5 января 2019 г.
— Вы получили повестку от МКМ, милорд, — произнесла Нарцисса с явным презрением. — Они требуют, чтобы вы немедленно предстали перед Советом Президентов.
— О, они требуют, да? — насмешливо спросил Гарри, ничуть не удивляясь тому, что едва он успел вернуться домой, поприветствовать своих девочек и переодеться, как эти старые ископаемые тут же отреагировали. Могут же, когда надо. — Скажи им, чтобы прислали своего представителя, если им есть что сказать мне напрямую. В противном случае могут поговорить с тобой.
— Уже сделано, — с апломбом ответила Нарцисса.
Гарри усмехнулся и притянул к себе не сопротивляющуюся светловолосую ведьму для поцелуя. Может, она и не была самой изобретательной из его подчинённых, зато была преданной и компетентной. А хорошую службу нужно поощрять.
— Хорошая работа, Цисси, — пробормотал он ей на ухо, прервав поцелуй.
— Рада угодить вам, милорд, — хрипло ответила женщина, не уточняя, как именно.
— На этом всё?
Нарцисса быстро накинула на себя маску достоинства и самообладания, прежде чем ответить:
— Нет. Вы также получили вежливую просьбу поприсутствовать на экстренном заседании Визенгамота в Британии.
— Кто бы мог подумать, они учатся, — Гарри был поражён. Он и не думал, что Визенгамот на такое способен. — Когда оно пройдёт?
— Через три часа.
— Хм… — Гарри задумчиво потёр подбородок. Сейчас у него появилось свободное время в расписании, но этого времени недостаточно, чтобы сделать что-то существенное, если только не отправиться в Гиперболическую Камеру Времени, а на это у него сейчас не нашлось настроения.
— Это ведь ты напомнила Визенгамоту о том, как следует вести себя в общении с могущественным волшебником, не так ли? — спросил он. Десятилетия добродушного нрава Дамблдора способствовали развитию ошибочного мнения Визенгамота, что с каждым необычайно могущественным волшебником, не являющимся очевидным Тёмным Лордом, можно обращаться как с «самым обыкновенным парнем».
— Сильно стараться не пришлось, — призналась она. — Они и так вас боялись.
— И всё же я ценю это, — улыбка Гарри превратилась в нечто вызывающее. — Почему бы нам не воспользоваться случаем, чтобы показать тебе, насколько я это ценю?
Кожа Нарциссы покраснела от предвкушения.
— Я всегда готова принять вашу благодарность, милорд.
От такого двойного смысла улыбка Гарри стала ещё шире.
— Держу пари, так оно и есть…
***
Палата Визенгамота.
«Так вот как обстоят дела, когда Дамблдор занят в другом месте», — весело подумал Гарри, слушая, как накладываются друг на друга многочисленные споры. «Да они хуже детей».
Верховный Чародей в данный момент был занят, выступая в роли Верховного Президента, поэтому весь этот детский сад и остался без присмотра. И результат оказался предсказуемым. Все трещали, перебивая друг друга, и он мог поклясться, что где-то в углу смог увидеть, как из рук в руки передавали деньги. Это было похоже на пародийный политический скетч. Отсутствие Дамблдора оказалось неожиданным, но это можно было использовать.
До того, как начался весь этот балаган, несколько человек, вроде как, хотели его о чём-то спросить, но потом дали на попятную. Фадж и Амелия Боунс оказались единственными, кто сильно заблуждался, считая его своим другом, либо имел достаточно мужества, чтобы обратиться к нему, но они были заняты, разбираясь со всеми этими болтливыми идиотами в зале. А теперь люди довольствовались тем, что игнорировали его и спорили с менее опасными людьми. На самом же деле Гарри сидел внутри невидимой зоны спокойствия, которая простиралась во все стороны от него на расстоянии трёх пустых кресел. Самое смешное, что в этом даже не была замешана магия.
Но забавность сей ситуации померкла быстро, и Гарри начал творить заклинание. Ничего такого особенного — просто зона тишины на обширную область, но вот придать ему несколько дополнительных элементов управления и функций — такое делало чары уже не самыми простыми. Когда всё было готово, он выпустил заклинание, и комната мгновенно погрузилась в тишину. Хаос рассеялся почти так же быстро.
Гарри встал и, приковав к себе все взгляды, направился к пустующему месту Верховного Чародея. Его шаги громким эхом отдавались в зале, придавая моменту ещё большую весомость. Он прекрасно понимал символичность такого поступка, поэтому решил, что может на этом сыграть.
Усевшись на новом месте, он окинул взглядом собравшихся волшебников и ведьм. Все они прекратили попытки заговорить и теперь сосредоточились исключительно на нём.
— Ну а теперь, когда вы хорошенько повеселились, может быть, перейдём уже к решению нынешнего кризиса? — холодно спросил он, с удовлетворением заметив, как многие из людей смущённо или, возможно, испуганно пригнули головы, когда его взгляд прошёлся по ним.
— Министр Фадж, — позвал Гарри, глядя на толстого идиота. — Не хотите ли выслушать мой совет о том, как вам следует поступить?
Амелия Боунс выглядела так, словно хотела что-то сказать, но его заклинание помешало этому, к её молчаливому возмущению.
— Э-э-э… — попытался начать Фадж и тут же приободрился, обнаружив, что может говорить. — Да, лорд Поттер-Блэк, ваши советы в прошлом всегда оказывались мудрыми, и я хотел бы услышать, что вы предложите.
— Первое, что вы должны сделать, это уйти со своего поста, — сказал Гарри.
Фадж широко раскрыл глаза и попытался как-то возразить, но заклинание вновь заставило его замолчать.
— Вы были хорошим Министром для спокойных времён, но у вас нет ни воли, ни сил, ни знаний, ни темперамента, ни даже желания решать те проблемы, которые сейчас перед нами стоят, — непримиримо продолжал Гарри. — Уходите в отставку с достоинством, иначе предстоящая задача вас похоронит.
— Но, само собой, всё ведь не столь плохо? — спросил Фадж тоном торговца.
— Мы находимся в критическом моменте истории, и вы даже не можете осознать всю грандиозность проблем, вставших перед нашим народом. Ваше руководство было лёгким, и ваше самодовольство можно было стерпеть, но дальше вам придётся принимать трудные решения из имеющихся ужасных вариантов. У нас, как у народа, больше нет возможности и дальше позволять вам важничать, закатывая глаза у вас за спиной. Вы совершите опасные ошибки, которые эхом отзовутся в будущем и будут преследовать нас долгие годы. Вы уже их совершили.
— Какие же ошибки я совершил? — теперь Фадж звучал обиженно, предсказуемо игнорируя те части, которые он не хотел слышать.
— Вы позволили МКМ оказать на вас давление и помогли в реализации их обречённого на провал плана по восстановлению Статута Секретности, распалившего ещё больше враждебности в дополнение к тому, что уже вызвал Реддл. Вы провели последние пять дней, споря о бесполезных вещах, вместо того чтобы поговорить со своим немагическим коллегой и поработать над тем, чтобы в их сознании отделить нас от Реддла. Вы не смогли объять, в какой опасности на самом деле находится магическое население Великобритании.
— Какой опасности? — наконец, выпалил Фадж. — Они же просто маглы! Даже будь они способны нам что-нибудь сделать, у них не получится нас отыскать!
— Неужели? — саркастически поинтересовался Гарри. — Примерно семьдесят лет назад маги России и Китая думали точно так же, а теперь их больше нет.
Ему доставляло некоторое удовольствие их шокированное молчание, даже если оно свидетельствовало о более широкой проблеме этого общества.
Амелия Боунс подняла руку, как школьница — необходимость так поступать явно выводила её из себя.
— Мадам Боунс? — спросил Гарри, временно сняв с неё принудительное молчание.
— Объяснитесь! — рявкнула она.
— После Второй мировой войны людские правительства Китая и России оказались на очень опасном перекрёстке, ибо жаждали больше власти и имели хорошее вооружение. С помощью купленных, принуждённых или просто обиженных волшебников и ведьм они запустили кампанию по подчинению местных магических сообществ. В результате этого большая часть русских и китайских магов была уничтожена, а оставшиеся в живых разбежались по всему миру.
— И как так вышло, что мы об этом не узнали? — спросила Бонус с очень обеспокоенным выражением лица.
— А зачем вам об этом знать? — пожал Гарри плечами. — Магические сообщества по своей природе изоляционистские, Биннс учит только о восстаниях гоблинов, и я подозреваю, что МКМ приложило руку к тому, чтобы эта информация померкла где-то на заднем плане.
— И вы утверждаете, что сейчас мы находимся в схожем положении?
— Не совсем, но у них только что разрушили столицу, а десятки тысяч граждан убиты британским волшебником. Ситуация далеко не идеальная.
Фадж начал размахивать руками.
— Да? — Гарри позволил ему заговорить.
— Но они так и не смогли нас найти… верно? — после этих слов дурачок затих с надеждой.
— Куда деваются маглорождённые, Министр Фадж?
— Эм-м-м-м?.. — Министр Магии пришёл в замешательство, как будто никто никогда раньше не просил его вспомнить о маглорождённых. Вероятно, так и было.
— Каждый год в Хогвартс приходит чуть больше 10% маглорождённых. Так… где же они все? Все главы департаментов Министерства — чистокровные, за исключением Отдела по связям с гоблинами, который считается одной из худших должностей в Министерстве. Все остальные высшие посты также занимают либо чистокровные, либо хорошо повязанные с ними полукровки. Средние посты почти исключительно заняты полукровками. Единственные маглорождённые в Министерстве — это клерки низшего звена, которых часто используют в своих интересах те, кто стоит выше. Скольких вы видите, когда гуляете по Косому переулку или Хогсмиду? Пару человек здесь и там? Судя по их количеству в Хогвартсе, они должны составлять значительную часть магического населения Британии, но это не так. Куда же они деваются?
Гарри подождал мгновение, пока Визенгамот переварит смысл сказанного.
— Вы хотите сказать… что они идут работать на маглов? — Фадж говорил так, словно сама эта мысль его оскорбляла.
— Некоторые из них — да. Достаточно много, чтобы секретность перестала оставаться таким уж щитом, как вам хотелось бы думать. Я лично замечал немагов, маскирующихся под волшебников и разгуливающих по Косому переулку или Хогсмиду. Я видел их на Чемпионате мира по квиддичу пять лет назад. У них имелись амулеты, предназначенные для снятия маглоотталкивающих чар, и я впал бы в шок, не окажись они работающими на обычное правительство шпионами.
