Глава 4.1

Близнецы Уизли направились прямиком к столу Рейвенкло. Туда, где за завтраком сидели Гарри и Луна. Видимо, попав в дом воронов, Джинни ещё не стала жаворонком.
— Приветствую.
— Салют.
— Доброе утро.
— Привет.
— Мне кажется, мы ещё не знакомы.
— Я Фред…
— …красивый парень, не правда ли? А я Джордж.
— А вместе мы — удивительные…
— …потрясающие…
— …ослепительные…
— С каких это пор ты знаешь это слово, братец мой?
— Со вчерашнего дня. А ты сейчас нарушил всю игру.
— О нет!
— Неважно, мы — Близнецы Уизли!
Гарри вежливо посмотрел на братьев поверх горы еды, наваленной на его тарелку, не совсем понимая, что теперь с этим представлением делать.
— Привет, — ответил он и вернулся к наполнению своего желудка. Последние дни он постоянно просыпался с невероятным аппетитом.
— Не думаю, что даже малыш Ронни мог бы столько съесть.
— А он действительно может съесть очень много.
— Завтрак — самый важный приём пищи, — оправдался Гарри, несмотря на то, что всегда был одним из тех людей, которые мало ели по утрам. — Я могу вам чем-то помочь?
— Конечно, можешь.
— Видишь ли, Гарри, мы полностью уверены, что Джинни пошла в Рейвенкло только из-за тебя.
— В свете такого события мы хотели бы узнать…
— …какие у тебя намерения в отношении нашей младшей сестрёнки, — закончили в унисон близнецы, злобно ухмыляясь.
— Намерения? — переспросил Гарри. Он прекрасно понимал о чём они спрашивают, но ему, чёрт возьми, было всего двенадцать, а Джинни — одиннадцать. Конечно, этот ритуал, по всей видимости, намудрил с его половым созреванием, но они-то об этом не знали. Более того, его гормоны вроде как бушевали исключительно при виде девочек постарше, за что он был даже благодарен. Это означало, что ему будет трудно удержать свой блуждающий взгляд только во время еды, перерывов и так далее, но не во время занятий в классе. За исключением уроков профессора Синистры.
Луна, которая до сих пор довольствовалась тем, что молча размазывала джем по хлебу до идеального состояния, решила просветить своего друга:
— Они хотят знать, собираешься ли ты вводить свой пенис во влагалище Джинни, — безмятежно сказала она, поднимая хлеб на уровень глаз, дабы убедиться, что джем лёг идеально.
Гарри выплюнул полупережёванную пищу, находившуюся у него во рту, и бурно закашлял, так как его тело протестовало против того, чтобы отправить всё ещё твёрдую пищу в лёгкие.
Близнецы Уизли были потрясены словами Луны не меньше, чем Гарри, но у них имелось некое преимущество, ибо они в это время не принимали пищу. Оттого и смогли быстрее прийти в себя.
— Не слишком ли ты мала, чтобы знать о таких вещах? — спросил Фред. Как-то даже лицемерно с его стороны. Они и не ожидали, что Гарри поймёт их намёк, а просто хотели подшутить над ним.
— Я видела, как папа вводил свой пенис в мамино влагалище, и в её рот, и в её попу. Это выглядело забавно, и я спросила, можно ли мне тоже поиграть с ними, но мама объяснила, что это игра для взрослых, и что я пойму, когда мне можно будет играть, когда вырасту. Я хотела научиться играть как следует, поэтому начала читать мамины книги и подглядывать за ними, когда они это делали, — объяснила Луна с мечтательной улыбкой, с восторгом кусая свой идеально приготовленный кусочек хлеба.
Молчание затянулось. Трое парней просто обменивались друг с другом неловкими взглядами, пока между ними тянулась тяжёлая и гнетущая тишина, и только чавканье Луны нарушало её. Ну и общий шум от остальных учеников в Большом зале. Близнецы учились уже на четвёртом курсе и были достаточно взрослыми, чтобы понять, насколько странным было заявление Луны, в то время как наличие интернета помогло Гарри залатать все дыры в этой области. На самом деле, единственной, кто, казалось, не осознавал сути всей этой ситуации, была сама Луна.
