Глава 56. Амортенция

Любить друг друга —Не прогулка по парку.Но когда наши пальцы переплетаются,Не могу отрицать, что ты того стоишь.Потому что спустя всё это времяЯ по-прежнему влюблена в тебя.(Paramore — Still Into You)
8 сентября 1976 года
У Мии выдалась не самая лучшая неделя.
Узнав о ее тайной сексуальной жизни с Римусом и Сириусом, Джеймс едва ли мог смотреть ей в глаза. Трое Мародеров, включенных во все это, наконец-то возобновили общение, особенно после того, как объединили усилия и буквально выбили правду из Питера. Тот признался, что однажды застал Римуса и Мию в комнате мальчиков, а в другой раз подслушал, как Сириус рассказывал Римусу о единственной интрижке с ней этим летом. Все закончилось тем, что Питер удалился с подбитым глазом и трехмесячным запретом на Визжащую хижину. Кроме того, Блэк пригрозил Петтигрю, и теперь второй должен снабжать общую гостиную таким количеством сливочного пива, которое они смогут протащить через проход в «Сладком королевстве».
Рядом с Мией отмалчивался не только Джеймс — по большей части из-за того, что стыдился своего поведения накануне, — но и Сириус с Римусом вели себя по-другому, а этого она не ожидала. Они оба знали о ее отношениях с кем-либо из них, но, видимо, что-то произошло в ту ночь, когда Джеймс узнал обо всем, в общем, каждый из них вел себя странно в ее присутствии.
Удивительно молчаливый Сириус постоянно переводил взгляд с Мии на Римуса, словно выискивая что-то важное. Римус же оставался невероятно погруженным в своим мысли. Впервые за пять лет он забыл, как Миа пила чай, и случайно положил малину вместо черники в ее кашу — такую сцену заметил весь стол, каждый сидел с широко раскрытыми глазами, громко вздыхая, будто кто-то только что выкрикнул смертельное проклятие.
После Защиты от темных сил Миа загнала Римуса за угол, вытянув из него признание того, что неделю назад Сириус втянул его в неприятный разговор и разворошил некоторые запутанные чувства по отношению к ней.
Узнав столько правды, сколько было возможно, Миа все же чувствовала, что Римус что-то недоговаривает. Она объяснила это скорым приближением полнолуния и пообещала ему встретиться у Гремучей ивы этой ночью. У нее были вечерние занятия по продвинутым Зельям совместно с Лили, а также ей нужно навестить Сириуса в больничном крыле, куда он попал после того, как группа семикурсников-слизеринцев напала на него возле квиддичных раздевалок.
— Что ты задумал, Сириус Блэк? — спросила Миа, ворвавшись в лазарет и сузив глаза, посмотрев на парня, который развалился на больничной койке, будто ему было все равно. Слева от него на столе были сложены несколько книг, служивших в качестве большого импровизированного стола, где можно писать.
— Эссе по Трансфигурации, — Сириус указал на пергамент. — Знаю, знаю. Я тоже думаю, что это глупо. Не понимаю, зачем продолжаю заниматься предметом. Я же гребаный анимаг. Насколько лучше человек может трансформироваться? Да я бы мог вести этот чертов урок, если бы только захотел.
— Сириус!
Он глянул на нее невинным взглядом.
— Да, любимая? Чего ты так надулась… — его губы поджались, вероятно, из-за выражения ее лица. Он решил отвлечь ее, указав на синяки чуть ниже горла, которые медленно расцветали. — Все из-за сломанной ключицы? Клянусь, другие парни выглядят хуже. Ну, по крайней мере, так было до того, как я вырубился.
Глядя на него, Миа нахмурилась и вздохнула, почувствовав укол вины.
— Я пришла ругаться не по этой причине.
Неужели она пришла сюда, чтобы накричать на Сириуса, который недавно подвергся нападению потенциальных Пожирателей смерти?
Да.
Никак иначе.
Пристально посмотрев на него, она уперла руки в бока и двинулась вперед.
— Я зла на то, что ты не сообщил об этом должным образом. Как они накажут студентов, напавших на тебя, если ты не расскажешь Дамблдору о произошедшем? Директор ни за что не поверит во всю эту чушь с падением с метлы. Ты один из лучших летчиков.
