Глава 89. Привычка колдовать

Я хочу показать себя настоящую, хочу слиться с тобой воедино,С первых слов и до конца любовного письма длиною в жизнь.Расскажи миру, что у нас, наконец-то, всё получилось, я выбираю тебя.Я буду твоей, а ты будешь только моим, я выбираю тебяSara Bareilles — Choose You
23 декабря 1978 года
— Я просто хочу сказать, это был бы прекрасный подарок для меня на Рождество, Джеймс, — заявила Лили с милой улыбкой на лице, которую она использовала, когда хотела что-то получить. С той самой милой улыбкой, которую она, попытавшись, повторила за Мией, которую та, в свою очередь, переняла от Дореи.
К несчастью для Лили, в ней не было ни одного слизеринского качества, которое когда-то ей причислил Сириус. К счастью для Лили, Джеймс был влюблен в нее настолько, что напрочь забывал об этом и попадался на ее уловки. Вот только не этим вечером.
— В той комнате с легкостью вместится парочка полок для книг, а в углу встанет небольшой письменный стол, — сказала Лили, взяв стоящий перед ней бокал с шампанским и с интересом наблюдая, как огни рождественской елки, стоящей в углу, пляшут в бокале-флюте в ее тонкой руке.
С тех самых пор, как Джеймс и Лили показали Мии и остальным пустую комнату для гостей на верхнем этаже, они спокойно спорили на эту тему. Гости прибыли голодными, они предвкушали ранний рождественский ужин — того самого гуся, которого Лили приготовила без помощи эльфа. А упомянутая эльфийка дулась в своей комнатке после того, как Лили настояла на соблюдении традиции Мии — отпускать Тилли на выходные. Тилли аргументировала свою позицию тем, что сейчас не Рождество и, следовательно, эта традиция не должна учитываться, но Лили не отступила, а Джеймс, что бы ни говорила его девушка, вторил ее словам.
Не считая пустой комнаты для гостей наверху.
— Я соглашусь на полки, но без книг. Думаю, это идеальное место для хранения всех моих трофеев по квиддичу, — поддразнил Джеймс, ухмыляясь, когда Лили бросила на него грозный взгляд. — Давайте проголосуем. Поднимите руку те, кто согласен с тем, чтобы комната наверху в конце коридора стала почетным музеем Джеймса Поттера.
Никто не пошевелился.
Джеймс оглядел их всех.
— Все с вами понятно. Посмотрим, как вы заговорите без подарков на Рождество.
— Мы даже отсюда видим твои подарки, Сохатый, — Римус указал на большое дерево.
Елка была украшена гирляндами, большими круглыми безделушками, а на верхушке вместо звезды стоял человек с крыльями, который, как объяснили мальчишкам Лили и Миа, был ангелом. Сириус и Джеймс упорно спорили о том, что это украшение похоже на херувима святого Валентина, который, по их словам, не должен быть включен в иные праздники, кроме Дня влюбленных, а затем обвинили девочек в попытке романтизировать Рождество. В дополнение к волшебным огонькам и квиддичным украшениям, которые взаправду летали между ветвями, Лили украсила дерево в соответствии с маггловскими традициями, добавив мишуру и попкорн, нанизанный на нитку, которые обвивали пышные ветви.
— Тогда следующим Рождеством, — торжествующе провозгласил Джеймс и потянулся за своим бокалом с огневиски, произнося тост, не относящийся ни к кому конкретно, он залпом выпил весь напиток.
Миа ухмыльнулась при виде этих двоих, что безостановочно спорили из-за единственной оставшейся комнаты в коттедже, которая пустовала. Для нее же было очевидно, что им стоит сделать, точнее, как они в итоге поступят. С волнением в душе Миа представила, как выглядел бы Джеймс, держа на руках своего сына — идеальную копию самого себя, за исключением глаз, ведь те у Гарри были похожи на глаза Лили. Она могла представить ту версию будущего, в которой Гарри рос в этом прекрасном коттедже, встречая Рождество возле большой елки в углу, а оба родители души в нем не чаяли.
