Глава 84. Альфа

Едва тьма тянется ко мне,Рядом появляется свет.Я наплюю на гордость, вопреки льющимся слезам,И поднимусь.Sugarland — Stand Back Up
17 октября 1978 года
Посреди ночи Миа открыла глаза и сделала вдох, почувствовав, как Бродяга обволакивает ее лисицу, даря чувство постоянной безопасности. Здесь, в кровати Римуса, они были только вдвоем. Глубоко вдохнув, она втянула запах Лунатика, словно боялась, что он исчезнет, если друг больше не вернется к ним.
Прикрыв глаза, она вспомнила то время, когда они еще не были стаей, когда они еще не стали анимагами. Давным-давно, в Выручай-комнате, Миа зарылась руками и босыми ногами в грязь, ее глаза были закрыты, а она сама сосредоточена на образе искусственной полной луны в небе, — та связывала ее с Римусом.
Она вспомнила ощущение чего-то, что тянуло ее к границе замка. Семейная связь тянула к Джеймсу, душевная связь сталкивала ее с Сириусом — навсегда запечатанная их магией, — а потом появилось то, что на тот момент ей было неизвестно — невидимая нить привела к Визжащей хижине, а затем подтолкнула к Запретному лесу. Связь, которая теперь ей известна, была неспровоцированной связью стаи.
На тот момент связь было трудно различить, но теперь же Миа практически могла увидеть ее за закрытыми веками: тугая серебряная нить обвилась вокруг нее и тянулась к спящему Бродяге.
Сосредоточившись на своей энергии, она представила магию и последовала за нитью, когда та оборвалась, уводя ее из квартиры в Годрикову впадину. В своем видении она могла разглядеть коттедж Поттеров, в котором рыжеволосая ведьма спала рядом с огромным оленем. Книга об оборотнях выпала из ее рук на пол, комнату заливал лунный свет, просачивающийся через окно.
Серебряная нить вновь сильно натянулась и завибрировала, Миа последовала за ней из Годриковой впадины, пробираясь через сельские холмы, маленькие деревушки и большие города, пока не оказалась в небольшом лесу, который казался знакомым. Нить дернулась и исчезла за деревьями, скрываясь за воем вдалеке.
Когда она остановилась, то увидела перед собой знакомый образ: на открытом участке леса стояли два массивных дерева напротив реки.
Красивое бузинное дерево возвышалось над лесом. Единственным его недостатком был окаменевший на вид рог, вделанный в ствол.
Если она не ошибалась, то вторым деревом был боярышник, он стоял пышный и прекрасный, ей казалось, что в какой-то книге встречается изображение именно этого дерева. Но в какой книге?
Разрываясь между образами своего сна и нахлынувшими на нее воспоминаниями о древних фолиантах и ветхих книгах, разум Мии разделился надвое: анимагический дух сосредоточился на странных ощущениях от вида боярышника, ведь тот представлял какую-то важность, а человеческий разум возвращался к образу другого дерева –к рогу, вделанному в ствол.
Что такого важного было в этом дереве? По какой-то причине она подумала о Гарри и Драко. Очень давно она увидела что-то, как ей показалось, забавное в книге о деревьях. Одним из деревьев был боярышник — то самое дерево, из которого сделана палочка Драко; та самая палочка, которая однажды прославилась тем, что уничтожила Волдеморта. Что касается рога оленя, воткнутого в ствол бузинного дерева, то олень или лань ассоциировались у нее с Гарри.
И она вспомнила.
Бузинное дерево с рогом в стволе было знаменито в маггловском мире. Оно было названо деревом Хартхорн из-за рога; она однажды встречала его изображение в маггловской книге, в которой говорилось, что дерево получило свое имя благодаря раненному во время охоты оленю, который пронзил ствол своим рогом, когда за ним гналась борзая через коварную реку неподалеку. Второе дерево было таким же знаменитым, его название вертелось у нее на кончике языка.
Разум на мгновение помутнел, когда она почувствовала еще один рывок серебряной нити, та потянула к месту между двумя деревьями, чувства Мии затопили запах крови и пота, но среди всего можно было различить стойкий запах пергамента и травы.
Лунатик!
