Глава 42. Лунный свет

Глубоко в темнотеТвое сердце сдастся.Но ты знаешь,Но ты знаешь, что ты не сможешь устоять перед лунным светом.(Leann Rimes — Can’t fight the Moonlight)
31 октября 1975 года
— Я не понимаю, — сказал Римус, входя в Выручай-комнату, которая больше не была комнатой, а скорее тем, что выглядело как окраина Запретного леса. Все казалось таким реальным: запах травы под его ботинками, ветерок, колышущий листья на деревьях впереди них, даже яркая луна, отражающаяся на водной глади Черного озера.
Луна?!
Сосредоточившись, Римус резко вздохнул. На черном бархатном небе была нарисована самая яркая и полная луна, которую ему когда-либо доводилось видеть собственными человеческими глазами. Что-то сжалось в его груди, и он закрыл глаза, ожидая, когда придет зуд, боль, страдания, но вместо резкого укола в кожу, он почувствовал что-то мягкое, податливое и теплое.
— Любимый, посмотри на меня.
Все еще тяжело дыша, Римус открыл глаза. Туманная смесь шоколадно-карего и янтарного смотрела на него, и он мог прочитать любовь в их глубине. Мягкие руки Мии коснулись его лица, подзывая к себе, и она запечатлела полный обещаний поцелуй, такой целомудренный и сладкий.
Он снова поднял глаза к небу и только тогда осознал, что все еще дрожит, крепко сжимая ее руку, словно нуждаясь в успокаивающем жесте.
— Я не понимаю. Миа, что ты сделала?
— Здесь я тренировалась, чтобы стать анимагом, — сказала она ему. — Я просила Выручай-комнату поместить меня в лес, где могла бы видеть деревья, касаться земли и чувствовать воздух. Я попросила показать мне хижину… — она указала на темный силуэт вдалеке. — И самое яркое полнолуние, которое комната могла создать, — ее глаза были полны вины за страх, который она пробудила в нем, но что-то подсказывало Римусу, что Миа знала, что это произойдет, по крайней мере поначалу. — Я хотела быть связанной с тобой во время моего обучения, чтобы напомнить себе, почему я это делаю.
— Как я не?..
— Не превратился? Это не настоящая луна.
— Зачем ты привела меня сюда? — спросил он, все еще сосредоточившись на шаре в небе.
— Я… — она замешкалась. — Я хотела кое-что отдать тебе. Я хотела, чтобы ты увидел это своими прекрасными зелеными глазами. Смотрел на это и не боялся, — она провела пальцами по линиям рта Римуса, а затем наклонилась, нежно захватывая его губы своими.
Он закрыл глаза и позволил лунному свету — реальному или нет — омыть его, наслаждаясь теплом девушки в своих объятиях. Римус отвернулся от яркого неба, все еще не совсем уверенный в том, что сделала Миа, но внезапно очень благодарный ей за это. Он отчаянно хотел выразить свою признательность.
Он целовал глубоко и медленно, благоговейно проводя руками по шелку ее платья, чувствуя очертания талии, впадинку в нижней части спины и изгиб бедер, которые заставляли его возбуждаться от прикосновения.
Она ответила тем же: ее маленькие пальчики играли с застежкой на его мантии. Когда Миа расстегнула и начала стягивать ткань с плеч, Римус отстранился от нее, открыл глаза и посмотрел вниз.
— Здесь?
— Не могу придумать ничего лучше, — призналась она с застенчивой, нервной улыбкой. — Ты, я, земля и небо.
Римус обнял ее и наклонил назад, как это сделал Сириус ранее в этот вечер, когда они танцевали, но вместо самодовольного выражения лица Люпин мягко улыбнулся. Не возвращая девушку на ноги, он осторожно уложил ее на мягкую траву. Опустившись на колени рядом с ней, Римус убрал прядь волос с лица Мии и упивался образом, купающимся в свете луны, — тем, что он, возможно, никогда больше не увидит: ни своими глазами, ни в этом облике.
— Ты будешь думать обо мне хуже, если я признаюсь, что мне страшно? — его брови нахмурились, а в глазах застыла тревога. Она казалась такой маленькой, лежа рядом с ним, под ним, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее в щеки. Она выглядела слишком уязвимой, слишком нежной, слишком хрупкой. Слишком легкой мишенью.
Она прошептала слова, которые повторяла ему годами:
— Я не боюсь тебя. Я немного напугана, но не тобой.
