Глава 58. Нежности

Эта любовь прекрасна, эта любовь плоха,Эта любовь — жизнь, восставшая из смерти.Этим рукам пришлось отпустить её,И эта любовь вернулась ко мне.(Taylor Swift — This Love)
17 октября 1976 года
После того, как конверт кремового цвета был доставлен Джеймсу Поттеру в тот сентябрьский вечер, в течение нескольких недель официальное письмо Римуса о намерениях стало самой обсуждаемой сплетней, распространяющейся по всему Хогвартсу. Каждый имел собственное мнение о новом и таком публичном ухаживании между якобы чистокровной принцессой и префектом-полукровкой.
Джеймс сразу же извинился перед Римусом за свое грубое поведение, но продолжил строить из себя старшего брата. Сириус, придерживаясь собственных правил, касающихся отношений Мии и Римуса, перестал флиртовать с ней, как часто бывало.
Через неделю после получения письма от Римуса Карлус и Дорея послали сову. Ответ пришел с Болдером, одной из семейных сов, который приземлился перед Люпином за завтраком и прикусил его палец, как только конверт был извлечен. Парень нервно вскрыл письмо, безмолвно пробегая глазами по строкам, в то время как Мародеры и Миа с интересом наблюдали за ним. Дойдя до конца, он громко вздохнул с облегчением и улыбнулся, глядя на Джеймса.
— Спасибо, — негромко произнес парень своему другу, Джеймс кивнул в ответ.
— С чего бы ему говорить «спасибо» тебе? — спросил Питер.
— Я отправил письмо отцу, — объяснил Джеймс с озорной усмешкой, взглянув на Мию, пока говорил. — Пообещал, что если Римус будет вести себя неподобающим образом с моей сестрой, то я найду что-нибудь очень острое и воткну ему в ребра.
— Можно ли это обещание считать выполненным, или мне все же нужно быть начеку? — спросил Римус со смешком, явно испытывая некоторое облегчение от того, что получил разрешение отца Мии на ухаживание за ней.
— Быть начеку, быть настороже, — Джеймс пожал плечами. — Пока ты держишь лапы при себе, у нас с тобой не возникнет проблем.
— Если ты будешь держать лапы при себе, то у тебя будут проблемы со мной, — вмешалась Миа, обратив на брата прищуренный взгляд. — Ты можешь сколько угодно мешать и доставать, Сохатый, но я не побоюсь укусить тебя. Не правда ли, Сириус?
Сириус приподнял предплечье, на котором до сих пор красовался шрам после их первой ночи в анимагической форме, когда она укусила переднюю лапу Бродяги.
— Оставь их ненадолго в покое, Сохатый. Миа вполне может о себе позаботиться.
— Спасибо, — Миа улыбнулась Сириусу, тот кивнул ей. — Кроме того, если ты хочешь позлиться из-за моей чести, может быть, вместо того, чтобы переживать о руках Римуса, тебе следует сосредоточиться на том, чтобы кто-то еще держал глаза при себе, — она глянула через стол на Питера, который мгновенно опустил взгляд.
***
К большому удивлению, Мародеры оказались наименьшей проблемой из тех, что касались публичных отношений Мии и Римуса. История о старомодном жесте парня стала магнитом для своенравных ведьм, в особенности когтевранок, которым не довелось подружиться с Мией и начать ее бояться. Мэри, Алиса и Лили делали все, что было в их силах, чтобы девушки с другого факультета оставались на расстоянии, однако трое Мародеров поощряли флирт, ведь нет ничего забавнее, чем когтевранки, ведущие себя как идиотки, и невероятно смущенный Римус.
Ранним субботним утром в библиотеке Миа наткнулась на мальчиков и поначалу удивилась присутствию Сириуса, Джеймса и Питера. И только позже заметила столик неподалеку от стены, где четыре когтевранки окружили Римуса, который изо всех сил старался зарыться носом поглубже в книгу по древним рунам. Она заметила, насколько сильно он напоминал ей одиннадцатилетнюю версию себя, который пугался, что к нему прикоснутся.
