Глава 73. Моя

Ты в моих венах,И я не могу достать тебя оттуда.Твой вкус — всё, что я чувствуюПо ночам на своих губах(Andrew Belle — In My Veins)
5 ноября 1977 года
Первым поднялся внезапно побледневший Римус, он выглядел невероятно виноватым. Казалось, его зеленые глаза следили за Мией, но каждый раз, встречаясь с ней взглядом, он отворачивался, словно натворил что-то ужасно неправильное.
— Сириус! — прошипела Миа.
— Я не понимаю, о чем вы? — спросила Лили.
— Как ты узнал? — задал вопрос Джеймс, едва очнувшись от оцепенения.
— От мамы, — ответил Сириус, выглядя подавленным из-за выболтанного секрета. Он отказывался смотреть в глаза Мии. — Прошлым летом мне рассказала мама, — повернувшись и нахмурившись, он быстро взглянул на Римуса. — Я переживал не только о твоей будущей паре.
— Тилли может видеть связь душ, — объяснила Миа своему брату, который в ответ лишь кивнул, а затем снял очки и со стоном протер глаза.
— И все же это бессмыслица, — произнес Римус, все так же не смотря на Мию и обращаясь непосредственно к Сириусу. — Если вы связаны, то Миа не могла… быть со мной, — он повернулся к Джеймсу и Лили. — Сириус бы ни за что этого не допустил.
— Связь не запечатана, — ответила Миа.
— Подождите, — Джеймс поднял глаза. — Я думал, связь запечатывается сексом.
Миа покачала головой.
— Только связь оборотней.
— Значит, ты связана с Римусом?
Римус побледнел и широко раскрыл глаза.
— Нет!
— Нет, — ответила Миа гораздо спокойнее. — Я не его пара.
— Но у тебя был с ним секс, — напрямую сказал Джеймс, к счастью, не прибегая к слову «непорочность».
— Да.
— А связь со стаей? — Джеймс спросил.
— Все еще не запечатана, — ответила Миа.
— Ты говорила, что оборотни запечатывают связь посредством спаривания, — продолжил он, игнорируя неловкий взгляд Римуса и раздраженное фырканье Лили, которая пыталась уловить суть разговора.
— Да, но он должен оставить метку! — огрызнулась Миа.
— Занимаясь с тобой сексом? — спросил Джеймс.
— Мне что-то так неудобно, — простонал Римус, садясь и обхватывая голову руками.
— Да, Джейми! — Миа взвизгнула.
— И ты никогда?.. — он повернулся к Римусу и приподнял бровь. Когда Римус просто уставился на него, Джеймс драматично стиснул зубы и произнес: — Р-р-р.
— Нет! — Римус широко раскрытыми глазами уставился на своего друга. — И можно уже перестать так открыто обсуждать нашу с Мией прошлую сексуальную жизнь и сложности оборотней?
— Что, никаких укусов во время секса? Какая скукотень, — сказал Сириус, пытаясь разрядить напряжение, повисшее над комнатой. Лишь Миа тихонько посмеялась.
— А мне кто-нибудь расскажет, о чем вы тут болтаете? — и все же Лили не выдержала, ее голос звучал непривычно громко. — Что за связь душ? Зачем Римусу кусать Мию? И что вы говорили о стае?
Неохотно, под провокации и угрозы Лили, они признались во всем.
Они рассказали Лили о том, как узнали о ликантропии Римуса и как отчаянно хотели ему помочь. О том, как Сириус догадался, что если они все станут анимагами, то Римусу не придется быть одному. Когда Лили не поверила, Джеймс превратился в оленя, и в течение нескольких минут Эванс провела в тишине, сидя на диване и затыкая каждого, кто пытался заговорить, до тех пор, пока она не осознала ситуацию полностью. Стоило Сириусу и Мии предложить показать ей свои образы, как Лили вежливо отказалась. Она все же настояла на том, чтобы узнавать обо всем постепенно, учитывая, что ей только что показали, как ее парень стал «отцом Бэмби». Джеймс надулся, пока Миа не объяснила ему отсылку к магглам.