— Не рассказываю, потому что я не трус, который взвалит свои проблемы на чьи-то плечи, — признался Сириус, не встречаясь с ней взглядом, он вновь сосредоточился на своем эссе. — Кроме того, Сохатый и Хвост прорабатывают некоторые детали.
Неожиданно для себя Миа начала переживать. Фраза «проработка некоторых деталей» на языке Мародеров всегда означала «планирование чего-то ужасного». Никто бы не захотел оказаться втянутым в какие бы то ни было детали, которые прорабатывались.
— Ни слова не говори о том, что они собираются сделать, если это не особенно болезненно, — пожав плечами, она постаралась не закатить глаза, когда добавила: — В таком случае, я могу помочь… совсем немного. Они же все-таки сломали тебе ключицу.
Ей стоило бы чувствовать вину за желание кому-то принести физический вред, но Миа Поттер была совсем другим человеком, в отличие от Гермионы Грейнджер. Однако даже Гермиона испытала фантастический прилив адреналина, когда на третьем курсе ударила Драко Малфоя в лицо. Миа не могла не задуматься, не стало ли то событие трещиной в плотине, открывшей шлюзы — как назвала бы Дорея — ее скрытых слизеринских черт. Все это время, в своей новой временной шкале, она физически расправилась с большим количеством слизеринцев, чем когда-либо в течение 1990-х годов.
— Так ты пришла только для того, чтобы наорать на меня из-за полученной травмы? Потому что это чуточку грубовато даже для тебя, — Сириус продолжал корпеть над своим эссе, сохраняя решительное выражение лица, но она могла разглядеть намек на ухмылку.
— Нет, — прорычала она, вспомнив, зачем вообще пришла в лазарет. — Римус — мой лучший друг, и он рассказывает мне обо всем. Я знаю, что ты пытался убедить его снова сойтись со мной, и я хочу знать почему.
Усмехнувшись, Сириус продолжал пользоваться пером, но теперь заканчивал предложение с особым удовольствием.
— Римус не обо всем тебе говорит.
— Что? Разумеется, обо всем.
Сириус отложил перо, как будто готовился к долгому спору. Она очень надеялась, что этого не произойдет.
— Значит, ты в курсе, что он все еще любит тебя? — спросил Сириус, бросив многозначительный взгляд.
Губы Мии приоткрылись от удивления, она совсем такого не ожидала. Ее щеки вспыхнули от намека на то, что чувства Римуса были сильнее, чем она предполагала. Возможно, так было, когда они встречались, но уж точно не после того, как он узнал, что она не являлась его парой.
— Не говори глупостей. Он любит меня так же, как я люблю его, не больше.
— Ну, в это я верю.
Она, прищурившись, посмотрела на него.
— И что ты хочешь этим сказать?
Сириус скрестил руки на груди, явно сдерживая гримасу боли, вызванную движением, и все ради того, чтобы выглядеть самоуверенным и высокомерным, когда произнес:
— Вы с Римусом любите друг друга, а единственная причина, по которой вы расстались — нелепая мысль, что судьба разъебывает вашу личную жизнь.
Ее челюсть сжалась в ответ на его слова.
— Есть множество доказательств касательно пар оборотней и…
— Речь не о Римусе, Миа. А о тебе. О тебе и обо мне, — она побледнела от его слов, резко вздохнув. Заметив ее удивленную реакцию, он продолжил: — Ну? Нечего сказать на эту тему?
Мерзавец.
Девушка с трудом сглотнула, растущее беспокойство застряло у нее в горле. Его взгляд был жестким и холодным, напоминая тот, которым он одарил ее, когда увидел у нее шрам на ребрах. Взгляд, говорящий о том, что он знает, что она что-то скрывает, знает, что она лжет ему.
— Твоей маме было что мне рассказать.
Дерьмо.
— Например о том, что мы каким-то образом спровоцировали гребаную связь души.
Блять!
— И ты скрывала такое, и я предполагаю, что и тысячи других чертовых секретов от меня.
Обычно мягкий и веселый Сириус остался позади, на его место выступила стена, которая сильно напоминала ей о Драко. Это только больше доказывало, что, невзирая на принадлежность к Гриффиндору, Сириус все же оставался Блэком.
