Алья закрыла рот руками:
– Да ладно!
Маринетт застонала ещё громче.
– Погоди, а я его знаю? – продолжила Алья, но тут же подняла руки в защитном жесте, увидев, как жалобно смотрит на неё подруга: – Извини, профдеформация, – на этом, не сдержавшись, она хихикнула. Затем она озадаченно склонила голову на бок: – Погоди, а ты до этого не знала что-ли?
– Нет! – прошипела Маринетт. – Почему ты вообще так думала?
– А почему нет? Разве этого не требуется знать, чтобы работать вместе без всяких, ну, дурацких ситуаций?
– Это всегда было против правил! Мы просто…прячемся? Если нам надо снять трансформацию?
– Против правил предыдущего хранителя? – уточнила Алья.
– Да! И если мы с Котом будем знать личности друг друга, то Бражник может про это узнать и натравить нас друг на друга!
Алья посмотрела на подругу, словно та отрастила третью голову.
– Как?
– Что?
– Как о твоём знании личности Кота вообще узнает Бражник?
– Он просто…узнает! – раздражённо выдавила Маринетт. – Или может выпытать это, если поймает кого-то из нас…
– И всё? – прервала её Алья. – Мари, если когда-либо дойдёт до того, что вас поймает Бражник, боюсь, проблемы у нас будут гораздо больше ваших раскрытых личностей.
Маринетт возмущённо взмахнула руками:
– И всё же так безопаснее! Из-за этого уже наступал конец света!
– С твоих слов, да, – кивнула Алья. – Я понимаю, что это был очень страшный опыт, но, Мари, прошло уже больше года. Ты взрослее и умнее. И да, ты объясняла что произошло, но у тебя есть хоть какие-то доказательства, что это именно вы с Котом были причиной конца вселенной?
– Из-за нас обычно такое и происходит, – отозвалась Маринетт.
– У тебя проблемы с причинно-следственной связью, – продолжила давить Алья.
– О боже.
– Маринетт, я серьёзно. Прекрати готовиться к концу света хотя бы на секунду и подумай мозгами. В гораздо большем количестве случаев знание личностей друг друга вам наоборот очень пригодится.
Маринетт так и села с открытым ртом.
– Я не знаю, Алья! – наконец выдала она. – Так нельзя. Просто…такие правила!
– С каких пор? Разве не ты сейчас их устанавливаешь?
– Ну да, но… – Маринетт попыталась найти какую-то конкретную причину существования этого правила, но на ум совсем ничего не пришло. Да, конечно, чем меньше людей знает их личности, тем безопаснее. Но она же Хранительница. И она доверяет Коту своей жизнью. Если кому-то и можно знать, то разве не ей? Разве так у них не будет больше шансов ifree_dom защитить друг друга в случае реальной опасности? Но, если так, то почему же пол всё ещё так быстро уплывал из под её ног?
– Не знаю, Мари. Я не вижу здесь никаких проблем.
– Но почему?!
– В плане… Вам будет легче вместе работать. Поддерживать и защищать друг друга без потребности постоянно что-то скрывать. Может и на остальное времени больше будет. Честно, мне кажется, в этих прятках куда больше мороки, чем пользы, – Алья пожала плечами. – Мстители вон все друг друга знали.
– Я не Мстители, – пробубнила Маринетт в диван.
– Просто говорю. У них проблем не возникало.
Маринетт приподняла голову и надула губы:
– У Мстителей не было украшений способных уничтожить вселенную.
– Ну теоретически, вселенно-уничтожающие украшения там были… – начала Алья и тут же остановилась, потому что Маринетт со звуком громкого раздражения уронила голову обратно в диван. Потянувшись вперёд, Алья накрыла руку подруги своей.
– Хей, – мягко позвала она. – Я понимаю, что ты явно не так всё себе представляла, но это правда не настолько ужасно, как ты думаешь, – на этих словах она аккуратно сдвинула волосы Маринетт в сторону, чтобы иметь возможность заглянуть ей в глаза. – Поправь меня если ошибаюсь, но я тебя довольно давно знаю. Мне кажется, ты просто очень боишься, что между вами что-то поменяется, и только поэтому вы не раскрылись друг другу в тот же день как ты стала Хранительницей. По моим личным наблюдениям, и снова, можешь меня поправить, ты всё ещё влюблена в Адриана, но у вас с Котом очень крепкая связь.
– Очень, – прошептала Маринетт. Да это же было просто идеально. Она только что обнаружила, что парень, который ей нравится, и парень, без которого она не может жить — один и тот же человек. Так почему же она всё ещё была в таком ужасе?