Три девушки в голубой мантии с бронзовой подкладкой, которая, по мнению Мии, была тесновата, сидели по обе стороны от Римуса. Четвертая же уселась на стол, мило воркуя и привлекая к себе внимание.
— Наслаждаетесь шоу? — спросила Миа, приближаясь к Сириусу, Джеймсу и Питеру, которые улыбались при виде такого развлечения. Мэри, Алиса и Лили стояли рядом с ней, прищурившись смотря на стайку когтевранок, которые — во всех отношениях — вторглись на территорию Гриффиндора.
— Разумеется, котенок, — ухмыльнулся Сириус, кончик незажженной сигареты свисал с его губ. — Если бы я только знал, что в библиотеке настолько весело, то начал бы приходить сюда еще много лет назад.
— Тебя это не беспокоит? — спросил Джеймс у своей сестры.
Миа фыркнула, выхватила сигарету у Сириуса и бросила ее в ближайшую урну.
— Меня беспокоит, что Римусу некомфортно. Меня беспокоит, что когтевранки лезут в то, что их не касается, — она была рада, заметив, что Марлин МакКиннон здесь не было.
Сириус рассмеялся.
— А Римус у нас теперь вещь?
— Ты знаешь, о чем я. Мне самой во все это вмешаться? — она уперла руки в бока и уставилась на Мародеров. — Или вы собираетесь?..
— Оставить нашего друга на растерзание волчицам? — сухо предложил Сириус.
— Можно и так сказать, — прищурившись, она развернулась и подошла к столу Римуса, опускаясь на стул напротив него. Следом за ней двинулись Джеймс, Сириус и Питер. — Привет, любимый.
Опустив книгу, Римус уставился на нее широко раскрытыми глазами, умоляя о помощи. Она улыбнулась парню, после чего обратила внимание на девушек.
— Вам помочь? Кажется, вы потерялись.
— Мы всего лишь поздоровались с Римусом, — ответила белокурая когтевранка. Миа узнала в ней Каллисту Хитчинс, одну из многих девушек, что пытались отравить Сириуса любовным зельем в День святого Валентина.
— Надо же, как совпало! Что ж, а й ф р и д о м а Римус всего лишь попрощался с тобой, — парировала Миа с холодной улыбкой.
Две когтевранки ахнули, Миа закатила глаза, вспомнив их: София Бакли и Мирабелла Эллис — еще одни фанатки Сириуса Блэка, которые так же оказались членами клуба «Проклятые Мией Поттер».
— Если ты собралась подсунуть ему приворотное зелье, то должна знать, что он умнее этого, значит сообразительнее тебя.
— Может, и умнее, — заявила Каллиста, прищурив глаза, прежде чем указать на Мию и добавить: — Но явно слеп.
— Выбирай выражения, Хитчинс, — Мэри сердито выглянула из-за спины Мии. — Тебе же не хочется получить на лице надпись «Сука», а, шлюха?
Каллиста, София и Мирабелла уставились на девочек Гриффиндора.
— Угрожаешь, Макдональд? — враждебно насмехалась Каллиста, но недостаточно громко, чтобы разбудить заведующую библиотекой, несмотря на то, что голос девушки подскочил на несколько октав.
— Ей и не нужно угрожать, — спокойно произнесла Миа, намеренно переводя злобный взгляд в янтарный. — Только попробуйте манипулировать, зачаровывать, околдовывать или отравлять любого из моих друзей, вам придется столкнуться с чем-то пострашнее фурункул.
— Честно говоря, — Каллиста усмехнулась. — Римус, не понимаю, что ты в ней нашел!
Смущение Римуса улетучилось. Его глаза сверкали золотом. Он ухмыльнулся, потянулся через стол и взял руку Мии в свою, проведя большим пальцем по костяшкам.
— «Она идет в красе, подобна ночи — заоблачных высот и неба в звездах», — он поднес руку девушки к губам и поцеловал кончики ее пальцев, не обращая внимание на тихие вздохи когтевранок. — «Все лучшее от темноты и света встречается в глазах ее и взгляде, и зреет к этому чувствительный огонь, который небеса кричащим днем скрывают».
