КНИГА ВТОРАЯ. Глава 15. Мужество и мастерство

КНИГА ВТОРАЯМаховик времени
***Время застыло,
Красота есть во всем,
Я буду храброй,
Я ничему не позволю отнять
Того, кто перед моими глазами.
Каждый вдох,
Каждый миг вел к этому
Christina Perri — A Thousand Years
17 сентября 1998 года
Сириус сидел на крыльце своего родового дома, рядом с ним на ступеньке стоял стакан с лучшим огневиски Огдена, во рту — зажженная сигарета. Он с любопытством оглядел окрестности, улыбаясь, наблюдая, как люди вокруг его дома занимаются своими делами. С площади Гриммо под обновленным Фиделиусом и дополнительными магглоотталкивающими чарами, он мог наслаждаться наблюдением за магглами через открытую дверь своего дома. Хотя Гермиона часто называла это вуайеризмом, учитывая, что магглы, о которых шла речь, не знали, что за ними наблюдают, Сириус все равно находил это успокаивающим.
Это было лишь одно из многих критических замечаний, которые она высказала в отношении его поведения после окончания войны. Наблюдение за магглами было на относительно низком месте в списке раздражающих привычек, особенно, по сравнению с его пьянством и курением. Теперь это были любимые раздражители Гермионы класса А, которые она не стеснялась озвучивать. С тех пор, как Сириус подписал контракт с Кикимером на работу в Хогвартсе, любые разговоры о порабощении домовых эльфов или жестоком обращении с ними отошли на второй план, зато курение с легкостью заняло первое место в списке.
На самом деле, Сириус изо всех сил старался вычеркнуть пункты из ее списка его раздражающих привычек, таким образом избегая любой формы конфронтации с ней.
Вот почему в этот самый момент он наслаждался послеобеденной выпивкой и сигаретой на своем крыльце, потому что Гермионы в данный момент не было рядом, чтобы ругать его за это.
С тех пор как Гарри, Рон и Гермиона переехали на Гриммо с Сириусом, она проводила большую часть времени в уединении в своей комнате. Сириус постоянно волновался, как и Гарри, хотя все остальные, то есть большинство Уизли, настаивали, что, возможно, ей нужно время для себя. Поттер неохотно согласился, но Блэк наотрез отказался позволить ей уйти в себя после войны.
После поражения Волдеморта в Запретном лесу обитатели площади Гриммо стали знаменитостями. Гарри, Рон и Гермиона стали героями войны и были названы Золотым трио — прозвище, которое раздражало Гермиону, она во всеуслышание говорила о своей нелюбви к подобному.
Пока остальные в волшебном мире восстанавливали Хогвартс, Косой переулок и Министерство Магии, те, кто сражался на войне, все еще восстанавливались и залечивали раны, которые они получили в ходе произошедшего.
Гарри решил, что его исцеление заключается в том, чтобы продолжить жить и быть как можно более нормальным. Министр магии пригласил Поттера и мальчишку Уизли присоединиться к новому учебному классу авроров, Сириус поддержал ребят. Кингсли предложил аналогичные должности Блэку и Малфою, оба отказались: Сириус — с чередой красочных ругательств, Драко — с насмешливым взглядом.
Вместо того, чтобы предложить свою помощь или приложить усилия по возрождению общества, Сириус сосредоточился на восстановлении своей семьи, в которую, разумеется, входили Гарри и Гермиона, и теперь еще добавилась кровная семья, от которой он давно отрекся. По настоянию Гермионы, Сириус решил воссоединиться со своими двоюродными сестрами и племянником. Поскольку поместье Малфоев служило штаб-квартирой Волдеморта и Пожирателей смерти, имущество конфисковало Министерство, что вынудило Нарциссу и Драко искать убежище в другом месте. Андромеда практически надавила на них, чтобы младшая сестра и племянник остались с ней, поскольку обе женщины привыкли полагаться друг на друга в своем горе. Не в силах выносить звуки постоянно рыдающих женщин — так их называл Малфой, когда жаловался Сириусу, Драко воспринял предложение «оставайся на Гриммо в любое время» в буквальном смысле, к большому раздражению Гарри и Рона.
Сириус со всей ответственностью взялся за исцеление Гермионы, поскольку остальные считали, что она достаточно умна и знает, что для нее лучше. Выяснив, что понятия не имеет, как правильно пользоваться кухней, он каждое утро будил ее завтраком из ближайшей пекарни. Когда она уходила в свою комнату или библиотеку и запиралась на несколько часов, Сириус настаивал, чтобы Гермиона делала перерывы и выходила из дома. Статус знаменитости привлекал слишком много внимания, что ей абсолютно не нравилось, поэтому посещение магических районов вызывало некоторые трудности. Тогда он предложил сходить в парочку своих любимых маггловских мест, куда они могли прийти и утонуть в неподходящих воспоминаниях.
