ooo
Гермиона оставалась в больнице Святого Мунго еще две недели. Дэвид был очень добр, и к концу лечения она помогала ему диагностировать серьезные заболевания и работала с ним и другими целителями, чтобы определить наилучший курс лечения. Это было полезно, но ей не терпелось поскорее закончить. Ей все еще нужно было выполнить задание для Драко, и каждый вечер, возвращаясь домой, она чувствовала себя измотанной.
В ее последний день Дэвид забрал ее из больницы пообедать, не обращая внимания на ее протесты. Он повел ее в самое дорогое заведение в Косом переулке, настоял, чтобы она заказала все, что пожелает, включая десерт. Гермиона чувствовала себя странно, так как однажды сказала ему, что ее не интересуют отношения, но на протяжении всего ужина он вел себя сугубо профессионально, пожелал ей удачи в выборе профессии и отпустил домой пораньше.
Когда она добралась, то с удивлением обнаружила, что Гарри и Драко рано вернулись с последнего задания. Они сидели за кухонным столом и поглощали, должно быть, все остатки еды, какие только были в доме. Она заметила, что они выглядят очень измученными.
— Привет, — сказала она, присаживаясь рядом с ними.
— Ты рано вернулась, — сказал Гарри с набитым картошкой ртом.
Она улыбнулась.
— Да. И я закончила в больнице Святого Мунго. Не могу выразить, как я тебе благодарна.
— Правда? — Гарри спросил. — Я думал, тебе понравилось.
— Да, но это утомительно, и вообще, это не то, чем я действительно хочу заниматься. Я подумываю о том, чтобы взять выходной, просто чтобы расслабиться, — она вздохнула.
— О, Грейнджер, — сказал Драко, доставая из кармана мантии листок пергамента. — Ты не могла бы кое-что купить в Косом переулке? В основном ингредиенты для зелий, но также и кое-что другое.
Она взяла у него листок.
— Нет, вовсе нет. И я, пожалуй, останусь у себя дома на ночь. Я не была там несколько месяцев, и мне хотелось бы кое-что забрать. Я вернусь завтра с утра пораньше.
Драко нахмурился.
— Твоя квартира? Это безопасно?
— Конечно, да, — раздраженно сказала она. — И это всего на одну ночь.
— Ну что ж… Полагаю, все в порядке, — сказал Драко.
Гермиона недоверчиво посмотрела на него.
— Ты не понимаешь этого, не так ли? Я не спрашиваю твоего разрешения!
Он холодно посмотрел на нее.
— Я понимаю это, но я также могу сделать так, чтобы ты не смогла поехать, если захочу.
— Правда? — спросила она, ее щеки покраснели от гнева.
— Эй, эй, — сказал Гарри. — Гермиона, Драко. Мы только что вернулись, и у меня ужасно болит голова. Пожалуйста, не кричите друг на друга прямо сейчас. Драко, с Гермионой все будет в порядке. Гермиона, он просто хочет убедиться, что ты в безопасности.
Драко тоже покраснел и отказался смотреть ни на Гарри, ни на Гермиону.
— Хорошо, — сказала Гермиона. — Я собираюсь кое-что сделать, а потом уйду.
Драко все еще был недоволен тем, что Гермиона ушла на всю ночь, и пожаловался Гарри, как только она ушла.
— Гарри, как ты мог просто так отпустить ее? Как я могу сдержать свое обещание, если я не могу покинуть это место и меня нигде не могут увидеть?
— Гермиона уже большая девочка, Драко. С ней все будет в порядке. К тому же, она аврор.
— Она не неприкасаемая, — запротестовал он.
— Малфой, пожалуйста. Это всего на одну ночь. Что будет потом?
ooo
Гермиона направилась прямиком в Косой переулок и купила все, что просил Драко. Счет в аптеке был на удивление высоким, и она удивилась, что же именно он заказал. Затем она отправилась в Совиный магазин и купила угощения для их сов.
Когда она вернулась в свою квартиру, там было холодно, темно и немного жутковато. Все было покрыто толстым слоем пыли. Гермиона, однако, очень устала и сразу же начала собирать кое-какие личные вещи: рамку с фотографией ее, Рона и Гарри. Пару своих любимых пижамных штанов. Несколько книг, которых ей не хватало. Свой лучший флакон лосьона. Потом она легла в постель, даже не потрудившись переодеться в пижаму.
Ранним утром что-то разбудило ее от крепкого сна. Она распахнула глаза, сердце тут же забилось быстрее. Она схватила с тумбочки свою волшебную палочку и легла в постель, прислушиваясь, не желая, чтобы незваный гость догадался, что она проснулась. Наконец, она услышала, как открылась ее дверь.
