Глава 50.2

Адрастия лежала на кровати и смотрела в потолок. Балконные двери были широко распахнуты, и приятный прохладный ветерок обдувал её обнажённое тело, пока она размышляла о недавних событиях.
Она продала свою свободу подростку. Как же абсурдно это звучит. Много лет назад ей такое даже в голову бы не пришло, но теперь время сильно отяготило её разум.
Адрастия понимала, что не обладает необходимым интеллектом для того, чтобы стать ведьмой, способной уничтожать своих врагов разрушительными заклинаниями или создавать великие чародейские творения. Собственно, её посредственные способности в учёбе и послужили причиной ненавистного первого брака, к которому её принудил отец. Ей всегда было интереснее общаться с друзьями, а не учиться, и старый ублюдок из-за этого списал её со счетов, решив, что она бесполезна, и начал видеть в ней товар, на который можно что-то выменять.
Нумерология у неё в голове никогда не укладывалась, визуализация, необходимая для Трансфигурации, давалась ей с трудом, зелья не вызывали у неё восторга, а сами заклинания выходили едва ли выше среднего. Несмотря на всё это, она была далеко не глупа — просто её таланты крылись в другом направлении. Социальные отношения, эмоциональное манипулирование и соблазнение давались ей легко, всё равно что дышать воздухом, как и связанные с ними тонкие магические инсинуации, когда она научилась ими пользоваться.
Использование этих навыков для убийства мужа и отца, а затем и для того, чтобы свести на нет их богатое наследие, растратив их золото на пустяки, которые, как она знала, привели бы их в бешенство, до сих пор оставалось одним из самых приятных воспоминаний. Месть была сладка. От того мрачного периода жизни остался лишь её нежеланный сын, от которого она так и не смогла избавиться. Ну и пусть. Об отце ему ничего не рассказывали, и он ничего не унаследует.
Годы, прошедшие после обретения свободы, вышли хорошими: она жила в роскоши, а ради денег работать не приходилось; встречала новых интересных людей, добавляя к своей репутации Чёрной Вдовы ещё одну насечку, если те оказывались достаточно интересными, а иногда просто околдовывала их и оставляла в живых на случай, если те понадобятся ей в будущем; то тут, то там рушила браки забавы ради и всё это время совершенствовала позволявшие заниматься этим навыки.
Но всему хорошему приходит конец, так поговаривали люди. Проблема заключалась в том, что Адрастия не хотела, чтобы хорошие деньки заканчивались в ближайшее время. В свои тридцать четыре года она прекрасно понимала, что её бесподобная красота скоро начнёт увядать, как перезрелый фрукт, а это казалось просто недопустимым. Медленное увядание от старости и множество связанных с ней неприятностей во всех отношениях казались ей роком хуже смерти. И поиски способа избежать этого в последние несколько лет стали ещё более актуальными. Некоторых женщин настигало «детское бешенство», а вот Адрастия предпочитала остаться молодой.
Вампиризм представлял собой одну из таких возможностей, но далеко не идеальную. Подчинение своему господину и необходимость вечно прятаться во тьме, отказываясь от многих удовольствий, которыми она сейчас наслаждалась, не очень-то её привлекали. Хуже того, ей не сильно нравился предложивший её обратить вампир. Не то чтобы он ей не нравился, просто он не выказывал своего характера, а Адрастии становилось некомфортно, когда она не знала, как такие личности могут отреагировать, особенно те, кто хоть как-то мог контролировать её жизнь.
С другой стороны, у неё имелся Гарри Поттер. Соблазнительный, сильный, красивый и опасный Гарри. Сколь же сильно оказалось желание ощутить, как он бьётся под ней в упоении неволи, как пульсирует его член, извергая семя внутрь неё, как он по крупицам отдаёт ей себя.
Несмотря на изначальное намерение Адрастия оставить его лишь в качестве сомнительного союзника и соратника, она не могла удержаться и не поиграть с ним, не подразнить и не нащупать слабину. Он был таким интересным и непростительно мужественным. Это так сильно её будоражило, что она просто не могла отделаться от желания его заполучить.
