人 人 人
Гермиона даже слегка загрустила, когда той ночью прилетела сова.
Как бы странно ни было оказаться запертой в хижине наедине с двумя мужчинами, ненавидящими друг друга, за минувшую неделю она хорошенько отдохнула, чего не могла позволить себе уже очень долгое время. Невзирая, что вокруг рушился мир, — что она снова стала беглянкой, разыскиваемой, как никогда прежде, — что магическое сообщество навеки скрепило её образ с Люциусом, — что сама она невыносимо хотела Сириуса, — Гермионе дышалось легко и свободно. Больше не нужно было вести никаких исследований. Выигрывать никакую войну. И даже пророчества как будто бы не существовало все прошедшие дни. Точнее, Гермиона упорно гнала прочь каждую мысль о нём, и ни разу не подняла эту тему после того, как Сириус попытался упомянуть о предстоящей жертве.
Слишком болезненно, слишком невыносимо… Особенно теперь, когда она познала тепло его поцелуев, касаний, объятий. Казалось, даже одно лишь упоминание о третьем даре способно вырвать Сириуса из её сердца, оставив на его месте лишь холодное, свинцовое горе.
Сириус неведомым образом спал, пока сова скрежетала когтями по стеклу. Распутав свиток, Гермиона тихонько притворила створку окна и прошла мимо дивана, на котором он тихо посапывал. Присев на кровать, она развернула пергамент.
Приношу извинения за задержку, мисс Грейнджер. Исследование заняло больше времени, чем я планировал на него потратить, а потом я должен был отправить партию палочек… В общем, не стоит лишних слов. Встречаемся завтра утром, в девять часов.
— Итак?
Вскинув глаза, Гермиона увидела Люциуса, застывшего на пороге двери.
— Завтра возвращаемся в Лондон, — сухо ответила она.
— Полагаю, — уголок его рта дёрнулся, — это значит, мне придётся ещё час проторчать в той мерзкой лавке?
— Ты, кажется, не возражал, — усмехнулась Гермиона, отводя взгляд.
— И ты тоже, до вчерашнего дня, — его голос прозвучал странно нежно, но она не решилась вновь взглянуть ему в лицо.
— О чём ты?
Послышались шаги. Люциус встал неподалёку, на периферии её внимания. Слишком близко. Совсем близко. Пальцы сами собой потянулись за палочкой, но она осталась лежать на трюмо.
— Ты хотела меня так же, как я хотел тебя, моя дорогая. Не нужно притворяться, будто ничего не было. Ведь даже после… казуса в Министерстве ты не отрицала своих чувств. Не врала себе. — Прохладные пальцы коснулись щеки. Вздрогнув, Гермиона отшатнулась, но Люциус шагнул ближе, ухватив её за подбородок. Казалось, он вынудит её взглянуть себе в глаза, но он просто отвёл голову вбок, заставив её выгнуть шею, и обнажая пульсирующую венку.
— Отвали, пока я тебя не заколдовала! — прорычала Гермиона.
— И вот снова, — ледяным шёпотом процедил Люциус на грани слышимости. — Притворяешься. Но ты была честна с собой, пока я не прочитал тебе ту статью. До тех самых пор, пока вся правда… — Большой палец впился в нежную кожу под челюстью. Гермиона невольно всхлипнула. — … не сорвалась с моих губ. Хочешь знать, что я думаю?
Гермиона замерла, отчётливо ощущая, как прикосновения впитываются под кожу, как горячими волнами скатываются вниз и разбиваются где-то внизу живота. Застыла всего на мгновение, всего на один вдох, а потом резко отстранилась.
— Плевать, что ты думаешь! — прищурившись прошипела она.
Люциус потёр большой палец об указательный, словно смакуя тепло её кожи.
— Я думаю, именно после статьи ты захотела целиком отдаться Блэку, притвориться, будто нас никогда не существовало.
Гермиона подскочила на ноги, возненавидев Люциуса за то, что он даже не вздрогнул, ни на шаг не отступил. Просто стоял и смотрел на неё сверху вниз, растянув губы в ухмылке.
