Нарцисса, вместе с остальной частью его семьи, смотрела, Сириус огрызнулся и ударил Регулуса прямо в лицо, чувствуя хруст под костяшками пальцев.
Это была худшая драка с тех пор, как он поступил в Хогвартс. В общей сложности пять студентов оказались в лазарете. Регулус, Питер, Снейп и Амикус лечили сломанные носы, а Джеймс повредил ключицу. Римус был единственным, кто отделался всего несколькими царапинами, и он задержался в больничном крыле на некоторое время, пока мадам Помфри не расстроилась из-за Сириуса и отослала его. Люпину было поручено сопроводить Блэка в общую гостиную, поскольку Сириус упрямо отказывался исцелить синяк под глазом, разбитую губу и ожог на шее от своенравного проклятия, за которое он поклялся, что отомстит Снейпу.
***
Миа волновалась.
Сидя в общей гостиной, кусая ногти, она выжидающе смотрела на дверь. Ни один из мальчиков не сел в обратный экипаж в замок со станции Хогсмид, и стол Гриффиндора был заполнен слухами о драке, которая вспыхнула между несколькими их одногруппниками и некоторыми слизеринцами.
После небольшого любопытства она обнаружила, что большинство из них оказались в лазарете, но их состояние здоровья допускает присутствие на занятиях. Тем не менее, она ждала на диване, уставившись на дверной проем, как будто могла заставить хотя бы одного из них пройти через проход, чтобы дать ей некоторое заверение, что с ними все в порядке.
Она надеялась, что это будет Римус.
Он начал отдаляться от нее с первого полнолуния их второго курса. Она не знала, сказали ли ему Джеймс, Сириус и Питер, что им известна его тайна, или Непреложный обет, который девочка взяла с трех мальчиков, включала Римуса в их тайну. В любом случае, никто больше не говорил ей об этом. Когда Миа прибыла в больничное крыло в следующем месяце, чтобы быть с Римусом, мадам Помфри с грустью отправила ее обратно в общую гостиную Гриффиндора, сообщив ей, что Римус попросил оставить его в покое.
Каждый месяц в течение недели полнолуния Римус уходил в себя, игнорируя все, что Миа говорила или делала, чтобы улучшить его здоровье или состояние. Она несколько раз пыталась заговорить с ним, умоляя позволить ей помочь.
В один хороший день он дал объяснение:
— Пожалуйста, Миа, перестань меня ждать. Это значительно усложняет путь обратно в больничное крыло.
В дни после полнолуния, если она спрашивала, как он себя чувствует, Римус полностью игнорировал ее и выходил из комнаты, если это было возможно.
Она знала, что лучше не поднимать этот вопрос в дни, предшествующие полнолунию. Римус был совершенно непостоянен. Не раз она видела, как он смотрит на нее с видом хищника, преследующего свою жертву, что одновременно пугало и возбуждало ее.
В конце концов вмешался Джеймс.
— Да, Миа, мы говорили с Римусом о его состоянии. Это… сложно. Ты можешь просто, я не знаю, притвориться, что не знаешь, что он оборотень?
— Что? — спросила Миа, шокированная такой просьбой. — Как я могу просто?.. Почему?
Ее брат вздохнул.
— Это личное. Послушай, ты знаешь, что ты одна из его лучших друзей, но ты девушка. И… он больше не может обращаться с тобой как со своим опекуном.
— Вот вы где! — крикнула Миа, оторванная от своих тяжелых мыслей, наблюдая, как Римус помогает Сириусу пройти через отверстие в портрете.
Было уже поздно, и она слышала, что большинство мальчиков остались на ночь в лазарете. Все остальные гриффиндорцы уже легли спать, но Миа ждала, надеясь услышать новости о том, что произошло.
— Привет, котенок, — Сириус поморщился, когда Римус опустил его на диван.
— У меня в сундуке наверху есть обезболивающее, если хочешь, — предложил Римус.
Сириус покачал головой.
Миа нахмурилась и села рядом с ним на диван, чтобы посмотреть ему в лицо.
— Сириус, что случилось? — не отвечая, Сириус наклонился вперед и медленно опустил голову ей на колени. — Нет-нет, тебе нужно привести себя в порядок, разве ты не ходил в больничное крыло вместе с остальными?
— Он не позволил мадам Помфри прикоснуться к нему, — раздраженно сказал Римус. — Мы задержались, чтобы убедиться, что с Джеймсом и Питом все в порядке, а потом мне сказали отвезти его обратно в башню, пока он не залил кровью весь лазарет.