Зал попытался разразиться хаосом в ответ на его откровение, но заклинание тишины лишь придало им глупый вид, и они быстро успокоились.
— Уверен, что большинство из вас сейчас подумывает о чём-то глупом, вроде: «мы должны их найти и избавиться», — непринуждённо продолжил Гарри. — Сейчас для этого уже слишком поздно. Нравится вам это или нет, но вам придётся научиться сосуществовать с немагическим населением.
— Они всё равно ничего не смогут нам сделать, — упрямо твердил Фадж.
Гарри больше не пытался донести суть до крошечного мозга этого идиота. Он выхватил пистолет и, прежде чем тот, кто узнает оружие, успел сделать нечто большее, чем просто ошарашенно выпучить глаза, выстрелил Министру Магии в плечо.
Фадж застонал от боли и упал с кресла, а остальные члены палаты подскочили от шума и испуганно шарахнулись назад.
— Стоять! — гаркнул Гарри усиленным магией голосом, останавливая нарастающую панику. — Кто-нибудь, помогите этому болвану вернуться в кресло, — он проигнорировал палочки, которые Боунс и ещё несколько человек направили на него.
Старший помощник Министра, норовистый и подхалимского вида человек, так и поступил, усадив хнычущего Министра Магии обратно в кресло.
— Для тех, кто не знает, это одно из самых простых видов оружия, которым они владеют, — продолжал Гарри, демонстрируя Беррету. — Фадж, почему бы тебе не поделиться с классом своим опытом? Тебе было больно?
— Гарри… за что? — хныкал Фадж, в его голосе одновременно звучали боль, растерянность, обида, предательство и страх.
— Потому что ты идиот, не способный адаптироваться к меняющейся ситуации, — презрительно ответил Гарри. — А теперь ответь на вопрос. Тебе было больно?
— Да, — снова захныкал Фадж.
— Как ты думаешь, ты бы выжил, если бы я выстрелил тебе в голову?
— Нет! — теперь в голосе дурака звучала паника, вероятно, он боялся, что Гарри действительно выстрелит ему в голову, чтобы доказать свою правоту, если он вдруг скажет «да».
Гарри именно так бы и поступил. Существовал некий критический порог тупости, за непрохождение которого он с радостью убивал людей, даже если они ему абсолютно ничего не сделали.
— Ты по-прежнему считаешь, что волшебники неуязвимы для обычного оружия?
— Нет.
— Хорошо, потому что у них сейчас полно оружия и нет недостатка в профессиональных убийцах, которые охотно постреляют в нас из него. На самом деле, в одной только Великобритании профессиональных убийц больше, чем волшебников и ведьм во всём мире, а она по общей военной мощи занимает всего лишь шестое место. Агрессивного столкновения придётся избегать, потому что мы безнадёжно, просто до смешного, уступаем им в численности, — пришлось немного преувеличить, заявив, что обычные армии столь кровожадны, но теперь можно было рассчитывать, что это поможет прийти к мысли, насколько им не стоило вступать в настоящую войну.
Гарри не сомневался, что волшебники и ведьмы могут устроить серьёзную заварушку, если им вздумается, но уже одно только количество потерь приведёт к ужасному проигрышу в любой войне, тем более что это не будет чистым сценарием «мы против них». И это еще без учёта отсутствия бойцов среди магического населения.
Он даже на себя не стал бы ставить в открытом бою. Блокировать огонь из стрелкового оружия легко (именно поэтому он перестал использовать оружие против Волдеморта, к тому же посох был оружием двуручным), но вступать в серьёзную конфронтацию с армией, флотом, спецназом или чем-либо ещё, что враг мог бы бросить против него? Ни в коем случае, достаточно лишь, чтобы тебя застигли врасплох, или отвлечься в неподходящий момент. Не говоря уже о тревожной перспективе получения зачарованного снаряжения любым возможным способом, что сделало бы ситуацию значительно опасней. Гарри никогда не занимался зачарованием своих пуль, поскольку это отнимало много времени и приносило относительно небольшую пользу против такого могущественного волшебника, как Волдеморт, но вот обычные люди от такого преимущества уж точно не откажутся.
Кроме того, мир в значительной степени отошёл от прямых военных действий в пользу более тайных методов. Сражение лоб в лоб могло лишь подарить врагам дополнительные рычаги давления и породить ещё больше врагов.
Если случится Худший Сценарий (обязательно с заглавной буквы), то покинуть все известные магические анклавы станет лишь самым первым пунктом списка, который им придётся задействовать. Гарри на самом деле вынашивал кое-какие планы на случай, если не удастся избежать современного витка охоты на ведьм, но они относились к той же категории, что и подмешивание в источники воды жидкой магии и пустить хаос на самотёк.
— Тогда что же нам делать? — жалобно спросил Фадж, всё ещё сжимая кровоточащее плечо. Выглядел он и звучал как плаксивый ребёнок.
— Единственное, что ты должен сделать — это I_фри_dom-cy подать в отставку, пока ещё чего не нахуевертил. Следующим Министром Магии в идеале должен стать человек, прекрасно знающий обычный мир и тесно связанный с магическим. Также не помешает, чтобы у него или у неё имелся хребет.
Наступило долгое молчание, пока все впитывали его слова, и Гарри не мог не отметить, насколько нелепой была политика в магическом мире. Он узурпировал место Дамблдора, напал со смертоносным оружием на высшее должностное лицо правительства ради того, чтобы доказать свою правоту, а теперь диктует политику судебной и юридической ветвям власти, и ему это сходит с рук. Ещё никогда видимость преобладания закона над реальной властью не была такой наглядной.
Гарри увидел, как кто-то поднял руку, и подавил удивление, заметив, что это был Маркус Флинт. Он уже целую вечность не вспоминал об этом идиоте. Насколько он слышал, Флинт скрывался, вместо того чтобы присоединиться к Волдеморту, как его отец, несомненно, опасаясь того, что с ним сделает Непреложный Обет, который Гарри заставил его принести. Необычайно умно с его стороны. В отличие от Снейпа, Флинт, вероятно, не мог скрыть свою истинную преданность, так что в качестве шпиона он всё равно оказался бы бесполезен.
Очевидно, он выбрался на свет после того, как узнал, что его отца убили.
— Да, Лорд Флинт? — спросил Гарри, не сумев сдержать в голосе лёгкую насмешку. Да его даже лордом кротовой норы нельзя было назвать.
— Я предлагаю кандидатуру Гарри Поттера на пост Министра Магии, — ворчливо произнёс Флинт. О, он решил, что раскусил игру, и теперь пытается помочь. Как прозаично. А ещё забавно, потому что люди вели себя так, будто Фадж уже покинул свой пост просто по одному лишь указанию Гарри.
Из-за выдвижения кандидата зал разразился тихим волнением. Несколько человек выглядели так, словно хотели поддержать Флинта. Идиоты, как будто он позволил бы использовать себя в качестве щита, пока они играют в игры за его спиной.
— Я отказываюсь, — сказал Гарри прежде, чем идея успела набрать обороты. — Не забывайте, что у меня есть собственное королевство и люди, о которых я должен заботиться, и что я здесь только из вежливости. Я не могу представлять Магическую Британию, если вы не сделаете её частью моего королевства.
Наступившая тишина не нуждалась в магическом принуждении. Многие присутствующие выглядели весьма обескураженными его быстрым отказом, а более проницательные уловили намёк и бросали на Гарри расчётливые взгляды.
В любом случае, ничего больше добиться уже не получится, так что на этом можно было и закончить.
— Ну, вот, собственно, и всё, что я хотел сказать, — закончил Гарри и двинулся к дверям, остановившись и обернувшись лишь у самого порога. — И последний совет в общении с немагами. Перестаньте называть их маглами. Изначально это было оскорблением, и для их ушей оно по-прежнему будет звучать оскорбительно, что не пойдёт на пользу вашим дипломатическим потугам. Удачи.
С этими словами он вышел из зала заседаний Визенгамота, закатив глаза от раскатов шума, обрушившихся на его спину почти сразу после того, как заклинание тишины исчезло. Вот же бесполезные болваны.
Он засунул палец в воротник рубашки и позволил спрятавшемуся в нём жуку взобраться на него.
— Надеюсь, Рита, тебе там понравилось, — сказал Гарри, ухмыляясь жуку. — Раскрути это в мою пользу, ладно?
Жук взволнованно зажужжал. Ехидная и злобная репортёрша всё ещё недолюбливала его, да и вообще кого бы то ни было, но понимала, что против Гарри лучше не идти.
***
6 января 2019 г.
— Гарри Поттер предлагает свою поддержку и защиту гражданам Магической Британии в эти трудные времена, — процитировала Дора статью из «Ежедневного Пророка» полным осмеяния тоном. — Боже, звучит куда лучше, чем «Гарри Поттер требует, чтобы его сделали королём, прежде чем пошевелит хоть пальцем».
Продолжение статьи вышло в том же духе: превозносилась благодетель Гарри, восхвалялись его деяния в Визенгамоте и тонко (а иногда и не очень) намекалось, что он — наилучшая альтернатива Министерству.
— И ведь правда, — согласился Гарри, принимая только что предложенный Луной кусочек хлеба, кивком поблагодарив её. Она потратила последние десять минут, тщательно намазывая на хлеб фисташковую пасту.
И, по-видимому, эту пасту анимировала, и теперь казалось, будто по хлебу ползают пауки. Гарри глянул на эту жуткую штуку исподлобья, а затем пожал плечами и откусил кусочек.
— Эй, а это очень вкусно! — воскликнул он, удивлённый раздавшемуся хрусту. Гарри ещё немного пожевал, чувствуя, как маленькие анимированные лапки и панцири раскалываются под его зубами. Почти как картофельные чипсы с фисташковым вкусом.
Луна от похвалы вся засияла.
А Флёр рядом с ним передёрнуло от отвращения.
— Что случилось, принцесса? Не можете вынести вида нескольких ползучих гадов? — поддразнила Дора. Её нынешний облик вполне соответствовал этой фразе: суккуба в стиле «World of Warcraft» с фиолетовой кожей, красными глазами, вьющимися рожками и волосами цвета вороного крыла. Правда, копыта, хвост и крылья она всё же не стала отращивать.
— А почему бы тебе самой немного не попробовать? — нагло усмехнулась Флёр.
— Я попробую, сразу после тебя, — парировала Дора и ухмыльнулась, обнажая клыки. Она знала, что утончённая вейла куда менее склонна к подобным вещам, чем она сама. Удивительно, на что человек готов пойти, чтобы доставить неудобство своей возлюбленной.
