Они выбрали дату: пятница, 19 февраля. Через неделю. Одна неделя — и Сириус вернётся. И она раз и навсегда покончит с Люциусом. Прогонит волшебника с платиновым водопадом волос и обжигающими кончиками пальцев далеко-далеко прочь из каждой мысли.
Пока пророчество не разрушило всё.
Не погубило её.
Непонятно, к лучшему это или к худшему.
В среду, после утомительного дня в Министерстве, Гермиона вышла в вестибюль Малфой-мэнора. Минуту спустя в сполохах изумрудного пламени появился Люциус, на бледном лице которого сияла самодовольная улыбка.
— Ты нашёл её? — прошептала Гермиона, замерев в волнении.
— Да, — Люциус кивнул в сторону коридора, и они поспешили в кабинет. Сгорая от нетерпения, Гермиона едва ли не бежала, отчего Люциус с усмешкой попросил её не оставлять старика позади. Сбавив шаг, Гермиона смущённо покраснела.
Когда они вошли в кабинет, Гермиона сразу же заметила лампу джинна, хотя с виду это была обычная вещица — потёртая бронза и узкий изогнутый носик, но стоило пальцам прикоснуться к прохладному металлу, как вокруг заструились потоки магии.
— Значит, теперь мне нужно будет отправиться в Хогвартс, — пробормотала она и обернулась к Люциусу, внимательно наблюдавшему за ней с порога.
— Полагаю, у тебя есть план.
Вздохнув, Гермиона кивнула и поставила лампу обратно на стол. План был довольно прост: написать Макгонагалл и сообщить, что ей нужно лично поговорить с Джинни о предстоящей свадьбе, а потом обсудить свою возможную работу ассистентом профессора в школе. Перед отъездом забрать у Гарри Мантию-невидимку с Картой Мародёров и использовать их, чтобы проникнуть в Замок и отыскать свою цель. Исследования показали, что темперамент призрака не будет иметь особого значения, особенно если она успеет запихнуть его в лампу, пока он её не видит. Гермиона решила, что выберет привидение, уже будучи на месте, и старалась не зацикливаться на мыслях о своей цели — о своей жертве — и на том, что самолично предрешит чью-то судьбу.
— Я бы хотела взять тебя с собой, — с сожалением сказала Гермиона.
Люциус подошёл и встал настолько близко, что ей пришлось откинуть голову назад, чтобы взглянуть ему прямо в глаза, которые вдруг оказались всего в нескольких дюймах. Её окутал его запах — жгучего виски, одеколона и чернил. Она неловко отступила, но бёдра упёрлись в твёрдый край стола.
— Не сомневаюсь, что ты сумеешь выполнить это задание и без помощи Пожирателя Смерти, лишённого магии.
— Бывшего, — мягко упрекнула она, отчего Люциус гортанно рассмеялся, опалив её кожу своим дыханием.
— Бывшего, — согласился он. — Ты собираешься зайти туда в пятницу после работы, перед тем, как мы встретимся в атриуме?
Гермиона кивнула, хотя и не хотела торопить события. Неизвестно, как долго лампа сможет удерживать призрака. Она планировала поймать его, провести эксперимент, и почти сразу, уже в вечер пятницы, начать ритуал, чтобы вызволить Сириуса. Накануне выходных Министерство почти опустеет. Самое подходящее время, лучше которого уже не представится, пускай оно и наступит смехотворно скоро. Все те недели, все часы, потраченные на исследование, Гермиона безумно желала приблизить этот момент. Но сейчас, стоя на пороге решающих событий, внезапно почувствовала неподдельный страх.
— Я хочу попросить тебя об одном одолжении, Гермиона, — тихо сказал Люциус, привлекая её внимание.
— О каком? — нахмурилась Гермиона.
— Ты знаешь о моих… ограничениях, — протянул он, указав взглядом вниз. Гермиона опустила глаза к подолу его мантии, заметив медный отблеск над кожаным ботинком. — Браслет не только ослабляет мою магию и не позволяет мне покидать окрестности Лондона или моего поместья, разве что ради выполнения заранее оговорённых заданий, но и вдобавок защищает определённые области Министерства. Такие, в которых тёмный волшебник мог бы свободно разгуливать разве что по небрежной ошибке.
— Отдел Тайн, — выдохнула она бесцветным голосом. Осипшим.
«Как я могла быть такой чертовски глупой?»
— Что… — Она зажала рот ладонью, проглотив первую пришедшую на ум гневную реплику, и отвернулась, задав вопрос, на который уже знала ответ: — Куда мы и собираемся?!
Обойдя письменный стол, Гермиона молча уставилась в окно. День выдался необычно тёплым, отчего задний двор поместья превратился в сплошное месиво из грязи и слякоти, расчерченное косыми тенями деревьев, черневших на фоне раннего заката.
— Не могу поверить, что ты упомянул об этом только сейчас.
— Разве это важно? — В его голосе послышались нотки веселья, будто её вопрос его чертовски позабавил. — Моя дорогая, не ты ли хранила от меня секреты до тех пор, пока не напилась однажды шампанского и не привела меня домой, к постели своего мёртвого парня?
Гермиона скрестила руки на груди, обхватив себя за рёбра, и прикусила язык, чтобы не прокричать вслух: — «Между нами ничего не было! И Сириус не мой… не был… моим парнем».
— Почему ты не рассказал раньше? — резким тоном спросила она и оглянулась, услышав звук приближающихся шагов. Люциус встал позади неё, присев на краешек стола. — Если ты знал, что не сможешь принять участие в ритуале, зачем позволил мне зайти так далеко?
Люциус склонил голову набок, отчего его распущенные волосы каскадом укрыли плечо, и посмотрел на неё внимательно и задумчиво, словно созерцал картину.
— Я знал, что если попрошу слишком рано, ты отвернёшься от меня.
— Попросишь меня о чём?
— Чтобы ты забрала мои документы, и мы могли изменить наложенные на меня ограничения, — сообщил он таким тоном, будто просил купить молоко в магазине.
Гермиона повернулась к нему лицом, рассеянно опустив руки.
— Они хранятся в Аврорате.
— Помнится, — Люциус насмешливо приподнял краешек губы, — у тебя было два близких друга, которые там работают.
— Было, — повторила она, развернувшись обратно к окну. Порыв ветра пронёсся вдоль голых деревьев, всколыхнув тонкие ветки. — Я не могу просто… не могу просто вломиться к ним в офис и украсть собственность Министерства.
— Но вломиться в Комнату Смерти, провести тёмный и, стоит отметить, опасный ритуал с одним из их самых секретных артефактов — это для принцессы Гриффиндора в порядке вещей?
Послышался звук приближающихся шагов. Гермиона спиной ощутила его незримое присутствие и, не желая даже смотреть в его сторону, прорычала в ответ: — Не называй меня так.
Вдруг оказавшись совсем рядом, Люциус ловко зарылся рукой в её кудри и заставил её развернуться к себе лицом, посмотреть в раскалённое серебро своих глаз, крепко стиснув пальцами основание черепа. Прикосновение было требовательным и напрочь лишённым нежности, но вызвало внутри неё лишь волнительный трепет.
