ooo
Гермиона улыбнулась, когда проснулась, чувствуя, как прохладный ноябрьский ветерок овевает ее щеки. Ей нравилось просыпаться на улице, и до сих пор не проходило ни одной ночи, чтобы Драко не проверил, как она спит здесь. Даже прошлой ночью, когда она ждала в своей комнате, пока не увидела, что у него погас свет. И все же она была здесь, удобно устроившись на больших качелях под его теплой мантией.
Она вздохнула и села, плотнее закутавшись в мантию, чтобы защитить себя от холодного воздуха. Гермиона позволила себе мимолетно улыбнуться в ответ на вчерашнее «привет» Драко. Но она знала, что это настроение ненадолго. Ей было ясно, что он изо всех сил старается держаться от нее на расстоянии, и она не знала почему, но и не была готова к тому, чтобы это ее беспокоило.
Тогда Гермионе пришло в голову, что парень, который заставил ее улыбнуться тем утром, был человеком, убившим ее родителей. Это осознание, казалось, всегда приходило к ней в самые неожиданные моменты, обычно по утрам, когда она почти просыпалась, как будто тогда истина становилась яснее, пока другие события не путали ее. Драко Малфой убил ее родителей. И казалось бесчестием для их памяти улыбаться ему. И она замолчала.
Несмотря на то, что были выходные, Гермиона отправилась на работу. Ей нужно было закончить несколько проектов, и она хотела, чтобы у нее был свободный день, чтобы заняться своим «заданием Малфоя», как она это называла. Она как раз устраивалась за своим столом перед долгим спокойным днем, когда услышала, как открылась дверь в отдел авроров. Она подняла глаза и с удивлением увидела Симуса и двух других авроров, хотя знала, что ни у кого из них не было запланировано работы в эти выходные.
Они производили много шума, переговаривались отрывистыми фразами и носились по кабинету. Любопытство Гермионы в этот момент пересилило желание проявить усердие, и она подошла к столу Симуса, где он собирал папки.
— Что происходит? — спросила она.
Он подпрыгнул, так сильно был сосредоточен.
— Ты удивила меня, Гермиона. Что ты здесь делаешь?
— Работаю. Прости, что напугала тебя.
— Все в порядке, — он вздохнул и нахмурился. — Мы пригласили Андромеду Тонкс.
Гермиона приподняла бровь.
— Правда?
Симус бросил на нее взгляд, который ясно говорил о том, что он недоволен.
— Тейлор, ты знаешь его? Он начальник отдела по работе с заключенными. Ну, он хотел что-то сделать. Он слышал, что она посещала дом Малфоев, и думает, что она будет хорошим источником информации.
— О, это ужасно. Так она действительно совершила что-то, заслуживающее наказания?
Симус нахмурился.
— Конечно, нет. Она такая же безупречно чистая, как и ты.
— По какой причине они ее держат?
— Ассоциация. Но на самом деле, они хотят, чтобы она предоставила нам информацию о Нарциссе, поскольку она ходит туда только тогда, когда Люциуса нет дома. Вот почему меня вызвали на выходные. Мне нужно идти, Гермиона. Мне жаль. Они будут держать ее здесь до тех пор, пока не допросят.
— А что потом? — спросила Гермиона, начиная злиться на тактику министерства.
Он пожал плечами.
— В зависимости от того, насколько хорошо она будет сотрудничать? В лучшем случае — освобождение, в худшем — Азкабан.
— Я сильно сомневаюсь, что она замешана во что-то закулисное, а тем более темное, но я также сомневаюсь, что она предала бы свою сестру. Несмотря ни на что.
— Честно говоря, я не знаю. Андромеда Тонкс всегда относилась к группе очень низкого риска, но на нее повесили ярлык из-за ее семейных связей. Мне правда нужно идти, хотя я был бы рад рассказать тебе обо всем за ланчем, если интересно.
— Можно мне пойти? — спросила Гермиона, не упустив его попытки снова пригласить ее на свидание.