Ей показалось, что в комнату вошел один человек, и она испугалась, что этот человек услышит, как бьется ее сердце в груди. Человек подошел к ее кровати и сел. Она попыталась ударить его то ли рукой, то ли заклинанием, но он схватил ее за запястье и швырнул обратно на кровать.
— Мерзкая грязнокровка, — все тот же смутно знакомый голос. Люциус Малфой снял свою маску пожирателя смерти, и ее глаза расширились от ужаса, когда она увидела его. Он ухмыльнулся, мастерски изобразив это выражение, и наложил на Гермиону заглушающие и связывающие чары. У нее голова шла кругом: как?
Он наклонился и прошептал ей на ухо:
— Не волнуйся, ты, кусок дерьма. Я не собираюсь убивать тебя — во всяком случае, не сегодня вечером, — он взял ее лицо в ладони и провел пальцем в перчатке по контуру подбородка, почти с любовью. — Честно говоря, — с презрением произнес Люциус, — я не понимаю, что он в тебе нашел, — затем он ударил ее, сначала кулаком, а затем со всей силы взмахнул палочкой.
ooo
Драко резко сел в постели, сердце его бешено колотилось, он был весь в поту. Он накинул рубашку, схватил мантию и палочку, подошел к двери Гарри и постучал в нее, чтобы разбудить его.
— Гарри, вставай сейчас же. Гермиона в беде, — Гарри присоединился к нему меньше чем через минуту.
— Где она? — спросил он, сбегая по лестнице вслед за Драко.
— В своей квартире, — сказал он. Они трансгрессировали, но вместо того, чтобы оказаться в ее гостиной, как планировали, оказались примерно в пятнадцати кварталах от дома Гермионы.
— Вот черт! — выругался Драко и бросился бежать, когда пришел в себя.
— Что? — Гарри тяжело дышал, стараясь не отставать от него.
— Это Пожиратель смерти. Давай же.
— Откуда ты знаешь? — спросил Гарри.
— Я просто знаю, — он оторвался от Гарри, который с трудом поспевал за ним. Они добрались до дома Гермионы за считанные минуты. Драко знал код для входа и яростно набирал его. Он пробежал четыре лестничных пролета, даже не запыхавшись.
Он открыл дверь в комнату Гермионы так, словно делал это тысячу раз, и, быстро осмотрев соседние комнаты, вбежал в ее спальню.
Гермиона была привязана к кровати, рот у нее был заклеен скотчем, и Гарри подумал, что это странно, что нападавший использовал скотч. Но он не стал долго на этом задерживаться. У нее на лице была кровь, и она не подняла на них глаз, когда открылась дверь.
Драко подбежал к ней и развязал ей руки.
— Грейнджер, — сказал он дрожащим голосом. — Проснись.
Она медленно открыла глаза. Когда она увидела Драко, они расширились, и она начала извиваться, пытаясь заговорить. Он взялся за край ленты, и она замерла.
— Прости, — сказал он и сорвал ее.
Она коротко вскрикнула и прошептала:
— Мы должны уходить. Сейчас же, — она попыталась встать, но пошатнулась. Драко поддержал ее.
— Что? Почему? — спросил Гарри.
— Где твоя палочка? — спросил ее Драко.
— Я… я не уверена. Но, пожалуйста, поверьте мне, нам пора идти.
— Только не без твоей палочки, — запротестовал Драко.
— Акцио палочка Гермионы, — сказал Гарри, и Драко с Гермионой увидели, как ее палочка вылетела из-под комода прямо ему в руку. Он бросил ее ей, и она поймала ее.
Они попытались трансгрессировать, но не смогли.
— Он поставил защиту, — сказала Гермиона, направляясь к двери.
— Кто? — спросил Гарри, когда Драко повел их к двери.
Как только Драко взялся за дверную ручку, кто-то еще распахнул дверь. Гарри, Драко и Гермиона остановились как вкопанные.
Люциус Малфой вошел в комнату и обезоружил всех троих сразу. Он хитро посмотрел на Гермиону, затем на Гарри, затем на Драко.
— Привет, сынок, — усмехнулся он. — Так, так, так. Должен сказать, я был весьма удивлен, что кое-кто появился так быстро, — говоря это, он посмотрел на Драко. — Я ожидал увидеть Поттера, но, Драко, я удивлен, увидев тебя здесь. Ты вызываешь у меня отвращение, — сказал он с ненавистью в голосе.
— Я знал, что Темный лорд не придал значения твоему отсутствию, так что я тоже. Но, обнаружив, что ты опустился так низко. Я могу только надеяться, что твоя нынешняя миссия очень важна, поскольку в ней участвует Поттер, — он посмотрел на Гермиону и усмехнулся. — Я просто не могу поверить, что ты добровольно взялся за такую грязную работу, — он снова посмотрел на Драко. — Но ведь ты его любимчик, поэтому он должен давать тебе задания первым, — он произнес слово «любимчик» с такой злобой, что Гермиона слегка вздрогнула. — Хотя, почему ты выбрал миссию, в котором задействовано это… нечто… для меня непостижимо. Должно быть, это чрезвычайно приятное задание.
