Глава 46. Огневиски и мед

Потому что я могу быть плохой,Но я чертовски хороша в этом.Воздух наполнен сексом,Мне наплевать,Мне нравится этот запах.(Rihanna — S&M)
13 марта 1976 года
Выручай-комната была трансформирована в точную копию общей гостиной Гриффиндора, и по словам Римуса, это было одно из немногих мест, где он чувствовал себя, как дома. Миа работала по комнате, другие девушки отправились на кухню, чтобы принести еду, а Мародеры пробрались в Хогсмид за напитками. Единственным отличием в фальшивой гриффиндорской гостиной было явное отсутствие других студентов. В центре комнаты стоял большой стол, на котором, как на пиру, были разложены подарки — все из «Сладкого королевства», — напитки и еда.
Потребовалось множество обещаний, просьб и долгих уговоров, чтобы заставить Лили закрыть глаза на то, что Мародеры протащили огневиски на вечеринку по случаю дня рождения Римуса. Эванс, наконец, смягчилась после того, как Римус разыграл козырь «грустный, одинокий оборотень, которому только один раз в жизни исполняется шестнадцать». Единственным условием Лили было то, чтобы вечерника состоялась в выходные, не мешая подготовке к предстоящим С.О.В., и проходила в Выручай-комнате, не привлекая внимания младшекурсников к тому, как старшекурсники Гриффиндора (а особенно префекты) подают ужасный пример для будущего волшебного мира.
— Тост! — объявил ухмыляющийся Джеймс, наполняя первый шот огневиски для собравшихся гриффиндорцев пятого курса. — За Римуса. С днем рождения и долгих лет жизни, Лунатик!
Небольшая группа людей поддержала тост для Римуса и осушила свой огневиски, а Лили, Алиса и Фрэнк довольствовались сливочным пивом, которое было так же принесено в замок благодаря любезной мадам Розмерте.
Мэри с любопытством наклонилась вперед и поставила стакан на стол.
— У меня вопрос. Давно хотела узнать. Что за прозвища?
— Какие прозвища? — хором ответили четверо Мародеров, тон был невинным, несмотря на одинаковые ухмылки, украшавшие их лица.
У Мии сорвался тихий смешок, она была заинтригована тем, как парни выпутаются из этого. Мэри, вероятно, не потерпела бы, если бы из нее сделали дурочку.
— Лунатик, — сказала Мэри. — Почему тебя так называют, Римус?
— Однажды, во время летних каникул после третьего курса, Римус спустил штаны перед группой магглов, — пошутил Сириус.
Джеймс и Питер расхохотались.
Римус ударил Сириуса по руке, возмущенно крича:
— Я этого не делал!
Мэри хихикнула, покраснев.
— Ладно, а Бродяга?
— У меня очень нежные ступни, — сказал Сириус, подмигнув ей, как будто заявляя, что текстура подошвы является способом для флирта.
Мэри, в свою очередь, закатила глаза и перешла к Питеру.
— Хвост? — спросила она, сморщив нос. — Честно говоря, как тебе вообще нравится это имя?
Питер смиренно пожал плечами.
— Я и не совсем в восторге. Они выбрали такое.
— Почему? — спросила Алиса.
— Питер родился с хвостом, — сказал Джеймс. — Им пришлось его отрезать. Его мама держит хвост в банке на каминной полке.
И Римус, и Сириус взвыли от смеха, в то время как Питер, широко раскрыв глаза, яростно отрицал всю историю.
— Хочешь знать, почему мы зовем Джеймса Сохатым? — спросил Сириус у Мэри со странно соблазнительным тоном в голосе, при этом поигрывая бровями.
— Только не с таким взглядом, — Лили усмехнулась, закатив глаза. — Это, вероятно, так же тревожно, как и остальные ваши истории, и в них будет столько же правды. Серьезно, Мэри, ты не должна верить ни единому их слову. Это не что иное, как сарказм, высокомерие и преувеличения.
