Глава 7. Ужасный сторожевой пес

Без тебя я не могу дышать.
Я никогда не позволю тебе уйти.
Ты — все, что у меня есть,
Ты — все, что мне нужно.
Leona Lewis — I will be
4 сентября 1997 года
После того, как Наземникус появился на площади Гриммо против своей воли, поскольку его затащил туда мстительный домовой эльф по прямому приказу юной ведьмы, Гарри, Рон и Гермиона успешно ворвались в Министерство магии. Зем рассказал им о потере медальона, а затем указал на нового владельца, чье фото оказалось в «Ежедневном пророке», им оказалась Долорес Амбридж.
Услышав разговор Гермионы и Рона о шрамах на руке Гарри, Сириусу понадобилось немного времени, чтобы сложить пазлы воедино и прийти к мысли, что Амбридж навредила его крестнику. А учитывая, что та стояла за рядом ужасных событий в Хогвартсе, за глупым законодательством против оборотней, а теперь еще и за нелепым законом о регистрации магглорожденных, Сириус хотел отправиться за ней сам. Гарри и Гермионе пришлось приложить немало усилий, даже прибегнуть к угрозам наложить Петрификус и оставить наедине с Кикимером, чтобы он отступил.
Несмотря на их план, Сириус все же последовал за троицей в Министерство магии. Всего в квартале от них он скрывался в форме анимага, пока они проникали в здание, используя Оборотное зелье.
Меньше чем через час Бродяга оказался рядом со входом в Министерство, возле туалетной комнаты, где мужчины и женщины выстроились в очередь к унитазам. Подобно заблудшей собаки, он расхаживал из стороны в сторону в ожидании возвращения троицы. Время от времени кто-то из прохожих останавливался и гладил его по голове, отчего Бродяга закатывал глаза. Ему хотелось рычать и кусаться, но таким образом он привлек бы много нежелательного внимания, поэтому пришлось придерживаться послушания. Сириус сдерживался, стискивал зубы, когда старушки водили потными ладонями по его макушке, приговаривая «добрый песик». В какой-то момент кто-то взглянул на него и закричал: «Грим!», прежде чем убежал в другую сторону, что вызвало у Сириуса смешок.
Казалось, прошла вечность, и все же в спешке Рон, Гарри и Гермиона покинули Министерство. За троицей следовали Пожиратели смерти, что не укрылось от глаз Сириуса, тогда он принял человеческий облик, схватил Гарри за руку, тот взял Гермиону, которая, в свою очередь, крепко держалась за Рона. Это было опасно и опрометчиво, но у них не осталось выбора, ведь Яксли уже тянулся к Грейнджер. В прыжке аппарации им удалось избавиться от Пожирателя, но не раньше, чем он все-таки увидел вход на площадь Гриммо.
Боковая аппарация с другим человеком имела определенные риски. Брать с собой двоих — опрометчиво. Троих — самоубийство.
Гермиона переместила их в лес, рядом с которым проходил Кубок мира по квиддичу, как спешно объяснил Рон Сириусу, каждый из мужчин рухнул на землю, морщась, когда воздух вернулся в легкие.
На коленях с затуманенными глазами и легким головокружением стояли Гарри и Рон. Сириус чувствовал себя не лучше, но первым делом к нему вернулось обоняние. Он вдохнул слабый медный запах и сразу понял, что кого-то расщепило при аппарации.
Его голова повернулась в сторону запаха, в том самом месте оказалась серьезно раненая Гермиона. Сириус прижал к себе ее фигуру, истекающую кровью, поднял маленькую расшитую бисером сумку и принялся рыться в ней. Он бросал содержимое сумки на землю, пока не нашел склянку с бадьяном, которую она использовала месяцем ранее на Римусе на кухне площади Гриммо.
Сириус услышал резкий вдох Гарри, наблюдавшего за тем, как он соединяет спину и плечо Гермионы вместе. Длинный порез прошел вдоль ее правой руки, по лопатке и под блузкой. Блэк сдернул одежду и увидел только поврежденный участок кожи. Он осторожно нанес бадьян при помощи палочки, чтобы как можно быстрее закрыть раны.
