Глава 9.3

Возвращение в Хогвартс немного отвлекло Гарри. Тьма коснулась и фестралов. Он не ожидал этого, хотя, возможно, должен был. Осознание этого факта сильно озадачило его и составило ему плохую компанию на обратном пути, пока он обдумывал из-за чего это произошло.
Было ли это состояние естественным или какой-то чересчур любопытный волшебник захотел посмотреть, что произойдёт, если он напитает крылатую лошадь Тьмой? В конце концов, он должен будет это выяснить.
Гарри был так занят размышлениями, что почти не заметил, как несколько человек озадаченно посматривали ему в глаза, гадая, не разыгрывает ли их память или они всегда были такими яркими.
Его разум всё ещё был занят фестралами, когда он почувствовал ещё одно присутствие Тьмы, но на этот раз в тот момент, когда Дамблдор поднялся из-за учительского стола для того, чтобы произнести речь.
— Я, наконец-то, смог убедить министра Фаджа вернуть дементоров обратно в Азкабан, поскольку стало ясно, что Сириус Блэк не намерен вторгаться в Хогвартс, — говорил старый волшебник.
Гарри уловил эти слова, но лишь отчасти. Он отметил отсутствие дементоров ещё на подходе к школе, что позволило решить эту маленькую загадку, но основное его внимание было приковано к палочке, которую он чувствовал в рукаве Дамблдора.
Она излучала Тьму, точно такую же, как и его плащ-невидимка. Это была единственная палочка в Большом зале с подобным эффектом. Палочки с пером феникса ощущались как крошечная искра солнечного света, прекрасно подходящие для взрывных всплесков магии. Палочки из волоса единорога были похожи на мягкий поток лунного света и, вероятно, лучше подходили для более спокойной магии. Палочки же из сердечной жилы дракона, как ни странно, вызывали ощущение не огня, как он ожидал, а более мощной и постоянной силы.
А вот палочка Дамблдора… могла быть только Бузинной палочкой. Сириус пренебрежительно отозвался о сказке о братьях Певерелл, и Гарри был вынужден согласиться, что их встреча с антропоморфным проявлением Смерти и получение от неё сверхмощных магических приблуд без какой-либо внятной причины была крайне маловероятна. Но он был готов отнестись к этой истории с неким доверием. Возможно, он не был способен поверить в то, что Смерть была человеком, но был более чем готов принять то, что три брата баловались с Тьмой и смогли использовать её для зачарования определённых предметов.
Теперь, когда Гарри узрел эту палочку, его уверенность укрепилась. Оставалось только гадать, где же находится Воскрешающий камень…
***
Как только Гарри остался один в своей комнате, то сразу же открыл книгу, которую ему дала Луна, и приступил к чтению.
Сексуальная магия — это то, что долгое время считалось уделом неких нечеловеческих магических существ. Учитывая недавнее стремление Ковенанта Вейл по закону признать себя равными волшебникам, я решила провести собственное исследование и опубликовать свои выводы, чтобы мы могли лучше понять вейл и их магию.
Решение Европейских Министерств Магии в прошлом году классифицировать всю сексуальную магию как Тёмное Искусство и запретить её использование положило конец этому намерению, но я всё равно закончу эту книгу, хотя бы для своих собственных целей.
Первые упоминания о сексуальной магии восходят к Древним Шумерам и колдунье, что впоследствии стала широко известна как Лилит, Королева Суккубов.
О происхождении Лилит известно немного, но мы знаем, что она родилась человеком. Её превращение в суккуба долгое время оставалось загадкой и, скорее всего, останется таковой. Другой же известной деталью о Лилит является её мастерство в использовании сексуальной магии.
После своего превращения Лилит провела тысячелетие, захватывая умы волшебников и ведьм, поглощая их магию для поддержания своей жизни и силы. По этой причине её стали почитать как богиню плодородия и бояться, как прожорливого демона.
Это было задолго до появления волшебных палочек и магических школ, а значит, обученных магов было мало, и никто из них не был достаточно силён. Превращение Лилит в суккуба, помимо всего прочего, дало ей огромную власть над огнём, а её способность овладевать умами практически любого магического существа сделала её неуязвимой при использовании магических средств. В конце концов она была убита рукой магловского короля-героя Гильгамеша, который, из-за отсутствия в нём магии, был невосприимчив к способности Лилит очаровывать.
