Лютный переулок выглядел таким же жутким, каким ей и помнился. Словно из булыжников на мостовой, нарисованных вывесок и даже из неба высосали все краски, оставив лишь мрачные оттенки серого. С улочки доносился тихий гул голосов, Гермиона беспокойно заозиралась по сторонам, выглянув из-за угла заброшенной аптеки. Она терпеть не могла находиться здесь. Чувствовала отвращение, что пришлось привести сюда Сириуса. И всё же, лучшего места она так и не сумела придумать, чтобы спрятать Люциуса на время, пока они будут ходить по важным делам.
«Спрятать в шкаф, будто он банка супа», — Гермиона рассмеялась бы, если бы не столь паршивое настроение.
Немного передохнув в парке, они вернулись к очагу в крохотный паб и отправились в один из общественных каминов на окраине Лютного. Сириус разбудил Люциуса пинком, несмотря на все попытки его отговорить. Гермиона попыталась утешиться тем, что это лучше, чем проснуться от магического взрыва, проклятия или сглаза, и всё же с дрожью вспомнила, как сапог из драконьей шкуры ударил тёмного волшебника по хрупкому горлу.
Гермиона снова посмотрела на Люциуса. Накрытый Мантией-невидимкой, он лежал перед ней со связанными руками и кляпом во рту. Из кажущегося небытия тянулся кусок верёвки, конец которой обвивался вокруг запястья Сириуса.
— Мне это не нравится, — пробормотала она, нервно взглянув на него.
— Хоть сейчас можем заглянуть в Колдозверинец, — ответил Сириус. — Уверен, их клетки для сов довольно большие, влезет и волшебник. — Он бросил на невидимку насмешливый, задумчивый взгляд. — С другой стороны, змеи так легко проскальзывают между прутьями.
Гермиона поморщилась от издевательского тона. По этой стороне Сириуса она ни капли не скучала. По небрежной жестокости, с которой он обращался с каждым, причинившим ему зло.
«Как Снейп», — нахмурившись вдруг поняла Гермиона. Сириус тоже так и не перерос это.
— Придётся просто связать его и оставить в лавке, — ответила она и, не успел Сириус возмутиться, выхватила верёвку.
Оглядев Лютный переулок и убедившись, что в поле зрения с обоих сторон нет никаких случайных прохожих, Гермиона провела Люциуса через боковую дверь. Он подчинился, совсем не сопротивляясь, из-за чего её нутро сковало неприятное чувство — вдруг показалось, будто она на поводке ведёт жертву «Империуса».
Под ногами захрустело стекло, когда они вошли в ветхую лавку. В единственной комнате царил мрак, разбавленный лишь тусклым светом, просачивающимся сквозь закопчённые парадные окна. Почти все витрины были разграблены, осталось лишь несколько пустых склянок. Горлышки некоторых флаконов покрылись странной грязью, словно зелья вспенились и окаменели.
— Прелестное местечко, — буркнул Сириус.
Гермиона по кругу обошла комнату, выискивая хоть какой-нибудь уцелевший уголок, чтобы спрятать Люциуса, но резко замерла, уставившись на деревянную стену над стойкой, на которой красовалась надпись «Они продались грязнокровкам!», навечно выжженная, судя по всему, с помощью проклятия.
Ощутив спиной чьё-то касание, Гермиона крупно вздрогнула, и только потом осознала, что это всего лишь Сириус.
— По крайней мере, мы знаем, что хозяева на нашей стороне, — со смешком прокомментировал он.
— Они были на нашей стороне, — пробормотала Гермиона, когда Сириус отошёл. Судьба владельцев лавки в Лютном, которые обслуживали всевозможных тёмных волшебников наряду с маглорожденными, казалась неутешительной.
— А как насчёт этого? — позвал её Сириус, указав на огромный чугунный котёл, стоящий в углу у входа. Сдув прядки паутины, он схватился за одну из ручек и потянул, но чан не сдвинулся с места.
— Рядом с окном? — спросила Гермиона, подводя Люциуса поближе.
Сириус взглянул на грязное стекло, наполовину закрытое покосившейся занавеской.
— Плащ-невидимка плюс дезиллюминационное заклинание?
— Я бы предпочла сделать тебя невидимым.
— Тебе не нравится мой собачий запах, любовь моя?
Гермиона улыбнулась, закатив глаза. Сириус преобразился в Бродягу, и они вместе выглянули в Лютный переулок. Гермиона невольно удивилась, что мало кто из прохожих обратил на неё внимание. Возможно, мрачные незнакомки в таком месте давно никого не удивляли.
— Хорошо, — согласилась она, а потом начала прикреплять верёвку к котлу, завязывая узлы с помощью серии сложных заклинаний, пока Бродяга увлечённо лизал её пальцы. — Только больше не делай так!
Надёжно спрятав и привязав Люциуса, Гермиона наложила прилипающее заклинание на его ноги, невольно терзаясь мыслью, насколько это неправильно — оставлять его здесь в таком состоянии. Скованного путами и с кляпом во рту, не дав ему сказать и слова после всего случившегося. Чувствуя себя виноватой, Гермиона протянула руку и откинула струящуюся ткань, открыв его лицо. Люциус свирепо глядел на неё сверху вниз, и выглядел явно разгневанным.