Кошмары, конечно, пугали больше всего, однако у Сириуса был многолетний опыт борьбы с ними. Вот только крики Гермионы приводили в ужас Гарри и Рона. Когда она каждую ночь просыпалась с воплем, мальчики в панике бросались в ее комнату и находили там Сириуса, который обнимал ее, проводил рукой по волосам и спине до тех пор, пока Гермиона снова не засыпала.
Гарри признался, что чувствует себя ответственным за состояние Гермионы. Сириус настаивал на том, что он несет ответственность за всех в доме и что Гарри должен позволить ему делать свою работу и заботиться о них.
Также это означало, что Сириус отвечал и за Драко, который был подвергнут остракизму большей частью сообщества, в том числе и со стороны чистокровных, презирающих его новый статус предателя крови — то, с чем Блэк был хорошо знаком. Он взял мальчика под свое крыло и сделал все возможное, чтобы Драко чувствовал себя достойным человеком. Гарри и Рон не собирались быть милыми со слизеринцем, поэтому Сириус предложил Драко помочь ему вытащить Гермиону из ее скорлупы.
У этих двоих была общая черта — способность проникать Гермионе под кожу, провоцируя ее на эмоции, отличные от апатии, и Сириус был благодарен за помощь.
Его благодарность, возможно, была преждевременной.
Голос Драко эхом разнесся по дому.
— Сириус!
Словно обжегшись, Блэк выбросил сигарету и быстро вылил свой огневиски на ступеньки, затем убрал стеклянный стакан с глаз долой. Он сделал глубокий вдох, когда услышал разочарованный выдох Драко, юноша появился из-за угла прихожей.
Короткий взгляд на Драко, и Сириус понял, что опрометчиво выбросил свои пороки.
— Гермиона не с тобой?
Губы Драко скривились в раздражении.
— Скоро придет. Я через камин пришел, потому что решил, что так будет быстрее, а она пошла к точке аппарации. Подумал, что должен предупредить тебя о ее нынешнем настроении.
Сириус свирепо посмотрел на него, входя в дом и закрывая за собой дверь.
— Что ты натворил?
Драко закатил глаза.
— Я сделал то, что ты мне велел. Пригласил ее на обед. И нет, я не предполагал, что она снова набрала вес. У меня все еще не прошли следы ожогов от заклятия, которое она послала на меня из-за этого, — сказал он, нахмурившись. — Мы пошли в чертов книжный магазин.
— Тогда почему она в таком настроении? — спросил Сириус, когда они полностью вошли в дом. Потянувшись за палочкой, он наложил на свое тело освежающие чары, чтобы избавиться от остатков запаха сигареты, которую он слишком быстро выбросил.
Прежде чем Драко успел сказать еще хоть слово, снаружи раздался громкий треск.
Входная дверь резко распахнулась, и Гермиона шагнула в дом, ее дикие кудри искрилась на концах, выражение ярости и унижения было ясно написано на лице девушки. В ту секунду, когда дверь за ней захлопнулась, портрет матери Сириуса начал вопить:
— Пятно на благородном доме моего отца! — но прежде чем она начала извергать более творческие оскорбления, Сириус взмахнул палочкой, закрывая шторы.
Он мило улыбнулся Гермионе, осторожно приблизился к ней, как к дикому гиппогрифу, и чуть не склонился перед ней.
— Добрый день, любовь моя. Все в порядке?
На звук захлопнувшейся двери Гарри и Рон перевесились через перила лестницы.
— Что ты опять натворил, Малфой? — крикнул сверху Рон. — Вы, наконец, перестали быть друзьями?
— Мы не друзья, Уизел, — усмехнулся Драко.
— Ладно, кем бы ты ни был. Все кончено? Я скучаю по старым добрым временам, когда мы могли бы заколдовать тебя, а она бить тебя по лицу.
— Заткнись, Рон, — Гарри разочарованно вздохнул. — Гермиона, все нормально?
— Нет! — вспыхнула она и, тут же разрыдавшись, пронеслась мимо Сириуса и Драко, толкнув последнего плечом, и взлетела по лестнице в вихре рыданий.