Как только Лили все осмыслила, Миа рассказала ей о том, что произошло на пятом курсе с Фенриром Сивым. Она объяснила подруге, что Римус не шутил, когда упомянул о своей стае, ведь он ссылался на магическую связь между ним, Сириусом, Мией и Джеймсом. После чего Сириус попытался повторить те же слова, что сказала ему Дорея, когда раскрыла суть его связи с Мией.
Лили побледнела, как только они все закончили говорить.
— Ты одолел Фенрира Сивого?
— Он попытался. На самом деле, я надрал ему задницу, — самодовольно высказал Джеймс.
— И вы все животные, — пробормотала Лили больше для себя, чем для кого-либо другого.
— Некоторые даже больше, чем остальные, — Сириус подмигнул и получил кулаком в плечо от Джеймса.
— И не только у Сириуса и Мии есть связь, но и у всей четверки? — спросила Лили, указывая на каждого из них.
Римус кивнул.
— Как правило, оборотни становятся стаей под руководством альфы. Победив Сивого, признанного альфу, я смог обособиться и создать свою стаю, — он буквально светился гордостью, и Миа улыбнулась его виду. — Члены стаи разделяют связь.
Лили приподняла бровь.
— А Питер?
Миа изо всех сил старалась не зарычать вслух.
— Питера не было, когда мы сформировали стаю. Связь на него не влияет, — объяснил Римус.
— Но она не запечатана? Эта связь, — спросила Лили, поворачиваясь к Мии.
Миа покачала головой.
— Нет.
— Потому что… — начала Лили, часто моргая своими зелеными глазами. — Потому что вы должны заняться сексом и покусать друг друга?
Сириус рассмеялся. Римус улыбнулся тому, как прямолинейно и просто выразилась Лили. Миа ухмыльнулась, готовая так же рассмеяться. Лишь Джеймс выглядел смущенным.
— По сути, можно и одного из нас, — объяснила Миа. — Если Римус оставит метку на одном из нас, то она же перейдет и к остальным, потому что мы связаны.
— Во время секса, — уточнила Лили с широко раскрытыми глазами. Она уставилась на Римуса, словно он — тот самый герой любовных романов Мэри об оборотнях, которые ей доводилось читать, и этот персонаж вырвался со страниц и теперь сидел посреди ее гостиной, выглядя так неуютно и смотря на нее, будто он может прочесть ее мысли.
— Нечего на меня так смотреть, Лили, — смущенно произнес Римус. — Не я придумал правила оборотней, да я сам их едва знаю. Миа обо всем знает только потому, что чертовски много читает. И вообще, разве мы здесь не для того, чтобы разобраться с Мией и Сириусом?
— О, все еще будет, — настаивала Лили, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Сириуса, Мию и Джеймса. — Ну, и когда вы собираетесь запечатать связь стаи?
— Никогда! — крикнул Джеймс.
— А оно разве не укрепит связь и вашу магию? Это довольно-таки полезно, учитывая, что идет война. Оно ведь может не только уберечь, но и исцелить, если понадобится.
Никто не смог поспорить с ее логикой, за исключением Римуса, который твердо заявил:
— Я никого не собираюсь кусать!
— Да я о том, что это было бы неплохо, и если вы все связаны, то только Миа должна… Видишь? — Лили улыбнулась Римусу, указывая пальцем на раздраженного Сириуса, который зарычал по-собственнически. — Теперь мы вернемся к проблемам Сириуса и Мии. Смиритесь. Вас сводит не магия. Если бы тут была задействована магия, вы бы уже были вместе. Но это не так, — произнесла она тем тоном, который обычно приберегала для невежественных третьекурсников. — Вы оба — несчастные идиоты, когда находитесь поодиночке, и сейчас вы явно избегаете друг друга. Так что делайте другой выбор и просто будьте вместе.
