Глава 44. Одурманенный

Бей тревогу,Я слишком долго терпела этоИ не прощу себе, если ещё раз увижу тебя с очередной пассией.Тебе пора бить тревогу.(Beyonce — Ring the alarm)
14 февраля 1976 года
— Где, черт возьми, вы были? — крикнул Сириус, когда Римус и Миа пришли к завтраку субботним утром.
Несмотря на то, что Римус на протяжении недели принимал волчий аконит, он выглядел ужасно. Следующей ночью будет полнолуние, но осознание того, что его друзья не смогут быть рядом с ним, сказалось на самочувствии Люпина. И вопреки всем попыткам Мии помочь ему снять напряжении вместе, Римус все еще держался необычайно отстраненным.
— В больничном крыле, — пробормотала Миа. — У Римуса была… головная боль, — тихо сказала она, понимая, что они находились в смешанной компании, поскольку Мэри, Алиса и Фрэнк присоединились к Мародерам.
Они заняли свои места, и Миа принялась готовить завтрак для Римуса, отмечая, что Лили на удивление отсутствует на завтраке. Убитое горем выражение лица Джеймса, сидящего в конце стола, подсказало ей, что что-то случилось. Она щелкнула пальцами, привлекая внимание Сириуса.
— Что он натворил?
Сириус усмехнулся.
— Сломал руку.
— Что? — воскликнула Миа, перелезая через скамейку и бросаясь к брату. — Джейми, ты в порядке?
Джеймс посмотрел на нее печальными глазами, указывая на свою руку.
— Что? Это? Болит чертовски меньше, чем мое полностью разбитое сердце, — простонал он и с громким стуком ударился лбом о стол.
— Обо что он сломал руку? — Миа посмотрела на Сириуса, который все еще смеялся.
— Лицо Диггори.
— Амос? — Римус приподнял бровь. — Разве пуффендуйцы, как правило, не на стороне… пацифистов?
— Так и есть, — Сириус кивнул, наполняя свою тарелку разнообразной едой, а затем, будучи заботливым другом, каковым он является, сделал то же самое для Джеймса, поставив тарелку перед ним. — Сохатый пригласил Лили в Хогсмид.
— И что? В этом нет ничего необычного. Он приглашает ее в Хогсмид каждый раз, когда ему разрешено, и всегда, когда ему запрещено, — Миа села рядом с братом, нежно взъерошив его растрепанные черные волосы и слегка улыбнувшись, — она могла только представить себе птицу, поселившуюся прямо на макушке Джеймса.
— Он купил ей подарок, — сказал Сириус, указывая на маленькую бархатную коробочку на столе.
При виде крошечного и уже развернутого подарка, Миа ахнула и схватила его.
— Джейми, прошу, скажи мне, что здесь нет кольца с опалом бабушки Блэк? Слушай, мама сказала, что, если ты снова попытаешься его украсть, она наложит на него заклятие, и все твои волосы выпадут, — она покачала головой, не в силах удержаться от мысли, что заклятие может привнести улучшения.
Когда она открыла маленькую коробочку, то не смогла сдержать легкой улыбки.
Это была пара серебряных сережек, похожих на те, что Сириус подарил ей на Рождество. Вместо лисы и кошки серебряные силуэты изображали оленя и лань. При виде этого у Мии потеплело на сердце.
Несмотря на давнее знание того, какую форму принимает Патронус Лили, Миа не могла не улыбнуться в Выручай-комнате, когда ее подруга справилась с заклинанием. Блестящая серебряная лань появилась из кончика палочки Лили и заплясала по комнате, глаза каждого члена П. З. загорелись, но у Джеймса во взгляде отразилась очевидная радость при этом виде, затем он запустил собственного Патронуса в форме благородного оленя.
Джеймс был вне себя от восторга при виде этой пары. Лили выглядела смущенной и предпринимала дополнительные меры: избегала его любой ценой на каждой последующей встрече, а также на занятиях. Миа знала, что жест, который пытался сделать ее брат, был удивительно милым, но она понимала, почему Лили могла плохо отреагировать.