— О, боже, — Лили покраснела и отвернулась от пары, как будто вторглась в интимный момент.
— Мать Мерлина, — прошептала Алиса, прижимая руку к груди.
Мэри улыбнулась.
— Охренеть.
— Чтоб меня, — усмехнулся Сириус. — Неплохо сработано, Лунатик. Если вы с Мией когда-нибудь расстанетесь, я лучше просто предложу переспать, — волшебники, за исключением самодовольного Римуса, разразились смехом.
— Как же прекрасно, — проворковала София, ее взгляд задержался на Римусе, игнорируя весь тот шум, что раздавался позади нее.
— Если кто-нибудь, помимо Мии, сможет назвать имя автора, — начал Римус, вновь обратив взгляд зеленых глаз на когтевранок, — то я пересмотрю возможность отношений с ней.
Три девушки разом побледнели, от удивлении разинув рты.
— Никто? — бросил вызов Римус, ожидая от них ответа. — Что ж, в таком случае, я был бы весьма благодарен, если бы вы оставили меня наедине с моими друзьями и девушкой. Спасибо за компанию, — снисходительно произнес он. — Это было весьма… поучительно.
Когда когтевранки покинули библиотеку, Миа разразилась смехом и потянулась через стол, чтобы слегка ударить Римуса по голове.
— Цитируешь лорда Байрона? Ты даже не старался.
— Это было чудесно, Римус, — Лили улыбнулась своей подруге. — Тебе очень повезло, Миа.
Миа усмехнулась, приподняв бровь.
— Ты бы слышала, что он цитирует мне, когда мы остаемся наедине.
Мгновенно рядом с ней оказался Джеймс, опустив руки на стол, он наклонился и вперил в нее взгляд.
— Да ты что? И что же Лунатик цитирует тебе наедине?
— Формулы по нумерологии, — ответила Миа с хитрой ухмылкой, переключив свое внимание на брата. — Что? Чего еще ты ожидал? — невинно спросила она, и Джеймс нахмурился, глядя на нее.
Неземной голос прервал их подшучивание:
— Думаю, это было довольно мило.
Подняв глаза, Миа увидела четвертую девушку из Когтеврана, стоявшую неподалеку. У нее были светлые волосы до талии, яркие большие глаза и легкая улыбка на лице, пока она смотрела на ребят. Лили и Мэри заняли оборонительную позицию, но Миа покачала головой.
— Привет, Пандора.
— Привет, Миа Поттер, — произнесла милая когтевранка. — Не думала, что ты знаешь мое имя, но я, разумеется, знаю твое, — Миа хихикнула в ответ. Луна была воплощением своей матери. Пандора вздохнула. — Мне бы хотелось извиниться за девочек с моего факультета. Я пыталась сказать им, что вы встречаетесь, но, думаю, они не услышали меня.
— Ну, или они проигнорировали тебя, — подметила Мэри.
— О, — Пандора задумчиво кивнула, как будто ей это не приходило в голову. — В общем, я хотела извиниться от имени Когтеврана. Знаете, мы не все плохие. Обещаю, что не буду пытаться украсть твоего парня. Кажется, он безумно влюблен в тебя.
Миа улыбнулась, подавляя назревающую ностальгию.
— Приятно знать. Хорошо, когда есть хотя бы один друг в Когтевране.
— Друг? — улыбка Пандоры стала шире. — Ну, в таком случае, как друг, — предложила она, поворачиваясь к Сириусу, — я сделаю все возможное, чтобы соседки с моего факультета больше не пытались подсыпать приворотное зелье в твою еду.
Сириус настороженно кивнул в знак благодарности, а затем перевел взгляд широко раскрытых глаз на Питера и Джеймса. Миа знала этот вид, да она сама не раз одаривала таким взглядом Луну, думая, что та сошла с ума.
— О, а тебе стоит избавиться от мозгошмыгов, — сказала Пандора Джеймсу.
Миа покатилась со смеху.