— Как же судьба всё обернула, — усмехнулась про себя Адрастия с вздохом разочарования, скорее забавным, чем горьким. В конце концов в каждой игре есть победитель и проигравший. Жаль, конечно, что проиграла именно она, но злиться на Гарри за то, что он сумел склонить её к продаже своей свободы, не имело смысла, ибо она пыталась сделать то же самое с ним.
К счастью, Гарри не был столь же злобным, как и она. Его не назовёшь человеком милым, но и жестоким тоже. Небольшой спарринг в Легилименции, который она проиграла ему несколько месяцев назад, конечно, на неё подействовал, но то была всего лишь рефлекторная реакция. Поразмыслив, она пришла к выводу, что Гарри вряд ли станет злоупотреблять своей властью над ней так, как это сделала бы она сама. Несомненно, определённые неудобства терпеть придётся, но ничего особо ужасного. Скорее всего.
Безусловно, в лучшем случае это было можно назвать просчитанной авантюрой, а в худшем — глупым риском. Она могла неправильно понять его, и не было никакой гарантии, что неведомый приз Гарри окажется для неё действительно желанным. Возможно, она просто выдавала желаемое за действительное, но что ещё могло стать равноценным или даже более ценным, чем бессмертие через вампиризм, если не другая форма бессмертия? Что ещё он мог бы так ревностно скрывать? В любом случае, времени оставалось всё меньше, а у неё — всё меньше простых вариантов. Стареть — неприемлемо, а вампиризм лучше лишь немногим, поэтому она решила сделать ставку на порядочность Гарри.
Связав её с собой, он начнёт утверждать своё вышестоящее положение физическим способом, и она ему с готовностью подчинится. Если предложенный им приз окажется не бессмертием, то она просто тонко подтолкнёт его к этой цели. С его навыками это вполне возможно, и если дело до того дойдёт, то, возможно, всё займёт не больше нескольких лет. В овладении мужчиной снизу для неё не было ничего нового, зачастую именно так и начинались её завоевания. Мужчины частенько были столь заняты делом, чувствуя себя хозяевами положения, что не замечали обратного, пока не осознавали, что уже лижут её сапоги и удивляются, как они до этого докатились. Конечно, в этот раз её подчинение станет реальным и абсолютным, но она не будет полностью бессильна.
Блуждание в мыслях приостановилось, а тело напряглось в ожидании, когда она почувствовала, как начинает формироваться мощное заклинание, исходящее из её собственной крови и магии. Когда обет начал действовать, по её телу пронеслось такое ощущение, словно в плоть впиваются бесчисленные маленькие крючки.
Она вздрогнула, когда это ужасное чувство отошло на задний план, но осталось на самом краю её восприятия. Вот и всё, больше никакой свободы. Ни одна сила в этом мире не сможет разрушить этот обет, если только она не найдёт и не уничтожит сосуд, в который влили её кровь, а сама она этого сделать не могла, так как это означало бы пойти против этого самого обета.
Минут через десять дверь открылась, впустив главный объект её размышлений. Вид у него был, как у человека, только принявшего душ, а на теле виднелся лишь свободно повязанный тёмный шёлковый халат.
— Пришли воспользоваться мной, мой господин? — с насмешливым подобострастием спросила Адрастия, даже не пытаясь прикрыться. Её стыд и скромность были отброшены давным-давно.
— Не стоит ехидничать, — весело ответил Гарри, подходя и садясь рядом с ней, на ходу сбрасывая с себя халат.
С чисто физической точки зрения у неё, конечно, не имелось никаких претензий. Рост метр восемьдесят три, шелковистые чёрные волосы, спадающие чуть ниже плеч, красивое лицо, несмотря на шрамы, и яркие зелёные глаза, которые она всегда считала слишком красивыми для мужчины.