Сириус беспомощно наблюдал, как она пробежала мимо Гарри и Рона, которые пытались остановить девушку, но потерпели неудачу. Ее дверь с грохотом захлопнулась, и все мужчины дружно вздохнули от раздражения.
Драко наконец нарушил молчание.
— Видели утренний выпуск «Ежедневного пророка»? — он передал свернутую газету в руки Сириуса, прежде чем повернулся на каблуках в сторону большой официальной столовой, вероятно, совершая набег на тайный запас виски Сириуса, — вовсе не такое тайное пристрастие Драко.
— Насколько все плохо? — Гарри спустился с Роном к Сириусу, стоящему в коридоре. Они заглянули в раскрытую газету в руках Сириуса, на первой полосе которой была огромная движущаяся фотография Гермионы и Драко.
На колдографии эти двое сидели у кафе-мороженого Флореана Фортескью. Никто из них не выглядел слишком довольным ситуацией, айfree_dom хотя, когда картинка сменилась, Драко подтолкнул свое недоеденное мороженое через стол к Гермионе. Изображенное на фотографии событие произошло несколько дней назад, когда Сириус предложил им двоим убраться из дома. Гарри и Рон в тот день проходили обучение на авроров в Министерстве, а Сириус строил планы на день совместно с Римусом. Ночь Гермионы прошла в попытках справиться с особенно плохим кошмаром, и когда Драко заскучал, Сириус попросил своего юного племянника отвлечь ее.
Его вниманием завладела вовсе не фотография, а нелепый заголовок и прилагаемая к нему статья.
ЗОЛОТАЯ ДЕВУШКА РАЗБИЛА СЕРДЦЕ ГАРРИ ПОТТЕРАРита Скитер
— Фу, — простонал Сириус и начал читать вслух:
«Похоже, после великого триумфа длительное время у Мальчика, который дважды победил Сами-знаете-кого, забот гораздо больше, чем во время борьбы с Темными магами. Как заявила ваш репортер в своей последней отмеченной наградами биографии «Золотое трио: юная любовь на войне», Золотое трио (состоящее из героев войны Гарри Поттера, Рональда Уизли и их общего любовного интереса — магглорожденной Гермионы Грейнджер) провело большую часть прошлого года в бегах от сил тьмы. Под давлением войны они нашли любовь в объятиях друг друга. Подробности любовного треугольника можно найти на страницах книги «Золотое трио: юная любовь на войне», которая доступна в любом местном книжном магазине.
Ни для кого не секрет, что Золотая девочка Гриффиндора провела большую часть своего времени в Школе чародейства и волшебства Хогвартс в объятиях многих известных молодых сердцеедов. Впервые она появилась на сцене во время Турнира Трех Волшебников, который был перенесен в Хогвартс, чтобы установить единство между магическими школами. К сожалению, мисс Грейнджер внесла разногласия в турнир в виде своего первого любовного треугольника между ней, Гарри Поттером и знаменитым болгарским ловцом и чемпионом Трех Волшебников Виктором Крамом.
Несмотря на то, что наш мир все еще оправляется от последствий войны, похоже, что мисс Грейнджер без колебаний наносит новые раны своим знаменитым любовникам, Поттеру и Уизли. Принцесса Гриффиндора теперь оказывается в объятиях самопровозглашенного принца Слизерина и предположительно исправившегося Пожирателя смерти Драко Малфоя. Это вызывает много вопросов, в том числе…»
— Прекрати читать, — посоветовал ему Драко, он появился рядом с Сириусом со стаканом огневиски в руке. — Давайте сделаем вывод, что моя и Грейнджер преданность войне поставлена под сомнение, а еще, согласно всем тем слухам, она беременна моим ребенком. Но, в зависимости от того, родится ли ребенок с рыжими или черными волосами, он может быть и чьим-то из вас, — попеременно он указал на Рона и Гарри, которые уставились на него. — Да, я тоже не вижу логики. Будто хоть какая-то девушка откажется от секса со мной ради кого-то из вас.
Гарри покачал головой, уставившись на слова.
— Это реально плохо.
— Ты очень наблюдателен, Поттер. А теперь кто-нибудь из вас пойдет и успокоит ее, — Драко махнул рукой в сторону лестницы. — Если бы я хотел быть рядом с плачущей женщиной, то пошел бы домой к маме и тете. Честно говоря, думаю, что лучше предпочту их компанию, — он допил виски и поставил стакан на ближайший комод.
— Кузен, всегда рад, — он кивнул Сириусу и направился к двери. — Я полностью рассчитываю на компенсацию за то, что мне пришлось иметь дело с разгневанной магглорожденной.