Гарри лишь улыбнулся их весёлой игре «кто кого», радуясь, что после событий в Лондоне у Доры вернулось хорошее настроение. Какое-то время она ещё продолжала хандрить, но им всё же удалось вывести её из этого состояния.
Он раздавил между зубами ещё больше фисташковых пауков, и ему показалось, что он даже слышит, как они хрипят от боли, «умирая». Луна очень старалась соблюсти реалистичность. Если бы она устроилась на работу в их анимационный отдел по производству шоколадных лягушек, то подарила бы детям довольно ужасное детство.
Завтрак продолжался в том же духе: две дамы постарше игриво подтрунивали друг над другом, а Гарри и Луна наблюдали за происходящим и время от времени вставляли свои комментарии. Эдакая передышка в довольно напряжённое время, и никто из них не торопился всё заканчивать.
Поэтому оставалось лишь вопросом времени, когда объявится Нарцисса, чтобы прервать их идиллию.
Светловолосая ведьма на мгновение опешила, увидев присутствующую за завтраком демонического вида участницу, но потом сообразила, что это, должно быть, её племянница.
— Что случилось, Цисси? — спросил Гарри.
— Извините, что прерываю ваш завтрак, но к вам пришёл Президент Оже. А с ним пара силовиков из МКМ, — извинилась Нарцисса.
Гарри вспомнил старого французского ублюдка. Именно он больше всех походил на человека, больше всех оберегавшего статус-кво.
— Пусть подождёт в неуютной гостиной. Я присоединюсь к нему, когда здесь закончу, — сказал он.
Нарцисса ухмыльнулась и кивнула, после чего отправилась выполнять указание.
— Ты уверен, что это хорошая идея? — спросила Дора, приподняв бровь.
— Человеку его возраста и положения должно быть известно, что нельзя являться с визитом без предупреждения. В конце концов, моё время дорого стоит, — беззаботно ответил Гарри и повернулся к Луне: — Хочешь устроить морское сражение? Моя команда солдат малинового джема на хлебном корабле против твоей команды пиратов арахисового масла?
— Гоните нашу добычу, е-а-р-р — коварно выдала Луна и с блеском в глазах начала оживлять свою команду.
— Все вы, пиратские отбросы, подохнете на виселице, — с ухмылкой парировал Гарри, а Дора и Флёр весело фыркнули.
Великое морское сражение 2019-ого между безжалостными пиратами Арахисового масла и Малиновой Республикой закончилось неоднозначно. Обе стороны сражались до последнего человека, и ни один из кораблей не избежал кровавой бойни. Тела погибших так и не были найдены из-за того, что их съели.
***
К тому времени, когда Гарри соизволил объявиться, Оже казался весьма взбудораженным. Частично это, само собой, было вызвано ожиданием, а другая причина заключалась в том, что вся мебель в этой конкретной гостиной намеренно изготавливалась неудобной. Тут бугорок в обивке, там ножка стула чуть короче, чем должна быть… Мелочи, конечно, но неприятные. Идеально для тонкого намёка людям, что им здесь не рады.
— Президент Оже! Какой сюрприз! — насмешливо произнёс Гарри.
— Не играй со мной, Поттер, — огрызнулся старик. — Ты знаешь, зачем я здесь.
— Чтобы поблагодарить меня за то, что я выполнил твою работу за тебя? Не стоило приходить лично, достаточно было письма или корзины с фруктами.
— Поблагодарить?! — в возмущении воскликнул Оже. — Я здесь для того, чтобы предать тебя суду за умышленное нарушение Статута Секретности! Мало того, что ты сам спровоцировал нарушение, так потом ещё и дал это интервью.
Лицо Гарри исказилось от нелепого обвинения, а затем он потопал к старику.
Оже отшатнулся, увидев гнев на лице волшебника, и двое его подручных шагнули вперёд, чтобы защитить Президента. Гарри, едва взглянув на них, отправил обоих в полёт и схватил пожилого мужчину за мантию.
— Я спровоцировал нарушение? — Гарри с усмешкой посмотрел на перепуганное лицо Оже. — Жалкий ты червяк, это я предупреждал вас, что Волдеморт в конце концов сделает что-то подобное. А теперь ты пытаешься использовать меня в качестве козла отпущения, только потому что я адаптировался быстрее тебя?
— Мы всё ещё могли это исправить, — запинаясь, выговорил Оже.
— У вас даже не хватает смелости взглянуть правде в глаза, — насмешливо хмыкнул Гарри и толкнул старика на диван. — Раб падшего порядка, я дам тебе тот же совет, что и Фаджу. Уйди в отставку и позволь кому-нибудь помоложе и поумнее занять твоё место. И вали нахуй с моего острова.
***
8 января 2019 года.
Гарри смотрел в окно из своего кабинета, наблюдая, как солнце медленно опускается за горизонт. А мысли его были заняты всем тем, что сейчас происходило в мире.
Фадж «подал в отставку», и на его место в качестве Министра Магии была избрана Амелия Боунс. Конечно, могли найти кандидатуру и похуже, но этот выбор свидетельствовал об отсутствии способности адаптироваться. Главу ОМП довольно часто выбирали на высшестоящий пост, особенно в кризисные времена. Гарри задавался вопросом, как долго Боунс сможет удерживать ситуацию под контролем, столкнувшись с неразрешимой проблемой бытия миниатюрной нации внутри гораздо более крупного и в настоящее время, мягко говоря, недружелюбного государства.
У различных магических правительств остальных стран Европы и Америки дела обстояли несколько лучше. Они всё ещё пребывали наполовину в панике от внезапного разоблачения, но у них над головой не нависала гигантская проблема бросающей на всё тень разрушенной столицы. Как там всё сложится, можно было только догадываться.
МКМ по-прежнему оставалась бесполезна и даже вела себя обструкционистски, её многочисленные представители погрязли в спорах. Оже в отставку не подал, так что, по крайней мере, часть этих споров касалась того, что делать с самим Гарри, хотя сам он не думал, что из этого что-то выйдет. У них сейчас слишком много других проблем, чтобы делать из него врага, а Нарцисса прекрасно справлялась со своей задачей, препятствуя раскручиванию этого вопроса.
Остальной мир к этому времени уже прочно укрепился в мысли, что «магия существует». Как это для Гарри оказалось ни удивительно, но многие мирские правительства на «западе» заявили о волшебниках и ведьмах, пребывавших у них на службе. На задворках любого общества всегда найдутся люди, восприимчивые к подобным предложениям денег и положения. На данный момент ситуация оставалась напряжённой, но стабильной. Однако Гарри ожидал, что вскоре мирские правительства начнут делать настойчивые дипломатические шаги, которые не позволят магическим правительствам взяться за старое и пытаться сделать вид, что ничего не изменилось.
«Здесь пришлось зацензурить очень неприятный кусочек, касающейся религии и её представителей. Но он есть в Отделе Тайн».
Это был лишь вопрос времени, пока эти дуболомы не сделают свой ход. Ревностные религиозные деятели, как известно, не могут ограничиться лишь своими двором и гарантированно попытаются уничтожить всю магию во имя своего бога-пустышки. И когда этот день настанет, недостатка в решимости у них не будет. Если потребуется, Гарри был готов в ответ на это воздвигнуть гору из их черепов в качестве наглядного урока.
Впрочем, это забота на будущее, а сейчас разумнее всего использовать ситуацию в своих интересах, так что с кровопусканием можно пока повременить.
Стук в дверь вывел его из задумчивости.
— Входите! — позвал он.
Пенни просунула голову в дверь.
— Привет, надеюсь, я не помешала?
Гарри усмехнулся её настороженному отношению. Видимо, она слишком часто заходила к нему, когда он был занят то одной, то другой женщиной.
— Нет, просто размышлял о том, кого бы я хотел убить, — честно ответил парень.
— Меня тревожит, что я не могу разобрать, серьёзно ты этого говоришь или нет, — вздохнула Пенни и шагнула к нему. В руках у неё виднелась маленькая резная деревянная шкатулка.
Гарри снова ухмыльнулся.
— Что у тебя там?
— Не знаю, — пожала девушка плечами и положила шкатулку ему на стол. — Адресовано тебе, но нет ни записки, ни обратного адреса.
Гарри не уловил от коробки никакой магии, вредоносной или иной другой, но всё равно открыл её с осторожностью. И совершенно излишне, так как оказалось, что это вовсе не ловушка.
— Это что, часть какой-то странной шутки, в которую я не посвящена? — с недоумением спросила Пенни, разглядывая содержимое.
— В некотором роде, — Гарри нахмурился.
Внутри коробки находился пластиковый протез вампирских зубов, зажатых вокруг резинового шарика, раскрашенного под Землю.
***
9 января 2019 года. Вена.
Гарри не очень-то хотелось сюда приходить, но постоянные намёки на то, что Бьомолф хочет с ним поговорить, грызли его до тех пор, пока любопытство не перевесило. Не говоря ещё об опасениях, что древний вампир может что-то замышлять.
Поэтому он позвонил в эту проклятую дверь и стал ждать, когда его впустят.
За открывшейся дверью показалась знакомая персона, хоть и знаком он с ней был лишь мельком, на той давней рождественской вечеринке, куда его пригласила Адрастия.
— Доброе утро, — поздоровалась женщина-вампир — Сюзанна, если ему не изменяла память. — Пожалуйста, проходите.
Гарри полагал, что половина второго ночи технически считалась уже утром.
— Спасибо, — машинально ответил он и прошёл внутрь.
— Бьомолф не был уверен, что ты придёшь, — прокомментировала Сюзанна, когда они зашагали по пустым коридорам.
— Он оказался весьма креативен в своих приглашениях, — фыркнул Гарри. Он также отметил, что её шаги не издавали ни звука.
Она улыбнулась.
— Ему и впрямь нравятся эти маленькие развлечения.
— И как ты до этого докатилась? — резко спросил Гарри.
— Это довольно прямолинейно, — прокомментировала она, похоже, скорее забавляясь такому тону, чем обижаясь на него.
Гарри пожал плечами. Ему стало любопытно, а времени на пустые разговоры не имелось, да и настроения на это не было.
— Я была польской ведьмой первого поколения. Он вытащил меня из-под развалин дома моей семьи в Варшаве восемьдесят лет назад и через двадцать лет после этого предложил мне обратиться. И я никогда об этом не жалела, — рассказала Сюзанна.
Гарри неодобрительно хмыкнул и попытался вписать эту новую деталь в то, что он знал о Бьомолфе. Что за гнусный план скрывался за спасением юной ведьмы-сироты от нацистской военной машины? Взрастить верную приспешницу? Переносной источник крови? Преемницу, которую можно легко вылепить по своему усмотрению? Лазутчика? Спящего агента?