Остальные части его тела были столь же восхитительны. Мускулистый живот, хотя и сохранивший достаточную мягкость, говорил о том, что он не занимается чрезмерными физическими упражнениями. Но всё же был гораздо лучше, чем у большинства волшебников. Его грудь выделялась мускулатурой куда более выраженной, свидетельствующей о значительных и регулярных тренировках верхней части тела. Шрамы в виде рун, видневшиеся на груди и проглядывающие сквозь волосы, также придавали ей некую экзотичность. Руки, покрытые шрамами, айфри дом тоже были очень хорошо развиты и опять-таки свидетельствовали о регулярных тяжёлых физических тренировках.
А между ног у него свисала та часть тела, что вызвала у Адрастии наибольшее любопытство. Очень красивая, гораздо длиннее и толще среднего, но не переходящая границы разумного. Здесь тоже не на что было жаловаться.
В общем и целом, учитывая его внешность и силу, Адрастия с лёгкостью отнесла Гарри к самым привлекательным мужчинам, которых она когда-либо встречала. Что было совершенно излишне, если подумать. Она никогда не довольствовалась чем-то, что нельзя назвать лучшим.
— Но всё ведь ради этого? — спросила она, сгибая ноги и приглашающе раздвигая их, чтобы показать своё блестящее сокровище.
— А ты этого хочешь? — с ухмылкой спросил он, положив одну руку ей на колено и проведя ею по бедру.
Адрастия почувствовала новый прилив уверенности и триумфа, услышав в этом вопросе невысказанное заверение в том, что он не возьмёт её силой, хотя теперь может сделать это безнаказанно. Она уже догадывалась, что так всё и будет, но получить тому подтверждение оказалось приятно.
— Ты знаешь, как я к тебе отношусь, Гарри, — произнесла она самым знойным своим тоном.
— Правда? — спросил он, веселясь. — Почему бы тебе не рассказать мне, чтобы уж наверняка?
— Я хотела тебя с тех пор, как впервые увидела, — сказала она, с вожделением глядя на него. Она хотела на этом остановиться, но тут в ней заговорил обет, суливший наказанием за ложь своему создателю даже за столь малое упущение, поэтому она продолжила: — Я хотела, чтобы ты наполнил моё лоно своим семенем и каждый раз оставлял в нём частички себя. Я хотела, чтобы ты нашёптывал мне свои тайны и страхи, чтобы я могла сковать их в цепь, которая навсегда привяжет тебя ко мне.
Даже сейчас от одной только мысли об этом она вся намокала от предвкушения. Адрастия с вызовом посмотрела на Гарри, гадая, как он сейчас отреагирует, после того, как из неё вытрясли всю правду.
Он снова посмотрел вниз на неё, и в его глазах таилось столько вопросов.
— Научи меня.
Адрастия приподнялась на локтях и весело улыбнулась.
— Мужчина такому вряд ли сможет научиться.
В ответ он крепко поцеловал её и повалил обратно на кровать. Она с готовностью ответила на поцелуй и застонала, когда его рука скользнула вниз по животу и стала гладить её половой орган.
Когда он поднялся, его взгляд по-прежнему горел намерением.
— Объясни, чем то, что ты делаешь, отличается от обычного «Соединения». Опиши мне всё.
— Что ж, хорошо, — согласилась она, и он снова наклонился, на этот раз прикоснувшись губами к её шее. Его пальцы продолжали стимулировать её пах. — «Соединение» связывает людей воедино, позволяя эмоциям просачиваться в другого и влиять на личность при длительном использовании, особенно если один из участников не осознает своей магии или обладает значительно меньшей силой души, всё так?
— Мхм, — хмыкнул Гарри, занятый покусыванием соска.
— У мужчин и женщин разные инстинкты, — сказала Адрастия, прикусив губу. Он и впрямь знал своё дело.
— Хм? — вопросительно хмыкнул Гарри, переходя к другому соску.
— Женщины в целом… м-м-м… более склонны к самовлюблённости, эгоизму, гедонизму и….ах… гораздо чаще, нежели чем мужчины, ценят краткосрочный комфорт, а не долгосрочную выгоду. Мы также склонны избегать риска или, по возможности, заставляем рисковать за нас мужчин, — пояснила она, начиная терять концентрацию.
Гарри остановился и задумчиво посмотрел на неё:
— Как ты до этого додумалась?
