Глава 8.2

Сохатик,
У нас не было возможности нормально поговорить, поэтому я решил написать тебе письмо. Если честно, то я даже не знаю, что сказать. В последний раз, когда я тебя видел, ты выкрасил волосы Джеймса в зелёный цвет, потому что он пытался заставить тебя съесть брокколи, а теперь ты уже почти взрослый.
Я должен был быть рядом с тобой. Я должен был позаботиться о тебе, вместо того, чтобы отправиться за Хвостом. Чарлус и Дорея рассказали мне немного о твоей жизни и о людях, с которыми ты живёшь сейчас. Ты можешь жить со мной, когда вся эта заварушка с Хвостом и моим статусом беглеца закончится.
Я говорю «жить со мной», но на самом деле я имею в виду, что могу взять над тобой опеку. В доме Блэков ничуть не веселее, чем в Азкабане, так что я не стану просить тебя жить со мной вместе.
Предложение было интересным, но Гарри не был уверен, что примет его. Да, Роберт и Кэтрин раздражали его, но их он хотя бы знал. Он уже давно научился с ними справляться, а последнее увлечение чарами внушения позволило почти без труда держать их подальше от себя. Не говоря уже о том, что смена опекунов, скорее всего, повлечёт за собой множество юридических проволочек, которых он очень хотел избежать.
С другой стороны, это был его крёстный отец. Волшебник, конечно же, во многих отношениях был бы более удобным опекуном, но только до тех пор, пока он не станет вести себя как отец. Гарри больше не нуждался в родителях, особенно в тех, кто хотел проявить ответственность. Ответственные опекуны не позволят своим подопечным проводить кровавые ритуалы жертвоприношения и не предоставят им неограниченный доступ к сомнительным материалам Библиотеки Блэков.
Гарри не был заинтересован в том, чтобы стать Тёмным волшебником в традиционном смысле этого слова, но он очень хотел получить доступ к тем книгам. Библиотека Поттеров была неплохой, но в ней было катастрофически мало всего, что имело отношение к тёмной магии. Семья Блэков была на несколько столетий старше и гораздо менее ограничена моральными принципами.
Чарлус и Дорея, очевидно, ни словом не обмолвились о его ритуалах, и это было хорошо. У Гарри не было времени приказать им, чтобы помалкивали на этот счёт, и было приятно узнать, что они сами это поняли, вместо того, чтобы выдать такой опасный секрет, даже если решили бы, что это для его же блага.
В целом, он склонялся к тому, чтобы отказаться от предложения Сириуса. Об этом стоило ещё подумать, но пока что шкура не стоила выделки. В конце концов, чтобы открыть доступ к библиотеке Блэков, Сириусу не обязательно быть его законным опекуном.
Я понимаю, что мы не очень хорошо знакомы, и письмо — не лучший способ это исправить, но я считаю необходимым как следует представиться.
Я — Сириус Орион Блэк, также известный как белая ворона из самого чистокровного и напыщенного дома Блэков, и твой пёсный отец…
После этого шутливого представления в письме рассказывалось о первой встрече Сириуса с Джеймсом Поттером в Хогвартс-экспрессе и о том, как они тут же подружились, а также об их знакомстве с Римусом Люпином и Питером Петтигрю и других их приключениях.
Слова были наполнены ностальгией и совсем неприкрытой ненавистью, когда речь заходила о Петтигрю и, что удивительно, о Снейпе. По крайней мере, это объясняло, почему у Снейпа появилась эта враждебность к Гарри, пусть и такая незначительная.
…Я хотел бы услышать о твоих собственных приключениях в Хогвартсе, о найденных друзьях, о девушках, которых ты очаровал.
Искренне ваш,
Бродяга.
P.S. Не стоит недооценивать Петтигрю. По нему, конечно, не скажешь, но он такой же скользкий, как и его анимагическая форма, и может быть очень опасен, если его загнать в угол. Я знаю, что твой план хорош, но мне всё равно не по себе от мысли, что ты собираешься пойти за ним в одиночку. Римус поможет тебе, если ты его попросишь. Чёрт возьми, даже Дамблдор, скорее всего, тебе поможет.