— У нас тут…
— …шалость намечается!
— Да! Нам нужно спланировать её.
— Потом поговорим, Гарричка.
— Да, сильно потом.
— Очень мило, что близнецы подошли к тебе поздороваться, — прокомментировала Луна.
— Э-э-э… ага, — неуверенно ответил Гарри, разбираясь сразу с двумя проблемами: чувством невероятной неловкости и неосознанным возбуждением от образов, которые всплыли в его памяти от слов девушки. Он вспомнил, как вчера думал, что Луна превосходно отвлекает его от неконтролируемых гормональных всплесков, но сейчас он задался вопросом: не сделает ли она только хуже?
Трапеза парня снова прервалась, когда рядом показался мелкий гриффиндорец-первокурсник, идущий к Гарри с широкой улыбкой и старинным фотоаппаратом.
— Привет, Гарри! Я-я Колин Криви, — задыхаясь, сказал мальчик, неуверенно подходя ближе. — Я с Гриффиндора. Ты… ты не будешь против, если я тебя сфотографирую? — наконец-то удалось выдавить ему, после чего он с надеждой взялся за камеру.
— Нет, я против, — раздражённо ответил Гарри, чувствуя, как покалывают его руны.
— Пожалуйста, — взмолился Колин. — Это чтобы доказать, что я с тобой встречался. Я всё о тебе знаю. Мне всё рассказали. О том, как ты выжил, когда Сам-Знаешь-Кто пытался убить тебя, и как он исчез и всё такое, и как у тебя на лбу остался шрам в виде молнии, — пока он всё это говорил, то невозмутимо пялился на шрам Гарри. — И ещё один мальчик из моего общежития сказал, что если я проявлю плёнку в правильном зелье, то фотографии будут двигаться!
Колин издал взволнованный вздох и продолжил:
— Здесь всё такое удивительное, правда? Я никогда не думал, что все эти странные вещи, которые у меня получались, были на самом деле магией, пока не получил письмо из Хогвартса. Мой папа — молочник, он тоже не мог в это поверить. Так что я делаю кучу разных фотографий, чтобы отправить ему домой. И было бы неплохо, если бы у меня была и твоя фотография, — он посмотрел на Гарри с мольбой. — Может быть, твоя подруга сделает фото, а я бы встал рядом с тобой? А после, не мог бы ты подписать его?
Пока мелкий пацан продолжал свой нежелательный словесный понос, кровяное давление Гарри неуклонно росло. Умом он понимал, что Колин просто-напросто в восторге от магии и, возможно, увлекается фотографией. По всей вероятности, он всего лишь хотел сфотографировать знаменитого Гарри Поттера, о котором так много читал, чтобы потом похвастаться перед родителями.
Гарри был слишком занят, чтобы понять это, пытаясь сдержать внезапный несоразмерный прилив ярости, который вызвал в нём этот нахальный и бесцеремонный сопляк. С чего этот назойливый маленький засранец вдруг решил попросить его сфотографировать?! Да ещё и подписать потом эти фото?! Хуже того, Колин повысил голос в своей отчаянной попытке заставить Гарри передумать и привлёк к ним лишнее внимание, что тому никогда не нравилось, и всё это вместе злило его ещё больше.
Когда Колин закончил болтать, то снова посмотрел в глаза Гарри и побледнел от яростного взгляда, направленного в его сторону. Он уже собирался извиниться и уйти, когда ещё один человек вдруг решил усугубить ситуацию.
— Автографы? Ты раздаёшь свои автографы, Поттер? — язвительно и нарочито громко спросил Малфой, чтобы его смогли услышать все присутствующие в Большом зале. — Вставайте в очередь! Гарри Поттер раздаёт свои фотографии с автографом!