…По всей видимости, таких гнусных планов существовало довольно много — для которых годились дети-сироты, — так что это ни о чём ему не говорило. Кроме того, а не было ли её потакание его любопытству частью какой-то уловки? Чёртовы вампиры.
Вскоре после этого он услышал музыку. Жёсткие удары барабанов, быстрые гитарные рифы и агрессивный вокал, слов которого он не мог разобрать.
— Бьомолф слушает металл? — озадаченно спросил Гарри, поскольку музыка играла именно этого жанра. Он почувствовал, как клишированный образ вампира в его голове дал ещё одну трещину.
— Хуже, — с досадой отозвалась Сюзанна. — Он слушает викинг-металл.
— Прям в тему, — отшутился Гарри. По иронии судьбы, именно это старый викинг и должен был слушать.
Она ничего не ответила, да и времени на это не нашлось, так как они подошли к двери в кабинет Бьомолфа, которую Гарри припомнил ещё с прошлого раза.
— Он там, — совершенно излишне указала Сюзанна.
— Спасибо, — Гарри кивнул.
Её взгляд переместился на его шею, и выражение её лица приняло безошибочный голодный вид, а из-под верхней губы показались клыки. Гарри сакумулировал свою силу и приготовился защищаться, но дама почти сразу же избавилась от этого выражения, кивнула ему в ответ и ушла, не сказав ни слова.
Гарри продолжал настороженно наблюдать за её удаляющейся спиной и думал о том, насколько сильно жажда вампира подавляет волю и как много нужно самообладания, чтобы держать её в узде. Сюзанна была самым молодым вампиром из всех, кого он пока что встречал, но её едва ли можно было назвать новичком. Однако её истинная сущность всё ещё пробивалась сквозь маску человечности.
Только когда Сюзанна свернула за угол, Гарри позволил почти завершённому заклинанию «Пламенный покров» раствориться в воздухе. Он усвоил урок, что с вампирами нельзя терять бдительность.
Не имея больше причин медлить, он распахнул дверь в кабинет Бьомолфа, и на него тут же обрушился поток звуков.
К счастью, вампир отключил какофонию шума менее чем за секунду, но Гарри всё равно не мог сообразить, как тот мог, слушая это, сосредоточиться на лежащих перед ним бумагах. Разве у вампиров органы чувств не более чувствительны, чем у людей?
— И снова здравствуй, Гарри, — поприветствовал Бьомолф и жестом указал на стул перед своим столом. Не на тот, что направлен к столу, а на один из пары стульев, где они могли сидеть на равных. — Пожалуйста, присаживайся.
— Эта атмосфера утончённости, которую ты пытаешься тут создать, куда лучше бы работала с классической музыкой, — с горечью выдал Гарри, садясь на предложенное место.
— Я жил во времена, когда классическая музыка технически считалась поп-музыкой. А это лишает её всякого престижа, — язвительно отбрехался Бьомолф, выходя из-за стола и усаживаясь напротив Гарри. В руках у него лежала коробка с «Дженгой».
— Что ж, твоя точка зрения мне понятна, — задумчиво кивнул Гарри. — А что у тебя за пунктик на Дженгу?
Бьомолф продолжал расставлять игру на журнальном столике между ними, пока отвечал:
— Я считаю это довольно хорошей метафорой.
— Для чего?
— Для всего.
Одна бровь Гарри скептически приподнялась.
— Итак, ты, конечно же, задаёшься вопросом, почему я снова захотел с тобой поговорить, — сменил тему Бьомолф.
— Я много о чём хотел спросить.
— Например?
— Почему ты отправил того наёмника помогать Волдеморту? — сразу перешёл к делу Гарри.
— О, я сделал не только это, — легко ответил Бьомолф. — Во многом благодаря моему вмешательству он добился успеха в вербовке последователей по всей Европе.
Гарри на мгновение впал в шок от такого наглого признания, но гнев быстро пришёл шоку на замену.
— Зачем? — прорычал он. Годы, прошедшие с момента возрождения этого безумного ублюдка, были потрачены в основном на уничтожение его базы поддержки. И узнать, что этот вампир всё это время ухудшал ситуацию…
— Наёмник главным образом предназначался для того, чтобы привлечь твоё внимание и подстроить эту самую встречу. Я понимал, что ты узнаешь его и заподозришь в его найме меня, — ответил Бьомолф, не обращая внимания на гнев собеседника. — Другая оказанная Реддлу услуга была исключительно для того, чтобы сделать его последующую неудачу более критичной. Чем выше поднимаешься, тем больнее падать, и всё такое. Его психологический портрет всегда говорил о том, что он плохо переносит неудачи, и при правильной провокации он должен был совершить нечто поразительное.
— Нападение на Лондон, — ошеломлённо произнёс Гарри. Ему ни разу не приходило в голову, что Бьомолф действительно может желать такого исхода.
— Да, хотя должен признаться, я не ожидал ничего столь впечатляющего. Тем не менее получилось неплохо, ты не находишь?
Гарри протяжно вздохнул, подавил свои эмоции и холодно взглянул на мягко улыбающегося вампира. Расстроиться из-за трудностей, которые создал этот поступок и ещё будет создавать ему лично в будущем, было легко, но это не помогло бы ему разобраться в мотивах Бьомолфа.
Итак, какую пользу вампирам принесло это безумие? Возможно, в краткосрочной перспективе это создаст определённые возможности, но нарушение Статута Секретности таким образом, что любые усилия по налаживанию сосуществования магического и обычного мира будут с самого начала сведены к минимуму, несомненно, навредит им в перспективе долгосрочной. К сожалению, он просто не мог понять, в чём крылась выгода.
— Зачем? — спросил он наконец. — В лучшем случае это выглядит недальновидно, а в худшем — совершенно глупо. Долгосрочные последствия могут оказаться для вас гораздо хуже, чем для нас, особенно если я кому-нибудь об этом расскажу.
— За исключением, конечно, случаев, когда нет никаких долгосрочных последствий, — возразил Бьомолф, слегка ухмыляясь.
Это снова застало Гарри врасплох.
— Что? Как это не будет долгосрочных последствий? Ты что, ожидаешь конца света или чего-то в этом роде?
— Или чего-то в этом роде, — ухмыльнулся Бьомолф. — Если хочешь, могу объяснить подробно, но для этого придётся немного послушать мой монолог. Как я понимаю, ты сам так делаешь, так что тебе, вероятно, больше нравится слушать свой собственный голос.
Гарри был раздосадован тонким намёком на то, что вампир знаком с особенностями его характера.
— Да давай уже.
— Ты помнишь наш первый разговор? — спросил Бьомолф, заканчивая строить башню «Дженги».
— Конечно, помню.
— То, что я сказал тебе тогда о нашем предназначении, было и остается правдой. Выживание — вот наша цель.
— И для достижения этой цели вы намеренно нагнетаете напряжённость между нами и обычными людьми? — с сарказмом спросил Гарри.
— Это выглядит нелогичным, не так ли? — ответил вампир. — Допустим, Реддл никогда бы не родился, и магия была бы раскрыта при оптимальных обстоятельствах. Как ты думаешь, что бы тогда произошло? Твой ход, кстати.
Гарри закатил глаза и переложил один из блоков.
— Я думаю, что мы бы всё равно вступили в противостояние, если бы хотели остаться независимым народом, но получилось бы гораздо легче, если бы мы произвели хорошее или, по крайней мере, нейтральное первое впечатление.
Бьомолф на некоторое время замолчал и сосредоточился на извлечении особо сложного блока.
— «Дженга» очень похожа на жизнь, — сказал он наконец, достав этот блок. — Если ты хочешь добавить что-то сверху, то должен сначала взять что-то снизу, из того места, куда оно всё в конце концов вернётся. На протяжении тысячелетий возможности человечества по сбору и использованию ресурсов ограничивались лишь тем, что люди могли сделать своими руками, но чуть более двухсот лет назад ситуация начала меняться. Вдруг ограничение стало устанавливаться силой умных и всё более совершенных машин. Человек построил великую цивилизацию благодаря своей изобретательности, но в своём стремлении к созиданию забыл, что он не может брать вечно, ничего не отдавая взамен.
Гарри поразмыслил над этим и не нашёл никаких изъянов в логике. И переместил ещё один блок.
— Маги — другое дело. Ваша способность брать и создавать ограничена не мускулами, а знаниями, волей и творческим потенциалом, но вы всё ещё не можете выйти за общие рамки, — продолжил Бьомолф, повернувшись и многозначительно посмотрев на Гарри.
— И что?
— Кто правит миром, Гарри? — спросил вампир.
Гарри моргнул, не понимая, к чему тот клонит, и уже начал осознавать раздражение Доры, когда с ней случалось то же самое.
— Никто, если только ты не хочешь сказать, что Иллюминаты на самом деле существуют, — фыркнул парень, втайне опасаясь, что вампир действительно скажет ему именно это.
— Нет, никаких Иллюминатов не существует, — посмеялся Бьомолф. — И ты совершенно прав, у мира нет правителя. По крайней мере, в лице человека или группы людей, сколь бы сильно этого кое-кому ни хотелось.
— Звучит так, будто что-то действительно правит миром.
— Так и есть. Система обмена ресурсами, объединяющая глобальную экономику, и есть истинный правитель мира. И этот зверь не имеет души, он слишком стар, слишком силён и слишком глубоко укоренился в основах современной цивилизации, чтобы его можно было остановить или изменить. Вечно жаждущий ещё большего богатства и ещё большей власти. Он никогда не допустит, чтобы что-то, обладающее таким огромным потенциалом прибыли, как магия, оставалось от него в стороне. Какой бы план вы ни разработали в ответ на сложившуюся ситуацию, он провалится, потому что это не человек, которого можно утихомирить, с которым можно договориться, которому можно угрожать или которого можно убить.
Гарри нахмурился и в задумчивости уставился на головоломку «Дженги». Если принять слова Бьомолфа за чистую монету, то проблема действительно оказалась гораздо серьёзнее, чем он себе представлял. В конце концов, политики — это всего лишь люди, а с людьми можно справиться, но если сама структура общества не позволяет предоставить использующее магию население самим себе, то простого объединения всех волшебников и ведьм под одним знаменем окажется недостаточно.
Если, конечно, принять это за чистую монету. В словах вампира чувствовалась правда, так что Гарри отчасти верил в то, что тот говорил, но был ли он прав? Сложно просто взять и легкомысленно отмахнуться от слов человека возрастом более тысячи лет.
