Глава 69. Безопасное место

Уже все закончилось?Я уже могу открыть глаза?Это так трудно понять?Это похоже не настоящий плач?(Kelly Clarkson — Cry)
27 июня 1977 года
Продержавшись ночь и весь последующий день, Дорея Поттер упрямо доказывала, что целители ошиблись. Как раз в тот момент, когда солнце скрылось за лондонским горизонтом, она сделала свой последний вдох в окружении мужа и множества детей, которых считала собственными. Длительное время семья провела в тишине, прощаясь с ней, но вскоре зашли целители, чтобы поговорить с Карлусом о дальнейших действиях.
Сириус повел остальных на крышу, расставаясь с последними имеющимися у него сигаретами. Каждый взял по одной, кроме Лили, которая настояла на том, что ей уже достаточно. Вместо этого она взяла за руку Мию и Сириуса, Римус стоял по другую сторону от Мии, приобнимая ту за талию, в свободной руке у него была зажата сигарета. Слева от Сириуса расположился Джеймс, глядящий на огни города и держащий сигарету в зубах. Питер был рядом с Джеймсом, положив руку на плечо своего друга, его сигарета между пальцами медленно дотлевала.
Они молча смотрели вдаль.
Неспешно Лили отделилась от ребят, и Сириус с Мией быстро закрыли брешь, образовавшуюся после ухода девушки. Римус поцеловал Мию в висок и отстранился, выбросив сигарету за край здания, затем он попросил Питера уйти, чтобы оставить Джеймса, Сириуса и Мию — детей Дореи — скорбеть вместе в такой момент.
Питер отошел в уборную, Римус же последовал за Лили вниз по лестнице. В итоге парень добрался до палаты Дореи. Он завернул за угол и увидел Лили и Карлуса, стоящих за дверью. И только сейчас пришло осознание, что Карлус похож на отца Римуса, которого ему довелось встретить днем ранее. Однако айfree_dom Карлус Поттер был совершенно спокоен. Грустный, разбитый, но никак не злой и мстительный. Он просто был… потерянным.
— Мистер Поттер, я могу как-нибудь помочь? — негромко спросила Лили.
Карлус опустил глаза и печально улыбнулся, он явно был благодарен за предложение.
— Спасибо, Лили, не стоит. Я побуду здесь еще немного, приведу мысли в порядок и займусь подготовкой. Будьте любезны, проследите, чтобы мои дети благополучно добрались домой.
— Разумеется. Я уже написала своим родителям и рассказала о случившемся. Некоторое время я побуду в поместье и помогу вам всем, чем смогу, даже с тем, чтобы приструнить Сириуса от срыва и глупостей. Если вы, конечно, не против.
— Я был бы очень признателен, мисс Эванс.
Прислонившись к стене, Римус наблюдал за тем, как Лили делала то, что у нее получалось лучше всего — заботилась о людях. Как бы он ни бахвалился тем, что был хорошим старостой, Римус знал, Лили была гораздо лучше него. Без сомнений, он превосходно выполнял свои обязанности, но именно Лили следила за тем, чтобы первокурсники были в своих постелях в нужное время; чтобы никто из младшекурсников сильно не тосковал по дому; чтобы каждый магглорожденный — не только гриффиндорец — знал, как пользоваться совятней и иными вещами, которые часто смущали детей, выросших не в волшебной семье. Римус заботился о своих друзьях и Мии. Лили заботилась обо всех.
Ему было интересно, помогали ли ей такие поступки, учитывая, что собственная семья практически исключила ее из своей жизни. Узнав о новом муже ее сестры, Римус предположил, что, возможно, Лили хотелось остаться в поместье, чтобы на пару дней избежать собственного дома. По-видимому, ее сестра и зять решили отказаться от медового месяца из-за финансовых проблем; они принудили Лили и их родителей подарить больше денег (что было им непосильно), чтобы помочь в покупке нового дома, который пара присмотрела в Литтл Уингинге.
— Если вы не против, я бы хотела отправить Тилли позаботиться о вас до вашего возвращения домой, — сказала Лили.
— Я был бы признателен, — Карлус кивнул, но затем нахмурился. — Думаю, она уже знает о смерти Дореи и будет не против занять себя делами.