Гарри фыркнул. Чёрта с два он стал бы попросить помощи у незнакомца или старика-манипулятора. Он не знал Люпина достаточно хорошо, чтобы предугадать его реакцию на просьбу, а давать Дамблдору дополнительную информацию о себе было последним, что он собирался делать.
Сириус довольно много рассказал о Люпине, даже о его ликантропии. Правда Гарри уже знал это. Профессор тщательно скрывал своё состояние, но подсказки всё-таки были на виду.
Гарри всё равно не собирался обращаться к этому человеку, несмотря на красноречивые слова Сириуса о том, каким верным другом тот был. Люпин ничего для него не значил и не был тем, кому он доверял, поэтому парень собирался провернуть свой план в одиночку.
Теперь, когда Сириус находился в безопасности в Поттер-Мэноре, у крысы не было очевидных причин подозревать о начавшейся на неё охоте, значит, всё должно было пройти относительно легко.
Однако Гарри не стоило брать Петтигрю раньше времени, так как тогда появилась бы проблема с тем, как выбраться вместе с этой крысой из Хогвартса. Варды школы не действовали на домовых эльфов, что давало им возможность свободно пересекать её границы, но они не могли провозить с собой пассажиров.
Проще всего выбраться из школы можно было на рождественских каникулах, нужно было только схватить Петтигрю незадолго до них.
Гарри предполагал, что мог бы рассказать обо всём этом учителям, но он просто не верил, что они тогда всё не испортят. Особенно он не доверял Дамблдору. Старый волшебник должен был догадываться о невиновности Сириуса, так что его бездействие относительно этого вопроса можно было объяснить либо его некомпетентностью, либо какими-то тёмными намерениями.
Нет, лучше разобраться с этим самому и держать всё в тайне, пока уже никто не сможет ему помешать. Гарри знал, что если об этом станет известно, то Министерство отреагирует, как и положено обычным политикам. А именно, сделает всё возможное, чтобы сохранить лицо. И лучшим решением в таком случае будет тихо замять всё дело. Сириус Блэк, будь он виновен или нет, представлял из себя проблему и позор для Министерства.
Однако прежде чем строить какие-либо планы в отношении Петтигрю, Гарри следовало бы ответить на письмо. Нужно было узнать Сириуса получше, перед тем как окончательно решить вопрос об опеке.
***
Вопреки представлениям Гарри, Дамблдор не имел никаких зловещих планов в отношении Сириуса Блэка и вовсе не был некомпетентен в этом деле.
Просто ему не сообщили, что Поттеры поменяли своего Хранителя Тайны. А Хагрид, каким бы большим ни было его сердце, не обладал соответствующими мозгами. Когда полувеликан забрал Гарри у Сириуса, он предположил, что тот отдал ребёнка, не желая сражаться сразу после гибели своего тёмного повелителя. И именно это Хагрид рассказал Дамблдору.
Дамблдор поверил ему. В конце концов, было бы довольно трудно сражаться, держа на руках младенца. Кроме того, Блэк не знал о пророчестве. И, возможно, не знал о мерах, принятых Волдемортом, чтобы избежать смерти.
Дамблдору хотелось верить, что Сириус зашёл не настолько далеко, чтобы убить ребёнка, даже если и отправился по стопам своих предков и выдал друзей Тёмному Лорду. Старику было легче от мысли, что даже в самых злых людях всё ещё тлеет искра добра.
Предположения людей с интеллектом ниже среднего были опасны. Предположения оптимистов были опасны не меньше. Всё случившееся было бы гораздо бессмысленней, если бы не существовало одного или даже обоих этих факторов.
Именно поэтому Дамблдор не стал сильно протестовать, когда Барти Крауч сказал ему, что Блэк во всём сознался и был брошен в Азкабан без суда и следствия. Работы в то время было очень много, так что это было не единственным процессуальным сокращением, совершённым после смерти Волдеморта. Если Сириус в конце концов осознал, что выбрал неправильный путь и признался в своих преступлениях, то не было особой необходимости устраивать из этого большой суд.
Дамблдор был бы в полном восторге, если бы Гарри обратился к нему за помощью в поимке Петтигрю. Он не только помог бы невиновному человеку, но и показал бы Гарри, что на него можно положиться, а ещё заслужил бы доверие мальчика.
Но Гарри даже в голову не пришло рассказать об этом Дамблдору, так что сейчас старый волшебник проводил ночи, размышляя о совершенно других проблемах.