— Тебе не нужно бояться, — прошептал он, обжигая щеку горячим дыханием.
— Чего бояться?
— Проявить силу. Силу своей магии, — сказал он и притянул её ближе, сильнее сжав пальцами изгиб шеи. — Ты излучаешь её. Я чувствую, как она исходит от тебя, каждую секунду, когда тебя вижу. Я скучаю по ней, когда я рядом с тобой. Скучаю по тебе, Гермиона. — Люциус наклонился, почти касаясь её кожи. — Ты можешь получить всё, что захочешь. — Воздуха не хватало. Гермиона забыла, как дышать, когда его губы горячо скользнули от подбородка по скуле, опалив дыханием краешек уха. Пальцы надавили настойчивей, и она издала умоляющий стон… Моля, чтобы он отпустил или же даровал нечто большее, она и сама не знала. Люциус мазнул краешком носа вдоль линии её губ. Насмешливо. Дразняще. Другая его рука огладила её плечо, а затем жарко сползла вниз по телу и замерла на талии, чтобы столь же грубо сдавить её пальцами.
— Люциус, — выдохнула Гермиона, прикрыв веки, когда его губы застыли в дюйме от её губ.
— Бери всё, что пожелаешь, — прошептал он, скользя ладонью по её спине от талии вдоль позвонков, и уже двумя руками требовательно зарылся в кудри, резко прижавшись к ней всем телом, горячим и крепким.
Она хотела его. Жаждала его больше, чем глоток свежего воздуха. Но об этом кричало её естество, а мозг думал иначе. Разум терзали мысли о другом, о Сириусе, которого она так отчаянно искала, несмотря на мужчину, который сейчас был рядом. Чувство вины, копившееся с Нового года, разъедало её изнутри, превращало сладкое влечение в едкую кислоту. Гермиона чувствовала, как она целиком заполняет её, и уже подкатывает к горлу, лишая её возможности говорить — сказать «да» или «нет». Положив руку ему на грудь, чуть выше сердца, она ощутила, как гулко оно бьётся под её ладонью, неистовое, хищное и ненасытное, словно голодная тварь, живущая внутри него. Та же самая, что пригрелась и в ней. Ей следовало уморить его голодом. Уморить их обоих… Но разве она могла, когда оно так отчаянно взывало к ней?..
И она сдалась, целиком прильнув к нему. Их губы слились в поцелуе, удивительно нежном, несмотря на острое желание, кровью шумевшее в их телах. Прошло едва ли мгновение и Гермиона отстранилась, разорвав сочленение губ, и спрыгнула с подоконника. Люциус отступил, медленно опуская руки с согнутыми пальцами, будто до сих пор мысленно цепляясь за её волосы.
— Я достану твои документы, — печально прошептала она. — Но это всё, что я могу для тебя сделать.
Люциус кивнул, мгновенно вернув себе самообладание. Черта за чертой его лицо быстро сложилось в аристократичную маску. Лишь губы слегка дрогнули от эмоции, которую она не смогла точно определить.
— Конечно, — размеренным тоном ответил он, и только поджатые желваки выдали его внутреннее напряжение. — Ты пойдёшь за ними завтра?
— Да, в рабочее время.
— Хорошо. Больше возможных препятствий, но и больше хаоса, в котором тебя могут не заметить. Найди офис Праудфута. Все файлы, связанные с чарами контроля, он хранит в сером шкафу слева от двери. Подожди, когда он уйдёт, или придумай повод отослать его подальше, а потом заходи внутрь.
Гермиона нервно сглотнула. Будучи добрым волшебником, Праудфут мог представлять серьёзную угрозу, если его спровоцировать. Не помогло и то, что она лично знала аврора, которого планировала обокрасть, и что он может сделать, если её поймают.
— Файлы не охраняются?
— К счастью, нет. — Люциус расслабленно откинулся на спинку кресла. Будто их поцелуя — его дыхания, осевшего на её коже — никогда и не было. — Как только найдёшь одну папку с моим именем, ты должна отыскать в моём деле и вторую. Их две. Ты запомнила?
— Почему их две?
— В каждой из папок хранится своя часть сведений для внесения изменений в чары контроля. Мне показали документы сразу, как привели в исполнение мой новый приговор. Не утруждайся изучением папок, лучше немедленно возвращайся сюда, и мы внесём необходимые коррективы, чтобы я смог пройти в Комнату Смерти.
Безапелляционность его тона заставила Гермиону раздражённо поджать губы. Впрочем, казалось, что Люциус просто нервничал из-за желания поскорее заполучить документы, даже если и хорошо скрывал тревогу за личиной привычной сдержанности.
— Может, будут ещё какие-нибудь пожелания, пока я там? — запальчиво поинтересовалась Гермиона. — Например, пресс-папье со стола Гарри? — Скрестив руки на груди, она с вызовом приподняла бровь.
Люциус усмехнулся, и она с толикой радости заметила, как его взгляд вновь потеплел.
— Пресс-папье самого Поттера — вот, что вызовет фурор на рынке подделок. — Оттолкнувшись от стола, Люциус приобнял её за локти. Прикосновение показалось поразительно нежным в сравнении с тем, как жёстко он сминал её кудри не так давно. — Скажи мне ещё раз, моя дорогая, сколько папок ты возьмёшь?
— Сворую, — проворчала Гермиона. — Две.
— Вот она — моя ведьма, — довольно прошептал Люциус и оставил невесомый поцелуй на её волосах.
人 人 人
В Аврорате творился хаос, как, впрочем, и всегда. Авроры спешили на задания и обратно. Задержанных вели на допросы. Повсюду взмывали и падали записки, словно стаи чаек, слетевшиеся на пляжный пикник. И суета сработала ей на пользу, как и предполагал Люциус, ведь в мельтешащем потоке никто не обращал внимания на женские туалеты. Последние двадцать минут Гермиона наблюдала за офисом Праудфута, всматриваясь в расплывчатые очертания двери, проглядывающие сквозь матовое стекло, терпеливо выжидая, когда он отправится в кафетерий. Из давнего разговора с Гарри, она знала, что авроры обычно обедали ровно в час.
Секунды на наручных часах, словно бы, текли слишком медленно, но вдруг Гермиона услышала долгожданный звук открывающейся двери. Подняв глаза, она заметила русую макушку Праудфута, который, не оглядываясь, сразу же поспешил к лифту.
Пара метров по коридору показалась полем для квиддича. Волшебники гурьбой выходили из своих кабинетов, холл наполнился какофонией голосов. Гермиона чуть не подпрыгнула на каблуках, когда птичка-заметка со свистом пронеслась над её головой.
«Так, Гермиона, успокойся», — ругала она себя, вонзив ногти в ладони. Переждав, пока толпа волшебников иссякнет, она судорожно вдохнула и быстрым шагом направилась к офису, и лишь когда пальцы сомкнулись на ручке — выдохнула с облегчением.
«Не заперто».
Заскочив внутрь, Гермиона тут же захлопнула дверь и придавила её спиной, понурив плечи. Сердце бешено металось в груди. Пот стекал по шее, впитываясь в шерстяной ворот свитера.
— Не будь дурой, — пробормотала она себе под нос, вытаскивая палочку из кармана юбки.