Римусу хотелось бы знать, была ли магия Тилли связана с Дореей. Он почувствовал, как сжалось сердце, приказывая ему незамедлительно пойти в поместье и отправить Тилли в больницу Святого Мунго, чтобы она была с Карлусом, ведь тогда ни один из них не станет горевать в одиночестве.
Оставив Карлуса наедине с его горем, Лили нежно улыбнулась Римусу, когда они встретились в конце коридора.
— Готова? — спросил ее он.
Она кивнула.
— Давай вернем всех домой.
После того, как они смогли спустить Джеймса, Сириуса и Мию с крыши, Лили провела всех через камин, до этого попрощавшись с Питером, который внезапно захотел пойти домой и проверить свою маму.
И они прекрасно его понимали.
— Ладно, а теперь идите спать, — приказала Лили, как только они вышли из камина в большую круглую гостиную поместья Поттеров. — Это были длинные дни. Если кому-нибудь хочется чая, я принесу.
Джеймс поднялся по лестнице, ни с кем не разговаривая.
— Вон там, в стеклянном шкафу, стоит огневиски, — произнес Сириус, указывая на недавно восстановленный тайник Карлуса с лучшим напитком от Огдена.
— Я добавлю немного в твою чашку, — уступила Лили, нежно сжимая его плечо.
Миа проследила за тем, как Сириус и Римус последовали за Джеймсом, оставив ее в гостиной наедине с Лили. Она прошлась по комнате, будто видела ее впервые — такое странное место, в котором ей не доводилось бывать раньше. Она провела пальцами по закладке из мягкой зеленой ленты, свисающей с романа на столе рядом с диваном. На конце была вышита серебряная змея, и Миа прикрыла глаза, прикоснувшись к ткани.
— Тилли? — негромко позвала Лили, привлекая внимание Мии.
Появилась плохо выглядевшая Тилли. Ее огромные голубые глаза были мокрыми от слез, в руке был зажат крошечный носовой платок, которым она вытирала нос.
— Мисс Лили звала Тилли?
Когда домовой эльф заметила Лили, протягивающей руку к шкафу — пальцы едва коснулись бутылки огневиски, — Тилли щелкнула, и рядом появился поднос с несколькими чашками. Она указала на чашку, что стояла посередине подноса, жидкость в ней казалась темнее остальных.
— Тилли приготовит чай. Огневиски уже в чашке юного мастера Сириуса.
— Спасибо, Тилли, — Лили мило улыбнулась маленькому эльфу. — Мистер Поттер был бы очень рад, если бы ты отправилась в больницу Святого Мунго и немного поухаживала за ним. Я обещаю, что буду хорошо заботиться об остальных, пока тебя не будет, и я позову тебя, если нам что-нибудь понадобится.
Тилли выглядела встревоженной. Ее взгляд переместился на Мию, которая все же отложила книгу и приблизилась к ним.
— Тилли уйдет… если… — начала она, но долго колебалась, прежде чем, наконец, заговорила четко, не сводя глаз с Мии: — Если хозяйке так угодно.
— Что? — Миа побледнела от прозвучавшей фразы. Перед глазами возник образ того, как в будущем Кикимер назвал ее «хозяйкой», словно это было неподконтрольно ему, и слово само слетело с его губ. Она уставилась на домового эльфа, которая готовила ей еду, шила одежду и расчесывала волосы на протяжении шести лет.
— Хозяйка хочет, чтобы Тилли пошла в больницу Святого Мунго?
Необычная новая магия пронзила ее изнутри, и Миа отчаянно пыталась бороться с ней.
— Тилли, я не твоя…
— Миа, ты должна, — умоляла ее Лили.
Крепко зажмурив глаза, Миа покачала головой. Одно дело позволять домовому эльфу заботиться о ней, учитывая, какой Тилли была упрямой и манипулятивной, но иметь связь, которая передается от матери к дочери, просто потому, что так все устроено… было ужасно. Она вложила так много усилий, прорабатывая характер и беспристрастность тем фактом, что никогда бы добровольно не поработила другое существо.
Однако в глазах Тилли было не просто горе. Это был страх. Тилли боялась, что ее вышвырнут или отдадут в другую семью, возможно, вернут семье Блэков, а конкретно Вальбурге, и Миа не могла этого допустить.
— Да, Тилли, — она неохотно кивнула, проглотив подступившую к горлу желчь. — Хозяйка настаивает, чтобы ты, пожалуйста, позаботилась о моем отце, — она нахмурилась, когда Тилли громко вздохнула с облегчением.