К этому моменту Колин уже жалел, что решился подойти к своему кумиру, ну или, по крайней мере, не сделал это в более укромном месте. Он знал, что в этой ситуации виноват был именно он, поэтому попытался помочь всё исправить.
— Ты просто завидуешь.
Дети в одиннадцать лет, увы, не были хороши в таких вопросах.
— Завидую? — усмехнулся Малфой. — С чего бы мне завидовать такому уродливому шраму на всё м-А-А-А-А!
Язвительная реплика Малфоя превратилась в крик, когда самоконтроль Гарри ослаб, и он швырнул тяжёлый золотой кубок блондину в лицо, едва не сломав тому нос.
Крик вырвал Гарри из помутнения, но он знал, что это ещё не конец. Он вырвался из-за стола и толкнул в плечо ошеломлённого Колина, едва ли заметив, что чуть не повалил мелкого на пол.
— Гарри! — громко прозвучал низкий голос кого-то из взрослых, что пытался звучать дружелюбным. И чья-то рука вдруг сжала плечо взбешённого парня.
Тарелки с едой на столе задрожали, а содержимое некоторых из них каким-то необъяснимым образом взорвалось.
— Ты не можешь вот так прост… А-а-а-а!
Какой бы совет ни собирался дать Гилдерой Локхарт, его уже никто не узнает, поскольку действия мужчины вновь разозлили Гарри и заставили его вонзить вилку в кисть профессора. Парень даже не заметил, что всё ещё сжимает в руке столовый прибор.
Весь Большой зал в молчаливом шоке наблюдал, как «мальчик, который выжил» топает к выходу. В каждом его движении читалась настоящая ярость.
— О боже, он взорвал мой джем, — нахмурилась Луна, вытирая с лица малиновую кашу, а затем вышла из-за стола. Джема больше не осталось, поэтому она решила пойти и помочь своему другу успокоиться.
***
Гарри ушёл недалеко, только до первого пустого коридора.
Он прислонился к стене и начал глубоко дышать, стараясь не обращать внимания на непрекращающееся покалывание рун. Тогда-то его и нашла Луна.
Её вид с размазанным по лицу малиновым джемом охладил его гнев, и он просто не смог удержаться от смеха, глядя на её надутую физиономию.
— Ты сбрызнул прямо мне на лицо, Гарри, — укорила она его. — А нужно было в рот.
Гарри продолжал смеяться, пока его гнев потихоньку рассеивался. Он задался вопросом, специально ли Луна использовала такой подтекст или же она действительно его не понимала.
***
Гарри не питал никаких иллюзий относительно того, что этот поступок сойдёт ему с рук. Так что вызов к Дамблдору не стал для него неожиданностью.
— Надеюсь, Гарри, ты понимаешь, что твои действия сегодня в Большом зале были абсолютно неприемлемы, — серьёзно высказал директор, глядя в зелёные глаза мальчика.
Он попытался с помощью легилименции слегка коснуться разума парня, но получил в результате лишь запутанный калейдоскоп из впечатлений, не имевшие никакого смысла. Это было невероятно похоже на то, что испытывал человек, оказавшийся в месте, защищённом заклятием фиделиус, если он не знал тайны. Что же этим летом случилось с мальчиком, что так изменило его сознание? Как он вообще может функционировать?
Гарри почувствовал на лбу покалывание Аул’Эль и увидел, как на лице Дамблдора промелькнуло замешательство. Ему пришлось сразу же сдержать очередную свою вспышку гнева. Он уже догадывался, что директор имел привычку читать чужие мысли, когда ему это сходило с рук. Это сделало совет бабушки и дедушки ещё более актуальным. Дамблдору действительно нельзя было доверять.
— Да, сэр, — ответил мальчик.
