ооо
Пять дней спустя Гермиона сидела на крыльце и что-то писала в своем дневнике. Она услышала шум над головой и, подняв глаза, увидела, как в окне второго этажа приземлилась разноцветная птица. Она наблюдала, как Малфой открыл окно, чтобы впустить ее. Волшебный мир в основном использовал сов для своих сообщений, но иногда использовались и другие птицы. Гермиона вспомнила, как Гарри рассказывал ей, что Сириус однажды использовал экзотическую птицу.
Гермиона никогда раньше не видела, чтобы такая птица прилетала в Эйдж, и ей сразу стало любопытно и подозрительно. Она немного поколебалась, прежде чем вбежала внутрь, чтобы поговорить с Малфоем об этом. Она оставила свою книгу у стула и вошла внутрь.
— Проклятая птица, — сказал он, посасывая палец в том месте, куда она его укусила. Он отвязал письмо от лапки и торопливо развернул его.
Дорогой Драко,
Спасибо тебе за последние новости. Мы начали беспокоиться, когда прошла неделя без вестей от тебя. Мы рады слышать, что Гарри, по-видимому, дал тебе свое благословение в отношении нашей дочери, как бы резко это ни прозвучало. Пожалуйста, не принимай это всерьез. Ты, как никто другой, должен знать, как много значит для нее Гарри.
С провизией у нас все в порядке, но Стив просит книгу под названием «Электропроводка для чайников». Ее можно найти в большинстве крупных маггловских книжных магазинов. Я уверена, что когда он дочитает ее, он спросит об электрическом оборудовании. Не волнуйся, мы вышлем тебе подробный список того, что нам нужно.
Мы не можем выразить словами, насколько мы благодарны за то, что о Гермионе заботятся. Мы можем спокойно спать по ночам, зная, что она в надежных руках.
Мы с нетерпением ждем встречи с вами на Рождество.
Драко быстро написал ответ, пообещав прислать книгу как можно скорее, затем привязал письмо к лапке птицы и отправил его. Он вышел из своей комнаты, чтобы приготовить обед, и увидел Гермиону, которая стояла на верхней площадке лестницы, скрестив руки на груди, и вопросительно смотрела на него.
— Что теперь? — спросил он.
— Что это была за птица?
— Кажется, тукан, — сказал он и направился к лестнице.
— Откуда она взялась? — спросила она, не двигаясь с места и не сбиваясь с ритма.
— Что за вопросы? Я не обязан тебе отвечать.
— Ты писал этим людям? Из Новой Зеландии?
— Да, но это не твое дело.
— Они магглы.
Проклятье.
— И что? — спросил он, как будто писал магглам каждый день и все это знали.
— Ну, почему ты используешь птицу, чтобы написать магглам? И вообще, я думала, ты ненавидишь магглов.
— Как я уже говорил, ты многого обо мне не знаешь, и это заставляет тебя ошибочно предполагать. Например, я бы хотела сейчас пойти пообедать. К тому же, ты стоишь у меня на пути, — он осторожно отодвинул ее в сторону, стараясь не касаться ее кожи, и начал спускаться по лестнице.
— Так просто ты не отделаешься, — сказала она, следуя за ним.
Он закатил глаза, но продолжил идти на кухню, не разговаривая с ней. Он прошел через кухню, готовя себе бутерброд, в то время как Гермиона стояла напротив и наблюдала за ним. Драко сел и начал есть, а она села за стол лицом к нему.
Когда он доел половину сэндвича, Гермиона разочарованно сказала:
— Ладно, ты победил. Счастлив? А теперь, пожалуйста, расскажи мне.
Он закончил жевать.
— Нет.
— Пожалуйста?
— Нет.
— Пожалуйста?
— Зачем?
— Мне любопытно.
— Очень.
— Пожалуйста.
— Нет. И никакие просьбы не заставят меня ответить тебе. Могу я спокойно доесть свой обед? — он наслаждался их ссорами, потому что теперь они не были полны ненависти. В основном они были веселыми, по крайней мере для него. В его словах и репликах уже не было той язвительности, как раньше, когда он разговаривал с ней. Обычно после общения он чувствовал себя лучше, чем раньше.
— Нет, — сказала она, скрестив руки на груди.
Он закрыл глаза, втайне наслаждаясь тем, как сильно раздражает ее.