«Как я буду проводить завтра ритуал, если даже не могу спокойно пробраться в простой офис?»
Она подумала о Люциусе… о его прикосновениях… его словах, его поцелуе.
«Бери всё, что пожелаешь».
Она ведь и вправду так поступила? Поцеловала его и оттолкнула. На краткий миг получила удовлетворение, прежде чем к ней вернулся рассудок.
Гермиона спешно наложила заклинание отвода глаз на дверь из матового стекла, понадеявшись, что оно отпугнёт любого, кто решит нанести визит Праудфуту. Когда магия начала действовать, она оглянулась на стену рядом со входом. Как и говорил Люциус, там стоял высокий металлический шкаф, доверху заваленный коробками. Шагнув ближе, Гермиона провела пальцами по серебристым ручкам, но затем вновь вытащила свою палочку.
— Досье на Люциуса Малфоя, — прошептала она.
Третий ящик снизу задребезжал и вскоре замер. Улыбнувшись, Гермиона присела на корточки, рывком выдвинула его и начала быстро листать картотеку, пока не наткнулась на маленькие печатные буквы. Малфой, Люциус. Раскрыв его досье, она обнаружила внутри две папки.
Вдруг за её спиной раздался скрип дверных петель.
— Праудфут, здесь что-то не так… — Гермиона попыталась схватить папки, но кончиками пальцев зацепила лишь одну из двух. Подскочив на ноги, она спрятала папку за спину и задвинула ящик бёдрами. Рон медленно повернулся к ней лицом. — …с вашим офисом, — закончил он разинув рот.
Гермиона нервно сглотнула. Пульс гремел в ушах. Свитер, наверное, насквозь пропитался потом, но она боялась даже на миг отвести глаза.
— О, привет, Рон! — прощебетала она, нацепив дружелюбную улыбку.
Его веснушчатое лицо выглядело по-прежнему ошарашенным. Рон молча закрыл рот, а потом вновь открыл.
— Миона. Что… что ты здесь делаешь?
— Думаешь, с офисом Праудфута что-то не так? — нахмурившись невинным тоном спросила она.
Рон моргнул, затем посмотрел себе через плечо.
— Да. Не мог найти дверь целых десять сраных минут.
Не отрывая от него глаз, Гермиона задрала сзади свой свитер, засунула папку за пояс юбки и одёрнула подол как раз в тот момент, когда Рон повернулся к ней лицом.
— Наверное, это я виновата, — призналась она, криво улыбнувшись.
Очевидная истина. Гермиона молча глядела на него, отлично понимая, что он всё ещё ждёт объяснений. Тишина казалась жаркой, удушающей, натянутой до предела. В любую секунду Рон мог бы заподозрить неладное. Прошагав вперёд, Гермиона остановилась рядом с ним на пороге.
— Я, э-э-э… знаю, это прозвучит глупо.
— Что?
Прикусив губу, она перекатилась с носка на пятку.
— Я надеялась узнать расписание младших авроров у Праудфута, — призналась она, потупив взгляд в попытке изобразить застенчивость.
Рон закашлялся. Гермиона вновь украдкой взглянула на него сквозь ресницы, и сразу заметила, как запылали его щёки.
— Зачем тебе это понадобилось? — пробормотал он.
— Я подумала, может… если я точно узнаю, когда ты вернёшься в Лондон, я смогу… эм, не знаю… сделать тебе сюрприз? — Гермиона шагнула вперёд, встав совсем близко. Рон напрягся всем телом, но не отступил. Рассудив, что это хороший знак, Гермиона облизнула губы и ухватила его ладонь, которая показалась липкой даже по сравнению с её собственной. — Может, сходим куда-нибудь и поужинаем вместе?
Рон гипнотизировал её губы, а потом моргнул и вновь перевёл взгляд на глаза.
— Можем поесть дома.
— Что, хочешь устроить танго на троих с Лавандой? — фыркнула Гермиона, закатив глаза.
— Она сказала, ты набросилась с неё на вечеринке в День святого Валентина.
Гермиона стиснула его ладонь, едва удержавшись, чтобы не выпалить нечто, о чём вскоре бы пожалела.
«Это я набросилась на эту корову?! Ну, конечно же, Лаванда вывернула всё в угоду себе».
Но раз Рон не упомянул об их настоящей ссоре, Гермиона предположила, что Лаванда сохранила правду втайне. Во всяком случае ту, которую помнила…
— Я скучаю по тебе, Рон, — вкрадчиво прошептала она. — Я устала от наших ссор.
— Я тоже по тебе скучаю, — Рон сжал её пальцы в ответ, наклонившись ближе, отчего она почувствовала на лбу его дыхание. Пахло дешёвыми духами Лаванды и свежим потом — совсем не так, как от Люциуса. Вскинув руку, Рон уже хотел коснуться её лица, но замер, а потом вырвался из объятий. — Я… я не могу, — хрипло прошептал он, посмотрев ей прямо в глаза, и отшагнул назад. — Но если ты хочешь поужинать, можем пойти после работы.
— Сегодня вечером? — тихо спросила она, незаметно вытирая ладонь о юбку.
— Лав встречается с подружками, а завтра я уезжаю во Францию на ближайшие несколько дней.
Гермиона едва удержалась, чтобы не нахмуриться. По коже прокатилась дрожь отвращения от мысли о предстоящем ужине с Роном, будто бы всё тело противилось вновь сблизиться с ним. Плюс ей нужно будет встретиться с Люциусом после работы, чтобы отдать ему папку.
«Две папки. Блять».
Люциус был твёрдо уверен, что им понадобятся обе. Значит, придётся придумать, как чуть позже вернуться в офис Праудфута, чтобы забрать вторую, или даже вновь зайти сюда в пятницу, если понадобится.
— Я… это звучит чудесно, — Гермиона мило улыбнулась.
— Пересёчемся в атриуме после работы?
— Конечно.
Довольно ухмыльнувшись, Рон открыл дверь шире и махнул рукой, приглашая её выйти первой. Расправив плечи, Гермиона спокойно прошла мимо него, мысленно молясь, чтобы папка не выделялась под тканью её вязанного свитера. Сделав пару шагов по пустынному коридору, она резко обернулась, услышав, как за спиной щёлкнул замок.
— Что ты делаешь? — спросила она, увидев, как Рон убирает волшебную палочку.
— Праудфут попросил меня запереть дверь, — сообщил он. — Сразу после обеда он уезжает в Париж. Вернётся только в понедельник. — Сверкая дерзкой улыбкой, Рон развернулся к ней и подошёл ближе. — Никакая опостылевшая Алохомора больше не поможет тебе пробраться внутрь. Придётся просто немного подождать, и скоро ты узнаешь моё расписание, — усмехнувшись, он чмокнул её в щеку.
Едва расслышав, как Рон попрощался, Гермиона молча глядела, как его рыжая макушка удаляется по коридору. Рон завернул за угол, улыбнувшись ей напоследок. Вновь оказавшись в одиночестве, Гермиона бросила испепеляющий взгляд на клятую запертую дверь.
«Блять!»