— О, Джейми, они прекрасны, но ты должен был знать, как она отреагирует.
— Она их не видела, — пробормотал Джеймс куда-то в стол, после чего последовала череда ругательств и других неразборчивых слов, которые она изо всех сил пыталась расшифровать.
— Что?
Он, по-видимому, повторил свои слова, все еще бормоча что-то в поверхность стола.
В отчаянии Миа посмотрела на Сириуса, ожидая разъяснений.
— Ты говоришь на «надутом Сохатом» лучше, чем кто-либо еще. Что он сказал?
Сириус подмигнул Мии, показывая на свои уши, давая ей понять, что она носит серьги, которые он ей подарил.
— Серьги, которые сделал Сохатый, красивы, хотя и очень неоригинальны, — сказал он, — но Лили никогда их не видела. Бедняжка Сохатик встал и пригласил милую Эванс в Хогсмид…
— Я собирался подарить их ей у мадам Паддифут, — взревел Джеймс, выпрямляясь; на лбу у него осталась большая красная отметина от удара о стол. — Ей бы они понравились.
Сириус вздохнул и похлопал Джеймса по спине, когда тот снова уткнулся лбом в стол.
— Она сказала «нет». Как обычно. Когда Сохатый попытался быть более убедительным, Эванс сказала, что у нее уже назначено свидание.
— С Амосом? — с широко раскрытыми глазами спросила Миа, и Сириус кивнул.
— Это объясняет сломанную руку, — пробормотал Римус, прислонившись головой к столу.
Заметив его выражение лица, Миа нахмурилась и предположила, что у него болит голова перед полнолунием. Она посмотрела на Сириуса, указывая рукой на стоящую рядом с ним большую тарелку, наполненную булочками.
Сириус понимающе кивнул, потянулся за посыпанными шоколадом булочками и передал их Римусу, который успел пробормотать «Спасибо», прежде чем разломить булочку на части.
— Значит, Джейми ударил Амоса? — спросила Миа.
— Можно и так сказать, — ответил Сириус, хватая булочку для себя. — Эванс влепила ему пощечину и назвала импульсивным кретином. Потом она рассказала МакГонагалл о том, что сделал Сохатый, и бедняге запретили посещать Хогсмид до конца года.
Миа не могла не вспомнить Гарри и не подумать о том, что он перенял свой характер от отца. Гарри всегда был вспыльчив. Пусть и не так плох, как Рон, поскольку он не мог закрывать на что-то глаза. Гарри всегда велся на провокацию таких людей, как Драко, или, в некоторых случаях, как его собственные друзья. Миа была рада тому, что Сириус и Римус никогда не играли на слабостях ее брата.
— О, Джейми. Из-за твоего характера у тебя будут неприятности.
— Судя по всему, это уже произошло, — пробормотал Римус.
— Значит, только мы втроем? — спросил Сириус.
— Мы втроем что? — Миа подняла глаза и улыбнулась, когда бледный Римус, несмотря на то, что был так болен, все еще подталкивал к ней миску с кашей. Она нежно погладила его по голове в знак благодарности за усилия, молча говоря ему, что в этом нет необходимости.
— Хогсмид, — ответил Сириус.
— Я буду в постели. Не в состоянии сидеть, не говоря уже о том, чтобы ходить по деревне. Идите вдвоем, — настаивал Римус.
Миа уловила внезапную перемену в тоне его голоса. Она повернулась, посмотрела на него и не могла не задаться вопросом, не замышляет ли он что-нибудь.
— Что думаешь, котенок? — Сириус ухмыльнулся, приподняв брови. — Пойдешь со мной в Хогсмид?
— М-м… хорошо, — ответила Миа, немного нервничая, учитывая, что Сириус был в таком хорошем настроении, которое резко отличалось от того, каким он вернулся в Хогвартс после рождественских каникул.