— Придурок, — пробормотал Рон, когда Драко аппарировал с верхней ступеньки крыльца.
Сириус повернулся и улыбнулся своему крестнику.
— Ты хочешь позаботиться о ней?
Гарри уставился на Сириуса и Рона.
— Слабаки.
Сириус пожал плечами. Когда Гермиона находилась в подобном эмоциональном состоянии, он своими действиями делал только хуже. Ее печаль и отчаяние были ему по плечу. С испугом или вспыльчивостью он безусловно смог бы справиться. Но когда дело доходило до публичного унижения, он до ужаса оставался спокойным. Про него самого ходило столько слухов, что Сириус воспринимал их с холодом: либо энергично подпитывал слухи, тем самым развлекаясь, либо совершенно игнорировал статьи в газетах. Подобные предложения для решения проблемы только разозлили бы Гермиону, и сейчас шла именно та самая неделя, во время которой ему любой ценой нужно сохранить ее в хорошем расположении духа.
— Скоро придет Римус, — сказал он. — Если она не против его компании, мы можем посадить ее в одну с ним комнату. Они пожалеют друг друга из-за плохой рекламы, а он подбодрит ее рассказами о своих скучных книгах.
— Тогда, похоже, я ничего не упущу, — Рон кивнул и направился к камину. — Я на пару дней останусь в Норе. Мама расстраивается, что я практически перестал приходить домой.
— Не забудь, что у Гермионы день рождения в субботу, — напомнил ему Гарри.
— Принял, — сказал Рон с улыбкой и шагнул в зеленое пламя камина, исчезая из виду.
— Хорошо, — усмехнулся Сириус, снова сосредоточившись на Гарри. — Иди-ка, стань большим героем. Расскажи ей о том, как заявишься в редакцию, назовешь себя «Избранным» и закроешь «Ежедневный пророк».
Гарри со смехом покачал головой.
— Ты действительно переоцениваешь мое влияние, — он поднялся по лестнице в комнату Гермионы как раз в тот момент, когда открылась входная дверь и вошел Римус.
Несмотря на все жалобы на недосып из-за Тедди и измученной Тонкс, Римус все еще выглядел гораздо моложе, чем раньше. Пусть он и говорил, что хотел бы как можно чаще выходить из дома, ведь по просьбе Сириуса они с Тонкс скрывались в четырех стенах в течение всей беременности, Римуса явно устраивало отцовство и брак.
— Она здесь? — спросил Римус.
— Наверху, в своей комнате, скорее всего, от всей души рыдает в плечо добродушного Гарри, — Сириус криво улыбнулся и повел Римуса в большую столовую, где, прищурившись, уставился на открытую бутылку огневиски на стойке. Блэку было интересно, как Драко выживал в доме Андромеды без постоянного контроля со стороны домашних эльфов.
Римус вздохнул.
— Я так понимаю, она читала утреннюю газету?
— Предположение, что именно Гермиона будет вовлечена в любовную связь с Малфоем, истерически смешное.
— Уверен, она так не считает.
— Дай ей пару дней, — сказал Сириус, его слова были наполнены скрытым смыслом, который только Римус мог понять.
— А вот я думаю, что для Гермионы есть более забавная романтическая пара, — Римус хитро ухмыльнулся, Сириус лишь закатил глаза и показал ему грубый жест рукой, в то время как другой убирал бутылку огневиски обратно в шкаф к остальной коллекции алкоголя.
Он вздохнул, проведя пальцем по линейке напитков перед собой, отмечая те, которые годами пылились из-за пренебрежения. В конце стояла старая, наполовину пустая бутылка огневиски Блишена, который, как он помнил, был любимым брендом его отца. 1971. Хороший год.
— Так что же нам остается делать? — с тревогой спросил Сириус.
Римус поднял бровь.
— С вечеринкой?
— Меня больше волнует, что будет после вечеринки, Лунатик, — Сириус посмотрел на своего друга. — Все, что мне нужно сделать, это открыть свой дом для всех наших друзей, которые хотят споить ведьму. И оставаться трезвым весь день. Ты отвечаешь за важные вещи.
— Ты уверен, что готов?
— Разве это имеет значение?
— Нет. Это всегда было вопросом времени, — признался Римус.
Сириус громко рассмеялся над ироничным выбором слов.
— Я готов, — через мгновение его смех стих, и он посмотрел на огневиски в шкафу, задаваясь вопросом, сможет ли другая марка облегчить его беспокойство, поскольку Огден больше не справлялся. — Я ненавижу не знать, как все это закончится. Если это сработает, и она… Это поднимет много дерьма из прошлого, и мне придется рассказать все Гарри. Не обращая внимания на остальной мир и, не дай Мерлин, на Молли Уизли.