Разве формально она сама не являлась таковой? Те немногие люди, которые знали Дорею Поттер — урожденную Блэк, будь та студенткой Хогвартса или взрослой леди, не упускали возможности упомянуть, насколько сильно Миа напоминала им ее мать.
— Ей не стоило тебе рассказывать, — прошептала она, когда Сириус продолжал сверлить ее пристальным взглядом, ожидая ответа, который, по ее мнению, должен был быть извинением. Как вообще это должно звучать? «Прости, что соврала тебе, Сириус, но, по правде говоря, я лгу обо всем, включая мое собственное имя, нашу встречу, твое будущее и очень реальную возможность того, что, если я когда-нибудь вернусь в свою временную шкалу, ты возненавидишь меня, потому что я позволила тебя арестовать после того, как один из твоих друзей предал тебя, убив твоих лучших друзей».
— Почему? — спросил Сириус.
— Я не хотела, чтобы ты чувствовал, что тебя заставляют быть со мной, — выпалила она, понимая, что в ней вновь возрождается прежняя неуверенность. Миа вспомнила свой первый поцелуй со старшим Сириусом Блэком. За его действиями стояли страсть и любовь, которые она ощущала и на которых не могла сосредоточиться, потому что волновалась из-за того, что чувства могли быть вызваны — по крайней мере, частично — таинственной связью, созданной ею. Связью, которая каким-то образом вплелась и растянулась во времени и существовала здесь, в 1976-м году.
— Разве я не могу хотеть того же и для тебя? — Сириус разочарованно покачал головой и выдохнул. — Блять, Миа, ты считаешь Прорицания чушью, но при этом так легко купилась на какую-то связь души?
Впившись в него взглядом, она приготовилась сказать ему, что прорицания все еще остаются полной чушью, но вот связь душ была реальным явлением. Она чувствовала. Когда они занимались любовью, Миа ощущала, практически видела своими глазами, и, по-видимому, он не испытывал того же.
— Не смотри так на меня, я говорю это не для того, чтобы сделать тебе больно. Ты же знаешь, как я… — он замешкался и немного поерзал в постели, прочищая горло. — Ты же знаешь, как важна для меня. Я ни за что бы не причинил тебе боль, и это не из-за какой-то дурацкой связи.
Она отвернулась от него, вытесняя из головы мысли о будущем и старшем Сириусе Блэке, и прошептала:
— Все намного сложнее.
— Тогда объясни мне, — потребовал он.
— Изучай Окклюменцию, — нетерпеливо возразила она.
— Нет, — ответил Сириус, разочарованно прищурив глаза. — Прекрати эту чертову окклюменционную чушь. К слову, я пытался, но сложно обойтись без достойного легилимента, который проверил бы барьеры. Дело не в этом. Ты повелась на эту связь душ, слепо доверяя ей, и утверждаешь, что все намного сложнее, но не говоришь почему. Ты отняла мой, а также свой выбор в этом вопросе.
— Ничего я у тебя не отнимала, — часть ее хотела сказать, что она спасла ему жизнь, отчего и возникла связь. Ткнуть это в его глупое, самодовольное, прекрасное лицо.
— Ты заслуживаешь Римуса, — Сириус глубоко вздохнул. — Ты любишь Римуса.
— Не спорю, но что, если… что, если я и тебя люблю?
Между ними повисло молчание. Каждый пытался понять другого, не прибегая к упрямству и агрессивной конфронтации. Миа задавалась вопросом, поверил ли он ее словам о ай_free_dom-cy том, что она вправду любит его. Девушка знала, как Сириус боролся с подобными эмоциями, в особенности, когда дело касалось ее.
Сириус, наконец, нарушил тишину, в отчаянии пробормотав:
— Тогда ты должна понять это перед тем, как примешь связь душ. Все это нечестно ни по отношению к нам, ни по отношению к Римусу. Вы были счастливы и влюблены. А потом произошла вся эта история с парами оборотней, и вы сдались. Я ошибусь, если предположу, что наша связь тоже приложила к этому руку?
— Нет.
— Тогда иди. Разберись со всем и будь с Римусом.
