Глава 71. Влюблены

И для мальчика, который подарил мне самую сладкую любовь, которую я знаюЯ желаю ему другой любви, чтобы он не был одинокНо я обречен ходить среди раненых и убитыхИ когда буря обрушится на равнинуЯ буду танцевать перед молнией под музыку священную и мирскую(Children of Eden — Stranger to the Rain)
3 сентября 1977 года
Миа прижалась к теплой груди, сонно улыбаясь, когда длинные руки обняли ее тело. Она считала, что прощальная вечеринка для Джеймса в первый вечер по возвращении в Хогвартс прошла идеально, ведь все началось с поцелуя ее брата и Лили посреди гостиной Гриффиндора. При виде того, как копна черных растрепанных волос и длинные рыжие локоны столкнулись вместе, сердце Мии наполнилось теплом, — это напомнило ей о первом поцелуе Гарри и Джинни в том же самом месте.
Сириус и Римус нетерпеливо шагнули вперед, желая поддразнить, но Миа встала у них на пути, давая своему брату и любви всей его жизни возможность сбежать. Джеймс и Лили не пришли на завтрак, поэтому, когда они объявились на уроке по чарам, держась за руки, все мальчишки с Гриффиндора начали свистеть и улюлюкать, а девочки стали выдавать звуки умиления.
Джеймс никогда еще не выглядел настолько счастливым, а Лили даже преобразилась, будто вся печаль рухнула с ее плеч: разрыв дружбы со Снейпом, воспоминания о плохом отношении к ней из-за статуса крови и мысли о семье и надменной сестре. Каким-то образом эта новообретенная любовь исцеляла их и впоследствии давала исцеление тем, кто входил в сплоченный круг друзей и семьи.
Лили и, следовательно, Джеймс настояли на том, что в пятницу вечером у них будут дела старостата. Сириус настоял на еще одной вечеринке, где они смогли бы отпраздновать то, что Джеймсу удалось завоевать сердце ведьмы, пусть ему и потребовалось на это шесть лет, а на самом праздновании пара не присутствовала.
Гриффиндорцы кутили до самого утра, Миа заснула на диване, уткнувшись в твердое тело, что, в некотором плане, служило подушкой. Впервые за долгое время ее сны из прошлого не были кошмарами.
Гермиона медленно открыла глаза, лежа на большой кровати, пропахшей кошками. Она огляделась. Это была та же палатка, которую им доводилось использовать на чемпионате мира по квиддичу, и это та же самая палатка, которую она упаковала, когда они решили отправиться на поиски крестражей. Но почему она здесь? Разве они не остановились на площади Гриммо? Гермиона попыталась восстановить последовательность действий, приведших ее сюда. Она вспомнила, как пошла в Министерство магии, вместе с Роном и Гарри нашла медальон, увидела Сириуса, за ними гнались Пожиратели смерти и чиновники министерства, а затем… а затем…
Попытавшись сесть, она поморщилась от отчетливого покалывания на спине. Гермиона зашипела от боли и почувствовала, как рядом с ней что-то зашевелилось. Чтобы не потревожить спину в очередной раз, она медленно повернулась и наткнулась на бледно-серые глаза Бродяги, который поскуливал рядом, ей захотелось заверить его, что с ней все в порядке, но через мгновение девушка поняла, что она без рубашки. Ее глаза распахнулись шире, Гермиона рухнула на спину и застонала.
— Сириус! Где моя рубашка? Почему ты со мной в постели? Что произошло? Где Гарри и Рон? — вопросы слетали с ее языка, пока она боролась со странной и совершенно незнакомой болью в спине: таким напряжением, будто ее кожа натянута по-максимуму. Позади нее зашевелился Бродяга, и внезапно ее обнаженной спины коснулась человеческая рука. Она отпрянула.
— Выдохни, котенок. Я всего лишь проверяю рану.
Гермиона побледнела.
— Рану?
— Ты не помнишь? Тебя расщепило, когда мы пытались сбежать из министерства. Причем довольно сильно разрезало кожу на спине. Я пытался сделать все, что в моих силах, но все же не я залечивал раны Римуса после полнолуния. Все, что у нас было с собой, — это бадьян. Останется шрам.