Все это время Драко просто наблюдал за своим отцом, отказываясь проявлять какие-либо эмоции. Когда он заговорил, его голос был ясным и ледяным.
— Кто ты такой, чтобы подвергать сомнению суждения Темного лорда? — несмотря на спокойствие, с которым Драко говорил, он был зол больше, чем когда-либо прежде.
Люциус ухмыльнулся.
— Конечно, не мое дело задавать ему вопросы, но ты — совсем другое дело, — Люциус взмахнул палочкой, и Гарри с Гермионой были отброшены к стене и удерживались там магическим образом. — Пойдем, сынок, нам нужно многое обсудить.
— Моя палочка. Сейчас, — процедил Драко сквозь стиснутые зубы.
Люциус сердито посмотрел на него, но подчинился. Гермиона с трудом сдерживала слезы, наблюдая, как Люциус и Драко покидают ее комнату.
— Гарри, — прошептала она, как только за парой закрылась дверь.
— Да?
— Ты в порядке?
— Да. А ты?
Она только кивнула.
— Ты… Ты знал? Ты подозревал?
— Гермиона, это не то, о чем ты думаешь. Должно же быть какое-то объяснение тому, что только что произошло. Я доверяю ему, помнишь?
Гермиона посмотрела на него, в ее глазах все еще читался страх.
— Правда?
— Ценой своей жизни, — твердо сказал он.
ooo
Драко закрыл дверь в комнату Гермионы. Ему нужно было взять ситуацию под контроль, и быстро.
— Что ты здесь делаешь, отец?
Люциус холодно посмотрел на сына.
— Темный лорд хотел, чтобы Поттеру было отправлено сообщение, и, поскольку предполагалось, что он находится где-то на Дальнем Востоке, — Люциус бросил на Драко подозрительный взгляд. — Лучшим способом сделать это было отправиться за девушкой.
— Как ты попал внутрь? — спросил Драко.
Люциус ухмыльнулся.
— Я просто аппарировал. Я думал, она умная.
Драко мысленно выругал себя за то, что не потребовал больше информации о защите Гермионы в ее квартире.
— И как ты узнал, что она была здесь?
— Я установил защиту, чтобы всякий раз, когда она возвращалась, я был предупрежден. Но это было несколько месяцев назад. — Люциус провел пальцем по одной из книжных полок Гермионы и с отвращением посмотрел на нее. — Я уже перестал надеяться, что она когда-нибудь вернется. Должно быть, у нее есть место, где она предпочитает останавливаться. Или кто-то, с кем она предпочитает оставаться.
Драко уставился на отца, не понимая, на что тот пытается намекнуть.
— Что это за послание для Поттера?
— Почему ты здесь, а не в Восточной Азии, как считает Темный Лорд? Или это конфиденциальная информация? — с усмешкой спросил Люциус.
— Это, конечно, не твоя забота.
— Темный Лорд доверяет тебе, почему, я не знаю. Мне кажется, что твои действия говорят совсем о другом, нежели то, что ты заявляешь. Самое главное, что Поттер, как предполагается, находится на другом конце света, а ты, как предполагается, преследуешь его. И так называемый предатель.
Драко с трудом сглотнул, недовольный тем, что его хозяин раскрыл свои предполагаемые планы кому бы то ни было, тем более своему отцу.
— Если мой хозяин сомневается во мне, он исправит ошибку — либо убьет меня, либо убедится в моей преданности, хотя ему вовсе не обязательно сомневаться во мне. Не тебе задавать вопросы.
Люциус широко ухмыльнулся.
— О, ты так думаешь? Разве ты не слышал? У Темного лорда появился новый фаворит. Ты слишком долго отсутствовал, делая слишком мало, и один из его самых преданных людей получил повышение.
— По крайней мере, я могу быть уверен, что это не ты, — усмехнулся Драко.
Люциус зарычал, схватил Драко за шиворот и встряхнул его.
— Ты сомневаешься в Темном лорде? Ты утверждаешь, что знаешь все лучше, чем он, раз осмелился на такое смелое предположение?
Драко вырвал руку у отца и выпрямился во весь рост.
— Если мой хозяин выбрал тебя вместо меня, то я знаю, что он сошел с ума.
Люциус ахнул, и его глаза расширились.
— Как… ты… смеешь?