— Ох, конечно. Пошли, — они быстро прошли в комнату для допросов. Тейлор ждал Симуса снаружи.
— Финниган. Ты знаешь, чего мы хотим, — грубо сказал он, игнорируя Гермиону.
— А что, если у нее нет никакой информации?
— У нее есть кое-что, что может нам пригодиться. Просто принеси мне это что-нибудь.
Симус мрачно кивнул и открыл дверь, пропуская Гермиону вперед себя. Она была немного взволнована. Она почти ничего не слышала об этом члене семьи Блэков, который выступал против традиционных норм чистокровности. Гермиона уже уважала эту женщину.
Андромеда Тонкс сидела за столом в черной мантии, скрестив руки на груди, и слегка ухмылялась. У нее были ярко-рыжие волосы до плеч и зеленые глаза, как у Нарциссы. Склонность к яркому окрашиванию волос, должно быть, Тонкс унаследовала от матери. Она посмотрела на них и закатила глаза.
Симус проигнорировал это и сел напротив.
— Андромеда Тонкс. Меня зовут Симус Финниган, а это Гермиона Грейнджер, — взгляд Андромеды метнулся к Гермионе, и она с явным любопытством приподняла бровь, но ничего не сказала. — Вы знаете, почему вы здесь, миссис Тонкс?
— Конечно, знаю, — уверенно ответила она.
Симус, очевидно, не ожидал такого ответа.
— И почему?
Она пожала плечами.
— Потому что в последнее время у министерства не было хороших новостей, и я думаю, что я легкая мишень. Вы хотите, чтобы здесь был кто-то, кто мог бы сказать, что вы что-то делаете
Гермиона не смогла сдержать улыбку, ее восхищение росло.
— Э-э, не совсем, — сказал Симус, не в силах смотреть Андромеде в глаза, когда говорил это.
— Я знаю, чего вы от меня хотите — моя сестра. Что ж, мне нечего сказать. Но поверите ли вы мне? Нет. Вы собираетесь меня отпустить? Нет. Так что давайте не будем отнимать друг у друга время, что скажете?
— Миссис Тонкс. Так не должно быть. Все, чего мы хотим — это чего-нибудь, чего угодно, пусть даже самого маленького.
Андромеда просто продолжала смотреть на Симуса.
— Извините нас, — сказала Гермиона, вставая. Симус молча последовал за ней в коридор. — Симус, дай я попробую.
Он нахмурился.
— Ты думаешь, что сможешь заставить ее говорить?
Гермиона пожала плечами.
— Попытка не помешает, но у тебя все равно ничего не выйдет.
Симус вздохнул и кивнул.
Гермиона вошла в комнату одна.
— Для протокола, — сказала она, садясь. — За нами никто не наблюдает, — Андромеда ничего не ответила. — Я могу передать все, что вы мне скажете.
— Почему мне знакомо ваше имя?
— Есть две возможные причины. Я дружу с Гарри Поттером и вашей дочерью.
Андромеда улыбнулась.
— Как она? — спросил я.
— Я не видела ее в последнее время, но несколько месяцев назад у нее все было хорошо. Могу я называть вас Андромедой? — женщина поколебалась, затем кивнула. — И, пожалуйста, зовите меня Гермионой. Андромеда, я согласна с вами в том, почему вы здесь. Я думаю, министерство отчаянно нуждается в чем-то позитивном, чтобы сообщить об этом. К сожалению, я не думаю, что вы выйдете отсюда, если не дадите им что-нибудь.
Взгляд Андромеды был пронзительным, и Гермионе показалось, что она пытается прочесть ее мысли.
— Вы здесь работаете, Гермиона?
— Да, работаю.
— Мне кажется любопытным, что вы с такой легкостью высказываетесь против своего работодателя.
— Я не всегда разделяла тактику Министерства, и они прекрасно знают об этом. Эта работа — средство достижения цели.
— Волан-де-морт.
— Да, — ответила Гермиона.
— Тут нечего рассказывать, — сказала Андромеда, оглядывая комнату.