— Это свидание, — Сириус ухмыльнулся и хлопнул ладонями по столу. Громкий шлепок эхом прокатился по поверхности, заставив Джеймса вскрикнуть.
— Ты уверен, что не хочешь пойти? — Миа повернулась и посмотрела на мягко улыбающегося Римуса, который выковыривал шоколадные крошки из своей разломанной булочки и съедал их по отдельности.
— Нет-нет, — ответил Римус. — Вы двое идите и развлекайтесь… без меня. Наслаждайтесь праздником.
— Каким праздником? — спросила Миа.
Прежде чем кто-либо успел ответить, совы влетели в Большой зал, неся множество конвертов, коробок и пакетов. Несколько писем упали перед Римусом, но он отодвинул их в сторону, полностью игнорируя. Не менее десяти конвертов и трех маленьких прямоугольных коробочек были брошены перед Джеймсом, и еще несколько приземлились ему на голову и упали на пол, хотя казалось, что тот этого даже не заметил.
Более двенадцати сов парили над столом Гриффиндора, одна за другой птицы осыпали Сириуса письмами и коробками всех форм и цветов, большинство из которых были розовыми или красными.
Миа побледнела от осознания, чувствуя, как ее сердце осело в желудке.
— О, нет.
Римус ухмыльнулся ей.
— О, да. Ты, моя дорогая Миа, только что согласилась пойти в Хогсмид на свидание с Сириусом Блэком… на День святого Валентина.
— Я вовсе не хотела, — тихо прошипела она ему, пока Сириус собирал свои многочисленные посылки, разделяя их на стопки. — Ты сделал это специально, не так ли? Римус, так вот почему ты… избегаешь меня?
Он пожал плечами, отодвигая от себя тарелку с крошками булочек без шоколада.
— Подумал, что если Бродяга собирается стать чуточку сообразительнее, то эти выходные будут подходящим временем.
Будучи раздраженной, Миа оглядела Большой зал впервые с того момента, как села за стол. Во всем помещении парочки обменивались открытками и подарками. Двух розовощеких пуффендуйцев с распухшими губами провожала взволнованная профессор МакГонагалл. Пара когтевранцев целовалась, скрывшись за столом. Три слизеринские девочки в другом конце комнаты поочередно выпускали из своих палочек пузыри в форме сердца. Как только пузыри лопнули над столом, лепестки роз посыпались вниз.
Миа съежилась от отвращения.
— Неужели я похожа на девушку, которая не устоит перед розами и сердечками?
— Я сейчас стараюсь быть тактичным, насколько это возможно, но не испытывай мое терпение, спрашивая, на какую девушку ты похожа, — Римус уставился на нее, и она мгновенно заметила, как изменился цвет его глаз. Он ожил впервые с того момента, как подошел к столу, лишь для того, чтобы прошептать ей на ухо: — Я, как никто другой, знаю, что нужно для того, чтобы ты не смогла устоять, — Миа изо всех сил старалась не покраснеть, но ей это не удалось. — Однако, заметь, Сириус не подарил тебе ни роз, ни сердец, просто попросил, чтобы ты пошла с ним в деревню.
Она фыркнула, решив не обращать внимания на Римуса. Глядя на ряд валентинок и коробок со сладостями перед Сириусом, она легкомысленно указала на стопки и спросила:
— Что это за ерунда?
— Как обычно, — Сириус пожал плечами, используя свою палочку и разделяя посылки на стопки. Миа заметила, что он не позволял своим пальцам касаться ни одной вещи на столе. — Ладно, мы готовы? Питер, иди сюда. Сохатый, я знаю, что у тебя разбито сердце, и Лунатику нездоровится, но я действительно не думаю, что Фрэнка будет достаточно, если все выйдет из-под контроля.
Миа с любопытством наблюдала, как Римус и Джеймс сели, разместившись по обе стороны от очень нервничающего Питера. Фрэнк примостился рядом с Алисой и веселой Мэри.