— Естественный отбор, — быстро ответила Адрастия, надеясь, что он знаком с этой теорией и вернётся к тому, чем занимался раньше, вместо того чтобы просить её рассказать подробнее. Большинство волшебников не знали об отборе, но он не был из большинства.
К счастью, её догадка оказалась верной, и Гарри лишь медленно кивнул.
— Кажется, я понимаю. Естественный отбор будет благоволить женщинам, которые действуют без риска и ставят себя и своих детей выше всего остального.
Гарри снова сосредоточился на её теле, и она вздохнула от удовольствия.
— И наоборот, мужчинам нужно рисковать. Они были кормильцами и защитниками со времён зарождения нашего вида и всегда должны были конкурировать друг с другом за право на зачатие детей, поэтому они… м-м-м… в общем, гораздо напористей, инициативней и имеют куда менее консервативное представление «допустимых страданий» при достижении цели. Короче говоря, они по своей природе ценят себя меньше, чем женщины, потому что с точки зрения эволюции жертвовать ими куда выгоднее, и в глубине души они это понимают.
Гарри издал звук согласия, снова расположившись между её ног.
Адрастия испустила вздох предвкушения и продолжила:
— Именно поэтому мужчины являются основной движущей силой цивилизации и именно поэтому они, в общем, лучше приспособлены к роли лидера и другим опасным начинаниям, несмотря на свои физические преимущества. Это также создаёт ложное впечатление, что они не ценят женщин, хотя на самом деле всё обстоит совсем иначе.
Гарри замолчал и приподнял бровь, явно требуя уточнений.
Адрастия скорчилась, желая почувствовать его язык на своих нижних губах, и поспешно продолжила:
— На протяжении всей истории человечества мужчины насмехались над женщинами, пренебрегали нашим интеллектом, играли на нашей слабости и вообще делали всё возможное, чтобы не позволить нам принимать самостоятельные решения, но, несмотря на видимость обратного, всё это делалось потому, что нас ценили. Позволить женщинам действовать по собственной воле — означало позволить нам рисковать, а рисковать женщинами — это то же самое, что рисковать выживанием вида или продолжением рода, если мыслить менее масштабно. Всегда, когда женщинам, коих мужчины считают «своими», угрожает опасность, их первой инстинктивной реакцией становится насилие, а насилие — самая рискованная из всех мер. Люди так не реагируют, когда угрожают кому-то не столь ценному.
— Интересная мысль, — задумчиво отозвался Гарри, и ей стало любопытно, задумался ли он о том, как бы поступил, защищая своих собственных женщин. — Репродуктивную ценность женщин тоже нельзя отрицать, но как это связано с твоим маленьким хобби? — спросил он и нырнул вниз, чтобы провести языком по её половому органу.
Адрастия резко вдохнула и закрыла глаза от удовольствия. Гарри действительно был очень хорош в этом деле. В разы лучше, чем кто-либо другой, с кем она делила постель.
— Ну? — спросил он, когда она замолчала на несколько секунд.
— Если заглянуть глубже поверхностных вещей, удобств и социальных структур современной эпохи, и… ах… то можно увидеть, что наш вид в целом всё ещё управляется инстинктами, в той же степени, что и раньше. Не обладая физической силой мужчин, женщины развивались в… хн… другом направлении. Мы прирождённые манипуляторы, инстинктивно знающие, как использовать свою красоту и безобидную внешность, чтобы привлечь… м-м-м-м… наилучшего из возможных партнёров, разжигая конкуренцию среди мужчин за нашу благосклонность. И знаем, как использовать одобрение, вину, секс, стыд и страдания, чтобы заставить мужчин делать то, что мы хотим, когда нам удаётся их охомутать, — произнесла Адрастия. Её глаза всё ещё оставались закрытыми, когда она обхватила свои груди и начала ласкать их в такт языку Гарри. — Я лишь всё это немного усовершенствовала.
Адрастия снова остановилась, почувствовав, как Гарри творит между её ног какую-то магию. Она понятия не имела, что именно, но можно было с уверенностью предположить, что дело было связано с сексом.
