Глава 50.1

18 сентября 2018 года. Спеллхейвен.
Адрастия по-прежнему одевалась так, словно никогда не слышала о повседневной одежде, не говоря уже о том, чтобы носить её, но сейчас она не вела себя подобно дразнящей обольстительнице, коей эта женщина часто себя выставляла.
— Меня попросили сыграть роль курьерши, — оживлённо сказала она, протягивая ему папку из какой-то вычурной чёрной кожи.
— И всё? — спросил он, не открывая папку сразу. — Никаких предисловий и намёков? Не надо прыгать через горящий обруч? Никаких услуг в обмен?
Вопрос сейчас подразумевался один: в чём подвох? А подвох, безусловно, имелся, потому что только Бьомолф мог нанять Адрастию в качестве курьерши. И Гарри сомневался, что этот древний кровосос напрягал себя этим без всякого умысла.
— Сначала взгляни на это, а там посмотрим, — её тон казался непринуждённым, но в нём проскальзывал намёк на напряжение.
Он бросил на неё ещё один испытующий взгляд, после чего раскрыл папку, а его девушки с любопытством столпились вокруг него.
По мере перелистывания содержимого, брови Гарри поднимались всё выше и выше.
Это был чрезвычайно подробный персональный отчёт о множестве действующих Пожирателей Смерти и различных сторонников Волдеморта. Имена, фотографии, даты рождения, места жительства, школьные и трудовые записи, судимости, записи о местах работы, деловые контакты, заметные достижения, политические пристрастия, слухи, связи, друзья, семьи, известные сообщники, частичные или полные психологические профили.
Во многих досье не хватало фрагментов, в которых, как он полагал, ничего выудить не удалось, но это всё равно можно посчитать золотой жилой по части информации, на сбор которой, должно быть, ушли бы десятилетия. Именно то, что нужно, чтобы свести на нет все усилия Волдеморта и оставить Тёмного Лорда в одиночестве. И… очевидно, что изначально всё это собирали не для Гарри. Большинство из этих досье были собраны задолго до того, как люди, о которых в них шла речь, вступили в контакт с Волдемортом, а некоторые из них — ещё до первого восхождения их господина. Нет, этот массив информации выглядел так, словно его собирали просто ради того, чтобы он был, если судить по объёму собранных сведений.
И это была не просто информация: ко многим досье прилагались материалы в тщательно промаркированных пластиковых пакетах. Локоны волос, ногти, зубы, обрывки ткани, испачканные кровью или спермой, а иногда и пробирки с подобным содержимым.
Гарри и сам по колено утопал в подобных вещах, и эти «образцы» не вызвали у него отвращения, но его очень беспокоило их значение. Со временем их связь с первоначальными владельцами ослабевала, но ifree_dom никогда не исчезала полностью, и опытный волшебник всё же мог ими воспользоваться. Лишь немногие люди развивали достаточную паранойю, чтобы регулярно проводить быстрый ритуал, разрывающий эти связи, и вампиры, похоже, с удовольствием пользовались этой ленью.
Сам Гарри снизил частоту проведения этого ритуала до одного раза в две недели, и довольно часто пренебрегал им. От этой безобидной на вид чёрной кожаной папки у него такой сильный холодок по спине пробежал, что он решил вернуться к идее проведения ритуала раз в два дня, если не ежедневно. И девчонок тоже заставит это делать.
— Что это, чёрт возьми, такое? — недоверчиво спросила Дора, окинув Адрастию суровым взглядом.
— А вот это хороший вопрос, — царственно кивнула Чёрная Вдова. — Это совсем не похоже на Бьомолфа. Если он хочет кому-то помочь или помешать, то обычно старается оставить свои действия незаметными, но в случае с тобой он ведёт себя почти в открытую. Или, по крайней мере, так кажется. Почему так, Гарри? Что он надеется получить, помогая тебе в решении проблемы с Тёмным Лордом и так откровенно давая понять тебе об этом?
Гарри и сам хотел бы это знать.
— Вообще-то, его поведение по отношению к тебе с самого начала было несвойственным, — задумчиво продолжила Адрастия. — Они наблюдали за мной издалека в течение почти десяти лет, прежде чем открыто ко мне подойти, а тебя пригласили на личную встречу всего через несколько месяцев после моего упоминания о том, какой же ты интересный волшебник.
— У тебя есть своя собственная теория? — спросил Гарри.
— Хм, даже не знаю, хочется ли мне ею делиться, — самодовольно ответила дама, осматривая свои идеально наманикюренные ногти, чтобы завершить образ высокомерной раздражённой женщины.
Гарри закатил глаза. Само собой, она не собиралась всё упрощать.
— Ладно, хорошо. Спасибо, что доставила это мне. Желаешь, чтобы тебя кто-нибудь выпроводил? — вежливо спросил он.