— Тилли сделает так, как пожелает хозяйка, — Тилли почтительно склонила голову перед Мией, а затем исчезла с тихим хлопком.
— Все будет хорошо, Миа, — прошептала Лили.
— Вовсе нет, — Миа покачала головой, чувствуя себя грязной и испытывая отвращение к самой себе. — Теперь мне принадлежит домашний эльф. Мир, черт подери, перевернулся днищем кверху, — она потянулась к серебряному подносу и намеренно взяла чашку с чаем для Сириуса, осушила ее и позволила теплому огневиски прижечь раны, которые, как ей казалось, она создала.
— В итоге все наладится.
— Если только не станет хуже, — Миа вздохнула, думая о следующих нескольких годах и о том, как все будет ужасно. — Спасибо, Лили, за заботу о моей семье.
Она посмотрела в глаза своей подруги и на мгновение потерялась в них. Такие зеленые, совсем как… совсем как у Гарри.
— Я… Мерлин, я так устала. Я иду спать.
— Я с тобой, — Лили потянулась за огневиски, стоящем в стеклянном шкафу, и вновь наполнила пустую чашку. Позади нее проплывал поднос, пока она следовала за Мией вверх по лестнице, затем по длинному коридору и через двойные двери в комнату подруги.
Пройдя в комнату, Миа услышала, как Лили тихонько ахнула после открывшегося перед ними вида.
Трое взрослых волшебников забрались в чрезмерно большую кровать Мии, они уже мирно посапывали.
Внимание Лили переключилось на Мию, которая, ни разу не удивившись, прошла вперед и заползла в пространство между Джеймсом и Римусом, зная, что они намеренно оставили для нее место.
Она прислонилась спиной к груди Римуса, его рука инстинктивно обхватила ее за талию. Джеймс пошевелился, положив голову ей на плечо, в этой же время копна темно-черных волос Сириуса устроилась на кровати, расположившись на ее коленях. Миа вздохнула и положила руку на макушку Сириуса, позволив своим пальцам пройтись по его волосам.
Наблюдая за этой сценой, Лили с любопытством моргнула, вероятно, понимая, что в этом нет ничего нового или необычного.
Каждый довольствовался тем пространством, что они занимали рядом с кем-то, между кем-то и на ком-то, напоминая то, как животные сворачиваются калачиком рядом друг с другом, желая получить тепло, защиту и комфорт.
Миа проследила за тем, как Лили поставила серебряный поднос на прикроватный столик, достала палочку из мантии и наложила на чай заклинание стазиса. Она подошла к кровати, аккуратно сняла черные очки с лица Джеймса и положила их рядом с подносом, после чего повернулась к большому креслу в углу, где и решила лечь спать.
Миа закрыла глаза, позволив снам и воспоминаниям завладеть ею.
Рухнув в вестибюле площади Гриммо, Гермиона схватилась за живот, пытаясь сконцентрироваться на том, чтобы ее не стошнило. Она ненавидела перемещаться с помощью портключа, а международные портключи были только хуже. Ее дикие каштановые кудри были пушистее, чем обычно, а глаза оставались покрасневшими. Как только она поняла, что ее не стошнит, она расплакалась.
Шум разбудил каждого, кто был в доме. Вскоре на нее со всех сторон налетели волшебники, но именно Римус заключил в объятия и позволил рыдать у себя на груди, пока он поднимался по лестнице вверх и нес ее в комнату. Он опустил девушку на кровать, сам прислонился спиной к стене и притянул ее к себе, защищающе обнимая большой рукой.
— Что случилось? — спросил он. — Ты увиделась с ними?
— Они никогда не узнают меня, — всхлипнула Гермиона. — Я… я проделала такой огромный путь до Австралии. Я знала, что они не помнят меня, но, увидев их… Римус, мои родители… С таким же успехом они могли бы быть мертвы.
— В каком-то смысле ты права, и мне так жаль.
Гермиона подняла голову, заметив Сириуса, Гарри и Рона в дверях комнаты. Молодые волшебники выглядели обеспокоенными и смущенными при виде ее рыданий. Сириус же мгновенно шагнул вперед, вырвал ее из рук Римуса и прижал к себе, позволяя ей плакать у него на плече. Каким-то образом нахождение между ними заполнило пустоту от ее горя и наполнило чем-то, что заставляло девушку ощущать безопасность. С разбитым сердцем, но в безопасности.