— Он не раз говорил мне, отец, что никогда не дал бы тебе определенных полномочий. А что касается того, что я недостаточно для него делаю, посмотрим, что ты скажешь, когда я приведу ему Поттера. Я должен завоевать доверие Поттера, прежде чем смогу действовать; я должен заставить его думать, что я изменился. Когда я избавлюсь от него, это будет грандиозным предательством, и Темный лорд — и весь мир — навсегда запомнят меня за то, что я сделал. Что ты можешь показать? Ничего, — выплюнул он, свирепо глядя на отца.
Люциус, кипя от злости, посмотрел на него в ответ.
— По крайней мере, я здесь, где нужен ему.
— Что это за послание для Поттера? И почему именно ей, а не Уизли? — спросил Драко. Ему нужно было больше информации об этих последних размышлениях Темного лорда.
— Уизли, — выплюнул Люциус, — по сути, бесполезен. Темный Лорд всегда присматривает за грязнокровкой и Уизли. Грязнокровка гораздо интереснее, Уизли остается дома. Наш хозяин считает, что он больше не участвует в планах Поттера.
— Но это так? — Драко побледнел при мысли, что Темный лорд поручил кому-то следить за Гермионой. Они не могли следить слишком пристально, иначе он бы его заметил. Но все же, если они знали, где она живет, значит, они знали, где она работает.
— Это послание для Поттера, а не для тебя. Как только мы закончим, я передам его. Не беспокойся об этом, — Драко знал, что отец хотел унизить его и показать, что у него есть работа, в которую Драко не посвящен.
— Я передал несколько… других сообщений, на случай, если тебе понадобится повод проявить свои навыки убеждения. И, сынок, я не имею в виду, что это причинит тебе боль.
От одной этой мысли кровь Драко закипела в жилах.
— И откуда тебе знать, отец? Я думал, что такие люди, как она, недоступны. Во всяком случае, мне всегда так говорили.
— У грязнокровок есть свои преимущества, — лукаво ответил он. — Хорошо знать, что они из себя представляют, и использовать их по мере необходимости.
Драко едва мог думать. Он убил бы своего отца голыми руками, если бы тот прикоснулся к Гермионе.
Люциус рассмеялся холодным, расчетливым смехом.
— Ты же не можешь говорить это серьезно, сынок! Злишься из-за этой грязнокровки? Что на тебя нашло? Неужели ты так подружился с ней, чтобы убедить Поттера? С ними так нельзя поступать. Ими можно пользоваться. Не волнуйся, я сохранил ее для тебя. Ну, большую часть. Должен признаться, я и представить себе не мог, что встречу тебя здесь, — Люциус направился к двери. — Я сообщу нашему лидеру, что видел тебя и что ты хорошо справляешься со своей работой.
— Экспеллиармус! — крикнул Драко, застав Люциуса врасплох. Волшебная палочка вылетела у него из рук, и его отбросило через всю комнату. Драко подбежал к тому месту, где упал его отец, и схватил его за мантию. — Никогда, никогда больше не называй ее так, я ясно выражаюсь? — прошипел Драко сквозь стиснутые зубы и, отпустив его, попятился, приставив палочку к груди.
Люциус медленно встал и повернулся лицом к сыну.
— Драко, — спокойно произнес он, подходя ближе, в его глазах был злобный блеск. Очень тихо он сказал: — Она восхитительна на вкус. Милая и невинная, — он придвинулся ближе. — Тебе действительно стоит попробовать самому. Только я не потерплю, чтобы вокруг бегали какие-то маленькие полукровки, я этого не потерплю. В конце концов, я все еще твой отец.
Драко покраснел. Он хотел убить своего отца — он убил бы любого, кто причинил боль Гермионе. Он поднял палочку, чтобы направить ее прямо в сердце Люциуса. Но он не мог произнести ни слова.
Люциус рассмеялся смехом, полным ненависти.
— Размякаешь, сынок? В чем дело? Неужели грязнокровка превратила тебя в мягкотелого, слабохарактерного любителя магглов?
Рука Драко дрожала от ярости, но, глядя на отца поверх волшебной палочки, он вспомнил о письме Гермионы. Она сказала, что надеется, что он больше не будет убивать. Он знал, что стоит на распутье — убить и покончить с человеком, которого ненавидел годами, с человеком, который причинил боль Гермионе, или отпустить его. Нет, он не мог просто так его отпустить. Но он знал, что не хочет убивать снова. Осознав это, он вздохнул с облегчением.
— Давай же! Чего ты ждешь? — настаивал Люциус с высокомерным и безумным блеском в глазах.
— Остолбеней! — сказал Драко. Его отец без сознания упал на пол.
Драко мгновенно оставил его и пошел помогать Гарри и Гермионе. Он освободил их от заклинания, наложенного Люциусом, и пошел лечить раны Гермионы. Но она вздрогнула от его прикосновения, и тогда он посмотрел на нее. Выражение, которое он увидел на ее лице, было слишком знакомым. Он много раз видел это на лицах людей — страх. Какая-то маленькая частичка его сердца, та часть, которая начинала исцеляться, видеть красоту мира, разбилась.