— Как романтично, Лили, — саркастически сказала Миа. — Займись писательством.
Сириус фыркнул.
— Пей, — Лили подтолкнула недавно наполненный стакан к Сириусу, который уже давно перестал сопротивляться и просто сделал, как она попросила. — Сириус, ты хочешь быть с Мией?
— Да, — ответил Сириус, тяжело дыша.
— Почему?
— Потому что она дополняет меня, — ответил он, уступая свой контроль сыворотке правды, текущей по его венам. — В моей жизни она была первым человеком, который когда-либо показывал мне заботу без всякого манипулирования. Она не колеблясь запускала пальцы в мои волосы, потому что знала, что это меня успокаивает, — он улыбнулся. — Она заставляет меня чувствовать себя желанным, заставляет чувствовать себя… хорошим, а не ущербным, — и, наконец, он обратил свой взгляд на ведьму, о которой шла речь, та тяжело дышала, когда их глаза встретились. — И она самая красивая девушка в мире. Кто бы не хотел быть с ней? Посмотри на нее. Она — это все.
Сияя от слов Сириуса, Лили подтолкнула стакан огневиски к Мии, молча приказывая ей выпить.
Прежде чем проглотить янтарную жидкость, Миа замешкалась, но все же она выпила, больше не морщась от обжигающего вкуса, который опалил ай_free-dom ее горло много лет назад. Сириус был прав, она привыкла к этому.
— Ты хочешь быть с Сириусом?
— Да.
— Почему?
— Потому что… — Миа сделала паузу, понимая, что Веритасерум уже не так сильно действует, как раньше. Она задумалась, были ли слова Сириуса вымученными или он все же был искренен. Она все думала, может быть, ей сейчас солгать, ведь зелье уже не вытягивало из нее слова, но она не хотела врать. Теперь нет. Поэтому она сказала правду: — Потому что он — мое будущее.
Она смотрела в серые глаза и представляла, как из них уходит юность. Она могла разглядеть красивые морщинки вокруг этих глаз, кожу в татуировках и отпечатках тяжелой жизни — какой бы незаслуженной она ни была, — и все это было прекрасно. Он был прекрасен.
— Потому что, закрывая глаза, я вижу конец этой войны, и он рядом, — она подумала о своем Сириусе — старшем Сириусе, — но разве этот Сириус не ее? — Огневиски в одной руке, сигарета в другой, он закатывает глаза, пока я ворчу на него, чтобы он бросил, — она ухмыльнулась и почувствовала трепет, когда Сириус улыбнулся ей. — Я хочу быть с ним, потому что я верю, что он всегда будет ставить мою безопасность и счастье на первое место, даже если он считает, что я не буду в безопасности и счастлива с ним. Когда я думаю о будущем, первое, что приходит в голову, это…
Миа закрыла глаза и почувствовала ком в горле, представив себе библиотеку на площади Гриммо.
— Прежде чем мы углубимся в старую магию и неловкие взрослые разговоры, позволишь ли ты старому псу в последний момент проявить безрассудство? — спросил ее Сириус постарше, его глаза были умоляющими и встревоженными, прежде чем он так мягко коснулся ее губ, что она уже давно задавалась вопросом, было ли все это сном.
— Когда я думаю о прошлом и будущем, первое, что приходит в голову, это: я скучаю по Сириусу Блэку.
Она тихонько всхлипнула, подумав о старшем волшебнике; мужчине, который исцелил ее раненую спину. Мужчине, который спас ее от Беллатрисы Лестрейндж. Мужчине, который в обрушившемся коридоре на четвертом этаже вернул ее к жизни своим дыханием. Мужчине, который пригласил ее в свой дом и был рядом с ней во время кошмаров, заботился о Гарри как отец, горевал вместе с ней о ее потерянных родителях-магглах и из всех людей заставил Драко Малфоя стать ее другом и помочь ей пережить последствия войны.