Но за свою долгую жизнь Лилит породила легион дочерей-суккубов, которые продолжали охотиться на волшебников, извлекая уроки из смерти своей матери и используя более тонкий подход, выбирая в качестве жертв в основном тех, кто был молод, не обучен и легко поддавался соблазнению. Или же был уязвим в любом другом плане.
Хотя популярный магловский фольклор изображает суккубов как рогатых и крылатых демонов, на самом деле они ничем не отличались от человеческих женщин, за исключением красоты, привлекательности, присущего им контроля над огнём и способности по желанию частично превращаться в гибридное птицеподобное существо. Это позволяло им легко прятаться среди людей, если они были осторожны, и питаться недоверчивыми или невежественными людьми.
Их судьба изменилась после основания Хогвартса и других подобных магических школ. Поскольку всё меньше и меньше жертв оставалось необученными и незащищёнными, они были вынуждены охотиться на более опасную добычу. Возросшие риски и недостаток пропитания сильно сократили их численность.
В отличие от своей матери, дочери Лилит не смогли породить других суккубов, и последняя из них была убита в 1637-ом году.
Однако одна из них, суккуба по имени Велана, научилась порождать детей, которые не являлись суккубами. Их стали называть Вейлами. Они обладали теми же способностями, что и суккубы, но не настолько ярко выраженными. Однако, это привело к тому, что вейлам для выживания не нужно охотиться на магических существ, благодаря чему они смогли выжить, несмотря на клеймо своего происхождения.
После столетий, в течение которых на вейл велась охота, они всё же завоевали признание в большинстве стран Европы, хотя их врождённая способность использовать сексуальную магию была классифицирована как Тёмное Искусство в довольно понятной попытке ограничить их влияние.
Гарри продолжал читать даже после своего обычного времени для отбоя, полностью погрузившись в книгу. Многое из того, что написала предок Луны, было теориями и спекуляцией, в немалой степени из-за того, что сексуальную магию нельзя было использовать с помощью палочки.
Именно поэтому Гарри и нашёл эту книгу такой увлекательной, не говоря уже о её основной теме.
Было уже далеко за полночь, когда ему в голову пришла одна мысль.
— Откуда, чёрт возьми, Луна знала, что мне наплевать на запрет Министерства или что мне понравится беспалочковый аспект этой книги? — недоумевал он. — Знала ли она об этом, или же это было простым совпадением?
Он размышлял о причудах своей подруги ещё полчаса, прежде чем метафорически поднял руки в воздух, сдаваясь, и отправился спать.
***
Гарри вздыхал на уроке Заклинаний.
Сейчас они изучали Замораживающее заклинание, которое Гарри уже давно выучил. Даже если бы он не знал его, то смог бы освоить всего за несколько минут. Даже наблюдать за потоком энергии с помощью его недавно приобретённого магического зрения уже надоело.
Флитвик был хорошим учителем, но на его уроках Гарри было скучно. Теперь, когда он мог не только видеть магию, но и чувствовать её, казалось, что освоить беспалочковые заклинания ему будет легче, чем его одноклассникам, которые с трудом умудрялись это делать с палочкой.
***
Трансфигурация была интересным предметом, но, как и Заклинания, очень скоро стала такой же скучной.
Если беспалочковая трансфигурация всегда была проблематична, то с палочкой всё получалось достаточно просто. Хоть для этой задачи больше подходила палочка с сердечной жилой дракона.
Теперь, когда Гарри мог наблюдать сам процесс, он начал подмечать нюансы, которые позволили бы ему делать это без палочки.
Из этого вытекал минус, так как само занятие стало практически бесполезным. Большую часть времени он просто игнорировал МакГонагалл и занимался своими делами.
ай-free_dom ***
— Поттер, прекратите пялиться в свой котёл и начинайте уже варить! — прикрикнул Снейп.
Гарри дёрнулся от неожиданности, ибо увлёкся наблюдением за волшебным взаимодействием ингредиентов в котле.
— Простите, сэр, — извинился он и отправился доделывать зелье.