— Я ничего не преувеличиваю, Эванс, — Джеймс подмигнул ей, огневиски явно помог ему превратить свои любовные выходки в настоящий флирт. Однако ни то, ни другое не подействовало на Лили, когда она скрестила руки на груди и придвинулась ближе к Мэри, еще больше отдаляясь от Джеймса. В ответ он придвинулся к ней ближе.
— Я обижаюсь, когда меня называют лжецом, — заявил Сириус. — Если здесь кто-то и лжет, так это Миа. Вы знали, что она чуть не попала в Слизерин? — он был рад, когда Миа улыбнулась ему, хотя ее глаза оставались слегка прищуренными.
После их эпически неудачного свидания в День святого Валентина Сириус вернулся в замок и обнаружил, что Миа куда-то исчезла вместе с Римусом. Как только они вернулись в гостиную, Сириус много извинялся за случай с Марлин, и Миа простила его, крепко обняв и тоже извинившись. Они оба согласились, что первое свидание в День святого Валентина было плохой идеей и что в будущем они просто попытаются быть обычными в том, что происходит между ними.
Римус целую неделю холодно относился к Сириусу.
Как только Джеймс узнал, что сделал Сириус на свидании с Мией, он, будучи хорошим братом, сломал Блэку нос. И будучи хорошим другом, он сопроводил Сириуса в больничное крыло, где Блэк, будучи хорошим другом, придумал удивительную историю о том, как клыкастая фрисби налетела на его лицо, а преступник таинственным образом скрылся. Когда Миа услышала о случившемся от Римуса и надавила на Джеймса и Сириуса, они оба поведали ей отрепетированное оправдание о клыкастой фрисби и отказались смотреть девушке в глаза, пока она не отпустила их.
В большинстве своем после того случая все вернулось к прежнему, хотя Миа часто чувствовала на себе взгляд Сириуса, когда не смотрела в его сторону.
— Ты почти стала змеей? — Мэри ахнула, посмотрев на Мию.
Миа ухмыльнулась, вспомнив свой разговор с сортировочной шляпой.
— Это не так уж плохо. Моя мать была слизеринкой, и она одна из лучших ведьм, которых я когда-либо знала. Это не делает меня какой-то лгуньей.
Сириус улыбнулся ей.
— Есть только один способ это выяснить. Я предлагаю сыграть в игру! — с энтузиазмом воскликнул он, сунул руку в карман и вытащил маленький пузырек, а затем торжественно преподнес его.
Римус уставился на своего друга.
— Ты это серьезно?
— Разве я не всегда такой?
— О чем он? — спросила Миа.
— «Веритасерум или действие», — Джеймс налил себе еще одну порцию огневиски, а затем наклонился, чтобы наполнить несколько пустых стаканов вокруг стола. — Нас научили близнецы Пруэтты. Добавляешь Веритасерум в общую бутылку огневиски. Каждый раунд начинается с того, что кто-то говорит «действие» для всех. Каждый участник может выбрать «действие». Если не хотят, они могут выбрать пить Веритасерум. Человек, который дал «действие», затем может задать столу пьющих любой вопрос.
— Любой вопрос, кроме правды о том, как мы все получили свои прозвища, — быстро добавил Сириус. — Это абсолютно запрещено. Поверьте мне, с историями выйдет лучше.
— Откуда у тебя Веритасерум? — спросила Лили, бросив уничтожающий взгляд на Сириуса, который уже потянулся за второй бутылкой огневиски в центре стола, открывая ее с привычной легкостью.
Четверо Мародеров ухмыльнулись друг другу, прежде чем ответить Лили подозрительно отрепетированным тоном:
— Заварил, — сказал Джеймс.
— Купил, — сказал Римус.
— Нашел, — сказал Питер.
— Стащил, — сказал Сириус.
— Я в деле! — сказала Мэри с радостным выражением на лице. — Давайте, девчонки. Есть кое-что, о чем мне не терпится узнать об этих мальчишках.
— Есть кое-что, о чем я предпочла бы остаться в неведении, — решительно заявила Лили. — Я не хочу играть.
Джеймс ухмыльнулся и подмигнул ей.
— Ну же, Эванс. Ты боишься, что я спрошу тебя, как часто ты мечтаешь обо мне?