Заметив, что она дрожит и нуждается в утешении, Римус поцеловал ее мягко и медленно, пока не услышал, как успокоилось сердцебиение, и Миа расслабилась. Не совсем уверенный в том, что делать дальше, он отстранился. Ему никогда не приходилось думать, что такой момент был бы для него возможным, поэтому когда Сириус и другие парни бесконечно говорили о сексе, Римус не обращал на них внимания.
— «Если бы луна улыбнулась, она была бы похожа на тебя», — Миа улыбнулась ему, поглаживая его щеку кончиками пальцев. — «Ты оставляешь такое же впечатление…».
— «… о чем-то прекрасном», — сказал Римус и глубоко вдохнул, будто ее слова начали поджигать его, и ему нужно было потушить их или сгореть изнутри, — «но уничтожающем». Сильвия Плат.
— Маггл или ведьма?
— Какая разница?
Он бросился вперед, требуя ее рта со страстью и напором, разжигая медленный огонь, который они зажгли возле каменных стен за пределами Выручай-комнаты. На этот раз она полностью сбросила мантию с его плеч, но он отказался прервать поцелуй, когда Миа ловко поиграла с пуговицами рубашки, расстегивая ее и открывая вид на его покрытую шрамами грудь.
Когда она отстранилась от него, стягивая рукава с его рук и, тем самым, полностью снимая рубашку с тела, Римус замешкался, а ее руки проследили контуры шрамов, пересекающих ребра. Он нахмурился и крепко зажмурил глаза, не в силах смотреть, как она прикасается к нему, парень был совершенно уверен, что девушка увидит его недостойным, если присмотрится внимательнее. В тот момент, когда он почувствовал касание ее губ к шраму, пересекающему грудь, глаза Римуса все еще были закрыты, однако внезапный контакт зажег что-то глубокое и первобытное, воспламенило что-то старое и дикое, но все еще новое для него.
Внезапно оказавшись над ней и втиснув колено между ее бедер, он сделал глубокий вдох, воспламеняя свои волчьи чувства. Запах Мии витал в воздухе, и Римус чувствовал этот привкус в горле. От нее пахло лесом после ливня. Она была на вкус, как мед и что-то, что он не мог выразить словами, что-то такое, что ощущалось, как надежда, горящая в его груди.
Римус наклонился вперед и снова захватил ее губы, пытаясь вспомнить этот последний, затяжной вкус, пока не нашел его на кончике ее языка. Он отстранился и прошептал:
— Ты на вкус, как рассвет.
Эрекция в его брюках приносила все больший дискомфорт, когда прикрытые веками глаза Мии приоткрылись, встречаясь с ним взглядом, и она прошептала ему в губы:
— Ты на вкус, как лунный свет.
Теперь он не мог больше сдерживать волка.
Снова захватив ее рот в жестком поцелуе, Римус наклонился, дотронулся до кожи лодыжки Мии, затем медленно повел рукой по телу вверх, пока не коснулся кремового бедра, шелк ее платья прижался к его предплечью. Кончики пальцев парня коснулись кружева, он вздрогнул и просунул костяшки под полоску ткани, потянув вниз, в то же время ее рука нашла пряжку его брюк, Мии не хотелось прерывать поцелуй, ведь Римус мог посмотреть в ее глаза и увидеть беспокойство, страх. Они неуклюже возились, их конечности путались, пока отчаянно пытались стянуть друг с друга одежду. Теперь Римус действовал инстинктивно, каждое его движение подпитывалось всхлипываниями, мяуканьем и тихими стонами, срывающимся с ее горла.
Устроившись в колыбели ее бедер, Римус прервал их поцелуй, взглянул на нее сверху вниз, ожидая молчаливого подтверждения, изо всех сил стараясь отогнать лишние мысли, о которых она ему всегда говорила. Он беспокоился, что если начнет сомневаться в себе и мешкаться, она решит, что это связано с ней, и Римус не мог допустить, чтобы Миа думала о себе как-то иначе, чем об абсолютном совершенстве. Поэтому он молчал и ждал, внимательно наблюдая за ее глазами и проверяя, нет ли в них намека на беспокойство.
— Пожалуйста, — наконец воскликнула она, и волк внутри него победно завыл.
Поправляя себя дрожащей рукой, Римус продвигался вперед, пока не почувствовал, как его окутывает влажное тепло, теснота, которая была настолько удушающе совершенной, что у него закружилась голова. Его тело умоляло двигаться вперед, что Римус и сделал, и он услышал, как Миа ахнула, и почувствовал, как она болезненно сжалась.