— Мозгошмыгов? — Джеймс приподнял бровь, глядя на нее.
— Да, они проникают в твою голову, затуманивая мозг. Кажется, они размножаются с пугающей скоростью, когда ты смотришь на… — взгляд Пандоры переместился на Лили, которая покраснела и посмотрела на Джеймса.
***
11 декабря 1976 года
Миа прижалась к Римусу.
Надежно скрытые за балдахином его кровати, они задернули занавески и наколдовали одностороннее заглушающее заклинание, эти двое отдавались друг другу в редкий момент уединения. Были последние выходные в Хогсмиде перед каникулами, что говорило о том, что большинство учеников отправились в деревню за подарками. Что же касается Мародеров: Джеймс в последнюю минуту занялся с Сириусом тренировкой по квиддичу, а Римус отправил Питера «к чертовой матери, или он столкнется с ужасающими последствиями». Предоставленные самим себе, Римус, не теряя времени, бросил Мию на свою кровать и лишил их обоих одежды.
Он никак не мог насытиться этой девушкой.
До того, как была спровоцирована связь стаи, моменты близости с Мией причиняли ему боль — и не всегда в хорошем смысле. Конечно, занятия любовью изматывали физически, что позволяло держать волка в узде во время полнолуния, но знание того, что она не является его парой, заставляло душу… желать чего-то, чего он никогда не мог полностью постичь. Быть с ней — постоянное напоминание того, что он не мог обладать ею, как ему хотелось, и он не мог быть с той, кого, по-видимому, выбрала для него судьба.
Однако после формирования стаи… что-то изменилось. Словно связь сделала ее одной из его, внутренний волк был в восторге от мысли быть с ней так часто. Вместо невыполненной потребности, что осталась позади, Римус ощутил восхитительную боль и облегчение, когда их тела слились, будучи мокрыми от пота и со сбившимся горячим дыханием. В глубине сознания всегда неподалеку оставался оборотень, напоминающий, что это все временно, и как только он найдет свою настоящую пару, он не будет нуждаться, желать, жаждать всего этого так, как сейчас. Нет. Ему будет хотеться чего-то — кого-то — совершенно другого.
Несмотря на это, Римус боролся — боролся за нее, как и велел ему Сириус. Все или почти все, — поклялись они, и он выкладывался по полной в отношениях с Мией. Вот почему парень отправил официальное письмо ее родителям и брату. Это был ненужный шаг — ему было известно об этом, — но Римус чувствовал, что ему нужно было что-то доказать. Миа — по крайней мере, сейчас — выбрала его, а не Сириуса. Отдала предпочтение оборотню-полукровке, а не настоящему, благородному чистокровному волшебнику с родословной длиннее, чем у нее самой. Судя по тому, как остальная часть школы относилась к нему, Сириус был намного красивее и очаровательнее, чем он. Римус знал, что Миа любила Блэка, и эта последняя отчаянная попытка наладить с ней отношения была именно таковой — последний шанс на счастье, и ему не хотелось вкладываться в это наполовину, только отдаваясь полностью.
К сожалению, его публичное заявление вызвало проблемы, что касалось не только настойчивых когтевранок, использующих уменьшающие чары на своих юбках и мантиях. Нет, Римус мог справиться с девушками, будучи уверенным, что если бы они имели хоть малейшее представление о том, кем он был на самом деле, то сбежали бы с криками. Серьезная беда пришла в виде резко сформулированного письма от отца. Прошло не так много времени, как слухи об отношениях Римуса и Мии достигли коттеджа Люпинов. Как только это случилось, его отец был не слишком доволен готовностью Римуса привлечь к себе столько внимания.
Римус был благодарен хотя бы за то, что это не громовещатель.
— Насколько плохо? — Миа нахмурилась, когда Римус открыл письмо в общей гостиной. Сириус, Джеймс, Питер и Лили молча наблюдали, как Люпин просматривал послание. Он почувствовал, как его брови все больше и больше сходятся вместе, а дыхание учащается с каждым словом.