— Я планирую не быть здесь, когда Молли узнает правду, — признался Римус. — Хотелось бы, по крайней мере, дожить до того, как Тедди поступит в Хогвартс. У тебя есть браслет?
— Я выхватил его из хранилища Поттеров, когда несколько месяцев назад ходил с Гарри за подарком на день рождения Джинни. Я предложил ему подарить ей что-нибудь из вещей Лили. Это позволило легко копаться в шкатулках с драгоценностями, не привлекая его внимания. Все уже упаковано и готово к вручению. Как насчет твоего маленького подарка?
— Все готово.
Тревожно дергая серебряную цепочку на шее, он спросил:
— Ты думаешь, она будет злиться на нас?
— На меня? Возможно. На тебя? Несомненно.
Сириус застонал и провел руками по лицу.
— Фан-блять-тастик.
***
19 сентября 1998 года
Вечер ее девятнадцатого дня рождения прошел на удивление спокойно. Друзья Гермионы собрались на площади Гриммо, где миссис Уизли провела весь день, готовя пир, несмотря на то, что Грейнджер умоляла ее не поднимать шума.
Поскольку в Хогвартсе еще не закончился ремонт замка, открытие школы было отложено до ноября, что позволило Джинни присутствовать на праздновании дня рождения. Однако Гермиона была расстроена переносом начала учебного года, учитывая, что она решила вернуться к обучению, чтобы закончить свой седьмой курс. Несмотря на то, что Сириус снова и снова говорил ей, чтобы она не торопилась принимать решение о возвращении, Гермиона отказывалась поддаваться на уговоры.
Гости начали прибывать, и Гермиона поставила себе задачу быть послушной хозяйкой, в то время как Сириус играл роль бармена для всех вновь прибывших. Она поблагодарила гостей за то, что они пришли, настаивая на том, что в этом нет необходимости, и надеясь, что они не изменили планы ради нее.
Когда принесли подарки и сложили их на большом столе в углу, она побледнела. Одно дело, когда ее друзья поднимают шум из-за дня рождения, и совсем другое, когда они ожидают, что она будет неловко стоять в центре внимания, окруженная подарками, в которых Гермиона не нуждается, в то время как все смотрят на нее.
Только когда Римус и Тонкс вошли вместе с маленьким Тедди, она отошла от теплых приветствий и взяла крошечного мальчика на руки с яркой улыбкой.
— Могу я просто принять его, как подарок, на свой день рождения? — Гермиона улыбнулась, прижалась лицом к пухлым щечкам Тедди, оставила несколько поцелуев, пока он хихикал и менял свои волосы с прямых голубых локонов на медово-каштановые кудри.
— У него режутся зубки, можешь оставить его себе, — сказал Римус с ухмылкой.
Усмехнувшись на замечание мужа, Тонкс поцеловала Гермиону в щеку в знак приветствия.
Гермиона обратила внимание на усталые глаза Римуса и на то, как он посмотрел на нее с грустной улыбкой, прежде чем извинился и отошел в туалет. Она сделала вид, что не заметила маленького подарка в его руках.
— Отдай мне моего крестника! — произнес Гарри со счастливым смехом, когда он выхватил Тедди из ее рук и гордо держал мальчика, пока волосы Тедди менялись с каштановых кудрей на прямые черные. — В итоге у него будут проблемы. Родители горят желанием отдать его, а Гермиона нависла над ним и не переставая целует. Ты слишком стара для него, Гермиона!
— Возраст — это всего лишь цифра, Гарри, — Гермиона усмехнулась, пробежав пальцами по растрепанным черным волосам Тедди, она придерживала его спину ровной. — Стоит запомнить. Сегодня мне много раз напоминали о моем возрасте.
Из комнаты донесся громкий свист, и Гермиона, подняв глаза, увидела, как Рон, спотыкаясь, выбрался из камина, держа в руках небрежно завернутый подарок.
— С днем рождения, Миона! — он поцеловал ее в щеку в знак приветствия.
— Спасибо, — улыбнулась она, глядя на подарок. — Есть ли шанс, что я смогу убедить тебя вернуть то, что ты принес, и вместо этого попросить перестать называть меня «Мионой»?
Рон усмехнулся.
— Ты и прозвища. Сириус называет тебя котенком.
— Это не прозвище, это ласкательное имя, — защищался Сириус, протягивая Рону бутылку сливочного пива.
