Глава 49.4

…
Вернувшись к её паху, он ещё раз глубоко вдохнул запах — она действительно сладко пахла — и провёл кончиком языка по её половым губам, улавливая жидкие следы её возбуждения. На вкус она оказалась такой же сладкой, как и на запах. С таким же сдержанным и едва уловимым оттенком, но ему это нравилось, так же, как и лёгкие вздохи и стоны, которые Луна издавала в ответ.
Гарри провёл языком вокруг её клитора, искусно применяя оригинальную версию того же заклинания, которое Луна использовала на нём ранее. Её стоны и извивания становились всё интенсивнее, как и её возбуждение.
Он продолжал в том же духе ещё какое-то время, получая огромное удовольствие и от подаренного ей блаженства, и от власти над ней, но отстранился, прежде чем та достигла кульминации.
— Нет, не останавливайся, — выдохнула Луна, подняв глаза и посмотрев на него с мольбой.
Гарри прополз по её телу, пока они снова не оказались лицом к лицу.
— Тише ты, — повторил он и впился в её губы ещё одним страстным поцелуем. А внизу он отрегулировал угол наклона своего мужского достоинства и медленно пробрался в её намокшую дырочку.
Луна всхлипнула, прижимая свои губы к его губам, пока он в неё погружался.
Войдя внутрь полностью, Гарри застыл и улыбнулся в поцелуе, чувствуя, как она сжимается и извивается под ним, явно пытаясь подтолкнуть его к движению.
Но он не двигался, предпочитая полностью сосредоточиться на духовной стороне дела. Его магия погружалась в неё, проникая в самый центр её сущего, а она, в свою очередь, тянулась к нему. Между их душами образовался мост, выстроенный за годы полного доверия и согласия.
Гарри начал двигаться в медленном ритме, и Луна идеально подстраивалась под него, наклоняя бёдра, чтобы обеспечить ему лучший доступ. Хотя они и оставались самими собой, но были связаны на таком глубоком уровне, что просто не могли сейчас считаться обычным Гарри или обычной Луной.
Время как понятие лишилось своего смысла, так как физические и духовные ощущения перетекали между ними по принципу обратной связи. Ни один из них не смог бы точно определить, сколько прошло времени, прежде чем они содрогнулись в объятиях друг друга, вместе достигнув пика блаженства. Не то чтобы его можно было достичь каким-то иным способом, без наличия такой взаимной глубокой связи.
Когда к ним вернулась ясность мысли и духовный мост между ними начал размыкаться, Гарри скатился с Луны и лёг на спину, сделав глубокий, удовлетворённый вдох.
Луна последовала его примеру и прижалась с боку. Взяла одну его руку и переместила себе на спину, радостно вздохнув, когда он понял намёк и начал нежно водить пальцами по её раскрасневшейся коже.
Термин «посткоитальное блаженство» приобретал совершенно новый смысл, когда в уравнение включали «Соединение», и они провели несколько счастливых минут, просто прижавшись друг к другу, пока нити, на короткое время связавшие их души, медленно распутывались, и каждый из них снова полностью становился самим собой.
— Когда придёт время, я хочу, чтобы именно так мы зачали наших детей, — мечтательно сказала Луна.
— Уже думаешь о детях? — спросил Гарри, приподняв бровь, которую она не заметила. Луне было всего семнадцать.
— Мы с Нимфадорой не против немного подождать, а вот Флёр хочет забеременеть, как только Том Реддл умрёт. В конце концов, это её самые плодовитые годы, даже если с учётом силы Тыкалки это уже не так важно.
— И вы трое хотите заиметь детей в одно и тоже время, — догадался Гарри с покорным тоном.
— Да, — радостно подтвердила Луна. — Будет так весело!
Гарри не понимал, что такого весёлого в том, когда имеешь дело с тремя беременными женщинами одновременно, но отговаривать их не собирался. Он даже не собирался просить Флёр подождать ещё немного, указывая на бабушку, в качестве примера того, что торопиться не стоит. Инстинкты размножения у вейлы проявлялись достаточно сильно в возрасте от двадцати до двадцати пяти лет, так что, скорее всего, эти попытки в любом случае ничего не дадут. К тому же он понимал, что несколько лишних лет не уменьшат его опасений по поводу отцовства. Надеялся, что они не станут сразу начинать с самого сложного, но подготовиться к этому стоило.