Когда до нее дошло осознание, перед глазами возник силуэт. Там, между двумя деревьями, был раненый и окровавленный волк.
Глаза Мии распахнулись, она приняла человеческую форму, выкрикнув:
— Римус!
Обернувшись, она увидела, что Бродяга глядел на нее, широко раскрыв глаза.
— Сириус, вставай! — приказала она, слезая с кровати и исчезая за дверью, а затем по длинному коридору.
— Миа? — произнес Сириус, когда, наконец, добрался до их спальни в человеческом обличье.
Поддавшись панике, она отбрасывала книги в сторону, подобно ненужному хламу, и практически разрушила их книжный шкаф, пока продолжала что-то искать. При обычных обстоятельствах она бы ни за что не обращалась с фолиантами настолько небрежно. При обычных обстоятельствах она бы воспользовалась магией, чтобы найти то, что ей было нужно.
— Миа, что ты делаешь?
Она повернулась лицом к своему парню с маленькой книжкой в руке.
— Я знаю, где Римус.
Глаза Сириуса драматически расширились, и он выхватил книгу из ее рук, не потрудившись посмотреть на обложку.
— Что значит, ты знаешь, где Римус?
— У меня было видение, — объяснила она, поднимаясь с места и раскрывая книгу, что была в его руках, лихорадочно перелистывая страницы.
— Видение? Миа, да, мы иногда прикалываемся, что ты провидица, но…
— Не в том плане, — быстро ответила она. — Помнишь, я говорила тебе, что во время медитации в форме анимага могла видеть связи? О том, что я могла отслеживать тебя, Джейми и Римуса, пока сама была в Выручай-комнате? О том, что я видела связь стаи до того, как мы ее спровоцировали?
— Ты все еще можешь это видеть? Ты правда нашла его?
— Думаю, да, — ее голос дрожал от эмоций, когда она заговорила. — Ты знаешь о лесе Уинфелл?
— Он в Камбрии, да? По слухам, именно там расположилась одна из групп стаи, — произнес он, проводя рукой по волосам. — Черт возьми. Ты уверена? Мы должны быть уверены, Миа. Сегодня полнолуние, и, если я сообщу Грюму, мы должны быть абсолютно уверены, прежде чем посылать группу, чтобы вытащить Римуса из леса, который, как мы уже знаем, кишит оборотнями.
— Я видела два дерева, — сказала она, беря книгу в руки.
Лицо Сириуса вытянулось, когда он посмотрел туда, куда она указывала.
— Миа, это детская книга.
— Нет, это Сказка о трех братьях.
— Я знаю. Я вырос на этих историях, котенок. На историях для детей.
–Меня не волнует история, важны фотографии! — она ткнула пальцем в рисунок на странице. — Два дерева, стоящих на противоположной стороне реки, той самой реки, которую три брата пересекли с помощью магии, прежде чем встретились лицом к лицу со Смертью. Одним из деревьев являлась бузина, из которой Смерть предположительно вырезала бузинную палочку. Это настоящее дерево, Сириус. Магглы называют его Хартхорном, потому что в стволе застрял олений рог.
— Значит, перед деревом с воткнутым в него оленьим рогом, ты увидела Римуса? — Сириус приподнял бровь. — И как мы может быть уверены, что это именно в лесу Уинфелл? В деревьях постоянно застревают рога. Да даже Сохатый попался на шестом курсе в Запретном лесу, — он напомнил о том времени, когда им буквально пришлось вытягивать рог Сохатого из ствола, когда тот врезался и застрял.
— Именно из-за второго дерева я уверена, что это лес Уинфелл. Рядом с бузинным деревом я увидела дерево боярышника. Я узнаю его где угодно. Это достопримечательность Уинфеллского леса. И все пазлы сложились воедино.
— Подожди, так это Хартхорн или боярышник?
— Магглы называют дерево бузины Хартхорном, — пояснила она, — а вот боярышник, который, как я знаю, находится в лесу Уинфелл… на самом деле называется Деревом трех братьев.
