А затем он замер. Даже зная, что это случится, Ледибаг почувствовала, как сердце подскочило к её горлу.
Последней фотографией в подборке было фото Адриана, которое Маринетт сделала под самый конец этого учебного дня. Уже почти на выходе из класса у Нино вдруг лопнула лямка на сумке, и все его учебники с грохотом посыпались на пол. Адриан, конечно, тут же поспешил помочь ему со сбором вещей, после чего ещё и связал концы порванной лямки крепким, надёжным узлом. Маринетт удалось запечатлеть тот момент, когда он возвращал другу “починенную” сумку, хлопая его по плечу с лучезарной улыбкой на лице.
Ситуация была сущим пустяком, но всё же, именно в ней и заключался весь Адриан. Адриан, который предлагал свою помощь, свою поддержку и доброту с такой же лёгкостью, с какой ел, пил или дышал.
– Ледибаг? – позвал Кот. Его голос был спокойным, но в глазах стоял явный и очень громкий вопрос.
Девушке потребовалось совершить физическое усилие, чтобы просто остаться на месте.
– А что тут это делает?
– Ты всегда заботишься о тех, кто тебя окружает, – едва слышно ответила Ледибаг, складывая руки у себя на коленях и продолжая смотреть на фотографию на маленьком экране.
Кот молча не сводил с неё взгляда.
– Я знаю, что тебя не раз подводили люди, которые должны были о тебе заботиться, но, даже при этом, ты всё равно встречаешь мир с открытыми объятиями и улыбкой на лице. Я так тобой из-за этого восхищаюсь.
Она глубоко вдохнула, крепко сцепила вместе вспотевшие пальцы, айфри-дом.су а затем наконец подняла голову и посмотрела Коту в глаза.
– И это то, что я больше всего люблю в тебе, Адриан.
Она могла поклясться, что Кот перестал дышать. Крепко сжимая жезл двумя руками он просто молча на неё пялился.
– Ледибаг, – он медленно поднялся чтобы подсесть ближе, а его глаза всё будто что-то пытались найти на её лице.
Маринетт могла буквально слышать собственное бешеное сердцебиение — она находилась на грани такого всепоглощающего счастья, что понятия не имела как ей вообще следовало себя вести. Она предложила Коту свою ладонь; уголки её губ нервно плясали. Чуть колеблясь и не разрывая зрительного контакта, тот осторожно потянулся к ней, из-за чего ком в её горле, начал падать вниз — сначала пропихиваясь в сердце, а затем забиваясь дальше в лёгкие. Маринетт позволила слезам подступить к её глазам, но дальше их пропустить не посмела.
– Ледибаг, ты… ты знаешь..? – наконец выдавил Кот. Его рука зависла в миллиметрах над её.
Дыхание Маринетт, вопреки её воле, с каждой секундой теряло свой ритм: мягкий смех, пробивающийся кверху через перенасыщенное адреналином тело, требовал срочного выхода. Она позволила себе полностью раствориться в том потоке надежды, страха и любви, который сейчас бурлил в глазах её напарника. Не доверяя самой себе, она смогла лишь только кивнуть, и улыбка, которую она так усиленно прогоняла, наконец проступила на её лице. За улыбкой тут же последовали слёзы.
И Кот просиял. Он принял её протянутую руку, сплетая их пальцы и подтягиваясь ещё ближе, чтобы в итоге оказаться перед девушкой на коленях. Тёплой ладонью второй руки он дотронулся до лица Ледибаг, большим пальцем нежно водя по щекам, едва касаясь края маски. Она рассмеялась и Кот рассмеялся с ней, выпуская с этим смехом всю смесь переполнявших его чувств. Ледибаг сжала его ладонь ещё крепче, согреваясь теплом его пальцев на её лице, пока всё вокруг заполняло их веселье, на которое уже не хватало воздуха, но оно продолжало пробиваться сквозь широкие улыбки шока и облегчения.
Маринетт чувствовала, как его любовь бьёт ключём отовсюду, где когда-то были возведены глухие стены, и она поспешила ответить ему тем же.
– Привет, Адриан, – с широкой, пропитанной слезами улыбкой поздоровалась она, и Кот почти мгновенно поплыл.
– Привет, – ответил парень совсем не дыша, пока его пальцы гладили её ладонь и освобождали от мокрых дорожек щёки.
– Привет, Адриан. Я Маринетт.
Кот снова рассмеялся, поднося руки девушки к своим губам. Его лоб коснулся её лба, и он дурашливо тыкнул её носом. Маринетт была на седьмом небе.
– Маринетт, – произнёс он с таким почтением, с каким всегда называл её своей Леди. – Теперь я знаю кто твой поставщик самых лучших круассанов в Париже.
Заливистый смех сорвался губ Маринетт, обволакивая её собственные руки, щёки Адриана, его волосы, и каждую молекулу воздуха в их маленьком совместном пространстве. Он рассмеялся вместе с ней. Не было ничего лучше этого звука.
А затем, прерывая свой смех, он целовал её щёки, её нос, уголки её глаз. А она сияла всё ярче и ярче и ярче. Когда же она открывала глаза, она видела, что сиял и он.
Даже если бы Маринетт попыталась, она бы уже не смогла это остановить.