— А дальше только хуже, — сказал Бьомолф, не отрывая взгляда от шатающейся башни «Дженги».
— Рассказывай, — с нетерпением попросил Гарри.
— Какова первая и последняя директива, что разделяет как живые существа, так и организации? — спросил вампир.
Гарри не потребовалось много времени, чтобы понять, насколько общим был вопрос.
— Поддерживать своё существование, — сказал он с уверенностью.
— Именно, — одобрительно кивнул Бьомолф. — Проблема бездушного зверя человечества в том, что он был создан не специально, и поэтому никто не думал о его поддержании. Он пожирает ресурсы так, будто они неограниченны, не обращая внимания на причиняемый при этом ущерб. Он вознаграждает тех, кто помогает ему в этом, и наказывает тех, кто пытается ему помешать. С каждым годом он становится всё больше и больше, в то время как ресурсы для его поддержания иссякают всё быстрее и быстрее, а вред продолжает накапливаться. Его можно сравнить с толкиеновской Унголиантой. И подобно вымышленной паучихе, он в конце концов пожрёт сам себя, когда всё остальное уже будет поглощено.
Прежде чем Гарри успел ответить, древний вампир схватился за критически важный блок и посмотрел на парня с хитрой ухмылкой.
— Быстрее, спасай башню! — воскликнул он и смахнул блок со сверхъестественной скоростью.
Гарри не знал, какую игру затеял этот мужчина, но всё равно отреагировал, схватившись усилием воли за падающую груду деревянных блоков, после чего та застыла на месте.
— Молодец, Гарри, — похвалил Бьомолф. — А теперь продолжай её так держать.
Гарри бросил на вампира требующий объяснений взгляд, но тот просто встал и подошёл к элегантному комоду. Из него он достал ещё три коробки с «Дженгой».
Гарри начал думать, что у Бьомолфа проблемы с головой.
Вампир не обратил внимания на его взгляд и просто открыл коробки.
— Держи ровно, — сказал он и начал складывать новые блоки на вершину башни, удерживаемой его магией в неподвижном состоянии.
Блоков становилось всё больше и больше, сначала всё это ещё как-то походило на устойчивую конструкцию, но вскоре разветвилось так, что устоять у неё без магической поддержки не осталось ни малейшего шанса.
Теперь Гарри понял, о чём говорил Бьомолф. Первоначальная башня «Дженги» представляла собой взаимосвязанную глобальную экономическую систему, начинавшую своё существование в прочном и стабильном виде, но с годами начавшую разрушаться, поскольку породившая её непродуманность делала своё дело. По мере приближения к краху она искала новые источники богатства, которые могла предоставить магия. Но использование магии для поддержания такой жадной и прожорливой системы привело бы к неконтролируемому и откровенно пагубному разрастанию, поскольку она требовала всё больше и больше…
Гарри перестал поддерживать теперь уже ужасно нескладную башню, и блоки с громким грохотом упали на пол.
…до тех пор, пока даже магия не сможет больше поддерживать её, и тогда она рухнет, унося с собой всех своих адептов.
— Видишь? — с ухмылкой спросил Бьомолф. — «Дженга» — отличная метафора.
— Ты бы выглядел ужасно глупо, окажись я слишком медленным или отказавшись с тобой играть, — прокомментировал Гарри.
— Иногда нужно рисковать, — со знанием дела ответил Вампир.
— Итак, эта небольшая демонстрация должна сподвигнуть меня на пересмотр решения о твоём испепелении за помощь моим врагам?
— Ничего личного, нам просто нужен был кто-то, кто как можно сильнее нарушит Статут Секретности, и Реддл для этой задачи подходил идеально, — пожал плечами Бьомолф. — Это должно было произойти много лет назад, но твоя мать сорвала этот план своей хитростью.
— Годрикова впадина, — догадался Гарри.
— Да, ты должен был в тот день умереть, — кивнул Вампир. — Реддл был в шаге от победы. Прошло бы совсем немного времени, и его последователи начали бы ещё более нагло нападать на обычных жителей. МКМ пришлось бы вмешаться, несмотря на своё нежелание. В ходе последовавшего конфликта можно было бы легко спровоцировать нарушение Статута, даже если бы оно не произошло само по себе. А будучи лицом британского магического сообщества, Реддл нанёс бы непоправимый вред имиджу волшебников и ведьм во всём мире.
— Но чем это вам поможет? — спросил Гарри.
— Нет такого сценария, где волшебники мирно бы сосуществовали с обычными людьми, просто волшебников в мире слишком мало, чтобы предотвратить их поглощение, а обычные люди либо слишком боязливы, либо слишком жадные, либо чересчур фанатично ненавидят магию, чтобы оставить всё как есть. Так что лучше ухудшить положение на ранней стадии, тогда волшебники и ведьмы будут более склонны укрыться в тайных местах под защитой вампиров, пока для них не станет слишком поздно. Мы должны защитить наши запасы продовольствия. Уверен, ты должен это понять.
А, так вот как всё на самом деле. Или, по крайней мере, отчасти так. Бьомолф говорил лишь правду, но насколько много он её выдал?
— Я не позволю тебе вот так нас проредить, — зарычал Гарри. Может, он и не очень сильно уважал обычных ведьм и волшебников, но подобного уж точно не допустит. К тому же, он немного смягчился по сравнению с периодом подросткового возраста и начал признавать, что миру также нуждается и в посредственных магах.
— Гарри, мы не обязаны становиться врагами, — беззаботно произнёс Бьомолф. — Спеллхейвен и любые иные земли, которые ты заберёшь себе в будущем, будут считаться запретными.
Гарри продолжал с подозрением смотреть на вампира, не доверяя его словам, даже если и слышал в них одну лишь правду. За ними скрывалось нечто большее. За таким всегда скрывалось нечто большее.
«Ладно, подумай. Что произойдёт со Спеллхейвеном, если планы Бьомольфа осуществятся»?
Ответ оказался на удивление прост.
— И ты с радостью используешь меня, чтобы отвлечь внимание от себя, — прорычал он.
— Ты сам выбрал этот путь, никто тебя к нему не принуждал, — спокойно заметил Бьомолф. — Действительно, твоё решение создать Спеллхейвен стало неожиданностью. Все признаки указывали на то, что для Магической Британии ты станешь серым кардиналом ещё до того, как ты это сделал, но не сказать, что мы остались этим недовольны. Небольшой совет на будущее, Гарри. Составляя планы, всегда делай их достаточно гибкими, чтобы они могли справиться с неожиданными сюрпризами и не развалиться, даже если это случиться за счёт возможной выгоды. Детали — это, конечно, хорошо, но в долгосрочной перспективе адаптивность принесёт тебе большую пользу.
— Почему ты так уверен, что ваш путь — самый лучший? — кисло спросил Гарри. Неопровержимая логика вампира ему не понравилась.
— Таков путь наций — возвышаться и падать. Каждое великое государство склонно считать себя вечным, пока оно остаётся сильно. Так было у египтян, так было у греков, так было у римлян, персов, китайцев и многих других. Но все они в конце концов пали. Нынешняя эпоха уникальна своей взаимосвязанностью. Ни одна страна больше не стоит особняком, и поэтому ни одна из них не падёт в одиночку. Когда Рим начал рушиться, он десятилетиями пытался удержаться на плаву, как раненое животное, отчаянно цепляющееся за жизнь. Европе потребовались столетия, чтобы вернуть хотя бы подобие славы Рима. В эту эпоху человечество осмелилось дотянуться до звёзд, но его хватка оказалась коротка, и возвращение на землю вполне может разбить его вдребезги, без возможности восстановиться. Всё, что мы, вампиры, делаем, так это планируем сохранить то немногое, что получится. Будешь ли ты сотрудничать с нами, чтобы мы могли сохранить хоть капельку больше? —Бьомолф протянул руку, заканчивая свою речь.
Гарри недоверчиво посмотрел на неё.
— У меня есть правило — никогда не ложиться в постель с людьми хитрее меня, — он просто не верил, что вампиры стремятся только лишь к этому, и не собирался позволить втянуть себя в заговор длиной в несколько десятилетий, последствия которого станут очевидны только тогда, когда будет уже слишком поздно.
Бьомолф убрал руку и пожал плечами, видимо, ничуть не обидевшись.
— Что ж, справедливо.
— Я всё ещё думаю, не будет ли лучшим вариантом испепелить тебя и всех остальных вампиров на планете, — продолжил Гарри.
— Ты этого не сделаешь, Гарри, — заверил его Бьомолф.
— Думаешь? — приподнял бровь парень.
— О нет, я уверен, что теоретически ты сможешь это сделать. В конце концов, Солнце — наша огромная слабость, поэтому мы никогда не сражаемся напрямую, если можем этого избежать, — вампир махнул рукой. — Нет, ты не сделаешь этого, потому что цена окажется слишком велика.
— И чего же это будет стоить? — спросил Гарри, не впечатлённый угрозой.
— Давай я тебе покажу, — Бьомолф встал и жестом пригласил его следовать за собой.
Гарри пожал плечами и тоже встал, следуя за вампиром к расположенной в стороне двери, которая, как он предполагал, являлась дверью от шкафа или чего-то в этом роде.
Дверь открылась, и Гарри замер от шока. В небольшой комнате находился лишь один предмет, и душа его говорила о великой и ужасной цели, настолько огромной, что он даже удивился, как не смог «услышать» её ещё с улицы, не говоря уже о кабинете. Ему даже не нужно было видеть нарисованный сбоку чёрно-жёлтый символ, чтобы понять, что это такое.
— У тебя в шкафу ядерная бомба, — невозмутимо заявил Гарри, глядя на вампира и не зная, как ещё реагировать.
— Обычно я храню её в другом месте, но тут вдруг подумал, что тебе стоит её увидеть, — небрежно отозвался Бьомолф.
— У тебя в шкафу ядерная бомба, — с чувством повторил Гарри.
— Мхм… Советская власть и впрямь следила за ними не так тщательно, как поначалу. Да и американцы тоже.
— У тебя ещё и другие есть? — спросил поражённый Гарри. По крайней мере, слова вампира объясняли несколько устаревший вид устройства, но не то чтобы оно из-за своего возраста — созданное во времена холодной войны, — становилось менее опасным.
— Конечно, они являются важным компонентом плана «Рагнарёк», — чуть ли не весело ответил Бьомолф. — Видишь ли, Гарри, в случае, если все предпочтительные планы каким-то образом сорвутся, очень полезно запастить возможностью устроить апокалипсис на своих условиях. Такой волшебник, как ты, решивший, что все вампиры должны умереть, безусловно, попадает в эту категорию.