Она пыталась сосредоточиться на важном — поиске Римуса. Однако отчасти Миа не могла не взволноваться, узнав местоположение очень важного магического места: реки, которую пересекли братья Певерелл, бузинное дерево, из которого Смерть вырезала бузинную палочку, и дерево трех братьев, названное в честь братьев Певерелл. Она задумалась, была ли палочка Драко создана из того самого боярышника в лесу Уинфелл, и если да, то значит ли это, что ей всегда было суждено стать палочкой, победившей Волдеморта?
— Зная об этих известных деревьях, я могу с точностью определить местоположение Римуса. Нам нужно идти. Он ранен.
— Миа, мы не можем, — сказал Сириус, взяв ее за запястье, будто у него получится остановить Мию, если та попытается убежать. — Я свяжусь с Грюмом. Когда взойдет солнце, мы создадим спасательную группу, чтобы вызволить его оттуда.
У него было такое явное выражение лица для аврора, которое она раньше встречала у Гарри, и эта мысль ее разозлила.
ай_free_dom-cy — Что, если стая найдет его первой? Что, если они станут людьми и утащат его за собой до того, как туда прибудут авроры? Он ранен. Они уже сделали ему больно, Сириус, и он смог сбежать, но это ведь ненадолго. Я знаю, где он, и я пойду туда с тобой или без тебя.
— Черт, — прорычал Сириус и потянулся за своей палочкой, взмахнув ею и невербально вызвав Патронус. Серебристый образ Бродяги появился из древка, повернувшись к Сириусу, ожидая инструкций. — Лили, передай Джеймсу, что Сохатый должен встретиться с нами в саду за поместьем. Пусть выставит привычные ежемесячные барьеры, — затем он добавил: — Не следуй за ним, — чтобы быть уверенным, что Лили будет защищена. Взмахнув палочкой, Патронус скрылся за ближайшим окном.
— Я знаю, что делаю, — пообещала Миа. — В ту же секунду, как мы приземлимся, превращайся.
Она крепко сжала руку Сириуса и закрыла глаза.
Цель, стремление и размышление.
***
Как только они оказались в лесу Уинфелл, Сириус без промедлений превратился в Бродягу, он развернулся в поисках маленькой лисицы, которая уже мчалась в противоположную сторону. Он последовал за ней в сумраке раннего утра. Обратив взгляд наверх, он разглядел яркие краски, что по мере приближения рассвета уже раскрашивали небо в разномастные цвета, но полная луна все еще оставалась на фоне медленно светлеющего горизонта.
Запах крови наполнил его сознание, он ускорился к месту, которое соответствовало описанию Мии, туда, где между деревьями лежал истекающий кровью и потерявший сознание Лунатик.
Миа уткнулась носом в морду Лунатика. Он медленно открыл глаза: золото в их глубине было бледным и не сверкало в лунном свете, как это бывало раньше. Его песочного цвета мех был покрыт грязью и засохшей кровью.
Бродяга аккуратно выверенным шагом приблизился к Лунатику и смог рассмотреть его раны: некоторые были свежими, явно полученными этой ночью, некоторые — не столь свежие, вероятно, появившиеся после предыдущего полнолуния, и они так и не зажили. Он сердито зарычал при виде своего друга, который так остро нуждался в помощи.
Понюхав воздух, Бродяга обернулся и увидел еще трех волков, с их челюстей капала кровь, подобно тому образу боггарта, который появился у Римуса на третьем курсе. Оборотни злобно зарычали, приближаясь к поляне между деревьями. Бродяга вытянулся во весь рост в защитном жесте, он издал рык, охраняя Лунатика и Мию. Однако, похоже, других волков это нисколько не остановило.
Одно дело встречаться с Лунатиком раз в месяц, и совсем другое — много лет назад сражаться всей стаей против злобного альфы Сивого, но справиться в одиночку с тремя взрослыми оборотнями для Бродяги — выше всяких похвал. Это было безумием. Независимо от того, что то же самое можно было бы сказать о семье Блэков, даже Сириус не был настолько сумасшедшим.
Он повернул свою большую голову и один раз гавкнул лисе, мотнув носом на задние лапы Лунатика, надеясь, что она поняла его намек.
С тревогой в сердце Бродяга проследил за тем, как она поспешила к Лунатику, и сделала, вполне возможно, самую рискованную вещь, которую он когда-либо видел, — приняла человеческий облик, все также прикасаясь к их другу. Сердце бешено колотилось в груди, Бродяга перевел взгляд с небольшой стаи оборотней на раненого Лунатика, который втянул воздух и, повернувшись, зарычал на Мию, на месте его удерживали лишь собственные тяжелые раны.