— Вы трое уже обсуждали, сколько детей хотите? — спросил он, будучи чрезмерным пессимистом и считая, что они не станут довольствоваться лишь одним.
— Я хочу по меньшей мере двоих, девочку и мальчика, — радостно заявила Луна. — Хочу назвать их в честь мамы и папы.
Гарри готов был подарить своим девочкам большую свободу действий, особенно в вопросе того, как назвать их потенциальное потомство, поскольку у него никаких особых предпочтений не было. Но даже под угрозой пройти Девять Кругов Ада Баатора, шестьсот шестьдесят шесть планов Бездны и даже ради магически увлажнённой пиздёнки Мистры он не позволит назвать своего сына Ксенофилиусом. Это будет очень жестоко.
И тут его осенило, и на его лице заиграла коварная ухмылка.
— А почему бы не поменять их местами, для мальчика взять имя матери, а для для девочки — отца? — предложил он, всё шире ухмыляясь. — Зена и Пэн. Таким образом, имена сохранят свои греческие корни и почтение к твоим родителям, не будучи неоригинальными.
— Гарри, это отличная идея! — в восторге воскликнула Луна и быстро чмокнула его в губы, после чего улеглась обратно.
Гарри стоило больших усилий не разразиться гомерическим смехом.
Возможно, имя Пэн и вызывало у него неприятные ассоциации с Питером Пэном, но он решил не обращать на это внимания и сосредоточиться на одноимённом греческом боге. Имя выходило очень даже подходящим, если ребёнок окажется хоть немного похож на свою мать.
А вот назвать дочь Зеной — будет настоящим приколом. Он уже представлял себе выражение лица Доры, когда она узнает об этом, и ещё лучше будет, когда он подарит дочке на день рождения шакрам. Может быть, на десятилетие? Подходящий возраст, чтобы начать обращаться со смертоносным оружием, верно? Если, конечно, острия будут магически затуплены и смягчены, он ведь не совсем ещё из ума вышел.
Может быть, приближающийся этап отцовства всё-таки не обойдётся без каких-то плюсов.
После этого они провели несколько минут в приятном молчании. Луне в конце концов стало скучно, и она начала ласкать его промежность, забавы ради, что очень быстро привело к поднятию его стояка.
Рука Гарри спустилась вниз по спине девушки и стала разминать сначала одну булочку, а потом и другую. Затем его средний палец скользнул в небольшую ложбинку между ними, которую принято было называть междубулочьем (в ориг. Butt crack — трещина в жопе, но я что-то не припомню сносного перевода в русском, поэтому остановлюсь на варианте выше.), и стал прощупывать её анус.
— Гарри, ты хочешь оприходовать мою попу? — спросила Луна, улыбаясь ему.
— И что меня выдало? — насмешливо спросил он.
— Твой палец.
— Луна, это был риторический вопрос.
— А что, если я не хочу, чтобы мою попу оприходовали?
— Глупости, ясен пень, ты хочешь, чтобы твою попу оприходовали.
— Гарри, это был риторический вопрос.
— Нет, не был, — настаивал Гарри. — Это было изложение гипотетического сценария.
— Это был очень риторический вопрос! — настаивала Луна.
— А я сейчас собираюсь риторически раздраконить твою нахальную маленькую задницу!
Луна завизжала и со звонким смехом слетела с кровати.
Гарри пустился в погоню, но миниатюрная блондинка оказалась добычей коварной и использовала свой маленький размер, чтобы прыгать по креслам и диванам как кролик.
Гарри уже не в первый раз задавался вопросом, на кой ляд им понадобилась такая огромная спальня и столько лишней мебели. Как бы ни было на них приятно трахаться, помимо этого их никак и никто больше и не использовал.
Тем не менее Луна не могла и дальше избегать хватки хищника, и Гарри вскоре схватил её за талию.
— Не-е-е-т, отпусти мен-я-я! — потребовала Луна, хихикая.
— Не дождёшься, — фыркнул тот и отнёс извивающуюся блондинку на один из упомянутых ранее диванов, чьей единственной функцией было служить дополнительным местом для потрахушек.
На самом деле, Гарри подозревал, что именно для этого они и предназначались, так как мягкие боковины по высоте идеально подходили для того, чтобы через них кого-нибудь перегнуть.