Например, как заставить Фаджа отозвать этих проклятых дементоров или насколько правдивы слухи об «отношениях» Гарри с семикурсницей? Возможно, даже с двумя семикурсницами.
На самом деле у него было довольно хорошее представление о том, что там было на самом деле. По крайней мере, в общих чертах.
Он мог бы попытаться положить этому конец, но, честно говоря, это вполне вписывалось в его собственные планы. Возможно, брак Гарри с амбициозной молодой леди нанесёт молодому человеку серьёзный эмоциональный ущерб, зато это создаст прочную связь с Британией, которую Дамблдор уже давно хотел установить.
Возможно, это даже позволит семье Поттеров произвести на свет наследника до неизбежного столкновения Гарри с судьбой, хотя такая возможность и была маловероятной. Было бы жаль, если бы ещё один древний род прервался, поэтому старый волшебник про себя желал амбициозной мисс Торрес и её подругам удачи.
— Ну что, Фоукс, дела идут довольно хорошо? — спросил он шёпотом.
Феникс резко защебетал.
— Я стараюсь, друг мой. Я уверен, что скоро мне удастся убедить министра отозвать дементоров, — успокаивал птицу старый волшебник. Он знал, что его пернатому другу было не по нраву присутствие поблизости высасывающих душу монстров. Фениксы и дементоры не могли ужиться друг с другом. Совсем не могли.
***
— Гарри, ты планировал стать специалистом по вардам или чародеем? — с любопытством спросила профессор Вектор, рассматривая его работу.
Гарри задумчиво нахмурился.
— Не особо. А почему вы спрашиваете?
— Потому что ты довольно сильно продвинулся в области нумерологии, необходимой для такой работы, гораздо дальше, чем в областях, связанных с сотворением заклинаний, — объяснила она.
А, это объясняет её предположение. Гарри нужно было разобраться в более жёстких уравнениях, используемых в ритуалах, а они во многом пересекались с наложением вардов и чарами, но его не сильно интересовала расшифровка движений палочки.
— Я об этом не задумывался, — ответил он отчасти честно. — Просто этот вид нумерологии даётся мне легче.
— Хм, надо будет уделить больше внимания теории заклинаний. Она появляется в тестах СОВ гораздо чаще, чем статическая магия.
Губы Гарри скривились от отвращения. Его не особо волновали результаты теста с этим дурацким названием. Его также мало интересовало понимание, почему это движение палочки сработало лучше, чем другое. Беспалочковая магия работала по совершенно другому принципу, который он только начинал осознавать, несмотря на то, что ему уже удалось сотворить с её помощью несколько заклинаний. Но он знал достаточно, чтобы понять — знания в нумерологии ему там не помогут.
— Я бы предпочёл сосредоточиться на общей теории и статической магии, — сказал парень вместо того, чтобы высказать своё отвращение. — Эти дисциплины гораздо интереснее, и я уверен, что в любом случае смогу сдать СОВ.
Вектор на мгновение засомневалась, но затем кивнула в знак согласия. Она предложила ему частное репетиторство именно потому, что Гарри было скучно в обычном классе. Возможно, он и не получит твёрдое «Превосходно» по СОВ, если будет пренебрегать теорией заклинаний, но то, что он хотел изучать, будет более значимым при сдаче ЖАБА. Никому не было дела до твоих оценок за СОВ, если ты сдавал по тому же предмету ЖАБА. Неважно, лучше они были или хуже.
***
Джинни медлила, и она это понимала.
Она получила ответ от матери больше недели назад, но так до сих пор ничего и не предприняла с этой всё увеличивающейся пропастью между ней и Гарри.
Она надеялась, что мать подскажет ей, как вернуть Гарри в норму. Сейчас она понимала, что эта надежда была напрасна и зародилась из-за того, что её отец обычно потакал желаниям своей жены.
Вместо её ожиданий письмо содержало лишь совет не вмешиваться в дела Гарри, с неловким акцентом на то, чтобы дочка не пыталась доказать парню, насколько она повзрослела, просто переспав с ним. В письме не говорилось, что Джинни не должна с ним дружить, просто ей следовало отпустить любые чувства, которые она к нему испытывала.