Она изо всех старалась не обращать внимание на образ, сложившийся в ее голове, который, как ей было известно, никогда не сбудется. Вместо этого она прикрыла глаза и попыталась думать о другом будущем, потенциально реальном будущем. О том, где она отпразднует Рождество на площади Гриммо с Сириусом, Римусом, Тонкс и маленьким Тедди. Будущем, в котором Уизли будут метаться по большой кухне, а Молли будет кричать на них, угрожающе потрясая деревянной ложкой в руке. Приятные запахи обволакивали бы, а происходящее вокруг успокаивало. Сириус спел бы волшебные версии рождественских колядок, при этом обнимая ее за талию, пока они смотрели бы на то, как Тедди разрывает груду подарков. В углу, под не визжащей омелой, она бы увидела молодого волшебника с растрепанными черными волосами, целующегося со злющей рыжеволосой ведьмой. Гарри вместо Джеймса, Джинни вместо Лили.
Миа смирилась с огромной потерей в будущем, напоминая себе, что каким-то образом сущность Джеймса и Лили не исчезнет навсегда. Даже не будучи воспитанным родителями, Гарри вырос бы, полностью подражая им.
— Все хорошо?
Когда шепот Сириуса отвлек ее от мыслей, Миа вздохнула с облегчением.
Улыбнувшись, она кивнула и прижалась к нему. Запах кожи его куртки наполнил ее тело теплом и уютом. Легкая щетина, которую он решил отрастить, напомнила ей о Сириусе Блэке постарше, и его вид только сильнее согрел ее сердце, когда будущее начало сливаться с настоящим.
На другом конце дивана ее ноги в пушистых носках покоились на коленях Римуса. Он копошился в своем мешочке с годовым припасом сладостей из «Сладкого королевства», в то время как Питер сидел на полу у его ног. Миа делала все возможное, чтобы отвлечься от вида крысы, которая, по ее мнению, не имела права переступать порог этого дома, но пока она собиралась молча решать свои личные проблемы, касающиеся будущего, когда дело дойдет до него. Это же все-таки Рождество, а она не хотела портить воспоминания об этом дне, жестоко терзая Хвоста.
Открыв большую часть подарков и опрокинув еще один бокал огневиски, Джеймс встал, привлекая внимание всех присутствующих.
— Ладно, настало время для моего подарка для Лили, — начал он с нервной улыбкой. — Готов, Сириус?
Миа с любопытством выгнула бровь, глядя на своего парня, который отодвинулся от нее и поднялся на ноги. На его лице расцвела коварная ухмылка. Она слишком хорошо знала этот взгляд. К несчастью, Лили повернулась к Джеймсу, когда Миа заметила, как Сириус потянулся за своей палочкой.
«О-о-о», — подумала она.
— Что происходит? — нервно спросила Лили, быстро отступая от Сириуса, когда тот начал наступать на нее.
— Экспеллиармус! — крикнул Сириус, хватая ивовую палочку, которая вылетела из кармана Лили.
Изумрудные глаза вспыхнули яростью.
— Сириус!
Миа выпрямилась, готовая прийти на помощь, хотя и не совсем была уверена, кому именно, но почувствовала руку Римуса на своей ноге. Она взглянула на него, а он покачал головой с улыбкой на лице.
— Верни мне мою палочку! — рыкнула Лили.
Пока она была отвлечена и безоружна, Джеймс взял ее за руку.
— Не сейчас, любимая, — он потянул ее на себя, пока она не оказалась лицом к нему. Его глаза потемнели, он проводил пальцами свободной руки по волосам и постоянно облизывал губы.
— Почему я без палочки? — требовательно спросила Лили. — Джеймс, почему то, что ты делаешь мне рождественский подарок, привело к тому, что Сириус разоружил меня?