Луна продолжала сопротивляться изо всех сил, насколько позволяли её жилистые конечности, поэтому Гарри достал из сундука с игрушками пару наручников, завел её ручки за спину и защёлкнул оковы на запястьях.
Теперь, когда Луна извивалась уже не так бойко, Гарри призвал ещё один предмет, но Iфри_dom уже из шкафчика с разными веществами.
В его руку полетело нечто, очень похожее на медицинский шприц, только вместо тонкой иглы у него был закруглённый продолговатый наконечник. Внутри этого предмета находилось одно из самых забавных его творений — магическая смазка, призванная расщеплять любые фекалии и сделать прямую кишку такой скользкой, что даже угорь бы позавидовал. Да ещё и с мятным вкусом в придачу.
Луна начала яростно извиваться, пытаясь помешать ему ввести в себя предмет, но Гарри был неумолим. Он слегка надавил на поршень, чтобы из него вытекла небольшая капля смазки, покрывшая затем наконечник, а потом шлёпнул корчащуюся блондинку по булочкам.
Луна слегка подпрыгнула от неожиданности, и этого времени хватило, чтобы ввести аппликатор со смазкой в её анус.
И именно в этот момент дверь в спальню отворилась, и внутрь прошла другая половина их четвёрки.
Гарри посмотрел на весёлые лица Флёр и Доры, на свой стояк, на скованную наручниками Луну, из задницы которой торчал ярко-фиолетовый шприц с лубрикантом, и пришёл к выводу, что сказать он может только одно:
— Это именно то, чем кажется.
Это вызвало пару весёлых фырканий.
— Привет, Нимфадора. Привет, Флёр, — весело приветствовала их Луна, с лёгким ворчанием перевернувшись так, чтобы увидеть девушек. — Это Джинни вас сюда послала по моей просьбе?
— Всё так, — Флёр широко улыбнулась. — Похоже, мы пришли как раз вовремя.
Дора закатила глаза и пробормотала что-то, что Гарри не совсем уловил, но прозвучало очень похоже на «ненасытная шлюха».
— Она также что-то сказала о том, что ты хочешь провести с ней ночь? — метаморфичка произнесла это как вопрос.
— Да, поэтому мне нужно, чтобы вы оттрахали Гарри за меня, — кивнула Луна. — Он только что вышел из Гиперболической Камеры Времени, а вы ведь знаете, каким он тогда становится.
— О да, мы знаем, — хрипло ответила Флёр, глядя на его стояк и облизывая губы таким образом, который в большинстве стран мира, вероятно, классифицировался как публичное непристойное поведение.
— Полагаю, мы могли бы сделать это ради команды, — ухмылка Доры свидетельствовала о том, что с её стороны это не просто благородная жертва.
Гарри решил всё усложнить:
— Ну не знаю, — задумчиво произнёс он, вращая шприц со смазкой, который всё ещё торчал из задницы Луны. — У меня сейчас появилось сильное желание разработать маленькую жопку Луны.
Флёр сексуально подошла к нему, провела руками по его обнажённой груди и страстно прошептала ему на ухо:
— Я потом разрешу тебе разработать мою.
Гарри повернулся к ней лицом и потянулся, чтобы покрутить один из её сосков так, чтобы вышло больно. На ней имелся лишь очень тонкий шёлковый топ, так что проблем с этим не возникло.
— Может быть, в этом всё дело? — вопросил он с мягкой угрозой, сопровождаемой её стоном/вскриком. — Может быть, я не хочу, чтобы ты мне «разрешала». Может быть, я хочу, чтобы ты боролась, сопротивлялась и извивалась.
Флёр вздрогнула и посмотрела на него с жадным выражением лица, кожа её покраснела, а глаза потемнели.
— Это я могу сделать, — тихо прошептала она.
Гарри ещё несколько секунд смотрел на затаившееся в её чёрных глазах вожделение, всё это время перекатывая меж пальцев сосок девушки, а затем без слов выдернул шприц со смазкой из жопы Луны и отбросил его в сторону.
— Посмотрим, — сказал он вейле, намеренно сохранив в голосе обещание. И взмахом руки расстегнул наручники Луны.
— Спасибо, — радостно поблагодарила Луна, вскочив с дивана и поцеловав Флёр в щёчку. — Пойду пока приму душ, чтобы вымыть из своего влагалища как можно больше спермы Гарри, прежде чем отправлюсь в комнату Джинни.