— Там палатка, поставьте ее, — резко приказал он холодным тоном, который сказал и Гарри, и Рону, что он не станет терпеть ни малейшего колебания.
Пока ставили палатку, Сириус ходил вокруг мальчиков, не прекращая наблюдать за потерявшей сознание Гермионой, он не смотрел никому из них в глаза. Мальчишки, в свою очередь, делали так же.
Сириус злился. Где-то они ошиблись и все испортили, а теперь Гермиона страдает от последствий. Каждый из волшебников взял на себя долю вины, но все же Рону и Гарри удавалось делиться пережитым друг с другом.
Как только Гермиона благополучно оказалась в палатке на кровати, которую Сириус увеличил, он вытащил небольшой медицинский набор и начал заливать ей в горло обезболивающее зелье и зелье восполнения крови.
К тому времени, как Гарри и Рон осмелились войти в палатку, Сириус уже был в своей анимагической форме у изножья кровати Гермионы, охраняя ее спящую фигуру.
Там и остался.
Подростки спокойно обсуждали крестраж, они ждали, когда Гермиона придет в себя или Сириус вернется в свой облик. Когда стало очевидно, что им придется носить медальон по очереди, Сириус сошел с кровати и наклонил голову к Гарри, безмолвно прося надеть крестраж на него.
И так шли дни.
Сириус следил за выздоровлением Гермионы, он возвращался в человеческий облик лишь для того, чтобы сменить повязки, накормить зельями или разбудить ее для приема пищи, хотя еды и так было в убытке. В такие моменты он говорил как можно меньше, избегал ее взгляда, хотя она просила посмотреть на нее. Боясь показать свою сломленность, Сириус превращался в анимага, зная, что именно в этом облике невозможно прочитать выражение его лица.
Медальон, к сожалению, все усугублял.
Мужчина носил его по ночам и вспоминал об Азкабане и дементорах. Перед глазами появлялась картина умирающих Джеймса и Лили, уродливой извращенной усмешки Питера и девушки, которую он любил, но которая исчезла в никуда, оставив его одного в этом мире. Он был благодарен просто за то, что каждое утро лишался этого чертового атрибута, но с тяжестью на сердце наблюдал за тем, как крестраж поражал двух других волшебников.
Гарри полностью ушел в себя, Сириус с особой внимательностью следил за ним, часто снимал медальон раньше времени, если замечал, что крестник совсем замыкался. Рон не прекращая жаловался, хотя предупреждающее рычание Бродяги мгновенно усмиряло его.
Несмотря на ее попытки, Сириус настоял на том, чтобы часть души Волдеморта никогда не касалась какой-либо части Гермионы.
***
7 сентября 1997 г.
— Нам пора уходить, Гарри.
— Знаю. Ты думаешь, она сможет аппарировать?
Сириус слышал каждое слово, произнесенное шепотом, за пределами палатки, мальчики стояли на страже. Обычно за обстановкой снаружи следит кто-то один, но все знали, что Рону хотелось сбежать от напряжения, царившего внутри.
— Да откуда мне знать? Я не могу к ней подойти. Не тогда, когда он носит эту штуку.
Полог палатки хлопал на ветру, и Сириус мельком увидел стоящих там мальчиков, сбившихся в кучу, будто совершенно не подозревая, что он слышит каждое слово.
— Попробуй узнать, — предложил Рон, — а потом поспи немного.
Должно быть, Гарри согласился, потому что мгновением спустя он зашел внутрь. Сириус наблюдал, как крестник взмахнул палочкой, зажег несколько ламп в углу комнаты, чтобы осветить темное пространство.
Внимание переключилось на большую кровать в одном из углов, Гарри медленно подошел, подняв руки вверх, показывая, что он не представляет угрозы. Бродяга злобно зарычал и просверлил взглядом, когда тот подошел ближе, Гарри посмотрел на медальон, висевший на пушистой шее.