Когда осознание произошедшего дошло до него, глаза Римуса широко раскрылись и в ужасе посмотрели на нее. Он знал, что должно было произойти, но в самый нужный момент забылся, и проклинал себя за невежество.
Ее лицо и тело были напряжены, и Римус глубоко вздохнул, взглядом умоляя о прощении.
Наша работа. Наша работа — защищать ее. Не причинять ей боль.
Никогда не причинять ей боли.
— Я… — начал он, задыхаясь от извинений.
— Твоя, — медленно выдохнула Миа.
Она сделала еще один вдох, затем выдохнула, и он почувствовал, как ее хватка на нем немного ослабла.
Римус смотрел на нее в замешательстве, пока не вспомнил ранее сказанные ею слова, когда он расспрашивал ее о луне в небе над ними:
«Я хотела кое-что отдать тебе».
— Твоя, — повторила она, касаясь его груди.
Волк внутри него завыл. «Наша».
Римус с трудом сглотнул, прежде чем снова медленно двинуться. Заглянув в глаза, полные любви и принятия, он почувствовал, как его захлестывает поток эмоций. Девушка под ним, покрытая шелком и лунным светом, любила его — любила Римуса и приняла волка внутри. Она дала ему все, чего он, по его мнению, никогда не заслуживал, и даже больше. Он чувствовал себя польщенным тем, что она каким-то образом сочла его достойным этого момента, этого мучительно прекрасного момента, купаясь в свете луны, где он был больше человеком, чем монстром.
— Римус, — простонала она, и это подпитывало его еще больше, подталкивая, подводя все ближе к чему-то, чего он никогда не знал — не к такому, как сейчас.
Она пахла ливнем, по ощущениям она, как рай, она на вкус, как мед, и рассвет, и… и что-то еще, что он не мог точно определить, но это было восхитительно.
Он почувствовал, как она сжалась под ним, и поймал крик ее губ своим ртом, упиваясь получаемым ею удовольствием, пока его собственное не прорвалось внутрь нее.
Римус издал низкое рычание у губ Мии, задрожал, когда она легонько поцеловала его, и рухнул в ее объятия под ярким светом луны над ними.
Это было абсолютное, всеобъемлющее, бесконечное, полное и невероятное совершенство.
«Почти», — прошептал голос в глубине его сознания.
Почти совершенство.
Но не совсем.
На всякий случай, когда через несколько минут его энергия вернулась, Римус попробовал еще раз.
***
Шли часы, а луна все еще висела в фальшивом небе над ними, освещая их мокрые от пота обнаженные тела.
— Это было… — Миа задыхалась, каждый нерв в ее теле покалывало, она была слишком чувствительна и ощущала небольшую боль.
— Да… — Римус тяжело дышал, прижимаясь к ней, его горячее дыхание увлажнило ее ключицу, куда он уткнулся лицом. Люпин вдохнул и начал отодвигаться, слегка шипя, пока выходил из нее, затем он рухнул на спину рядом с ней.
Миа выдохнула.
— Ух ты.
— Правда? — Римус повернулся и улыбнулся ей.
— Не «ух ты» для тебя? — она нахмурилась, ее распухшие губы надулись.
Она не ожидала, что их первый раз будет таким замечательным. Чтение книг и слушание сплетен в общежитии в течение обоих времен в Хогвартсе подготовили ее к неловкому разочарованию. Миа знала, что у них с Римусом была страсть, не похожая ни на что другое, что ей доводилось испытывать ранее, но она ожидала, что даже после преодоления боли, которая иногда приходит с сексом, удовольствие последует не так скоро.
— Нет. Ух ты! Очень даже для меня, — пообещал он со смешком, продолжая пытаться отдышаться. — Я просто не думал, что и для тебя так же.
— О, очень вау, — она присоединилась к смеху, немного безумному, затем они оба погрузились в странное молчание, пока смотрели на небо.
В воздухе повисла тяжесть, и после многозначительной паузы Римус нарушил молчание:
— Но?..
— Я не твоя пара, — машинально призналась Миа.
Он уставился на нее.
— Откуда ты знаешь?
— А ты не знаешь?
Римус на мгновение задумался.
— Ну, да, наверное.
— Ты предполагаешь?
— Хорошо, я знаю. Я просто не хотел ранить твои чувства, говоря это.