Лили нахмурилась в ответ.
— Ладно, — сказала она, принимая вызов. — Я буду играть. Но только для того, чтобы я могла внести ясность раз и навсегда. Тогда, может быть, ты спустишься с небес на землю.
— С высокой лошади? — Джеймс склонил голову набок. — Это похоже на пегаса?
— Маггловская фраза, — пробормотала ему Миа.
— Итак, мы все в деле? — спросил Сириус, добавляя капли в бутылку.
— Ты знаешь, что делать? — нервно спросила Алиса.
— Ага. Просто следую инструкциям, оставленными Пруэттами. Слишком много, и мы все в итоге признаемся в наших самых сокровенных тайнах без провокации. Слишком мало, и нам удастся соврать пару раз. Нужно быть точным.
— Я думаю, это плохая идея, — сказал Римус, качая головой.
— Чепуха, Лунатик. Это твой день рождения, и поэтому ты должен считать это блестящей идеей. Обещаю. Теперь в каждом стакане будет достаточно Веритасерума, чтобы ответить на один вопрос, поэтому каждый раунд вы должны выпить еще один шот.
— Ты ведь понимаешь, что мы оба префекты, верно? — Лили поджала губы, глядя на Римуса, который только пожал плечами в знак поражения.
Сириус ухмыльнулся и поднял свой стакан.
— Я начну. Пусть все снимут рубашки!
— Это так мы расслабляемся? — саркастически спросил Римус.
— Это, по-твоему, честно? — Миа фыркнула, скрестив руки на груди, защищаясь. — Мы уже видели всех вас, мальчики, без рубашек!
Сириус ухмыльнулся, вызывающе приподняв бровь.
— Тогда прими Веритасерум, котенок.
Миа замешкалась. Она знала, что это опасная игра. Девушка знала слишком много, у нее имеются секреты, которые никогда не сможет раскрыть. Часть ее представляла, что в худшем случае она могла бы запросто оглушить их всех и попросить профессора Дамблдора стереть им воспоминания. Однако Миа решила, что из этой игры не выйдет ничего слишком уж изменяющего жизнь, поскольку Сириус, по-видимому, намеревался просто увидеть девушек полуголыми.
— Хорошо, — согласилась она, наливая себе порцию огневиски.
— Я пью, — Лили решительно потянулась за бутылкой вслед за Мией, за которой быстро последовали Мэри, Алиса, Римус, Питер и даже Фрэнк. К тому времени, когда все напитки были разлиты, Сириус и Джеймс уже сняли рубашки, оба ухмыляясь.
Миа насмешливо посмотрела на Сириуса.
— Ты выполнил собственное действие?
— Что–то мне подсказывает, что здесь будет жарко. Все пьют! — приказал Сириус.
Один за другим они опрокидывали свои шоты. Миа, Римус, Питер и Мэри привыкли к ощущению огневиски. Лили, Алиса и Фрэнк начали кашлять, когда жидкость прожгла путь вниз по их горлу.
— Отвечаем честно, — настаивал Сириус, словно у них был выбор. — Почему вы не приняли действие?
— Это твой первый вопрос? — Джеймс уставился на него широко раскрытыми глазами. — Ты можешь спросить их о чем угодно, и ты хочешь знать, почему они не приняли глупое действие?
Сириус пожал плечами, плотно закатал рубашку, постучал по ней палочкой и превратил в повязку, которую затем использовал, чтобы убрать волосы с лица.
— Мне любопытно. Кроме того, хорошие вопросы придут, как только мы все будем хорошенько пьяны. Теперь ответьте на вопрос.
— Я не хочу, чтобы Джейми видел меня полуголой, — тут же ответила Миа, понимая, что могла бы включить в свой ответ и других ребят, но Веритасерум вызвал самый важный аргумент.
— Я стесняюсь, — сказала Алиса.
— Я подумала, что это было глупое первое действие, — произнесла Мэри.
— Я не хотела, чтобы Поттер потерял сознание, — ответила Лили, глядя на Сириуса и Джеймса.