— Он ужасный? — спросила Гермиона со слезами на глазах, расстроенная тем, какой тщеславной она себя чувствовала.
— Ничто в тебе не… — начал Сириус, проглотив комок в горле. — Выглядит нормально. Я уже встречал нечто подобное. Оно прекрасно заживет. Тем не менее, ты потеряла много крови, так что тебе нужно как можно больше отдыхать. У нас закончилось зелье, восстанавливающее кровь.
— И эм-м… моя рубашка? — робко спросила она.
— Ой. Тебе, наверное, не стоит сильно поднимать руки. Я могу укрыть тебя, и… Я посижу снаружи, если хочешь, — нервничая, предложил он.
Перемена в его тоне показалась Гермионе почти забавной. Именно она заставила Сириуса Блэка понервничать.
— Просто… не давай Гарри или Рону увидеть меня в таком состоянии.
Она отдыхала несколько дней. Спина зажила настолько, что можно было сделать перевязку и одеться, но Гермиона, по настоянию Сириуса, продолжала спать.
Пока рядом с ней посапывал Бродяга, она садилась, читала, исследовала и думала о том, где может быть следующий крестраж. Сириус будил и кормил ее, проверял рану и убеждал, что шрам не был ужасным, а однажды сравнил его с прекрасной рекой, что протекала по ее лопатке.
Покраснев от комплимента, Гермиона любезно приняла ту еду, которую он смог ей принести. Учитывая то, что они в самом разгаре войны, это все-таки ощущалось по-странному уютно и спокойно.
Мии снились прошлое и старший Сириус. Казалось, она все еще могла чувствовать его рядом с собой, когда сон стал понемногу спадать. Стоило ей только сосредоточиться, как она смогла бы услышать его хриплый голос, когда он обращался к ней, смогла бы увидеть тот взгляд, который плавил ее изнутри. Он был таким же уверенным, как и Сириус помладше, но гораздо сильнее и поддающимся контролю. Он встретился со своими проблемами лицом к лицу, а молодой Сириус все еще нес тяжелый груз вины, которым обременяла его семья. Молодой Сириус напуган этой связью. Старший Сириус принял ее.
— Ты… ты знаешь? Знал? Все это время?
— О связи?
Она покраснела, глядя на него, а он улыбнулся.
— Однажды ты перестанешь так делать.
— Делать что? — тихо спросила Гермиона, когда он подошел к выходу из палатки.
— Смущаться того, что я заставляю тебя чувствовать.
Она не была смущена. Уже нет. Миа глубоко вдохнула и почувствовала его запах.
— М-м-м… Сириус, — простонала она, вдыхая аромат. Пергамент, трава и… и… шоколад?
Блять.
Миа распахнула глаза смутившись и испугавшись одновременно, моля Мерлина, чтобы она не произнесла этого вслух, хотя и знала об обратном. Она приподнялась и встретилась не с серыми, а зелеными глазами, с любопытством смотрящими на нее.
Римус вопросительно приподнял бровь, когда Миа затаила дыхание и тяжело сглотнула.
— Думаю, пришло время поговорить.
Она села, ее сердце отбивало бешеный ритм в груди. Как такое могло произойти? Она не виновата, что ей снился другой мужчина, хотя это было воспоминанием, а не сном, но Миа погрузилась в это ощущение, жаждала вновь пережить это, жаждала… его. Сириуса. И она, по-видимому, была достаточно глупа, чтобы произнести его чертово имя во время сна рядом со своим парнем!
— Римус, мне так жаль…
Он поднял руку и выпрямился.
Закусив нижнюю губу, она смотрела, как он, положив локти на колени, потер лицо руками. Пока Римус молчал, Миа осмотрела гостиную и заметила, что несколько одеял были небрежно свалены на кресла и диваны, на которых крепко спали другие гриффиндорцы седьмого курса. Пара была явно не единственными, кто заснул за пределами своих комнат в общежитии, но — пока — они были единственными, кто бодрствовал.
— Давай прогуляемся, — сказал он, вставая и протягивая ей руку.