Он опустил руку.
— Не смотри на меня так, Гермиона, — сказал он, отворачиваясь от нее. Гермиона увидела боль в глазах Драко, прежде чем он успел отгородиться от них стеной.
— А чего ты ожидал, Драко? — спросил Гарри. Затем он одними губами произнес: — Она не знает, — поверх головы Гермионы.
Драко не ответил Гарри и посмотрел на Гермиону. Затем он глубоко вздохнул и направился к двери.
— Ты можешь уйти, когда захочешь. Я приношу извинения за своего отца. Я должен разобраться с ним, — затем он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
Его первой эмоцией была абсолютная опустошенность. Он никогда не осознавал, насколько сильно привык считать, что Гермиона доверяет ему, что, несмотря ни на что, она будет верить в него, так же как и он будет защищать ее и заботиться о ней, несмотря ни на что. Он горько рассмеялся. Ему удалось обмануть себя, заставив думать, что он когда-либо пользовался ее доверием. Драко посмотрел на обмякшее тело своего отца и почувствовал полное отчаяние. В его голове роились мысли о том, что ему делать дальше и к чему приведут их усилия. Одно он знал наверняка: он никогда не сможет — и не станет — возвращаться к своей прежней жизни. И ему придется начать все сначала, пытаясь освободиться от этого. Он тяжело вздохнул и мысленно приготовился к предстоящему пути — в одиночестве.
ооо
Гарри многозначительно посмотрел на Гермиону.
— Если бы он работал на Волан-де-морта, он бы нас так просто не отпустил.
— Нет, ты права, он бы так не поступил. Но он даже не пытался защищаться или постоять за себя.
— Он, должно быть, думал, что ты не станешь слушать. Казалось, его не слишком заботило мое мнение, — многозначительно сказал Гарри.
— Я уверена, что так бы и сделала, Гарри, верно? После всего, что мы пережили вместе? — она нахмурилась, потирая запястья в тех местах, где они были связаны, а затем печально покачала головой. — Самое ужасное, что я не могу сказать наверняка, — она не была уверена, что дала бы ему возможность заговорить, не говоря уже о том, чтобы объясниться.
ooo
Драко отвез отца домой, в дом, в котором он вырос, провел его в свой кабинет и стер из памяти воспоминания о встрече с сыном. Затем он сидел, уставившись на человека, который отравил ему всю жизнь ненавистью и тьмой. Желание убить снова поднялось в нем, и на этот раз его было легче отогнать, поскольку он уже однажды сопротивлялся этому желанию. Он надеялся, что дальше будет легче.
Он сел на диван и с трудом сдержал слезы. Гермиона не доверяла ему, несмотря ни на что. Она верила его отцу. Она поверила в его слабую попытку отрицать, что его сын предаст его. Этот человек был не в своей тарелке. Он предпочел бы сочинить историю, чтобы никто — даже он сам — не узнал, что Драко предал Темного лорда. Но она поверила в это. И почему это причинило ей такую боль? Он никогда бы не предал их, особенно Гермиону. Разве она этого не знала? Драко ударился головой о стену. Он сидел в кабинете отца, боясь снова оказаться на грани. Что, если он столкнется с ней? В конце концов, он решил, что должен уйти, иначе мать может его увидеть. Он наложил на отца временное заклинание, чтобы разбудить его, затем вышел через окно и трансгрессировал, как только оказался за границей антиаппарационного поля, окружавшего его дом.
В доме было темно. Драко направился прямиком в свою комнату и побросал вещи в сумку. Он горько усмехнулся — вся его жизнь теперь умещалась в рюкзаке. Но он не мог уйти, ему некуда было идти. Он тяжело опустился на кровать и обхватил голову руками. Ему нужно было подумать, как побыстрее выбраться отсюда. Он вернется к Грейнджерам. Он поживет у них какое-то время и придумает новый план. Но что будет с Гермионой? Люциуса послали к ней, и если бы он ушел, она была бы открыта для нападения. Он не смог бы защитить ее, находясь так далеко. Должен ли он просто сказать ей? А потом уйти? Возможно, но это не решало проблему защиты. Он не знал, что его отец сделал с ней — он содрогнулся при одной мысли об этом — и принял решение не бросать ее, несмотря ни на что. Он просто продолжал наблюдать за ней из тени.
Где-то в суматохе мыслей и страхов Драко услышал тихий стук в дверь. Он быстро вытащил палочку.
— Малфой? Это я. Впусти меня, — послышался голос Гермионы.
