Глава 74. Маффлиато

Ты не знаешь, что я знаю о том, что ты наблюдаешь за мной каждую ночь.И я просто не могу устоять перед желанием стоять в лучах света.Ты смотришь на меня жадными глазами, а затем я получаю свой кайф,И я могла бы закрыть шторы, но это всё уж очень забавно.(Halestorm — I Get Off)
5 ноября 1977 года
— Вижу, ты нашел Мию?
Сириус взглянул на Римуса, который растянулся на своей кровати, скрестив ноги в лодыжках, в руке у него была книга, а сам он выглядел все таким же замкнутым. Все еще казалось необычным, что Джеймса нет в комнате, поэтому Сириус стал искать взглядом Питера, после чего вспомнил, что тот отбывает наказание.
Даже не пытаясь скрыть ухмылку, Сириус закрыл дверь и направился к Римусу, практически подпрыгивая с каждым шагом.
— Я настолько растрепан?
Римус кивнул и вернул внимание своей книге, прежде чем заговорить снова.
— Да, и я бы узнал ее запах за километр, — его ноздри раздулись, он поморщился. — На тебе пахнет иначе. Я вовсе не ревную, но не думаю, что мне нравится запах.
— Зато мне нравится! — Сириус улыбнулся, а затем, подпрыгнув, рухнул на кровать, смотря на Римуса через всю комнату, его друг явно сдерживал рвущуюся ухмылку. — А еще мне жутко нравится, что Сохатый больше не спит здесь, так что я вряд ли получу рогом в плечо. Ему бы поработать над этим его защитным братским инстинктом.
Римус закрыл книгу и положил ее на прикроватный столик.
— Сириус?
— Да, дружище?
— Ты должен знать… если снова причинишь ей боль… — Римус сделал медленный успокаивающий вздох, затем продолжил: — Ты мой друг, и я люблю тебя как брата, а еще ты из стаи, но если я увижу слезы этой ведьмы из-за того, что ты снова отвернулся от нее, я не смогу остановиться.
Улыбка Сириуса на мгновение померкла, он обратил все свое внимание на Альфу с золотистыми глазами. Блэк понимал, что Римус говорил не как ревнивый бывший парень. Стая значила для Сириуса столько же, сколько и для Римуса. Или, по крайней мере, он на это надеялся.
— Она — предел. Не пересекай его.
— Понял, — Сириус уверенно кивнул и немного расслабился, когда глаза Римуса снова стали зелеными. Это был верный признак того, с кем он имел дело: с Римусом, его другом, или с Лунатиком, оборотнем, невзирая на то, что оба этих имени были как синонимы. — Ты правда не против того, что я встречаюсь с ней?
— Ты любишь ее?
Должно быть, Сириус плохо отреагировал на вопрос, ведь его плечи напряглись.
— Значит «да», — Римус усмехнулся и снова потянулся за книгой. — Ну, тогда я не против ваших отношений.
— Она сказала, что любит меня, — выпалил Сириус.
Глаза Римуса широко распахнулись. Он вновь закрыл книгу и отложил ее в сторону.
Сириусу было интересно, был ли их разговор более захватывающим, чем книга. Он взглянул на обложку «Как перехитрить темные силы» и вздохнул. Определенно, разговор был гораздо увлекательнее.
— Правда? Ого. Точнее, я знал, что она такое испытывает. Хотя она говорила, что не произнесет этого вслух, если оно не обращено к тебе. Говорила, что должна сказать тебе это лично, — признался Римус.
Слова друга удивили Сириуса, ведь он и не предполагал, что они обсуждали его, когда были в отношениях.
— Я не ответил взаимностью.
— А это взаимно?
Резко вздохнув, Сириус провел рукой по волосам.
— Эта девушка пугает меня, Лунатик. Ты знаешь, что я слышал эти слова, может быть, лишь пару раз?
Сириус знал, что в какой-то степени Римус понимал его. Люпины, а именно отец Римуса, произносили эти слова не так часто, как следовало бы. И когда они все же говорили их, то все звучало натянуто, будто под давлением, по крайней мере, так рассказывал Римус. И Сириус понимал. Блэки испытывали ненависть. Люпины испытывали страх. Ни один из них не знал, как по-настоящему проявлять любовь к своим сыновьям.