— Сириус? — тихо спросил Гарри. — Было бы неплохо поговорить. Я хочу узнать, как дела у Гермионы, — он указал на тело девушки, спящей позади него.
Ее маленькое тело было аккуратно укрыто одеялом, но стоило Бродяге вытянуть шею, чтобы взглянуть на нее, как сразу виднелась повязка на спине девушки. Разумеется, Сириус знал, Гарри винил себя в случившемся, вот только каждый из волшебников нес на себе тяжесть вины.
Бродяга опустил голову, позволяя Гарри снять крестраж. В тот момент, когда медальон исчез, он быстро вздохнул и принял человеческий облик, потирая затекшую шею.
— Дело во мне, или эта штука стала тяжелее?
— Ты в порядке? — негромко поинтересовался Гарри.
Сириус взглянул на спящую Гермиону и вздохнул.
— Сегодня лучше.
— Ты скажешь мне, что происходит?
Точно зная, что хочет узнать Гарри, Сириус покачал головой. После того случая Блэк сильно переживал за своего крестника, даже если Гермионе было больно. Но по тому, как рьяно Сириус отказывался оставлять ее наедине, было очевидно, что у него имелись свои секреты.
— Не могу. Просто… она спасла меня. И я чуть было не…
— Мы, — поправил Гарри. — Это касается всех нас, а не только тебя.
— Моя работа — заботиться о вас, — попытался объяснить Сириус.
— Моя работа — спасти мир. — Гарри пожал плечами. — Она в этом мире, поэтому это моя работа. Ты не можешь взять мою работу на себя, Сириус. Не ты Избранный, а я.
Сириус закатил глаза и тихонько усмехнулся.
— Ой, прекрати эту чертову чушь, Избранный.
— Она может идти дальше? — спросил Гарри, игнорируя его. — Ты знаешь, что нам нельзя оставаться на одном месте долгое время. Мы здесь уже несколько дней.
— У тебя все еще есть видения? — поинтересовался Сириус, заметив измученный взгляд Гарри.
Гарри отвел взгляд и вздохнул, кивая.
— Я хотел бы прекратить это, но мы сейчас не в том состоянии, чтобы практиковать окклюменцию. Это только сделает нас слабее, — с грустью признал Поттер. — Он ищет палочку, а для этого похитил Олливандера и убил Грегоровича.
— Может быть, он ищет Старшую палочку, — предположил Сириус.
— Что это?
Гермиона пробормотала позади них:
— Всего лишь миф.
— Спи, любимая, — приказал Сириус.
Она проигнорировала его, повернувшись лицом к Гарри.
— Это миф о непобедимой палочке. В книге, которую дал мне Дамблдор, есть история об этом.
— Вся эта штука в рунах. Когда у тебя была возможность перевести ее? — спросил Сириус, приподняв бровь.
— Я сижу здесь и ничего не делаю уже несколько дней, — пожала плечами Гермиона, морщась, когда боль пронеслась по раненой половине, сопротивляясь любому движению.
Сириус приподнял бровь, глядя на нее.
— Ты должна отдыхать.
— А ты ужасный сторожевой пес и постоянно засыпаешь. Когда такое происходит, я читаю, — потянувшись к книге, которую она держала под подушкой, Гермиона оттолкнула руки Сириуса, когда он попытался помочь ей устроиться поудобнее.
— В этой истории рассказывается о трех братьях, которые способны избежать Смерти, как если бы Смерть была реальной личностью. Смерть предлагает каждому подарок. Один брат просит палочку, достаточно мощную, чтобы победить любого волшебника. Я предполагаю, что это та же волшебная палочка, известная как палочка Смерти или палочка Судьбы. Профессор Биннс несколько раз упоминал ее в «Истории магии», — сказала она, хмурясь, глядя на книгу в своих руках.
— Так ты думаешь, это реально? — спросил Гарри.
Сириус пожал плечами.
— Может быть.