— Он… он был пьян. Сразу видно, — он взглянул на слова, боль заполнила его изнутри так, как никогда раньше за годы неловко выстроенной дистанции и отсутствия физической привязанности со стороны его родителей. — Он написал, что я был глуп, выставив себя на всеобщее обозрение, и что когда я… — Римус зарычал и грубо отбросил письмо на пол, прикрывая лицо в попытке скрыть вспыхнувший гнев, стыд и горечь.
Джеймс разочарованно вздохнул. Он поднял письмо с пола и, когда Римус не сделал ни малейшего движения, чтобы остановить его, прочитал вслух:
— «Надеюсь, ты дождешься совершеннолетия и только потом растерзаешь и убьешь бедную девчонку, тогда тебя арестуют и приговорят к Азкабану или еще чего похуже. Я не собираюсь нести ответственность за твои действия».
Сжав руку в кулак, Джеймс скомкал края пергамента. Сириус сердито расхаживал по комнате. Питера трясло, и Лили стояла у него за спиной, похлопывая по плечу. Миа нежно провела пальцами по волосам Римуса — этим простым движением убеждая парня, что она ни в малейшей степени его не боится.
— «Раз уж ты не можешь контролировать свои действия, тебе не рады на Рождество. Мне тяжело говорить об этом, но твоей матери нездоровится».
— Похоже, еще одно Рождество у Поттеров, — предположил Сириус с напряженной улыбкой, пытаясь развеять отвратительное настроение, повисшее, подобно проклятью, над общей гостиной.
Отбросив мысли о словах отца в сторону, Римус направил свой гнев на достижение цели — доказать, что он не был монстром, каким его считал отец. Каждая улыбка, смех и стон удовольствия, которые Миа издавала благодаря ему, подпитывали желание Римуса доказать, что он все же мужчина, а не зверь, несмотря на то, как часто рычание срывалось с его губ прямо в ее ухо, пока он погружал в нее свой член.
— Спасибо Мерлину за квиддич, — засмеялась Миа с прерывистым дыханием. Римус установил ритм, медленно и глубоко входя в нее и улыбаясь сверху вниз.
— Не та поэзия, которую я ожидал, — поддразнил он, наклонившись и прикусив мочку уха девушки, затем он провел своими губами по коже ее шеи. Уперевшись одной рукой о спинку кровати, Римус закинул ногу Мии себе на бедро, углубляя угол проникновения, в это же время обхватывая пальцами ее мягкие изгибы.
— Римус, — простонала Миа, когда сменился угол, грудь парня завибрировала от удовольствия при звуках ее всхлипов и криков. Она усмехнулась, хихикнув, и слегка ударила его по руке. — Это ты у нас поэт.
— Раз уж настаиваешь, — поцеловав точку пульса на ее шее, он становился более возбужденным, ощущая, как бьется сердце у его губ. — Все твое тело, — произнес он со стоном, — собой предназначено мне как сосуд или как наслажденье, — целуя ее в шею, Римус вдохнул аромат меда и ливня.
Миа надавила на его поясницу и начала двигать пальцами вверх.
— Поднимая руку, — сказала она, ухмыляясь. — Попадаю всегда на голубку, которая ищет меня, — ее руки скользнули по его плечам и вниз по груди, любовно обводя шрамы на коже. — Как будто тебя и любовь сотворили из глины для моих гончарных ладоней.
Она начала сжиматься вокруг него, и Римус застонал, удерживая глаза открытыми, желая увидеть, как с каждым разом ее щеки краснеют все сильнее, пока он входил в нее, а губы девушки приоткрываются при вздохе.
— Твоих коленей, — продолжил он, изо всех сил стараясь сдержать ноющее желание взять ее жестко и быстро. — Твоей груди, — не в силах сопротивляться, Римус наклонился, вбирая в рот розовую вершинку, он разжигал огонь, который вызывал стоны из девушки, парень наслаждался ощущением ее рук, зарывшихся в его волосы и крепко их сжимающих.