— От мамы и папы, — произнес Сириус, имея в виду Дорею и Карлуса. — А еще от тебя, Сохатого и Хвоста, и однажды от Лили, правда, потом она заколдовала меня. Шесть лет с Поттерами, а я все еще не привык к этому. Когда Миа произнесла это… я не знаю, что произошло. Это… чертовски больно. Почему так больно? — спросил он, глядя на своего друга и надеясь, что опыт в отношениях Римуса с Мией даст ему хоть какое-то представление о девушке и в целом об отношениях и любви.
— У тебя наконец-то появилось что-то хорошее, что является только твоим, — предположил Римус. — Она любила меня, но не так, как тебя. Эта ее часть — твоя, и только твоя, и я думаю, что ты боишься потерять ее.
— Я не могу облажаться, Лунатик, — в отчаянии пробормотал Сириус. — Я не хочу все испортить. Как мне не напортачить со всем этим?
Римус медленно поднял бровь, глядя на него.
— Ты спрашиваешь у меня, как встречаться с Мией? — он рассмеялся. — Ты хоть представляешь, насколько бы она разозлилась из-за этого?
— Плевать. Помоги мне.
Смех утих, и Римус счастливо вздохнул, словно он наслаждался этим мгновением, когда Сириус Блэк не знал, что ему делать, когда самолюбие не помогало. Сириус мог бы швырнуть в него чем-нибудь за такую реакцию, но ему хотелось получить ответы.
— Не будь с ней, как с остальными девушками, — посоветовал Римус. — Если начнешь покупать ей цветы и подарки, тогда получишь отравление зельем с добавлением этих же лепестков. И еще, она всегда первая, — Римус выдержал паузу и, ухмыляясь, уставился на Сириуса. — Во всех смыслах этого слова.
Сириус закатил глаза.
— Уж здесь таких проблем нет, — резко ответил он, хотя улыбка все же скользнула по лицу, когда ему вспомнился коридор на пятом этаже и то, как она отчаянно хваталась за него, сжимая его член и тяжело дыша, пока произносила каждый слог его имени между вдохами.
— И все же, я серьезно, — произнес Римус, прерывая воспоминание Сириуса. — Обращайся с ней так же, как Сохатый обращается с Лили. Просто… менее позорно, — они оба рассмеялись. — Не ври ей и не сдерживайся, — многозначительно сказал Римус и кивнул, когда Сириус приподнял бровь.
— Физически?
— Ладно, я сдерживаюсь из-за того, что я… — Римус замолк от взгляда, который бросил в его сторону Сириус. Вздохнув, он исправил: — От того, чем я заражен. Но… Мии не нравится, когда ты сдерживаешься. Она хочет знать, кто ты… даже в твоем худшем проявлении. Кстати, говоря о худшем, прекрати уже говорить, что ты ее не достоин. Если ты можешь сделать ее счастливой, то это доказывает твою лучшую сторону.
— Ты сделал ее счастливой, — заметил Сириус, будто это был аргумент в его пользу. Если Римус сделал Мию счастливой, и они больше не вместе, то каковы у него шансы?
— Да. А еще я удовлетворил ее. Ей не нужно это насыщение. Ей нужен вызов.
— Ну, в этом я мастак, — Сириус усмехнулся и тут же замолк, когда дверь спальни открылась. Он выглянул из-за одного столбика кровати и улыбнулся, когда заметил измученного Питера.
— Сработало? — спросил Питер, переведя взгляд своих водянистых глаз на ухмылку Сириуса. — Я четыре часа полировал трофеи с Филчем. Скажите, что все это было не зря, — захныкал он, переводя взгляд с одного друга на другого.
— Хвост, — поднялся Сириус и подошел к Питеру, обхватив его лицо своими руками. — Щас бы расцеловал тебя, — заявил он, и Питер начал вырываться, словно ожидая, что его друг выполнит обещание.
Сириус только рассмеялся и благодарно похлопал друга по щекам.