Бешено колотящееся сердце Драко замерло в груди. Он не хотел с ней разговаривать, не хотел слышать, как она извиняется, но, в конце концов, такова жизнь, он справится с этим, и у него будет хорошая жизнь. Он знал, что она не это имела в виду, и зашла только потому, что была рядом. Может быть, она думала, что должна хотя бы неискренне попрощаться с ним.
Но часть его, та, что неохотно обратилась к свету, и та, что искренне заботилась о ней больше всего на свете, хотела знать, что с ней все в порядке. И эта часть, какой бы уязвленной она ни была сейчас, была сильнее, чем темная. Не говоря ни слова, он открыл дверь. Она стояла в дверном проеме и выглядела совершенно нормально. Кровь и синяки исчезли с помощью магии, и было похоже, что она приняла ванну.
— Малфой, мне правда жаль. Я…
Он оборвал ее, потому что знал, что она собирается сказать, и это было последнее, что он хотел услышать. Что она уходит.
— Да, да. Тебе жаль. Прекрасно. Я понял. Мы никогда не меняемся, — злобно сказал он.
Она удивленно посмотрела на него, удивленная его вспышкой.
— Что?
— Разве ты здесь не для того, чтобы сказать, что уходишь? — язвительно спросил он.
— Нет, на самом деле, я не собираюсь, — сказала она, и это прозвучало так, будто она была немного рассержена. — Если бы ты только заткнулся на полсекунды и дал мне закончить.
О да. Он ничего не сказал, просто посмотрел на нее.
— Мне жаль, что я не поверила тебе сразу. Просто это казалось слишком вероятным сценарием, ты должен это понимать. Как только мы с Гарри поговорили об этом, я поняла, что была неправа.
И вот она снова начала доказывать, что она была неправа, показывая ему, какой сильной она была на самом деле. И он почувствовал себя виноватым. И облегчение, огромное облегчение.
— В любом случае, я не ухожу, — она повернулась, чтобы уйти.
— Грейнджер, подожди, — ласково позвал он. Гермиона обернулась, скрестив руки на груди. — Ты в порядке? — спросил он и заметил, как она переступила с ноги на ногу, а затем заметил, что на глаза у нее навернулись слезы. — Иди сюда.
Она не решалась войти в его комнату.
— Пожалуйста, — он жестом указал на стоявший рядом со своей кроватью стул и наколдовал его, чтобы она села. Она села, все еще колеблясь. — Что он с тобой сделал? — тихо спросил он, хотя его захлестнула новая волна гнева.
Она посмотрела на свои руки, лежащие на коленях, и покачала головой.
— Гермиона, пожалуйста, — это прозвучало почти как мольба, но ему было все равно. В некотором смысле, так оно и было.
Должно быть, для нее это прозвучало правдой, потому что она ответила.
— Он ударил меня.
— Что еще? — спросил он.
— Обзывал меня ужасными словами. Он применил Круциатус.
Драко закрыл глаза, пытаясь унять свой гнев.
— Что-нибудь еще? — она уставилась на свои руки. — Гермиона?
— Н-нет. Не это, если ты об этом подумал. — Драко выдохнул полной грудью, не осознавая, что задерживал дыхание. — Но он рассказал мне обо всем, что бы он сделал, если бы я не была таким отвратительным привидением. Он был очень подробным и описательным, — она вздрогнула и обхватила себя руками.
Глаза Драко снова покраснели. На самом деле, он был рад, что рядом не было его отца. Он не был уверен, что на этот раз сможет удержаться от того, чтобы не вывернуться наизнанку. Он достал из комода одеяло и обернул его вокруг плеч девушки, растирая ей руки, чтобы согреть.
— И это все? — выдавил он. Она кивнула, позволив нескольким слезинкам скатиться с ресниц. Драко обнял ее и держал, пока она плакала. Он погладил ее по спине, провел руками по волосам и сказал, что все будет хорошо, что Люциус ушел и больше не сможет причинить ей боль.
Сказав это, он почувствовал, как Гермиона напряглась и отстранилась от него.
— Ч-что ты имеешь в виду? — спросила она с ужасом на лице.
Он нахмурился.
— Он больше не причинит тебе вреда, — сказал он, и в его голосе послышалось замешательство.
— Почему? — она продолжала пятиться от него, а он не хотел, чтобы она уходила от него.
— Потому что я ему не позволю. Я не хочу, чтобы ты когда-нибудь снова покидала этот дом. Я… — он не успел закончить фразу о том, что никогда больше не позволит ей пострадать, что всегда будет рядом, чтобы защитить ее, потому что она обвила руками его шею и крепко прижалась к нему, оборвав его слова.
Драко смутился, но осторожно обнял ее в ответ.
Когда она отстранилась, то улыбалась сквозь слезы.
— Что? — спросил он.
— Ты его не убивал?
— Нет.
— О, Драко, я так рада.