— Привет… Думаю, мне не нужно тебе напоминать, но не делай глупостей. И не умничай, — добавила она, услышав, как Сириус фыркнул. — Ты не можешь покинуть радиус даже в две мили, так что нет смысла пытаться сбежать.
Люциус попытался испепелить её взглядом, но затем, к удивлению, слегка кивнул.
Наверное, лучшего знака согласия она бы не сумела добиться. Вновь укрыв капюшоном его лицо, Гермиона в последний раз дотронулась до его руки, просто чтобы убедиться, что он в порядке, а затем отвернулась и начала спешно устанавливать защиту. Сириус наблюдал за ней с любопытством.
— Кто тебя этому научил? — спросил он, когда она присоединилась к нему у бокового входа.
Гермиона заколебалась, повертев палочку в пальцах.
— Римус, он… он научил Гарри, Рона и меня на седьмом курсе. Точнее, когда мы должны были быть на седьмом курсе. — Стоило ей упомянуть имя его друга, как на лице Сириуса отразилась смесь горя и боли. Прочистив горло, Гермиона кивнула в сторону двери. — Нам пора идти.
Не проронив больше ни слова, они ушли. Гермиона быстро трансфигурировала свой джемпер в толстовку, заправила кудри под ворот и спрятала лицо, посильнее надвинув капюшон. Ощутив на пальцах влажный шершавый язык, она посмотрела вниз на чёрного лохматого пса, который шумно дышал ей в руку.
— Тебе везёт, что я знаю, куда идти.
Бродяга заскулил, и они вместе двинулись в путь по Лютному. Пёс отставал всего на пару шагов. Гермиона прятала взгляд, но никто, казалось, не обращал на них никакого внимания. Несколько волшебников сидели перед унылого вида пабом и, сгорбившись, перекидывались в волшебный покер, делая ставки банками с какой-то чёрной вязкой жидкостью, очень напоминавшей кровь. Когда она проходила мимо, Бродяга проскользнул ближе и приглушённо зарычал.
— Тихо, — шикнула Гермиона, и он вновь юркнул ей за спину.
Вход в Косую Аллею показался вспышкой света. На секунду испытав облегчение, Гермиона поспешила напомнить себе, что здесь гораздо больше шансов столкнуться со знакомыми. Во время войны ряды лавок и магазинов оказались практически заброшены, но сейчас торговая улочка вновь ожила. Мерцающие огоньки, оставшиеся с зимних каникул, всё ещё висели над мостовой, невесомо паря в воздухе, как свечи в Хогвартсе. Вокруг суетливо гуляли семьи и парочки, радовались, смеялись, спешили в магазины и обратно. Не сумев удержаться, Гермиона подняла голову и огляделась по сторонам. Хорошо, что хоть где-то жизнь снова налаживалась.
В который раз им повезло — никто подолгу не смотрел в их сторону, и они без проблем добрались до тёмного кирпичного крыльца лавки Олливандера. Бродяга радостно трусил рядом с ней всю дорогу. Гермиона замерла перед закрытой дверью, погладив кончиками пальцев спину своего спутника. Внутри гостеприимно горел тёплый свет. Сквозь витражное окошко она сумела разглядеть Олливандера, осунувшегося не по возрасту. В последний раз, когда она видела старика, он выглядел ходячим трупом. Наблюдая, как он возится за прилавком, Гермиона довольно подметила, что спустя время волшебник набрал вес, а на его морщинистом лице то и дело мелькала улыбка, и задумалась: чувствует ли он до сих пор ту всепоглощающую тоску — боль, которая не прошла даже после того, как Гарри убил Волдеморта, а жизнь вернулась в привычную колею?
Словно ощутив её меланхолию, Бродяга ткнулся носом ей в ногу. Весело хмыкнув, Гермиона опустилась на колени и сделала серьёзное лицо.
— Я пойду первой, хорошо? Как мы договорились в парке. Подожди здесь, пока я тебя не позову. — Пёс завилял хвостом, а затем уставился куда-то ей за спину. Оглянувшись, Гермиона наткнулась взглядом на бездомную полосатую кошку, бродившую вокруг лавки старьёвщика на другой стороне улицы. — Не вынуждай меня связывать и тебя тоже! — строго пригрозила она, а потом зашла в магазин.
Дверь захлопнулась, и прозвенел колокольчик. Олливандер стоял спиной со вздёрнутыми руками, пытаясь засунуть коробку с волшебными палочками в один ряд с другими. Гермиона сделала шаг вперёд. Волшебник замер.
— Десять и три четверти, виноградная лоза с сердечной жилой дракона, — хриплым голосом сказал он, толкнув коробку в последний раз, а затем повернулся к ней лицом. — Прошло много времени, мисс Грейнджер.