— Я что–то упустила? — спросила Миа.
— О, точно, — сказала Мэри. — Вы с Римусом ходили в Хогсмид в начале прошлого года и пропустили доставку. Сириус получил кучу подарков в прошлом году на День святого Валентина, только у него не хватило ума проверить их, — когда Сириус сделал ей грубый жест рукой, Мэри расхохоталась.
— Что случилось? Я помню прошлый год. Мы с Римусом выполняли поручение Дамблдора и должны были встретиться с вами тремя, — Миа указала на Джеймса, Сириуса и Питера, — в «Трех метлах» на обед, но вы так и не появились.
— Это потому, что они были заперты в нашем общежитии на весь день, споря с Сириусом, — Римус ухмыльнулся, а Сириус повернулся и бросил на него в ответ уничтожающий взгляд. — К тому времени, как я вернулся, он все еще был абсолютно помешанным.
— Что случилось? — повторила Миа.
Все повернулись и посмотрели на Сириуса, который слегка покраснел.
— Ничего страшного, Ми. Просто… кто-то… подсунул мне любовное зелье. Да ерунда.
— Ерунда? — закричал Джеймс, широко раскрыв глаза. Это была первая яркая реакция, которую Миа увидела у него в то утро. — Ты ударил Питера в лицо, потому что сказал, что он удерживает тебя от твоей настоящей любви, пуффендуйки с третьего курса, которую ты даже никогда не встречал!
— Все было не так уж плохо, — тихо сказал Сириус.
Питер уставился на него, явно все еще недовольный тем, что его ударили год назад.
— Ты пытался трансфигурировать мешок галлеонов в бриллиантовое кольцо, чтобы пойти и сделать предложение руки и сердца.
— Они преувеличивают.
Римус тихо усмехнулся.
— Я преувеличиваю, говоря, что, когда вошел в комнату общежития, Джеймс и Питер пытались одеть тебя, потому что ты сказал, что не можешь ждать и минуты, чтобы не обесчестить свою невинную невест…
— Преувеличиваешь! — рявкнул Сириус. — Мы можем, пожалуйста, игнорировать прошлое и двигаться дальше? — он что-то проворчал себе под нос, и все трое его друзей рассмеялись над ним. Мэри и Алиса хихикали, а Фрэнк качал головой при виде этого зрелища.
Миа была раздражена, глядя на конверты и коробки.
— Бедняжка. Должно быть, это так ужасно, когда девушки буквально бросаются к твоим ногам. Или, точнее, на наш стол для завтрака. Если блески от одной из этих безвкусных открыток окажутся в моей каше, я брошу вилку тебе в голову, а то она немного раздулась.
Сириус перегнулся через стол и ухмыльнулся ей.
— Зеленый тебе к лицу, котенок.
— Тогда, может, мне стоит пойти посидеть со слизеринцами, — отрезала она, прищурившись. — Ты невероятно самонадеян. Итак, каков твой маленький план касательно всей почты от твоих поклонников?
— Питер пробует весь шоколад. Джеймс и Римус следят за ним, чтобы убедиться, что он случайно не обручится с какой-нибудь шлюхой от моего имени.
— Ты готов пойти на такое? — Миа уставилась на Питера, который просто пожал плечами. Она закатила глаза. Конечно, Питер сделает это. Он вообще был бесхребетным, без твердости характера. Миа была удивлена, что его анимагическая форма не является дождевым червем. — Почему бы просто не выбросить шоколад?
— Потому что не все испорчено, — ответил Сириус тоном, в котором было скрытое «тут и ежу понятно».
— Неужели это действительно стоит всех хлопот?
— Это не для меня, — Сириус пожал плечами и повернулся, обратив внимание на Римуса, который выглядел немного смущенным внезапным взглядом Мии.
Она закатила глаза так сильно, что чуть не скосила их в процессе.
— Серьезно?
— Будет расточительством, если все просто выбросить, — возразил Римус.