— Твоего стана, — пробормотал он, отпуская сосок, возвращаясь губами к раковине ее уха, чтобы прошептать нежности, занимаясь с ней любовью. — Во мне не хватает, будто бы из меня выгребли жаждущую землю, отделив от нее…
— Римус… — Миа тяжело дышала, глаза сомкнулись, а тонкие пальцы впились в мышцы его плеч, пятки девушки вжались в задницу парня, побуждая быть быстрее и входить глубже.
—… форму, — он задыхался, ускоряя темп своих толчков. — А вместе мы как река едины, мы как одна песчинка.
Он вздрогнул, когда ее тело напряглось вокруг члена, шелковые стенки сжались с силой и пульсировали вокруг него, подобно сердцебиению, пока парень простонал имя девушки в ложбинку ее горла.
Она плакала, когда они соединились, разваливаясь на части.
Римус откатился в сторону. Так же быстро, как их тела разъединились, он обнял маленькое тело девушки и притянул спиной к своей груди, уткнувшись носом в ее шею, лениво продолжая целовать за ухом.
— Я никогда не смогу насытиться тобой.
— Если ты продолжишь приглашать Пабло Неруду в нашу постель, у меня даже не будет причин жаловаться.
Из-за задернутых штор донесся звук прочищенного горла.
— Кхм.
Миа раздраженно застонала, Римус же зарычал, благодарный, по крайней мере, за то, что заглушающее заклинание работало. Они могли слышать все, что происходило за занавесками, но никто бы не смог услышать их. Римус стал искать свою палочку, расстроенный тем, что их чудесное завершение было прервано.
— Я уберу, — пробормотала Миа, бесшумно снимая заглушающие чары.
— Чего?! — рявкнул Римус.
— Простите, — пробормотал Питер.
— Разве час назад я не сказал тебе свалить?
— Римус, — пожурила Миа, хотя выглядела вполне довольной его тоном.
— Это было два часа назад, — тихо произнес Питер.
Римус не смог сдержать внезапно появившейся на его лице самодовольной ухмылки. Он одними губами произнес «два часа», глядя на Мию, которая шлепнула его и захихикала.
— Я думал рассказать сначала вам до того, как кто-нибудь другой расскажет МакГонагалл.
Миа мгновенно села.
— О чем рассказать?
— Кэрроу вызвали Сириуса на дуэль волшебников.
— Черт, — разочарованно пробормотал Римус. — Мы сейчас выйдем. Где они?
— На поле, — ответил Питер.
— Одевайся, — ни за что на свете, черт побери, он бы не открыл шторы, пока Миа не будет должны образом прикрыта, учитывая, что Питер теперь известен своим чрезмерным любопытством, когда дело касалось девушки. И это было тем, что он в скором времени собирался решить, однако все складывалось неподходящим образом — близко к полнолунию.
— МакГонагалл в деревне, — сказал Римус, натягивая брюки. — Где Филч?
— У ворот, — ответил Питер.
— Значит, нам остается беспокоиться только о Лили, — Римус вздохнул. — Питер, беги и убедись, что она не появится, мы с Мией будем там, как только сможем.
***
Пробежав через весь замок так быстро, как было возможно, Римус и Миа безмолвно радовались, что Филч не бродил по замку в поисках заблудших учеников, о которых можно было сообщить. Бросившись вниз по огромной мраморной лестнице, Миа стала задаваться вопросом, о чем, черт возьми, думал Сириус, принимая дуэль от слизеринцев, не говоря уже о Кэрроу. Существовал лишь небольшой шанс, что Блэк станет соблюдать правила и достойно сражаться на дуэли — что поставило бы его в невыгодное положение, учитывая, что ни один из близнецов Кэрроу не умел играть по-честному.
Когда ребята прибежали на квиддичное поле, Миа увидела поднятую палочку Сириуса и красный луч, вылетающий из ее конца, отбивающий проклятие за проклятием, которые бросал в него Амикус. В трех метрах от Блэка находился Джеймс, его глаза настороженно следили за Амикусом и Алекто, которая была секундантом своего брата, Поттер же выступал за Сириуса.