— Конечно, нет, — одновременно с ним ответила Гермиона. — Сириус, смешно даже думать, что нечто подобное могло существовать.
— Ах, да? Скажи Гарри, о чем другие два брата попросили в этой истории, — он сделал жест, словно позволяя ей выступить.
Гермиона впилась в него взглядом.
— Хорошо. Второй брат получил камень, который мог вернуть мертвых. Третий брат попросил мантию невидимости.
— Итак, мантия-невидимка… Но не просто мантия, а мантия, которая никогда не теряет свои чары, никогда не рвется и непроницаема для проклятий и заклинаний, — Сириус самодовольно ухмыльнулся, словно спор выигран в его пользу. Он постучал указательным пальцем по нижней губе, не обращая внимания на мрачный взгляд Гермионы. — Интересно, где мы могли найти такой объект.
— Даже если мантия существует, два других абсурдны, — возразила она.
— Да, абсурдно думать, что люди могут воскресать из мертвых, — саркастически сказал Гарри и обратился к Сириусу за помощью. Блэк торжественно наклонил голову, он подумал, что выражение его лица выглядело бы почти искренним, если бы не блеск озорства, который горел его глазах.
— Гарри, крестражи, — предупредила Гермиона, когда он весело усмехнулся. — О чем нам стоит беспокоиться, так это как уничтожить медальон, а затем найти остальные, — она потянулась за сумкой. — Я провела исследование…
Сириус зарычал.
— Когда, черт возьми, ты отдыхала?
— Когда здесь Рон, — ответила она, глядя на Сириуса и Гарри. — Вы двое не оставляете меня в покое. Есть только два известных способа уничтожить крестраж: яд василиска и Адский огонь.
— Ты знаешь, как использовать Адский огонь, Сириус? — спросил Гарри.
— Наколдовывать? Да, — подтвердил Сириус. — Контролировать его? Ну, это сложно. Это крайний вариант. Если понадобится, я могу это сделать. И речь сейчас о том, чтобы аппарировать на необитаемый остров, закинуть туда все крестражи, разжечь огонь, а потом убраться к чертовой матери, пока пламя не поглотит нас вместе с собой. Можно еще выучить заклинание, которое способно потопить остров.
— В крайнем случае, понял. Я пойду скажу Рону, что сегодня мы сможем отправляться, — Гарри улыбнулся Гермионе. — Приятно видеть, что ты снова в сознании.
***
17 октября 1997 г.
— Я думал, ты знаешь, что делаешь! — крикнул Рон Гарри, когда Сириус вошел в палатку. — Думал, Дамблдор тебе объяснил, что нужно делать. Я думал, у тебя есть настоящий план!
Сириус мрачно посмотрел на подростка, который осмелился повысить голос на его крестника, но теперь он не из тех, кто бросился бы в драку без должной провокации. Он посмотрел на Гарри и Гермиону в поисках объяснений.
— Я пропустил что-то важное?
— Мы думаем, что нашли способ уничтожить крестражи, — с энтузиазмом сказала Гермиона. — Гарри использовал меч Гриффиндора, чтобы убить василиска во время нашего второго года обучения, а меч сделан гоблином, и поэтому…
— Принимает только то, что закаляет его, — закончил Сириус. — Черт возьми, это… вдохновляет, — он засмеялся и задумчиво почесал подбородок. — И что теперь?
— Теперь ничего, — Рон впился взглядом в остальных. — Потому что этот чертов меч был украден из Хогвартса, поэтому если бы мы даже и смогли прокрасться обратно в замок, — что у нас не получится, потому что им управляют чертовы Пожиратели смерти, — его там даже не будет!
Сириус зарычал на него, ему нисколько не понравилось ни его отношение, ни то, как он смотрел на Гарри и Гермиону.
— Следи за тоном, парень.
— Это из-за медальона, — нахмурилась Гермиона. — Сними медальон, Рон. Ты не говорил бы так, если бы не проносил его весь день.
Гарри сердито посмотрел на Рона.