Джеймс нервно рассмеялся.
— Честно говоря, любовь моя, у тебя выработалась привычка сначала колдовать, а потом задавать вопросы.
— О, боже, — Лили нахмурилась и поднесла руки ко рту. — Мой подарок живой? Он кусается? Ты что-то купил у Хагрида?
В этот момент кот Мии, Нюхалз, напал на низко висящее рождественское украшение, и оно упало с елки, разбившись вдребезги об пол. Шум, смешанный с ее беспокойством, заставил Лили вскрикнуть и подпрыгнуть на добрый метр.
Джеймс хихикнул, увидев выражение ужаса на ее лице, но снова взял руку Лили и попытался обратить на себя внимание.
— Видишь это? — он указал на большой серебристый шрам на локте. — Это от жалящего сглаза, который ты наслала на меня на четвертом курсе, когда узнала, что я написал «Миссис Поттер» на всех твоих книгах.
Лили медленно подняла бровь.
— Помню. Ты использовал какое-то прилипающее проклятие, и мне пришлось купить новые учебники, потому что у меня не получилось стереть эту штуку. Алиса и Мэри безостановочно дразнили меня. Не говоря уже о других, — добавила она, обратив прищуренные глаза в сторону Сириуса, Римуса и Питера, лишь двое из которых выглядели пристыженными.
— А вот это, — продолжил Джеймс, снова отвлекая ее, отодвигая мантию и задирая штанину, чтобы показать шрам на голени, — после инцидента с Инсендио на третьем курсе, когда я на протяжении трех недель называл тебя «женой».
Лили закатила глаза и скрестила руки на груди.
— Знаю. И я уже говорила, что поджог твоей штанины был несчастным случаем, хотя ты сам напросился. И я извинилась. Не вижу смысла поднимать этот вопрос много лет спустя.
Джеймс полностью проигнорировал ее комментарии и продолжил.
— И мое самое любимое, — он с усмешкой махнул рукой, откидывая назад прядь волос, обнажая шрам в виде линии прямо за его правым ухом. — Это то самое место, в которое попали твои статические чары на четвертом курсе.
— Ты это заслужил! Ты сделал мне предложение на глазах у всей школы! Мне было так неловко!
— Именно поэтому я попросил Сириуса разоружить тебя, — Джеймс ухмыльнулся и посмотрел через плечо Лили на сияющего Сириуса, который смотрел на пару и крепко сжимал палочку Эванс.
Миа придвинулась ближе к Римусу, в волнении сжимая его руки, она с широко раскрытыми глазами предвкушала что-то, что Лили явно еще не осознала.
— У тебя, моя огненная Лилия, — произнес Джеймс с улыбкой, он наклонился и поцеловал внутреннюю сторону ее ладони, — есть ужасная привычка проклинать меня всякий раз, когда я упоминаю тот факт, что однажды ты выйдешь за меня замуж.
Как будто кусочки головоломки внезапно сложились воедино, лицо Лили покраснело.
— Джеймс…
— Я хочу довериться тебе и попросить пообещать, что ты не станешь меня проклинать, — умолял он ее, проводя подушечкой большого пальца по костяшкам ее пальцев, пока те крепко сжимали его руку.
Лили ахнула.
— О боже мой.
— Лили, пообещай, — настоял Джеймс.
Она улыбнулась, слезы наполнили ее глаза.
— Я… я не буду заколдовывать тебя. Я обещаю.
Когда Сириус вложил палочку Лили в его руку, Джеймс глубоко вздохнул и несколько мгновений вертел ее в руках.
— Хорошо. Держи свою палочку, любимая.
Действуя инстинктивно — и, вероятно, потому, что Сириус держал древко в течение нескольких минут, — Лили посмотрела на свою палочку, внимательно изучая ее. Она ахнула, когда в центре древка оказалось кольцо с толстой золотой каймой, в котором был заключен большой рубиновый камень в окружении ореола маленьких бриллиантов. Лили мгновенно сняла кольцо со своей палочки и поднесла его к глазам, осматривая.