Несколько секунд она смотрела на его ладонь, задержав взгляд на небольшом шраме, пересекавшем запястье, след появился после первого полнолуния после смерти их матерей. В то время Лунатика было трудно сдерживать, поэтому понадобилась сила как Бродяги, так и Сохатого, чтобы обезопасить оборотня и удержать его в пределах установленной защиты в саду Поттеров. У Римуса остался шрам после укуса лисы, который он получил, когда Лунатик в ярости попытался напасть на Бродягу. К счастью, следующее полнолуние было контролируемым, ведь накануне, за неделю до обращения, Римус строго соблюдал прием зелья, а на территории усилили защиту.
Схватив свои зимние мантии, пара покинула башню Гриффиндора и направилась к Черному озеру, на берегу которого Римус трансфигурировал свой факультетский шарф в плед. Пара уселась, посмотрев на гладь озера, в котором отражался восход солнца.
— Будь честна со мной, — нарушил молчание Римус, его глаза смотрели умоляюще. — У меня есть пара вопросов, на которые я хочу услышать ответы, чтобы сохранить хоть какое-то достоинство. Пожалуйста, не обижайся и не думай, что я тебе не доверяю, но мне просто нужно… устное подтверждение.
Грудь сдавило, но она все же кивнула.
— Хорошо.
— Ты была с Сириусом, когда мы начали встречаться официально?
Несмотря на предисловие, Миа ахнула, удивленная его вопросом.
— Нет! Я была только с тобой. Я бы никогда…
— Я знаю, знаю, — Римус испустил долгий вздох облегчения. — Мне просто… думаю, мне нужно было это услышать, — он провел рукой по волосам и нахмурился. — Когда ты со мной, ты думаешь о нем?
— Мерлин, нет! — почти мгновенно ответила Миа.
Ей вспомнилось, как несколько лет назад, она сравнила их поцелуи и даже подробно рассказала Лили о том, каково быть с каждым из них, но при этом ни разу не думала о Сириусе, когда была с Римусом.
— Тебе хотелось бы, чтобы я был им?
Нахмурившись, она потянулась к нему, чтобы оставить целомудренный поцелуй, отчаянно пытаясь заставить его понять ее.
— Нет. Римус, ты идеален, и я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, и так было всегда, — произнес Римус, ответив на поцелуй, прежде чем снова заговорить, он прикрыл глаза и прижался к ее лбу, — но ты мечтаешь о нем?
— Иногда, — грустно прошептала Миа.
— Ты мечтаешь о… — начал он, но на мгновение замешкался. — Тебе снится то время, когда ты была с ним?
— Иногда, — Миа вздохнула, осознавая, что Римус не мог понять, что ей снился не тот Сириус, которого он знал. — Это происходит не нарочно, и, похоже, для этого нет никакого триггера. Оно будто… про будущее, которое его ждет.
— Ты видишь Сириуса в своем будущем?
— Разумеется. И ты тоже там. Мы говорили об этом много лет. У тебя где-то там есть пара, а Сириус…
— Я знаю, — прервал ее Римус. — У нас уже был такой разговор, и мы пообещали, что разберемся во всем сами. Что не дадим судьбе втянуть нас во что-то, чего нам не хочется, и мне казалось, что мы справлялись хорошо, но… может быть, мы просто отодвигали неизбежное.
Он взял ее за руку и притянул к себе, обняв за плечи. Несмотря на их ужасный разговор, этот жест заставил ее почувствовать безопасность. Она предполагала, что он сделал так намеренно именно по этой причине.
После нескольких минут молчания Римус поцеловал ее в макушку и прошептал:
— Мы любим друг друга?
— Конечно, я люблю тебя, — ответила Миа, отстраняясь, чтобы заглянуть в его глаза.
— Ты влюблена в меня? — уточнил Римус. Когда она не ответила сразу, он перешел к другой серии вопросов: — Мы в итоге будем вместе? Ты хочешь выйти за меня замуж, Миа? Ты хочешь детей? — спросил он смирившимся тоном. — Я не смогу дать тебе этого.
Раздраженно толкая его в грудь, Миа зарычала.
— Это все чушь. Я много лет говорила тебе, что ты не можешь передать ликантропию через зачатие.