— Я должен тебе тысячу бутылок сливочного, мой прекрасный и пушистый друг. Твоя жертва ради моей личной жизни не останется незамеченной, Пит. Обещаю.
Покраснев от такого внимания, Питер рассмеялся и оттолкнул Сириуса.
— Ты бы сделал то же самое для меня, Бродяга.
— И все же, — настаивал Сириус, указывая на Питера, пересекающего комнату. — Считай, сливочное у тебя в кармане! Запомни мои слова, Хвост, я отплачу тебе сполна.
***
8 ноября 1977 года
После наступления восемнадцатилетия Сириуса последовали выходные, которые они провели без мыслей о войне, Пожирателях смерти или заботах взрослой жизни, которая им предстояла после окончания школы. Состоялся первый матч по квиддичу в этом году с командами Гриффиндора и Когтеврана, Сириус поднялся в небо, держа биту загонщика, следом взмыли Джеймс и остальная часть команды. Они летали гораздо лучше, чем в прошлом году, впрочем, все благодаря новым метлам, купленным перед началом учебы в Хогвартсе.
И пусть Миа и Лили утверждали, что не могут отличить одну метлу от другой, Сириус и Джеймс вложили много усилий, чтобы объяснить своим ведьмам очевидное превосходство Нимбуса-1500 над их прошлыми метлами.
В эпической схватке Когтевран потерпел поражение. Гриффиндор выбился в лидеры Кубка по квиддичу с опережением на четыреста очков. В тот момент, когда два волшебника приземлились на поле, Миа и Лили выбежали к ним, бросившись в распростертые объятия своих парней, которые сочли этот момент самым счастливейшим в их жизни.
После игры состоялось традиционное празднование со сливочным пивом, но в этот раз добавили торт для Сириуса и подарки от его друзей. Пакетики со сладостями и средства для его метлы и байка были высоко оценены, но он с благоговением открывал подарок Мии — черную кожаную куртку.
Это была самая прекрасная маггловская вещь, которая когда-либо у него имелась. Прошло меньше пяти секунд, как он уже сбросил мантию и надел куртку.
Джеймс, Римус и Питер ухмыльнулись, а Лили закатила глаза. Вот только Миа бесстыдно пялилась, и Сириус не мог не заметить, как ее карие глаза вспыхнули янтарем.
Когда Лили и Джеймс покинули гриффиндорскую башню, отправившись в свою гостиную, Сириус и Миа проскользнули в общежитие мальчиков, должным образом отпраздновав его день рождения, здесь же Блэк посвятил ее в тайну Мародеров, которая началась много лет назад. Каждому волшебнику выдавался одноразовый пропуск, который позволял выгонять соседей по комнате по любой причине. До сих пор ни один из парней не воспользовался этой возможностью, поэтому Сириус сделал себе подарок на день рождения, отправив Римуса и Питера спать в общей гостиной. На удивление, это действие позабавило Римуса, а Питера лишь смутило.
Когда Сириус вошел в свою комнату, он обнаружил там Мию — такую коварную ведьму, которая сидела на краю кровати, ее волосы кудрявой копной обрамляли лицо, локоны ниспадали на плечи. Из своей одежды она оставила только кружевные трусики, которые идеально сочетались по цвету с распахнутой красно-золотой мантией для квиддича. Она наклонилась вперед, открывая вид на ее грудь, но еще он смог разглядеть начало своей фамилии, вышитой на спине мантии.
Остановившись как вкопанный, Сириус на мгновение задумался, не перестал ли он дышать, когда его глаза встретились с открывшимся перед ним видом.
Мерлин, Годрик и Цирцея… Она была в его мантии с его фамилией, в его цвете, сидя на его кровати.
Его рот наполнился слюной, пока он рассматривал ее, опуская взгляд на распахнутую мантию, где все же выглядывала полоска светлой кожи, обнажая нежную грудь. Будто бы поддразнивая, ткань прикрывала оба соска, и из-за этого Сириус на мгновение почувствовал раздражение, но все же быстро отбросил эти мысли, когда осознал, что она не фотография в маггловском журнале, а настоящая женщина, которую он мог потрогать, попробовать, раздеть и вкусить.