В отчаянии запустив пальцы в волосы, она застонала. Почему никто из них не мог изучить Окклюменцию? Миа знала, что не имеет права рассказывать им о войне, или о смертях, или об Азкабане, но она могла бы, по-крайней мере, говорить о Тонкс, не упоминая ее имени, тогда вся проблема с парой оборотней была бы решена.
— Не могу. Сириус, я свыклась с тем, что мы с тобой…
— Зато я нет! Всю мою жизнь решили за меня, и дурацкая сортировочная шляпа впервые дала мне выбор хоть в чем-то! — его серые глаза потемнели, подобно сланцу с серебристыми крапинками. — Я едва выбрался от собственной семьи, пытающейся заставить меня служить темному волшебнику, и я практически уверен, что мне это так просто не спустят с рук. Я не собираюсь подвергать тебя опасности и отказываюсь браться за что-то, где мне не дают право выбора, Миа. Я ни за что не позволю скрепить нашу связь без твоей уверенности в том, что это именно я, а не Римус. И то, что он думает, что где-то там у него есть пара, не является для меня достаточным аргументом.
Миа уставилась на него.
— Что теперь? Ты думаешь, что я буду встречаться с кем-то только ради твоего спокойствия?
Разумеется, он был прав, и она чувствовала себя виноватой. Прошел всего месяц после того, как его собственная семья напала на него, силой заставляя вступить в то, что изменит жизнь, а затем Дорея посвятила парня в тайну связи души и заставила поверить в то, что все его действия были решены за него. И она понимала. Но все же было трудно признаться Сириусу Блэку, что он прав, особенно, когда тот говорил с ней таким жалобным тоном.
— Нет. Я надеюсь, что ты будешь встречаться с Римусом, потому что он подходит тебе. Потому что ты подходишь ему, и вы любите друг друга. Надеюсь, ты будешь умна и не станешь принимать все за чистую монету. Не станешь произносить заклинание, творить чары или пить зелье, не зная наверняка, что оно из себя представляет. Я надеюсь, что ты будешь внимательна к своему сердцу, к моему и Римуса, — он произносил слова четко, поэтому она знала точно, что речь идет не о попытке защитить ее или пожертвовании своим счастьем ради кого-то. Чаще всего Сириус прекрасно заботился о своих друзьях, когда поступал обдуманно, а не опрометчиво.
— Мне не хочется причинять тебе боль. Я не хочу, чтобы ты видел меня и Римуса, и…
— Миа, если учитывать то, как я обращался с тобой в прошлом, то это было бы ожидаемо, — перебил Сириус. Образ Марлин МакКиннон возник в ее сознание, неприятный приступ гнева вспыхнул в желудке. — Мне не повредит. Твоя безопасность и счастье превыше моих собственных. Прими это как высший комплимент, потому что есть лишь парочка людей, которые могут получить от меня такой самоотверженный поступок.
— Я… — она замешкалась. — Я подумаю об этом.
— Хорошо, — он осторожно подвинулся и похлопал по краю кровати, прежде чем снова взять перо. — А теперь присядь сюда и помоги уже с этим эссе.
Ранее поднявшаяся ярость практически сразу потухла, девушка закатила глаза, уловив, как быстро он смог сменить тему разговора. Если бы в характере Сириуса не было бы способности естественным образом снимать напряжение, то она предположила бы, что кто-то попытался наложить проклятие Империуса.
— Ты же вроде говорил, что настолько гениален, что даже можешь вести Трансфигурацию?
Он хитро улыбнулся, что заставило ее немного понервничать.
— Да точно мог бы вести этот предмет, но я лажаю в изменении чар, мне нужна твоя помощь. Как создать отложенные чары прилипания? Хочу, чтобы это прилипло к столу МакГонагалл после того, как она поставит оценку. Тогда у нее будет постоянное напоминание о том, какой я гениальный.
***
Час спустя Миа оказалась на занятии по продвинутым Зельям, она сидела рядом с сосредоточенной Лили, которая направила все свое внимание на котел, избегая взгляда черных глаз из другого конца кабинета.
Миа подняла глаза и, прищурившись, посмотрела на Снейпа.