Образ маленького Тедди с ярко-голубыми волосами возник в ее сознании, а стоило ей взять мальчишку на руки, как его волосы становились медового цвета. Тедди всегда казался… частью ее. С первого момента она была привязана к нему, что было удивительно, ведь Гермиона никогда особо не думала о детях, но сын Римуса был другим. Не имело значения, какого цвета у него волосы или глаза, — он был ей дорог. Миа не могла представить будущего без маленького метаморфомага, и она всерьез раздражалась, когда Римус неосознанно думал о предотвращении рождения мальчишки.
— Мы не говорим о моей ликантропии, — сказал Римус, прерывая ее мысли. — Мы говорим о нашем будущем. А теперь ответь на вопрос: ты влюблена в меня?
— Я не знаю, — она покачала головой. — Ты влюблен в меня?
— Я не знаю. Я в ужасе от мысли потерять тебя. Ты не просто моя любовь, ты мой лучший друг, моя бета; ты мой дом, Миа. Ты — мое безопасное место, и я не хочу его потерять, — он печально вздохнул, и его челюсть сжалась. — Честно говоря, меня это бесит, потому что я не думаю, что Сириус понимает, как… как ты чертовски важна для меня — или для него. Я бы хотел, чтобы он был просто левым парнем, и я мог заколдовать или ударить его и сказать ему, чтобы он убирался подальше от моей ведьмы.
В его глазах не было и намека на золотистый оттенок, Миа нашла лишь чисто-зеленый цвет. Лунатик остался позади. Римус оставался собой.
— А я не могу так сделать, потому что это Сириус, мой друг и часть стаи, и на каком-то подсознательном уровне я понимаю, что происходит между вами. Ты мне нужна, но, Мерлин… Миа, думаю, Сириус просто умер бы без тебя, — произнес Римус серьезным тоном без намека на преувеличение.
Испугавшись последствий, она побледнела от его слов. Что произойдет, если она, Миа, когда-нибудь исчезнет? Если будущее нельзя изменить, значит Сириус попадет в Азкабан. Если такое случится, то где будет она? Она начала беспокоиться о будущем Сириуса. Ему явно было известно, что ее отправляют в прошлое, ведь их поцелуй в библиотеке был практически прощальным. Увидит ли она его когда-нибудь снова? Будет ли он ждать на том же месте на следующий день после ее девятнадцатилетия? Или он, как заявил Римус, умрет без нее?
— Ты любишь Сириуса?
Горло Мии сжалось, и она почувствовала, как слезы защипали ей глаза.
— Я не думаю, что смогу это сказать.
— Почему нет?
— Потому что он не готов это услышать, — объяснила она, и слезы наконец потекли по щекам. Миа вытерла их, будто они сломили ее эмоциональную решимость. — И я не готова увидеть, как он уходит от меня. Только не снова. Он сделал так дважды, и я старалась быть сильной, но это чертовски больно. Не думаю, что справлюсь с этим в третий раз, — через пару мгновений после их первого поцелуя он отвернулся от нее. Через несколько минут после того, как они в первый раз занялись любовью, он попросил ее покинуть его комнату. — К тому же… если я и влюблена в Сириуса, то в первый раз должна сказать ему об этом лично.
— Ты правда думаешь, что он снова уйдет от тебя?
Миа честно пожала плечами. Сириус был постоянной загадкой. Это была вечная битва между его сердцем и его совестью, и совесть лгала ему.
— В ту ночь концерта, он пьяным пришел ко мне в комнату, он даже не осознавал, что я там. Он все говорил и говорил о том, что знает о своих чувствах ко мне, что не хочет разрушать наши с тобой отношения, потому что мы влюблены, и он просто не может так поступить со своими друзьями. А потом он продолжал говорить о том, как ему нужно быть хорошим человеком.
— Ему бы реально разобраться с этим.
— Знаю. Он… он сказал, что ни с кем не был после… после меня.
Римус скептически приподнял бровь.
— Правда?
— Ты не знал?
— Нет, ну… — он на мгновение замолк, задумавшись. — Мы не видели его ни с кем, и он не хвастался, как раньше, но… ты же слышала, о чем сплетничают когтевранки. Он реально так сказал?
— Думаешь, он говорил правду? — нерешительно спросила она.