— Ничего страшного, если тебе нужно погоревать, котенок, — Сириус успокаивающе провел пальцами вверх и вниз по спине, целуя ее в макушку. — Ты не всегда должна быть сильной.
Она кивнула и подняла глаза, почувствовав, как Римус встал с кровати и направился к двери, затем положил руку Гарри на плечо и немного подтолкнул его вперед.
Когда карие глаза встретились с ярко-зелеными, Гермиона всхлипнула, и Гарри бросился вперед. Он обнял ее и вздохнул, вероятно, чувствуя спокойствие, что смог ей чем-то помочь, а она знала, что он винил себя в том, что ей пришлось подвергнуть своих родителей Обливиэйтом.
Будто он был ее спасательным кругом, она крепко вцепилась в Гарри, не зная, как воспринимать то, что Рон задержался в дверях, весь такой неловкий, словно он чувствовал, что вторгся в интимный момент.
— Привет, Рон, — Тонкс появилась рядом с ним. Она заглянула в комнату и с беспокойством посмотрела на мужа, безмолвно спрашивая, что случилось.
— Гермиона виделась с родителями, — произнес Римус.
Тонкс вздохнула, сочувствующе посмотрев на Гермиону. Казалось, ни один из них не вышел из этой войны без жертв. Гермиона знала, что Тонкс потеряла собственного отца, поэтому та хотя бы немного да понимала молодую ведьму.
— Хорошо, что у нее есть вы, ребята. Позаботьтесь о ней, ладно? — Тонкс бросила на мужа многозначительный взгляд как раз в тот момент, когда он покачал головой, собираясь возразить. — Даже не думай. Вы все, — сказала она, указывая на Сириуса, Римуса и Гарри, — потеряли своих родителей. Вы знаете, каково это, и что ей нужно. Так что действуйте и не спорьте.
— А мне что делать? — неловко спросил Рон, увидев, как Гермиона прижимается к Гарри, а Сириус гладит ее по спине, пока она плачет.
— Иди домой к своим маме и папе.
Рон понимающе кивнул. Он еще раз оглянулся на Гермиону, одарив ее улыбкой, на которую она ответила.
Как только он ушел, Тонкс посмотрела на Римуса и грустно улыбнулась.
— Вот так, теперь только семья. Только стая.
Распахнув глаза посреди ночи, Миа почувствовала горячее дыхание Римуса на своей шее. Она наклонила голову, чтобы посмотреть на него, гадая, обнимал ли он ее так заботливо, чтобы помочь ей пережить смерть Дореи, или потому, что сам нуждался в объятиях из-за своей матери. Она хмуро посмотрела на Сириуса, его голова все еще покоилась на ее коленях, девушка невесомо провела рукой по волосам парня, беспокоясь, что он может проснуться в любую секунду и, возможно, сорвется после потери единственной матери, которая когда-либо проявляла к нему привязанность. Горе казалось таким знакомым и в то же время каким-то иным. Она потеряла своих биологических родителей из-за Обливиэйта много лет назад, и хотя это была вовсе не смерть, но все же оставалось таким же неизменным. Что было гораздо хуже. Кроме крови, Дорея была ее матерью во всех отношениях, и было больно думать о том, чтобы проснуться утром и не увидеть ее на прежнем месте, пока она перебирала бы виноград и чернику из своей тарелки с фруктами.
Когда боль в груди усилилась, Миа отодвинулась от Римуса и Сириуса и потянулась к Джеймсу, крепко прижимаясь к нему, уткнувшись лицом в копну черных волос. Крошечная часть ее хотела, чтобы он был Гарри. Хотела, чтобы Гарри был здесь, потому что тогда, возможно, семья не чувствовалась бы такой разбитой из-за внезапной потери. Она посмотрела в другой конец комнаты, где в большом кресле крепко спала Лили.
Миа улыбнулась, вспомнив то, что Тонкс сказала давным-давно:
Теперь только семья. Только стая.
***
31 июля 1977 года
Похороны Дореи были торжеством. Карлус убедил их в том, что она была бы очень сердита, если бы узнала, что они оплакивают ее смерть, а не кричат о ее успехах.
Каким-то образом после похорон все начало возвращаться в нормальное русло. Отголоски печали, витавших в воздухе, ослабевали день ото дня.