Вернувшись в туалет, она заперлась изнутри и прислонилась к мраморной столешнице. Девушка в зеркальном отражении казалась месивом из пятен пота и растрёпанных кудрей.
Может, Люциус ошибался? Может, им хватит и одной папки?
Медленно вдохнув через рот, Гермиона повернулась на каблуках и заперлась в одной из деревянных кабинок, а затем дрожащими руками вытащила папку из-под свитера, намереваясь изучить содержимое.
В бумагах тщательно описывались чары контроля, наложенные на Люциуса. В настоящее время они действовали в черте Лондона и по всему периметру поместья. Большинство этажей Министерства оказались закрыты для посещения. В аккуратно оформленных инструкциях объяснялось, что чары регулируются по мере необходимости. Радиус можно было изменить, используя карты Великобритании и Министерства магии из приложения. Либо сосредоточить заклинание вокруг другого волшебника — аврора. Таким образом, субъект будет обязан оставаться в непосредственной близости от своего надзирателя, и больше не будет ограничен определённым местом, поэтому сможет свободно перемещаться в любую точку, куда отправится аврор. Надзиратель также вправе установить дополнительные контрольные точки, в границах которых субъект сможет находиться независимо от его местоположения. Согласно инструкциям, данный пункт, судя по всему, снимал ограничения, наложенные Министерством.
Пролистав файлы до конца, Гермиона не обнаружила карты и выругалась себе под нос.
«Наверное, они и хранились в другой папке», — подумала она, прикусив губу.
Вновь просмотрев бумаги, Гермиона приняла окончательное решение: она подключит чары контроля к себе, а не станет расширять доступ Люциуса к Министерству. В документах говорилось, что заклинание будет действовать вокруг надзирателя в радиусе двух миль, где объект сможет свободно передвигаться, вдобавок к контрольным точкам.
Стиснув волшебную палочку, Гермиона перечитала магическую формулу и руководство по повторному наложению чар, а затем отложила бумаги на керамический бачок унитаза.
— Матаре Локум! — произнесла она, и в тот же миг из острия её палочки полилось голубое свечение. Затаив дыхание, Гермиона начала выполнять круговые пассы, отчего с кончика палочки сорвалось маленькое ярко-лазурное колечко, которое вскоре приобрело очертания карты Соединенного Королевства, с городами, подписанными витиеватым тёмно-синим шрифтом. Часть Лондона, где она сейчас находилась, окружило светящееся кольцо. Опустив взгляд, Гермиона сверилась с руководством.
«Чтобы добавить к чарам контрольную точку за пределами действия заклинания надзирателя, коснитесь местоположения на карте и нарисуйте кольцо плавными круговыми движениями. Закрепите зачарование словом — Фините. Чтобы вернуть заклинание в статус привязки к географическому положению, произнесите заклинание — Финем Табула».
Высунув кончик языка, Гермиона добавила новое лазурное кольцо в Дербишир, где, как ей было известно, располагалось поместье Малфоев.
— Фините, — прошептала она, и проекция исчезла.
«Вот так!» — удовлетворённо подумала она, засовывая палочку обратно в карман. Теперь Люциус может находиться либо у себя дома, либо в радиусе двух миль от неё. Как только они проведут ритуал, она вернет чары в исходное состояние, засунет папку обратно в шкаф, и никто — ни Праудфут, ни Люциус — ничего не узнает.
人 人 人
Ужин с Роном на удивление прошёл сносно. Хотя, возможно, впечатление сгладил градус вина, которое щедро подливал ей бармен «Дырявого котла». Когда Рон предложил ей пойти в столь людное место, она поначалу даже испугалась, но не хотела излишне спорить, чтобы случайно не вызвать у него подозрения относительно своих намерений, поэтому согласилась провести вечер в самом популярном пабе.
Репортёры, на интервью с которыми она не дала согласия, попытались спрятаться по тёмным углам или подсматривали из окон, со стороны магловского Лондона, но Гермиона без труда вычислила их жадные до сенсаций взгляды и прыткопишущие перья. Не помогло и то, что Рон выбрал места у бара, а не в отдельном алькове.
Лучший друг Поттера и принцесса Гриффиндора отправились на романтическое свидание.
Гермиона мысленно помолилась, чтобы Лаванда пропустила завтрашний выпуск «Пророка». Хорошо хоть Рон не навязался к ней в комнату, а лишь приобнял на прощание, сказав, что они прекрасно провели время, навёрстывая упущенное.
Аккуратно положив папку на комод, Гермиона сняла рабочую одежду, обдумывая минувший вечер. Они могли отправиться куда угодно — в дешёвую забегаловку с едой навынос, даже в маггловский Лондон, чёрт возьми, или могли переместиться в Эдинбург за пинтой пива. Но вместо этого Рон хотел, чтобы их колдофото появилось в газете. Хотел, чтобы все думали, что они по-прежнему дружат или, может, даже собираются вновь встречаться. Гермиона и понятия не имела, какие сейчас сплетни ходят об их личной жизни в магическом сообществе.
Задумка Рона казалась частью какого-то одиозного плана, хотя, по правде говоря, ей не верилось, что он на такое способен. Нет, вероятно, Рон просто хотел привлечь к себе побольше внимания. Он всегда стремился ко всеобщему обожанию, наслаждался титулом отважного Героя войны, который помог Гарри победить Сами-Знаете-Кого. И теперь мечтал вновь попасть на первую полосу, поэтому и притащил её с собой на всеобщее обозрение. Как грёбаный реквизит.
Если бы это не выглядело так смешно, она бы впала в уныние.
Вздохнув, Гермиона взглянула на часы. Без четверти полночь. Скорее всего, сейчас уже слишком поздно навещать Люциуса. Впрочем, она обещала вернуться к нему с двумя документами.
— Чёрт возьми, он вполне может подождать до завтра, — буркнула себе под нос Гермиона, рассудив, что ей придётся заглянуть в поместье сразу после работы, чтобы забрать лампу джинна, а потом уже идти в Хогвартс. Тогда она и сообщит Люциусу о чарах контроля.
Шагнув к тумбочке, Гермиона достала записку от МакГонагалл, которую недавно получила в ответ на своё письмо, что отправила ей в среду вечером.
Гермиона,
Буду рада видеть тебя. Осмелюсь сказать, мисс Уизли сводит с ума всю Гриффиндорскую башню своими разговорами о свадьбе. Я жду не дождусь, когда уже состоится июньская церемония. После работы заходи ко мне в кабинет в любое время.
С уважением,
Минерва
Улыбнувшись, Гермиона сложила записку обратно в конверт. Июнь. Может, летом они с Сириусом вместе пойдут на свадьбу? Когда зима останется лишь далёким воспоминанием.
По крайней мере, первая часть плана прошла как нужно — она получила свободный доступ в Замок. До завтра осталось разобраться лишь с парой незаконченных дел. Гермиона натянула ночнушку, а потом аккуратно вышла из спальни. В доме стояла поразительная тишина. Рон, вероятно, уже видел третий сон, напившись вина и наевшись до отвала. Не желая рисковать и случайно наткнуться на осуждающий взгляд Кричера, она на носочках прокралась по коридору и добралась до комнаты Гарри.