— Миа может исцелить меня, — пробормотал Сириус, закрывая глаза и обнимая ее за талию.
Миа повернулась, чтобы посмотреть на Римуса, который наблюдал за этой сценой с грустной улыбкой, будто вспоминая, как хорошо было, когда она заботилась о нем и исцеляла. Когда он заметил, что она смотрит на него, Миа увидела, как Римус снова поднял барьеры.
— Я иду спать, — сказал он. — Тебе помочь подняться по лестнице, Сириус?
Сириус покачал головой.
— Здесь хорошо.
Римус слегка улыбнулся ей.
— Спокойной ночи, Миа.
Она могла только печально улыбнуться в ответ.
Как только Римус ушел, она повернула голову Сириуса, чтобы посмотреть на него. Мягкие изгибы, которые были у мальчика, когда они впервые встретились в Косом переулке, уступили место острым углам, которые он будет носить с собой всю оставшуюся жизнь. Здесь, на ее коленях, с его длинными черными волосами, заправленными за уши, и его лицом, покрытым признаками драки, она сразу узнала старшего Сириуса, спрятанного за пристальным взглядом подростка, когда он прижимал ее к себе.
— Что случилось? — пробормотала она. — Мы с Алисой помогали Фрэнку вытащить из поезда его чемодан. Когда я оглянулась, вы уже спутались со слизеринцами.
— Снейп — чертов мерзавец, — проворчал Сириус, потянувшись и схватив ее руку и положив себе на голову, как обычно.
Она нахмурилась, но все равно провела пальцами по его волосам.
— Что он сказал на этот раз?
— Ничего, ничего стоящего. Уилкс назвал Лили сама-знаешь-как, а Нюниус просто стоял там, даже не защищал ее, и она думает, что Джеймс — дурачок, в то время как этот сальный мерзавец расхаживает вокруг, притворяясь ее другом.
— И ты ударил его за это?
Он покачал головой.
— Нет. Я ударил Реджи.
— Почему ты ударил своего младшего брата? — спросила она, широко раскрыв глаза. — Сириус, ему одиннадцать!
— Мне плевать. Он маленький придурок, как и все остальные члены моей семьи, — он отстранился от нее, чего никогда раньше не делал по своей воле. В его глазах было потерянное выражение, когда Сириус повернулся и посмотрел в камин перед ними.
— Иди сюда, Сириус, — Миа взяла свою палочку и пробормотала исцеляющее заклинание от опухоли на его глазу. Она отодвинула воротник, чтобы посмотреть на рану, выглядывающую из-под ткани. — У меня наверху есть бадьян, если хочешь, чтобы я подлечила твою губу и ожог на плече.
Рука Сириуса коснулась ее руки, переплетая их пальцы.
— Ты можешь просто остаться со мной? — спросил он, не глядя ей в глаза. — Пусть будут шрамы.
Она закрыла глаза и глубоко вдохнула, пытаясь представить, что вернулась домой в 1998 год. Это было то, что она редко делала в эти дни: желала вернуться домой. Джеймс, Сириус и Римус облегчили ей выполнение того, что предписывалось в письме будущего Римуса: «Живи своей жизнью. Наслаждайся своей жизнью». Ее мальчики упростили миссию. Однако в последнее время, когда Римус отстранился от нее, а Сириус постоянно ввязывался в драки, Миа вспомнила, что эти мальчики вырастут и станут ранеными мужчинами, которых она знала много лет.
Она видела, как Сириус начинает ломаться, и ее сердце разрывалось от знания будущего и от того, что девочка не могла его остановить.
Она скучала по Сириусу. Ее Сириусу.
На мгновение она могла представить, что мальчик, невинно державший за руку в гостиной Гриффиндора, был тем мужчиной, который страстно поцеловал ее в обрушившемся проходе. Она могла притвориться, что это было на следующий день после ее девятнадцатого дня рождения, и она была в доме номер двенадцать, сидела на диване в гостиной, держа Сириуса за руку. Они поговорят о ритуале долга жизни, и он объяснит ей, что ему известно о связи, которая произошла из-за этого. Она спросит его, почему он поцеловал ее в разгар битвы. И, если бы ей очень, очень повезло, он бы сказал, что это потому, что он этого хотел. Не из-за магии.
Миа открыла глаза и посмотрела на тринадцатилетнего мальчика, который сидел рядом с ней, нервно облизывая порез на губе и глядя в огонь, глубоко задумавшись.