Гарри нахмурился так сильно, что Флёр могла бы поддразнить его, сказав, что если он будет продолжать в том же духе, то это навсегда деформирует его череп.
— Ладно, думаю, я не буду тебя испепелять, — выдал он презрительно.
— Я так и знал, что ты меня поймёшь, — произнёс Бьомолф и закрыл дверь.
Пока Гарри наблюдал за происходящим, вампир вернулся за свой стол и достал толстую папку, которая, как он понял, была заколдована, дабы вместить в себя ещё больше записей.
— Возьми это, — сказал Бьомолф, протягивая ему папку. — Просмотри. Возможно, после этого ты передумаешь отказываться от сотрудничества с нами, но если нет — то без обид. Мы просто договоримся не мешать друг другу, если ты вдруг захочешь пойти по своему пути.
Гарри взял папку, ничего не сказав. Да и говорить-то было нечего.
Древний вампир по виду его молчанием не обеспокоился и вытащил из-под стола датский топор.
— Лови, — сказал он и легонько бросил его в сторону гостя.
Гарри поймал его за длинную, искусно вырезанную рукоять. Резьба имела явно норвежскую тематику, и он чувствовал, как по ней течёт магия. Бородоподобное лезвие было таким же изысканным и испещрено магическими рунами. Великолепное произведение оружейного искусства и зачарования.
— Это мой любимый топор, — с нежностью сказал Бьомолф. — Прими его в дар и в знак мира. Мы ещё долго будем друг с другом иметь дело, Гарри, и будет лучше, если мы останемся в этом сердчены.
Гарри захотелось вонзить топор в череп вампира и со всем этим покончить. Мысль о том, что придётся десятилетиями или даже столетиями иметь дело с этим рукастым уёбком, его совсем не радовала.
Но он не мог этого сделать. Когда в твоей жизни постоянно возникает какая-то проблема, например, назойливый Тёмный Лорд, пытающийся тебя убить, очень легко развить туннельное зрение, но теперь он видел, что конфликт между ним и Волдемортом всегда являлся частью более масштабного сценария. Сценария, который он никогда не мог объять, поскольку границы его были очень обширны.
Но Бьомолф оказался не прав, считая, что Гарри Мать Его Поттер (и как же он жалел, что у него нет более внушительного имени для таких случаев) останется в рамках чьего-то чужого сценария. Может, древний вампир и выиграл этот раунд ещё до его начала, но игра пока что была далека от завершения. А это всего лишь очередное испытание, которое нужно преодолеть, и Гарри его преодолеет.
***
В Спеллхейвене было не так поздно, как в Австрии, и даже будь это так, девушки всё равно ждали бы его возвращения, поэтому Гарри не удивился, застав их играющими в настольные игры.
Как только он появился в дверях, они вскочили на ноги и оглядели его с таким видом, словно ожидали, что он вернётся полумёртвым. Каким бы ни был их первоначальный вопрос, он так и остался невысказанным, ибо они увидели, что у него в руках.
— Что это за топор? — воскликнула Дора.
— Это Бьомолф решил мне подарить, — недовольно поморщился Гарри, хотя в глубине души подарок ему нравился. Есть в этом некое наслаждение, когда в руках у тебя большой топор. Возможно, какая-то мужская фишка. К тому же, топор был волшебным.
— Мы хотим посмотреть, что произошло, — заявила Флёр и жестом указала на заранее подготовленный Омут Памяти.
У Гарри не было причин скрывать от них что-либо, поэтому он без возражений опустил в чашу свои воспоминания.
Девочки оказались рады козням старого вампира не больше, чем он сам.
— Что мы будем делать? — спросила Дора, как только они выбрались из Омута, явно пребывая в растерянности. Намёк на угрозу ядерного апокалипсиса, если дела у вампиров пойдут плохо, потряс её больше, чем Гарри.
— Для начала мы просмотрим вот это, — Гарри взял в руки толстую папку, которую дал ему Бьомолф. — А потом поговорим.
Даже Флёр не была настроена ложиться спать или игриво жаловаться на пропущенный ими секс, поэтому они уселись за чтение.
И им не потребовалось много времени разобраться, что папка представляла собой Сборник Всех Мировых Проблем, их происхождение, взаимодействие друг с другом и возможные исходы.
Вернее, исход, поскольку всё указывало на неизбежность катастрофического краха современной цивилизации и последующее вымирание человеческой расы.
Всё это казалось очень драматичным, но аргументы, доказательства, экстраполяция и выводы выглядели убедительными. По объёму сборник был эквивалентен огромному фолианту и охватывал темы политики, экологии, экономики, очагов конфликтов, истории, культурных и социальных сдвигов, демографии и многих других аспектов. Вампиры собрали воедино бесчисленное количество исследований, проведённых сотнями независимых учёных за последние два столетия. Всё это перемежалось наблюдениями за моделями поведения людей, сделанными теми же вампирами почти две тысячи лет назад, часто со ссылками на относительно недавние психологические исследования или эксперименты на животных, которые подтверждали эти наблюдения.
Если бы Гарри пришлось резюмировать всё это одним предложением, он бы сказал, что «как только у людей что-то получалось, они находили способ всё испортить». Будучи всегда пессимистичным, он согласился со многим из прочитанного.
Настоящая проблема заключалась в том, что теперь, когда магию раскрыли, обычные люди, пытаясь выжить, потянут за собой в пропасть все магические сообщества мира.
В свете этого планы вампиров выглядели вполне логично. Они хотели выжить, а их запасы пищи вот-вот сами себя уничтожат, и что им тогда ещё оставалось делать, кроме как спасать как можно больше волшебников, а затем держать их в заточении, чтобы это не повторилось?
Как ни странно, но это позволило ослабить большую часть его неприязни к Бьомолфу, оставив лишь умеренное раздражение. Человек должен делать то, что должен делать. Гарри и сам размышлял о том, на что ему придётся пойти в будущем, чтобы защитить и сохранить магию мира, за несколько минут до того, как Пенни принесла ему «приглашение» от вампира.
Это не означало, что он просто смирится с этим, зато означало, что даже если их видения будущего сделают их врагами, то никаких обид между ними не останется. Получится цивилизованный апокалипсис.
Конечно, торопиться со всем этим не стоило. Он не считал, что «Сборник Всех Мировых Проблем»™ — какой-то изощрённый трюк, и всегда оставалась вероятность того, что он ошибочен, поэтому стоило выждать и поглядеть. И узнать мнение со стороны. Консультации с различными немагическими специалистами и их последующее забвение должны были с этим помочь.
Судя по тому, что здесь было написано, коллапс начался несколько десятилетий назад, но никто не замечал его признаков из-за рассмотрения их по отдельности. Правда, признаки эти с каждым годом всё сильнее бросались в глаза. Максимум через тридцать лет крах будет очевиден даже при самом беглом взгляде на окружающий мир, а самое позднее, к концу столетия, человечество будет биться в предсмертных муках, при условии, что никто не начнёт ядерную войну за те или иные ресурсы, что считалось сценарием весьма вероятным.
Срок… не такой уж и большой. Казалось, что времени полно, но на самом деле это не так. Гарри уже играл в догонялки с планами и событиями, которые начались задолго до его рождения.
Но было ли это вообще разумно? Надежды на то, что он сможет противостоять Бьомолфу и ему подобным на выбранной ими арене, было мало. Его основные навыки заключались в разгадывании секретов магии, а стать бойцом его заставила необходимость, но в этих играх плаща и кинжала его даже новичком не назовёшь. Куда лучше было бы сменить игру, чем пытаться играть в ту, в которой он не разбирался.
Хорошо, что он волшебник. Изменять правила, считай, его рабочая обязанность. А мультиклассовость всё равно была для лохов.
— Довольно мрачное чтиво, — сказала Луна примерно за час до рассвета, сильно зевнув и окинув всех взглядом. — Нам надо завести грима.
— Не нужен нам грим, — рассеянно ответил Гарри, устало потирая глаза. Этот день, да и ночка выдались долгими. — Нам нужно вздремнуть.
— Не забывай, что скоро явится Адрастия, — напомнила Флёр.
Гарри буркнул в знак подтверждения. Завтра он брал на остров Лору для второго интервью, хотя оно могло больше сойти за документальный фильм, и Адрастия должна была дать ему ещё несколько советов о том, как вести себя на интервью и с репортёршей, а также остаться рядом на случай, если Гарри понадобится срочный совет, который нельзя передать через зеркала. Его мысли сейчас блуждали в другом месте, но Адрастия могла бы стать хорошим слушателем для его идей.
— О чём ты думаешь? — с лёгким подозрением спросила Дора. Это заставило его улыбнуться. У неё имелся неплохой нюх, когда надо уловить, что он замышляет что-то нестандартное.
— Я подумываю открыть на Спеллхейвене гостиницу для влюблённых.
***
Рэйвенхед.
— Серьёзно, Гарри? Тайная башня волшебника, спрятанная на морозном севере? — в голосе Адрастии звучала её почти повсеместная весёлая нотка. — У тебя такие вызывающие увлечения.
— Я знаю, что эксцентричность — признак сильного волшебника, поэтому постарался как можно скорее ей обзавестись, — спокойно ответил Гарри.
Серийная убийца у него под рукой по-девичьи хихикнула, как будто они были на свидании, и он сказал что-то действительно смешное. И действительно, на свидание оно и походило: Адрастия, как всегда, одета по высшему разряду и шла под руку с Гарри, словно они прогуливались по красивым кварталам большого города.
Гарри не возмущался и не прерывал этот фарс, бессмысленные светские беседы и флирт, поскольку знал, что она делает это для того, чтобы показать ему свои приёмы манипуляторши.
Всё закончилось, когда они подошли к массивным каменным дверям Гиперболической Камеры Времени, украшенным рунами.
— А это что такое? — поинтересовалась Адрастия, осматривая руны и хмурясь — явном признаке того, что она не может разобраться в этих символах.
— Другой мой большой секрет, — сказал Гарри, не стесняясь открыть его ей. Заклятие не позволяло ей предать его даже против собственной воли.
— О, Гарри, — произнесла она с придыханием и одарила его испепеляющим взглядом, который, как он был уверен, являлся, по крайней мере, частично фальшивым. Впрочем, очень убедительным. — Ты ведь знаешь, что со мной делают секреты.
— Тогда тебе этот точно понравится, — фыркнул парень и начал открывать, за неимением подходящих сравнений, темпоральный шлюз.
Адрастия продолжала с молчаливым любопытством наблюдать за происходящим, пока двери за ними не закрылись, и они не вошли непосредственно в Камеру.