Взгляды Мии и младшего Сириуса Блэка встретились. Мальчика, который протянул руку дружбы, когда ее толкнули на землю. Мальчика, который вырос с ней, улыбнулся ей и привнес свет в ее жизнь. Мальчика, который смотрел на Джеймса и Римуса, на двух других самых важных людей в ее жизни, как на братьев. Мальчика, который так смело боролся с ожиданиями предвзятой семьи, которого так часто попрекали тем, кто он есть, и все же он всегда вставал на защиту своих друзей. На ее защиту.
Он вырос. Теперь он стал мужчиной. Он все еще ее Сириус.
И все это было таким невыносимым, ведь она не могла представить, как потеряет его из-за горя, Азкабана, обиды или времени. Миа подорвалась с места и бросилась к двери, размахивая палочкой и прорываясь сквозь барьер Лили, она скрылась за проходом, а портрет с шумом захлопнул проем.
Когда Миа метнулась к выходу, Сириус поднялся с места, он тяжело дышал, пока смотрел на то, как она исчезает из поля зрения, Блэк подавил вихрь эмоций, которые возникли благодаря ее словам.
— Ты что, собираешься и дальше стоять? — завопила Лили.
Он обернулся и недоверчиво посмотрел на нее.
— Нет.
— Тогда чего, черт возьми, ты ждешь? — рявкнул Римус, дернув подбородком в сторону прохода.
— Все для драматизма! — закричал Сириус. — Если бы я сразу за ней пошел, а вы, придурки этакие, подслушивали бы, то это вышло бы не таким запоминающимся, а? — он бросился к Джеймсу, шаря по карманам мантии своего лучшего друга в поисках карты Мародеров. Как только нашел ее, он повернулся на каблуках своих сапог из драконьей кожи и выбежал за портретный проем.
Сириус ловко лавировал по темным коридорам, используя карту Мародеров не только для поиска Мии, но и для того, чтобы увернуться от рыскающих префектов и Филча. Следуя за маленькой точкой на карте с надписью «Миа Поттер», он заметил, как она стала подниматься по лестнице, вероятнее всего, в Выручай-комнату. Сириус ускорил шаг, желая догнать ее, ведь если Миа окажется в комнате, то есть шанс, что она запретит кому-либо в нее входить.
Добравшись до седьмого этажа, Сириус пробежал по длинному коридору и, завернув за угол, увидел пустой коридор.
— Твою ж мать!
Что ему теперь делать? Попытаться попасть в комнату? Сидеть и ждать ее снаружи? Сколько времени это займет?
Сокрушенно вздохнув, он вновь вытащил карту, чтобы посмотреть, покинул ли Римус гостиную Джеймса и Лили. Его взгляд скользнул по двигающимся точкам на большом пергаменте, и одна из них, что находилась на пару этажей ниже, удивила его. Там, в конце знакомого коридора на пятом этаже, была Миа. Будучи в замешательстве, Сириус сложил карту и сунул ее в мантию, затем вновь спустился по лестнице, свернул на пятый этаж, и воспоминание настигло его.
«Мерлин, у тебя глаза цвета шоколада, но держу пари, когда ты кончаешь, они выглядят, как огневиски».
Его накрыло осознание, что, когда она покинула гостиную Лили и Джеймса в попытке убежать от них, в том числе и от него, ее каким-то образом занесло в то же место, где когда-то он загнал ее в угол после шестнадцатилетия Римуса. Это или совпадение, или судьба вновь вмешалась в его жизнь. Если же второе, то были и более изощренные способы повлиять на все.
Сириус возобновил шаг, пока не заметил в тени столь уединенной и знакомой ниши сидящую на полу Мию, она подтянула колени к груди и обхватила их руками.
— Эй, котенок, — прошептал он, опускаясь перед ней на колени. — Если ты хотела побыть одна, то выбрала очень удачное место. Насколько я помню, префекты даже не думают сюда заглядывать.