Увидев его вблизи, Гермиона заметила, что его добрая улыбка по-прежнему полна безысходности, но глаза горели любопытством.
— Такое чувство, будто мы виделись в коттедже Ракушка лишь вчера, — улыбнувшись, она шагнула ближе.
— Думаю, вы здесь не для того, чтобы предаваться воспоминаниям о том ужасном эпизоде прошлого, правда? Дайте-ка взглянуть… — Старик оценивающе пробежался по ней глазами, задержавшись на кармане её куртки, откуда торчала волшебная палочка. — Она сослужила вам хорошую службу, мисс Грейнджер. — Гермиона нежно коснулась древка, ответно заглянув ему в глаза. — Вижу, вы хотите попросить меня об услуге, раз вам не нужна новая палочка.
— Эм… да, мистер Олливандер.
— Помощь Ордену?
— Если я отвечу «да», вы будете более склонны мне помочь?
— Ни капельки, — подмигнув ответил он. — Я в долгу перед вами и вашими мальчиками, мисс Грейнджер. Вам нужно только попросить, и всё останется между нами. Я клянусь вам, как волшебник… и друг.
Гермиона попыталась отыскать в его лице хоть призрак сомнения, но не нашла. Олливандер лишь улыбнулся в ответ, засунув пальцы в карманы своего полотняного фартука. Кивнув, она повернулась и распахнула дверь.
— Бродяга! — Старик опустил глаза, когда огромный пёс вприпрыжку ворвался внутрь. — Итак, мистер Олливандер, не беспокойтесь, пожалуйста…
Не успела она закончить фразу, как Бродяга на ходу перевоплотился в Сириуса.
— Давненько не виделись, Олливандер, — приосанившись поздоровался он, глядя в широко раскрытые глаза волшебника.
Олливандер сощурился. Гермиона уже нащупала свою палочку, на случай, если он решит позвать на помощь или наложить заклятие, но вместо этого старый волшебник спокойно сказал: — Одиннадцать дюймов, чёрное дерево, сердцевина из волоса единорога. — Как и в случае с Гермионой, он оглядел Сириуса с ног до головы, а потом спросил: — Что с ней случилось?
— Потерял в другом измерении.
— Жаль. Она была довольно сильной, как вы знаете.
— Идеально подходила такому, как я.
Оба волшебника расплылись в довольных ухмылках, и Гермиона кашлянула, привлекая их внимание.
— Простите, неужели вы ни капельки не шокированы, что Сириус воскрес из мёртвых? Или пришёл сюда?
Олливандер усмехнулся.
— Очаровательная мисс Лавгуд поведала мне историю о том, как Петтигрю подставил мистера Блэка, когда мы вместе находились в плену. И о твоей трагичной смерти, — торжественно добавил он, склонив голову.
Гермиона прикусила губу, когда он упомянул плен, но никто из них, казалось, не обратил на это внимания.
— Обязательно как-нибудь закажу ей пинту, — ответил Сириус и искоса взглянул на Гермиону, приподняв бровь, словно безмолвно говоря: расскажешь мне обо всём позже.
— Полагаю, э-э… были сложности с воскрешением? — поинтересовался Олливандер, подозвав их к прилавку.
— Да, — торопливо ответила Гермиона, шагнув ближе. — Насколько я могу судить, магия Сириуса после возвращения стала необычайно мощной. И ещё, кажется, оставляет за собой след. Я… я надеялась, вы сможете помочь. Я бы обратилась к кому-нибудь сведущему в чарах отслеживания, но наша ситуация не совсем законная.
— Понимаю, — протянул Олливандер, одарив Сириуса пронзительным взглядом. — Почему бы нам просто… — Он замолчал, развернулся и стремительно скрылся в двери за прилавком. Створка покачивалась туда-сюда, позволяя им увидеть хранилище, забитое от пола до потолка даже более беспорядочно, чем передняя часть магазина.
— Всё идёт хорошо, — прошептал Сириус, склонившись к её плечу.
Гермиона скептически прищурилась.
— А могло легко закончиться хуже, ведь ты сразу же перевоплотился, не дав мне толком ничего объяснить!
— Ты чересчур нервничаешь, котёнок.
Резко обернувшись, она заметила его озорную улыбку, отчего сильнее сузила глаза.
— А ты недостаточно!
— Вот, кажется, и нашёл! — крикнул Олливандер, а потом протиснулся обратно в комнату, держа в руках тёмно-синюю длинную коробочку, и подтолкнул её через прилавок к Сириусу. — Это магометр, — объяснил он, когда Сириус поднял крышку. Внутри, завёрнутый в папиросную бумагу, лежал стержень из прозрачного стекла в форме волшебной палочки. — Он показывает силу магии. Обычно магометр служит для измерения потенциала юных волшебников, не достигших половой зрелости, когда гормоны бьют через край, но, учитывая, что мистер Блэк заново приобрёл свою магию, я подумал, что можно попробовать. — Заметив колебания Сириуса, Олливандер взял магометр и протянул его ему. — Не волнуйтесь, он не расходует магию на самом деле, и не способен создать след, он только отображает уровень, если говорить просто. А теперь возьмите его, мистер Блэк.