Вот только оборотни перед ними были сильны телом, и их глаза горели голодом.
Бродяга издал еще один резкий лай, и Миа кивнула в надежде, что правильно распознала его знак. Она крепко ухватилась за заднюю лапу Лунатика и аппарировала.
***
Миа оказалась на огромной территории сада позади поместья Поттеров, она почувствовала, как защитный барьер пропустил ее, что означало, что Джеймс прибыл вовремя и установил его по периметру. Она опрометью бросилась в сторону от Лунатика, который с трудом переводил дыхание из-за боковой аппарации. В ту секунду, как он восстановился, его глаза загорелись более ярким золотистым оттенком, и Лунатик резко повернул голову, зарычав на нее.
— Джейми! — выкрикнула Миа, а затем быстро перешла в свою анимагическую форму, как раз в тот момент, когда Сохатый оказался перед ней, отделяя от рычащего оборотня. Лунатика сдерживали лишь кровоточащие раны и изгородь из оленьих рогов, что преграждали путь.
Мгновением спустя послышался треск аппарации, они обернулись, а там, спотыкаясь, возник Сириус, он с глухим стуком ударился о землю. Сохатый продолжал сдерживать Лунатика, Миа же помчалась осмотреть своего волшебника, проверяя, нет ли на нем царапин или укусов, что могли бы предупредить о занесении инфекции. Не почувствовав запаха его ран, она с облегчением обвила ногу Блэка своим пушистым хвостом, как это сделала бы кошка.
— Все хорошо, — пообещал Сириус.
Лунатик боролся изо всех сил, его раны кровоточили еще больше, когда он яростно бился в попытке подняться. Его глаза были прикованы к Сириусу, слюна капала с челюсти. В этих глазах не было и следа Римуса. Без волчьего противоядия их друг был пленником прихотей волка.
Чтобы Лунатик не причинил себе больше вреда, Сириус вновь превратился в Бродягу и медленно приблизился к волку, который начал успокаиваться, как только запах человека исчез.
Когда Лунатик успокоился и больше не двигался, стая окружила его. Бродяга и Сохатый расположились по бокам, а Миа забралась под подбородок волка, и каждый из них делал все возможное, чтобы друг не замерз от утреннего холода, поскольку раны высасывали из него энергию и магию. Все-таки оборотень погрузился в спокойный сон, а вот остальные оставались бодрыми и бдительными.
Солнце уверенно поднялось над горизонтом, они повернули мордочки, чтобы с напряженным ожиданием следить за тем, как Лунатик с криком превратился в человека — голого, раненого и покрытого кровью.
Миа приняла человеческую форму и бросилась вперед, обхватывая его голову своими руками.
— Римус, дорогой, ты меня слышишь?
— М-Миа? Так… б-больно.
— Джейми, приведи Лили, — строго произнесла Миа своему брату, который замер, глядя на окровавленное тело своего друга, Джеймс был бледен и напуган. — И отправь Патронус мадам Помфри, скажи ей немедленно прийти сюда. Сириус, доложи обо всем увиденном Грюму, но не позволяй никому из Ордена приходить в поместье. Если Дамблдор или Грюм придут, я лично наложу гребаный Фиделиус, чтобы они никогда не смогли сюда попасть!
Парни разошлись по сторонам, серебристый образ оленя следовал за Джеймсом, но вскоре умчался вдаль.
Миа обратила внимание на раны Римуса, затем стянула с себя мантию, трансформировав ее в большое одеяло, и укрыла дрожащее тело. Она произнесла согревающие чары, после чего обняла Римуса.
— Держись. Будет больно, — прошептала она, прежде чем увести его из сада.
Оказавшись в старой спальне, Миа левитировала Римуса на свою кровать, продолжая морщиться от его криков боли. Она с усилием вытерла слезы с глаз, глядя на лучшего друга, и стянула с его тела одеяло, чтобы осмотреть наиболее глубокие раны на груди и животе.
— Римус, это после укусов и когтей? — спросила она, зная наверняка, что их будто труднее всего исцелить.