— Я знаю, в каком сложном положении вы находитесь. Нарцисса — ваша сестра, и я уверена, что вы испытываете к ней сильную привязанность, несмотря на ваше прошлое. Я также сильно сомневаюсь, что ваши встречи с ней имеют какое-либо отношение к Волан-де-морту.
Андромеда моргнула, когда Гермиона произнесла имя своей сестры.
— Я, наверное, за последние двадцать пять лет ни разу не слышала, чтобы кто-нибудь произносил ее имя без презрения или ненависти. Пока вы не произнесли его прямо сейчас.
Гермиона не была уверена, как отнестись к этому замечанию, поэтому промолчала.
Андромеда продолжила:
— Я не видела Нарциссу с тех пор, как у нее родился сын. Моя семья давно отреклась от меня, но я отчаянно хотела увидеть ее по такому важному поводу. Однажды ночью я пробралась в ее дом, зная, что Люциус занят другими делами. Она заплакала, когда увидела меня, но почти не разговаривала со мной. Белла тоже была там и заставила меня уйти. Я пробыла там меньше пяти минут.
— Несколько месяцев назад я получила от нее сову с сердечным приглашением на чай. Но я знала, что моя сестра не пригласит меня просто так на чай. Что-то явно было не так, и ей что-то было нужно. Я раздумывала, не пойти ли мне, и мое желание увидеть ее в конце концов пересилило мои сомнения. Она была совсем не в себе, когда наконец сбросила маску идеальной Малфой.
— Она беспокоилась о своем сыне, о Драко. Вы ведь его знаете, не так ли?
— Да. Мы вместе учились, — Гермиона не могла отделаться от ощущения, что, хотя вопросы задавала она, Андромеда была единственной, кто получал информацию.
— Очевидно, никто не знает, где он, даже Люциус. И все, что он говорит ей, это то, что Драко работает на их хозяина, что с ним все в порядке и что беспокоиться не о чем. Но Цисси беспокоится, и она не верит Люциусу.
— Итак, вы пошли навестить свою сестру, и она сказала вам, что расстроена из-за своего сына.
— Да. Я приходила несколько раз, и все, что мы делали, — это пили чай. Я никогда не выходила за пределы гостиной. Нарцисса — очень умная ведьма, хотя мало кто об этом знает. Она предвидела, что в какой-то момент это может произойти, и хотела доставить мне как можно меньше хлопот, учитывая риск, которому я подвергалась каждый раз, когда приезжала, не только со стороны Министерства, но и со стороны Беллы. Если бы она узнала, все было бы не очень хорошо.
— За последние несколько месяцев вы несколько раз пили чай с Нарциссой. О чем вы говорили?
— Конечно, вы, даже будучи посторонней, понимаете, какой идеальный образ она должна представлять. Она чувствует, что может по-настоящему горевать и переживать только в моем присутствии. Люциус никогда бы не позволил ей плакать, даже из-за их сына, но со мной она может плакать, и это нормально. Она зовет меня, когда ей нужно выплакаться. Клянусь, это все. Никогда не обсуждается ничего темного, даже причастность Драко к этому. Она только и говорит, что скучает по нему и беспокоится о нем.
Прежде чем Гермиона успела задуматься, она сказала:
— Я не знала, что Нарцисса очень заботилась о своем сыне.
Андромеда выглядела удивленной.
— Понимаю. И что же произвело на вас такое впечатление?
Гермиона внутренне сжалась, не совсем понимая, как из этого выпутаться. Малфой упоминал о своей матери лишь вскользь и очень пренебрежительно, как будто она не стоила того, чтобы о ней даже думать.
— Просто из того, что я знала о Малфое в школе, — сказала она, умоляя себя не показывать своего беспокойства.
— Вы были друзьями с Драко?
— О, вовсе нет. На самом деле, мы ненавидели друг друга.
— Интересно. Ну что, Гермиона, мы закончили?
Со вздохом облегчения Гермиона сказала:
— Да, думаю, да. Я скажу им, что у вас нет ценной информации.