— Да нет, говорил бы. Он все это время ничего не делал, кроме как жаловался! Он голодает. Как будто остальные — нет. Ты жалуешься больше, чем любой из нас, а Гермиону расщепило, и она почти умерла!
Рон прищурился.
— Отвали, Поттер!
— Так почему же ты все еще здесь? — спросил Гарри у Рона.
Рыжий всплеснул руками.
— Хоть убей, не знаю.
— Тогда уходи! — рявкнул Гарри.
— Может, и уйду! — крикнул Рон и подступил на несколько шагов к не двинувшемуся с места Гарри.
— Рон, сними медальон! — умоляла Гермиона.
Пальцы Сириуса судорожно сжимали палочку, наблюдая и прислушиваясь, отчаянно желая положить конец детской вспышке мальчишки, даже с помощью Силенцио. Однако Гермиона и Гарри стояли между ним и Роном, и характер мальчика был непредсказуемым, особенно с крестражем, висящим на его шее. Сириус чувствовал, что Гермиона права, но это не смягчило нервный гнев, который он испытал, когда рыжий посмотрел на обоих своих друзей с такой злостью.
Гарри ледяным взглядом посмотрел на Рона, оба мальчика проигнорировали мольбы Гермионы о мире.
— Так уходи к своей семье, пусть мамочка накормит тебя и вытрет твое личико. В любом случае ты этого хочешь.
Рон заорал на Гарри в ответ:
— Я хочу убедиться, что моя семья жива! Это нормально для тебя, не так ли? Вы ведь своих родителей надежно попрятали.
Гермиона ахнула. Прежде чем она успела что-то сделать, Сириус схватил Рона за воротник и поднял его высоко в воздух.
Сириус почувствовал, как его лицо потемнело, напомнив его первую встречу с рыжим в Визжащей хижине, когда он мрачно посмотрел на Рона.
— Переступил черту, — сказал он с пугающей сдержанностью в голосе.
— Сириус, — умоляла Гермиона, — отпусти его.
Гарри впился взглядом в Рона.
— Да, отпусти его, чтобы он мог уйти.
— Отлично, — Сириус медленно опустил дрожащую фигуру Рона на твердую землю, все время удерживая его взгляд. Не отпуская воротник мальчика, он другой рукой сорвал медальон с шеи Рона, а затем отпустил его оттолкнув для верности. — Если ты еще хоть раз заговоришь с ними так, парень, я преобразую то, что от тебя осталось, чтобы никто даже не знал, где искать, — пригрозил он низким и угрожающим тоном.
Рон, как всегда импульсивный, ответил, вытащив палочку.
Конечно, Сириус был намного быстрее, но прежде, чем кто-либо из них успел отправить заклинание, между ними возник щит. Он расширился по всей палатке, отделяя Рона от троицы, явно показывая, как были разорваны узы дружбы.
Взглянув в сторону, Сириус увидел, что Гермиона сосредоточилась на щите с палочкой наготове.
— Ты действительно останешься здесь, Гермиона? — спросил Рон и злобно посмотрел на Сириуса. — Кого я обманываю? Конечно, ты останешься здесь.
— Мы обещали пойти с Гарри! — Гермиона закричала, ее палочка все еще была поднята, удерживая вес щита.
— Чушь собачья, Гермиона, — Рон нахмурился. — Ты здесь не для Гарри. Ты здесь для него, — сказал он, направив палочку на Сириуса, который только зарычал в ответ. — Все, что ты сделала, чтобы вернуть его, изменило тебя. Он должен был остаться мертвым.
Так же, как когда Рон упомянул родителей Гарри, из-за чего Сириус сломался, Гермиона, по-видимому, имела свою собственную линию, которую нельзя пересекать. Блэк нисколько не удивился, когда она закричала:
— Убирайся! — и подтолкнула свой щит к Рону, волшебным образом толкнув его к откидной створке палатки. — Тебе здесь не место! Уходи, повзрослей, и когда эта война закончится и ты, наконец, немного образумишься, приходи и извинись перед нами. Но сейчас все кончено!