Миа перевела взгляд с Римуса на Сириуса, когда он присоединился к ним на диване. Она улыбнулась, услышав, как Лили пробормотала себе под нос «Animo et astutia», узнавая семейную реликвию.
— О, боже…
— Лили Эванс, — сказал Джеймс, опускаясь на одно колено.
Рождественские огни, сияющие позади них, осветили этот момент, запечатлев в памяти Мии навсегда, подобно волшебной версии вспышки от фотоаппарата.
— Я задаю тебе этот вопрос с тех пор, как мне исполнилось одиннадцать. И даже если ты снова скажешь «нет», — пробормотал он, и Лили засмеялась, вытирая слезы с глаз, — я продолжу спрашивать, ведь ты уже и раньше давала мне неправильный ответ. Хотя обычно ты не ошибаешься, учитывая, насколько ты блестящая. Ты выйдешь за меня?
Лили не стала ждать ни секунды, прежде чем выкрикнуть:
— Да!
— Наконец-то! — Джеймс громко обрадовался, подхватил ведьму на руки и закружил ее.
***
Празднование продолжалось несколько часов.
Огневиски, шампанское и вино лились рекой в изобилии. Джеймс позвал Тилли разделить с ними радостный момент, и маленькая эльфийка восприняла это как приглашение приготовить праздничный торт, два пирога с патокой и большую булочку, пропитанную бренди. В итоге эта булочка привела к тому, что Лили объявила все десерты греховными и, по-видимому, относящимися к той же категории, что и губы Джеймса.
Чему была благодарна Миа, так это тому, что вскоре после этого Лили отключилась. Она была не в том настроении, чтобы слушать подробности сексуальной жизни своего брата.
— Она совсем не умеет пить, да? — Миа рассмеялась, когда ее брат набросил маленькое одеяло на свою спящую невесту, которая свернулась калачиком, подобно кошке, на большом ковре перед камином. Нюхалз прижался к животу Лили, засыпая.
В другом конце комнаты тихонько дремал Римус, прислонившись к большому креслу, в котором случайным образом отключился Сириус, на его шее была обернута гирлянда из попкорна, словно ожерелье. Питер потерял сознание в ванной наверху после того, как ему стало плохо от чрезмерного употребления сладостей и спиртного.
Несмотря на то, что они сами были вовлечены в происходящее, Джеймс и Миа наслаждались вечером, наблюдая за тем, как их друзья и близкие напиваются до одури.
— Мне это в ней нравится, — Джеймс улыбнулся, падая на пустое место большого дивана рядом с Мией и прислоняясь к ней. — По сравнению с вами, разбойниками, Лили невинна.
Миа фыркнула, толкая его плечом.
— Говори за себя. Тебе стоит знать, что я добропорядочный гражданин Волшебной Британии. А ты знал, что я даже работаю в министерстве?
— Кстати, как там дела?
Ее улыбка исчезла, и она поморщилась.
— Ненавижу это место. Я ничего не вношу и, по сути, просто сижу сложа руки и подаю документы, наблюдая за тем, как влиятельные люди создают ужасные законы, отбрасывающие общество на столетия назад.
Ее взгляд на долю секунды метнулся к Римусу, зная, что многие законы, против которых она надеялась бороться, касались прав оборотней.
Джеймс понимающе кивнул и взял ее за руку в знак утешения.
— Как только война закончится, возможно, мне стоит занять место Поттеров в Визенгамоте. Если бы такое позволяли женщинам, то я бы запросто передал тебе это право. Фактически оно не существует, но должно быть. Папа ни разу не поднимал шума, и я особо не задумывался. Но ты права. Люди, которых мы любим, подвергаются дискриминации. У меня была бы сила, способная изменить это.
Миа театрально закатила глаза.