Посмотрев на него, Миа покраснела. Вероятнее всего, она тоже вспомнила их краткий миг страстного безумия, когда они прижимались друг к другу в темноте, подпитываемые огневиски и напряжением. Она сделала медленный глубокий вдох и так же неспеша выдохнула.
— Почему все так сложно?
Сириус фыркнул.
— Потому что мы оба упрямые и глупые. Ну, мне так сказали.
— Мы не глупые.
— Ты делаешь меня чуток глупым. Если честно, я считаю, что с твоей стороны очень глупо даже думать о том, чтобы быть с кем-то вроде меня, — он нахмурился и без единого страха встретил ее осуждающий взгляд. Он не был напуган ее гневом. Он был возбужден им, как, впрочем, и всегда. — Я плохой, Миа.
На этот раз, вместо спора по этому поводу и убеждения, что да, все именно так, Миа покачала головой и встретила пристальный взгляд Сириуса, заявив:
— Мне все равно.
Сириус хохотнул, поднялся и одним резким движением поставил Мию на ноги. Он с силой прижал ее к стене, как в ту первую ночь после шестнадцатилетия Римуса. Сначала она взвизгнула от неожиданности, но вскоре ахнула, когда оказалась прижатой к стене.
— Тебя не волнует, что я плохой?
— Ты не плохой, — наконец сказала Миа, глядя на него снизу вверх. — Почему ты думаешь, что должен быть каким-то чертовым героем, чтобы быть приемлемым для меня?
— Потому что ты хорошая, и ты этого заслуживаешь, — сразу же ответил он. — Я, скорее всего, в одном мгновении от того, чтобы психически сорваться, учитывая мою семью. Меня постоянно преследуют Пожиратели смерти, которые точат зуб на моих друзей. У меня скверная репутация и еще более скверный характер. Мне напомнить тебе, как я по своей воле заманил Снейпа к оборотню?
— А мне напомнить тебе, что ты раскаивался в том, что натворил? — прищурилась Миа, глядя на него. — С чего ты вообще решил, что я лучше тебя? Кровно или нет, но Дорея Блэк была моей матерью, а она из той же семьи, что и ты. И совсем не играет роли то, что я магглорожденная, и Пожиратели смерти все равно придут за мной, несмотря ни на что. У меня есть дурная привычка проклинать любую девчонку, которая осмелится связаться с тобой, а одну так вообще отправила с помощью портключа в Черное озеро.
— Телесным портключом, — поправил он. — Да и там было совсем неглубоко.
Она ухмыльнулась ему.
— Миа, я не Римус, — сказал Сириус с тяжелым вздохом. — Я не милый и не любящий. Я не стану читать тебе стихи, потому что это дерьмо меня до жути бесит. Я чертовски эгоистичен и жаден, и когда я смотрю на тебя… — он застонал и с силой сжал ее бедра, прижимаясь к ней тазом, его твердость коснулась ее живота. Миа ахнула, и Сириус вновь простонал от этого звука. — Когда я прикасаюсь к тебе… я не знаю, смогу ли контролировать себя.
— И не надо, — произнесла она на одном дыхании. — Ты эгоистичен и жаден, и я прекрасно понимаю, что ты не станешь читать мне стихи, да я и не просила бы тебя об этом. Я не выбирала Римуса, — напомнила она, запустив пальцы в его волосы и крепко прижимая к себе. — Я выбрала тебя. Я люблю… — начала она, но прежде чем смогла произнести эти слова, Сириус прижался губами к ее губам.
Когда он оторвался от мучительного поцелуя, его глаза были плотно закрыты.
— Не надо. Не… не говори этого, не сейчас, — взмолился он и прижался лбом к ее лбу, дыша прямо ей в губы, пока вновь двинулся вперед, ища трение, что смогло бы облегчить его дискомфорт. — Миа, если это все, если… если мы сделаем это… я не отпущу. Я не смогу.
— Я ведь сказала…
Он прервал ее.