Перед тем, как вернуться к себе домой, Лили пробыла в поместье несколько недель, помогая им. Ей хватило и двух дней в кругу своей семьи, когда новообретенному мужу Петунии сообщили о том, что в семье есть ведьма, и он чуть ли не лопнул от отвращения. Родители Лили с некоторой робостью предположили, что Петунии и Вернону пора переехать, но Лили настояла на том, что сама уедет из Коукворта, выбрав — из всех вариантов — своим убежищем от треснувших семейных уз поместье Поттеров.
Все погрузились в комфортную рутину, что вскоре приблизилась ко второму дню полнолуния в июле.
Карлус и Джеймс проводили много времени в Гринготтсе, занимаясь официальными делами: отец начал обучать сына семейным трастам и холдингам. Они открыли личный счет для Мии, отложили деньги для Сириуса, несмотря на его отказ, и Джеймс получил доступ к хранилищу, которое было создано Поттерами на имя Римуса, в которое они втайне добавляли карманные деньги, при этом не сообщая об этом хозяину счета. Зная о самолюбии Римуса, Джеймс пообещал Мии, что не будет переполнять хранилище галлеонами, но добавит туда столько денег, что Люпин сможет окончить школу без поношенных вещей.
Сириус проводил большую часть своего времени в починке ранее разбитого мотоцикла, при этом отказываясь от помощи Джеймса, Римуса и Питера. Он бывал либо наедине с собой, либо беседовал с Лили и с воодушевлением впитывал ее знания о мире магглов, и сам же пытался — и терпел неудачу — познакомить ее с радостью от хорошего огневиски и мотоциклов. Она, в свою очередь, все же признала, что совсем немного отдает предпочтение его музыкальным вкусам, отчего они часто посвящали поздние вечера обсуждению лучших маггловских и волшебных групп.
Миа проводила свои дни и ночи в заботе о Римусе. Вдобавок ко второму дню полнолуния в этом месяце Римусу отказали в присутствии на похоронах его собственной матери. Помимо этого, Лайалл Люпин установил особые чары вокруг семейного участка, предотвращая проникновение любого существа, в независимости от того, является ли он темным или нет. Римус смиренно принял тот факт, что не сможет присутствовать на похоронах своей матери, но несколько дней спустя при попытке посетить ее могилу, его с силой отбросило на шесть метров от того места, а при приземлении он сломал руку. В итоге пришлось вернуться в Святое Мунго гораздо раньше, чем хотелось бы кому-либо из жителей поместья Поттеров.
По просьбе Мии Тилли как можно чаще ухаживала за Карлусом и Римусом, ведь сейчас они страдают больше всех как эмоционально, так и, в случае Римуса, физически. Такой расклад позволил ей и Лили получить свободный доступ на кухню, девушки с радостью готовили завтрак для всех. Эванс признала, что это меньшее, что она может сделать, чтобы внести свой вклад в семью, ведь они приняли ее без каких-либо раздумий и вопросов.
На утро после полнолуния Миа и Джеймс встретились на кухне, каждый из них подумал принести немного еды для Римуса, чтобы дать ему небольшой заряд энергии для возвращения в свою комнату. Пока Миа рассматривала разнообразное мясо, что хранилось у них в холодильнике, она услышала резкий визг из-за двери. Выглянув, Миа ухмыльнулась при виде Лили и Джеймса, застрявших в дверном проеме и неловко пытающихся обойти друг друга.
— Прости. Я думала, все еще спят.
— Ну да, — Джеймс зевнул, прижимаясь к дверному косяку и пропуская ее. — Сириус и Римус все еще спят.
Лили приподняла бровь.
— Где?
— Что? — Джеймс моргнул затуманенными глазами.
— Где они спят? Я заглянула в комнату Мии, и там никого не было, а я знаю, что вы четверо все еще остаетесь там.
Он выглядел так, будто ожидал, что она нападет на него или засмеет из-за того, что он делил постель с сестрой и друзьями.
— Нам бы увеличить ее кровать, — все же произнес он. — Слишком уж тесная для четверых.
— Или, может, ты слишком большой, чтобы спать в одной постели с сестрой и лучшими друзьями, — невинно поддразнила Лили.