Через полчаса он снова зачарованно пялился на своё незаконченное варево, удивляясь странным вихрям и водоворотам, которые создавали его помешивания. Он понятия не имел, что они значат, но это так завораживало. Все эти «шесть раз помешать по часовой стрелке и четыре раза против часовой стрелки» наконец-то стали приобретать какой-то смысл.
— ПОТТЕР!
***
— Гарри останься, пожалуйста, после урока.
Гарри вскинул бровь. Похоже, Люпин наконец-то закончил колебаться. В преддверии рождественских каникул его нерешительность становилась всё более очевидной.
Когда они остались наедине, Гарри решил задать очевидный вопрос.
— Вы что-то хотели, профессор?
— Гарри, директор сказал мне, что ты знаешь кем я приходился твоим родителям, — заявил Люпин, сделав ободряющий глубокий вдох.
— Да.
Неловкое молчание.
— Я опоздаю на Травологию.
Не то чтобы его сильно волновал этот предмет, но стоять здесь и ждать, пока оборотень перейдёт к делу, было довольно утомительно.
— Мне стало интересно, не хочешь ли ты как-нибудь послушать пару историй о них, — с надеждой предложил Люпин.
— Не сильно. Мне кажется, у меня есть кое-какое общее представление о том, какими людьми они были, — вряд ли у профессора нашлось бы что-то новенькое, чего он не узнал от Сириуса, Чарлуса и Дореи.
— Прости меня, Гарри, — внезапно сказал Люпин.
— За что? — с недоумением поинтересовался Гарри.
— За то, что ни разу не навещал тебя, за то, что не связался, когда ты поступил в Хогвартс.
— Какими бы ни были ваши отношения с моими родителями, вы мне ничего не должны и никогда не были, — заметил Гарри.
Римус поморщился от такого чёткого ответа. Возможно, он ничего не был должен Джеймсу, Лили или Гарри, но какой же из него был друг, раз он не стал приглядывать за осиротевшим сыном своих друзей.
— Я всё равно должен был навестить тебя. Я не мог взять тебя к себе из-за проблем со здоровьем, но я должен был тебя проведать.
— Я довольно хорошо справлялся и без вас, — отметил Гарри, не удостоив вопросом косвенный намёк на ликантропию.
Римус вновь поморщился. Другими словами, парень говорил, что и впредь может обходиться без него без каких-либо проблем. Гарри не проявлял особого желания знакомиться с ним ближе, и Римус не винил его за это. Он не был расстроен тем, что его не навещали, но и не стремился узнать Римуса получше. Было бы гораздо проще, если бы Гарри был зол на него. Это, по крайней мере, было бы понятно.
— Мне понадобится записка для профессора Спраут, — подсказал Гарри.
Римус написал записку и провёл следующие двадцать минут, размышляя о своих прошлых сожалениях. В этой ситуации с Гарри он «выронил квоффл из рук», и теперь с этим уже ничего нельзя было поделать.
***
Помимо Зельеварения, единственным предметом, который после его маленького рождественского приключения стал гораздо интереснее, была Астрономия.
Гарри по-прежнему считал, что телескопы не мешало бы уже заменить. Чары, наложенные на них, делали их значительно мощнее, но это означало лишь то, что новые модели были бы ещё лучше.
Тем не менее, трудно было не полюбить ночное небо, когда он прямо-таки чувствовал, как звёзды поют в его магии.
— Гарри, ты разобрался? — спросила профессор Синистра, подтолкнув парня, чтобы взглянуть самой.
— Почти, — ответил он и позволил ей протиснуться, получая удовольствие от ощущения её груди, касающейся спины, когда профессор к нему наклонилась.
И это была ещё одна причина, по которой ему нравилась Астрономия. Иногда ему аж до жути хотелось пофлиртовать с этой красивой темнокожей профессоршей. Он не стал этого делать, потому что это могло обернуться большими проблемами, но искушение было сильнейшим.
Какая ирония. Джинни спросила его в начале года, нравятся ли ему женщины постарше, и он ответил «да». В основном, чтобы отвязаться от девчонки, но теперь оказалось, что это была абсолютная правда. Женщины в возрасте тридцать с лишним лет привлекали его даже больше, чем девушки подросткового возраста.
Синистре было тридцать три. Вектор было сорок. И обе они были горячими. Он не мог показать даже намёка на своё влечение, не сделав при этом ситуацию очень и очень неловкой. Он даже не знал, состоят ли они в отношениях. Иногда жизнь была просто несправедливой.