— Простоишь там еще пять секунд, Сириус Блэк, — пригрозила Миа с дерзкой ухмылкой, ее янтарные глаза потемнели и сверкнули, — и я сменю цвет мантии на серебряно-зеленую, а фамилия БЛЭК может быть и Регулуса.
Отбросив контроль над человеческими чувствами, внутренний Бродяга собственнически зарычал, чему Миа ухмыльнулась. Едва она успела отреагировать, как Сириус уже оказался над ней, прижимая спиной к матрасу, Миа взвизгнула и рассмеялась. Он отодвинул красно-золотую ткань, обнажая ее левую грудь, и жадно прихватил зубами сосок, посасывая, облизывая и дразняще кружа языком, затем нежно прикусил, вызывая самые чудесные звуки из ее рта.
Она выгнула спину, но Сириус вновь зарычал и твердой рукой толкнул ее обратно вниз, при этом обращая внимание на правую грудь, сосок которой перекатывал между пальцами, пока вкушал левый своим ртом.
На каждый безжалостный сантиметр Сириус спускался по ее телу, целуя и покусывая, он задержался у кромки белья, затем сделал глубокий вдох и улыбнулся, утыкаясь носом в алое кружево, которым был обернут его любимый подарок на день рождения. Миа заскулила, когда он слегка прикусил ткань, затем Блэк сел, снял новую кожаную куртку, следом полетела белая рубашка, и только после этого он поддел кромку красного белья и аккуратно потянул вниз по бедрам, икрам и лодыжкам, а потом засунул их в карман своих джинсов.
— Даже не смей оставлять себе, — настаивала Миа, когда заметила ловкость его рук.
— День рождения же, — возразил Сириус. — Получаю все, что захочу. Стоило бы знать.
Он улыбнулся и наклонился вперед, откидывая длинные волосы назад и завязывая их в хвост, чтобы они не падали ему на лицо, затем открытым ртом поцеловал ее клитор.
Бедра Мии дернулись от этого ощущения.
— Так ведь твой день рождения. Разве не ты должен получать подарки?
— И я наслаждаюсь своим любимым подарком, — подчеркнул Сириус, разводя ее складки двумя пальцами, после чего высунул язык, чтобы попробовать свой подарок. Она тихонько вскрикнула, и он ухмыльнулся в ответ, прежде чем с энтузиазмом наброситься на нее. Облизывая, посасывая и покусывая ее плоть, пока она повторяла его имя, прерываясь на слова: «Продолжай», «Пожалуйста» и «О да!».
Сириус вбирал каждый издаваемый ею звук, ее стоны вибрацией спускались от его ушей к его члену, который он вдавливал в матрас, время от времени толкаясь вперед, чтобы немного ослабить давление. Звук, который она выдала, когда он скользнул языком внутрь нее, заставил его твердость почти болезненно пульсировать, но он все же ухмыльнулся, благодаря Мерлина за изобретение дней рождения. Обхватив губами ее набухший клитор, Сириус просунул в нее два пальца, двигая ими так, как, он знал, ей нравилось. Ее тело напряглось, подобно тетиве лука, пока он посасывал, облизывал и ласкал, выдавливая из нее крики, что привело к тому, что она все-таки кончила.
Когда она начала кончать, задыхаясь и постанывая, он не мог не вспомнить слова Римуса с советом относительно отношений с Мией:
«Она всегда первая».
«Нет, дружище, — самодовольно подумал Сириус, — она кончает дважды».
***
Не успело солнце выглянуть из-за горизонта, как Миа медленно открыла глаза и осмотрелась, понимая, что находится в чужой кровати. Она сделала глубокий вдох, позволяя окружающим запахам окутать ее: пергамент, трава и кожа. Сириус. Она взглянула вниз на привлекательную фигуру рядом с ней. Мерлин, он прекрасен, подумала она, прослеживая взглядом изгибы тела Сириуса, спускаясь по его твердой груди к исчезающей под белой простыней дорожке жестких черных волос под пупком; их ноги были переплетены.