— Нет. Прилетело пару… раз Дефодио и режущими чарами, — признался он, поморщившись, когда Миа воспользовалась палочкой, чтобы как можно тщательнее удалить засохшую кровь, не причиняя сильной боли. — Они знали, Миа. Знали, что я другой.
— Что ты был Альфой, — Миа кивнула, снова сдерживая слезы. Она могла бы поджарить Дамблдора на вертеле живьем за это. — Так я и сказала Дамблдору, когда Орден оповестили о твоей пропаже. Он ведь думал, что ты сможешь на время стать частью стаи.
— Я тоже думал, что у меня получится, — Римус нахмурился, тяжело сглотнув, несмотря на очевидную боль. — Я всего лишь… хотел что-нибудь сделать.
— Тише, милый, тише, — услышав треск аппарации, Миа обернулась, крепко сжимая палочку.
Образ мадам Помфри, вышагивающей по коридору, принес такое чувство облегчения, что Миа чуть не рухнула на пол, заливаясь в слезах, но вздох, вырвавшийся изо рта пришедшей ведьмы, был отрезвляющим.
Справившись со своими эмоциями, мадам Помфри выпрямилась и взглянула на Мию, приступая к работе.
— Так и будете стоять, или поможете?
***
10 ноября 1978 года
— Что будет, когда он обратится?
— Я… я не могу сказать, — ответила мадам Помфри, — но вполне вероятно, что он не пережи…
— Спасибо, Поппи, — быстро вставил Сириус.
Увечья, полученные от рук его сородичей, опустошили Римуса физически и магически. Он внедрился в стаю оборотней, как ему велел Дамблдор, в поиске комфорта и безопасности, что предполагала их численность. Большинство быстро приняли его, отметив, что он казался безобидным для их довольно многочисленной стаи. Он жил среди других оборотней в их человеческом обличье до тех пор, пока не наступило полнолуние, и каждый из них трансформировался на безопасном расстоянии от Саффолка в лесу. Без волчьего противоядия, дарующего контроль, альфа в Лунатике стал доминировать, а действующий альфа многочисленной стаи учуял его запах. Два оборотня сцепились за право руководить. И пусть Лунатик из них двоих был физически сильнее, все же огромная стая давала другому альфе преимущество.
На утро Римус проснулся весь в увечьях: его ранили, избили, покусали и исцарапали, когти оставили более глубокие шрамы, чем он когда-либо наносил себе сам за все эти годы. В таком ослабленном состоянии его заковали в цепи и морили голодом, а затем пытали с намерением получить информацию.
— Единственное, что вселяло мне хоть какую-то надежду на успех задания, — поделился с ними Римус, — это то, что стая считала, что я послан Сами-знаете-кем. Этот факт заставил оборотней не доверять Темному Лорду. Они сказали, что теперь точно не будут сотрудничать с Пожирателями смерти.
Поскольку Римус отрицал принадлежность к какой-либо группе, стая занервничала и разбилась на небольшие подгруппы, альфа взял на себя одну часть и повел за собой на юг, а три оставшиеся части стаи отправились в других направлениях. Римуса привели в лес Уинфелл, где на него наложили проклятие, а затем напали после трансформации. Будучи оставленным умирать, он смог сбежать, когда другие оборотни отправились на охоту, и в итоге остановился между двумя деревьями на берегу близлежащей бушующей реки.
Мадам Помфри сказала, что это стало настоящим чудом, что Миа и Сириус вообще смогли его найти. Аластор Грюм сказал, что это выглядит подозрительно, и отстранил Сириуса от обязанностей аврора до дальнейшего расследования.
Раны от укусов других оборотней обескровили Римуса, а длительный голод и плохие условия жизни не позволяли ему исцелиться, даже благодаря ликантропии. Он был слаб, бледен, и у него держалась высокая температура, которую ничем не могли сбить. Хуже всего было то, что в попытке бороться с инфекцией во время своего плена, Римус смертельно истощил магическое ядро, что только усложняло процесс поправки.
Чем ближе подходило полнолуние, тем больше все беспокоились за него.