В спальне Гарри царил такой же бардак, как и всегда, который он и не подумал убрать, очередной раз спеша в командировку во Францию. Гермиона неодобрительно покачала головой, переступая хаотично разбросанную одежду, и замерла возле кожаного чемодана, стоявшего у изножья кровати. Того же самого, который остался у него ещё со школы, всего в потёртостях и царапинах, навевающих ностальгию. Нежно улыбнувшись, Гермиона расстегнула застёжку и распахнула крышку, открывая глазам скудное содержимое.
Погладив пальцами серебристую вуаль мантии-невидимки, она положила её себе на колени. Под ней оказалась спрятана Карта Мародёров — помятый пожелтевший кусок пергамента. Забрав его себе, Гермиона уже хотела захлопнуть крышку, но остановилась, ощутив тошнотворный укол совести. Было неправильно брать взаймы… красть у Гарри. Особенно самые дорогие его сердцу вещи. Это было даже хуже, чем её выходка в офисе Праудфута или слащавая ложь Рону.
Гермиона с громким стуком захлопнула крышку. Иногда ошибки необходимы. Нужно просто их пережить.
人 人 人
Едва выступив из камина, она сразу почувствовала на себе взгляд Люциуса.
— Страстная пятница, — вместо приветствия сказал он, наблюдая, как она отряхивает пепел с рукавов.
Поправив сумку, перекинутую через плечо, Гермиона тоже бросила на него изучающий взгляд. Локоны убраны в низкий хвост, мантия тёмно-синего цвета, из-под которой виднелась накрахмаленная белоснежная рубашка. Он выглядел элегантно. Восхитительно.
«Будь я проклята!»
— Страстная пятница, — осторожно согласилась она, пересекая комнату. Люциус пошевелился, и она мельком заметила отблеск бронзовой лампы в его руках.
— Она всё ещё нужна тебе? — спросил Люциус, оценивающе взглянув не неё, и покрутил пальцами лампу джинна. — Я уж было решил, что нет, ведь ты не навестила меня в четверг и не отправила сову.
— Всё в порядке, Люциус, — Гермиона примирительно улыбнулась, взяв его ладонь в свою. — Просто небольшая заминка в Министерстве и с Роном. Знаю, прости, я должна была написать, но я… — Всплеснув руками, она опустила их по бокам. — После ужина я вернулась поздно и у меня совсем не осталось сил.
Холодная маска на его лице оттаяла, совсем чуть-чуть.
— Что случилось с Уизли? — Люциус нахмурился.
— Рон застукал меня в офисе, и я предложила ему пойти вместе поужинать, не придумав, как иначе выкрутиться. И теперь моё лицо будет на первых полосах всех газет!
Губы Люциуса расплылись в ухмылке. Как же ей этого не хватало…
— Я пока не читал сегодняшний выпуск. Мне стоит вырезать фотографии на память?
— А то, — подыграла она, закатив глаза. — Неважно, главное теперь я готова отправиться в Хогвартс.
На самом деле Гермиона не чувствовала себя готовой, хотя уже собрала в сумку, висевшую на плече, карту, мантию, серебряный кинжал для вырезания рун, кожаную куртку Сириуса для слияния разумов и дневник с полным описанием ритуала.
— А что насчёт папок?
— Я обо всём позаботилась. Ты сможешь попасть в Комнату Смерти вместе со мной.
— Что значит «позаботилась»? — Его взгляд скользнул вниз, к её сумке.
Пожав плечами, Гермиона перевесила тяжёлую ношу на другую руку.
— Как я уже сказала, Люциус. Ты сможешь войти туда без проблем. — Люциус молчал, теплота на его лице вновь заледенела, заставив её нахмуриться. — Я всё сделала, как нам нужно.
— Мне нужны были оба файла, — ответил он, полоснув её острым взглядом.
— Нет, нам нужно было изменить чары контроля. Я их исправила. А теперь дай мне лампу, Люциус, и я смогу поймать призрака.
Сунув лампу ей в руки, Люциус прошагал мимо, едва не задев её плечом, и сделал круг по вестибюлю, но вдруг обернулся так резко, что волосы в его хвосте взметнулись.
— У тебя нет папок, — заявил он, одной рукой пощипывая переносицу, а другую положив на бедро — живое воплощение едва сдерживаемого гнева. Гермиона рассмеялась бы, если бы не повисшая между ними тишина, едва не искрившая от напряжения. Воздух в комнате как будто похолодел на пару градусов, стал наполняться удушливой магией. Горькой. Гнилостной. Вероятно, её не смог сдержать даже его медный браслет.
— Я достала одну папку, хорошо? — Гермиона прижала лампу к груди. — К твоему сведению, Рон вломился в кабинет Праудфута раньше, чем я успела найти обе. Мне пришлось позволить ему почти поцеловать себя, а потом он запер офис, пригласил меня на ужин, и о нашем романтическом вечере написали все газеты магической Великобритании! — прошипела она, проходя мимо Люциуса к горящему камину, а потом схватила с каминной полки щепотку летучего пороха. Зелёное пламя заплясало под ногами. — Но я уже внесла изменения в чары контроля. Вторая папка даже не понадобилась. А теперь, пожалуйста, Люциус, дай мне спокойно поймать клятого призрака, я вернусь сюда за тобой, и мы покончим друг с другом навсегда!
Люциус кратко кивнул, и она унеслась в Хогвартс в вихре изумрудного огня.
人 人 人
Учитывая сложившиеся обстоятельства, можно сказать, что поездка в Хогвартс удалась. Если умолчать, что она потратила двадцать минут на чаепитие с директрисой, прежде чем пойти «поговорить о букетах с Джинни». Или про Пивза, который материализовался рядом, как раз в тот момент, когда она накинула Мантию-невидимку и исчезла посреди коридора. Или про миссис Норрис, которая хоть и не видела её, но целенаправленно настойчиво преследовала три лестничных пролёта. Не вытерпев, Гермиона наложила безобидный сглаз на любопытную кошку. Или про то, что Кровавый барон — призрак, находившийся к ней ближе всего, согласно Карте Мародёров, — забрызгал эктоплазмой всё от пола до потолка, пока с громким свистом просачивался в лампу джинна.
По крайней мере, для эксперимента ей попался злой волшебник, ставший привидением. Впрочем, это мало утешало…
Когда она вернулась в Малфой-мэнор, надёжно спрятав в сумке подрагивающую лампу джинна, Люциус уже ждал её. Бледная кожа на его спокойном лице, казалось, окрасилась в тон тёмно-синей мантии.
— Готов? — вежливо поинтересовалась она.
— Ворваться в Министерство и воскресить мертвеца, который меня ненавидит? — Люциус встал рядом с ней в камин, так близко, что касался её плечом. — И получить своё искупление? Абсолютно.
Гермиона ухмыльнулась, и огненный вихрь унёс их прочь.
Когда они вышли в атриум, он оказался пуст, как она и надеялась. Невербально отряхнув сажу с его обуви и со своей, Гермиона разгладила ладонями подол сиреневого платья. Глупость, конечно же, наряжаться по такому случаю, но она не могла вынести, что Сириус увидит её в унылом твидовом костюме, который она обычно носила.
Люциус осматривал холл, пока Гермиона рылась в своей сумке.