— Гермиона, вам не кажется ироничным, что они могут арестовать меня за связь с моей сестрой, женой известного пожирателя смерти, но не арестуют ее?
Гермиона нахмурилась.
— Это определенно не имеет смысла.
— Нет, это не так. Спасибо, и если вы увидите Нимфадору, передайте ей привет от меня и чтобы она как можно скорее привела моего внука.
— Я так и сделаю, — с улыбкой пообещала Гермиона. — И спасибо вам, что поговорили со мной.
Андромеда царственно кивнула, в каждом ее движении чувствовалось должное чистокровное воспитание.
ооо
Во время ужина Драко покинул выступ, куда он иногда уходил, чтобы помедитировать или побыть наедине с морем, и вернулся в дом. Он поискал глазами Гарри или Гермиону и обнаружил I-фри_dom первого в гостиной. Он продолжил осмотр дома в поисках второй, но безуспешно.
— Где Грейнджер? — спросил он, присоединяясь к Гарри в гостиной.
Гарри поднял голову.
— Все еще на работе, я полагаю.
— Ее не было весь день.
— Я знаю.
— Я думаю, Гермионе пора уйти из министерства, — сказал Драко категоричным тоном.
Гарри отложил книгу и скептически посмотрел на Малфоя.
— А?
— Я думаю, она проводит там слишком много времени. Она могла бы выполнять для нас больше работы, если бы ей не приходилось выполнять еще и настоящую работу.
— Я не думаю, что она согласится с тобой, — сказал Гарри.
— Меня это не волнует. Я решил, что так будет лучше.
— Может быть, это как-то связано с одним ирландским парнем, которому она нравится? — спросил Гарри, не глядя на него.
Драко сжал челюсти и свирепо посмотрел на Гарри.
— Ни в коем случае, — прорычал он сквозь стиснутые зубы. — Я заметил, что ее нагрузка на работе возросла, а ее исследования для меня прекратились.
— И это все? — недоверчиво произнес Гарри.
— Да, Поттер. Конец дискуссии.
— Тем не менее. Может быть, тебе стоит подождать с тем, чтобы что-то ей сказать. Дай ей немного времени разобраться со своими рабочими делами. Возможно, это просто напряженное время, которое скоро закончится.
— Возможно, — согласился Драко. Он был не против дать ей больше времени, особенно если это помогло бы развеять нелепые подозрения Гарри.
Драко уже собирался уходить, когда Гарри спросил:
— Ты делаешь это каждую ночь, не так ли?
— Что делаю? — спросил Драко.
— Проверяешь, как она.
Драко почувствовал, как в нем поднимается паника. Его действия не подлежали обсуждению, ни сейчас, ни когда-либо еще. Он явно сохранил самообладание и просто пожал плечами.
— Да, когда она спит на улице, — Гарри кивнул с очень самодовольным выражением на лице. — Осторожнее, Поттер. Я просто привык присматривать за ней. Немного защищаю ее.
— Ага, — сказал Гарри, все еще самодовольно.
Драко начал понемногу злиться. В основном, он был обеспокоен тем, к чему, возможно, клонит Гарри. Обсуждать было нечего, и Драко нужно было убедиться, что Гарри осознает этот факт.
— Поттер, ты обо всем этом знаешь. А теперь заткнись, пока не сказал чего-нибудь, о чем потом пожалеешь.
Гарри встал и подошел к Драко, который все еще стоял на месте. Он был немного выше его, и, хотя он знал, что Драко никогда его не испугается, он изо всех сил старался казаться устрашающим.
— Драко, Гермионе не нужен еще один брат.
Драко осторожно спросил:
— Что ты имеешь в виду?
— У нее есть я и Рон, и мы для нее в достаточной степени братья. Ей нужно большее.
Драко не был уверен, но это прозвучало так, словно Гарри советовал ему быть чем-то большим для Гермионы. Почему он предложил такое, было выше его понимания. Тем не менее, несмотря на то, что разум Драко твердил ему, что Гарри ведет себя абсурдно, сердце Драко забилось немного быстрее.