— Вот что я тебе скажу. Ты приедешь навестить меня на моем острове через 20 лет, принесешь этот шоколадный торт, на этот раз с двумя вишенками, чтобы скостить десять лет, и тогда я тебе расскажу, — он откусил еще кусочек и продолжил игнорировать ее.
Через несколько минут она застонала, потому что знала, что не получит от него ответа.
— Ух! — закричала она. — Мне хочется кричать от тебя!
Он невинно посмотрел на нее.
— Меня? Почему, Грейнджер? — затем он откусил еще кусочек.
Гермиона встала из-за стола и, пыхтя, вышла на улицу.
ооо
После воскресного разговора с Гарри Драко провел неделю, наблюдая за Гермионой на предмет ее рабочих привычек. Он заметил, что она проводила на работе до смешного много времени, а затем возвращалась домой и обычно работала до полуночи. На следующий день она делала то же самое. Они с Гарри работали не так усердно, как она, хотя их работа была гораздо более изнурительной физически.
В тот вечер за ужином Драко затронул тему увольнения Гермионы.
— Грейнджер. Как дела на работе?
Она с любопытством посмотрела на него.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, как ты ай_free_dom справляешься со своей рабочей нагрузкой?
— Ох, хм, думаю, все в порядке.
— Как у тебя с работой?
— Работа немного замедлилась, — призналась она, откладывая вилку. — А что?
— Я думаю, тебе следует уволиться из министерства.
Она нахмурилась.
— Правда?
— Да. Я думаю, тебе следует сосредоточиться на задаче с Пожирателями смерти. Время завершения нашей работы все ближе.
— Но именно эта работа помогает мне получать информацию, необходимую для выполнения моей задачи. Как я смогу быть в курсе того, что происходит?
Гарри вмешался.
— Ты закончила просматривать файлы пожирателей смерти, так что в офисе тебе не должно быть много чего интересного. Осталось решить, к какой группе они относятся.
— Да, я полагаю, все в порядке. Однако было приятно, что эти файлы были так легко доступны. Ситуация меняется, и мы постоянно получаем больше информации.
— Как продвигаются дела с группами? — спросил Драко.
— Медленно, особенно с учетом того, что моя работа аврора была такой сложной. Я только начала с этого. У меня есть три основные группы, и я начала с самых простых. На самом деле, с твоей семьи.
Драко приподнял бровь и слегка склонил голову набок.
— О, пожалуйста, расскажи, Грейнджер.
Она улыбнулась.
— Что ж, давайте посмотрим. Твой отец будет в группе явки с повинной, Беллатриса, Родольфус и Рабастан будут драться, твою мать доставят на допрос, но отпустят, а Тед и Андромеда Тонкс не должны быть вовлечены в это дело.
От внимания Гермионы не ускользнуло выражение, промелькнувшее на лице Драко, когда она описывала Нарциссе исход дела. Он выглядел благодарным, и в нем была мягкость, которой она никогда раньше не замечала. От этого у нее внутри все сжалось, и, несмотря на все ее желание, она не могла оторвать от него глаз.
— А как же я? — спросил Драко, все еще глядя на нее с той же мягкостью.
— Ты все еще в группе неизвестных, — тихо сказала она.
Мягкость исчезла, разрушив чары, и он ухмыльнулся ей.
— Я, конечно, перебежчик.
Гермиона быстро отвела от него взгляд и спросила:
— Даже при полном помиловании?
— Меня ждет тропический рай.
— Но при полном помиловании ты будешь волен гулять, делать все, что захочешь, идти, куда захочешь.
— И каждый, кого я встречу, будет убегать от меня. Переходить на другую сторону улицы. Прятать от меня своих детей. Вежливо улыбаться, хотя на самом деле они дрожат от страха, страха, который я чувствую по запаху. Нет, такая жизнь не для меня.
— Если бы ты делал больше, если бы помогал людям, делал для других, показывал им, что ты…
— Что? — усмехнулся он. — Другой? Изменился? Ты думаешь, я изменился? — спросил он, почти крича.
— Я… я не знаю. Иногда я так и думаю, — робко ответила она.
Он удивленно моргнул.
— Правда? — она кивнула. — Дура, — язвительно произнес он, заглядывая ей в глаза, словно провоцируя ее бросить ему вызов.
Глаза Гермионы наполнились слезами, и она выбежала из-за стола.
— Зачем ты так сказал, Малфой? — сердито спросил Гарри. — Ты изменился.
— Я, может, и изменился, но вряд ли ты считаешь меня полностью изменившимся, согласен? — спросил Драко. — И я не хочу, чтобы она думала по-другому.