— Хочешь, я заколдую его? — в нетерпении спросила она, отчетливо помня, с какой легкостью с его губ сорвалось слово «грязнокровка». В своей временной шкале Миа в итоге простила собственного обидчика из детства — Драко Малфоя, — но это произошло через длительное время, когда он перестал быть озлобленным блюстителем крови. Поттер не могла винить Лили за то, что та затаила обиду на Снейпа.
— Не обращай внимания, — настаивала Лили, раздраженно добавив: — Он сильнее разозлится, если мы сделаем вид, что его не существует, — затем ее губы изогнулись в мягкой улыбке, и она усмехнулась. — К тому же, если он не прекратит к концу урока, то я добавлю Амортенцию в его тыквенный сок.
— Он же тогда влюбится в тебя, нет?
— Тогда я добавлю Амортенцию Белби в его тыквенный сок, — чопорно поправила Лили, через мгновение девушки изо всех сил старались сдержать булькающий смех.
— Забавно, что ты заставляешь всех считать тебя такой милой и доброй, — Миа полюбовно закатила глаза на подругу, затем вновь сосредоточилась на кипящем вареве в котле перед ней. — Ты, Лили Эванс, коварна.
— Это все ваше плохое влияние. Я была невероятно мирной до встречи с тобой и Мэри. А теперь читаю грязные любовные романы, проклинаю парней у озера и выступаю против слизеринцев на занятиях по зельеварению. Кстати, о слизеринцах, как там Блэк? — Лили отвела взгляд от котла и в беспокойстве нахмурилась. — Я слышала, что его довольно сильно заколдовали.
Плечи Мии напряглись при упоминании Сириуса.
— Да, я видела его до занятий. Все выходит из-под контроля. Сначала то, что случилось с ним этим летом, а теперь ему приходится разбираться и с таким?
— Ты думаешь, Сам-знаешь-кто стоит за этим? — прошептала Лили.
— Да, — подтвердила Миа, а через мгновение стала настаивать: — Тебе стоит держаться подальше от этого, — на возмущенный взгляд подруги она покачала головой, не принимая возражений. — Я серьезно, Лили. Оставайся хорошим префектом и держись подальше от стычек в коридоре. Ты магглорожденная, отчего автоматически подвержена риску.
Лили бросила на нее раздраженный взгляд.
— Не больше, чем предатель крови.
— Как раз таки больше, чем предатель крови, — сердито произнесла Миа, а затем посмотрела на котел Лили, желая сменить тему. Зелье приобрело перламутровый блеск, из оловянного сосуда спиралью поднимался пар. — Похоже, почти готово.
— Думаешь, оно выглядит так, как надо? — нервно спросила Лили.
— Важно то, как оно пахнет, а не выглядит. Для тебя запах будет иным, чем для других. Оно должно напоминать о том, что тебя привлекает, — Миа прервалась, чтобы проверить собственное зелье, которое, наконец, стало отливать тем же жемчужным блеском, что и у Лили.
Выключив огонь, Миа перестала помешивать жидкость, позже перевела взгляд на Лили, которая склонилась над котлом, делая глубокий вздох, ее глаза остекленели.
Выдохнув, Лили медленно моргнула, зрачки были расширены.
— Я чувствую запах пирога с патокой, — призналась она, усмехнувшись. — Что-то еще на открытом воздухе, похожее на цветы в саду и… — ее улыбка начала гаснуть, когда она повторно вдохнула. — И… метла? — Лили побледнела, отскочила от котла, широко раскрыв ярко-зеленые глаза.
Миа улыбнулась подруге.
— Не знала, что тебе нравится пирог с патокой.
Лили густо покраснела.
— Вовсе нет. То есть, да, но не совсем…
Сияя, Миа вздохнула с облегчением, узнав, что Лили Эванс каким-то образом только осознала, что в глубине души у нее есть, по крайней мере, небольшая симпатия к Джеймсу Поттеру.
— А как пахнет твоя? — спросила Лили, явно пытаясь сменить тему.
— Пергаментом и травой, — ответила Миа, так и не обратившись к зелью. — Когда-то я уже нюхала Амортенцию, — ей вспомнилась первая встреча с этим варевом на шестом курсе, когда Гарри пользовался книгой Принца-полукровки. Ее взгляд инстинктивно скользнул по кабинету к Снейпу, сидящему на своем месте со скрещенными на груди руками, его лицо отражало скуку, три склянки с готовым зельем стояли рядом с очищенным котлом.