– Я не эксперт по отношениям, но я точно знаю, что Нино мой лучший друг, – взяв обе руки подруги в свои, Алья начала аккуратно массировать её напряжённые костяшки. – Мне кажется, нам очень зря пытаются навязать, что любовь это нечто иное.
Взор Маринетт начал затуманиваться. Она подумала о своём восхищении Адрианом и как её мозги всё ещё превращались в кашу при одной попытке с ним заговорить. Она подумала о Коте и обо всём, через что они вместе прошли. Они оба были для неё более чем настоящими, но при этом, любые попытки представить себя хоть с кем-то из них, казались только фантазиями и ничем большим. Да и вообще всё связанное с ними казалось фантазиями — далёкими и недоступными. И вот теперь, когда они так плотно были сплетены в один образ, этот образ вдруг начал дышать. Маринетт стоило лишь протянуть руку, чтобы дотронуться до него и воплотить все свои мечты в реальность, и боже, как же это было страшно.
– Возможно, – тихо начала она, – то что я теперь знаю кто он, делает его слишком реальным. Типо, до этого я могла просто любить его с безопасного расстояния. А сейчас не могу. Мне придётся любить его вблизи, по-настоящему, – в груди вдруг стало очень тесно. – Это может очень плохо закончиться, – совсем прошептала она.
Надевая обратно наушники, Алья тепло улыбнулась:
– А мне кажется, что всё будет замечательно.
***
И Маринетт начала собирать.
Собирать свои собственные снимки — по одному на каждую розовую вещь, которую он ей отправлял. Она начала с фотографий того, при виде чего сама о нём вспоминала — вида с их любимого выступа на Эйфелевой башне, утреннего круассана с чашечкой горячего латте, очаровательного рыжего котяры, развалившегося в витрине магазина полосатым пузом кверху.
Того, как он сидел на корточках рядом с совсем юной, напуганной жертвой акумы, с тёплой улыбкой предлагая плечо, в которое можно было выплакаться. Как он под проливным дождём помогал забывшему зонт незнакомцу добраться до метро. Как, приближаясь к одному из их мест встречи, она обнаруживала, что её уже ждало уютно обустроенное место и тарелка полная сладостей (которые в этот раз была его очередь приносить).
И Кот был в восторге. Каждый раз, когда они встречались, он буквально светился от счастья.
И Маринетт заметила, что та тень сомнения, которая нависала над каждым их разговором, постепенно начала отступать. Он стал увереннее рядом с ней, перестал подолгу взвешивать слова, прежде чем начать говорить. Маринетт заметила, что он больше не пытался оценить её реакцию на каждую его шутку, вопрос или самое обычное заявление.
Если бы только она знала раньше, как же оказывается легко было помочь ему чувствовать себя любимым. Как до этого он очевидно жил, не чувствуя этой самой любви от неё.
И когда Маринетт видела, каким любимым Кот себя чувствовал, она сама начинала сиять
***
Невозможно было сдержать улыбку, глядя на то, как Кот хихикал над присланным ему видео. Он сидел скрестив ноги, и, склонившись над миниатюрным экраном жезла, с горящими глазами листал то, что Ледибаг наотправляла ему за день.
– О, вот эта! Вот эта, моя Леди, просто огонь, – почти пропел Кот, поворачивая к девушке экран с фотографией серого уличного кота, пойманного посреди улицы с поличным с поднятой кверху задней лапой и высунутым языком. Ледибаг хихикнула.
– Это объективно единственный “блеп” который может сравниться с твоим. Остальные тебе и в подмётки не годятся.
Кот заёрзал на месте, выпячивая грудь и одаривая Ледибаг самой самодовольной улыбкой, на которую был способен:
– Да, это талант.
Девушка широко улыбнулась, а Кот перевернулся на живот и продолжил листать картинки дальше, окая, акая и посмеиваясь, когда какой-то из них особенно хорошо удавалось передать его натуру.
Именно этого так хотела Ледибаг. Она хотела дать ему возможность посмотреть на себя её глазами. Сделать всё что было в её силах, чтобы показать, как каждый день она носила его в своих мыслях. Поделиться тем, как сильно восхищение им формировало её жизнь.
Она любила его. Любила его безумно, и как же легко было жить в той любви, которую не надо было пытаться разложить по полочкам, или отрицать, или оправдывать. Её любовь к Коту не была предательством её любви к Адриану. Они были одним человеком, и боги, как же приятно это было — наконец дышать полной грудью.