Это было не совсем то, что рыжая хотела услышать, и не очень полезно с точки зрения того, как снова сблизиться с Гарри. Джинни была зла после их последнего разговора, но всё ещё не была готова полностью отказаться от своих чувств.
Именно поэтому она оттягивала время так, что даже Рону стало бы стыдно. Она упрямо надеялась, что ситуация разрешится сама по себе.
И к её собственному удивлению так, похоже, и вышло.
Гарри больше не проводил так много времени рядом с этой потаскушкой с седьмого курса. Они по-прежнему поддерживали дружеские отношения, но их общение заметно сократилось.
Если Гарри отдалился от этой девчонки, то, возможно, он осознал ошибочность своего решения? А может быть, ему просто-напросто надоело развлекать эту шлюху-золотоискательницу? В любом случае, Джинни чувствовала, что сейчас самое подходящее время поговорить с ним.
Джинни как обычно, когда хотела поговорить с ним наедине, встала пораньше и направилась в его комнату, зная, что он тоже обычно рано вставал. Разное расписание занятий и его привычка исчезать, когда вздумается, делали этот промежуток времени наиболее подходящим для того, чтобы застать его одного.
Дверь отворилась как раз в тот момент, когда она собиралась в неё постучать.
На пороге появилась та самая шлюха-золотоискательница, с которой, как она думала, Гарри уже перестал общаться. Девушка поправляла свои растрёпанные волосы и помятую мантию.
Обе с удивлением уставились друг на друга, прежде чем Брианна осторожно закрыла за собой дверь.
— Что ты делала в комнате Гарри? — потребовала Джинни. В её голосе сквозила злость от того, что правда оказалась не такой приятной, как она думала.
Брианна недоверчиво посмотрела на рыжую, понимая — то, что она делала в его комнате было более чем очевидно.
Затем она ухмыльнулась, взяла девочку за подбородок и наклонилась ближе.
— Я занималась с ним, занималась с ним всю ночь напролёт.
Но не совсем так. Она заснула после того, как он измотал её, и проснулась только от того, что его голова снова оказалось у неё между ног. Его странное увлечение лизать киску сделало их отношения приятными, а не унизительными. Мужчины, которым нравится делать это, встречались крайне редко. И у него это получалось с каждым разом всё лучше и лучше.
Рыжая шлепком сбросила с себя руку Брианны, сильно вскипятившись. Брианну это только рассмешило, пока она удалялась вглубь коридора. Эта девчонка Уизли с самого начала вела себя довольно дерзко, поэтому семикурсницу такая реакция ужасно забавляла.
Джинни убежала обратно в свою комнату с лицом, пылающим от гнева и унижения. До этого момента слова Гарри для неё были абстрактными. Но когда эта девушка рано утром вышла из его комнаты и призналась, что занималась с ним сексом, всё стало на свои места.
***
Оставшись в Выручай-комнате наедине с самим собой, Гарри задумался о своём Патронусе.
До сих пор ему удалось вызвать лишь слабый туман. А без палочки у него вообще ничего не получалось.
Возможно, творить такое сложное заклинание без палочки на данном этапе было слишком амбициозно. Единственные заклинания, которые ему пока удавались без неё, были очень простыми в плане направленности. Заклинания, создающие свет, чары левитации, лёгкие внушения и тому подобное. Любое заклинание, состоящее более чем из одного компонента, сотворить без палочки было в разы сложнее. Ему так до сих пор и не удалось добиться каких-то значительных изменений предмета в беспалочковой трансфигурации.
В заклинаниях была определённая структура, которая делала их формирование без помощи палочки чрезвычайно сложным. Магия просто рассыпалась, если он пытался сделать это лишь одной силой воли.
Но это было возможно. Его частичный успех доказывал это. И если оно возможно, то он, чёрт возьми, это сделает. Он разгадает все тайны, скрывающиеся в магии, и тогда сможет отказаться от использования палочки. Эти волшебные трюки с каждым днём всё больше заставляли его чувствовать себя калекой. То, как все остальные были привязаны к своим палочкам, просто не укладывалось у него в голове.
Но, снова возвращаясь к Патронусу, он просто не мог его вызвать. Ни одно из воспоминаний, которые он мог вытащить из памяти, не было достаточно сильным, чтобы вызвать хранителя. Эксперименты показали, что он был прав в своём первоначальном предположении: мысли о защите и безопасности помогали лучше остальных. В конце концов, нельзя быть счастливым, если ты не в безопасности.