— Пергаментом и травой? — переспросила Лили. — И все? В этом есть какой-то смысл?
— Иногда примешиваются другие запахи, — Миа пожала плечами, думая об огневиски, коже и табаке. Сириус. — Попробуй вместо меня.
Лили приподняла бровь.
— Ты не хочешь?
Миа покачала головой.
— Недавно мне сказали, что я должна делать собственный выбор. Мне не хочется, чтобы любовное зелье диктовало мне, что меня привлекает.
— Сириус и Римус? — осведомилась Лили со знанием дела.
— Сириус хочет, чтобы я встречалась с Римусом.
— Звучит… разумно с его стороны. На него бросили Конфундус?
Миа громко рассмеялась, каждый в классе обернулся и посмотрел на их парту. Девушка покраснела и откашлялась, опустив взгляд вниз, при этом наполняя склянки готовой Амортенцией, даже не потрудившись проверить ее.
— Нет, он просто думает, что, ну, ты же знаешь про пары оборотней? — незаметно прошептала она, Лили кивнула в ответ. — Сириус считает, что мы с Римусом использовали это как предлог, чтобы расстаться.
— Так и было?
Миа пожала плечами.
— И да, и нет. Мне кажется неправильным быть с Римусом, когда я знаю, что он в итоге найдет свою пару. К тому же, я не хочу причинять боль Сириусу.
— Разве неправильно не быть с Римусом из-за того, что он даже не может контролировать? — бросила вызов Лили. — Или водить за собой Сириуса так, чтобы он не знал наверняка, что ты не влюблена в его лучшего друга?
Миа уставилась на рыжеволосую.
— Ты разговаривала с Сириусом?
— Нет, но, видимо, это все-таки очевидно, если даже Блэк осознал. Никто не понимал, почему вы с Римусом расстались. И я не думаю, что вы поступили справедливо по отношению к друг другу после разрыва; если Сириус готов отпустить тебя, то ты не должна чувствовать вину из-за этого. Ты хороший человек, Миа, и я знаю, что ты любишь их обоих.
Вздохнув, Миа закупорила последний флакон и отставила его в сторону к остальным, затем опустила руки на стол.
— Разве не в этом проблема?
— Да, так что разберись со всем, — Лили облизала большой палец и поправила этикетку на одном из своих флаконов, прищурившись, переместила на нужное место и осторожно постучала палочкой, прикрепляя бумажку на место. — Выбери одного и вложи в него все свои силы. И если это не сработает, тогда у тебя не будет никаких сомнений. Я бы предложила тебе выбрать Римуса, ведь именно Сириус поднял эту тему.
Миа понимающе ухмыльнулась своей подруге.
— Думаю, тебе просто нужны подробности моей личной жизни.
Лили расправила плечи и вздернула подбородок. Она взмахнула палочкой над котлом, и остатки зелья исчезли.
— Я не стану признавать это обвинение. И не признаюсь, что позаимствовала у Мэри один из ее не-маггловских романов, где главным сердцеедом является оборотень.
— Лгунья, — усмехнулась Миа и начала приводить порядок на своем рабочем месте.
— Но мне кое-что любопытно, — прошептала Лили, прочистив горло. — Оборотни правда кусаются… во время… ну, знаешь? — ее щеки покраснели, и она указала на свое плечо.
— Да, оставляют метку.
Глаза Лили расширились, а Миа сдвинула блузку в сторону, обнажив безупречную кожу плеча. Она рассмеялась, когда ее подруга вздохнула, выглядя слегка разочарованной.
Улыбаясь, Миа поправила блузку.
— Кроме того, это миф, что оборотни оставляют метку на плече партнера. Пары кусают в бедра или живот, — глаза Лили сразу метнулись вниз, и Миа покачала головой. — Если ты хочешь, чтобы я разделась, то смотришь не на ту Поттер, Эванс.
***
Покинув класс Зелий в подземелье, Миа поднялась по лестнице в библиотеку, предварительно сверившись с картой Мародеров в желании найти Римуса. Ей не хотелось признавать, но Сириус и Лили были правы. Их отношения с Римусом повисли в воздухе после расставания.