— Я что, похожа на домашнее животное? — Гермиона уперла руки в бока, а затем, когда Сириус открыл рот, прищурилась. — Не отвечай на этот вопрос.
— Время для подарков? — Джинни подпрыгнула на носках, схватила сверток Рона и бросила его в большую стопку на столе. — Я умираю от желания узнать, что все тебе подарили, и есть ли что-нибудь лучше моего подарка… что так маловероятно.
Нахмурившись, Гермиона почувствовала себя неловко от смехотворно большой кучи подарков.
— Мне бы очень хотелось, чтобы вы не тратились на подарки, — Джинни полностью проигнорировала Гермиону, взяв ее под руку и потащив к столу.
Подарки были открыты, Гермиона в течение больше получаса любезно благодарила людей, испытывая вину за то, что столько людей приложили так много усилий и были столь щедрыми. Большинство ее друзей купили ей книги, что было ожидаемо, хотя Джинни подарила ей билет на концерт группы «Ведуньи», который состоится в тот день, когда младшая Уизли приедет домой на Рождество. Гарри вручил ей потрепанную временем книгу о рунах, которую нашел в своем семейном хранилище, на обложке с внутренней стороны красивым почерком были выведены слова «Лили Эванс». Фред и Джордж подарили ей большую коробку с различными предметами из «Всевозможных вредилок Уизли», к которым она боялась прикасаться, а Рон преподнес ей подарочную карту в «Сладкое королевство».
Гермиона была благодарна, когда к ночи большинство гостей разошлись. После окончания войны она стала более замкнутой, чем обычно, и большое скопление людей заставляло ее немного нервничать. Девушка направилась помочь с уборкой после вечеринки, но решительная миссис Уизли отказалась от ее предложения, поэтому Гермиона решила удалиться в библиотеку. Она развернулась, чтобы спуститься по лестнице, но ей тут же преградил путь мило улыбающийся Сириус с маленькой малиновой коробочкой в руках.
— Ты думала, я тебе ничего не принес? — он самодовольно ухмыльнулся, и она покраснела. — Открой.
Сириус протянул Гермионе подарок, она сразу открыла его, и ее внимание привлек блестящий золотой браслет, лежащий внутри коробочки, который вспыхнул красным в мерцающем свете люстры над головой. Она ахнула при виде этого зрелища, мгновенно определив его как гоблинское и, следовательно, дорогое украшение, хотя Гермиона не могла заставить себя накричать на Сириуса за то, что он переборщил, учитывая очень искреннее выражение предвкушения на его лице.
Она почувствовала, как ее щеки вспыхнули, и девушка задалась вопросом, был ли такой подарок своего рода жестом от чистокровного волшебника. В библиотеке есть книга о правилах ухаживания, но Гермиона намеренно игнорировала ее, не желая получить насмешки, если Гарри или Рон, или, не дай Бог, Драко, поймают за подобным чтивом.
— Сириус, это уже слишком!
— На самом деле это не так, — настаивал он, вытаскивая браслет и надевая его на ее вытянутое запястье, застегивая застежку. — Просто старая фамильная реликвия, которая у меня валялась.
Он улыбнулся ей, и она на мгновение потерялась в вариациях серого в его глазах. Румянец на ее щеках стал ярче под его пристальным взглядом, заставляя девушку отвернуться от него.
Они все еще не обсудили ту связь, которая образовалась после совершения ритуала долга жизни, которым Гермиона воспользовалась, чтобы вернуть Сириуса из-за завесы. Любое упоминание о связи или чрезвычайно страстном поцелуе, возникшем между ними в обрушенном проходе после того, как уничтожили чашу Пуффендуй, кроме того, он все не переставал напоминать об обещании, которое дал, когда они были в бегах: они обсудят все в день после ее дня рождения.
Хотя Гермиона не была уверена, почему он настаивал на том, чтобы отложить разговор, она согласилась. Внезапно девушка осознала, как нервничает, поднимая с ним эту тему. Несмотря на бабочек в животе, она прошептала:
— Завтра день после моего дня рождения.
Сириус наклонился ближе и заправил локон ей за ухо, заставив ее вздрогнуть.
— Я помню. Тогда и поговорим. Я обещаю.
Гермиона опустила взгляд, чтобы посмотреть на прекрасный подарок. Она на мгновение сосредоточилась, увидела гравировку на браслете, выкованном гоблинами, и подняла бровь.
— Сириус, это не слова твоего дома.
— Я и не говорил, что это фамильная реликвия Блэков, — засмеялся Сириус. — Я бы не осмелился подарить тебе то, что когда-то принадлежало моей сумасшедшей семье.