— Нас никогда и не существовало. — Гермиона проскользнула мимо, но оказалась заперта в комнате, ведь больше некуда было пойти, не разбудив Сириуса. Обернувшись к комоду, она уставилась в простенький резной узор на фасаде. — Ничего настоящего.
Разочарованно выдохнув, Люциус цокнул языком.
— Думаешь, чувства Блэка настоящие? Когда он встретил тебя впервые, ты была ребёнком. Не заслуживала внимания. Застенчивая подруга его крестника… всезнайка. Блэк может лапать тебя сейчас, но никогда не сможет отделить девушку от женщины.
— Замолчи!
Вновь раздался звук шагов. Опасно близко. Пальцы скользнули по ключице, рассыпая по коже трепетную дрожь, а потом зарылись в волнистые локоны.
— Сейчас он хочет тебя, потому что ты первое тёплое тело, встретившееся ему после побега из Арки. — Люциус наклонился, опаляя дыханием край её уха. — Думаешь, он знает тебя так же хорошо, как я? Я видел твою магию, Гермиона. — Ухватившись за шею сзади, Люциус стиснул пальцами её горло, заставив замереть.
Она должна была отшатнуться, должна была сбежать, должна схватить палочку и расщепить его на молекулы, но прикосновение длинных, сильных пальцев ядом просачивалось глубоко под кожу, превращая тело в камень.
— Прекрати, — обессиленно прошептала Гермиона.
— Маленькая тёмная ведьма, — прорычал Люциус, почти касаясь её губами. Скользнув рукой вверх, он крепко обхватил пальцами её челюсть, но вместе с тем удручающе медленно, отчаянно нежно. — Я видел твою душу. Видел, как ты выросла и преобразилась в женщину. Даже если Блэку суждено пережить пророчество, он никогда этого не увидит, — выдохнул Люциус, мазнув губами по щеке. Почти целуя. Но не совсем. На грани. — Если Блэк выживет, он никогда не узнает тебя… Никогда тебя не полюбит.
Последнее слово кольнуло жгучим проклятием. Оттолкнув его, Гермиона отшатнулась к трюмо, нащупала свою палочку и направила остриё ему в сердце.
— Даже если это правда, — прошептала она, пытаясь смахнуть ресницами глупые, безумно глупые слёзы, — ты не лучше. Ты месяцами лгал мне.
— А ты лжёшь себе, ему! — вскипел Люциус, ринувшись вперёд, но остановился, когда она покрепче ухватила палочку. — Ты даже не рассказала Блэку, на что именно пошла, чтобы вернуть его. Как ты потеряла близких друзей, как рисковала, украв призрака. Про узы и про то, как мы укрепили связь. Все книги, которые ты читала, все заклинания… Всё пропитано тёмной магией, а она так просто не исчезает. Проникает в твою магию. Порабощает разум. Ты никогда не обретёшь счастье с тем, кто не знает тебя настоящую.
— Думаешь, я была бы счастлива с тобой? — она горько рассмеялась. Солёные струйки покатились по щекам, и Гермиона грубо утёрла их дрожащими ладонями.
Люциус поиграл желваками, затем молча направился к двери, но обернулся, едва сомкнув пальцы на ручке.
— Счастлива? — переспросил он, посмотрев куда-то словно сквозь неё. — Мерлин, нет. Но ты хотя бы не была бы несчастна.
人 人 人
Гермиона закончила накладывать последнее заклинание на аптекарскую лавку, а потом стремительно развернулась и ушла. Не попрощавшись. Не сказав…
«Мы скоро вернёмся».
После стычки в спальне она не разговаривала с ним. Не планировала начинать и сейчас.
— Эй, — Сириус подхватил её ладонь, и они вышли через разбитую боковую дверь. — Ты в порядке? — спросил он, заглянув ей в глаза, и ласково улыбнулся.