Миа сделала так, потому что ей было известно будущее: знала, что Римус найдет Тонкс, та родит Тедди, а жизнь Люпина будет счастливой, как только он отыщет свою пару. Она знала, что у них с Сириусом существовала связь души, а в будущем все это имело какое-то значение для него: заботился о ней во время поисков крестражей, спал в ее постели — пусть и в образе Бродяги, — спас от Беллатрисы, вытащил, когда она утонула, и крепко целовал в обрушившемся проходе в пылу битвы. И все это Миа знала.
Однако Сириусу и Римусу ничего не было известно, Блэк был прав — это все несправедливо. Мало того, что судьба отняла у них выбор, даровав Люпину пару, а Сириусу — связь души, Миа же, в свою очередь, отняла у них выбор, зная будущее и не рассказывая им. Они нуждались в доказательствах. Она их предоставит, сделав именно то, что хотел Сириус, и следуя письму будущего Римуса.
«Наслаждайся своей жизнью».
— Привет, — поздоровалась она с Римусом, найдя его в глубине библиотеки.
Парень сидел в полном одиночестве, скрывшись между секциями нумерологии и алхимии. Как только он улыбнулся ей в ответ, она просияла, заметив, что перо в его руке слегка дрожит. Этой ночью будет полнолуние, значит Римус был на грани. Девушка села рядом с ним и, протянув руку, накрыла его ладонь своей и с нежной улыбкой опустила ее на стол.
— Прости, — Римус нахмурился, убрал ее руку от своей, положил перо и хрустнул костяшками пальцев. — Нервничаю. Погода не такая уж хорошая, поэтому у меня не вышло побегать. Теперь я весь… на нервах. Я думал, мы встретимся после восхода луны.
— Я говорила с Сириусом.
Римус отвел взгляд.
— Что он сказал?
— Ты знаешь, что он сказал, — произнесла Миа, взмахнув палочкой, обводя все пространство и накладывая невербальные чары тишины, а также знаменитое заклинание для слизеринской гостиной «Не-замечай-меня». Пока Римус отвлекся на ее работу с магией, она придвинулась ближе и прошептала: — Ты что-то скрываешь от меня.
— Не знаю, что мне рассказать. Мы поговорили… обо всей этой истории с парой, а потом про тебя, Сириуса, и я…
— Ты думаешь, мы с тобой сдались? — спросила она в упор. — Что мы выбрали легкий путь, потому что чувствовали, что у нас нет выбора?
Римус нахмурился и прикрыл глаза.
— У меня нет выбора.
— А если бы был? — спросила Миа, проследив, как Римус сглотнул.
Он глубоко вдохнул через нос.
— Я бы выбрал тебя.
Внимательно наблюдая за ним, ее лисьи чувства брали контроль. Очевидно, человеческие ощущения упускали то, что всегда было на виду. Она могла видеть, как бьется его сердце в точке пульса на шее, могла слышать, как дыхание становится глубже, когда он делает вдох, и могла чувствовать аромат, когда ее запах вызвал что-то глубоко внутри него.
Это вызвало старое, знакомое возбуждение. Его ответ заставил ее улыбнуться, почувствовав прилив сил.
Глаза парня оставались закрытыми, когда Миа протянула руку под столом и положила ладонь ему на бедро. Вздрогнув от прикосновения, он открыл глаза, молчаливо задавая ей вопрос, Миа ответила тем, что медленно двинула пальцами, пока не почувствовала знакомый твердый контур под его брюками.
— О, черт, — Римус втянул воздух сквозь стиснутые зубы. В ответ он пошевелил бедрами, наклонился вперед и прижался лбом к тексту «Новой теории Нумерологии», который читал.
Усмехнувшись вырвавшемуся ругательству, Миа вспомнила, что всегда наслаждалась тем фактом, что с такой легкостью могла заставить его сквернословить, учитывая, что обычно Римус приберегал такие вещи для вспышек гнева.
Она не смогла удержаться от хриплого смешка при мысли о том, как быстро поставила Римуса на колени или, так сказать, на стол. Еще один вид магии, который ей нравилось совершенствовать, будучи вечной выскочкой. Девушка расстегнула его брюки, глаза Римуса расширились, а тело напряглось от ее движений, но он не стал останавливать Мию.