— Нелепо, что женщина может стать Министром магии, но не может быть допущена в Визенгамот, — пока.
Ей было известно, что в будущем несколько женщин все-таки заседают в Визенгамоте. Какими бы благородными ни были намерения ее брата, она также знала, что место Поттеров не появится от его действий. В будущем этого места не существовало, хотя она помнила, как Кингсли и Сириус говорили с Гарри об исправлении этого. Гарри отказался, но пришел к ней за советом, поскольку ничего не знал о том, как работают законы волшебного мира, и он переживал, что, если займет место Поттеров, то непреднамеренно ухудшит ситуацию с политической точки зрения.
Джеймс пожал плечами.
— Все это нелепо. Дело в Священных двадцати восьми, из которых состоит Визенгамот в течение последнего столетия или около того.
— Кстати, почему у нас этого нет? Поттеры — чистокровные. Иначе дедушка Блэк не позволил бы маме выйти замуж за папу, — сказала она, вспоминая историю любви Карлуса и Дореи. Сигнус Блэк II любил свою дочь до такой степени, что позволил ей выйти замуж без брачного договора, да к тому же вступить в семью известных предателей крови. Однако, если бы Поттеры не были чистокровными, Миа знала, что Дорея могла стать Малфой, Лестрейндж или Крауч.
Джеймс усмехнулся.
— О, это старая история семьи. Очевидно, Кантанкерус Нотт начал писать свою книгу о чистокровных семьях, когда учился в Хогвартсе. Думаю, это его личный проект. Разумеется, он был слизеринцем, а, как ты знаешь, Поттеры всегда гриффиндорцы.
Миа закатила глаза.
— Соперничество? Серьезно?
— Прадед, Титус Поттер, разозлил автора «Справочника чистокровных волшебников», и когда Нотты получили политическое влияние, в так называемые «Священные двадцать восемь» вошли все, кроме Поттеров, — сообщил ей Джеймс, используя воздушные кавычки в отношении предположительно «священных» чистокровных семей.
— Я удивлена, что они оставили таких людей, как Уизли, Пруэтты и Лонгботтомы, — задумчиво произнесла она, потянувшись за своим бокалом вина, небрежно взбалтывая оставшееся содержимое.
— Может, нам стоит написать свой справочник.
Миа рассмеялась.
— «Священные предатели крови». Получится объемнее, чем «Справочник чистокровных волшебников».
— Слава Мерлину.
Миа посмотрела на своего брата, заметив, как его внимание переключилось на спящую ведьму перед огнем.
— Ты женишься, Джейми.
Джеймс повернулся, его глаза мерцали, подобно гирляндам на рождественской елке.
— Да, — сказал он, ухмыляясь. — Насколько это странно?
— Невероятно. Кажется, что только вчера Лили дала тебе пощечину.
Джеймс счастливо вздохнул.
— Ах, старые добрые времена. Когда мы еще были проказниками-первокурсниками, творящими шалости, — сказал он, обнимая ее. — Скоро и наши дети отправятся в Хогвартс.
Миа побледнела при мысли о том, что у нее появятся свои дети, но странное выражение лица Джеймса заставило ее снова улыбнуться, когда в голове возник образ Гарри.
— Вы с Лили скрываете какие-то новости? — спросила она, приподняв бровь, хотя ответ ей был известен, поскольку знала дату рождения Гарри и могла произвести расчеты.
Джеймс рассмеялся и покачал головой.
— Нет. Но я был только рад, если бы она была беременна, — признался он, улыбаясь, когда Миа расширила глаза в ответ. — Знаю. Мерлин, ты вообще можешь представить меня с детьми?
— Да, — прошептала Миа, радуясь, что Джеймс не уловил печальных ноток в ее тоне.
— Учитывая мое везение, у меня будут одни девчонки. И мне придется принимать таких же ужасных мелких олухов, которые, как я, будут бегать за ними, как я бегал за Лили.