Худший момент наступил несколькими днями ранее, когда Римус принял первую порцию волчьего противоядия, у него случился приступ. Стая, включая Лили, которая благодаря Мии и Сириусу приобрела семейную связь, держалась рядом с Римусом, зная, что даже незапечатанная связь со стаей придаст ему сил. К сожалению, этого оказалось недостаточно.
Когда к ним явился Питер с целью проведать, он оказался по ту сторону палочки Сириуса. Между ними вспыхнула дуэль из-за того, что Сириус обвинил Питера в нынешнем состоянии Римуса.
— Если бы ты не был таким жалким трусом и пошел с нами в гребаный лес на драку с Сивым, то стал бы частью стаи, и у нас, возможно, было бы достаточно сил, чтобы спасти его!
Джеймсу, Мии и Лили потребовалось приложить немало усилий и потратить достаточно времени, чтобы усмирить Сириуса и дать возможность Питеру сбежать, в чем Миа помогала лишь для того, чтобы Блэк случаем не убил мелкую крысу и не оказался в Азкабане на несколько лет раньше, будучи фактически виновным в преступлении, в котором его подставят. По крайней мере, в ее будущем Сириус был невиновен в смерти Питера.
— Спасибо, мадам Помфри, — сказал Джеймс, провожая ведьму к границам поместья, где она могла безопасно аппарировать.
После того, как Дамблдор появился на территории поместья с просьбой побыть наедине с Римусом, Миа настояла на том, чтобы вокруг дома Поттеров был установлен антиаппарационный купол. Несмотря на то, что она изо всех сил выражала свое негодование, Сириус и Джеймс настояли на визите их бывшего директора, который мог бы им помочь.
Вместо предложения помощи их умирающему другу, Дамблдор не оставил ребятам ничего, кроме загадок и слов «надежды», и тогда Джеймс согласился с тем, что лучше держать весь Орден подальше от поместья, пока Римус не выздоровеет.
Если он выздоровеет.
***
— Сириус? Сириус, проснись.
— Что? — простонал он, поворачиваясь к ней, моргая, Сириус посмотрел на грустное лицо своей ведьмы. Видя ее покрасневшие глаза, он быстро сел. — Что-то с Римусом?
— Нет. Он все еще… — она медленно сделала прерывистый вдох. — До полнолуния осталось четыре дня.
Сириус нахмурился.
— Я знаю.
— И мадам Помфри сказала…
— Я знаю, — резко повторил он.
— Ты… — начала она, но замешкалась. — Ты знаешь, что я люблю тебя? Знаешь ли ты, что я люблю тебя больше всего на свете? — она наклонилась вперед, взяла его лицо в ладони и коротко поцеловала, прежде чем отстранилась, подавив рыдание.
Сириус замер и пристально посмотрел ей в глаза, выискивая то, что скрыто за ее слезами. Он знал, что она любит его. Иногда не понимал, как и почему, но точно знал. Мерлин, он знал это каждый раз, когда она прикасалась к нему и целовала его. Всякий раз, когда он оказывался внутри нее, мог почувствовать натяжение связи душ между ними, но более ярким было то, как она смотрела в его глаза, будто могла потеряться в них.
Он знал.
— Что такое?
— Что бы ты сделал, чтобы спасти его?
Он долгое время обдумывал ее слова, уже зная, к чему она клонит. Миа выглядела испуганной, ему хотелось утешить ее, но сильнее всего он хотел наделить ее силой и дать все то, в чем она нуждалась. Он всегда знал, что, несмотря на то, как сильно она его любила, ей всегда будет нужен Римус.
— Я сделаю все, чтобы спасти своих друзей, — пообещал он ей с полной искренностью.
— Запечатанная связь усиливает нашу магию. Это та причина, по которой ведьмы и волшебники живут дольше, чем магглы, и почему, когда мы ранены, мы можем обращаться к магии и нашей связи, чтобы исцелиться, — произнесла Миа, слезы катились по ее щекам. — Так мне сказала мама, когда она… когда объясняла о связи души.
Сириус ждал, когда в его груди закипит ревность. Когда этого не произошло, он с трудом сглотнул, чувствуя неловкость от такой неизведанной им части.
— Ты собираешься скрепить связь стаи. Это и есть твой план по его спасению?
Она медленно кивнула.