Адрастия приостановила осмотр ногтей и мрачно посмотрела на него.
— В последнюю нашу беседу ты меня сильно обидел, попросив подарить тебе свою свободу, — произнесла Адрастия ровным тоном.
— А разве ты не подумывала отдать свою свободу вампирам? — возразил Гарри. — Может, я не особо хорошо знаю особенности суборданции в их рядах, но уверен, что твой сир имел бы над тобой значительную степень контроля.
— В обмен на бессмертие такое стоило рассмотрения. И в конце концов я снова стану свободной.
— Я бы не стал предлагать что-то менее ценное.
Адрастия медленно откинулась на спинку кресла, пристально глядя на него.
— Что-то равное или более ценное, чем бессмертие через вампиризм, — проницательно подытожила она, на что он кивнул. — И ты всё ещё не желаешь хотя бы намекнуть на это.
— Не могу, либо ты совершаешь прыжок веры, либо уходишь.
Язык тела Адрастии не выдавал ничего особенного, но её аура прямо кричала о нерешительности и любопытстве. Это был переломный момент в её жизни, и она это знала.
Молчание затянулось на несколько долгих минут, и Гарри был готов сохранять его столько, сколько потребуется, хотя Флёр и Дора начали неловко ёрзать.
Для Чёрной Вдовы это был как раз тот случай, когда нужно выбрать между дьяволом, которого ты знаешь, и тем, которого нет.
Вампиризм был известным вариантом добиться бессмертия, которого она так жаждала, но сам факт, что она до сих пор не сделала шаги в этом направлении, означал, что она, скорее всего, не желала идти на необходимые жертвы.
С другой же стороны, Гарри предлагал неизвестный вариант с неизвестными плюсами, но при этом требовал значительных жертв, прежде чем открыть суть этого способа.
— У меня нет такой привычки рисковать… — сказала она наконец.
Гарри приподнял бровь при взгляде на неё, невольно задаваясь вопросом, чем же в этом случае, по её мнению, должны были обернуться последние несколько лет игр с ним? Если бы она оценила его неправильно или зашла слишком далеко, он мог бы в любой момент убить её или того хуже.
— Но?.. — спросил он, когда она не продолжила.
— Но я должна признать, что мне ужасно любопытно.
Гарри кивнул, без слов достал из карманов маленький нож со стеклянным пузырьком и положил их на стол между ними.
Адрастия смотрела на эти предметы с явным отвращением и брать их не торопилась. В комнате снова воцарилось молчание, пока темнокожая ведьма в очередной раз обдумывала свои варианты.
— Не пожалею ли я о том, что сделала это? — спросила она спустя почти полные десять минут.
— Вполне вероятно, но лично я в этом сомневаюсь, — пожал Гарри плечами.
Наконец она приняла решение и потянулась за ножом и пузырьком. Небольшой порез на ладони, и струйка крови наполнила стеклянный сосуд.
— Мы продолжим утром, — сказал Гарри, убирая нож и кровь в карман.
— Я останусь на ночь, — властно заявила Адрастия, но её руки были крепко сжаты, чтобы унять дрожь
— Само собой, — сказал Гарри. — Луна, не могла бы ты проводить Адрастию в её комнату? — спросил он.
— Хорошо, — радостно защебетала Луна.
— Чёрт, я думала, что она не решится, — шумно выдохнула Дора.
— Она даже не спросила, каковы будут условия, — высказалась озадаченная Флёр.
— Потому что мои слова не имели бы значения, — покачал головой Гарри. — Только не сейчас, когда её жизнь отныне в моих руках.
Заклятие, основанное на добровольно отданной крови, было таким же мощным, как и Непреложный Обет, и полностью подчинялось заклинателю. По сути, это означало рабство. Мерзко, но, пока Адрастия оставалась свободна, ей нельзя было доверять.
***
Тонкс бросила на Флёр взгляд, означавший: я хочу поговорить с ним наедине.
Флёр с вызовом подняла подбородок, как бы говоря: вы не будете заниматься сексом без меня.
Наигранное закатывание глаз недвусмысленно дало понять вечно возбужденной вейле, что это никак не будет связано с сексом.
Флёр надулась с наигранным разочарованием на лице, быстро поцеловала Гарри и ушла так, чтобы привлечь внимание к своим бёдрам и заднице. И это сработало, вот же чертовка.
С чем только не приходилось мириться метаморфичке ради любви.
Гарри посмотрел на неё с тёплой улыбкой — такой, какой он одарял на всём белом свете только трёх людей, — и Тонкс почувствовала радостное сияние в груди.