На лице Сириуса ярко отразилось сомнение, но он сделал, как попросили. В ту же секунду, как пальцы Олливандера оторвались от стержня, а пальцы Сириуса обхватили его, прозрачное стекло засияло ослепительно-белым светом. Вокруг загудела магия. Олливандер задохнулся от возбуждения, а Гермионе пришлось прикрыть глаза. Шум становился всё выше и громче, пока не превратился в ультразвук. Внезапно раздался треск, который эхом прокатился по лавке.
— Достаточно! — воскликнул Олливандер, стремительно вырвав магометр из рук Сириуса, и бросил его обратно в коробку. Гул мгновенно сошёл на нет, и стержень снова преобразился в прозрачное стекло. Опустив глаза, Гермиона увидела трещину, вьющуюся по всей длине. — Как необычно, — выдохнул Олливандер, с удивлением уставившись на сломанный инструмент.
— Э-э-э, извините за это, — неуверенно протянул Сириус.
— Неважно, мой мальчик, — отмахнулся Олливандер.
— Что это значит? — поинтересовалась Гермиона.
— Это значит, мисс Грейнджер, мистер Блэк, — сказал он, кивнув на Сириуса, — что его магия не только могущественна, но и крайне нестабильна. Хуже, чем у любого ребёнка, которого я хоть раз проверял. Подозреваю, даже малейшая провокация способна сделать его опасным не только для тех, кто идёт по его следу, но и для него самого. И для всех, кто находится с ним рядом, — предупредил он, повернувшись к Гермионе. — Подобную магию нужно высвободить как можно скорее, иначе она загноится и станет ещё более смертоносной. В обычной ситуации я бы посоветовал выплёскивать силы на тренировках в контролируемой среде, но, поскольку колдовство мистера Блэка оставляет след, у нас имеется не так много вариантов.
Гермиона поморщилась, выслушав его речь. Сириус успокаивающе погладил её по спине, скользнув ладонью вдоль позвоночника. Гермиона слегка наклонилась к нему, желая сильнее ощутить касание его руки, но чтобы старик ничего не заметил.
— А что насчёт следа? Мы ведь сможем как-то его скрыть, так ведь?
Олливандер приложил палец к подбородку, на пару секунд погрузившись в раздумья, а потом ответил: — Честно признаюсь, чары отслеживания — не моя область знаний, но за минувшие годы я изучил основы. То, как среагировал на тебя магометр, даёт нам некоторую подсказку, — Старый волшебник внимательно глядел на Сириуса, постукивая себя по подбородку. — Каким-то образом после воскрешения магическая Регистрационная Служба ошибочно идентифицировала вас, как несовершеннолетнего.
— Гар… мой друг в Министерстве упомянул, что был зарегистрирован всплеск неизвестной магии, — сообщила ему Гермиона. — Сегодня утром Сириус случайно применил волшебство, и авроры, которые явились на вызов, вели себя так, будто имели лишь общее представление о нашем местоположении, но не знали точно, где мы.
— Любопытно, любопытно, — задумчиво пробормотал Олливандер, а потом опустил руку. — Позвольте мне провести кое-какие исследования… Хм, скажем, через три дня или около того, я отправлю вам сову, напишу время встречи. Я бы и сам пришёл к вам, но, увы, недавно я начал производство новой партии палочек.
— Три дня? — нервозно переспросила Гермиона.
Олливандер бросил на неё взгляд, полный сочувствия.
— Вы должны держать его в узде, мисс Грейнджер. Или мои поиски могут оказаться бесполезными.
— Легче сказать, чем сделать, — пробубнила она, вспомнив Люциуса и заклинание немоты, которое ей приходилось накладывать на него всякий раз, когда Сириус оказывался рядом. — Большое спасибо, мистер Олливандер. Я найду способ сообщить вам, где мы остановимся, как только мы сами придумаем где.
Они оба искренне поблагодарили его, и Олливандер поторопил их на выход, заявив, что у него много работы. Вернувшись на улицу, Гермиона и Бродяга быстрым шагом пересекли Косую Аллею, а потом свернули в промозглую тень Лютного.
— Три дня, да, котёнок? — громко спросил Сириус, опираясь о косяк двери, когда они вернулись в аптечную лавку. — Походу мы влипли.
Гермиона плотно сжала губы, подошла к котлу и сдёрнула Мантию-невидимку. К её облегчению (и некоторому удивлению, ведь их не было довольно долго), Люциус всё так же презрительно смотрел на неё сверху вниз.
— Не задирай вы друг друга, как двое мальчишек в школе, три дня не стали бы большой проблемой.
Сириус смешливо хмыкнул, а Люциус многозначительно посмотрел вниз, и Гермиона рваным взмахом палочки освободила его руки от пут, а рот от кляпа. Чары контроля продолжали работать — он никуда не смог бы убежать, ведь это бессмысленно.
— Печально, — насмешливо протянул Люциус, потирая запястья. — Я так надеялся, что авроры забрали вас двоих.