Гарри поклялся, что постарается переспать хотя бы с одной из них до того, как покинет Хогвартс.
***
Тем временем в поместье Поттеров.
Сириус отставил стакан с огненным виски, который собирался осушить, и приложил руку к груди, размышляя о яростном порыве гордости за своего крестника.
***
Снова зацензуренный фрагмент. Все в Отдел Тайн.
***
Гарри не был уверен, понравились ли ему Изабель и Джейд.
Они не были грубыми или что-то в этом роде, но у него сложилось впечатление, что эти девушки испытывают к нему лёгкую неприязнь из-за того, что он спит с их подругами.
Гарри мог понять, как выглядела ситуация со стороны, но он также был уверен, что Брианна и Тиана не считали чем-то неприятным его компанию по ночам. Ненавязчивая жалоба Тианы на то, что он не уделял ей должного внимания, была хорошим показателем этого, как и бесстыдное злоупотребление Брианной их принадлежностью к одному факультету, дабы провести с ним больше ночей лишь вдвоём.
Либо они наслаждались ситуацией так же, как и он, либо им следовало отказаться от идеи с магазином одежды и отправиться в Голливуд.
Изабель показалась ему довольно чопорной и дополнялось это лёгкой социальной неловкостью, которая была вполне обычной для учеников Рейвенкло. Она вручила ему контракт в позе, присущей МакГонагалл — словно палку проглотила. Очевидно, она хотела покончить с этим как можно скорее.
С гриффиндоркой дело обстояло несколько иначе. Она выглядела так, словно только и ждала повода, чтобы разозлиться на него.
Гарри не мог быть уверен на сто процентов, но ему казалось, что магически они обе слабее Брианны и Тианы. У него не было никаких веских доказательств, так как его магическое зрение и магическое чувство только указывали ему, является ли что-то магическим или нет, но не могли определить её показатели, но интуиция подсказывала ему, что Изабель и Джейд были слабее духом.
Это же чутье подсказывало ему об остальных людях с момента его возвращения в Хогвартс.
Оно подсказывало ему, что Луна, в общем-то, была особой легкомысленной, которая плыла по течению жизни без особых забот, но что-то в ней было надломлено, в результате чего, как бы парадоксально это не звучало, это делало её сильнее, чем она казалась.
Джинни — неуверенная в себе маленькая девочка, окутанная смесью угрюмой обиды и тоски. Во всяком случае, именно так она чувствовала себя рядом с ним. Он не знал, было ли в ней что-то большее или нет.
Малфой — наигранное высокомерие, прикрывающее хрупкую сердцевину. Он вовсе не был так силён, каким хотел казаться. Гарри предполагал, что тот тут же рассыплется, если у блондина отнимут иллюзию превосходства.
Люпин — внутренняя дикость его волка была запрятана за стенами страха и ненависти к себе. В нём был железный дух, но словно обращённый вовнутрь, как будто он больше всего боялся самого себя.
Снейп — жестокий и ненавистный, с чувством вины и ненависти к себе даже сильнее, чем у Люпина. В нём присутствовало и чувство решимости фаталиста, как будто он был твёрдо намерен закончить что-то и почти не заботился о последствиях.
Всё это были лишь смутные впечатления, которые прояснялись чуточку лучше, если он больше времени проводил рядом с этими людьми. Кроме того, кого-то «ощутить» было проще, чем другого. Гарри подозревал, что в этом плане лучше ощущались могущественные волшебники и ведьмы.
Дамблдор, например, был столпом спокойствия, возвышающимся над глубоким колодцем горя и сожаления. В нём была непоколебимая решимость добиться чего-то любой ценой. От этого ощущалась некая опасность.
В отличие от него, такие люди, как Изабель Моррис и Джейд Доусон, были гораздо менее заметны. Их души сияли не так ярко, и на фоне других людей они просто бы померкли. Так и вышло, что Брианна с Тианой почти что затмили их. Его симпатичные грелки для кровати были гораздо самоувереннее, чем их подруги, более целеустремлёнными и просто… их было больше.
Гарри прямо не мог удержаться от того, чтобы не назвать подобных им людей NPC.