Внешне всегда спокойный, Драко приподнял бровь и сказал:
— Я не уверен, что понимаю.
— Она спасла тебя, верно? Ее присутствие, хотя на самом деле ее не было в твоей жизни, спасло тебя, — Драко медленно кивнул. — Что ж, ее тоже нужно спасать.
— Ты говоришь то, о чем я подумал?
Гарри подошел к Драко вплотную и посмотрел ему прямо в глаза. Он совсем его не боялся.
— Если ты причинишь ей боль, я выслежу тебя и убью. Будет плохо. А Рон и Джинни будут со мной. Понял?
Драко хмуро посмотрел на Гарри и ничего не ответил.
— Ясно? — отрывисто спросил Гарри.
— Здесь нет ничего такого, что можно было бы прояснить.
— Тогда на всякий случай. Если когда-нибудь настанет время, когда нам нужно будет внести ясность. Сейчас скажи мне, насколько все ясно?
— Да что с тобой такое? Ты намекаешь, что хочешь, чтобы между мной и ней что-то было, а потом угрожаешь мне? Решай, что именно? Либо ты согласен с этим, либо нет.
Гарри пристально посмотрел на него.
— Я знаю тебя. Я знаю, к чему все это. Я думаю, она нужна тебе, и я согласен, но ты, скорее всего, совершишь какую-нибудь чудовищную глупость.
Драко усмехнулся, но остановился, прежде чем что-либо сказать. Гарри был прав: он, скорее всего, совершит какую-нибудь глупость. если. И «если» было слишком громким словом.
— Ты либо смиришься с этим, либо нет, — повторил он.
— Часть меня не готова полностью доверить ее тебе.
— Что ж, тогда у меня есть хорошие новости. Тебе не о чем беспокоиться.
Гарри схватил Драко за руку, когда тот попытался пройти мимо.
— Но для протокола.
Драко с рычанием оттолкнул Гарри.
— Отвали, Поттер.
— Я серьезно, Малфой. На этот раз ты мне ответишь. Я не шучу.
— Отлично! — крикнул Драко. — Все чисто. Я понял. Не причиняй ей вреда, иначе причинишь боль мне. Мы кристально чисты. Но, Поттер, никогда ничего не случится, поэтому я уверяю тебя, что ты ведешь себя нелепо без причины.
— Ты напуган так же, как и она! — крикнул Гарри в ответ.
— Нет! Я не боюсь, особенно Гермионы. Я просто не дурак. Я ясно выражаюсь? — Драко не стал дожидаться ответа. Он выбежал из дома, его мысли путались, он совершенно забыл о голоде.
ooo
Гермиона вернулась в Эйдж поздно вечером, усталая и голодная. Она пошла на кухню и быстро приготовила себе бутерброд, намереваясь съесть его, а затем лечь спать. Она уже наполовину съела его, когда в дом вернулся Драко.
Он вошел на кухню и увидел, что она сидит за столом. Он нахмурился, его эмоции все еще были в смятении после недавней стычки с Гарри.
Она подняла глаза и улыбнулась ему, что только ухудшило его настроение.
— Ты ужасно опоздала, — сказал он со всей возможной язвительностью.
— Сегодня было много работы, — просто ответила она.
— О, — сказал он и направился к выходу из комнаты.
— Сегодня арестовали твою тетю, — сказала Гермиона, когда он почти пересек комнату.
Драко остановился и повернулся к ней.
— Которую из них?
— Андромеду.
Он нахмурился.
— Почему?
— Потому что она проводила время с твоей матерью.
Драко сел, погрузившись в свои мысли.
— Ты хоть представляешь, в чем они ее подозревают?
Гермиона покачала головой, и в ее голосе послышались нотки гнева.
— Они просто хотят увидеть результаты, а она, как оказалось, легкодоступная. Она не сделала ничего плохого.
Он был удивлен внезапной сменой ее тона.
— Ты выглядишь расстроенной.
О сэндвиче на мгновение забыли.