— Нет, Миа, у меня не было девушки, — предостерег он, пытаясь объяснить. — Я ужасно облажался, и я уверен, что буду отвратительным парнем. Потому что я, по правде говоря, не знаю, что творю.
— Шрам на ребрах от старого проклятия. Человек, который оставил его, уже получил свое наказание, и больше об этом ты от меня не узнаешь. А еще у меня есть шрам на руке, появившийся после противостояния слизеринцу. И… и у меня на спине огромный шрам от расщепления.
Сириус сглотнул, слушая, как правда срывается с ее губ. Он не был шокирован, узнав, что она сражалась на дуэли со слизеринцами, но расщепление? Это его удивило.
— Даже Римус не видел его, — прошептала Миа.
Что-то в том, как она произнесла эти слова, пробудило первобытные инстинкты Сириуса.
Что-то в том, как он смотрел ей в глаза, заставило Мию испугаться и взволноваться одновременно.
Он быстро развернул Мию, прижавшись своей твердой грудью к ее спине. Она почувствовала, как его пальцы скользнули вперед, медленно расстегивая ее кофту. Обнажив ее грудь, Сириус стянул ткань вниз по спине. Он осторожно сдвинул бретельку лифчика и поцеловал заживший след после расщепления.
Миа вздрогнула от прикосновения, затем застонала от удовольствия, когда услышала, как он прошептал позади нее:
— Моя.
Внезапно он вновь развернул ее, дернув за бедра. Едва ли она успела произнести хоть одно слово, как его язык проник в ее рот, и Миа застонала от столь приятного вторжения. Он не был милым, нежным, любящим или страстным. Он был грубым, жестким и собственническим, обжигая ее изнутри.
Она услышала, как он зарычал, и этот звук волной прокатился по ее телу, пуская дрожь от плечей к груди, ее соски напряглись. Внизу живота стало ныть, и эта боль начала нарастать внутри, пока влага скапливалась в трусиках.
До того, как он помыслил бы сдвинуть ее с места, Миа закинула свою ногу на его бедро, Сириус усмехнулся, слегка зажав ее нижнюю губу зубами и прикусив, затем он поцелуями опустился к шее, мочке уха и плечу. Одна рука сместилась с талии, и она почувствовала, как он начал задирать ее юбку, а затем пальцами поддел намокшее черное кружево.
— Видишь, что ты делаешь со мной? — Миа дышала в его приоткрытые губы, задыхаясь, когда он с самодовольным выражением лица скользнул двумя пальцами внутрь нее, потирая место, о существовании которого она и не подозревала, но, Мерлин, была благодарна Сириусу.
Пока она таяла от его действий, он наблюдал за ней с невероятно высокомерным выражением лица, и ей одновременно хотелось растаять окончательно в его объятиях и дать ему хорошую затрещину. Его пальцы творили невероятные вещи, но ему не стоило быть таким самодовольным.
В качестве небольшого упрека его самолюбию Миа сильно дернула Сириуса за волосы. Казалось, это действие только спровоцировало его, потому что он дразняще коснулся подушечкой большого пальца ее клитора. Она с дрожью в голосе вздохнула.
— Помнишь год назад, — прошептал Сириус ей на ухо, игнорируя то, как ее тело дрожало и умоляло о большем, — когда ты была в моей постели, извиваясь подо мной? Я очень хорошо это помню. Ты все такая же тугая и влажная, какой была тогда.
Миа почувствовала трепет, когда его движения стали размашистее и глубже, а большой палец прижался к ней сильнее.
— Теперь ты моя, — провозгласил Сириус, когда ее дыхание участилось, его голос был единственным, что она могла слышать, кроме собственного сердцебиения, которое стучало набатом в ее ушах.
Когда ее стенки стали пульсировать, сжимая его пальцы, она почувствовала, как грудь Сириуса слегка затряслась от самодовольного смеха. Он изменил позу, смещая руки, а она не услышала как расстегнулась пряжка его брюк.