Ему было трудно сожалеть о том, что он сделал с Малфоем и Локхартом, но он понимал, что не может продолжать швыряться кубками или протыкать людей вилками каждый раз, когда будет злиться. Он должен был найти способ контролировать себя. По всей видимости Да’Роа смогла ему в этом помочь настолько, насколько возможно. Увы, по итогу, её эффективность в этом направлении оказалась даже меньше, чем он надеялся. Его память улучшилась значительно, но сдерживать эмоции по-прежнему оставалось непросто.
В контроле над эмоциями могла пригодиться окклюменция, так что, возможно, пришло время приступить к её изучению? Он до сих пор не пробовал, потому что в книге говорилось, что обучение занимает много времени, а использование рун показалось более простым вариантом.
— Хорошо, — кивнул Дамблдор, решив не упоминать о множестве баллов, потерянных Рейвенкло из-за этого инцидента, поскольку знал, что мальчику было плевать на кубок факультетов. — Тогда ты не будешь возражать против недельного наказания после уроков в виде помощи Филчу или против того, чтобы принести публичные извинения мистеру Малфою и профессору Локхарту?
Лицо Гарри исказилось от гнева. Наказания он ожидал и не собирался возражать против него, даже если это сократит его свободное время, но публично извиняться перед этими двумя пустозвонами?
— А они собираются извиниться передо мной? — спросил он в ответ.
Дамблдор аж моргнул от такого холодного тона, недоумевая, откуда взялся весь этот гнев. В прошлом году Гарри не был таким «трудным».
— За что, Гарри? Это ведь ты напал на них.
— Я сделал это не забавы ради, — язвительно ответил парень. — Малфой намеренно провоцировал меня, а Локхарт схватил за плечо.
— Ты, конечно же, понимаешь, что нельзя нападать на однокурсников из-за их школьных поддразниваний или нападать на профессора только за то, что он положил руку тебе на плечо? — резко спросил Дамблдор.
Гарри понимал. Но это не означало, что он собирался извиняться за это.
— Я не собираюсь извиняться за то, что напал на них, если они не извинятся за то, что сделали сами.
— Гарри, я думал, что ты уже достаточно взрослый для этого, — упрекнул собеседника Дамблдор. Весь его вид прямо-таки излучал разочарование.
— Трудно быть взрослым, когда имеешь дело с идиотами, — ответил тот, ничуть не заботясь о разочаровании старика. — Либо извиняться будут все, либо вообще никто.
Гарри, в какой-то степени, понимал, что он ведёт себя крайне неразумно. Хотя Драко, без сомнений, и был пустым местом, он не сделал ничего настолько плохого, по крайней мере, ничего хуже, чем любой другой ребёнок, желающий доставить кому-то неприятности ради веселья. И он уж точно не заслуживал того, чтобы получить металлическим кубком по лицу. То же касалось и Локхарта, только в его случае у него рука оказалась проткнута вилкой. Гарри мог только поблагодарить свою удачу за то, что на месте Гилдероя не оказался Снейп или МакГонагалл. Локхарт всё быстро переводил в шутку, и поэтому был несущественным.
К сожалению, Гарри приходилось справляться со своим вспыльчивым характером, усиленным рунами, и он посчитал, что твёрдо стоять на своём сейчас — было абсолютно оправдано.
***
Гарри ненадолго получил звание легенды среди гриффиндорцев за то, что в первый же день в Хогвартсе сумел зарядить кубком в Малфоя, ударить ножом профессора и получить продолжительное наказание. Тем не менее, это его никак не утешало, так как ему приходилось каждый день после уроков по несколько часов помогать по хозяйству Филчу.
Он очень смутно помнил, как ему приходилось выполнять такую работу не по возрасту у Дурслей, но с тех пор, как он занимался каким-либо ужасно однообразным физическим трудом прошло уже немало времени. Всё это усугублялось тем, что Филч каждый раз разглагольствовал о том, какие наказания он хотел бы применить к ученикам.
Нет, ну серьёзно, как в школе мог работать человек, который хотел наказывать детей с помощью девятихвостой кошки с колючими металлическими наконечниками, привязанными к каждому из хвостов?