— Тогда они бы и тебя забрали, не считаешь? — Гермиона скрестила руки на груди и скользнула по нему оценивающим взглядом, на минуту ощутив прилив силы, уверенности… и тошноты, ведь вновь в деталях рассмотрела каждый его синяк и ссадину.
— Удалось кастрировать твоего щенка? — язвительно поинтересовался Люциус, растянув губы в кривой улыбке.
Из-за спины послышался сердитый топот Сириуса. Гермиона успокаивающе положила ладонь на его грудь, почувствовав частое дыхание.
— Мы пытаемся разобраться. Однако это займёт несколько дней, следовательно, нам всем, — подчеркнула она, взглянув на упомянутого «щенка», — нужно укрыться где-то в безопасном месте. Дом моих родителей больше непригоден, придётся отыскать что-то новое.
— Полагаю, вы думаете, будто мне есть что предложить?
— У подонка наверняка не меньше полдюжины тайных убежищ, — пробормотал Сириус.
— Знаешь, это и твоя проблема тоже, — Гермиона выжидающе посмотрела на Люциуса. — Чем скорее мы попадём во Францию и разберёмся с пророчеством, тем быстрее ты сможешь снова хандрить в своём поместье. Один.
— Какое удовольствие после долгих месяцев в компании ведьм-всезнаек, — усмехнулся Люциус и метнул взгляд на Сириуса, словно бросил ему кость, которую тот просто обязан заглотить. — Думаю, у меня найдётся решение проблемы.
人 人 人
Гермиона хмуро разглядывала убранство маленькой комнатки. Когда Люциус рассказал им про летний домик своего отца, расположенный у северных границ Шотландии, она предположила, что он имел в виду нечто вроде загородного поместья, а не четырёхкомнатную лачугу, набитую оленьими головами, пыльными бутылками из-под виски, которые выглядели явно магловскими, и кусками потрёпанного тартана на каждой горизонтальной поверхности.
— Не стойте с раскрытым ртом, мисс Грейнджер, — протянул Люциус, стряхивая летучий порох со своих и без того грязных рукавов. — Вы выглядите неподобающе.
Гермиона взглянула на Сириуса, который ковырялся в чучеле красного гуся, которое украшало низкий кофейный столик.
— Я буду выглядеть так, как мне заблагорассудится! — горячо возразила она. — Я просто в шоке, насколько тут всё по-магловски.
Презрительно скривив губы, Люциус медленно обвёл взглядом гостиную.
— Для моего отца, — объяснил он, устраиваясь в ближайшем к камину кресле, — этот дом был способом воссоединить его магию с природой, которая её породила.
Сириус фыркнул и поднялся на ноги, вытирая руки о джинсы, а затем плюхнулся в кресло напротив, с усмешкой поглядев на тёмного волшебника.
— Ты хотел сказать эта хибара?
— Что, напоминает тебе родной дом, Блэк? Уверен, мисс Грейнджер будет неимоверно счастлива превратить для тебя одну спальню в камеру Азкабана.
— Ой, заткнись! — огрызнулась Гермиона и поспешила оценить их новое пристанище, заглянув в остальные три комнаты — две тесные спальни и залитую солнцем ванную. — Здесь нас не должны найти, я отключила каминную сеть, и поблизости, похоже, нет никаких соседей. Всё будет в порядке, нужно только прибраться.
Сбросив куртку, она достала палочку и начала накладывать очищающие чары. Сириус и Люциус наблюдали за ней из своих кресел, невольно заставляя её чувствовать себя неловко.
«Как будто я тут единственная взрослая, умеющая пользоваться волшебной палочкой», — с горечью подумала Гермиона, откинув локон, прилипший ко лбу.
К тому времени, когда каждый уголок домика был очищен от пыли и всяких тварей, она просто упарилась. Сириус, по крайней мере, решил помочь разложить еду из её сумки, а вот Люциус остался сидеть у очага и неотрывно глядел на пламя, хорошо разгоревшееся с тех пор, как она заблокировала камин.
— Ты не соизволишь помочь? — потребовала она, уперев руки в бока.
Люциус неспешно повернулся к ней лицом, словно ему было больно отрывать взгляд от огня.
— Что ты хочешь от меня, ведьма?
— Нам нужна сова, чтобы связаться с Олливандером.
— И ты думаешь, у меня в рукаве припрятана одна? — Люциус широко раскинул руки, словно желая доказать это.
Нахмурившись, Гермиона наклонилась ближе и опёрлась ладонями на деревянные подлокотники. Люциус насмешливо приподнял уголок рта, отчего по её спине скатились мурашки.
— Хочешь, чтобы Сириус свернул тебе шею? — шёпотом спросила она, разглядывая синяки в форме пальцев, которые сияли на его бледной коже, словно драгоценные камни. — Мне кажется, я не знаю никого, кто любит боль так же сильно, как ты.
Кадык на его шее дёрнулся.
— Ты никогда бы не позволила Блэку по-настоящему навредить мне, кроме пары ничтожных синяков, — прошипел он.