— Нет, — Миа улыбнулась, качая головой. — У тебя будет сын.
Когда она поняла, что только что, по сути, призналась Джеймсу, что Гарри существует в будущем, ее глаза слегка расширились. Неужели заклинание Дамблдора не сработало? Она не пыталась выдавить из себя эти слова. Или, может быть, это было связано с намерениями, как ей и говорили. Она не собиралась говорить то, что изменило бы будущее, поэтому получилось произнести сказанное.
«Я всего лишь хочу, чтобы он знал о своем сыне», — подумала про себя Миа. «Джейми заслуживает того, чтобы узнать, каким человеком станет Гарри».
— Ты так думаешь?
— Я это знаю.
— Мне бы этого хотелось. Похожий на меня, но с волосами Лили, — задумчиво сказал Джеймс.
Миа рассмеялась и покачала головой.
— У него будут твои волосы.
Она вспомнила, как впервые увидела одиннадцатилетнего Гарри Поттера: он сидел в купе в конце Хогвартс-экспресса вместе с Роном. Черные, растрепанные волосы торчали во все стороны, несколько прядей прикрывали лоб, что, как она предположила, он сделал намеренно. Он был одет в одежду, что была ему велика на два размера, а очки были разбиты, прикрывая его ярко-зеленые глаза.
— Глаза Лили, — прошептала Миа. — Но у него будет твоя улыбка и твое доброе сердце. Огонь и страсть Лили, а также твое чувство чести и мужества, — слезы начали собираться в уголках ее глаз, и она изо всех сил пыталась вытереть их, пока Джеймс не увидел.
Она отвернулась от брата и заметила мерцание в другом конце комнаты, где на нее смотрела пара мягких зеленых глаз. Миа нахмурилась, увидев, что Римус проснулся и, очевидно, прислушался к разговору. Он сочувственно улыбнулся ей, когда она смахнула со щек упавшие слезы. Грустно улыбнувшись в ответ, она была благодарна, что, по крайней мере частично, кто-то понимал, почему ее расстраивали разговоры о будущем. Римус знал, что она очень скучала по Гарри.
— А мое чувство юмора? — спросил Джеймс, прерывая минутное горе Мии.
— Ему достанется твое высокомерие, — заявила она со смешком, вспомнив старшего Сириуса Блэка, который ворвался в Большой зал во время финальной битвы, ругаясь на Гарри, который заколдовал его, а сам незаметно ускользнул на встречу с Волдемортом в Запретном лесу. — У него будет безрассудный характер Сириуса. Талант Римуса к ЗОТИ, — добавила она, улыбаясь лучшему другу, который в ответ приподнял бровь.
Джеймс ухмыльнулся.
— Мои навыки в квиддич? Самый молодой охотник в истории!
— Ловец, — поправила Миа.
— Обломщица, — сказал Джеймс, выпятив нижнюю губу. — Ладно, раз уж каждый воспитывает моего ребенка, что он получит от тебя?
«О, ему достанутся все шоколадные лягушки, которые позже съест Рон; орлиное перо, которым почти не воспользуется; планировщик домашних заданий, который втайне возненавидит; праздничный торт, который порадует его, когда сестра Лили этого не сделает; набор по уходу за метлой; Вредноскоп… О, ну и помощь в уничтожении самого темного волшебника в истории магии».
— Любовь. Дружбу, — произнесла она вслух с улыбкой на лице. — Может, немного мудрости, если он наберется терпения и выслушает меня, — она сделала многозначительную паузу в разговоре, прежде чем набралась смелости и прошептала: — Я… я позабочусь о нем, ты же знаешь?
Джеймс зевнул.
— О моем гипотетическом ребенке?
Она кивнула, крепче сжимая руку брата.
— Я всего лишь хочу, чтобы ты это знал. Когда вы с Лили создадите семью, ты должен знать, что я всегда буду заботиться о нем. Я позабочусь о том, чтобы он был счастлив и здоров, и… — слова застряли у нее в горле, сдерживаемые волной эмоций.