— Почему нет? Какой от этого может быть вред? Ты боишься, что она выведет тебя из себя? Боишься, что она может что-то значить для тебя?
Драко нахмурился.
— Только не это, Поттер.
— Да, опять это, Малфой.
— Нет, Поттер, — тихо сказал он. Возможно, это было из-за усталости, но у него не было сил опровергать обвинения Гарри. — Я прекрасно осведомлен о твоем мнении по этому поводу, и мне не нужно слышать его снова. Я не знаю, что произойдет в нашей работе и чем это закончится, и я не хочу, чтобы она привязалась, а потом что-то случилось.
— Или чтобы ты к ней привязался.
И снова Драко просто впился в него взглядом.
— Как я уже говорил, ты просто напуган.
— Нет. Я присматриваю за ней, как и обещал.
— И напуган.
Драко устал от этого разговора, и Гарри, в конце концов, был прав.
— Может быть, немного.
ооо
Гермиона уволилась с работы в понедельник, как и было предложено, хотя и не сообщила об этом Гарри или Малфою. Из министерства она направилась прямиком во «Флориш и Блоттс», подала заявление и была принята на работу. Она должна была приступить к работе в ближайший четверг, а это означало, что у нее было несколько выходных. После разговора, в котором Малфой назвал ее дурой, Гермиона избегала его. Она ругала себя за то, что позволила этому задеть ее. Она знала, что он был другим, и ей не следовало позволять тому, что он сказал, беспокоить ее.
Тем не менее, он перешел все границы дозволенного, и ему придется все исправить.
Покинув «Флориш и Блоттс», Гермиона отправилась навестить Рона и Джинни в Нору и пробыла у них пару дней. Время, которое она проводила со своими друзьями, было драгоценным, и Рон заставлял ее смеяться. Много. Война была в самом разгаре, и многие люди пользовались преимуществами относительного мира, чтобы проводить время за обычными делами, такими как шоппинг и квиддич.
К удивлению Гермионы, Рон познакомился с девушкой. Квиддич и шоппинг — это одно, но заводить роман в разгар войны казалось ей нелепым.
— Рон, идет война. Ты в ней участвуешь! В этом замешана вся твоя семья. В любую секунду ты можешь оказаться в окружении пожирателей смерти, с направленными на тебя волшебными палочками, без всякой надежды. Почему ты хочешь завести отношения?
— Гермиона, мы не должны прекращать жить только потому, что идет война, — сказал Рон, замешивая тесто в большой миске для своей мамы. Гермиона смешивала сухие ингредиенты в другой миске, Джинни — жидкие. — Если мы это сделаем, значит, они уже победили! Темная сторона хочет вселить в нас страх. Если они это сделают, то мы уже наполовину побеждены. Если мы будем продолжать жить, продолжать любить, продолжать бороться изо всех сил, мы не вступим в битву полумертвыми. Именно любовь поддерживает нас, именно за любовь мы боремся. Любовь — это то, что они пытаются уничтожить, заменить страхом и ненавистью. Не позволяй им, Гермиона. Если любовь приходит к тебе, прими ее и держись. В конце концов, это может спасти тебя.
Она усмехнулась.
— С каких это пор ты стал таким умным?
Он улыбнулся.
— Ты говорила мне это два года назад, помнишь? По крайней мере, в общих чертах. Я, наверное, немного перепутал.
Гермиона попыталась вспомнить, каково это — верить словам Рона, но это было до того, как погибли ее родители. С тех пор для нее все изменилось. Мысли о родителях заставили ее вспомнить о Драко, что одновременно и немного обрадовало, и немного опечалило ее.
— Я мало что помню из того, что было тогда, Рон. По-моему, это звучит идеалистично.
— Ну, это правда. Каждый день, когда я просыпаюсь, я чувствую, что есть что-то, ради чего стоит вставать, и это то, ради чего стоит увидеть ее еще раз. Я мог бы сразиться с десятью пожирателями смерти, если бы это означало провести с ней еще час.
— Луной.
— Да.
Гермиона подумала о том, насколько искусен в бою Драко, и она не была уверена, что кто-то сможет в одиночку справиться с десятью пожирателями смерти, даже если предположить, что они похожи на него. Но, возможно, только возможно, если у человека достаточно мотивации, он сможет. Джинни вышла из комнаты и увидела Молли, которая слегка улыбалась и что-то напевала.