— Надень, — приказала она, вытаскивая мантию Гарри. — На случай если кто-нибудь ещё здесь.
Аккуратно взявшись за полупрозрачную ткань, Люциус осторожно осмотрел мантию, а потом встряхнул её за плечи.
— Драко рассказывал мне о ней. Поттер поделился с тобой? — Гермиона промолчала, поджав губы. — Не волнуйся, моя дорогая, — с усмешкой протянул Люциус, погладив её по щеке. — Поттер поймёт.
Пока они шли к лифтам, Гермиона мысленно помолилась, чтобы он оказался прав. Казалось, она совсем не дышала, пока они не очутились за закрытой дверью Комнаты Смерти. Стылый воздух, словно бы, обволакивал лёгкие, каменные ряды уходили ввысь, утопая во мраке, а на центральном помосте гордо и одиноко стояла Арка. Люциус ловким движением снял мантию, аккуратно сложил её и вернул. Поблагодарив его, Гермиона начала осторожно вытаскивать содержимое своей сумки. Сначала на свет появилась лампа джинна, которая со звоном опустилась на скамью у помоста. Потом кинжал, после — её дневник и куртка. Выдохнув, Гермиона прошептала:
— Ты готов?
Люциус с любопытством изучал Арку. Губы были чуть приоткрыты, взгляд острый и сосредоточенный. Как будто он видел нечто прекрасное. Порой он так же смотрел на неё. Смутившись, Гермиона прокашлялась, заставив его обернуться.
— Думаю, никто не готов первым окунуться во тьму. — Звук его шагов эхом гулял по комнате. Встав рядом с ней, он взял лампу, затем волшебную палочку. Нежно расправив её пальцы, он вложил в них тонкое древко. — Давай привнесём свет.
Встретившись с ним взглядом, Гермиона попыталась улыбнуться.
— Это самая лёгкая часть.
— Полагаю, — усмехнулся Люциус, поднимая лампу, — что для такой волшебницы, как ты, большинство вещей даются легко.
Даже не пытаясь скрыть смущение, Гермиона покрепче взялась за волшебную палочку, перевела взгляд на лампу и прошептала: — Алохомора.
Невидимая пробка выскочила из тонкого носика, и серая эктоплазма стала вырываться на свободу, словно пар из чайника. Отступив, Гермиона откинула голову, наблюдая как в воздухе, в двух футах от земли между ней и Люциусом, материализуется Кровавый барон. Ранее она обездвижила его заклинанием-ловушкой, и его некогда богатая одежда свободно свисала с обмякших плеч. Поймав взгляд призрачных глаз, она ощутила, как её целиком наполняет сквозившая из них ярость, страх… замешательство. Барон не мог пошевелиться. Не мог говорить… Гермиону до краёв наполнило тошнотворное чувство. Язык обжёг горький привкус желчи. Ей казалось, с ним будет проще провести эксперимент, чем с эльфом домовиком. Но она не могла поступить так даже с призраком… Не когда он молча висел перед ней, беспомощный и застывший.
Выронив палочку, Гермиона упала на колени. Она смутно услышала, как Люциус поставил лампу, затем ощутила исходящее от него тепло. Одной рукой он погладил её по голове, а второй поднял оброненную палочку и вложил её обратно ей в руку.
— Ты почти у цели, — попытался успокоить её Люциус. Приподняв пальцами подбородок, он заставил её посмотреть себе в глаза. Картинка расплывалась из-за слёз.
— Я… я не могу, — прохрипела она.
— Ты должна. Это самая лёгкая часть, помнишь? Единственный риск — это потерять кровожадного, давно умершего призрака. Разве он так важен? — Рука Люциуса напряглась, большой палец надавил на нижнюю губу. — Вспомни, что ты обретёшь, когда всё закончится.
Горячие слёзы липкими струями потекли по щекам. Часто моргая, Гермиона отвела взгляд от Люциуса и вновь посмотрела на Барона. Призрак уставился на неё в ответ.
— А что, если не сработает?
Убрав пальцы с подбородка, Люциус протянул ей руку, помогая подняться на ноги.
— Будем решать проблемы по мере поступления.
Улыбнувшись, она ощутила на губах привкус соли. Отпустив её ладонь, Люциус I_фри_dom-cy встал рядом. Его ненавязчивая поддержка утешала. Гермиона подняла палочку, расправила плечи и, вскинув подбородок, повернулась лицом к Барону, а потом воскликнула: — Фацере Корпус!
Заклинание начало действовать с ботинок. Призрачный серый стал постепенно набирать тон, и вскоре она увидела оттенки коричневого, разглядела золотую пряжку. Магия взметнулась вверх, целиком окрасив Барона в натуральные цвета. Серебристая плоть приобрела желтоватый оттенок живой кожи. Тонкие губы порозовели. И всё же, он по-прежнему невесомо парил в воздухе, совершенно не двигаясь, как она и надеялась.
— Сработало, — выдохнула Гермиона и взглянула на Люциуса, обнаружив, что он просто сияет. Никогда раньше она не замечала столь ярких и открытых эмоций на его лице, обычно безмерно холодном, или презрительном, или выглядевшем нечитаемой маской. Гермиона подошла к низкой скамье и села. Холод камня обжигал кожу, проникая сквозь тонкую ткань платья.
«Хорошо, — подумала она, подбирая подол, чтобы оголить ногу. — Поможет справиться с болью».
Кончик палочки уткнулся в крошечную руну. Новая и следующая будут уже не такими маленькими. Гермиона не осмеливалась поднять глаза на Люциуса, когда начала вырезать символ, и даже когда заскулила от боли, и он поспешил к ней.
— Я в порядке, — выдохнула она, убирая палочку. Руна ярко горела на фоне бледной кожи, кроваво-алая, несмотря на заклинание стазиса.
Тот же знак она вырезала на запястье Барона, а затем прочитала строки на латыни, сразу ощутив, как её руна раскалилась и засияла, просвечивая сквозь подол платья, а вместе с ней озарилась светом и другая, на тусклой коже призрака.
Пошатнувшись от боли, Гермиона выронила дневник, но сильные руки в тот же миг подхватили её под локти. С замиранием сердца она наблюдала, как между ней и Бароном постепенно появляется золотая цепь.
— Мерлин, — прошептал Люциус, огладив пальцами её плечи.
Гермиона вымученно улыбнулась, стиснув зубы от боли. Развернувшись, она так плотно прижалась к груди Люциуса, что невольно почувствовала его громко колотящееся сердце.
— Как тебе зрелище?
— Чудесно, моя дорогая. Теперь проводи Барона туда и обратно, и мы наконец-то узнаем, сработает ли твоя идея.
Улыбка сползла с лица. Кивнув, Гермиона покрепче сдавила челюсти и вновь повернулась к Кровавому барону, а затем взмахом палочки послала его вперёд. Золотая цепочка бесшумно скользнула по каменному полу и поползла вверх по помосту. Не оставляя себе даже секунду на размышления о том, правильно ли она поступает и каковы будут последствия, если эксперимент не удастся, она магией протолкнула призрака сквозь марево Завесы. Долгие недели Гермиона сомневалась, стоит ли проводить ритуал Ретинакулы, сомневалась в себе, сомневалась, будет ли всё стоить того в будущем…
Больше в её душе не осталось места сомнениям.