— Вы меня поражаете. Ладно, давайте покончим с этой ерундой, — она махнула рукой, как бы давая мальчикам разрешение продолжать.
Первую коробку открыл Питер, так как Сириус отказался даже прикоснуться к ней, Джеймс был изранен, а Римус все еще оставался болен. Длинная красная коробка, завернутая в бумагу с крошечными розовыми сердечками на ней, была перевязана золотой лентой, которая слишком сильно напомнила Мии малиновую коробочку, которую будущий Римус подарил ей на девятнадцатый день рождения.
Питер откинул верхнюю часть подарка, открывая вид на ассортимент шоколадных конфет внутри.
— Какие-нибудь признаки злого вмешательства? — спросил Сириус, выглядывая из–за плеча Джеймса, как будто он ждал, что коробка взорвется.
Джеймс, в свою очередь, достал приложенную открытку и осторожно открыл ее, проследив за тем, как почти сотня блесток, смешанных с крошечными розовыми и красными бумажными сердечками, выпала из конверта и приземлилась ему на колени.
Миа прикрыла свой завтрак.
— Не стоит пробовать и одной конфеты, — предупредил Джеймс. — Это письмо… графическое, — он покраснел и хотел передать письмо Сириусу, но Миа выхватила пергамент из его рук, прищурив глаза.
«Мой красивый лев Блэк, Приходи сегодня вечером в башню Когтеврана. Ответ на загадку нашей двери — «Вода». Моя кровать наверху, четвертая справа. На мне не будет ничего такого, что ты не сможешь с меня слизать. Каллиста Хитчинс»
— Кто, черт возьми, такая эта Каллиста Хитчинс?! — злобно огрызнулась Миа, закончив читать письмо, ее лицо покраснело. Люди вокруг стола широко раскрыли глаза, но у Римуса на лице была веселая улыбка, словно именно это он ожидал увидеть.
— Будущая миссис Петтигрю, вот кто! — Питер закричал и встал, его глаза остекленели, а открытый рот был измазан шоколадом, пока он лихорадочно осматривал Большой зал.
Джеймс и Римус протянули руки и схватили Питера за плечо, удерживая на месте.
— Я же говорил, что испорчено. В мусорку, — сказал Джеймс, передавая коробку Фрэнку, чья работа заключалась в том, чтобы избавиться от отравленной стопки.
Миа кипела.
— Среди них есть анонимные?
— Нет, — Сириус покачал головой, усмехнувшись от удовольствия. — Все, кажется, хотят быть уверенными в том, что я точно знаю получателя.
— Мэри, у тебя есть перо и пергамент? — спросила Миа. — Я оставила сумку в своей комнате.
— М-м… конечно, — нервно сказала Мэри, залезая рукой в сумку и вытаскивая нужные вещи для подруги. — Даже не хочу знать, для чего все это тебе. У тебя такой страшный взгляд, Миа.
— Я люблю этот взгляд, — усмехнулся Сириус, его серые глаза потемнели.
Несмотря на то, что Питер был полностью обезумевшим, ему дали еще одну коробку. У них было немного времени на проверку большой стопки подарков, учитывая то, что Сириус преисполнен решимости сходить с Мией в Хогсмид, но в то же время не собирается пропустить небольшое самоунижение Питера.
— Каллисте это понравится? — спросил Питер, его глаза затуманились, пока он жевал одну из конфет.
— Извини, приятель, — Джеймс усмехнулся и успокаивающе похлопал Питера по спине. — Они чистые и, следовательно, принадлежат мистеру Лунатику, — он передал коробку в сторону, где Римус начал собирать небольшую коллекцию, заменив пустую тарелку Питера новой коробкой.
— О-о-о. Еще одна открытка, — Джеймс усмехнулся, открывая конверт. — Эй, Бродяга, она написала тебе стихотворение.