— Почему это должно ранить мои чувства? — она нахмурилась, наклонившись на бок и положив голову на раскрытую ладонь. — Если чему-то не суждено быть, то этого не будет.
— Ты говоришь как человек, который верит в прорицание.
Миа бы нахмурилась на него, но всего несколько минут назад она выкрикивала его имя, и чувствовала, что ее тактику запугивания нужно будет пересмотреть, если дело касается Римуса.
— Есть разница. У оборотней существуют пары, есть исследования, которые это доказывают.
— Ты не расстроена?
— А ты?
— Немного, — признался он.
Миа протянула руку и убрала мокрые от пота волосы с его лба.
— Скажи мне, почему.
— Потому что я… — он повернулся и посмотрел ей в глаза, протянув руку, чтобы нежно погладить костяшками пальцев кожу ее щеки.
Она улыбнулась.
— Я тоже люблю тебя, Римус.
— Я действительно люблю тебя.
— Знаю.
— К тому же ты моя лучшая подруга.
— Ты для меня нечто большее, — она подалась вперед, прижимаясь к нему всем телом, и вздохнула, когда он обнял ее и поцеловал в лоб. — Ты… я не знаю. Мой, — сказала она властно, и Римус усмехнулся. — Ты принадлежишь мне. По крайней мере, пока не найдешь ее.
После напряженного момента он прошептал:
— А что, если я не смогу найти?
— Найдешь, — пообещала она, когда образы розововолосой женщины и голубоволосого ребенка пришли ей в голову.
— Ты этого не знаешь, Миа. Ты знаешь, каковы шансы, что кто-то вроде меня найдет свою пару? Редкие. Исключительно редкие. Я думал, ты… — он печально вздохнул. — Ты всегда была добра ко мне. Ты никогда не боялась прикоснуться ко мне. Я просто предположил.
— Ты найдешь ее. Обещаю.
— Ты не жалеешь об этом? — нерешительно спросил он.
— Честно говоря, мне трудно чувствовать себя достаточно виноватой, чтобы не захотеть сделать это снова, — Миа рассмеялась, проводя пальцами по его ребрам, по линиям шрамов вниз к напряженным мышцам живота. Он был прекрасен, и она могла смотреть на него день и ночь напролет.
Он моргнул, глядя на нее сверху вниз.
— Почему ты чувствуешь себя виноватой?
— Не знаю, — солгала она. — Такое чувство, что… я помогаю тебе изменять ей.
Он недоверчиво покачал головой.
— Будущей паре, которую я, возможно, никогда не встречу.
— Ты встретишься с ней, и что потом? Кем я буду? Как она может не ненавидеть меня? — спросила она и ахнула при очень реальной мысли о том, что в будущем Римуса ждет очень реальный человек. Тонкс. Его пара. Его жена. Миа закрыла лицо руками. Она спала с мужем Тонкс!
Другая мысль встряхнула ее. Римус — будущий Римус — знал!
Вот как работает время. Он сказал об этом в своем письме. Все, что она делала, уже было сделано, а это означало, что, когда будущий Римус отправил ее назад во времени, он точно знал, что произойдет. Он знал, что на Хэллоуин пятого года обучения, она отведет его в Выручай-комнату, и они займутся любовью под полной луной. Он знал, что она была его девушкой, что они были влюблены!
Миа вдруг вспомнила разговор, который она подслушала между будущим Римусом и Тонкс за день до того, как они отправились в Министерство, чтобы вытащить Сириуса из-под завесы.
— Но ты же знаешь, что я люблю тебя, правда?
— Да, Римус, ты любишь меня, никогда не бросишь, и я твоя пара, я понимаю.
Миа тихо ахнула при мысли: Тонкс знала все.
— Ты будешь моим лучшим другом, — Римус поцеловал ее в висок, не подозревая, что у нее происходит внутренний кризис. — Ты тоже моя, знаешь ли. Ты принадлежишь мне. Это как… если бы я был альфой, ты была бы моей бетой.
Миа усмехнулась, успокаиваясь от его слов, ее всегда радовало, когда он упоминал своего волка без слов самоуничижения.
— А что насчет Сириуса, Джеймса и Питера?
— Они тоже в стае, но ты… я не знаю. Есть ли слово, которое означает родственную душу, но не совсем то же самое?
— Всегда поэт, — глядя на него, Миа просияла. — Ты думаешь о близких по духу.