— Черт возьми, я прав, — Рон впился в нее взглядом и ушел.
В палатке воцарилась тишина, словно Рон унес весь шум с собой. Гермиона подняла глаза, когда Гарри шмыгнул носом и вытер лицо рукавом рубашки. Сириус сжимал и разжимал кулаки, медленно успокаиваясь.
Гарри в конце концов вздохнул и разочарованно провел рукой по своим растрепанным черным волосам. Он потянулся за крестражем.
— Я буду дежурить первым.
Сириус положил руку крестнику на плечо.
— Уверен?
— Да, мне все равно нужно время, чтобы подумать. Вы двое отдохните, — Гарри слегка улыбнулся Гермионе, и она на короткое время ответила ему, когда он выходил из палатки. Когда ее взгляд встретился с Сириусом, Гермиона тут же отвернулась.
***
Спустя час, когда она не могла перестать думать и отдыхать, Гермиона села и вздохнула. Она посмотрела на Сириуса и нахмурилась, когда наткнулась на его взгляд, вызывающий неприятное тепло на лице. Ей казалось, что ее поймали на чем-то нехорошем. Подойдя к пологу палатки, она выглянула наружу и обнаружила, что Гарри прислонился к стволу дерева, пристально глядя на свою палочку, будто она подсказывала ему, что им делать дальше.
— Ты когда-нибудь думала, что он прав? — спросил Сириус.
— Не надо.
Гермиона покачала головой, возвращаясь к кровати. К той самой кровати, которую она бездумно делила с Сириусом с тех пор, как ее расщепило, но он никогда не был рядом в человеческом обличье. Каким-то образом она упустила из виду тот факт, что собака на самом деле все еще была взрослым волшебником. Она уютно устраивалась под одеялом, а он ползал рядом с ней, оборачиваясь один раз по кругу, прежде чем прижаться мордой к передним лапам. Рассеянно Гермиона протягивала руку и гладила его по шерсти, как будто он был каким-то старым любимым домашним животным, а не крестным отцом Гарри — мужчиной, которого она с помощью магии крови вернула к жизни, таким образом связав себя с ним навсегда с помощью древней магии. Но здесь, сейчас, когда он стоял перед ней, его серые глаза смотрели на ее лицо, Гермиона вздрогнула от такого пристального взгляда.
— Может, мне следовало остаться…
— Не надо! — Гермиона огрызнулась на него. — Медальон заставил его сказать эти вещи. Если бы тебя не было здесь, он нашел бы, о чем еще можно было бы кричать. Не смей говорить, что тебе следовало остаться мертвым.
— Он не совсем неправ, — спокойно рассуждал Сириус, подходя к ней. — Ты здесь не только ради Гарри, — он сократил расстояние между ними, пока не оказался в нескольких сантиметрах от нее, жар их тел столкнулся. — Как и я, — признался он хриплым голосом.
Этот голос делал с ней то, что она не была готова признать, по крайней мере, вслух.
— Не делай этого, Сириус, — умоляла девушка, взглянув на него, а затем сразу же отступила, не в силах выдержать его взгляд. Сириус, однако, решил проблему, поместив палец ей под подбородок и подняв ее лицо, чтобы она посмотрела на него. Гермиона закрыла глаза, только чтобы не сталкиваться с ним взглядом, слезы выскользнули из уголков.
— Я не могу избегать этого вечно, котенок. Мальчик был прав и в другом. Что бы ты ни сделала, чтобы вернуть меня, это что-то изменило, — мягко сказал он, проводя подушечкой большого пальца по линии ее челюсти. — Не только ты хорошо разбираешься в магии, Гермиона.
Он наклонился ближе, прижался покрытой щетиной щекой к ее гладкой щеке, касаясь губами ее уха.
У Гермионы перехватило дыхание от этого прикосновения.
— Я знаю о ритуале долга жизни, — прошептал он, прежде чем отстранился.