И с этими словами она убежала в прилегающую ванную комнату. Гарри продолжал смотреть в глаза Флёр, перекатывая её сосок в пальцах и гадая, сколько времени понадобится, чтобы её сломать. Судя по вздохам, не очень-то и много.
— Может, мне тоже поискать другую комнату? — спросила Дора, подходя ближе и скрещивая руки. В её голосе прозвучала язвительность, и Гарри уловил в нём нотки ревности.
А, вот и минусы гарема (а Гарри уже давно перестал называть его как-то иначе) — вечное балансирование в попытках не оставить кого-нибудь без внимания. Дора, несмотря на свою внешнюю уверенность, была наиболее склонна к подобным проявлениям неуверенности внутренней.
— И оставишь меня играть с одной лишь Флёр? — с сарказмом спросил он, кивнув головой в сторону вейлы. — Ты только посмотри на неё, она уже готова брызнуть, а я почти ничего и не сделал.
Гарри чуть ли не смеялся над тем, насколько предсказуемыми оказались результаты его исследований по части сексуальной проворности и выносливости Флёр.
Дора ухмыльнулась, очевидно, одновременно забавляясь и успокаиваясь от намёка на то, что она может лучше.
Флёр взвилась от возмущения, посмотрела на него, потом на ухмылку Доры, а затем схватила метаморфичку за голову и принялась энергично целовать её, в очевидной попытке выказать своё пренебрежительное отношение к нему в ответ на такое оскорбление.
А Гарри лишь ухмылялся и наслаждался зрелищем. Слишком просто.
Флёр было ужасно легко манипулировать, если понимать её вероятные реакции и уметь оказывать нужное давление на её гордость или тщеславие, что оные реакции и вызывали. Он уже не в первый раз использовал её для того, чтобы сгладить любые намёки Доры на недовольство, и вряд ли это был последний.
Обе женщины избавляли друг друга от одежды, не обращая на него внимания и, несомненно, думая при этом, что наказывают его.
Гарри, не обращая внимания на их поведение, прижался к спине Доры, просунул руки между двумя женщинами, ощупывая, лаская и посасывая шею метаморфички в том месте, где ей это особенно нравилось.
Он не мог пойти к Флёр, иначе с новой силой вспыхнула бы прежняя ревность Доры. И конечно же, не подойдя сначала к Флёр, он усилил возмущение у вейлы. И не только потому, что проигнорировал её «наказание», но и потому, что лишил её удовольствия.
Успешное управление гаремом, наверное, могло удостоиться бы докторской диссертации на университетском курсе социологии, особенно если ты ещё держал пару любовниц на стороне. Луна была единственной, кто никогда не доставлял ему хлопот.
Но с другой стороны, какую он за это получал награду…
Гарри сотворил быстрое заклинание, и сексуальные качели ожили, ухватившись за конечности Доры, а затем подняли её вверх, пока она не оказалась в горизонтальном положении с раздвинутыми перед ним на уровне головы ногами.
Сделав это, он схватил Флёр за руку и потащил её за собой к подвисшей метаморфичке, толкнув её на колени, а сам сосредоточился на блестящих губах, раскрытых перед его лицом.
Флёр могла бы отказаться от этой немой команды, могла бы отвернуться и продолжить не замечать его, но этого не сделала. Не сделала, потому что была возбуждена, а инстинкты так поступить не позволяли; потому что привыкла к тому, что все её попытки командовать, явные или скрытые, пресекались, и потому что она привыкла к подчинению. Вместо этого она послушно принялась сосать его член, хотя и в такой манере, которую можно было охарактеризовать как «злобно-энергичную», но это лишь заставило Гарри ухмыльнуться, пока он прижимался к киске Доры и наслаждался её вкусом. Позже он ещё повеселится, вытрахивая из Флёр эту злость. Это уже вторая часть методики по разрядке напряжённости в гареме.
Жонглирование женским самолюбием определённо заслуживало написания докторской диссертации.
Через несколько минут Луна вышла из ванной, одетая только в банный халат. Быстро поцеловала каждого из них на ночь и ушла к Джинни в одну из гостевых комнат.
Гарри проводил её удаляющуюся жопку траурным взглядом. Что ж, всегда успеется в следующий раз.