— Просто думаю, скоро ли мы починим твою магию, вот и всё, — ответила Гермиона и пожала его руку в ответ, пытаясь натянуть вежливую улыбку.
Сириус поднёс её ладонь к губам и чмокнул костяшки пальцев.
— Я поцелую тебя по-настоящему, когда мы закончим с Олливандером.
На этот раз она искренне улыбнулась.
— Значит, будешь пахнуть, как псина?
— Котёнок, я всегда пахну, как псина! — подмигнул Сириус и перевоплотился в Бродягу. Гермиона поёжилась, едва не убежав, когда он снова начал лизать её пальцы.
Благополучно миновав Косую Аллею, они под нежный перезвон колокольчиков распахнули дверь магазина волшебных палочек. Олливандер ждал возле прилавка, встретив их с приветливой улыбкой.
— Ох, простите за заминку! — воскликнул он, когда Сириус снова принял человеческий облик. — Разобраться с вашей проблемой оказалась гораздо труднее, чем я ожидал.
— Но ты не оставил лишних зацепок, да, Олливандер? — спросил Сириус, когда они подошли к стойке. — Никто к тебе не придёт и не будет задавать вопросы? Я планирую оставаться не-мертвым как можно дольше, и чем меньше людей знает обо мне не-мертвом, тем лучше.
— Мой мальчик, — Олливандер небрежно махнул рукой, — я работаю в этом мире столько лет, сколько не существует ваш Орден! Я знаю, как не совать пальцы в каждый пирог, или как там правильно говорится. Разумеется, это вовсе не означает, что мне было легко разобраться с вашим затруднительным положением.
— Что вам удалось обнаружить? — спросила Гермиона, облокотившись на столешницу.
Старик выглядел явно довольным результатом своих исследований. Гермиона тепло улыбнулась, предвкушая хорошие новости.
— Знаете, как на самом деле выглядит магическая Регистрационная Служба? Кто-нибудь из вас? — Они отрицательно покачали головами. — Хорошо, в таком случае я расскажу подробней. На самом деле это огромная книга. Книга с большой буквы. Немного архаичный артефакт. Впрочем, как и большинство других вещей в Министерстве. В той Книге тысячи и тысячи страниц, каждая из которых посвящена либо чистокровной семье, либо семье полукровок, либо ещё незарегистрированным маглорожденным. Возьмём, к примеру вас, мисс Грейнджер, — Олливандер внезапно повернулся к ней. — В каком году вы айфри-дом.су впервые продемонстрировали владение магией?
Гермиона нахмурилась, копаясь в памяти.
— В 1983 году вроде бы. Мне было четыре. Я играла в воздухе кочанами капусты, когда мама застукала меня в саду. Они взорвались и забрызгали соседские окна, а я проплакала неделю.
Сириус прыснул от смеха. Гермиона бросила на него сердитый взгляд, и он закрыл рот пальцами.
— Эм, хорошо, мисс Грейнджер, в тот день в 1983 году в разделе «Маглорожденные» появилась новая строка с вашей магической подписью. Пустая табличка, если хотите. Сотрудник Министерства, или профессор из Хогвартса, расследовал случившийся инцидент и записал ваше имя в Книгу внутри этой таблички. Если бы вы вновь применили стихийную магию за пределами Хогвартса, то служащий Министерства, кому было поручено следить за этим, обязательно узнал бы. И в Книге, разумеется, отобразилось бы ваше точное местоположение.
— …Но в остальных случаях, — с чистокровными волшебниками и с полукровками, — Книга работает иначе. В момент рождения ребёнка в Книгу сразу вносится его имя, независимо проявляет ли он магию в юном возрасте или нет. Однако, чары Книги действуют по-прежнему. Отслеживают и подают сигнал о магических выплесках. После возвращения мистера Блэка в наш мир, его имя оказалось вновь внесено на страницу семьи Блэков. Словно его прошлая магия исчезла, а вместо неё родилась новая, и чары улавливают любое совершенное им волшебство, будто он несовершеннолетний. Книга не раскрывает его точное местоположение, хотя причина того — нестабильная природа его магии, как я полагаю.