Миа собралась позвать своих мальчиков, но рука Римуса на ее плече остановила порыв.
— Если скажешь что-нибудь, то отвлечешь их, — предупредил он ее.
Девушка нахмурилась, но приняла сказанное. Любой отвлекающий маневр поставил бы жизнь Сириуса под угрозу. Кэрроу вели грязную игру. Она испытала легкое облегчение от осознания, что в будущем оба близнеца будут мертвы.
— Импедимента! — выкрикнул Амикус, злобно оскалившись. Через все поле он взглянул на самодовольного Сириуса, который легко уклонился от атаки.
— И это все, что ты можешь? — Сириус разразился лающим смехом. — Даже не знаю, почему я ожидал большего.
— Заткнись, поганый предатель крови! — взвизгнула Алекто, пытаясь отвлечь Сириуса.
Он проигнорировал ее.
— Левикорпус! Эверте Статум!
Амикуса перевернуло кверху лодыжкой, а затем отбросило через половину поля, он приземлился на землю с глухим ударом. Как и подозревала Миа, вместо того, чтобы дать своему близнецу завершить дуэль должным образом, Алекто вмешалась в процесс, нацелив на Сириуса волшебную палочку.
— Дефодио!
Глаза девушки расширились, когда из палочки Алекто вырвался красный луч, ударивший Сириуса в руку, раздирая его плоть. Даже со своего места Миа почувствовала запах крови.
Поморщившись, Сириус оступился, когда кровь начала пропитывать его квиддичную форму.
Джеймс направил палочку на Алекто, готовясь дать отпор, но Амикус снова был на ногах, через все поле посылая оглушающее заклинание, Поттеру пришлось вложить всю свою силу в создание крепкого щита.
— Экспеллиармус! — крикнула Алекто, обезоруживая Сириуса, который едва удерживал палочку с поврежденной рукой.
Стоило Джеймсу опустить щит в попытке прийти на помощь Сириусу, как Амикус последовал примеру сестры, обезоруживая Поттера без особых усилий. Слизеринцы явно спланировали все заранее, ни Джеймс, ни Сириус не выглядели так, будто ожидали, что их с такой легкостью разыграют.
Неожиданно оба Кэрроу обратили внимание на безоружного Сириуса. Все происходящее должно было говорить о конце дуэли, но близнецы со Слизерина выглядели взбудораженными и дикими, пока смотрели вперед.
— Ладно. Вы выиграли этот раунд, — с горечью признал Джеймс.
— Этот раунд? — Амикус рассмеялся, безумно ухмыляясь. — Поттер, мы победители в каждом раунде. Два предателя крови. Ты даже не можешь представить, что мы получим, когда расскажем ему, что сделали с вами.
Миа побледнела и потянулась за своей палочкой, быстрыми шагами направляясь к полю, Римус следовал за ней по пятам.
— Кому расскажешь? Что? Что ты наконец победил нас в дуэли? — Джеймс рассмеялся. — Я думаю, все бывает в первый раз.
— Так же, как и в последний раз, — Алекто хихикнула, направляя палочку на Сириуса, пока Амикус нацелил свою на Джеймса. — Я стану лучшей. Может, он поставит меня выше Беллатрисы.
Упоминание имени кузины стерло ухмылку с лица Сириуса. Его глаза расширились, и он инстинктивно шагнул к Джеймсу.
— Не могу дождаться, когда скажу Темному Лорду, что я убила Сириуса Блэка!
Миа практически увидела слетевшее с губ Амикуса проклятие, но прежде чем он успел прошептать первый слог, она выкрикнула:
— Ступефай! — и смотрела на то, как он упал навзничь на землю.
Девушка ожидала, что Алекто в отместку направит свою палочку на нее, но оставшийся близнец была твердо намерена напасть на Сириуса. До того, как Миа или Римус смогли произнести заклинание, Алекто маниакально ухмыльнулась Блэку и прокричала:
— Сектумсемпра!
— Нет! — выкрикнула Миа и бросилась вперед, слезы уже жгли ей глаза.
Алая кровь пропитала поле под их ногами.