— Знаешь, Гермиона, — прошептал Рон. — Мне кажется, с Джинни что-то происходит.
— Что ты имеешь в виду? — прошептала Гермиона.
— Каждое утро, когда я вижу ее, у нее такое же выражение лица, что и у меня. Как будто она кого-то защищает. Она тебе что-нибудь говорила?
— Нет, вовсе нет.
Он нахмурился.
— Хм. Ну, я все еще думаю, что что-то есть.
— Ты спрашивал ее об этом?
— Ага! — сказал он с излишним энтузиазмом, потому что комок теста пролетел через всю кухню. Гермиона рассмеялась.
— И что? — спросила она, закончив со своим заданием.
— Она просто пожала плечами и сказала, что понятия не имеет, о чем я говорю.
— Возможно, у нее действительно есть маленький секрет, которым она не хочет делиться. Я думаю, это совершенно нормально. Пусть у нее будет свой секрет.
— У тебя есть какая-нибудь тайная любовь, Гермиона? — спросил Рон, и в его глазах мелькнул огонек.
— У меня? Очень смешно, Рональд.
— Я серьезно. Иногда ты тоже выглядишь так, только не все время. Например, сегодня утром, когда ты впервые спустилась к завтраку. И на днях, когда ты читала у камина.
Гермионе не нравилось думать, что в ее жизни происходило достаточно событий, чтобы заслуживать такого взгляда. Драко был Драко Малфоем. Между ними всегда будет непреодолимая пропасть, даже если она этого не хотела. Прямо сейчас она определенно хотела эту пропасть. Ей нужна была эта пропасть. Она работала над тем, чтобы простить его, и у нее было достаточно забот, чтобы добавлять что-то еще.
ооо
В среду вечером она вернулась в «Эйдж», чтобы остаться на ночь и подготовиться к работе. Она надеялась войти незамеченной, но Гарри был в гостиной и просматривал какие-то бумаги. Он поднял глаза, когда она вошла.
— Привет! Где ты была? Мал… Мы волновались.
— Я была в Норе. В понедельник я уволилась из Министерства, как и было приказано, и устроилась во «Флориш и Блоттс». Начинаю завтра.
— Это здорово, Гермиона! Я рада, что ты наконец-то окажешься там, где действительно хочешь быть.
Она села на пол перед ним.
— Гарри?
— Хм?
— О чем ты думаешь в первую очередь, когда просыпаешься?
— О Джинни.
Она улыбнулась.
— А что? — спросил он.
— Рон сказал что-то, что, по его словам, о любви и борьбе за нее.
Гарри на мгновение задумался.
— Кажется, я это помню. Это было еще до того, как твои родители…
— Да, так оно и было, — сказала она, грустно улыбаясь. — Наверное, тогда я в это поверила.
— Ты больше не веришь?
Не задумываясь, она посмотрела в сторону лестницы.
— Я не знаю. Я согласна, что мы должны бороться, и что любовь — это то, за что стоит бороться. Рон также сказал, что я должна ухватиться за любовь, если она появится. Он говорил так же, как и ты несколько недель назад, когда советовал мне быть открытым ко всему.
— Рон — очень умный человек.
Гермиона рассмеялась.
— Что немного удивительно. Он всегда был достаточно умен, но никогда не казался склонным к самоанализу. Я думаю, травма изменила его. Сейчас он другой. Он все еще Рон, но кажется старше своих лет. Как будто где-то по пути он проходил мимо нас.
— Мы сейчас в разных мирах. Он ждет на обочине, все еще в состоянии немного пожить. Мы с тобой в гуще событий. Вроде мы будем такими. Или, по крайней мере, я буду таким. В этом есть смысл?
— Да.
— У нас разные точки зрения. Понятно, что он кажется другим.
— Я знаю, наверное, только сегодня до меня дошло, что на самом деле его здесь нет и не будет.
Несколько минут они сидели молча. Затем Гарри спросил:
— Гермиона, о чем ты думаешь в первую очередь, когда просыпаешься?
Она крепко задумалась.
— Честно? — она рассмеялась. — Я думаю о том, как приятно быть в тепле. Несмотря ни на что, я просыпаюсь в тепле, уютно устроившись под… — она замолчала, ошеломленная тем, что чуть не сказала — его мантией. Гарри приподнял бровь, глядя на нее.
— Под чем? — невинно спросил он.
— Н-ничем, — ответила она. — Я иду спать.
Гарри улыбнулся. Она и так скоро все поймет.
ooo