Их взгляды встретились. В глубине расплавленного серебра плескалось неведомое нечто, которое могло быть только желанием.
— Ты уверен? — усмехнулась она. Попыталась усмехнуться, ведь голос прозвучал слишком тихо и хрипло.
Люциус внезапно сел, его лицо оказалось так близко, что кончики их носов едва не соприкоснулись.
— Я думаю, тебе тоже нравится боль, дорогая. Я нужен тебе, чтобы заткнуть эту печальную маленькую дырочку внутри тебя. — Ухмыльнувшись, Люциус огладил глазами её тело.
Гермиона с отвращением оттолкнула его и перевела взгляд на закрытую дверь ванной, откуда доносилось журчание воды. По крайней мере, Сириус не слышал… не видел их разговор.
— Ты знаешь, где достать сову или нет?
— А ты — колючая штучка, да? — Люциус приглушённо рассмеялся за её спиной. — Да, примерно в четверти мили отсюда есть небольшая совятня. Мой отец приказывал эльфам поддерживать её в порядке, а после его смерти — я.
— Вот и сходи туда, — ответила Гермиона, развернувшись к нему. — Пока не стемнело.
— Доверяешь мне идти одному? — спросил Люциус, удивлённо приподняв бровь.
— О, тебе я ни капельки не доверяю. Но если попытаешься что-нибудь выкинуть, я расскажу Сириусу. А он не будет столь нежен, когда а й ф р и д о м свяжет тебя.
Стремительно развернувшись, Гермиона ушла, пока он не придумал очередную пошлость. Когда входная дверь со скрипом отворилась, она возилась на кухне, лениво перекладывая коробки с макаронами, и лишь мельком заметила отблеск платиновых волос, сверкнувший в вечернем сумраке, прежде чем захлопнулась вторая дверь с сеткой.
Оставшись одна, Гермиона вздохнула и прислонилась к кухонной стойке.
Три дня показались вечностью.
К тому времени, как Сириус вышел из ванной, она свернулась калачиком на кровати в одной из двух спален. Люциус вернулся уже давно и молча отдал сову, сидевшую у него на руке. Гермиона отыскала пергамент и перо, затем быстро написала Олливандеру записку. И буро-коричневая птица улетела в зыбкую ночь, держа в когтях трепыхающийся клочок пергамента.
Сириус наблюдал за ней из приоткрытой двери, с чёрных волос капало на свежую футболку. Он натянул джинсы, и Гермиона призналась себе, что ей это нравится. Раньше, сколько она его знала, Сириус всегда носил только одежду, которую предпочитали волшебники… за исключением того единственного, непривычно тёплого денька, когда она застукала его на крыше, пока он пытался починить свой ужасный мотоцикл. Его волнистые пряди были небрежно собраны в низкий хвост, завитки прилипли к шее. Грудь виднелась в растянутом вороте футболки, а светлые джинсы густо покрывали пятна масла и пота.
Она убежала, и он не успел заметить подглядывающую за ним шестнадцатилетнюю девушку с густой копной волос.
— О, ты хотел эту комнату? — спросила Гермиона, спуская ноги с кровати. — Люциус заперся в другой спальне, но я могу поспать на… — Она резко умолкла, когда Сириус зашёл и захлопнул за собой дверь.
— Ты не будешь спать на диване, Гермиона, — жёстко сказал он, встав между ней и изножьем кровати. — Хотя я буду только рад вытащить Малфоя из его постели.
— Не самое лучшее начало трёх дней, которые нужно провести без магических взрывов, — напомнила она ему.
— Нет, зато очень весёлое, — Сириус, казалось, пару секунд колебался, а потом всё-таки решил присесть на край матраса. — Я хотел спросить, как у тебя дела.
Гермиона покрылась румянцем, услышав, как нежно прозвучал его низкий голос.
— Это ведь не я недавно воскресла из мёртвых.
— Да, ты только порезала себя и выпустила змею, которая ужалила, стоило тебе повернуться к ней спиной. — Сириус неотрывно смотрел на её бедро. Гермионе почудилось, будто руны прожигают плотную джинсовую ткань под его внимательным взглядом.
— Это был мой выбор, — заверила она, взяв его ладонь и переплетая их пальцы. — И моя вина.
— Эй. — Сириус провёл костяшками по её щеке туда и обратно. Гермиона вздохнула, когда он убрал руку. — В том, что сделал Малфой, нет твоей вины, котёнок.
— Неправда. Я знала, кто он такой. Какие поступки совершал, — Гермиона прикусила губу, чтобы не расплакаться. — Моя подруга… мои друзья пытались предупредить меня. Но я думала лишь об исследовании, так мечтала вернуть тебя, что не хотела ничего замечать, пока не стало слишком поздно.
— Он воспользовался тобой.