— Я просто делал то, что делали все остальные, — честно ответил Фрэнк.
— То же самое, — сказал Питер.
— Я не хочу, чтобы люди видели мои шрамы, — ответил Римус, отражая взгляд Лили на Сириусе.
Сириус виновато поморщился.
— Извини, приятель.
— Какие шрамы? — спросила Мэри.
— Я упал с горы, — немедленно ответил Римус, с облегчением отметив, что действие Веритасерума уже прошло.
Миа была впечатлена способностью Сириуса следовать инструкциям близнецов Пруэттов. Веритасерум явно длился только один вопрос.
— Моя очередь! — нетерпеливо сказал Джеймс, глядя на рядом сидящую Лили и объявляя о втором действии: — Поцелуйте человека слева от вас.
— Веритасерум, — тут же отказалась Лили, свирепо глядя на него.
Каждый из них повернулся посмотреть на человека слева от себя. Мэри рассмеялась и наклонилась, быстро поцеловав Лили в губы, прежде чем та успела подумать дважды.
Алиса, сидевшая рядом с Мэри, покраснела и потянулась за бутылкой, пробормотав себе под нос:
— Не обижайся.
Однако ухмыляющийся Фрэнк покраснел, наклонился и поцеловал свою девушку. Алиса хихикнула из-за их редких проявлений любви на публику.
— Ты не в моем вкусе, Пит, — сказал Римус, добродушно ухмыльнувшись другу и потянувшись за бутылкой.
— Прости, Фрэнк, — Питер усмехнулся и схватил свой шот.
Миа повернулась к Римусу, сидевшему слева от нее, и улыбнулась. У нее не было никаких проблем с этим действием, и она доказала это, наклонившись и поцеловав нежно и сладко, совсем не так, как они делали ранее на той неделе, когда праздновали его настоящий день рождения в ванной префектов.
Когда они оторвались друг от друга, Миа услышала, как кто-то прочистил горло позади нее, и повернулась, чтобы посмотреть на Сириуса, который ухмылялся ей.
— Ну, привет, леди слева от меня.
Миа закатила глаза, жестом показывая ему, чтобы он молча покончил с этим.
Сириус наклонился к Мии, прикрыв глаза.
Однако, прежде чем их губы смогли соприкоснуться, Джеймс выпалил вопрос:
— Почему я тебе не нравлюсь? — глядя прямо на Лили.
За столом воцарилась тишина, никто еще не выпил свои напитки. Сириус застонал, и Миа повторила звук, понимая, что Джеймс испортил веселую игру и превратил ее в личную. Глядя на брата и Лили, Миа почувствовала, как Сириус поцеловал ее в щеку, выполняя свою часть задания.
— Задай другой вопрос, приятель, — предложил Римус.
— Нет, — настаивал Джеймс, его глаза уже немного остекленели от выпитого. Он указал на стакан Лили. — Выпей, Эванс.
Сузив глаза и поджав губы, Лили схватила со стола свою порцию огневиски и опрокинула ее, поморщившись от жжения, после чего повернулась к Джеймсу.
— Ты мне не нравишься, потому что считаешь себя лучше всех остальных. Ты никогда не говоришь ни о чем, кроме себя, если только не ставишь меня в неловкое положение. И пусть ты талантлив во многих вещах, тебе не хватает скромности. Ты избалован, отказываешься принимать «нет» в качестве ответа и груб с моими друзьями!
В комнате воцарилась тишина, когда Римус, Питер и Алиса выпили свои шоты и прошептали что-то вроде: «Ты мне нравишься, Джеймс».
— Ладно, пусть кто-нибудь начнет и разрядит это дерьмовое настроение. Это день рождения Римуса, черт подери! — рявкнул Сириус.
— Я начну, — предложила Мэри.
Они все заметили, как Лили в ярости отвернулась от Джеймса, крепко скрестив руки на груди. С приоткрытыми от шока губами Джеймс молчал, осмысливая слова Лили. Миа нахмурилась, глядя на брата, она знала, что Лили сказала правду, но, учитывая то количество выпивки, которое опрокинул в себя Джеймс, девушка беспокоилась, что он мало, что вспомнит с утра, чтобы внести необходимые изменения в свой взгляд и действия.