Она прижалась к нему, уткнувшись носом во ложбинку на его шее, а ловкие пальцы парня начали массировать кожу её головы. Мощная магия Гарри окутывала её, словно кокон, отгораживая от окружающего мира. Холодная, жёсткая оболочка с шипами и зубчатыми краями, но очень приятная, потому что это всё оставалось только снаружи. Ну а внутри… там, конечно, тёплой зефирной глазури не было, но это место оставалось её домом. Место беспрекословной любви и поддержки, подкреплённой обещанием расплаты всем, кто попробует этому дому угрожать.
Это отлично успокаивало и заставляло даже самые серьёзные проблемы выглядеть совсем незначительными.
Когда его запах устремился ей в ноздри, Тонкс вспомнила недавний разговор.
Гарри снова впал в задумчивость, как обычно и бывало, когда он только что понял то, что, по его мнению, должен был понять уже давным-давно. Однако на его лице не виднелось задумчивого хмурого выражения, как в тех случаях, когда речь шла о чём-то хоть сколько-нибудь интересном, а проглядывало недовольство, как будто он упустил из виду что-то важное, имеющее ощутимые последствия.
Это странно, что она могла его так читать?
— Ладно, что же тебя так разбередило на этот раз? — спросила она.
Гарри ответил, как это часто бывало, нелогичным вопросом:
— Ты когда-нибудь поднималась на метле в воздух, ещё до того, как научилась летать без неё, а потом задумывалась ненадолго, каково это — сброситься вниз? Или сбросить кого-то другого? Шла по улице и просто осознавала, что можешь толкнуть кого-нибудь под автобус или сама прыгнуть под него? Представляла ли удивлённое выражение лица спарринг-партнёра, если бы ты вдруг вместе с другими заклинаниями использовала смертельное проклятие? Держала ли на руках младенца и думала о том, как легко можно размозжить ему череп? Это не импульс и даже не вполне сформированная мысль, а лишь мимолётное осознание того, что ты можешь это сделать.
Жутко, но Тонкс слышала от него вещи и похуже.
— Ага… — призналась она скорее с любопытством, чем с беспокойством. Она ведь никогда не поступала в соответствии с этим порывом, так что в этом не было ничего такого серьёзного. — Но разве такое не у всех бывает?
— Усилилось ли это ощущение за последние несколько лет?
На этот раз ей пришлось подумать над ответом. С трудом, но она признала, что ощущение стало сильнее, причём значительно. Раньше подобные мысли проносились так быстро, что она едва успевала их уловить, теперь же они задерживались. Изменения происходили так медленно и постепенно, что она не замечала их, пока на них не обратили внимание.
— …ага.
— В обычном мире это называется «Влечение к смерти» или «Зов бездны». Люди даже не представляют, насколько это верное название.
— Уже начинаю волноваться, — Тонкс выдала это певучим голосом, который выдавал её нервозность. Ничего хорошего после разговоров Гарри о Бездне никогда не следовало.
— Мир шумный, — мягко продолжил Гарри. — Его многочисленные голоса заглушают сокрушительную тишину Бездны, но при удачном стечении обстоятельств сквозь шум пробивается тоненький шёпот. Люди, не обладающие магией, его почти не улавливают, но мы — другое дело, особенно те из нас, кто стал убийцей. Чем чаще мы водимся со смертью, тем отчётливее слышим её зов. Я думал, что Дамблдор просто глупый пацифист, но теперь я понял, почему он на самом деле так боится убивать. Должно быть, Бузинная палочка его тоже ужасно пугает.
— О чём ты говоришь? — нейтрально спросила Тонкс.
Гарри шагнул вперёд и обнял её.
— Бездна — часть меня, и я научился жить с постоянными мыслями о том, чтобы сеять смерть только ради самой смерти, которые всплывают в моей голове. Это стало для меня настолько привычным, что я уже забыл, каково это — жить без них. Прости меня, Дора. Я не подумал о том, что убийство может сделать с тобой.
Тонкс не знала, что она должна чувствовать. Злость? Страх? Гарри увёл её по пути жизни куда более мрачному, нежели чем тот, что она выбрала бы сама. И теперь она едва ли походила на того идеалистичного молодого аврора, коим была в те времена, когда они только познакомились… но всё это казалось таким несущественным, когда он вот так её обнимал.
— Всё хорошо, — пробормотала она, прижимаясь к нему ещё крепче. — Ты же меня ни к чему не принуждал, а не обращать на это внимание было не так уж сложно.
— Я бы не советовал закрывать на это глаза, — предостерёг её Гарри. — Это как постоянный зуд, который начнёт гноиться, если ты попытаешься загнать его в какой-нибудь тёмный уголок своего сознания. Поверь мне, я знаю. Как говорил Йода: «ступив однажды на тёмный путь, навсегда судьбу твою он подчинит».