— Нет, Сириус, я…
— Он это сделал, — настойчиво повторил Сириус, и в его голосе зазвучали строгие нотки. Пружины кровати застонали. Он потянул её на себя, и они вместе уселись на груду пуховых подушек. Гермиона утонула в кругу его рук, в тепле, которое казалось таким знакомым, будто он обнимал её сотни раз прежде. — Хотя ты не даёшь никому повода думать иначе, но тебе всё ещё девятнадцать, любовь моя. Ты невероятно сильная волшебница, но одновременно молодая женщина. Малфой знал это и использовал, манипулируя тобой.
Гермиона прерывисто вздохнула, наблюдая, как пальцы Сириуса медленно гладят её запястье.
— Я не ребёнок, — прошептала она, взглянув на его из-под ресниц.
— О, я прекрасно осведомлен, миледи-некромант! С тощей девчушкой, которая прилетела за мной на гиппогрифе, никогда не было так страшно находиться рядом.
— Я не была тощей! — Гермиона легонько шлёпнула его по груди.
— Тебя бы сдуло с Клювокрыла, если бы ты не цеплялась за меня, — поддразнил Сириус, крепче обнимая её за талию.
Гермиона рассмеялась, едва не ударившись о его грудь.
— В то время ты выглядел ненамного лучше.
— А сейчас?
Гермиона начала неторопливо скользить по нему глазами, разглядывая очертания мышц под тонкой футболкой, тёмные кудри, спадающие на плечи чуть выше ключицы, заросшие щетиной щёки и пронзительные, восхищённые глаза.
— Ты такой, каким я тебя помню, — прошептала она, покраснев от смущения, ведь это была правда. Гермиона прижалась щекой к изгибу его шеи, пытаясь скрыть румянец, но он наверняка заметил.
Сириус протяжно выдохнул, рассеянно скользнув ладонью вниз по её спине, пальцы зацепились за полоску кожи у края кофты, но потом вновь поднялись выше.
— Зачем ты вернула меня обратно, Гермиона?
Услышав то, как он произнёс её собственное имя, она вздрогнула. «Котёнок» и «любовь моя» звучали совершенно не так… Не разжигали внутри пламя, которое вспыхивало каждый раз, стоило ей услышать своё имя из его уст.
— Это прозвучит глупо, — робко прошептала она.
— Ты разговариваешь с человеком, который однажды превратил все диваны в гостиной Слизерина в заварной крем, потому что один парень косо посмотрел на Римуса.
Гермиона грустно улыбнулась, мимолётно вспомнив бывшего профессора.
— Всё… всё началось в тот день, когда я услышала твой голос сквозь Завесу. Довольно скоро я стала думать о тебе всё чаще и чаще, будто что-то росло внутри меня. Здесь, — несмело сказала она, дотронувшись двумя пальцами до своего сердца. — Мир казался таким мрачным, даже после войны. Случались и светлые деньки, как и у всех, но остальное время было словно затянуто серыми тучами. Я думала, что если верну тебя, то снова стану сама собой.
— И это помогло? — спросил Сириус, а его рука застыла у края её кофты. — Теперь я здесь. — Пальцы обжигали кожу, заставляя сердце биться чаще.
— Я пока не знаю. — Гермиона внезапно повернулась и, приподнявшись, опёрлась ладонями о его грудь, заглянув в обжигающие свинцово-серые глаза, пытливо смотрящие на неё в ответ, отчего она на миг потеряла связь с реальностью. — Сириус, я… — Гермиона сглотнула, облизнув губы, а потом застыла, заметив, как он проследил за каждым её движением.
Сириус крепче прижал её к себе, пробравшись пальцами под ткань кофты, но не шевелился. Будто ждал… ждал, когда она подтвердит то, о чём они оба подумали. И, Мерлин, она не ошиблась. Вдохнув, она вцепилась пальцами в его футболку, прикрыла глаза и…
в этот миг дверь с грохотом распахнулась.
Гермиона вскрикнула, Сириус выругался, а Люциус смотрел на них с порога, весело ухмыляясь.
— Люциус! — угрожающе прошипела Гермиона, перекатившись на другую сторону кровати.
— Приношу свои извинения. Я и не знал, что тебе нужен поцелуй перед сном. — Люциус перевёл взгляд на Сириуса, который выглядел готовым на расправу. — Я зашёл сообщить, что кухня горит.
Не успел Люциус даже отойти в сторону, как Гермиона с испуганными глазами выбежала из спальни и сразу же заметила языки пламени, пляшущие над плитой.
— Проклятье! — выругалась она, выхватывая свою палочку.
Пламя было потушено за считаные секунды, но её гнев не мог так легко угаснуть.
— Зачем ты это сделал? — прошипела она, развернувшись к Люциусу, и ткнула палочкой ему в горло. Сириус бросился на кухню вслед за ней и сейчас наблюдал за происходящим с неприкрытым интересом.
Люциус покосился на древко и скучающим тоном ответил: — Готовил. Видимо, это сложнее, чем кажется, без помощи эльфов или магии. Хорошо, что у меня есть ведьмочка-горничная.
Со стоном выдохнув, Гермиона откинула руку.