***
Полчаса спустя они были должным образом напоены огневиски. В какой-то момент Мэри все же оказалась полуголой, к большому удовольствию Питера, который поник, когда она отказалась поцеловать его на спор. Алиса и Фрэнк вырубились в углу, но только после того, как признались, что их общий худший страх — не пережить войну. Когда Миа побледнела, Сириус положил руку на ее колено, предполагая, что она втайне боялась того же самого.
Остальная часть группы — без Питера, который тоже достиг своего предела и рухнул в большое пушистое кресло перед камином — начала повторять прошлые «действия», заранее зная, что каждый из них выберет Веритасерум, выяснив, что копаться в чужих секретах было гораздо интереснее, чем смотреть, как Миа танцует на коленях у Римуса, выполняя забавное предложенное Лили «действие». Джеймс пробормотал Сириусу, что, по его мнению, задания Лили были некреативными и нуждались в улучшении.
— С кем у вас был первый поцелуй? — спросила Мэри у группы.
— Миа, — ласково ответил Римус.
— Амос, — застенчиво призналась Лили. Джеймс явно изо всех сил старался не обращать на нее внимания.
— Сириус, — прошептала Миа, и глаза Сириуса слегка расширились от этого заявления.
— Джеймс, — ответил Сириус одновременно с Джеймсом.
— Сириус.
Все повернулись и уставились на них.
— Что?!
— Я не хочу говорить об этом, — быстро ответил Сириус, наливая себе еще одну порцию чистого огневиски, вспоминая момент, о котором шла речь, и как он и его лучший друг поклялись друг другу хранить в тайне, как и почему это произошло.
Джеймс налил себе еще шот, поднимая его в явном согласии с чувствами Сириуса, в то время как остальная часть группы смеялась над внезапным дискомфортом между ними. Это продолжалось недолго, пока Сириус и Джеймс произносили безмолвный тост, прежде чем осушить свои индивидуальные напитки.
В конце концов, «действия» вообще прекратились, и вопросы стали личными.
— Почему ты проклинала всех этих девушек в День святого Валентина, Миа? — спросила Мэри с ухмылкой. — Ты всегда была умна в своих шалостях, но это было просто… что–то другое.
Миа закатила глаза, и Сириус увидел, как они на мгновение вспыхнули янтарным цветом.
— Потому что то, что те девушки пытались обманом заставить его полюбить их, было низостью. К слову, если кто-то из моих мальчиков решит влюбиться в девушку, эта девушка должна быть одобрена мной.
— Значит, ты не против, если Римус влюбится в кого-нибудь другого? — спросила Мэри.
Миа улыбнулась.
— Конечно, но только если она идеально ему подходит. А до тех пор он все еще мой.
Сириус услышал, как Римус прошептал «Чертовски верно» на ухо Мии, заставив ее покраснеть. Краска разлилась по шее девушки, и он заметил, как она поерзала на месте, при этом чуть ближе наклонившись к Римусу. Его глаза сузились, голова была полна ревности и огневиски, а ноздри раздулись, когда он Iфри_dom резко вдохнул, уловив запах в воздухе, который заставил что-то внутри него скрутиться от зависти.
— Я вызываю Поттера прокатиться на метле по квиддичному полю! — заявила Мэри, отвлекая Сириуса от его изменившегося настроения.
Джеймс тупо уставился на девушку, полуприкрыв один глаз.
— Я делал это тысячу раз. К слову, даже в таком состоянии могу, — настаивал он, делая еще один глоток своего напитка, даже не заметив, что десять минут назад Миа заколдовала его стакан каждый раз наполняться водой.
Мэри ухмыльнулась.
— Я хочу, чтобы ты сделал это… голым.
— Принято! — громко сказал Джеймс с решительным выражением лица, неуклюже поднимаясь на ноги. — Эванс, ну же, ты захочешь это увидеть!
Лили закатила глаза.