— Это твоя холостяцкая берлога? — невинно спросила она, без труда вживаясь в роль новой подружки, впервые увидевшей жилплощадь своего парня.
— Наверное, можно назвать и так, — признался Гарри. Камера действительно походила на холостяцкую берлогу, представляя собой просторную квартиру/мастерскую, руку к которой явно ни одна женщина не прикладывала.
— Тут… мило, — Адрастия произнесла это нерешительно, словно боясь высказать своё мнение.
Гарри поразился её исполнению. Даже язык её тела изменился. Обычно она ходила и говорила с видом самоуверенной женщины, знающей, что она слишком хороша для того, кто рядом с ней, а теперь была похожа на неуверенную в себе девушку, не желающую обидеть своего ухажёра. Даже изысканное платье, в которое она была одета, вдруг показалось каким-то нескладным, как будто его надел подросток, пытающийся выглядеть старше.
— Немного замкнуто, — продолжила она, сохраняя эдакий неуверенный, «пожалуйста-не-злись-на-меня» тон. — Ты не в ладах с окнами?
— Окна могут испортить воздействующее на это место поле темпорального расширения, — ответил он непринуждённо, начав ухмыляться, когда она застыла на места и вышла из роли.
— Поле темпорального расширения? — неуверенно повторила она.
— Мхм, сто дней здесь равны одному дню снаружи, — продолжил Гарри тем же непринуждённым тоном.
— Ты был прав, — хохотнула Адрастия, возвращаясь к своему обычному знойному обличию. — Мне он действительно понравился. Я и не думала, что после Философского Камня у тебя ещё останутся такие восхитительные секреты, но ты снова меня удивил.
— Рад тебе угодить, — промурчал он.
— Хм, а я-то думала, что это моя обязанность? — парировала она, заигрывая, и проворно направилась к кровати, бросив приглашающий взгляд через плечо, как только оказалась на полпути к ней. — Поможешь мне с платьем?
Гарри подался вперёд и прижался к её спине, начав покусывать её шею в том единственном месте, где, как он знал, ей это нравилось. Какой бы обманщицей она ни была, некие кнопки у неё всё ещё оставались.
Примерно через минуту интенсивных ласк поверх одежды, её похотливые стоны прервались, а дыхание замерло, когда его палец скользнул вверх по её бедру, прошёлся по половым губам и через стринги прижался к тугому колечку ануса.
Гарри прямо-таки почувствовал запах излучаемого ей в ауре страха. Она не станет возражать, если он надавит — Адрастия была не в том положении, чтобы возражать против чего-либо, — но предпочла бы, чтобы он держался от этого места подальше.
Его палец двинулся дальше, и она расслабилась, плавно возвращаясь к прежней демонстрации вожделения, хотя уже и не столь искренне. Молчаливое обещание, что когда-нибудь он всё же поимеет её таким способом, продолжало витать в воздухе.
Гарри усмехнулся, чуть сильнее прикусив нежную кожу её шеи. Напоминать ей о том, что она принадлежит ему, подобными мелочами оказалось гораздо веселее, чем он ожидал. Она понятия не имела, когда он начнёт настаивать, а не отступать, и это заставляло её нервничать.
Как бы ни хотелось ему сейчас трахнуть эту восхитительную попку, Гарри был также полон решимости как следует приручить этого своего домашнего монстра. А это означало, что нужно оставаться терпеливым и постепенно ослаблять её сопротивление, отказавшись от принуждения. К тому же, эта игра выходила слишком интересной, чтобы портить её излишним давлением.
***
Несколько часов спустя…
Адрастия удовлетворённо мурлыкала, прижимаясь к боку Гарри. Жизнь в неволе стала уже не такой неприятной благодаря великолепному исполнению Гарри в постели. Он был одним из трёх её мужчин, которые могли по праву гордиться своим мастерством, и лучшим среди всей троицы, причём с довольно большим отрывом.
— Эй, не вздумай тут мне уснуть, — вторгся в её наслаждение голос Гарри с окрашенным весельем тоном. — Я тебя сюда не просто так привёл.
— Неужели ты не позволишь мне хоть немного отдохнуть после такого зверского надругательства, которое я только что пережила? — горестно вздохнула Адрастия.
— У тебя есть два варианта, — ответил парень, ещё сильнее развеселившись. — Либо мы встаём и принимаемся за работу, либо остаёмся в таком состоянии достаточно долго, чтобы орудие зверского надругательства обрело второе дыхание и потребовало ещё одного захода.
— К какому же жестокому хозяину я себя привязала, — сокрушалась дама. — Неужели так и будет теперь проходить моя жизнь? Мной будут пользоваться как средством для удовлетворения твоей похоти, и единственной передышкой для меня станет периоды службы, когда я буду использоваться для удовлетворения твоих амбиций?
— Тебе стоило пойти в театр, — фыркнул Гарри, явно не тронутый её выступлением. — А теперь вставай, ты точно захочешь это увидеть.
— Очень хорошо, — вздохнула Адрастия и встала, бросив последний взгляд сожаления на только что покинутое место. Здесь действительно было удобно, а посткоитальные объятия — самый лёгкий способ понравиться мужчине. Всё, что нужно было делать женщине — это лежать и приятно пахнуть, а остальное делалось само собой.
Вместо того чтобы одеться, она стащила рубашку Гарри. Та оказалась довольно удобной, доходила до бёдер и пахла её господином. А главное, она заставляла волшебника смотреть на неё с блеском восхищения в глазах.
Адрастия не стала подавлять растянувшуюся на её лице улыбку. Мужчины — существа такие простые.
Видя, что «орудие зверского надругательства» уже пришло в себя, она вопросительно подняла бровь на Гарри, откровенно спрашивая, не хочет ли он всё повторить.
— Позже, — ответил он и натянул трусы. — Пойдём.
То, что он хотел ей показать, оказалось воспоминанием, поэтому он и подвёл её к Омуту Памяти.
— Ныряй прямо туда, — сказал он, жестом указывая на клубящиеся в рунической чаше воспоминания, которые он только что туда выложил.
И теперь, когда ей стало по-настоящему любопытно, Адрастия так и поступила.
— Я удивлена… и в то же время не совсем удивлена, — сказала она по большей части самой себе, вынырнув из воспоминаний и немного развеселившись. Всё это вполне в стиле Бьомолфа.
— Со мной было также, когда у меня появилась возможность всё обдумать, — кивнул Гарри.
— Что ж, по крайней мере, это ещё раз оправдывает моё решение отдать себя в твои руки, — ухмыльнулась Адрастия.
— С чего это?
— Если верить этому, то я оказалась бы в затруднительном положении, когда планы Бьомолфа осуществятся. В постапокалиптическом мире мои навыки не пригодятся, но теперь у меня есть ты, мой защитник, — ответила ведьма, ненадолго приняв очаровательный и застенчивый вид и глядя на него из-под своих ресниц. Не совсем правда, так как она, вероятно, уже стала бы вампиром, не предложи ей Гарри альтернативу, но сейчас не было необходимости портить историю деталями. Наказание за мелкий обман ей не грозило, ведь она просто играла с хозяином.
— Ну точно, — сухо ответил Гарри. — В любом случае, я хочу, чтобы ты взглянула на это, а потом мне нужно будет поговорить с тобой о некоторых вещах.
Адрастия взяла папку, которую, как она видела в воспоминаниях, Бьомолф передал Гарри, села в удобное кресло и с любопытством открыла её.
Она быстра догадалась о содержимом и без труда поняла, почему Гарри хотел, чтобы она её просмотрела. По этой причине она пропустила большую часть сборника и обратила внимание на те разделы, в которых её опыт оказался бы наиболее полезен, а именно на социологические, политические, культурные и демографические.
Работа оказалась довольно увлекательной, в ней подробно описывались тысячелетия культурного и социального развития человечества, а также то, как, в соответствии с этим, менялась политика и демография. Она и раньше читала подобные изыскания, но не столь подробные и обширные, и не из первых рук.
— Итак, каково твоё первое впечатление? — вопрос Гарри прервал её затянувшееся более чем на час чтение.
— Моё первое впечатление таково, что я хотела бы поговорить с теми, кто это написал, — задумчиво выдала Адрастия. — Они очень хорошо разбираются в человеческих проблемах.
— Значит, ты с этим согласна? — со вздохом спросил Гарри.
— Согласна? — весело повторила Адрастия. — Дорогой мой, ты точно в последние дни слишком мало времени проводишь в немагическом обществе. Не нужно быть гением, чтобы увидеть, что социальная структура самых развитых стран мира стала хрупкой и несбалансированной. Охотясь там сто лет назад мне пришлось бы осторожничать куда серьёзнее, нежели чем сейчас. Не принимая ещё во внимание проблемы, связанные с моим цветом кожи, общество бы сплотилось и изгнало меня, соверши я хотя бы самую малую часть тех вещей, которые мне легко сейчас сходят с рук.
Лицо Гарри приобрело отчётливое кислое выражение.
Адрастия догадалась, в чём проблема. Сириус Блэк был человеком, преисполненным гордости за своего крестника и вины за то, что его не было рядом. Для того чтобы заставить его говорить, ей не потребовалось никаких ухищрений, так что она знала о том, что Гарри не очень хорошо воспринимает традиционные представления о семье.
— Я понимаю твои чувства, — честно сказала она, ибо сама этим грешила, — но брак в той или иной форме и базовая семейная ячейка — это фундамент, на котором строится сильное общество. Моногамный или полигамный, неважно, это древний обет между мужчиной и женщиной, который обеспечивал сотрудничество перед лицом сурового и неумолимого мира, давал каждому цель в обществе и интегрировал детей в систему. Мужчины защищали, обеспечивали и строили, а женщины воспитывали и давали мужчинам то, за что можно бороться и возвращаться домой. Пока эта практика соблюдается, будет сохраняться и доверие, а общество продолжит оставаться сплочённым.
— Клановая структура сильна, она формирует тело и мысли. В клане — сила и предназначение, — пробормотал Гарри, настолько тихо, что его почти нельзя было услышать.
— Что? — спросила ведьма, нахмурившись.
— Неважно, просто то, что ты сказала, кое-что мне напомнило, — отмахнулся он.
— Ладно… — Адрастия продолжала хмуриться, но не стала цепляться за эту фразу. Она была не так важна. — Если ты взглянешь на Францию, Германию, Британию, Соединённые Штаты или любую другую развитую страну, то увидишь, что эта практика под угрозой. Слишком много социальных переворотов за слишком короткое время, концепция брака не успела адаптироваться, и это видно. То, что когда-то считалось обязательством на всю жизнь и последним обрядом вступления во взрослую жизнь, превратилось в рискованную авантюру с высокой вероятностью неудачи, на которую с каждым годом решаются все меньше и меньше людей.