— Ты невозможный, мерзкий человек! Ешь хлеб с холодным джемом, пока у меня не найдётся время научить тебя варить макароны, или будешь сидеть голодным! — Уходя, она захлопнула за собой дверь.
Сириус в последний момент поймал створку и проскользнул вслед за ней, довольно оскалившись. Гермиона нахмурилась ещё сильнее, забираясь обратно на кровать.
— Тебе будет приятно узнать, что я умею готовить? — спросил он, садясь у её ног.
— Вообще-то, да, — фыркнула она, мысленно желая вновь очутиться в его объятиях, но, казалось, прекрасный момент уже упущен. — Я даже не предполагала, что пророчество подразумевало, что я должна буду следить за двумя волшебниками, которые не могут колдовать, а также их кормить.
Сириус усмехнулся.
— Отдохни немного, котёнок. Я обязательно приготовлю нам что-нибудь горячее перед сном.
— Не делись с ним, — процедила она, гневно сверля взглядом закрытую дверь.
— И оставить ему восхитительный джем с хлебом? Ни за что.
人 人 人
После совместного тихого ужина (по крайней мере, у Люциуса хватило порядочности поесть в комнате) ночь незаметно потекла своим чередом. Гермиона погрузилась в беспокойный сон. Привычный кошмар в поместье переродился во что-то более тёмное и холодное, но она по-прежнему чувствовала себя на волосок от смерти. Трижды она просыпалась и вновь засыпала, обливаясь потом и кутаясь во фланелевые простыни.
Распахнув глаза в четвёртый раз, Гермиона даже не задумалась, прежде чем стянуть с себя одежду. Отправляясь спать, она так и осталась в джемпере и джинсах, ощущая неловкость от осознания, кто находится по другую сторону стены. Однако сейчас, чувствуя, как капли пота стекают по коже, Гермиона разделась до майки и достала из сумки на комоде пижамные шорты.
Переодевшись, она плюхнулась обратно в постель и, глубоко вздохнув, уставилась в деревянный потолок, из досок которого на неё немигающим взглядом смотрели сучки. Плохие сны должны были прекратиться. Сириус вернулся. Она обнимала его сегодня за закрытой дверью спальни. Но теперь больше некому вытащить её из кошмаров.
Гермиона сомкнула веки, пытаясь вновь уснуть, но першение в горле стало невыносимым. Прокравшись по комнате, она тихо выскользнула в гостиную. Сириус тёмным клубком лежал на низком диване, и не пошевелился, когда она на цыпочках прошла мимо. Гермиона направила палочку на кран и невербально произнесла заклинание тишины, а потом открыла вентиль. Набрав в ладони ледяной воды, она сделала глоток. Это оказалась так приятно, что, выпив залпом стакан, она плеснула пригоршню на затылок.
— Не хочешь поделиться?
Резко обернувшись, Гермиона прошептала: — Люмос, — но это был всего лишь Сириус. — Мерлин, — пробормотала она, тряхнув головой. — Ты напугал меня!
Лунный свет струился по его лицу, на котором расплылась застенчивая улыбка. Гермиона не могла не улыбнуться в ответ.
— Прости, котёнок. Ты меня не разбудила.
Гермиона принесла ему воды и присела рядом на диван, пока он пил.
— Кошмары?
— Просто… мысли, — Сириус залпом осушил половину стакана и с глухом стуком поставил его на стол. — Я знаю, что и так требую от тебя слишком многого…
— Нет, Сириус…
Он прервал её, аккуратно взяв за руку. Несмотря на прохладный воздух, и ледяные капли, стекающие по шее, её обнажённая кожа запылала.
— Мне нужно знать, что произошло. Не только имена, или… или как они умерли, но и всё остальное. Что случилось с тобой, с Гарри и со всем миром, когда я провалился сквозь эту Завесу? — Отыскав её глаза в темноте, он заглянул в них с мольбой.
И она рассказала. Рассказала ему о возвращении Волдеморта и смерти Дамблдора. Про предательство Снейпа, и секрет, который он раскрыл в хижине у озера. Рассказала о том, как Гарри сделал предложение Джинни, про свадьбу Билла и Флер, про стремительное замужество Тонкс и Римуса и прекрасного ребёнка Тедди. Под конец она рассказала ему всё о себе и Роне, кроме смущающе неловких подробностей. И когда в окнах уже забрезжил рассвет, она рассказала ему о битве за Хогвартс. Как их друзья сражались и умирали во имя Света. О победе, которая, отнюдь не показалась победой после.
К тому времени, как утренние лучи пробрались в дом, Гермиона тихо плакала, хватая ртом воздух. Слов больше не осталось. Она долго смотрела на их руки, на сплетённые вместе пальцы, а потом нерешительно подняла глаза вверх.
Сириус тоже плакал.
Поймав её взгляд, он потянулся и смахнул солёную каплю с щеки.
— Спасибо тебе, — пробормотал он и обнял, притянув ближе. Или, может, она сама обняла его?
Взошло солнце. Запели птицы. И Гермиона вдруг поняла, — рыдая в отчаянных объятиях, — что, возможно, больше не одинока.