Но он был здесь не для того, чтобы валять дурака, а для того, чтобы проверить контракт.
— Простите, но я не могу подписать это, — наконец сказал он. Чтобы понять, что все четыре девушки напряглись, можно было даже не поднимать головы.
— Ты сказал, что подпишешь! — с раздражение огрызнулась Джейд.
Тиана пнула её в голень, бормоча при этом что-то о гриффиндорцах.
— Что-то не так? — спросила она затем негромко.
— Да, — ответил Гарри прямо. — Он слишком упрощённый.
— Он содержит все условия, о которых мы договорились, — отметила Брианна.
И вот он был тот самый момент, который так неприятно было объяснять Изабель и Джейд. Их не слишком обрадовал тот факт, что как ни крути, но в будущем они будут лишь миноритарными владельцами. А ведь первоначальный план предусматривал равные доли. Им особенно не понравилось, что Гарри решил это на основании того, что они не участвовали в плане его соблазнения.
Брианна и Тиана втайне радовались тому, что за свою авантюру получат большее вознаграждение, не говоря уже о том, что Гарри в последнее время стал очень приятной ночной компанией.
— Это те, которые обсуждались в течении, примерно, десяти минут, — отметил Гарри. — Этот контракт довольно хорош, если вы не планируете получать прибыль. Использование фамилии Поттеров защитит ваш бизнес от закрытия по выдуманной причине каким-нибудь недовольным чистокровным, но это не защитит вас от тех, кто впоследствии захочет прибрать его к рукам. По крайней мере, стоит включить пункт, запрещающий кому-либо из вас продавать свою долю кому-либо, кроме меня.
— Какое тебе дело, кому мы будем его продавать? — требовательно воскликнула Джейд, заработав очередной пинок от Тианы.
— Я полагаю, что семья Поттеров потеряла свои виноградники и гончарный бизнес, передав их Паркинсонам именно из-за чего-то подобного. — ответил Гарри. — Доверенные менеджеры получили особое разрешение на сделку, потому что владелец был недоступен или мёртв, а потом пришёл лорд Паркинсон и завуалированно угрожал им насчёт того, что может случиться с теми самыми менеджерами и их семьями, если они не решатся продать бизнес. Мне ещё предстоит выяснить, так ли все было на самом деле, но после того, что я узнал от Брианны и Тианы, и моих собственных исследований, это кажется вполне вероятным сценарием. Дело в том, что, если вы не сможете продать долю никому, кроме меня, тогда вам нельзя будет угрожать, подкупить вас или шантажировать.
Джейд и Изабель побледнели, очевидно, ни разу не задумываясь об этом. Даже Брианна и Тиана были немного в смятении.
— Но разве это не сделает тебя главной мишенью? — предположила Изабель.
— К тому времени я уже буду лордом Поттером, — ответил Гарри с самодовольной ухмылкой. — Я проверил законы. За такие вещи я смогу абсолютно легально убить человека, помимо всего прочего.
— А мы не можем, — заявила Тиана с лёгким смешком, получив ещё одну подсказку о том, как именно чистокровным удавалось держать экономику в своей жёсткой хватке. Она упустила эту информацию в своих предыдущих исследованиях.
— Нет, только Лорды могут назначать дуэли чести, — язвительно подтвердил Гарри. Не то чтобы это делалось часто, поскольку способ был довольно радикальным, но были и ненасильственные альтернативы. Это, несомненно, было главной причиной того, что Благородные Дома обычно не вмешивались в дела друг друга.
— Хорошо, нам точно стоит это добавить, — твёрдо заявила Брианна.
— Нам, по всей видимости, нужно будет добавить куда больше, — сказал парень. — Я не юрист, и, возможно, есть тысячи других лазеек, которых я не заметил. Я бы предложил встретиться летом и узнать мнение профессионалов. Как среди маглов, так и волшебников.
— А маглов зачем? — с любопытством спросила Тиана. — Мы не планируем сильно контактировать с магловским миром. Как только мы поднатаскаемся в изготовлении собственной одежды, то сможем полностью отказаться от помощи маглов, не считая покупки кое-каких материалов.
— Потому что, моя дорогая, хоть в магловском бизнесе и нет этого Благородного мусора — а может быть, именно по этой причине — они в десять раз беспощадней.