— Да. Ты моя. Как будто ты мое сердце, но не… моя душа. Есть ли в этом смысл? — спросил он с виноватым видом, когда она устроила их тела так, чтобы могла смотреть на него.
Она кивнула. Римус был ее сердцем. Она могла это признать.
— Если я встречу свою пару, она поймет это. Если этого не произойдет, то она не является моей парой.
— Значит, ты не чувствуешь себя плохо? — спросила Миа. — Например, ты не думаешь, что тебе стоит ее искать?
— Зачем? — он поднял бровь. — Какой другой человек в нашем возрасте начинает любые отношения, думая: «Вау, вот оно. Я собираюсь жениться на этом человеке, и если этому не суждено случиться, то я уйду отсюда»?
Миа рассмеялась.
— Джейми.
— Джеймс — особый случай.
— Ты хочешь сказать, что предпочел бы быть похожим на Сириуса? — она слегка нахмурилась при мысли о том, что у Римуса такая же репутация, как у Сириуса.
Римус рассмеялся, сокрушенно покачав головой.
— Разве нет безопасной и менее ужасной середины между Джеймсом и Сириусом?
— Да. Я называю эту безопасную золотую середину «Римус».
— Я никогда не привыкну к тому, что ты считаешь меня безопасным.
Она нежно поцеловала его, прошептав:
— Ты никогда не причинишь мне боль.
— Ты говоришь это так, как сказал бы кто-то другой, — когда она не ответила, Римус вздохнул и крепче прижал ее к себе. — Я тоже не твоя пара.
Она нахмурилась, убедившись в правдивости его слов.
— Нет.
— Но ты знаешь, кто это.
Миа раздраженно фыркнула.
— Я не хочу об этом говорить, Римус.
— Он разберется. Он просто…
Она усмехнулась.
— Глупый?
— О, невероятно, — он кивнул, широко раскрыв глаза. — Хотя я больше думал о невежестве. Сириусу сначала нужно повзрослеть. Ты всегда была более зрелой, чем все мы, и я знаю, что я тоже отличаюсь из-за своего состояния. Джеймс, Сириус и Питер — это те, кто цепляется за свое детство немного дольше, чем мы.
— Пожалуйста, никогда не упоминай моего брата или Питера, пока мы голые.
Римус ухмыльнулся, глядя на нее сверху вниз.
— Но я могу упомянуть Сириуса?
— Я бы предпочла, чтобы мы были только вдвоем, но, учитывая, что я привела твою будущую пару в спальню… — она провела рукой по траве между ними. — В переносном смысле, — добавила она со смешком. — Полагаю, ты имеешь право нажимать на мои кнопки, когда дело касается Сириуса.
— Ты любишь его, — прошептал Римус.
Миа застонала и закрыла лицо руками.
— Ты отстой в постельных разговорах.
— Попроси у комнаты кое-что для меня, — настаивал Римус.
— Что? — спросила она, опуская руки, чтобы посмотреть на него.
Он мило улыбнулся ей.
— Попроси убрать луну. Заставь ее исчезнуть. Я хочу тебе кое-что показать.
Миа молча согласилась, закрыв глаза и озвучив небольшую просьбу комнате. Когда она открыла глаза, блеск леса исчез; они все еще лежали на I_фри_dom-cy траве, теперь под одеялом открытого черного неба, усыпанного звездами.
— Ты — небо, Миа, — прошептал Римус ей на ухо. — Ты — это удивительный, бесконечный, волшебный объект. Мы только что установили, что у тебя не может быть Луны, — сказал он, указывая на себя.
— Хорошо.
— Так скажи мне, что ты видишь без луны в небе?
— Ужасная метафора, — сказала она, заработав тычок под ребра. Она тяжело вздохнула, уже зная, к чему он клонит, но все равно позволила ему, потому что, когда дело касалось ее, Римусу все сходило с рук. Мужчина — и мальчик — не могли сделать ничего плохого. Все, что он когда-либо делал, было для ее блага. — Звезды. Я вижу звезды.
— Какую звезду ты видишь первой?
Она указала прямо перед собой.
— Самую яркую. Альфа Большого Пса, — сказала она, используя технический термин для обозначения звезды, застрявшей внутри прекрасного созвездия. Затем она шмыгнула носом, смирившись. — Также известная как созвездие Большого Пса.
— Нам нравится называть эту звезду, как…
— Сириус, — прошептала она, тяжело дыша. — Самая яркая звезда на небе — Сириус.