— Мне все равно. Вы с Мэри идите, а я пойду спать. С днем рождения, Римус, — сказала она, прежде чем направиться к двери, игнорируя Джеймса, который все еще был явно под впечатлением.
Когда дверь за ними закрылась, трое оставшихся друзей сели рядом с почти пустой бутылкой огневиски.
Сириус наклонился вперед и налил им еще по шоту.
— Ты не собираешься посмотреть на Сохатого? — спросил Римус.
Сириус покачал головой.
— Не в этот раз. Как бы забавно это ни было, если он упадет, даже я не хочу видеть, что произойдет, если он получит занозы. Кроме того, — он протянул им стаканы, внимательно наблюдая, как они пили, — я все еще хочу играть.
— Я думаю, мы закончили с игрой, — пробормотала Миа, садясь.
Она, очевидно, забыла, что Сириус налил ей напиток из смешанной бутылки, и он использовал это в своих интересах, когда спросил обманчиво небрежным тоном:
— Итак, как долго вы двое трахаетесь?
— С Хэллоуина, — слова сорвались с ее губ прежде, чем она полностью обдумала вопрос. Миа ахнула, прикрыла рот рукой, а затем повернулась и сердито посмотрела на Сириуса.
— Я знал! Я, блять, так и знал! — он встал и пнул маленькую оттоманку, на которой сидел, чувствуя предательство, явно отражающееся в жаре его взгляда. — Я чувствовал его запах на тебе. Я чую его уже несколько месяцев!
— Ну и что? — яростно закричала Миа. — Ты ходишь вокруг и спишь со всеми когтевранками, пуффендуйками и гриффиндорками, которые хлопают ресницами в твоем направлении. Я никогда не была ни с кем, кроме Римуса. Это твоя проблема? Что я выбрала его, а не тебя?
Его кожа была горячей, пылающей от гнева и жадной энергии, которая ощущалась как молния, катящаяся под поверхностью. Сириус вспомнил поцелуй в тайном проходе и как что-то внутри него щелкнуло в тот момент, когда он впервые попробовал ее на вкус. Выражение ее глаз тогда было только для него. Ее поцелуй принадлежал ему. Ее слова принадлежали только ему.
— Ты выбрала меня!
— И ты не выбрал меня! — крикнула Миа срывающимся голосом.
Сириус видел, как блестят ее глаза, слезы угрожали пролиться, и тот же щелчок внутри него превратился в тупую боль при мысли, что он заставил ее плакать.
Миа развернулась на каблуках, ее волосы хлестнули его по лицу, она выбежала из комнаты. Прежде чем он успел пойти за ней — а ему хотелось этого, — свет в комнате изменился, и Сириус внезапно оказался в тени Римуса.
— Ты такой придурок.
Сириус укоризненно посмотрел на своего слишком высокого друга.
— Вы сказали мне, что расстались на Хэллоуин!
— Так и было, — сказал Римус с сердитым взглядом. — Сразу после нашей первой совместной ночи. Но она ближе всего к совершенству, чем я когда-либо видел, если не найду настоящую пару, и…
— И это делает нормальным трахать ее, не будучи на самом деле ее парнем? Ты используешь ее!
— Она тоже использует меня! Она использует меня, чтобы забыть о тебе, потому что ты слишком глуп, чтобы понять, что она выбрала тебя первым, и ты все испортил! — рявкнул Римус, его глаза стали золотистыми. Самая маленькая часть Сириуса говорила ему, что было бы разумно бояться, но он был слишком упрям, чтобы беспокоиться.
Сириус проклинал недавний всплеск роста Римуса и его собственные плохие гены, из-за которых он был ниже своего друга. Римус сделал шаг вперед, вынуждая Блэка сделать предостерегающий шаг назад.
— Итак, я иду к ней, и я с ней, и я забочусь о ней, пока она ждет, когда ты поймешь, что тебе, черт возьми, от нее нужно! Я рядом, чтобы ей не пришлось быть одной, потому что Мерлин знает, что ты никогда не беспокоился об этом!
Сириус попытался защититься.