— В последнее время министерство не слишком преуспело, поэтому они привлекли к ответственности Стэна Шанпайка и посадили за решетку совершенно невиновного человека! Конечно, она встречалась с твоей матерью, но это ее сестра. В этом нет абсолютно никакого преступления! И после разговора с ней они все равно хотят взять ее, потому что она не скажет им ничего, что могло бы им пригодиться. Но у нее нет ничего, что могло бы им пригодиться. Она пьет чай со своей сестрой. Конец истории. Здесь нет никаких темных делишек, ничего даже отдаленно похожего на это.
— Знаешь, Грейнджер. Это крайне странно, что Андромеда навестила мою мать. Я знаю, что они сестры, но за всю свою жизнь они никогда не общались. Так что я понимаю, почему Министерство отнеслось к этому с подозрением.
Гермиона покачала головой.
— Ты хочешь, чтобы ее посадили за то, чего она даже не совершала?
— Конечно, нет, но…
— Тогда в чем проблема? Ты защищаешь их действия! — теперь она кричала, и Драко пришло в голову, что, прежде чем его рабочий день закончится, он, возможно, поругается с каждым из своих сокурсников.
— Я не защищаю их, Грейнджер, — сказал он как можно спокойнее. — Я просто рассказываю тебе, почему у них есть веские основания для подозрений.
— Ну, у меня определенно не сложилось впечатления, что она что-то скрывает.
Драко моргнул.
— Ты разговаривала с ней?
— Да.
— Что она сказала?
— Она только рассказала мне, почему навещала твою мать. И ее причина была недостаточно веской для Тейлора.
— Кто такой Тейлор?
— Босс Симуса. Он был тем, кто хотел, чтобы ее доставили на допрос. У Симуса ничего не получалось, поэтому попыталась я.
Драко не мог избавиться от ощущения, что где-то глубоко внутри него живет извивающийся зеленый монстр. Он не ревновал. Это не так.
— И? Почему она сказала, что они встречаются?
— Очевидно, твоя мама очень расстроена из-за тебя. Она бесконечно беспокоится о тебе и не может выразить свои чувства в присутствии кого бы то ни было, поэтому обращается к Андромеде.
Что-то изменилось в сознании Драко. Его мать беспокоилась о нем?
— Мне это кажется невероятно подозрительным, — сказал он наконец.
Глаза Гермионы расширились.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты не знаешь мою мать. Если бы ты знала, то была бы обеспокоена. Она не из тех людей, которые беспокоятся, особенно обо мне.
— Но она твоя мать. Все матери беспокоятся о своих детях.
— Может, она и родила меня, но она никогда не была настоящей матерью. Я не могу не задаться вопросом, что они на самом деле делают.
— Я не могу в это поверить. Ты действительно думаешь, что Андромеда лгала.
— Я полагаю, ты только что познакомилась с ней. Чего ты не знаешь, так это того, что она необыкновенная ведьма. У нее есть способность видеть, что скрывается за словами, которые произносят люди, видеть, что они говорят, не скрывая своих слов. У нее блестящая интуиция. Ее абсолютно не одурачишь. Она может манипулировать своими словами, чтобы говорить чистую правду, но при этом полностью скрывать правду, — он сделал паузу и посмотрел на Гермиону. — Она, вероятно, знает, что ты была рядом со мной.
— Но… как она могла? Я постаралась избежать именно этого.
Он пожал плечами, как будто это не имело значения.
— Как я и сказал. Она одаренная. Ты упоминала обо мне?
— Ты был частью всего разговора.
— Ты все же упомянула меня?
— Ну, да.
— Вероятно, она что-то уловила в твоем тоне.
— Откуда тебе знать? Ты ее знаешь?
Он помолчал, раздумывая, стоит ли отвечать честно. Он решил, что правда не причинит вреда.
— Да, знаю.
— Откуда?
— Это не то, что я хотел бы обсуждать. Она, знаешь ли, моя тетя.
— Да, но если твоя мать не видела ее с тех пор, как ты родился, то почему ты ее видел?