Миа восхищенно улыбнулась, нежно проводя кончиками пальцев по его коже, думая о том, какие еще татуировки у него появятся на этом месте. Глядя на длинные волосы цвета воронова крыла, на места, где вскоре появятся новые татуировки, на черную кожаную куртку, которая лежала на его сундуке у изножья кровати, она не могла представить более дьявольски красивого мужчину. Будучи удивленной его красоте, она мысленно молилась, чтобы он не открывал глаза. Если бы прямо сейчас ей пришлось бы столкнуться со спектром серого и серебристого, то она бы точно покраснела.
Как бы то ни было, Сириус лежал с закрытыми глазами. Но все же он застонал, когда почувствовал, как ее пальцы играются с кончиками его волос. Рука, запутавшаяся в красно-золотой квиддичной мантии, крепко обхватывала ее талию, а затем притянула Мию ближе к Сириусу. Она почувствовала его утреннюю эрекцию, прижатую к ее бедру.
Не желая встречать дневной свет, Сириус, не открывая глаз, застонал, когда прижался к ее ноге, после чего медленно и лениво приподнял бедро Мии и положил его поверх своего.
Заинтересованно улыбнувшись, Миа внимательно следила за тем, как он, будучи сонным, скользнул в нее. Горячая, влажная и все еще ноющая после прошлой ночи, она негромко простонала от такого желанного вторжения, подмахивая бедрами, когда он не захотел ускориться.
Он замычал и шлепнул ее по руке, когда она пошевелилась во второй раз, заставив Мию усмехнуться.
— Сириус, — прошептала Миа, — ты же проснулся.
— Не-а, — негромко пробормотал он, продолжая двигаться: толкая и притягивая к себе, входя и выходя, входя и выходя, так мучительно медленно и дразняще. Его рука переместилась с талии, обхватывая ее задницу и крепко прижимая к себе, когда он ускорил темп.
И все же она внимательно следила за выражением его лица, изо всех сил стараясь не закатывать глаза из-за нового положения, которое его член нашел чисто инстинктивно. Прикрыв глаза и зажав нижнюю губу зубами, Сириус сосредоточился на каждом толчке, каждом движении своих бедер и рук, и она с некоторым наслаждением заметила, как различные стоны и всхлипы, издаваемые ею, заставляли уголки его губ приподниматься в ухмылке.
Миа прикусила губу, чтобы сдержаться и не наклониться к нему за поцелуем и покусыванием. Он жестко и глубоко вошел в нее, пальцы на ее ногах сжались. Она приоткрыла губы, хватая воздух, и с отяжелевшими веками продолжала смотреть на то, как Сириус Блэк делает то, что у него получалось лучше всего. Не заниматься любовью, даже не трахаться… Хотя, Мерлин, как же она любила, когда он трахал ее. Нет, это было… чистым волшебством.
Он полностью отодвинулся от нее, а затем импульсивно вошел обратно, и его стон стал тем, что отправило ее через край. Сжимая его, ее чувствительные нервные окончания ощутили, как он напрягся и набух внутри нее, и она с благоговением смотрела, как после двух толчков он кончил, все также прикрывая глаза и тяжело дыша. Он кончил с рычанием, а на его лице отразилось самое блаженное выражение, когда Сириус откинулся на подушки и медленно обмяк внутри нее.
Когда его глаза все же открылись, она увидела серебристо-серые радужки, смотрящие на нее с такой преданностью, что она вполне могла бы растрогаться, если бы не эта его ухмылка.
— Доброе утро, котенок, — Сириус навис над ней и зажал ее нижнюю губу своим ртом, слегка прикусив вместо обычного поцелуя. — Я тут решил кое-что.
Она ухмыльнулась ему, убирая его черные волосы с лица.
— И что же?
— Мы не покинем эту кровать.
У Римуса, по-видимому, были другие идеи.
— Вы там проснулись?
Сириус застонал.
— Нет, — вместо того, чтобы зарываться головой в подушку, как это было раньше, он уткнулся лицом между ее грудей, заставив Мию рассмеяться.
— Любопытно, — произнес Римус из-за занавесок. — Не помню, чтобы она смеялась над чем-то в моей постели.