— С тех пор я даже не прикасался ни к одной девушке…
— Со Дня святого Валентина с Марлин? — Римус зарычал, приподняв брови. — Да, Миа рассказывала мне об этом. Пришла ко мне, выплакав все чертовы слезы. Ты не должен причинять ей боль! Это наша работа — защищать ее!
— Я знаю, Лунатик! — закричал Сириус, швыряя свой стакан на пол и испытывая недолгое удовольствие, когда стекло разлетелось вдребезги. — Я пытаюсь!
Римус уставился на него.
— Как ты пытаешься?
— Я облажался, приятель, — Сириус вздохнул и провел рукой по лицу. — Я… я защищаю ее от себя. Но, черт возьми, я не могу держаться подальше от этой девушки. Как будто она… как будто она моя, и мое тело и душа знают это, — сказал он, сердито стуча кулаком по груди.
Ему было известно об этом. Он знал, что она принадлежит ему, и им нужно быть вместе, но потом Сириус подумал о своей семье и о том, как больные и извращенные родители смотрели на него во время недавнего визита. Он видел, как Беллатриса смотрела на Мию, когда та ей угрожала. Он не мог выдать ее своей семье. Это было слишком опасно.
— Но мой мозг продолжает говорить мне, что я никогда не буду достаточно хорош для нее. Поэтому я стараюсь держаться подальше, потому что так лучше, — он сделал глубокий вдох, чтобы успокоить нервы, однако запах возбуждения Мии, витающий в воздухе, заполнил его чувства. — Я бы этого не сделал, если бы знал, что она просто побежит в твою постель!
— Ты глупая дворняжка, — прорычал Римус.
Сириус посмотрел на Римуса.
— Чертов гребаный волк.
— Разберись со своей жизнью, приятель, — приказал ему Римус с вызовом в глазах. — Перестань ревновать, потому что, пока ты не примешь окончательное решение насчет Мии, я буду рядом в любое время, когда она захочет… — он наклонился ближе, и Сириус увидел волка в глазах своего друга. Римус прорычал низким провоцирующим тоном: — И она хочет меня… часто.
Дрожа от негодования, Сириус заявил:
— Сначала она хотела меня. Она хотела меня первым, и она поцеловала меня первым. Я до сих пор помню каждую деталь. Держу пари, ее губы все еще на вкус, как огневиски, не так ли? — он ухмыльнулся, пытаясь взъерошить шерсть своего друга.
Римус просто улыбнулся ему, совершенно невозмутимо.
— Все остальное у нее на вкус, как мед.
***
Едва покинув Выручай-комнату, Сириус уже составил план, который включал в себя поиск Мии в общей гостиной Гриффиндора, а затем изложение частичного мнения. Он хотел рассердиться на нее, но понимал, что не имеет на это никакого права. И все же, несмотря на то, что парень был пьян, он позволил своим эмоциям вести его по коридорам. Сириус не успел дойти до башни Гриффиндора, как уловил ее запах в воздухе, он повернулся и заметил девушку в конце коридора пятого этажа, она стояла в темной нише.
Она плакала.
Лунный свет отражался на ее слезах, большое окно пропускало достаточно света, освещая лицо девушки. Он нахмурился и медленно направился к ней, уже не собираясь кричать или ругаться, вместо этого намереваясь извиниться. Мерлин, он ненавидел, когда она плакала.
Тяжело сглотнув, он тихо приблизился к ней, смягчил свой взгляд и прошептал:
— Миа.
Когда она подняла голову, он не увидел ожидаемой печали, в глубине ее взгляда горел праведный гнев. Сириус был потрясен этим видом и слишком пьян, чтобы вовремя среагировать, когда Миа сильно ударила его по лицу, от силы удара он повернул голову в сторону. Его голова медленно и неторопливо вернулась в прежнее положение, опасное рычание вырвалось из горла, стоило ему посмотреть на нее.
Она резко втянула в себя воздух. Казалось, на кончике ее языка вертелся поток гневных слов, готовых обрушиться на него, но у нее не было возможности произнести что-либо, потому что Сириус налетел, вырывая слова из ее рта и выбивая дыхание из легких, накрыв губы девушки своими.