— Что я думаю? — Римус вздохнул, обдумывая ситуацию. Он не планировал провести сегодняшнее утро таким образом. Он собирался проснуться с ведьмой, лежащей на его груди, но уж точно не услышать, как она стонет имя другого парня, а затем с ней же обсуждать ее отношения с тем парнем. — Думаю, Сириус не способен лгать, когда пьян.
Было несколько неловких вечеров, когда под действием огневиски Сириус раскрывал тайны, о которых никто из них не слышал. Однажды он признался, что ему приснился сон, как он делил Мию с Римусом, и что, если добавить приличную дозу огневиски, он мог бы сделать это по-настоящему. После этой истории Сириус получил от Римуса неловкое молчание и фингал под глазом от Джеймса, который чуть позже услышал, что Сириус ни за что не сможет переспать с Джеймсом и Лили, потому что Эванс ему как сестра. Сириус был неприятно честен, когда по-настоящему напивался.
Вытряхивая из головы пьяные признания Сириуса, Римус сказал:
— Помимо этого, если бы он спал с девушкой, то хвастался бы этим. Да черт возьми, меньше чем через неделю, как вы переспали, он рассказал мне обо всем.
— Он хвастался мной? — огрызнулась Миа.
Римус задумался в поиске правильной формулировки, надеясь успокоить ее.
— Ну, хвастался, но по большей части… признавался. Возможно, он хотел моего прощения или чего-то в таком духе, хотя тогда это не имело значения. Наверное, он пытался свести нас снова вместе и не хотел, чтобы между нами были какие-то секреты.
Миа нервно прикусила губу.
— Я не хочу, чтобы вы перестали дружить из-за этого.
Римус провел рукой по волосам и вздохнул.
— Он один из моих лучших друзей. И не только, вы оба — стая, а это значит для меня многое. Семья.
Он нахмурился, когда она подавила слезы. За это лето они потеряли многих родных. Они нуждались друг в друге, а Римус — особенно, у него не осталось семьи, к которой можно было бы вернуться.
— У меня есть некоторые проблемы с пониманием своих чувств. Мои чувства совпадают с реальными или же они просто имитируют то, что я должен чувствовать?
— А что ты должен чувствовать? — спросила она.
— Я должен быть взбешен тем, что моя девушка во сне простонала имя другого волшебника. С другой стороны, думаю, могло быть и хуже. Ты могла бы произнести имя Сириуса во время секса, — он ухмыльнулся, пока осознание не обрушилось на него, Римус выглядел разочарованным. — Ох.
— Больше никакого секса.
Римус что-то пробурчал себе под нос. Статус друзей с привилегиями мог прокатить в первый раз, но все это работало до вмешательства Сириуса.
— Ну, теперь я злюсь по другой причине.
Миа хихикнула, и это немного подняло его настроение. Но ее улыбка вскоре исчезла, и она вытерла глаза тыльной стороной ладони.
— Мне жаль, Римус.
— Знаю, но в этом нет твоей вины, — он вздохнул и снова притянул ее в свои объятия. — Мы попытались. По правде говоря, я чувствую небольшое облегчение. Ты знаешь, что я люблю тебя, и я хочу дать тебе все, но в то же время я знаю, что не могу. Ты всегда была права насчет всей этой истории про пару. В последнее время мне снятся кошмары, как мы с тобой выпускаемся с Хогвартса и женимся, а затем на свадьбе появляется моя пара, и Лунатик берет верх, и я оставляю тебя… Я не хочу, чтобы такое случилось.
— Ты найдешь ее, — пообещала Миа.
Римус отмахнулся от нее.
— Речь не об этом. Пойдем завтракать, — он поднялся и одним быстрым движением поднял ее на ноги. — Но перед тем, как мы всем объявим, тебе нужно найти то письмо о намерениях, — он поморщился при этой мысли. — Черт возьми… И почему я сделал что-то настолько публичное?
Она мило улыбнулась ему.
— Потому что в душе ты романтик.
— Надеюсь, ты понимаешь, что не получишь от Сириуса ни строчки из стихов, — уверенно заявил Римус, когда они направились в замок, продолжая держаться за руки. — Ну или он снизойдет до того, что процитирует тебе парочку текстов группы Sex Pistols. Ты будешь скучать по мне.