— И снова я не собираюсь отвечать. Я бы попросил тебя только не предполагать, что она говорит чистую правду.
— Неужели тебе так трудно поверить, что твоя собственная мать беспокоилась о тебе? А как же тот обет, который она заключила со Снейпом? Разве это не доказывает, что ты ей небезразличен?
Этот вопрос заставил его почувствовать себя неловко. Он так и не смог примирить женщину, с которой вырос, и то, что она дала обет, казалось бы, с единственной целью — защитить его. Он никогда не хотел допускать мысли, что она стала не такой, какой была всю его жизнь — отсутствующей, отстраненной и холодной. Если она совершала какие-либо действия, свидетельствующие об обратном, у него автоматически возникали подозрения.
— Нет, это ничего не доказывает. Я понятия не имею, зачем она это сделала. И я не знаю, почему они встречаются сейчас, но это не потому, что она беспокоится обо мне. Наверняка Люциус рассказал ей достаточно, чтобы она осталась довольна.
— Андромеда сказала, что Люциус был не слишком откровенен в своей информации.
— Я говорю тебе, Грейнджер, что беспокойство моей матери обо мне не может быть причиной их визитов, — разочарованно сказал он.
— И я говорю тебе, Малфой, что я поверила ей. Тебя там не было! Она поговорила со мной, когда отказалась разговаривать с Симусом, потому что я назвала имя твоей матери, и она сказала, что это было без злого умысла. И она открылась мне. Я верю ей.
Драко прищурился. Поскольку он знал, что Андромеда очень проницательна, эта новая информация не стала для него неожиданностью.
— Прости, но я не могу не сомневаться.
— Это ужасно, что ты не можешь поверить в то, что в твоей матери есть что-то хорошее. Она любит тебя. Может, она этого и не показывает, может, она никогда этого не говорила, но это правда. Ни одна мать не может ненавидеть своего собственного ребенка.
Он нахмурился и встал.
— Этот разговор окончен. Ты не знаешь, о чем говоришь, и не должна предполагать, что тебе что-то известно о моей семье, — затем он вышел из комнаты.
Гермиона застонала от досады и попыталась доесть свой сэндвич, но она была так взвинчена, что смогла съесть только несколько кусочков. Она подошла к раковине, чтобы помыть посуду, и через несколько минут услышала, как кто-то вошел в комнату.
— Грейнджер.
Она повернулась и посмотрела на него.
— Я не хочу, чтобы с моей матерью что-нибудь случилось. Я не хочу, чтобы ее отправили в Азкабан.
— Ты сам сказал, что она этого достойна.
— Я знаю. Но… я не хочу, чтобы ее туда отправляли. Я хочу, чтобы ты убедилась, что этого не произойдет, когда все закончится.
— Малфой, как ты думаешь, что я могу с этим поделать?
— Я не знаю, но я уверен, что ты сможешь, — на лбу у него появились морщинки, а глаза выдавали его собственное беспокойство. — Пожалуйста, Гермиона, — сказал он мягким, почти умоляющим голосом. — Ты попробуешь?
Что-то произошло внутри нее, когда он произнес ее имя. Она подумала, что могла бы сделать все, о чем бы он ни попросил, если бы он только произнес это так, и это ужасно напугало ее, когда она осознала это.
Он, должно быть, думал, что она откажется, потому что он сказал:
— Она моя мать, как ты и сказала. И… я хочу, чтобы она была в безопасности.
— Я попробую, — сказала она, и ее сердце бешено заколотилось от того, что она почувствовала мгновение назад. Его лицо расслабилось, и он почти улыбнулся ей. Затем оно изменилось, и стало похоже, что он о чем-то напряженно думает. Он нахмурился и посмотрел на нее так пристально, что ей показалось, будто он прожжет ее глазами насквозь. Она склонила голову набок и поняла, что он пытался сказать, хотя и не произносил этого вслух.
— Не за что, — сказала она, и он покраснел, кивнул и вышел из комнаты.
ooo