Положив руки ей на талию, Сириус приподнял и прижал ее тело к каменной стене позади нее. Он почти насильно овладел ртом девушки — губами, языком и зубами, впитывая каждую частичку ее тела. Часть его переживала, что капли Веритасерума на языке девушки, смешанные с его собственными, заставят парня признаться в своих самых сокровенных тайнах. Признаться в том, что он любит ее, что она пугает его. Признаться в том, что он боится, что его семья использует ее против него. Признаться в том, что было больно не прикасаться к ней, не пробовать ее на вкус при каждой возможности.
Когда она простонала имя и прикусила его нижнюю губу так сильно, что он почувствовал вкус крови, парень вспомнил, кто он такой: Сириус Орион Блэк. Сириус Блэк, который был эгоистичным, импульсивным, безрассудным и жадным, и будь прокляты последствия! Ему нужно, чтобы девушка знала, что она делает с ним, и все, что он хочет с ней сделать.
Его руки лихорадочно скользнули вниз по ее ребрам и по пояснице к заднице, приподнимая бедра девушки вверх. Он протиснулся между ее ног и позволил им обвиться вокруг его талии. Нарушив свою собственническую метку на ее губах, он нежно поцеловал Мию в шею, двигаясь бедрами вперед и прижимаясь к ней своей эрекцией.
— Видишь, что ты со мной делаешь?
Девушка захныкала в ответ, царапая ногтями кожу его головы. Она схватила парня за волосы и потянула, пытаясь притянуть обратно к своим губам, но Сириус сопротивлялся. Чем сильнее Миа тянула, тем крепче он сжимал ее бедра и тем плотнее прижимался к ней.
Он позволил руке блуждать по ее обнаженному бедру, задирая подол юбки и рисуя узоры на коже, наблюдая с эгоистичным весельем, как губы Мии приоткрылись, затаив дыхание, ожидая, что Сириус продолжит.
Просунув пальцы под край ее трусиков, Сириус застонал и прижался лбом к ключице Мии, дыша на пышную кожу груди, которую ему отчаянно хотелось увидеть, но у него не хватило дополнительных рук, чтобы снять с нее одежду, не оставив ее нетронутой.
Нежно поглаживая указательным пальцем ее щель, он удивился шелковистой влаге, покрывавшей кончик его пальца.
— Скажи мне, котенок, — сказал он низким, хриплым голосом, отстраняясь и прижимаясь лбом к ее лбу, чтобы заглянуть ей в глаза. — Это для Римуса или для меня?
Сириус усмехнулся, когда Миа отказалась отвечать. Она всегда была такой дерзкой, никогда не позволяла командовать собой. Ему хотелось услышать ответ, который девушка отказалась дать, но смягчился, когда услышал ее мяуканье, как только он погладил подушечкой большого пальца клитор, обводя опухший и влажный комок нервов.
С широко раскрытыми глазами она хватала ртом воздух, когда он ввел в нее палец, сжимая его и поглаживая изнутри. Сириус добавил второй палец и самодовольно усмехнулся, когда Миа захныкала в ответ и крепче сжала пальцы в его волосах.
— Мерлин, у тебя глаза цвета шоколада, — прошептал он, не отводя взгляда, — но держу пари, когда ты кончаешь, они выглядят, как огневиски.
Так и произошло.
Глаза Мии практически загорелись янтарным светом, когда ее тело затряслось, а бедра дернулись вперед.
Сириус поймал выкрик с ее губ, забирая и требуя его, как он требовал ее кульминации для себя, чувствуя, как она напряглась и пульсировала вокруг его руки, ногти девушки впились в шею парня, когда он поцеловал ее глубоко и с напором.
Как только он отодвинулся от нее, они оба тяжело дышали. Парень опустил ее ноги на пол, но она отказалась убирать руки с его шеи, горячее дыхание Мии коснулось рта Сириуса.
Медленно и неторопливо Сириус поднес пальцы к своим губам, уловил, как она покраснела, когда он взял один палец в рот, высасывая ее сущность, не отрывая от нее взгляда, парень застонал.
Черт, Римус прав. На вкус она, как мед.