Вскоре заклинание было сформировано, и он тут же начал теребить языком её клитор.
Адрастия прикусила губу, чтобы подавить крик удовольствия, который едва не вырвался из её горла, но не смогла удержаться, и задвигала бёдрами. Он жульничал, используя магию для усиления ощущений.
— Продолжай и не упускай деталей, — приказал Гарри, и сам продолжил сладкую пытку.
Она так и сделала. Рассказала ему о том, как использовала свою красоту, чувственность, уверенность в себе и образ высокого положения, создаваемый очевидным богатством, чтобы привлечь внимание мужчин; как использовала их биологическое стремление добиваться женщин, чтобы заманить тех в ловушку; как обернула их инстинкт защиты женщин в рабскую преданность; как использовала их врождённое желание угодить и добиться расположения потенциальной матери их детей, чтобы те отдалились от друзей и семьи; как выведывала их неуверенности притворным сочувствием, а затем использовала это знание, чтобы воспользоваться их страхами; как она подтачивала их уверенность в себе, тонко намекая, что ими недовольна; как она нагружала их чувством вины, внушая, что они сами виноваты в том, что недостаточно хороши; как она подрывала их волю, разрушая их чувство собственного достоинства; как она извращала их потребность в женском одобрении, пока те не становились благодарными за издевательства и унижения с её стороны, когда те становились лишь бледными тенями того, чем были раньше; как она одаривала их последней улыбкой, когда те умирали, и упивалась жалким облегчением, которое светилось в их глазах при смерти. Она рассказала ему всё, что обычно скрывала под игривой, кокетливой и безобидной личиной богатой женщины, лишённой цели без мужчины рядом.
На то, чтобы всё рассказать, ушёл почти целый час, потому что Гарри всё это время находился у неё между ног, а его чары держали её на грани оргазма. По понятным причинам разговор перемежался частыми охами и паузами, так как ей было непросто придерживаться темы. И что ещё хуже, мысли о прошлых похождениях только усиливали её возбуждение.
Когда она, наконец, закончила объясняться, Гарри зажал её клитор между губами, и Адрастия не смогла сдержать крика наслаждения, ибо оргазм вырвался из неё бурным потоком жидкости.
Он и тогда не остановился, жадно слизывая её выделения. Возбуждение граничило с болью и, безусловно, становилось неприятным, но всё, что в этот момент она могла лишь жалобно мычать в знак протеста, в то время как её конечности бесконтрольно дрожали.
Наконец он отстранился, и Адрастия вздохнула с облегчением, уставившись в оцепенении в потолок. После самого сильного оргазма в своей жизни она с трудом могла вдыхать воздух, была вся в поту и всё ещё с трудом соображала.
Прошло совсем немного времени, прежде чем Гарри вернулся за дело, улёгся на неё сверху и вклинился своими бедрами между её дрожащими ногами. Почувствовав, как его твёрдый ствол упирается в её нагое сокровище, Адрастия с опозданием поняла, что его потребности до сих пор не были удовлетворены, и ей не дадут покоя, пока он этого не добьётся.
Она заглянула в его такие-зелёные глаза и увидела в них блеск намерения. Его лицо и волосы выглядели так, словно их недавно намочили и вытерли, и, скорее всего, это следствие её выделений, чем пота.
— Теория, без всяких сомнений, вышла интересной, а теперь покажи всё на практике, — приказал он.
Адрастия заманчиво улыбнулась ему, хотя и понимала, что улыбка, вероятней всего, вышла куда более усталой, чем хотелось бы. С неким усилием она завела свои не совсем послушные ноги за его колени и потянулась вниз, чтобы взять его член.
Провела по нему рукой в исследовательских целях и подставила к своей дырочке. А он, не раздумывая, погрузился в неё с первого же толчка. К счастью, сейчас она была мокрой, как никогда раньше, иначе получилось бы очень больно.
Адрастия вздохнула от удовольствия. Нервы ещё немного пошаливали от оргазма, но наслаждение она всё же получала.
— Покажи мне, — приказал Гарри, подчёркивая свою команду, сначала вынув, а затем снова вогнав себя в неё.