— Миа… Миа, мы должны… — простонал Римус, когда ее пальцы погрузились под ткань, сразу же задев кожу. — Нам нужно…
— Остановиться? — предложила Миа.
— Нет? — заскулил он, явно пытаясь сосредоточиться на моральной дилемме.
Она убрала руку, даруя ему ясность.
— Думаю, Сириус был прав.
Римус поднял голову со стола и уставился на нее широко раскрытыми мягкими зелеными глазами.
— Мы слишком рано сдались. Я не могу что-либо изменить. Плохие события будут происходить, и они уже происходят. Я чувствую беспомощность. Мне хочется иметь возможность, по крайней мере, контролировать или иметь выбор в этом случае, — она указала на пространство между ними. — В общем, я думаю, что Сириус был прав, но Мерлин тебе в помощь, если ты когда-нибудь скажешь ему об этом.
С мягкой улыбкой Римус потянулся к ее руке, нежно взяв в свою.
— Я думал, у нас есть правило не говорить о Сириусе, когда мы голые.
Миа ухмыльнулась.
— Планируешь раздеться?
— Это засчитывается, — он улыбнулся ей почти хищной улыбкой. Глаза вспыхнули золотом, как только он вернул ее руку к ширинке своих брюк, затем прикрыл глаза, когда она нетерпеливо двинулась рукой, ободренная тем, как его рот приоткрылся.
Обхватив рукой всю его длину, Миа почувствовала, как через нее прошла вибрация. Сжав и погладив от основания до кончика, она провела подушечкой большого пальца по плачущей головке, глаза парня зажмурились.
Резко вдохнув, Римус прижался бедрами к ее ладони, зажав нижнюю губу зубами.
— Так хорошо? — прошептала Миа.
— Невероятно. Я скучал по тебе.
— Я скучала по тебе… и по этому, — призналась она, сжимая его еще раз и с удовольствием наблюдая, как он снова прижимается к ней.
— Никогда не думал… ох… что тебе понравится… м-м… заниматься этим в библиотеке, — он тяжело дышал между трениями, облизывая нижнюю губу.
Такое действие отвлекло Мию, она наклонилась вперед, все еще прижимая руку, захватила его нижнюю губу в рот и вздрогнула от знакомого, успокаивающего вкуса.
Застонав у ее губ, Римус позволил своему языку проникнуть в ее рот, рука парня поднялась и обхватила затылок девушки.
— Твоя фантазия? — спросила она с усмешкой, прерывая поцелуй.
Римус выдохнул ей в губы.
— Одна из многих.
— Расскажи мне.
Римус промычал ей в ответ, качая головой, пока румянец покрывал его шею.
— Нет? — прошептала она ему в ухо. — Может, мне догадаться? — девушка усмехнулась, когда заметила, как он кивнул головой. — Хорошо, спорим, что в твоей прекрасной голове разыгрывается фантазия, как ты хватаешь и наклоняешь меня над этим столом.
Римус застонал от этих слов и снова прижался к ней.
— Не то? А что насчет полок? Тут так много полок, Римус. Представляешь, как приподнимешь меня и прижмешь к ним? — спросила она похотливым тоном. — Ты хочешь жестко прижать меня к секции продвинутой Трансфигурации и трахать, пока у тебя не подогнутся колени?
Из глубины горла Римуса вырвался рык, он наклонился вперед, уткнувшись лицом в изгиб ее шеи, как раз в тот момент, когда кончил в руку Мии.
Быстро потянувшись за своей палочкой, Римус бросил «Эскуро!», прежде чем поднять глаза и взять ее лицо в свои руки. Он усмехнулся и поцеловал крепко и глубоко, отстраняясь, чтобы рассмеяться.
— У тебя грязный рот. Сириус оказал на тебя дурное влияние.
— Хочешь пойти и накричать на него? — спросила Миа, ее щеки покраснели, а собственное возбуждение было непреодолимым, стоило ей посмотреть в его голодные глаза.
— Накричать? — Римус рассмеялся. — Я собираюсь послать ему подарочную корзину от «Сладкого королевства»! Только, может быть, после того, как мы посетим полки продвинутой Трансфигурации.