— Делаю так с одиннадцати лет, — Джеймс пожал плечами и отвернулся от нее к столешнице, начав готовить поднос с четырьмя чашками и несколькими пузырьками с зельями. Миа посмотрела на своего брата, проследив за тем, как бы он случайно не добавил зелья Римуса не в ту чашку. Когда он опустошил пузырьки, она вернула свое внимание к Лили, которая до сих пор не заметила ее. Лили не увидела и того, как Джеймс достал еще одну чашку, наливая в нее чай. — Это всегда было для того, чтобы позаботиться о ней, — объяснил Джеймс. — Никогда бы не подумал, что кровать Мии станет…
— Безопасным местом для всех вас?
Джеймс задумчиво кивнул, а затем посмотрел на чашку чая, взял ее в руки и протянул ей.
— Держи.
— Это для меня? — Лили внимательно рассмотрела напиток, словно он подсыпал туда что-то ужасное или вовсе заколдовал чашку, чтобы ее руки приобрели синий оттенок.
— Прости, — Джеймс нахмурился, когда она осмотрела жидкость. — Ты больше не добавляешь лимон в свой утренний чай? — он спросил с таким выражением, словно эта деталь была самой важнейшей частью, которую надо запечатлеть в памяти. Его голос звучал точно так же, как при подготовке к школьным экзаменам, когда он узнавал обо всех тонкостях чего-либо.
— Ты знаешь, как я готовлю свой чай?
Миа не понимала, почему же Лили была так удивлена. Они завтракали за одним столом вот уже шесть лет. И все-таки Джеймс должен был заметить, как она заваривает чай, особенно учитывая то, что он так часто на нее пялился.
— Да, тебе нравится горячий чай. Хотя иногда ты не пьешь его, пока он не остынет до комнатной температуры… — Лили моргнула, ее глаза внезапно расширились. — И ты добавляешь один ломтик лимона и два кусочка сахара, но если ты читаешь книгу за завтраком, то иногда забываешь перемешать чай, тогда сахар остается на дне, — Джеймс задумчиво улыбнулся, и его глаза внезапно загорелись от такой глупости, как чай. — Но ты все равно пьешь его. И когда допиваешь до конца, а там такая сладость, что ты делаешь такое милое лицо и… — он замолчал, когда осознание произнесенных вслух слов дошло до него, затем Джеймс смутился. Он прочистил горло. — Я просто… эм… ну да. Прости. Не буду отвлекать тебя, и это прозвучало немного… по-сталкерски.
Лили не сдвинулась с места, ее глаза все еще были широко распахнуты. Она нерешительно отпила из чашки.
— Это… достойно, — она спрятала улыбку, когда Джеймс просиял от ее слов. — Хотя было бы лучше комнатной температуры.
— Уверен, ты сможешь потерпеть, — он ухмыльнулся ей и левитировал поднос позади себя.
— Понесешь остальным?
Джеймс ответил ей коротким кивком.
— Тебе помочь?
Он покачал головой.
— Прости. Не обижайся, Лили, мы заботимся о Римусе уже много лет, и ему… Это трудно объяснить. Однажды все получится. Но не после полнолуния. И уж точно не в это полнолуние.
— Поттер? — окликнула Лили.
Он обернулся.
— Да?
— Спасибо, — она робко улыбнулась. — За чай.
— Не за что, Лили, — Джеймс криво усмехнулся ей, прежде чем покинуть кухню, серебряный поднос следовал за ним.
Когда он исчез из виду, Лили тоскливо вздохнула.
— Может, охлаждающие чары помогут тебе, — произнесла Миа, захлопывая дверцу холодильника.
Лили подскочила, выбросив чашку с чаем вперед и при этом взвизгнув.
— Боже мой!
Посмеиваясь, Миа взмахнула палочкой, спасая чашку от падения на пол и перемещая так, чтобы подхватить как можно больше жидкости в посуду, а затем вернула чашку Лили, которая пристально глядела на нее.
— Чаю? Я тут узнала, что ты очень детальна в этом деле. Может, мне попросить Джейми приготовить для тебя еще чашечку?
Резко притянув к себе чашку, отчего содержимое немного пролилось за край, Лили прищурилась и ткнула пальцем в Мию.
— Ты ничем не лучше остальных.
Миа ухмыльнулась.
— И все же ты любишь нас.
— Я люблю тебя, — пояснила Лили. — И по меньшей мере терплю твоего брата.
— Мне кажется, королева наобещ…
— Заткнись.