Иногда с этим Сириусом было легче иметь дело. Она не чувствовала особой магической связи с ним — только зудящую пустоту, которая требовательно тянулась внутри нее, принося и раздражение и облегчение одновременно. Раздражение, потому что она знала, что он вырастет и станет тем красивым мужчиной, который целовал ее до тех пор, пока у нее не подогнулись пальцы на ногах. Облегчение, потому что он был в безопасности. Без мистической связи, которая притягивала его к ней, Миа могла верить, что этот Сириус говорил и делал то, что действительно хотел. Он был честен.
— Что случилось с твоей семьей, когда вы с Регулусом уехали?
Потерявшись в собственных мыслях, Сириус покачал головой и прислонился к ней, когда в его голове промелькнули видения поместья Малфоев и вечеринки по случаю помолвки Нарциссы. Беллатриса замучила собственную сестру проклятием Круциатуса, и никто ничего не сделал с этим, кроме него и Альфарда, и даже тогда они не имели большого значения.
Андромеду удалили с древа, как только они вернулись домой, и Вальбурга заставила его смотреть, как она это делает, затем, в какой-то момент и с кровавым пером в руке, он был вынужден писать слова своего дома «Toujours Pur» несколько раз, пока они не оказались вырезанными на плоти его руки. Рана только зажила, и он был рад видеть, что она не оставила постоянного шрама.
— Просто типичная драма, — солгал он. — Не о чем беспокоиться, дорогая. Я в порядке.
— Сириус? Пожалуйста, не скрывай от меня ничего.
— Это просто чистокровное дерьмо, Миа. Мои родители, по-видимому, готовятся спланировать все мое будущее, жену и все остальное, — он сухо рассмеялся, а затем улыбнулся, почувствовав, как она зарычала в ответ на эту новость. — Не волнуйся, если они устроят брак по договоренности, я просто сбегу с Джеймсом. Это их научит.
— Жаль, что так вышло с твоей семьей.
— Мы можем больше не говорить о них? — спросил Сириус, снова прижимаясь к ней.
— Я могу что-нибудь сделать, чтобы тебе стало лучше?
Сириус поднял голову и подмигнул ей.
— Что-нибудь? — она закатила глаза в ответ. — Ну, поскольку, по-видимому, все мои идеи не обсуждаются…
— Сколько у тебя было идей? — спросила она, выглядя шокированной.
— О тебе, котенок? — он дразняще усмехнулся. — Около шестисот сорока трех.
Миа рассмеялась, но все равно толкнула его.
— Немедленно слезь с моих колен.
Сириус крепко обнял ее за талию, отказываясь отстраняться от нее.
— Нет, это мои коленки! Я буду хорошо себя вести!
— Ты не знаешь, как!
— Тогда присоединяйся ко мне и начинай плохо себя вести!
— Прекрасно!
Он отпустил ее и быстро сел, глядя на нее широко раскрытыми глазами.
— Что?
— Только не это, — Миа закатила глаза. — Я имею в виду, я придумала, как тебя подбодрить. Ты говоришь, Регулус был дураком?
— Придурком. Я сказал «придурком», — уточнил Сириус.
— Неважно. Тебе понравится, если я помогу разыграть твоего брата?
Сириус почувствовал, что светится, как рождественская елка. Она хотела провести розыгрыш вместе с ним. Она хотела подшутить над его братом. Он на мгновение задумался, сможет ли придумать, как трансфигурировать бриллианты для нее.
— Правда?
Она пожала плечами, внезапно занервничав.
— Может быть, только один раз.
— Но ты сказала, что ненавидишь розыгрыши. Ты сказала мне и Джеймсу, что мы были ребячливыми и незрелыми, потому что из-за нас у Рикарда Стеббинса исчезли волосы, — он усмехнулся при воспоминании.
— Потому что у тебя были детские причины, — защищалась она.
— И ты накричала на меня и Питера за то, что мы зачаровали обувь Нюниуса крякать при ходьбе, — добавил Сириус.
— Это было глупо. Он просто переобулся. Ты должен был наложить на них прилипающие чары, — сказала она себе под нос, явно не осознавая, что произнесла это вслух, когда ее глаза расширились, и Миа посмотрела на него, прикрывая рот.
Но было слишком поздно, Сириус услышал.
— Ты хочешь подшутить с нами! Миа, я так счастлив!
— Только один раз! — твердо повторила она. — И только потому, что я думаю, что Регулус этого заслуживает.