Это вывело её из почти полного забвения, в которое она погрузилась, сама того не замечая.
— Как пожелаешь, — повиновалась Адрастия и потянулась к нему магией, чтобы его ощупать.
Он был силён, гораздо сильнее, чем кто-либо из всех, кто у неё когда-либо был. И Адрастия чувствовала, что он уделяет больше внимания духовной составляющей их союза, чем физической, оставаясь внутри неё неподвижным, а не наяривая, как все остальные мужчины. Если бы она всё ещё пыталась завлечь его, то проскользнуть своим вмешательством мимо его защиты было бы очень непросто, и, скорее всего, для этого потребовались бы годы регулярного секса.
Адрастия не толкала свою магию вперёд и не смешивала её с его магией в стандартном «Соединении», она взывала к нему песней сирены, проникающей сквозь его ауру, сквозь его бодрствующий разум, сквозь эмоции и развитые за всю его жизнь подсознательные черты характера. Взывала к глубине, к самой основе его тела и души, к тяге инстинкта, к первобытной потребности.
Её магия шептала обещания того, какой идеальной супругой она станет, обещания о множестве сильных детей, которых она ему подарит. Всё, что от него требовалось, так это наяривать и наполнять её своим семенем, снова, снова и снова, пока она не забеременеет, а затем защищать её и обеспечивать.
Поскольку она не пыталась на самом деле завлечь его в свои сети, то не стала и изощряться с тонкостями, а просто беззастенчиво и со всей силой, на которую была способна, потянула за собой его инстинкты. Использовала грубый подход в ситуации, когда сила была контрпродуктивна, так что обет на это не отреагировал.
Адрастия почувствовала, как он ухмыляется, и увидела выражение его лица, прежде чем он начал входить в неё медленными, но мощными движениями. А вместе с физическим проникновением он также настойчиво вводил в неё свою магию.
Адрастия ахнула, когда его сущность заполнила её: ощущение куда более сильное и мощное, чем её собственное. И более агрессивное. Он надавливал очень глубоко, на самый базовый женский инстинкт — найти самого сильного партнёра для размножения, обещая защиту и сильных детей, и всё, что от неё требовалось, так это полностью ему подчиниться.
Он за поразительно короткое время научился и попытался адаптировать то, что она ему показала, и это её впечатлило, но действовал он всё равно в корне неверно. Инстинкт заботы о своей второй половинке был неотъемлемой частью мужской природы, но женщины этим обременены не были. Единственный их инстинкт, связанный с этим направлением — это забота о самих себе и своих детях.
Скорее всего, он думал о той своей покорной любовнице, которую она однажды увидела в его голове, и попытался опробовать тот вариант. Не так чтобы совсем неожиданный ход, но весьма ошибочный. Даже такая женщина оставалась покорна ему только ради собственного удовольствия, а не его личного.
К его чести, Гарри, похоже, понял, что пытается воздействовать на то, чего попросту нет, и отказался от этой затеи. С последней серией толчков Адрастия почувствовала, как его тёплое семя изливается внутрь, сопровождаемое явно мужским чувством победоносного удовлетворения.
«Словно установил флаг на завоёванной крепости», — с удовлетворением подумала ведьма. Она ещё не встречала ни одного мужчины, который бы не испытывал подобного чувства, кончая в неё, хотя в случае с Гарри оно вышло особенно сильным. «Правда, во все прошлые разы это была ловушка. А в этот раз меня действительно удалось покорить или, по крайней мере, уговорить сдаться».
Несмотря на это, она всё же показала Гарри заключительную часть своей «практической демонстрации». Когда его член запульсировал внутри неё, она встретила его животное чувство удовлетворения от того, что он выполнил своё биологическое предназначение. Даже если она сама не хотела детей, её тело всё-таки их желало, и именно это чувство она и ему послала.
Когда всё закончилось, они замерли, и Адрастия прямо-таки ощутила, как он мысленно препарирует её технику.
— Доволен? — спросила она с усталой улыбкой, приподняв бровь.