— И что теперь? — спросил Римус, выглядя странно довольным собой после психоанализа, обманом заставив ее принять это. — Что насчет нас?
— Чего ты хочешь? — спросила Миа.
— Я не хочу быть один, — печально признался он, — но я не хочу мешать тебе в том, что может случиться.
— Никаких свиданий?
Он съежился, выглядя неловко.
— Могут возникнуть сложности.
— Я согласна, — сказала она с сомнением в голосе.
— Но… — подсказал он с голодным выражением в глазах.
Она наклонилась и поцеловала его в шею.
— Но нет никаких причин не воспользоваться тем фактом, что мы физически совместимы?
— Ты же не думаешь, что я просто похотливый парень, который хочет затащить девушку в постель?
— Ты уже уложил девушку в постель.
— Три раза, — Римус произнес эти слова сквозь кашель, а затем сделал вид, что прочищает горло, но она подняла глаза и увидела удивительно самодовольное выражение на его лице, которое могло соперничать с выражением лица Джеймса во время матча по квиддичу.
Она рассмеялась и закатила глаза.
— Да, ты молодец.
Римус пожал плечами.
— Я думаю, что заработал С.О.В.
Она ухмыльнулась, прижимаясь к нему.
— Отпусти самолюбие, и я могла бы рассмотреть тебя в качестве Ж.А.Б.А.
— Значит, у нас все в порядке? — он отстранился от нее, чтобы посмотреть ей в глаза. Когда она улыбнулась, он наклонился и нежно поцеловал ее. — Никаких странностей?
— Никаких странностей. Как ни странно, никаких странностей. Я думаю, что через двадцать лет мы оглянемся назад и посмеемся над тем фактом, что в этом нет ничего странного, — она могла только представить себе этот неловкий разговор. Тот факт, что он вырастет и станет ее профессором, несомненно, добавит напряженности в комнате.
— Ты часто так делаешь, — сказал он, наблюдая за ней, проводя костяшками пальцев вверх и вниз по ее плоскому животу, заметив, как она дрожит в ответ.
— Что?
— Говоришь «через двадцать лет», как будто это какая-то цель, которая у тебя в голове. Как ты думаешь, где именно ты будешь через двадцать лет, если все сложится?
Она грустно улыбнулась, вспомнив всех, кто был на площади Гриммо в 1998 году.
— Я буду с тобой, и Сириусом, и… со всеми остальными. Семья, друзья. Я вижу, что война закончилась, и я вижу тебя с женой и семьей, и семью Джейми… — она нахмурилась, когда мысль о Гарри пришла ей в голову.
— У тебя нет семьи?
Она улыбнулась так ярко, как только могла, смаргивая слезы, которые щипали уголки ее глаз.
— Ты — моя семья.
— Я люблю тебя, Миа.
— Я люблю тебя, Римус.
— Второй раунд?
Она разразилась смехом, и он вырвал звук прямо с ее губ своими собственными, прежде чем перевернуться и прижать Мию к себе, ухмыляясь, когда ее нога подтянулась к его бедру.
— Ты имеешь в виду четвертый раунд?
— Пустые слова.
Он усмехнулся, поцеловав ее в шею, что вновь зажгло огонь в животе. Если бы она не знала его лучше, то могла бы обвинить в том, что он пытается ее обуздать. Собака Павлова. Ведьма Люпина. Пускает слюни при звуке сексуального рычания вместо колокольчика.
— Как ты не устал? — спросила она, прерывисто дыша.
— Волчьи повадки, — прошептал он ей в кожу, медленно двигаясь на юг, целуя ключицу и ложбинку между грудями.
— Я думала, ты очень… животный, — она усмехнулась при этой мысли, а затем застонала, когда губы Римуса достигли пупка, ее пальцы скользнули в его взлохмаченные волосы.
— Ты нравишься моему волку, — пробормотал он, уткнувшись ей в живот.
— Мне правда нравится твой волк, — призналась она с усмешкой, облизывая губы и закрывая глаза.
Римус вздохнул, и она почувствовала, как его голова легла ей на бедро.
— Почему ты не можешь быть моей парой? — заскулил он. — Ты идеальна.
— Твоя пара будет идеальной. Я просто оказалась на втором месте.
— Близко?
Она почувствовала, как он снова опустился ниже, его горячее дыхание коснулось ее бедер, заставив захныкать.
— М-м-м, очень близко.
— Как близко? — прорычал он, посылая вибрации по ее коже.
Миа задрожала на траве.
— Очень близко!