— Animo et astutia, — вслух повторила Гермиона латинские слова. — Сириус, где ты это взял?
— Мужеством и мастерством.
Она скривила губы, сама зная перевод этих слов.
— Я спросила тебя, где, а не как.
Гарри вышел из-за угла.
— Где я мог слышать эти слова?
— Где угодно в Годриковой впадине, — ответил Сириус. — Ты мог прочитать это на чем угодно в твоем хранилище в Гринготтсе. Это слова дома Поттеров.
При его объяснении глаза Гермионы расширились, и она двинулась, чтобы расстегнуть браслет, как будто он внезапно показался ей слишком ценным и деликатным для нее.
— Сириус, я не могу принять это.
— Можешь. Это было… это принадлежало семье Гарри. Теперь он твой.
— Я не Поттер, Сириус, я не могу принять это, — она повернулась и протянула запястье своему лучшему другу, настаивая, чтобы он снял браслет. — Гарри, ты должен…
— Нет, — Гарри покачал головой, прервав ее улыбкой, которая каким-то образом заставила его зеленые глаза сверкнуть. — Я согласен с Сириусом. Ты моя сестра, и это делает тебя Поттером. Кроме того, мне нравится мысль о том, что есть что-то, что связывает тебя с моей семьей. Если кто и чтит слова моего дома, так это ты. Мужество и мастерство? С таким же успехом можно просто сказать «Гермиона Грейнджер».
— Видишь? — Сириус указал на Гарри. — Даже Гарри говорит, что все в порядке.
— Я все еще чувствую себя не в своей тарелке, но ладно, — Гермиона нахмурилась, внезапно почувствовав себя очень виноватой и в то же время недостойной. — Ты можешь забрать его в любое время, когда захочешь, Гарри. Когда у тебя появятся собственные дети, ты сможешь передать браслет им.
Гарри рассмеялся.
— Просто прими подарок, Гермиона, и перестань спорить со всеми. Ты спорила с каждым человеком, который принес тебе сегодня подарок на день рождения.
— Ну, я же просила тебя ничего мне не дарить, так что это не моя вина, — возразила она.
Сириус прервал их разговор.
— Я думаю, что мы упускаем важный момент. Я сделал подарок на день рождения и не получил никакой благодарности.
— Спасибо, Сириус, — нежно пробормотала Гермиона, прежде чем наклонилась и поцеловала его в щеку, мягкие волосы его бороды щекотали ее губы. — Теперь, если вы двое закончили навязывать мне подарки, я с нетерпением жду возможности спуститься в библиотеку и прочитать все мои новые книги, — она улыбнулась и обняла Гарри, после чего повернулась и спустилась по лестнице, прошла через открытые двери большой семейной библиотеки Блэков, куда любезный Римус перенес большую коллекцию новых книг, которые ее друзья и семья подарили ей в этот вечер.
Она повернулась к стопке томов, собранных в башню на большом дубовом кофейном столике в центре комнаты. На вершине стопки лежала маленькая малиновая коробочка, перевязанная золотой лентой. Предположив, что это был еще один подарок от Сириуса, так как коробки совпадали, Гермиона вздохнула и развернулась, чтобы крикнуть ему через дверь. Однако, обернувшись, она столкнулась лицом к лицу с Сириусом и Римусом, которые задержались в дверях.
Она прищурилась на Сириуса и указала на подарок.
— Что это?
— На самом деле это от меня, — мягко улыбнулся Римус.
— О, — смущенно сказала Гермиона, вспомнив коробку, с которой он исчез раньше. Ее любопытство, безусловно, было задето, когда она задавалась вопросом, что могло быть внутри, чтобы Римус захотел скрыть от остальных гостей вечеринки.
— Мы с Дорой уходим. Я хотел попрощаться, — Римус медленно приблизился к ней, выглядя невероятно взволнованным, когда притянул ее к себе в объятия. Она крепко обняла его в ответ, чувствуя, как он глубоко дышит. — Надеюсь, у тебя был замечательный день рождения, Гермиона. Ты действительно заслуживаешь чего-то хорошего после всего, что ты сделала.
Она проигнорировала похвалу и отпустила его, потянувшись за коробкой.
— Давай я открою твой подарок, раз уж ты здесь.
Римус мягко схватил ее за запястье, прежде чем она коснулась подарка.