— Это было… познавательно, — ответил он с вялой ухмылкой. — И это действительно работает?
— Инстинкт не абсолютен, но он является неотъемлемой частью твоей сущности. При должном знании, умении и навыках его можно использовать, чтобы вертеть людьми в своих целях, даже без магии.
—Хм-м-м… — неопределённо хмыкнул Гарри. — Довольно жутко, и тут огромный перекос в пользу женщин.
— У каждого из нас есть сильные и слабые стороны, — пожала плечами Адрастия, по крайней мере, настолько, насколько это было возможно, пока он всё ещё находился сверху и внутри неё. Затем она злобно ухмыльнулась. — Мужчины выиграли в эволюционной лотерее практически во всём, так что неудивительно, что женщины эволюционировали по пути, заставляющем вас использовать все эти сильные стороны ради нас.
Гарри ответил поцелуем, хотя точнее было бы назвать это нападением на её рот. Типичный мужчина, отвечающий на вызов силой. Тем не менее она с готовностью ответила и позволила ему делать то, что он хотел. В конце концов, он сам вёл себя на пути к поражению.
Обет зажужжал в ответ на её мысли, но никак не отреагировал, поскольку она ничего не предпринимала.
Гарри довольно быстро отстранился и с укором посмотрел на неё.
— Ты прозвучала слишком уж самодовольно, если учесть формальное заявление, что женщины по своей природе шлюхи.
— Не зря же проститутки — самая древняя профессия в мире, — насмешливо ответила она. Секс всегда оставался главным оружием женщины, и в его использовании не было ничего постыдного. Кроме того, разница между жалкими созданиями, продающими своё тело на углу за арахис, и ею была настолько велика, что сравнение выглядело практически бессмысленным.
— И то верно, — весело согласился парень, затем подарил ей ещё один короткий поцелуй и отстранился полностью. — Спасибо за урок, надо будет как-нибудь запланировать ещё один.
— В любое время, — сексуально застонала Адрастия, потягиваясь во все стороны, ведь он больше не прижимал её своим телом. А ещё она намеренно устраивала показуху. Она чувствовала жар его взгляда на своём теле, даже если её глаза оставались закрыты.
Мужчины — визуалы, и вид того, как хорошо они поработали, здорово повышал их самооценку, особенно когда это касалось их биологического долга в отношении женщин. Инструментов манипуляции хоть и не магический, зато один из самых лучших в её арсенале.
Косвенность в любой манипуляции имела первостепенное значение. Если говорить людям о чём-то, то сначала они должны поверить в это и уважать тебя, и тогда они начнут ценить эти слова, в то время как тонкие намёки закладывают это понятие в их подсознание изнутри. По-настоящему убедить человека в чём-либо было очень сложно, если не сказать — невозможно, но направить его мысли так, чтобы он сам себя убедил? Совсем другое дело.
То, что Гарри действительно поработал на славу и ей даже в кои-то веки не пришлось изображать удовлетворение, было совершенно неважно.
— Вот как? — спросил он с самодовольным весельем.
И вот оно. Мужская гордость за то, что он как следует оттрахал женщину.
— Конечно, мой господин, — промурлыкала она с полуприкрытыми веками, чтобы одарить его взглядом соблазна. — Я всегда в вашем распоряжении.
Если бы она вдруг стала кроткой и послушной, то бы он заподозрил неладное, поэтому усмешка вышла хорошим прикрытием.
Адрастии пришлось перестать хмуриться, когда обет снова предупреждающе зажужжал где-то в её затылке. Вскоре она к этому привыкнет.
— Не сомневаюсь, — сухо ответил Гарри. — Завтрак в семь утра, если тебе захочется.
— Слишком рано, — Адрастия потянулась и снова застонала, хотя на этот раз стон вышел более ворчливым. Затем она повернулась на бок и посмотрела на него, подперев голову локтем и выставив грудь.
Её внимание привлёк его набухший стояк, снова в полную меру красовавшийся меж его ног. Так быстро. И объясняло, как ему удавалось удовлетворять всех трёх женщин. Ну, это и ещё его невероятное умение лизать киску. У неё до сих пор внизу всё покалывало.