Он покачал головой, ответ одновременно рассеял его замешательство и сделал его еще более туманным.
— Почему? Он причинил тебе боль. Он мог бы… — он замолчал, не позволяя себе думать о том, на что был способен его отец.
— Потому что. Это значит, что ты сделал правильный выбор.
— Я обещал тебе, что не буду.
Она нахмурилась, очевидно, пытаясь вспомнить данное обещание. Он продолжил.
— На Рождество. После того, как я получил твое письмо. Я пообещал тебе, что больше никогда не буду убивать. И я даже не причинил вреда своему отцу, я не смог, — Гермиона просияла, глядя на него так, словно он только что получил высший балл по математике. — Он назвал меня мягкотелым, — пробормотал он, нахмурившись.
— Ты совсем не мягкотелый, Драко, поверь мне. Он просто хотел добраться до тебя. Не позволяй ему.
Драко не думал о том, что он делает дальше, он просто сделал это. Его рука действовала сама по себе, когда он потянулся к ее лицу, его пальцы начали жить своей собственной жизнью, нежно вытирая ее слезы, один предательский палец задержался на ее щеке.
Гермиона почувствовала что-то сильное, когда он прикоснулся к ней, и была почти уверена, что это не имело ничего общего с обычным всплеском эмоций между ними. Это чувство пришло откуда-то совсем из другого мира.
Ее лицо было в нескольких дюймах от его лица. Он чувствовал запах ее свежевымытых волос. Они пахли, как цветы в саду ее родителей. Он видел золотые искорки в ее глазах. Каждая клеточка его существа говорила ему, кричала, вопила о том, чтобы он поцеловал ее, и на секунду он почти наклонился к ней ближе. Но он увидел замешательство в ее глазах. Конечно. Она бы не захотела целовать его, ему было смешно даже думать об этом. Какая-то часть ее больше не находила его отталкивающим, и он почти разрушил это.
Его разум включился как раз вовремя, чтобы помешать ему совершить такую чудовищную глупость, как поцеловать ее. Он убрал руку с ее лица и неохотно отстранился, отрывая от нее взгляд.
Драко посмотрел на свои руки, которые теперь лежали у него на коленях.
— Прости, что меня не было рядом, чтобы защитить тебя.
Гермиона пыталась заставить свое сердце перестать так сильно биться. Она чуть не взорвалась от интимности их контакта, и могла поклясться, что он хотел поцеловать ее. Что его остановило? Хотела ли она, чтобы он остановился?
— Почему? — спросила она, надеясь, что голос ее не выдал.
— Это моя вина. Ты не должна была подвергаться опасности. И я имел в виду то, что сказал. Я не хочу, чтобы ты снова покидала этот дом.
Гермиона была рада, что они вернулись на привычную почву. Она могла разозлиться на его слова, что и сделала. Потому что это было знакомо, и она знала, как реагировать.
— Малфой, эта чрезмерная защита становится нелепой. Я могу сама о себе позаботиться.
— Очевидно, нет, — сердито ответил он. Разозлиться было легко. И ему было легко позволить себе разозлиться на нее. Они оба были такими искусными в споре.
Она встала с кровати и снова села на стул, раздраженно скрестив руки на груди.
— Да, могу.
— Тогда как Люциус смог проникнуть в твою квартиру посреди ночи?
— Я не знаю, — отрезала она. — Я приняла обычные меры предосторожности, плюс те, что применил Гарри. Я даже настроила так, чтобы только ты, Гарри и я могли аппарировать туда и обратно.
— Как? Что ты использовала?
— Волосы.
— Что-нибудь еще? — она покачала головой. — Ну, очевидно, мой отец справился. Тебе следовало использовать как минимум два предмета для заклинания селективной аппарации, возможно, три.
— Не ругай меня, Малфой. Я понимаю.
— Ты останешься здесь.
— Ни за что.
Глаза Драко опасно сверкнули, но она стиснула зубы и посмотрела на него.
— Это мой дом, — сказал он, стиснув зубы. — Мы действуем по моим правилам.
— Я никогда на это не подписывалась. У меня есть задание, которое я должна выполнить для тебя! Как я могу это сделать, если я застряла здесь? — ему нечего было на это сказать, поэтому он просто прищурился. — Я могу аппарировать прямо в Министерство и обратно. И на свою работу.
— Нет. И ты уволишься с работы.
Гермиона разозлилась по-настоящему.
— Я не брошу свою работу. Это единственное, что помогает мне оставаться в здравом уме. Кем ты себя возомнил, в конце концов?
Драко встал, пытаясь запугать ее.
— Это мой план, моя жизнь. Я не позволю тебе разрушить все, над чем я работал, из-за того, что ты пострадала или погибла.
Она тоже встала и, поскольку была ниже его ростом, посмотрела снизу вверх в его серые глаза.