— Дождись моего ухода. Это… личное, — ее глаза слегка расширились, и она заметила, как он поморщился и смутился. — Ну, вообще… Тебе может не понравиться, — он нахмурился, и его мягкие зеленые глаза на мгновение вспыхнули золотом. — При нашей следующей встрече ты можешь сказать мне, понравилось тебе или нет.
— Все хорошо? — тихо спросила она, зная, что эти быстрые вспышки цвета в его глазах происходили только тогда, когда Римус имел дело с эмоциональными или физическими триггерами.
— Надеюсь, — он натянуто улыбнулся ей, прежде чем отпустить, затем похлопал Сириуса по плечу и покинул библиотеку.
— С ним все в порядке? — обеспокоенно спросила Гермиона.
— У него много забот, — сказал Сириус. — Мы недавно с ним ностальгировали и вспомнили пару эмоциональных моментов, — он пожал плечами и медленно вошел в комнату, потянувшись к ее браслету на запястье и притянув Гермиону к себе. — Почти наступил следующий день после твоего дня рождения.
Она сглотнула и нервно кивнула.
— Прежде чем мы углубимся в старую магию и неловкие взрослые разговоры, позволишь ли ты старому псу в последний момент проявить безрассудство? — спросил он, его серые глаза были темными и глубокими.
У нее перехватило дыхание. Гермиона испугалась, что распространяющееся по ее телу тепло от прикосновения Сириуса, было вызвано магией, которую она использовала, чтобы вернуть его к жизни. Большая часть Грейнджер сомневалась в подлинности чувств Блэка, но у нее не хватило духу оттолкнуть его, поэтому она кивнула в знак согласия.
Обхватив ее щеку ладонью, Сириус наклонился к Гермионе, слегка касаясь губ девушки своими. Она могла сказать, что он хотел большего. Его руки дрожали, а сам Блэк, казалось, затаил дыхание, заставляя Грейнджер изо всех сил задуматься над тем, как ответить. Конечно, она знала, что хочет сделать, но Гарри недавно поднялся наверх, и Гермиона не могла найти в себе печально известную гриффиндорскую смелость.
Дрожь пробежала по ее спине, и она глубоко вдохнула. От Сириуса пахло огневиски, кожей и затяжным запахом табака, отчего ей захотелось отругать его, но не сейчас. Прежде чем она успела должным образом отреагировать на его губы, прижатые к ее губам, он отстранился от нее с нервным взглядом.
— С днем рождения, котенок, — прошептал он, его пальцы на мгновение сжали ее. — Что бы ни случилось… Обещай мне, что постараешься быть счастливой, хорошо?
— Сириус, я не понимаю…
— Нет, до завтра больше никаких разговоров. А теперь открой подарок Римуса. Он вечно из-за этого переживает, — он улыбнулся и отошел от нее, направляясь к дверям библиотеки, пока, похоже, с большой неохотой, не выскользнул из комнаты.
Гермиона медленно выдохнула, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Почему Сириус так влиял на нее? Должно быть, все дело в магии. Он так изменился с тех пор, как она вытащила его из-за вуали. Гермиона вспомнила, что перед смертью он иногда избегал ее, пока она оставалась на площади Гриммо, — почти до такой степени, что она думала, что он не любит ее, — что было больно, потому что ее всегда немного тянуло к таинственному волшебнику. С тех пор, как он вернулся из-за завесы, Сириус чрезмерно внимателен, защищает ее и в изобилии флиртует, хотя девушка предполагала, что он был таким со многими женщинами. Однако она никогда не видела, чтобы он целовал другую женщину, и, конечно, не так, как он целовал ее во время битвы. Или только что.
Отказываясь погружаться в тайны Сириуса Блэка, Гермиона обратила свое внимание на малиновую коробочку, лежащую поверх ее новых книг. Она улыбнулась, подумав, как глупо, что Римус так беспокоится о том, что ей не понравится его подарок. Он всегда был таким заботливым. Несмотря на разницу в возрасте и тот факт, что он когда-то был ее профессором, она считала его одним из своих самых дорогих друзей. Она была уверена, что полюбит все, что он ей даст. Гермиона взяла маленькую коробочку и потянула за золотую ленту. Когда пальцы коснулись ее, она поняла, что это вовсе не лента, а маленькая золотая цепочка. Она подняла бровь от этого ощущения, и глаза девушки расширились в панике.
Цепочка внезапно засветилась ярко-синим, и она почувствовала знакомое дерганье за пупок, которое кричало «Портключ!» к ее опытному телу. Но было и еще одно знакомое ощущение.
Что-то, чего она не чувствовала уже много лет.
Ощущение полета назад и очень, очень быстрое.