Кровавый Барон исчез в Арке, едва шелохнув ветхую ткань. Потусторонний шёпот зазвучал громче, эхом закружившись вокруг них. Ладонь Люциуса опустилась ей на плечо, придержав, когда цепь, наконец, натянулась. Мысленно уцепившись за его руку, Гермиона начала считать, затаив дыхание.
Раз…
Два…
Четыре минуты прошли в напряжённом молчании. Промозглый холод пробирался сквозь слои одежды, просачивался под кожу, в самые кости. Отсчитав последнюю минуту, Гермиона подняла связанное запястье и другой рукой обхватила золотую привязь, а потом глубоко вдохнула и потянула.
Цепь срикошетила с такой силой, что откинула её к Люциусу, заставив их вместе повалиться на каменный пол.
— Прости! — воскликнула Гермиона, суматошно пытаясь понять, где её руки и ноги, а где его. Но Люциус лишь усмехнулся и помог ей подняться.
— Взгляни, — приказал он, развернув её.
У Гермионы перехватило дыхание. Барон вернулся таким же, каким она его отправила. Неподвижно парящий в воздухе, с мертвецкой плотью, окрасившейся в странный водянистый оттенок после воплощения. Но он вновь был здесь. Всё сработало. Сначала она провела сквозь Завесу живое существо, теперь — душу.
Значит, у неё должно получиться. Вызволить Сириуса. Рассеять бесконечную зимнюю стужу и тени войны.
Гермиона резко повернулась к Люциусу. Он улыбался, улыбался, глядя на неё сверху вниз с такой гордостью, что ей захотелось плакать. И захотелось поцеловать его. Медленно шагнув вперёд, она уже подняла ладонь, желая накрыть его руку, но вдруг одумалась, хотя все те чувства, что просыпались в ней от каждого его прикосновения, были настоящими. Но ритуал ещё не закончен. Сириус почти вернулся. Зима пройдёт, а вместе с ней пройдут и чувства к тёмному волшебнику, что сейчас стоит перед ней.
Поэтому Гермиона отвернулась, отпустила руку Люциуса и тихо произнесла заклинание, чтобы разорвать связь с призраком, и вернула его обратно в лампу. Барон залетел в узкий носик с гулким свистом, от которого волосы у них обоих встали дыбом.
— Ты уверен, что готов пойти на это? — спросила Гермиона и направилась к скамье, чтобы забрать сначала серебряный кинжал, а затем свой дневник.
Люциус подошёл ближе, на ходу закатывая левый рукав. Тёмная метка горела, словно маяк, на бледной коже его предплечья. Прежняя Гермиона отвела бы взгляд. Настоящая лишь внимательно заглянула в глубину его глаз. Последний вопрос. Однажды Люциус по некой причине уже принял чужую метку.
— Ты уверен, что хочешь оставить новую метку ради меня?
— Ради тебя, моя дорогая? — переспросил Люциус, протянув ей раскрытую ладонь. Толику секунды Гермиона колебалась, а затем вложила в неё кинжал. — Я твой слуга.
Тон его голоса заставил её на миг запылать от возбуждения. Раскрыв дневник с описанием ритуала Ретинакулы, Гермиона подняла глаза и с неприкрытым волнением заметила, что Люциус уже поднёс кончик лезвия к коже. Вырезая линии знака, он даже не дрогнул, а потом просто неподвижно стоял и молча смотрел, как из порезов выливается кровь, пока она колдовала над его запястьем, накладывая на рану заклинания заживления и стазиса. Чуть выше, рядом со сгибом локтя, безмолвно скалился чёрный череп.
— Хочешь свою рядом с остальными? — тихо спросил Люциус, указав окровавленным лезвием на её ногу.
Кивнув, Гермиона присела на ближайшую скамью и, стараясь не обращать внимания на его пристальный взгляд, приподняла юбку, а затем наблюдала, как серебряное острие кинжала заскользило по её коже. Ощущения казались болезненней, чем с палочкой. Лезвие резало менее точно, более остро и глубоко. Металл льдом впивался в разгорячённую плоть бедра. Ощутив нарастающую боль, Гермиона закрыла глаза и до крови прикусила губу. Кинжал замер.
— Продолжай, — настояла она, удержав его руку.
И Люциус продолжил.
Когда дело было сделано и произнесены все необходимые заклинания, Гермиона наконец осмелилась тщательно рассмотреть третью руну, вырезанную на своей ноге. Люциус протянул ей ладонь, и она с удивлением обнаружила, что она тоже дрожит.
— Можешь принести мне куртку? — хрипло попросила она, и Люцис передал её ей.
Гермиона глубоко вдохнула знакомый запах Сириуса и, проигнорировав горящий взгляд Люциуса, накинула косуху на себя. Повиснув на хрупких плечах, она укрыла её тело до середины бедра, оставив на виду лишь третью руну.
— Теперь заклинание, — сообщила Гермиона, прерывиста дыша, стараясь тем самым унять боль.
Пока она нараспев читала строки, Люциус не сводил с неё обеспокоенного взгляда. Стоило последнему слову слететь с её губ, как они одновременно ахнули. Гермиона согнулась пополам. Люциус едва не рухнул вместе с ней, но всё же сумел её поддержать, хотя наверняка тоже ощутил пронзительный удар древней магии. Руна ослепительно загорелась, заставив его скорчиться от боли и схватиться за предплечье. Но вскоре свет померк, и Гермиона, наконец, увидела связавшую их золотую нить, которая свисала с его запястья и тянулась до её собственного.
Скользнув по ней зрачками, Гермиона встретилась взглядом с Люциусом.
— Дай мне четыре минуты, а потом вытаскивай меня. Я… я не знаю, смогу ли вернуться самостоятельно, если ты не потянешь за привязь.
— Четыре минуты, — эхом повторил Люциус и шагнул ближе. Подняв ладонь, он мягко коснулся её щеки и успокаивающе погладил большим пальцем распалённую кожу. — Удачи, Гермиона.
Она отшатнулась, пока её не покинуло желание продолжать. Подобрав кинжал, Гермиона засунула его в карман косухи и бросила взгляд на дневник, но решила не брать его с собой, ведь уже выучила ритуал наизусть.
Звук шагов эхом гулял по залу, словно барабанным маршем подгоняя её вперёд. Потусторонние голоса громче и сильнее начали взывать к себе. Гермиона остановилась у колыхающейся ветхой ткани, на самой границе Завесы, и закрыла глаза, ощутив, как неразборчивый шёпот овевает её потоками ветра. Магия хлынула по венам, сгустилась в крови, как перед перемещением.
Место назначения.
Перед глазами всплыли доки Хогвартса. Тихий берег Чёрного озера. Плеск волн о грубые деревянные борта.
Решимость.
Она вспомнила Сириуса. Того безумца, словно состоящего из одних лохмотьев и костей, которым он показался ей при первой встрече. Затем волшебника, который предстал перед ней на пятом курсе, полного очарования, дарящего улыбки и окутанного сигаретным дымом. Наконец, она воскресила в памяти его голос, который однажды заставил её обернуться к Арке, и мужчину, который обнимал её во сне, полном света и покоя.