В ушах звенело лишь биение ее сердца, шепот его слов и собственные вздохи, которые теперь были похожи на стоны, когда напряжение внизу отпустило, и она разбилась вдребезги.
Ее тело обмякло, получив лишь несколько секунд, чтобы прийти в себя, прежде чем Сириус прижал Мию к стене, поднимая ее ноги к своему тазу. Она почувствовала, как он коснулся ее входа, который все продолжал пульсировать.
— Скажи, что ты моя.
Навсегда.
Миа взглянула в его до бесконечности серые глаза, полные желания и отчаяния, что отражали боль и тоску, но и в то же время чистую и полную потребность. Он был так прекрасно сломлен, как и она. Ни один из них не мог собрать осколки другого, но они собирались попытаться.
— Я твоя, — прошептала она, обхватывая его лицо руками и нежно целуя. — Вся твоя. Навсегда твоя.
«Навсегда, — подумал Сириус. — Она сказала «навсегда»… и это все только для меня».
Звук голоса, вкус губ и этот ее преданный взгляд стали тем подтверждением, в котором нуждался Сириус, и он вошел в нее на всю длину. Уткнувшись в ее плечо, он, не раздумывая, прикусил кожу. Миа зашипела от боли, которая мгновенно сменилась удовольствием, по крайней мере, так казалось, когда она мурлыкнула от его действий. Благодаря честности в их дружбе и большому количеству огневиски, Сириус знал, что Миа часто предлагала Римусу подобную привилегию, обнажая шею и плечо перед оборотнем, который был слишком сдержан и напуган.
Сириус же сразу заявил на нее права, ей даже не пришлось предлагать или просить об этом. Он был уверен, что ему хотелось этого сильнее, чем ей.
Сириусу хотелось, чтобы это время длилось бесконечно, но, Мерлин, прошел целый год с момента, когда он в последний раз был внутри нее, да и он не прикасался к другой девушке с того момента, как Миа покинула его комнату. Слишком долго. Слишком много, и Сириус знал об этом. Он чувствовал, насколько близок к концу, чувствовал, как напряглось его тело, и, будь он проклят, если оставит ее неудовлетворенной. Просунув руку между их телами, Сириус погладил набухший клитор, ухмыляясь тому, как ее внутренние стенки сжались вокруг его члена в ответ.
— Моя, — вновь благоговейно прошептал он. — Твое тело мое, твое удовольствие мое…
— Мое сердце твое, — добавила Миа, пристально глядя ему в глаза.
Сириус осознал хрупкость момента, и почувствовал, как самодовольство исчезло с его лица, сменившись чем-то… ужасающим. Подавив свои эмоции, он кивнул, давая ей обещание. Не обещание того, что он будет идеальным или что он не натворит что-то до безобразия глупое. А обещание того, что он попробует, попытается, — и это было лучшее, что можно было получить от Сириуса Блэка.
Миа застонала, и он осознал, что смотрит во внезапно ставшие янтарным глаза прекрасной ведьмы в его объятиях, ее тело трепетало вокруг него, намекая на то, насколько она близка, чтобы кончить. Он наклонился и нежно поцеловал ее в губы.
Когда они прервали поцелуй, она, глядя ему в глаза, с нежностью в голосе произнесла:
— Я люблю тебя.
Что-то треснуло внутри него. Он прикрыл глаза и притянул ее к себе, прижимая мягкие изгибы к своему твердому телу, при этом глубоко входя в нее и подавляя слезы, когда слова любви разбили его на части и собрали воедино.
С каждым толчком золотая связующая нить крепла между ними, соединяя магию точно так же, как было в их первый поцелуй и так же, как в последний раз, когда они прикасались друг к другу так интимно.
Они кончили вместе, Сириус со стоном излился в нее, пока ее внутренние стенки сжимались. После чего он опустился на пол, с нежностью придерживая ее в своих объятиях, все еще находясь внутри нее и отчаянно желая никогда не покидать.
Это было абсолютное, невероятное, бесконечное, полное и истинное совершенство.