Тонкс фыркнула, вспомнив, как он воровал цитаты у маленькой зелёной жабы из «Звёздных войн» и важничал во время обучения. Однако её веселье длилось недолго, потому что его слова её напугали.
— Что же мне тогда делать?
— Первое — не бояться.
— Я не боюсь, — надувшись, пробормотала Тонкс.
Гарри проигнорировал очевидную ложь и продолжил, как будто она ничего и не говорила:
— Несмотря на мои отсылки, Бездна не похожа на Тёмную сторону. Она не отражает твои чувства и не усиливает их, не развращает тебя и не способна подмять под себя твою волю. Бездна просто есть, всегда была и всегда будет. Водясь со смертью, ты с ней сблизилась, но она тебя не изменила и не изменит. Прими, что, став ближе к смерти, ты ничуть не приуменьшила себя в моих глазах. Я по-прежнему так же сильно тебя люблю, даже если иногда думаю о том, как легко было бы сломать тебе шею или задушить, пока мы занимаемся сексом.
— Так вот что означает этот странный напряжённый взгляд, который ты иногда на меня бросаешь, — пошутила Тонкс.
— Да, — сухо ответил Гарри. — И это подводит нас к последнему пункту. Жизнеутверждающие действия, такие как юмор, позитивные социальные контакты, веселье и т.д., рассеивают ужас, который живые существа естественным образом связывают со смертью и Бездной… если только ты не пытаешься разделить эти два понятия. Я думаю, что Дамблдор пытается бороться со своими страхами, проявляя чрезмерное сострадание, но именно в этом и заключается проблема — он пытается бороться с тем, с чем бороться невозможно. А Реддл и того хуже, он только и делает, что пытается убежать от чего-то, что постоянно приближается к нему со всех сторон.
Тонкс кивнула в знак понимания. Её первым побуждением было попытаться сгрести всё это в угол и притвориться, что этого не существует, но она доверяла Гарри. Он любил её и всегда будет рядом, и от этого всё сразу же стало не таким уж и пугающим.
Она глубоко вдохнула, когда воспоминания пронеслись в её сознании, втягивая аромат его шеи. Его мягкой, уязвимой шеи. Если бы она превратила свои зубы во что-то острое и длинное, то смогла бы разорвать ему горло, прежде чем он успел бы отреагировать.
Не так давно эта мысль заставила бы её вырваться из объятий или завязать разговор, пытаясь оставить все эти мысли в прошлом, но сейчас она намеренно удержала их, нежно покусывая его кожу.
— Если ты проголодалась, то у меня в штанах найдётся сосиска, — сухо отозвался Гарри.
— Хм… — Тонкс сделала вид, что обдумывает предложение. — Пожалуй, я откажусь.
— Тогда не буди его, женщина, — пробурчал он.
— Ты всё равно скоро пойдёшь тыкать им в Забини.
Тонкс надеялась, что её слова не прозвучали слишком неодобрительно или горько. Дело даже не в обиде на то, что он спит с кем попало — у неё было достаточно времени, чтобы смириться с идеей, что трахаться им можно с кем угодно, тем более что настоящую близость они сохраняли лишь с участниками их четвёрки.
Настоящая проблема заключалась в том, что ей просто не нравилась Адрастия Забини. У них с этой самодовольной женщиной всё началось не с той ноги, да так и осталось. То, что Забини к тому же являлась бессовестной серийной убийцей, с годами стало не столь уж и важно.
— Это правда, — признал Гарри, не обращая внимания на её тон.
Тонкс решила сменить тему:
— Полагаю, ты не станешь упрашивать её завязать с Чёрной Вдовой?
— Именно это и делает её такой полезной.
— Погибнут невинные люди.
— Никто из тех, с кем мы знакомы.
Тонкс обиделась на предсказуемый ответ. Общение с ним иногда выходило таким неприятным.
— Может, хотя бы скажешь ей, чтобы выбирала наиболее неприятных типов?
— Попытаюсь, — пожал плечами Гарри.
Тонкс знала, что ничего большего ей не добиться. То, что она приняла это, уже говорило о больших изменениях с её стороны. Она больше не тот идеалистичный молодой аврор, хотя по-прежнему стремилась поступать правильно. Но в последние годы «правильные» поступки так часто оказывались кровавыми и жестокими, что сохранять моральное возмущение ей становилось труднее с каждым разом, особенно после того, как она сама кастрировала несколько десятков Пожирателей Смерти чисто из жажды мести.
Наличие такой сильной группы поддержки, которая никогда её не осуждала, также вызывало опасное привыкание. Как она вообще могла о чём-то жалеть, когда они полностью принимали её такой? Как она могла обижаться на них, когда свет их душ заглушал все внешние проблемы?
По правде говоря, Тонкс старалась идти по праведному пути просто по привычке и потому что ей казалось, что в их группе кто-то должен оставаться голосом праведности.