Сириус схватил карточку прежде, чем Миа успела это сделать, и рассмеялся, прочитав ее вслух после того, как прочистил горло:
— «Розы красные, фиалки синие. Встретимся в подземельях, чтобы тщательно все обследовать».
Весь стол, за исключением Мии, разразился смехом.
Она прищурилась, чувствуя тошноту в животе.
— Кто это был?
— Эм-м… — Сириус посмотрел на нижнюю часть карточки. — Кэтлин Берчгроув. Имя мне ни о чем не говорит, — признался он, протягивая открытку.
Миа передала конверт Алисе, одновременно записывая имя в свой список.
— Ну, эта открытка не так уж плоха, — Джеймс передал коробку конфет Питеру, который тут же принялся за еду. — Похоже на то, что ты бы написала, Миа.
Сириус ухмыльнулся, схватил открытку и прочитал стих вслух.
— «Пусть росток любви в дыханье теплом лета расцветает цветком прекрасным в миг, когда мы снова увидимся».
— ЭТО! — взвизгнула Миа, — это Шекспир! — она яростно выхватила открытку из рук Сириуса. Ее глаза загорелись, а волосы вспыхнули от ярости. — Это не по-творчески, претенциозно, и я скорее умру, чем стану цитировать какого-то вороватого волшебника, выдающего себя за маггловского поэта!
Римус расхохотался так громко, что ему пришлось наклониться к столу и спрятать голову в сложенные руки, одна рука в конце концов переместилась, чтобы схватиться за бок, пока он продолжал выть.
— Заткнись, Римус! — огрызнулась Миа.
К концу завтрака Питер признался в свободный_мир_ранобэ своей вечной любви к семнадцати ведьмам в трех из четырех факультетов в Хогвартсе. Очевидно, гриффиндорки знали о многом. Петтигрю попытался сделать предложение десяти из них и рвался раздеться после последних трех коробок шоколадных конфет, которые ему пришлось попробовать. К тому времени, как Фрэнк выбросил все испорченные лакомства в мусорное ведро, Римус уже связал Питера по рукам и ногам. Ради достоинства их друга Джеймс наложил временное заглушающее заклинание, чтобы Питер не пел сонеты нескольким растерянным когтевранкам, которые подошли взглянуть на заначку Сириуса со Дня святого Валентина.
У Мии был список из семнадцати девушек, которые пытались подсунуть Сириусу любовное зелье. В дополнение к Каллисте Хитчинс, к группе присоединились еще восемь когтевранок, в том числе София Бакли, Мирабелла Эллис, Эбби Сноу и Аделия Чапмен. Небольшая коллекция пуффендуек, которых Миа раньше считала слишком милыми, чтобы делать что-то настолько хитрое, включала в себя Хизер Хопкирк, Офелию Шоу и Лавинию Шеппард. Были даже некоторые слизеринки, включая Бонни Пенроуз, Кэтлин Берчгроув, Амброзию Мейблторп и даже печально известную Элору Забини.
Миа кипела от злости, ей очень не хватало строгого чувства морали, которым она когда-то обладала как Гермиона Грейнджер.
— Дай мне все открытки. Все письма от девушек, которые пытались его отравить, — она яростно протянула руку к Алисе, забирая у нее розовые и красные конверты.
Сириус закатил глаза.
— Я бы не назвал это отравлением. Немного настойчивы, но…
— Настойчивы? — Миа прорычала это слово, волосы вспыхнули, оставив небольшие ожоги на гриффиндорском столе.
Она положила стопку конвертов перед собой и уставилась на них, бормоча тихое заклинание и взмахивая палочкой над свертком. Они на мгновение вспыхнули темно-красным, прежде чем исчезнуть из виду.
— Миа? — Джеймс уставился на сестру. — Мне нужно знать, что ты только что сделала?
Римус приподнял бровь.
— А еще лучше, тебе нужно алиби?
Она невинно пожала плечами.
— Я лишь вернула их отправителям.