Вопрос о публичном извинении замяли, поскольку никто не хотел этого делать, и Гарри был полностью уверен, что от прошлогоднего терпения Снейпа теперь не осталось и следа. Учитель зельеварения провёл большую часть того года, глядя на Гарри, как на интересную головоломку, но теперь он снова вернулся к своему изначальному поведению.
Гарри подозревал, что профессор дал Филчу несколько советов, как сделать наказание ещё более неприятным. По крайней мере, сегодня был последний день. Единственная причина, по которой его вспыльчивость снова не проявилась, заключалась в том, что он ожидал этого и уже смирился. Но ему однозначно нужно было разобраться с этой проблемой, и как можно скорее.
***
— Гарри? — неуверенно начала Джинни.
— Да? — спросил тот, не поднимая глаз от своей книги.
— Разве ты не должен сейчас быть на наказании?
— Почему я должен быть наказан?
— Потому что ты обозвал профессора Локхарта… — Джинни, покраснев, на мгновение выдержала паузу, — …ведром тёплой мочи, а затем потопал прочь из его класса?
— Я этого не делал, — запротестовал Гарри. Но теперь покраснело уже его собственное лицо. Его новообретённая вспыльчивость начинала превращаться в серьёзную проблему. — Я сказал, что он настолько же пригоден для того, чтобы быть преподавателем, сколь и ведро тёплой мочи.
— Ладно, но разве за это тебя не должны были наказать?
— Если верить Локхарту, то да, но я не собираюсь тратить своё время, помогая этому идиоту отвечать на письма его поклонников.
— Может быть, ты тогда хочешь п-прогуляться со мной вокруг озера? — запинаясь, проронила Джинни. Её прежний румянец нахлынул с новой силой.
— Мне нужно сделать домашнее задание, — ответил Гарри, возвращаясь к своей книге.
— Оу, тогда, может быть, в другой раз! — поспешно сказала она и убежала, скрывая своё расстроенное выражение лица.
Гарри вздохнул от досады. Почему? Ну почему Джинни не может понять, что она ему попросту неинтересна?
***
— Иди… Иди ко мне… Дай мне тебя выпотрошить… Дай мне тебя разорвать… Дай мне тебя убить…
Гарри вдруг остановился, двигаясь обратно в башню Рейвенкло после очередной своей поздней ночной вылазки в Запретную секцию, и от этого злобного голоса по его спине пробежал неприятный холодок.
— Есть здесь кто? — тихо спросил он.
Ответа не последовало, и в свою комнату Гарри Поттер вернулся уже сильно встревоженным.
***
— Ты уверен, что тебе это не послышалось? — со скепсисом спросила Джинни на следующий день, после того как ей поведали о таинственном голосе.
Гарри сделал небольшую паузу, чтобы как следует обдумать этот вопрос. Не исключено, что он тогда был очень сонным и ему всё просто послышалось, но у него в тот момент возникло ощущение предвестия о новой сюжетной информации. И оно было более чем зловещим.
— Нет, я уверен, что это был чей-то голос, и мне это точно не послышалось.
— Не волнуйся Гарри, я постоянно слышу голоса, — успокаивающе добавила Луна. — Если твой голос вернётся, мы могли бы познакомить его с моими голосами, и они смогли бы тогда подружиться.
— Он не похож на голос, у которого могли бы быть друзья, — ответил Гарри со смешком.
Луна от этого стала очень расстроенной.
— Оу. Может быть, ему просто одиноко?
— Луна, это всё серьёзно! — нахмурившись, сказала Джинни. В последнее время она плохо спала и айфри дом была не в настроении для очередной выходки подруги.
— Я знаю, — искренне согласилась та. — Одиночество — ужасная вещь.
Джинни выглядела так, будто хотела что-то ударить.
— Я обязательно попробую подружиться с этим голосом, если услышу его снова, — вмешался Гарри, всё ещё забавляясь этим разговором. — Если после этого он всё ещё захочет убивать людей, то я могу отправить его к Малфою и Локхарту.