Концентрация.
Подобрав свисающие рукава кожаной куртки, Гермиона плотнее обернулась в неё и глубоко вдохнула его запах, стараясь целиком наполнить им лёгкие. А потом сделала шаг вперёд… и упала в Завесу, ощутив, как нутро скрутило от магии.
Сквозь сомкнутые веки просачивался ослепительно яркий свет. Гермиона долго боялась открыть их, а затем решилась, но совсем чуть-чуть. Где-то неподалёку послышался плеск воды, и она резко распахнула глаза. Вдалеке темнел силуэт мужчины, который сидел на белоснежной глади, свесив ноги за невидимый край. Каштановые кудри ниспадали на его широкие плечи.
«Сработало», — Гермиона всхлипнула, спешно зажав рот рукой. Вдруг что-то двинулось, невольно привлекая внимание. Опустив глаза, Гермиона заметила золотую нить, дрогнувшую вместе с её рукой. Оглянувшись, она увидела, как конец исчезает в бесконечной белизне. Где-то на другом краю, у границы реального и неведомого миров, стоял Люциус.
Вновь обернувшись к Сириусу, Гермиона побрела к нему навстречу, но вдруг побежала, не вытерпев, беззвучно топая ногами по невидимому полу. Наконец оказавшись рядом с ним на расстоянии вытянутой руки, она несмело позвала:
— Сириус?
Он заметил её, расплывшись в прекрасной улыбке.
— Привет, котёнок.
Гермиона рухнула на колени. Глаза наполнились слезами от того, насколько реально прозвучал его голос.
— Сириус, — вновь прошептала она и протянула руку, желая погладить его по щеке. Тёплой и шершавой от щетины. — Сириус, у нас не так много времени. Я вытаскиваю тебя отсюда.
Убрав ноги с выступа, он развернулся к ней лицом.
— Ты смогла узнать как? Я верил в тебя, умница, — сказал он, обняв её лицо своей ладонью.
Глаза защипало от подступивших слёз, но Гермиона не могла позволить себе и секунду слабости. Впереди их будет ждать целая жизнь, чтобы как следует поздороваться, обняться, наверстать упущенное.
Неохотно отпустив его, Гермиона сунула руку в карман и вытащила окровавленный кинжал. Сириус нахмурился.
— Я уже привязана к внешней стороне, — объяснила она и задрала подол юбки, обнажив внутреннюю сторону бедра. Сириус резко вдохнул, заметив три руны, последняя и самая большая из которых до сих пор слегка кровоточила. — Мне нужно вырезать такую же на тебе, а потом ещё раз на себе. Затем я должна…
— Матушке понравилась бы идея покромсать меня в клочья, — перебил её Сириус, ловкими пальцами расстёгивая пуговицы на рубашке. Когда он распахнул края, её взгляду открылась россыпь шрамов и татуировок. — Уверен, она не будет возражать против ещё одного. — Он по-собачьи оскалился, заставив Гермиону грустно усмехнуться сквозь слёзы.
— Тебе может быть больно, — тихо сказала она, придвигаясь ближе.
— Не думаю, что боль здесь имеет значение, любимая.
Тем не менее Гермиона старалась как можно аккуратнее вырезать руну на свободном местечке над его сердцем. Как и Люциус, Сириус выдержал это стоически, хотя и сжав губы в жёсткую линию. Казалось, больше страдала сама Гермиона. Закончив, она спешно отвела взгляд от кровоточащей раны, которая не сможет зажить, пока они не вернутся в мир живых.
Затем настала её очередь. Стиснув зубы, Гермиона добавила четвёртую отметину на своё окровавленное бедро, решив расположить её повыше остальных. Когда она приподняла подол юбки, то заметила, что Сириус вежливо отвёл глаза.
Кровь стекала по ноге, бежала по его груди.
— Теперь заклинание, — пробормотала она, встретившись с твёрдым взглядом Сириуса.
— Теперь заклинание, — согласился он, помогая ей подняться.
Они стояли, взявшись за руки, пока Гермиона с закрытыми глазами повторяла слова ритуала. Когда руна раскалилась, всё тело окутала магия. Сириус крепко держал её ладони в своих, пока боль не ослабла.
Открыв глаза, Гермиона увидела между ними новую ниточку связи, переливающуюся золотом.
— О, Сириус, — воскликнула она, не в силах отвести глаз. — Всё сработало, теперь нам нужно лишь немного подож…
Не успели слова слететь с губ, как её захватила неведомая сила, словно крюком внезапно вонзившись в живот. Гермиона почувствовала, что стремительно улетает назад, едва успев уцепиться за новую нить, прежде чем её понесло обратно. Шёпот проносился мимо порывами ветра, завывая в ушах всё громче и громче, пока совершенно не оглушил. Сириус казался размытым пятном, цветной дымкой в потоке бесконечной белизны. Ему удалось вновь дотянуться до её руки, и крепко сжать пальцы.
Всеми чувствами Гермиона отдалась его прикосновению, а потом ослепительно яркий мир померк.
Что-то шершавое и твёрдое врезалось ей в лицо. Застонав, она слегка приподняла голову и поняла, что приземлилась на живот. По лбу и щекам стекали горячие струйки с горьким запахом меди. Боль кольнула в ноге, а затем запульсировала в носу. Скорее всего, он был сломан. Гермиона вытерла кровь с лица и, всхлипывая, перекатилась набок. Она лежала на помосте лицом к Завесе, прижимаясь щекой к липкому камню. В Арке никого не было, лишь колыхалась ветхая ткань, голоса за которой шептались всё тише и тише, пока не стали звучать, как прежде.
Гермиона опустила взгляд к своим рукам, лежавшим на груди. Одной она по-прежнему сжимала кинжал, острие которого окрасилось бордовым потёками засохшей крови. Обе нити исчезли.
«Значит, всё получилось?»
«Возможно, когда мы прошли через Завесу в мир живых, связь распалась и без заклинания-отмены?»
«Сириус. Люциус. Наверное, из них тоже вышибло дух?»
Представив себе их лица в момент, когда они поймут, что всё сработало, она улыбнулась. Сириус расплывётся в довольной ухмылке. Люциус будет сиять от гордости. Подумав об этом, Гермиона прыснула и приняла полусидячее положение. Оторвав взгляд от Завесы, она наконец повернулась к залу.
Смех застрял поперёк горла. Нутро пронзил леденящий страх, тисками сковав сердце, не давая дышать… Гермиона медленно осматривала Комнату Смерти, ожидая… молясь разглядеть где-нибудь во тьме каменного амфитеатра Сириуса и Люциуса. Она обвела глазами зал один раз, другой, даже с трудом поднялась на ноги, чтобы заглянуть на самые последние ряды. Кровь струйкой потекла по ноге, капала с подбородка.
— Сириус? — всхлипнув, позвала Гермиона, с нетерпением ожидая ответа. — Люциус?
Тишина показалась бесконечной. Колени подогнулись, а кинжал выпал из рук, упав на помост с грохотом пушечного выстрела.
Она была одна.