Перед девушками в Большом зале волшебным образом постепенно появлялись буквы в клубах красного дыма. За столом Гриффиндора воцарилась жуткая тишина, пока каждый следил и ожидал каких-либо признаков взрыва, как только возвращенные открытки были вновь открыты. При вскрытии вместо оригинальной валентинки внутри оказалась маленькая не отслеживаемая записка:
«Любовные зелья АМОРАЛЬНЫ и должны быть ЗАПРЕЩЕНЫ в этой школе» Как будто одной мысли о том, что их поймают за отправкой шоколадных конфет с приворотным зельем, было недостаточно, одна за другой семнадцать девушек начали кричать. Их вопли ужаса эхом отразились от окружающих стен и сводчатого потолка. Закрыв лица, ведьмы бросились к выходу, но некоторые остановились со слезами на глазах, чтобы повернуться и посмотреть в сторону стола Гриффиндора, натыкаясь на потрясенные лица Джеймса, Питера, Римуса, Фрэнка, Алисы и Мэри.
Миа, однако, выглядела полной праведного гнева, а Сириус сидел с широко раскрытыми глазами.
— Вы ужасны! — закричала одна девушка, выбегая из Большого зала в рыданиях, и Миа зарычала, когда ее внутренний анимаг зашевелился.
У некогда красивой брюнетки с Когтеврана, наряду с шестнадцатью другими девушками, были ужасно изуродованы лица серией красных и фиолетовых фурункул, разбросанных по их лбам, четко сложенных в «Ш-Л-Ю-Х-А».
Те, кто учился в П. З., точно знали, кто навел сглаз на девушек, поэтому Миа понимала, что у нее не так уж много времени, чтобы опередить слухи — правдивые или нет — о том, что она прокляла своих сокурсниц.
— Я пойду в больничное крыло, — объяснила она спокойным тоном, в то время как остальные гриффиндорцы молча смотрели на нее. — Приготовлю противоядие для Питера, пока буду там.
Борющийся парень испустил отчаянный крик, нарушив чары молчания Джеймса, в неудовольствии от мысли, что его заставили разлюбить некую Элору Забини.
Когда ее друзья продолжали изумленно таращиться на нее, она вздохнула.
— Не волнуйтесь. Я скажу мадам Помфри, как снять с них сглаз.
Она знала, что в своей первоначальной временной шкале ябеда Мариетта Эджкомб все еще носила шрамы от предательства Отряда Дамблдора, но это, Миа могла признать, было немного чересчур. Она просто хотела подчеркнуть: никто не вмешивается в то, что принадлежит ей.
— Мы все еще идем в Хогсмид? — спросила она Сириуса.
— Блять, да, — ответил Сириус, глядя на нее, пока она стояла там, с виду немного сумасшедшая. Когда Миа ухмыльнулась ему, улыбка парня стала шире, и он взволнованно проследил за тем, как она вышла из Большого зала вслед за хаосом, который создала в его защиту. Когда она открыла дверь, чтобы выйти, Сириус до сих пор мог слышать эхо плача, исходящее от жертв Мии.
Прочистив горло, он откинулся на спинку стула и попытался незаметно просунуть руки под стол, чтобы решить внезапную проблему. В тот момент, когда он обхватил себя через брюки, Джеймс ударил его по руке, заставив Сириуса случайно ударить себя по члену. Застонав, он наклонился вперед и, кашляя, уткнулся лицом в стол.
— Ты… ч–член.
— Это все еще моя сестра!
Наклонившись в сторону, чтобы посмотреть на своего лучшего друга, Сириус заставил себя улыбнуться сквозь боль.
— Я никогда не видел ее такой разъяренной. Я ничего не могу поделать с тем, что ее искрящиеся волосы заводят меня.
— Прекрати, Бродяга! — Джеймс зарычал и попытался ударить Сириуса по руке. Сириус с хитрой ухмылкой схватил Джеймса за ладонь.
Как и рассчитывал, Джеймс использовал свою раненую руку, чтобы ударить Сириуса.
— Ай!