— Вот же придурок, — прорычал Сириус и перевернулся, протянув одну руку вниз, чтобы натянуть простынь на все еще смеющуюся и полуобнаженную Мию, после чего он отодвинул занавески и взглянул в зеленые глаза злорадствующего лучшего друга.
— О, Мерлин, не мог трусы натянуть? — Римус поморщился и отвернулся от беззастенчивого Сириуса в его образе после-дня-рождения. Миа засмеялась еще громче.
— Лунатик, это утро после моего праздника, а у меня в постели голая ведьма. Какого хрена мне быть в трусах? — спросил Сириус. — Чего надо?
— Ладно, я могу уйти, — сказал Римус и повернулся к двери. — Просто я подумал, что при первом шансе отомстить Джеймсу за прошлогоднюю попытку проколоть нас насквозь, ты захочешь присоединиться.
Сириус и Миа оба расширили глаза в предвкушении и волнении, прежде чем выкрикнуть:
— Что?
***
Час спустя Римус, Сириус, Питер и Миа сидели на диване в общей гостиной Джеймса и Лили.
— Так странно просто сидеть здесь, — пробормотал Питер. — Вы правда думаете, что они?..
Сириус рассмеялся.
— О, еще как.
— И нам это известно из-за?.. — подсказала Миа, глядя на ухмыляющегося Римуса.
— Из-за того, что я утром спустился на кухню, чтобы выпить кофе, и подслушал, как домовые эльфы говорили о необходимости подготовить поднос для старост, которые попросили, чтобы завтрак был доставлен в их комнату, — он по-волчьи оскалился. — Один поднос, одна комната.
Миа смотрела на похожие выражения лица Сириуса и Римуса и не могла даже представить, как она раньше думала, что Сириус и Джеймс — настоящие нарушители спокойствия, ведь Римус мог запросто дать им отпор. Хотя прерванное ощущение блаженства между ней и Сириусом раздражало, даже Миа не могла устоять перед планом, который придумал Римус, чтобы отомстить Джеймсу за пьяный «разговор со старшим братом», который он устроил им троим годом ранее, вскоре после нападения на Сириуса и Римуса в анимагической форме.
— О, жесть, — простонала Миа, когда лисий слух уловил звуки из-за двери комнаты старосты мальчиков, все звучало намного четче и громче, чем ожидалось.
— Что? — спросил Питер, глядя на испуганное выражение лица Мии и одинаково веселые выражения на лицах других. — Что такое?
— Я ведь не такой громкий? — спросил Сириус со смешком.
— Нет, — настаивала Миа в то же самое время, когда Римус сказал:
— Да.
— Как так получилось, что из всех нас именно Сохатый и Лили не знают, как накладывать заглушающие чары? — спросил Сириус, весело качая головой, когда из-за двери донесся еще один стон.
Миа поморщилась от этого звука, поскольку вынужденно вспомнила, что Гарри, по-видимому, так же, как и его отец, испытывал трудности с запоминанием заглушающих чар в пылу страсти с Джинни.
Явно забавляясь, Римус усмехнулся и утер слезы у уголков глаз. I_free-dom
— А вообще, они наверняка не думали, что мы будем ждать их в гостиной.
— Нечего тогда давать нам пароль, — настаивал Сириус. — Сами виноваты.
— Уверен, что получилось подсыпать в их тыквенный сок? — Миа посмотрела на Сириуса, который обернулся и обиженно уставился на нее.
— Кто я по-твоему? Конечно, у меня получилось. Эльфы даже не задавали вопросов.
— Думаете, он разозлится? — спросил Питер, нервно сглотнув.
— Так ему и надо, — произнесла Миа, когда дверь в комнату старосты мальчиков открылась, и рыжая ведьма, одетая в квиддичную форму, вышла на узкую лестницу со стаканом тыквенного сока и булочкой, напевая незатейливую мелодию себе под нос.
— Утречка, Лили! — прокричал Сириус.
Лили подпрыгнула, отчего тыквенный сок выплеснулся через край чашки. Она повернула голову и посмотрела на диван, ее зеленые глаза расширились, а на щеках расцвел румянец.