Гарри подозревал, что общепринятая формула использования самой счастливой из всех имевшихся мысли, возникла в результате противопоставления ауре дементора, вызывающей страдания. Простое мышление, которое соответствовало простому взгляду волшебников на магию.
Иногда он приходил в отчаяние от того, насколько обыденным им удавалось сделать волшебство. Единственным человеком в Волшебном мире, который до сих пор относился к магии как к настоящему волшебству, была Луна. Возможно, именно поэтому она ему так нравилась.
В любом случае, Гарри нужно было пересмотреть свой подход к освоению Патронуса. Воспоминание о жертве его матери было омрачено горем и утратой и в конечном счёте не подходило для заклинания. Но, когда он думал о защите, никто другой не приходил ему на ум. Если Гарри хотел защититься от чего-то и без всяких обязательств, то всегда обращался к самому себе.
Самому себе… В этом был смысл.
«Не может же всё быть так просто… Правда?»
Терять было нечего, поэтому Гарри сосредоточился, пытаясь призвать защитника не откуда-то снаружи, а изнутри.
Погрузившись в транс окклюменции, который он начал использовать практически каждый раз, когда что-то требовало глубоких размышлений, Гарри сосредоточился на образе того, что на первом курсе увидел в Зеркале Еиналеж.
Он был уверен, что зеркало покажет ему нечто совершенно иное, если снова в него посмотрит. Тогда он не смог различить черты лица своей спутницы, но сейчас он был уверен, что это была женщина.
Само собой, там также будет и Луна. Он так привык к эксцентричной блондинке и её высказываниям, заставляющим течь слюни, что трудно было представить себе жизнь без неё.
Насчёт Джинни уверенности не было. Он был готов оставить всё как есть, если бы та отбросила эту дурацкую влюблённость и начала вести себя как обычно, но этого не произошло. Джинни по-прежнему избегала общения или смотрела на него, словно он сделал что-то не так. Но сам он знал, что ничего подобного не было. В данный момент парень стал бы более чем счастлив, если бы она решила поставить на их дружбе точку.
Нет, если Гарри снова посмотрит в Зеркале Еиналеж, то Джинни, скорее всего, там не будет.
Зато будет он сам. Гарри знал, что на нём будет что-то из шкуры василиска. Он с нетерпением ждал того дня, когда перестанет расти, чтобы можно было сделать из неё одежду.
Однако его внешний вид был второстепенным. Важнее было то, что у него будет всё, чего он хотел в жизни. Он будет свободен делать то, что ему заблагорассудится; компания людей, которым он мог бы доверять, тех, кто не попытаются использовать его в своих целях, и сила, дабы защитить всё это и не дать никому забрать у него.
Да, он будет достаточно силён, чтобы держать весь мир в узде, но только в будущем. Пока что он а й ф р и д о м будет достаточно силён, чтобы сдерживать Тьму. Он не собирался стать закуской для дементоров. Гарри ещё так много всего хотел сделать. И они не посмеют отнять у него будущее.
Гарри сосредоточился на этой решимости — желании защитить себя и то, что было ему дорого — и вложил их в заклинание.
Из его палочки вылетел сияющий ворон. Он сделал круг по комнате и опустился на его плечо, будучи полностью невесомым.
Гарри широко улыбнулся своему успеху, одновременно думая о том, что это животное ему очень было под стать. Ему всегда нравились вороны.
***
С приближением рождественских каникул Гарри решил, что настало время заняться крысой.
Он и до этого размышлял над этим делом и в конце концов решил, что чем проще поступит, тем будет лучше.
— Ты сказал, что хочешь со мной поговорить? — недовольно спросил Рон Уизли, входя в пустую комнату.
Он получил неожиданное сообщение от Поттера с просьбой пообщаться с ним наедине.
Рон отнёсся к этому с опаской и подозрением, поскольку этот третьекурсник Рейвенкло ни разу не проявлял такого желания с момента их первой встречи в поезде несколько лет назад.
Рон не доверял Поттеру. Ребята из Рейвенкло были странными, а та семикурсница со Слизерина, с которой Гарри иногда видели вместе, вызывала у него ещё меньше доверия.