Миа рассмеялась и сжала его руку.
— Мне не придется скучать по тебе. Ты никуда не уйдешь.
— Ты хотя бы скажешь ему, что я лучше разбираюсь в сексе, чем он? — взмолился Римус.
Миа снова рассмеялась.
***
Завтрак бывшей пары прошел без каких-либо казусов. После приема пищи Миа вернулась в башню Гриффиндора, чтобы принять душ и переодеться, но позже она заметила внезапно появившийся шрам на спине. Что ж, это объясняет сон, подумала она и сразу же забеспокоилась о том, что произойдет, когда шрам с надписью «грязнокровка» появится в этом же году, но чуть позже.
Сразу после того, как Джеймс предложил мальчишкам полетать по полю, все семикурсницы решили устроить себе праздник для глаз и последовать за волшебниками на улицу. Снаружи было прохладно, но ничего такого, с чем не могли бы справиться мантии или хорошо наколдованное согревающее заклинание. Когда парни взмыли в небо на своих метлах, — включая Римуса, Фрэнка и Питера, — девушки расположились на наколдованном пледе и стали следить за ребятами.
— Я так люблю квиддич, — сказала Мэри, драматично вздыхая.
— Надеюсь, ты пялишься на Питера или Сириуса, потому что другие волшебники уже заняты, — решительно произнесла Лили, просматривая пергамент в своей руке.
Приглядевшись, Миа поняла, что это еженедельное расписание префектов. Учитывая едва различимый почерк, оно написано Джеймсом. Лили переписывала все вручную, ведь другим префектам нужно понимать, что именно они будут делать.
— Так, значит, у вас с Поттером все серьезно? — спросила Алиса со счастливой улыбкой.
Покраснев, Лили взглянула на ухмыляющихся ведьм.
— Давно пора, — заявила Миа.
Мэри ухмыльнулась, дразняще ткнув Лили в ребра.
— Все так, но я присматриваюсь к парням. Они как искусство. Но даже если оно изображено не мною или не висит у меня дома, я имею право наслаждаться.
— Да они бы и не посмотрели в сторону, — заметила Алиса. — Джеймс влюблен в Лили уже много лет, Фрэнк никогда бы не предал меня, а Римус по уши влюблен в Мию.
Посмотрев на своих друзей, Миа вздохнула. Она полезла в свою школьную сумку, достала письмо о намерениях, которое Римус отправил Джеймсу годом ранее, и помахала парням.
— Римус! Позови всех сюда!
Пока окружающие смотрели на конверт в ее руке, Миа избегала их взглядов. Лили была единственной, кто выглядела любопытной, остальные же не могли найти себе места.
Когда все волшебники приземлились, Римус понимающе кивнул Мии и направился к ней, осторожно опустив метлу на траву. Сириус и Джеймс последовали его примеру, с интересом наблюдая за происходящим, хотя Блэк выглядел нервным при виде письма в руке Мии. Фрэнк и Питер присоединились к девушкам на траве, ловя взглядом каждое движение стоящей перед ними пары.
— Мисс Миа Поттер, — начал Римус, спрятав руки за спину и выпрямившись. — Я послал вам письмо о намерениях, должным образом ухаживал за вами в течение одного года, а теперь ожидаю от вас ответа на мое намерение.
Ахнув, Лили прикрыла рот рукой. Мэри и Алиса взялись за руки. Никто не обращал внимание на побледневших Джеймса и Сириуса, что ожидающе смотрели на Мию и Римуса.
— Благодарю, мистер Люпин, за ваше письмо. Мой ответ готов быть озвученным. Стоя перед представителями семейства Поттеров и семейства моей матери — Блэков, — произнесла Миа, указав на Джеймса и Сириуса, — я озвучу свой ответ.
Она грустно улыбнулась ему, и Римус кивнул, улыбаясь ей в ответ.
— Нет.
— Все в порядке, любимая, — прошептал Римус, целомудренно касаясь губами ее щеки, прежде чем заправить прядь волос ей за ухо. — Продолжай.
— Инсендио, — конверт в ее руке вспыхнул пламенем.
— Нет! — выкрикнули Алиса и Лили, протягивая руки, словно они могли выхватить горящее письмо и потушить огонь.