— Мне пообещать то же самое для твоих будущих гипотетических детей с Сириусом? — спросил Джеймс, приподняв бровь.
Громко рассмеявшись, Миа взглянула на большое кресло, в котором Сириус слегка похрапывал. Все еще бодрствующий Римус держал глаза закрытыми, но она видела, как его грудь сотрясалась от беззвучного смеха.
— О, Мерлин, даже не говори так! Можешь ли ты представить, что у нас с Сириусом будут…
— Щенки? — Джеймс хихикнул.
Она легонько ударила его по затылку.
— Ты ужасен. И они были бы наполовину моими, так что они могли бы в равной степени быть котятами.
— Это так называют маленьких лисичек? — поинтересовался Джеймс. — А как насчет оленей?
— Оленята, — ответила Миа.
Джеймс нахмурился, не впечатленный.
— Как глупо. Думаю, у нас будут обычные человеческие дети, — признал он вслух со вздохом, будто ребенок-человек — самая ужасная вещь в мире.
— Как это совершенно заурядно с нашей стороны.
— Мы очень скучные.
— Джейми… — Миа замешкалась. — Что, если война никогда не закончится? Что, если мы проиграем?
— Мы не можем, — веселье исчезло из его голоса, когда он заговорил. Джеймс всегда выглядел уверенным лидером, бойцом. Он был похож на Гарри на поле боя. — Это слишком важно. Это должно закончиться, и мы должны победить, нет места для сомнений, Миа. Я… я сделаю все, чтобы выиграть эту войну.
Миа нахмурилась, зная, что он говорит правду.
— Даже погибнешь?
— Даже погибну, — подтвердил Джеймс без малейшего колебания.
— Что касается остальных? — «Как мы будем жить дальше без тебя? Как я должна жить дальше без тебя?».
Джеймс раздраженно вздохнул.
— Я едва обручился, Миа, почему мы говорим на такие депрессивные темы?
— Ответь на вопрос, Джейми, — взмолилась она.
Он воспользовался моментом, чтобы по-настоящему обдумать это, явно не желая давать расплывчатый ответ, который мог бы продолжить пессимистичный разговор.
— Мама всегда говорила, что важна суть тех лет, которые отведены тебе, а не продолжительность этих лет. Я хочу, чтобы суть была полна. Я хочу, чтобы твоя суть была полна. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы не потерять тех, кого я люблю больше всего, — его взгляд метнулся к Лили. — Разве кто-нибудь из нас важнее всего волшебного мира? Всего мира? Я люблю тебя не больше, чем волшебник с соседней улицы любит свою сестру. Я люблю Лили не больше, чем любой другой мужчина любит свою жену. Во всяком случае, я очень стараюсь.
Миа бросилась к своему брату, крепко обнимая его и отказываясь отпускать, она зарылась носом в его спутанные волосы. Она вдохнула его запах, запоминая. Несмотря на выпитое огневиски в честь помолвки, от него все еще пахло пирогом с патокой.
— Я говорила тебе, какой ты хороший человек, Джеймс Поттер?
Джеймс пожал плечами, как будто быть хорошим человеком было для него естественно.
— Я делаю, что могу.
— Та спальня наверху? — Миа посмотрела на брата с понимающей улыбкой. — Она должна быть детской.
Джеймс ухмыльнулся.
— Я подумаю об этом.
— Счастливого Рождества, Джейми.
— Счастливого Рождества, Миа.
***
В нескольких улицах от Чаринг Кросс Роуд, на которой так уютно расположился «Дырявый котел» между книжным и музыкальным магазином, стоял небольшой, недавно купленный дом, что принадлежал молодой маггловской паре, стремящейся отпраздновать годовщину своей свадьбы.
— Хелен? Ты дома?