— Нам нужно будет снять сигнальные чары? — уточнила Гермиона.
— Нет, — сверкнул глазами Олливандер. — Вам нужно переключить работу сигнальных чар с его магической подписи на его местоположение. Если убрать мистера Блэка со страницы его семьи и переместить в раздел маглорожденных, то чары сработают на любую проявленную им магию, но без указания его имени, поскольку в пустой табличке его никто не записал. Разумеется, останется решить проблему с местоположением, но я наткнулся на зелье, способное с ней справиться. — Олливандер скрылся под прилавком, а затем появился снова, держа в руке закупоренную колбу, внутри которой слегка пузырилась тёмно-синяя жидкость. — По глотку раз в день. Но полный эффект наступит через семь дней. Потом вам нужно будет пить его лишь раз в неделю. Поможет скрыть местоположение.
Внимательно уставившись на колбу, Гермиона тщательно обдумала идею.
— Если Сириус может просто выпить зелье, почему он должен менять своё имя? Настолько ли важно, знают они, что он Сириус Блэк, или нет, если они не смогут его найти?
— Теоретически, одно зелье могло бы сработать, — кивнул Олливандер. — Однако Книга — не единственная система розыска в арсенале Министерства. Вероятно, вы помните табу на имя Сами-Знаете-Кого? — Увидев, что они кивнули, он продолжил: — Полагаю, со времён Второй войны Министерство разрабатывало собственные чары, подобные табу. Прошлый стихийный выплеск могли связать с магической подписью мистера Блэка, и с его именем. И теперь любое его заклинание, намеренное или нет, загорится на карте подобно рождественскому огоньку, и выдаст его местоположение.
— Ясно, — Гермиона вздрогнула. — Но я не понимаю, как нам изменить имя Сириуса? Он ведь уже числится на семейной странице Блэков.
— Несмотря на все попытки меня изжить, — угрюмо пробормотал Сириус.
— Как раз таки здесь мои изыскания оказались весьма плодотворными. Видите ли, — Олливандер немного нервно одёрнул фартук, — когда волшебница выходит замуж за волшебника, её имя исчезает с прежнего места в Книге и, после официальной церемонии заключения брака, возникает на странице её мужа. Если чистокровная волшебница выходит замуж за маглорожденного, то её имя появится среди других маглорожденных, как и имена её детей. Вот почему эта конкретная пара так редка в нашем обществе, — продолжил Олливандер, мрачно нахмурившись. — Если волшебница провела незаконную брачную церемонию, — и ни она, ни её муж не заявили в Министерство о смене фамилии, — то её практически невозможно отследить. Она исчезает и появляется в разделе безымянных. Теряется на последних страницах книги, среди моря незарегистрированных маглорожденных. Сигнальные чары Книги реагируют на проявления её магии, но считают её неучтённым ребёнком. Строка с именем остаётся пустой, пока работник Министерства или профессор Хогвартса её не выследят. И если бы она имела это зелье, — сказал он, постукивая ногтем по пузатой колбе, — то её стало бы невозможно найти.
— Извини, что огорчаю, но я не чистокровная волшебница, — многозначительно подметил Сириус.
— Нет, но брачные узы — всего лишь обычное заклинание. Просто словесная формула, которую можно написать заново. Переупорядочить. А, учитывая, что мисс Грейнджер провела несанкционированный ритуал воскрешения, незаконная свадебная церемония, вероятно, не станет большой проблемой.
Его слова обрушились на неё, как гром средь ясного неба. Осознание пронзило насквозь, холодной монетой застряв поперёк горла. Гермиона медленно перевела взгляд с Олливандера на Сириуса, на лице которого застыл немой вопрос.
— О, Мерлин! — выдохнула она. — Вы хотите, чтобы он… и я?..
— Да, мисс Грейнджер, — просиял Олливандер. — Мистер Блэк исчезнет из Книги, если вы сделаете его мистером Грейнджером.