— О! Э-э… доброе утро, — она нервно оглянулась на дверь Джеймса и прикусила губу, прежде чем снова обратить внимание на своих друзей. — Не думала, что вы заглянете.
— Ну, вы с Сохатым не пришли на завтрак, мы забеспокоились, — Сириус нахмурился и поднялся, за ним последовали Римус и Миа. Питер не сдвинулся с места, совсем не желая участвовать во всем этом, ведь тут явно будут невероятные последствия.
Лили невинно улыбнулась.
— Мы допоздна готовились, так что я попросила эльфов принести что-нибудь сюда.
Смотря на то, как подруга сделала глоток тыквенного сока, Миа ухмыльнулась, и в этот же момент дверь спальни открылась, оттуда показался Джеймс без рубашки.
— Доброе утро, — с подозрением пробормотал Джеймс. — Мы, э-э… немного повалялись.
— В твоей комнате? — спросила Миа.
— Мы перепроверяли расписание префектов, — ответил Джеймс, забирая у Лили стакан сока и допивая его, не обращая внимания на радостно ухмыляющиеся лица озорников, стоящих у лестницы.
— Да ты что? — спросил Римус.
— Да.
— И только? — спросила Миа.
— Да, — настаивала Лили, сузив глаза.
Сириус ухмыльнулся и указал на их головы.
— Вот только ваши волосы говорят о другом.
Лили и Джеймс сразу же повернулись друг к другу, их глаза расширились, когда они заметили удивительно знакомый ярко-синий цвет волос — цвет удовлетворения. Лили явно была удивлена, ахнув и вцепившись в локоны Джеймса. А вот Джеймс явно гордился цветом волос Лили.
— Миа! — закричала Лили.
— Ну же, тише, Лили, — Миа дразняще улыбнулась своей подруге. — Мы прекрасно понимаем, что влюбленные ведьма и волшебник по-особому выражают свою любовь.
— Очень по-особому громко, — добавил Сириус со смешком и посмотрел на Джеймса. — Не такое уж и сложное Маффлиато, приятель.
— Ладно, очень смешно, — Джеймс нахмурился. — Вы молодцы, а нам неловко, а теперь валите отсюда, я хочу позавтракать.
— Нетушки, — Сириус покачал головой и хрустнул костяшками пальцев. — Видишь ли, Лили мне как сестра.
— И мне, — добавил Римус.
— И мне, — согласилась Миа.
— Я тут посижу, — настаивал Питер с дивана.
— И мы просто обязаны защитить честь милой Лили после того, как обнаружили, что какой-то гаденыш взял и украл ее… — Сириус сделал глубокий вдох и посмотрел Джеймсу в глаза, после чего продолжил: — Непорочность.
Джеймс побледнел.
— Вот черт.
— Что? — Лили отскочила назад, когда Миа и Сириус внезапно приобрели свою анимагическую форму, наконец, являя ей свой образ маленькой лисы и, похожим на медведя, черного пса, который выглядел устрашающе, подобно Гриму. Она распахнула глаза, когда эти двое начали рычать на Джеймса.
— Стойте, блин, Лили, где моя палочка? — требовательно спросил Джеймс.
— Откуда мне знать?!
— Римус, — предостерегающе сказал Джеймс. — Отзови их, это не смешно.
— А по мне так, забавно, — Римус усмехнулся, небрежно скрестив руки на широкой груди. — Они не будут сильно кусаться, всего лишь пустят немного крови и оставят пару шрамов.
— Шрамов? — вскрикнула Лили.
— Типа этого, — сказал Римус, задирая рубашку и обнажая небольшой дугообразный шрам, который находился между его ребрами. — И, кстати, это от оленьих рогов, — объяснил он, когда Лили разинула рот от этого образа, а затем повернулась к своему парню, гневно сощурив глаза.
— Джеймс Поттер!
— У них был секс с моей сестрой! — Джеймс ткнул на Римуса и рычащего Грима, который медленно приближался к лестнице. — А что я должен был делать?
Лили проигнорировала оправдания Джеймса и повернулась к Римусу.
— Будет сильно больно?
Римус ухмыльнулся.
— Будет жить.