Муж вошел через парадную дверь, бросил ключи на ближайший столик и улыбнулся, когда они не упали с края.
— В спальне, дорогой!
Он направился к массивной двери в конце коридора.
— Начала без меня? — спросил он, просунув голову в приоткрытую дверь.
— Вряд ли, — голова с медово-каштановыми кудрями утопала в страницах потрепанной книги.
Выхватив книгу из рук жены, он рассмеялся, когда ее медленные рефлексы не смогли отобрать ее у него.
— Хелен, сегодня наша годовщина, и ты читала эту чертову I-free_dom штуку тысячу раз.
Она фыркнула, когда он положил ее книгу на тумбочку, благодарная, что муж, по крайней мере, оставил страницы открытыми.
— Да, Ричард, это моя самая любимая книга. Так уж вышло, что я люблю эту книгу почти так же сильно, как люблю тебя.
Ричард схватился за грудь в притворном горе.
— Пять лет брака, и вот к чему все это свелось? Я или книга?
— Я хороша в многозадачности, — Хелен усмехнулась, наклоняясь вперед, чтобы поцеловать его. — Я могу любить вас обоих.
Усмехнувшись, Ричард ответил на поцелуй и улыбнулся, когда заметил, что его жена еще не оделась к предстоящему ужину. Они уже опаздывали, но он не мог не обрадоваться тому, как его рука коснулась обнаженной кожи ее бедра под простыней.
— А когда у нас появятся дети? Будешь ли ты любишь нас всех или нам придется бороться с книгой за тебя?
— Дети? — Хелен отстранилась от него, ее шоколадно-карие глаза смотрели с тревогой и волнением. — Итак, ты думал об этом?
Ричард кивнул.
— Разумеется. Сейчас подходящее время. Мы оба окончили школу, у нас хорошая работа…
— Практика идет хорошо, — сказала она, прерывая его.
Ричард улыбнулся ей.
— Практика идет очень хорошо. Я предполагаю, что мой ответ — да. Давай создадим нашу семью.
— Я знала, что ты согласишься! — Хелен взвизгнула от восторга и обвила его руками.
— Конечно, ты знала, — Ричард тихо рассмеялся и наклонился, чтобы поцеловать ее в шею. — Ну, не стоит откладывать на завтра.
Хелен счастливо вздохнула, отзываясь на его прикосновения.
— Мы пропустим нашу бронь.
— Во всем виновата книга.
Там, на ночном столике, лежала открытая, потрепанная книга. На самом верху выцветшими буквами было написано: «Зимняя сказка», а на открытой странице был отрывок, который Хелен Грейнджер читала по меньшей мере тысячу раз:
Ты свято память Гермионы чтишь.Когда б я не отверг твоих советов,Я и теперь, счастливый, бы гляделВ глубокие глаза моей подругиИ принимал дары желанных губ.
***
23 декабря 1978
23:03
В поздний час пустая квартира оставалась тихой, ее обитатели далеко в Годриковой впадине прижимались друг к другу, отсыпаясь в гостиной на первом этаже после огневиски, булочки, пропитанной бренди, и эйфории от празднования помолвки.
Глубоко в хогвартском чемодане Мии Поттер, запертый в шкатулке для драгоценностей с мощным заклинанием для отвода глаз, лежал потрепанный Маховик времени. В серебряной оболочке, внутри тщательно сконструированных часов светился голубой песок, от артефакта тянулась тонкая цепочка, похожая на ожерелье. На нижней части была выгравирована руна, означавшая «Предопределение». Все триста восемьдесят восемь тысяч семьсот тридцать семь крошечных голубых песчинок внутри Маховика были неподвижны, точно так же, как и в течение последних семи лет, четырех месяцев, двадцати двух дней, одного часа и четырех минут.
Одна крошечная голубая песчинка разморозилась и упала на другой конец Маховика.
Осталось триста восемьдесят восемь тысяч семьсот тридцать шесть.