— Миа! Ты не можешь отозвать его! — прокричала Мэри.
Миа улыбнулась своим друзьям.
— Знаю. Сегодня утром я и Римус поговорили обо всем, и мы завершаем наши отношения. Конец романтике, — добавила она, медленно делая глубокий вдох, затем взяла Римуса за руку, — но не нашей дружбе.
— Но… что случилось? — спросила Лили, нахмурившись. — Вы идеально подходите друг другу.
— Почти, — Римус улыбнулся. — Почти идеально, но не совсем.
Пройдясь по пледу, Джеймс встал между Мией и Римусом и положил руки на ее плечи. Суровое выражение лица брата подсказало ей, что он ищет любой намек на неприязнь между парой, вероятно, пытаясь понять, нужно ли ему утешать своего друга или защищать сестру.
— Ты уверена?
— Это было правильное решение, Джейми. Мы поговорили, разобрались во всем и сделали выбор, — настаивала Миа. Она посмотрела через плечо брата, встречаясь с бледно-серыми глазами, Сириус уставился на нее с приоткрытым Читай на Айфри дом су ртом, он выглядел напуганным.
Едва она продумала свои слова, как Миа уже приготовилась что-нибудь произнести, но фраза так и не сорвалась, поскольку в этот момент вмешался кое-кто другой.
— Привет, Блэк.
Все обернулись посмотреть на идущую к ним Элору Забини, что была одета в дорогущую факультетскую мантию. Слизеринка не обращала внимание ни на кого, кроме Сириуса, который вздрогнул, взглянув на нее.
— Ты похорошел. Выдалось удачное лето?
Бросив в ее сторону хмурый взгляд, Сириус всем своим видом показывал отвращение к девушке.
— Вообще-то, выдалось дерьмовым.
— Отстой. Хочешь свалить от этих… — Элора замолчала, с презрением глядя на собравшихся гриффиндорцев, — людей и прогуляться со мной?
— Нет. Как и в прошлые разы. О, и я буду премного благодарен, если ты прекратишь болтать когтевранкам о нашем, якобы, сексе. Я бы ни за что не засунул член в змею. Этот яд бы заставил его загнить.
Элора рассмеялась, ничуть не смущенная его оскорблением.
— О, милый. Я буду делать и говорить все, что мне захочется.
— Эй, Забини, — произнесла Миа, ее яд, подобно огню, заструился по венам, стоило ей посмотреть на слизеринку. Не раздумывая и секунды, она полезла в карман мантии, пошарила, пока не почувствовала металл на кончиках пальцев. — Ты умеешь плавать?
Элора уставилась на Мию, как на идиотку.
— Конечно, ну, ты и тупая предательница…
— Отлично. Лови, — Миа бросила блестящую монету в сторону Элоры.
Действуя инстинктивно, Элора поймала монету и в замешательстве посмотрела на Мию, затем ее окутал ярко-синий свет, пока она не исчезла с испуганным визгом.
Все уставились на Мию широко раскрытыми от ужаса глазами.
— Какого хрена? — крикнул Сириус.
— Помните о той модификации портключа, которой я занималась? — непринужденно спросила Миа, будто только что перед ними не исчезла девушка. — Я разобралась.
Джеймс глубоко вздохнул и подошел к Лили, чтобы потереть ей плечи, когда она начала учащенно дышать.
— Вопреки тому, что ты, по сути, напала на другого студента на глазах у старост и другого префекта… снова, — сказал он, выглядя обеспокоенным и раздраженным, что, по мнению Мии, было чутка лицемерно с его стороны. — Ты соединила портключ с?..
— Я называю его телесным портключом, — объявила Миа с яркой улыбкой, чем вызвала смех Сириуса, который явно не беспокоился ни о чем.
Пощипывая переносицу, Джеймс нахмурился.
— Отлично… У телесного портключа есть копия, не так ли? В этом весь смысл, верно? Так куда ты положила второй?
Притворившись, будто она только сейчас поняла, что он имел в виду, рот Мии приоткрылся, и девушка кивнула, улыбаясь как можно невиннее, когда ответила:
— Я скормила его гигантскому кальмару.