Ее глаза широко распахнулись.
— Ты… ты знаешь? Знал? Все это время?
— О связи? — Сириус утвердительно наклонил голову. — Это не темная магия, но то, что ты сделала, было магией крови, которая в некоторых семьях означает то же самое. Дом Блэков не исключение, — он сел в большое кресло напротив ее кровати, закинул ногу на колено. — В конце концов, мы должны поговорить об этом.
Гермиона отвернулась от него.
— Я даже не знаю, что это значит.
— К концу этой войны нам предстоит много разговоров. Давай назначим дату, ладно? — Сириус усмехнулся ей, и она снова обратила на него внимание, прищурившись. — Твой день рождения, — легко предложил он, будто тяжесть мира больше не лежала на их плечах.
— Мой день рождения? Но почему этот день?
— Хорошо, на следующий день после твоего дня рождения, — сказал он с ухмылкой. — У нас есть почти год на то, чтобы закончить эту войну, и, если нам повезет, немного времени на восстановление после того, что может войти в историю волшебства, как ночь, когда все были разбиты.
Гермиона нахмурилась.
— Или оплакивать.
— Нет, — Сириус покачал головой. — Я перестал оплакивать. В моей жизни было слишком много горя, и я проведу остаток этой войны, чтобы никогда больше не оплакивать кого-либо, — поклялся он, его тон снова был твердым и жестким. От этого звука Гермиона задрожала и покраснела. Сириус сразу заметил это и усмехнулся, заставив девушку снова отвести взгляд.
Он встал и потянулся за курткой.
— Однажды ты перестанешь так делать.
— Делать что? — тихо спросила Гермиона, когда он подошел к выходу из палатки.
— Смущаться того, что я заставляю тебя чувствовать, — пояснил он, пристально глядя на девушку. Гермиона прерывисто вздохнула, когда он отвел от нее взгляд и выскочил из палатки с курткой и пачкой сигарет в руке.
***
— Хочу ли я знать? — спросил Гарри, когда Сириус подошел к нему сзади.
Зажженная сигарета свисала с губ Сириуса, когда он натягивал кожаную куртку. Блэк взял сигарету в руку и выдохнул, позволяя ветру унести дым.
— Хорошее заклинание, — прокомментировал он, заметив, как дождь лил вокруг них, не касаясь сухого круга, созданного Гарри. Сириус мысленно улыбнулся. — Твоя мама всегда умела создавать подобные чары.
— Избегаешь вопроса, Бродяга, — возразил Гарри, используя мародерское имя Сириуса таким тоном, который заставлял его звучать в точности как Джеймс.
Сириус тихонько рассмеялся над игрой, снова затянув сигарету.
айфри-дом.су — Я знаю, что ты делаешь. Ты легко раскусил меня и Римуса. Ты понял, что когда тебе нужна информация, то, называя нас Лунатиком и Бродягой этим голосом, заставляешь вспоминать о твоем отце, что и происходит, — подтвердил он, — и когда ты хочешь навязать свое мнение, ты смотришь в глаза, чтобы напомнить нам о Лили.
Гарри склонил голову набок и скрестил руки на груди, на его лице играла веселая улыбка.
— Думаю, мама могла быть убедительной?
— Твоя бабушка Дорея полюбила бы тебя, — Сириус тихо рассмеялся. — Они с Карлусом, твоим дедом, почти устроили игру, скрывая информацию, когда хотели. Она всегда побеждала. Мы с твоим отцом сходили с ума.
Всего на мгновение Гарри замолчал, его внимание было далеко, пока он снова не вернулся к Сириусу. Веселого мальчика уже не было, его заменил отягощенный войной солдат.
— Думаю, я хочу отправиться в Годрикову впадину.
Воцарилась тишина, когда Сириус задумался на секунду, зная, что Гарри, скорее всего, уйдет сам, независимо от того, что кто-то сказал по этому поводу. В конце концов, он покорно вздохнул.
— Считай, что дело сделано.