— А может быть, люди просто начинают догонять, насколько нелепым является этот институт, — проворчал Гарри.
Адрастия сделала вид, что не услышала его, и просто продолжила:
— Феминизм, при всей своей первоначальной благородности на индивидуальном уровне, совершил катастрофическую ошибку на уровне общества, предоставив женщинам все привилегии, которыми раньше пользовались только мужчины, и проигнорировав те, которые мы уже имели как защищённый класс, и которые были обеспечены нам в силу неизбежного биологического императива. Такая комбинация допускает и даже поощряет разрушительный уровень нарциссического эгоизма у женщин, что в свою очередь отражается на мужчинах, поскольку более сдержанные сексуальные стратегии прошлого уже не являются оптимальными, а это отражается на всём обществе. В то время как это, безусловно, сделало моё направление развлечений почти до смешного простым, это также привело к разрушению социальной структуры, поскольку дети растут в мире без направления или границ, делая их оторванными от цивилизации, которую построили их предки, и оставляя без стимула бороться за неё, когда они станут взрослыми. Завет нарушен, доверие исчезает, и общество погружается в хаос.
— Когда разрываются узы присяги, приходят боль, стыд, потеря, Тьма и великий страх, — снова забормотал Гарри.
— Ну серьёзно, о чём ты там бормочешь? — в замешательстве спросила Адрастия.
— Извини, ты просто напомнила мне кое о чём из прочитанного, — ответил парень со странной улыбкой на губах. — В любом случае, это не то, о чём я хотел с тобой поговорить.
Адрастия решила не давить со своим любопытством и не игнорировать его попытку увильнуть от неудобной для него темы. Дело важное, и её судьба теперь была неразрывно связана с его судьбой, поэтому она собиралась сделать всё возможное, чтобы Гарри преуспевал как можно сильней.
— Ты должен жениться на своих женщинах, — твёрдо заявила она. — Магическое общество всегда работало несколько иначе, потому что ведьмы обычно были достаточно сильны, чтобы позаботиться о себе, и могли позволить себе большую независимость, но не стоит считать, что брак не послужит никакой цели. Он обеспечивает структуру и стабильность, и это будет особенно важно сейчас, когда магический и обычный миры начнут сливаться друг с другом. Я не говорила об этом раньше, потому что не считала важным, но ситуация теперь более шаткая, чем я предполагала. Твоё королевство должно стоять на твёрдой почве, если ты хочешь, чтобы оно выстояло в бурю, а твоя личная власть от этого станет простираться ещё шире. Женись на своих женщинах и подай пример тем, кто обращается к тебе за советом. Защита замка от внешних угроз не имеет смысла, если плохо заложен фундамент.
— А затем ты скажешь, что я должен отказаться от своих любовниц, чтобы поддержать «правильные семейные ценности», — язвительно пожаловался Гарри.
— Это бесполезно, когда вокруг столько вейл, — насмешливо фыркнула Адрастия.
— Что ты имеешь в виду? — спросил он, не понимая, о чём идёт речь.
Она бросила на него недовольный взгляд.
— Гарри, вейлы — это, образно говоря, третье колесо, с которым тебе придётся разобраться. Поскольку я сомневаюсь, что ты захочешь их истреблять, придётся найти способ включить их в создаваемый тобой социальный порядок. Если ты позволишь им и дальше свободно разгуливать, они так и останутся дестабилизирующим элементом. Ещё одна вещь, не казавшаяся мне такой уж важной.
— Но что я должен с ними делать? — Гарри нахмурился. — Моногамия их подавляет, и я не думаю, что они добровольно теперь к ней вернутся, когда я столь долго позволял им делать всё, что заблагорассудится. Я не могу позволить им увести всех мужчин, а ты говоришь, что просто позволять им спать с кем попало — тоже нехорошо.
— Когда думаешь, как управлять людьми, подумай, чего они хотят, — посоветовала Адрастия.
— Секса и детей, — произнёс он задумчиво.
— Тогда найди способ сделать так, чтобы наличие секса и детей было обусловлено их поведением.
— Я не могу контролировать наличие у них секса из-за постоянных оргий, устраиваемых в их коммуне, но вот с детьми… им нужны либо достаточно сильные волшебники, либо достаточно сильные ведьмы под оборотным зельем. Или Дора.
Адрастия одобрительно хмыкнула.
— Ну вот, уже что-то. Итак, как ты будешь контролировать их доступ к достаточно сильным магам?
— Полагаю, я мог бы сделать это сам, — неохотно признал Гарри. — Флёр уже намекнула, что они обрадуются, если я время от времени начну оплодотворять парочку вейл.
— О, тебе определённо придётся что-то подобное делать, — хихикнула Адрастия. — Показывать больше примеров и всё такое, но этого будет недостаточно. Ты должен сделать это культурным обычаем, чем-то, что свяжет вейл и людей в единое целое, принесёт пользу и тем, и другим, но не будет чрезмерно вторгаться в социальные нормы людей.
— Ну конечно, я просто буду подавать вейл, как сутенёр, в качестве приза для самых могущественных волшебников Спеллхейвена, — сказал Гарри с сарказмом.
— Нет, всё как раз наоборот, — Адрастия намеренно проигнорировала его сарказм. — Это должна быть награда для вейлы, а не для тех, кто с ними спит. Может быть, что-то вроде ежегодного или полугодового мероприятия?
Адрастия начинала получать от этого удовольствие. Составление плана развития зарождающегося общества оказалось неожиданно интригующим проектом. К тому же, выражения лица у Гарри получались слишком забавными.
— Я уже скучаю по Волдеморту, — простонал волшебник, прячась лицом в ладонях.
— Это потому, что вы, несмотря на свой интеллект, всё ещё обычный дикарь, мой господин, — Адрастия насмешливо посмотрела на Гарри, считая забавным, что она может оскорбить его и в то же время признать его право собственности на неё. При всей своей прочности, накинутые на неё цепи оказались на удивление длинными и лёгкими. — Но не переживайте, я буду рада помочь вам в любом деле.
Гарри отнял руки от лица и посмотрел на неё сгорающими от вожделения глазами.
Адрастия приглашающе улыбнулась и поменяла скрещённые ноги местами, отчего надетая на ней рубашка Гарри задралась до бедра.
Спустя полчаса чего-то похожего на «бурное спаривание» она сидела на нём, а по его обмякшему мужскому достоинству медленно стекала свежая струйка тёплого семени.
— Давай пока отложим эту тему с вейлами, — Гарри говорил так, словно они и не отрывались от своей предыдущей беседы. — Нам всё равно придётся привлечь к разговору Орели, Флёр и, возможно, ещё нескольких из них.
— Так уж и быть, — Адрастия кивнула с весёлой улыбкой. — О чём же ты хотел поговорить?
— Какие последствия ты предвидишь, если я открою на Спеллхейвене курорт, предназначенный для того, чтобы молодые немагические пары могли с уверенностью обзавестись магическим потомством? — прямо спросил Гарри.
— Какой интересный вопрос, — хмыкнула Адрастия и рассеянно размяла его грудную клетку, обдумывая свой ответ. — Полагаю, это подразумевается, как способ увеличить скорость разрастания твоей власти?
— Да, но у меня такое чувство, что времени для промедлений уже нет, — вздохнул парень.
— Ну, во-первых, ты с таким же успехом можешь раздавать приглашения всем шпионским агентствам мира.
— Я так и думал, — кивнул Гарри, к её большому одобрению. Довольно глупо с его стороны не ожидать хотя бы этого. — Легилименция и Обливиэйт решат эту проблему, а я буду получать постоянный поток конфиденциальной информации.
— Помимо шпионажа, лазутчики из менее этически обременённых организаций воспользуются этим, чтобы обзавестись магическими детьми.
Гарри снова кивнул.
— Об этом я тоже думал, но поскольку я буду проверять всех с помощью Легилименции, до зачатия у них дело не дойдёт. Но настоящей защитой станет магический контракт, который признает всех рождённых в результате этого обряда магических детей гражданами Спеллхейвена и потребует, чтобы мать отправилась к нам рожать.
— А когда кто-то попытается использовать этих детей в каких-то неблаговидных целях, у тебя появится законное право выступить в качестве их защитника и тем самым повысить свою репутацию. Как умно, — в восхищении промурчала Адрастия, наклоняясь, чтобы его поцеловать. Ощущение того, как мужское достоинство Гарри снова затвердело, заставило её улыбнуться.
— Я бы также оговорил создание филактерий с кровью, чтобы в случае необходимости я мог отследить этих детей где угодно, — признался он, теперь уже обхватывая руками её бёдра. — Они будут вручены владельцам, когда те достигнут совершеннолетия.
— Ты, очевидно, уже всё обдумал, но у этого есть и минусы. Чистокровные, например, возненавидят этот поступок.
— Это минус? — резко спросил Гарри.
— Сам по себе, нет, — весело ответила она. — Но они сделают всё возможное, чтобы усложнить тебе жизнь с магической стороны. Кстати говоря, сами магические правительства, скорее всего, тоже будут не в восторге, но напрямую они мало что могут с этим поделать.
— В любом случае, они по самые уши погрязнут в делах со своими мирскими коллегами, — покачал Гарри головой.
— Верно, — Адрастия кивнула в знак согласия. — Однако, если ты решишься на это, тебе придётся создать дополнительную инфраструктуру. Если все эти дети станут гражданами Спеллхейвена, ты также будешь нести ответственность за их образование и всё прочее. Ты, конечно, можешь поручить это другим магическим школам, как делал и раньше, но я бы не рекомендовала так поступать.
— Давно пора уже создать какую-нибудь систему образования, — соглашаясь, высказался Гарри. — Я поговорю об этом с Нарциссой, как только мы отсюда выберемся, — он сделал паузу и посмотрел на неё, приподняв бровь. — Есть какие предложения по этому вопросу?
— Возможно, у меня найдётся несколько, — усмехнулась Адрастия и начала вертеть бёдрами. — Но давай сначала разберёмся с другой вставшей перед тобой проблемой. Нельзя же, в конце концов, ожидать, что ты сможешь сосредоточиться на всех этих важных государственных делах, пока от всего этого напряжения ты остаёшься твёрже железной трубы.
Размер шрифта:
Подписаться
авторизуйтесь
Пожалуйста, войдите, чтобы прокомментировать
0 комментариев