— Второй завтрак обычно где-то между девятью и одиннадцатью, — ухмыльнулся Гарри. Без всяких сомнений, он заметил, как она бесстыдно пялится на его член. Ещё одна типично мужская слабость — эта глупая гордость своим достоинством.
Адрастия подняла глаза и как-то странно на него посмотрела.
— Ты что, хоббит?
— Мы с Флёр встаём на рассвете. А Дора и Луна любят поспать. Так у нас и появился второй завтрак.
— Понятно.
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Дверь за Гарри с щелчком закрылась, и Адрастия снова осталась в комнате одна.
Вздохнув, она снова легла на кровать и закрыла глаза, чувствуя облегчение от того, что он не захотел второго раунда. Как бы хорошо ей с ним ни было, но этот мощный оргазм лишил её всех сил.
Тем не менее Адрастия улыбалась. Всё шло даже лучше, чем ожидалось. Может, она и стала рабыней, но всё же смогла правильно прочитать Гарри. Пока она осторожничала, не перегибала палку и не злила его по-настоящему, её свобода будет ограничена лишь по минимуму.
И, что ещё важнее, игра всё ещё продолжалась. Конечно, ей никогда не удастся опустить Гарри так низко, как ей бы хотелось, но, отдав себя ему в услужение, можно было рассчитывать, что свою огромную силу он направит для её защиты. То, что он будет ожидать от неё продолжения интриг, после всего, что она ему сейчас рассказала, не имело никакого значения, и могло лишь ослабить его бдительность, поскольку он находился в положении абсолютной власти. Но власть бывает и другого рода.
Она станет для него незаменимой и будет пользоваться его силой и ресурсами, что, в сущности, ничем не отличалось от отношений между мужчиной и женщиной в целом. Единственное отличие лишь в том, что она не будет предоставлять ему свою матку.
Хорошо, что для этого у него имелись другие женщины. Будь он холост, Адрастия не думала, что согласилась бы стать матерью его детей. Ей меньше всего хотелось, чтобы у него в будущем возникли мысли её оплодотворить.
Что, собственно, ей и напомнило…
Она потянулась рукой к себе между ног и ввела пальцы в канал своего влагалища, чувствуя, как из него медленно сочится густая сперма Гарри. Она поднесла испачканные пальцы к лицу и потерла их друг о друга, играясь вязкой белой слизью между ними.
— Ах, вот если бы… — горестно пробормотала Адрастия.
Один совсем несложный ритуал Сексуальной Магии, и она могла бы наполнить сны Гарри жаркими видениями с ней самой, вызывать у него неконтролируемое возбуждение при виде её, не позволяла бы ему спустить с любой другой женщиной или даже при мастурбации и наказывала бы его, если бы тот попытался. Для человека с таким либидо, как у него, вышел бы настоящий ад.
Но даже если бы не связывающий её обет, всё это осталось бы не более чем праздными мечтами. Рисков оставалось слишком много. Во-первых, он сразу же почувствовал бы, что она сделала, точно так же, как она почувствовала, как его обет завладел ею. Поэтому Адрастия использовала это заклинание только на немагических мужчинах, не способных его уловить.
Далее три его ведьмы, каждая из которых обладала силой куда большей, чем у неё. Даже если Адрастия выведет Гарри из строя, они бы её убили и освободили своего возлюбленного.
Даже без учёта этого, сам Гарри, возможно, смог бы преодолеть эти чары силой воли. Сперма, в конце концов, регулирует только сексуальность и репродуктивные функции мужчины, а не его жизнь, когда в дело вступала кровь. Тогда ей пришлось бы столкнуться с очень сильным, очень злым и очень возбуждённым волшебником. Быстрая и безболезненная смерть — лучшее, на что она могла надеяться в этом случае, но вряд ли бы её удостоилась.
Вздохнув с сожалением, Адрастия вытерла пальцы об уже основательно испачканные простыни, отказавшись от приятной фантазии о том, как Гарри будет умолять её о возможности к ней прикоснуться. Фантазией это так и останется.