Рон также ужасно завидовал этому высокому пареньку, хотя не признавался в этом даже самому себе. У Поттера были богатство, слава, а с недавних пор ещё и обширная женская компания из красавиц.
Он убеждал свою сестру перестать общаться с этим парнем. Джинни вообще не должна была попасть на Рейвенкло, её место рядом со своей семьёй на Гриффиндоре. С её неправильным распределением уже ничего нельзя было поделать, но они всё же могли найти ей достойных друзей.
— Это так, — подтвердил Гарри, глядя на рыжеволосого однокурсника. Чем быстрее это закончится, тем лучше. Уизли и раньше был крикливым и своевольным маленьким идиотом, так что общаться с ним больше, чем нужно, было сущим мучением. По сути, он — это упрощённая версия Малфоя: немного глупее, ленивее и не настолько бесполезный, но так же напичканный предубеждениями. — Я хочу купить твою крысу.
— Коросту? — потрясённо воскликнул Рон. — Ты хочешь купить Коросту?
Его недоумение было полностью оправдано. Зачем кому-то покупать старую грязную крысу?
— Да, хочу. Десять галеонов.
Рон застыл на месте. Это была до абсурда неоправданная цена за такую простую крысу. За эти деньги можно было купить целую ораву крыс.
— Зачем? — спросил Рон, обуздав своё удивление.
— Я слышал, что это крыса-долгожитель. И мне стало очень любопытно, — уклонился Гарри от прямого ответа.
— Я не собираюсь продавать тебе Коросту, чтобы ты потом её… препарировал или что-то в этом роде! — горячо возразил Рон.
Гарри вздохнул, негодуя.
— Я не собираюсь её препарировать. Самое худшее, что я сделаю, так это наложу несколько диагностических заклинаний, но будь уверен — я не причиню ей вреда.
«Вместо меня это могут сделать дементоры».
— Она прожила в нашей семье двенадцать лет, — неуверенно сказал Рон. Его жадность боролась с преданностью своему питомцу.
— Я знаю, поэтому и интересуюсь. Слушай, я дам тебе пятнадцать галеонов за крысу, которой, вероятней всего, не долго осталось. С какой стороны ни посмотри — это очень выгодная сделка.
Рон колебался.
— Я не знаю… — он всё ещё не хотел расставаться со своей верной крысой, но деньги были большие.
Гарри изо всех сил старался удержаться от раздражённого выражения на своём лице. Решив помочь рыжему принять решение, он пошевелил пальцами и бросил в него несколько внушений.
Это всего лишь старая крыса. Она всё равно скоро умрёт.
Это большие деньги.
Я хочу эти деньги. Они НУЖНЫ мне.
Рон, к немалому удивлению Гарри, всё ещё сомневался. Этот надоедливый маленький идиот, должно быть, привязался к крысе сильнее, чем можно было подумать, раз уж смог устоять перед таким искушением.
— Это даже больше стоимости двух новых палочек, — прокомментировал искуситель. — Я заметил, что твоя уже износилась. Как по мне, пользоваться повреждённой и плохо подходящей тебе палочкой довольно опасно. Возможно, твои заклинания от этого тоже становятся слабее.
Сопротивление Рона, наконец, начало угасать. Он всегда хотел чем-то выделиться, и внезапное увеличение силы его новой палочки, без сомнения, помогло бы ему в этом. У него даже останутся деньги, чтобы прикупить несколько других вещей.
— Я… я схожу за ней.
— Спасибо, — отозвался Гарри, ожидая, пока парнишка отвернётся. Сразу после этого, он достал свою палочку и послал в рыжего более мощное внушение.
Мне лучше никому об этом не говорить. Я просто скажу всем, что Короста потерялась.
***
Десять минут спустя Гарри запихнул Хвоста в заранее приготовленную клетку, на которую были наложены чары нерушимости. Он не обращал внимания на протесты Рона о том, что Короста была домашней и вовсе не нуждается в клетке. Если эта тварь попытается превратиться в человека, то это её убьёт. Лучше, если крыса останется живой, но труп Питера Петтигрю всё равно пригодится в качестве доказательства, а Гарри не собирался быть настолько милосердным к человеку, предавшему его родителей, чтобы беспокоиться о том, живым или мёртвым того передадут в Министерство.