— А как же моя жизнь? И я должна отказаться от нее ради тебя? То, как она произнесла «тебя», поразило Драко, и он понял, что она ни за что не позволила бы ему поцеловать себя, ни за что не допустила бы этой мысли, ни за что не захотела бы, чтобы он был в ее жизни, когда все это закончится. Было совершенно ясно, что какая-то часть ее все еще ненавидела его. Отлично. Позволь ей. Он все еще отказывался дать ей возможность разрушить его жизнь.
Он дважды постучал пальцем по ее голове.
— Тук-тук, Грейнджер. Я думаю о твоей жизни, — она просто продолжала сверлить его взглядом. Он вздохнул и отступил. — Ты можешь продолжать ходить в министерство, но работу придется оставить. Возьми Уизли с собой, чтобы уволиться, — она, казалось, собиралась возразить, но он сказал: — Это окончательно, Грейнджер, — таким голосом, который говорил, что да, на самом деле так и есть, и дальнейшего обсуждения не будет. Затем он сел на кровать, взял книгу и притворился, что читает ее.
— Прекрасно, — сердито сказала она. — Ты можешь быть таким удивительным придурком, Малфой, — она выбежала из его комнаты и захлопнула дверь.
Драко отложил книгу и провел рукой по волосам. Он разозлил ее, как и хотел. Но его сердце все еще бешено колотилось при мысли о поцелуе с ней, как бы он ни старался не обращать на это внимания.
Так было лучше. Он знал, как держаться с ней на расстоянии, как отталкивать ее и бороться с ней. Но он понятия не имел, как впустить ее в свою жизнь, и хотел ли он этого вообще. Какая-то часть его кричала, требуя, чтобы его увидели, признали. Гермиона была права, он был одинок. Но он не позволял ей приблизиться к нему, потому что знал, что в конечном итоге может только причинить ей боль — это было все, что он знал. Это было неизбежно. Он не знал, как любить, а она заслуживала того, чтобы любовь наполняла айfree_dom ее до краев, чтобы ее обожали безраздельно и вечно. А он не думал, что способен на это.
ooo
Гермиона нашла Гарри в гостиной.
— Ааа! — вскрикнула она, плюхаясь в кресло.
Гарри посмотрел на нее.
— Все в порядке, Гермиона?
— Нет. Эта высокомерная, грубая, эгоистичная, несносная свинья!
Гарри удивленно улыбнулся.
— Что он натворил на этот раз?
— У него хватило наглости сказать мне, что мне нельзя выходить из дома.
Гарри съежился при одной мысли о том, что он попытается сказать Гермионе, что ей что-то не позволено делать. Но Драко все еще был жив, так что, возможно, это все-таки было возможно.
— Почему? — спросил он.
Она закатила глаза.
— Наверное, из-за того, что случилось. Похоже, он думает, что я не могу позаботиться о себе, — она замолчала, нахмурившись еще больше. — Говорит, что мне придется уволиться с работы. Клянусь, он считает себя настолько важным, что может приказывать мне, как ребенку. Тешит свое эго.
— Гермиона, тебе будет неприятно это слышать, но я с ним согласен, — она удивленно посмотрела на него. — Твоя безопасность очень важна для меня, — сказала Гермиона.
— Моя безопасность, — усмехнулась она. — Дело вовсе не в этом. Ему просто нужно чувствовать власть над кем-то, поскольку у него больше нет своих приятелей-пожирателей смерти, которыми он мог бы командовать.
Гарри вздохнул, опасаясь сказать то, что хотел. Ну что ж, он решил, что ей нужно это услышать.
— Гермиона, я знаю, ты расстроена, а Малфой, вероятно, ничего не сделал, чтобы исправить ситуацию, возможно, просто подстрекал тебя. Но тебе когда-нибудь приходило в голову, что он делает это потому, что заботится о тебе?
Гермиона потеряла дар речи. Малфой? Заботится? О ней? Она знала, что он заботился о ней, и он часто ее проверял, но чтобы он действительно заботился о ней? Она уже собиралась сказать, что не думала, что Малфой способен на такое, когда вспомнила о паре из Новой Зеландии. Он явно заботился о них. И всегда какая-то птичка шептала ей на ухо, что он стал совершенно другим человеком.
Тихое «Нет» — вот и все, что ей удалось выдавить из себя. Она сидела молча, размышляя о том, что произошло наверху. Теперь она была уверена, что он почти поцеловал ее. Но зачем ему это делать? Возможно ли, что она ему так дорога? Конечно, нет. Это был просто момент, который, должно быть, смутил его. И ее. Он утешал ее, и она была рада, что он не убил своего отца. И она повторяла себе это снова и снова, но это не все проясняло. Ее сердце все еще бешено колотилось при мысли о том, как близко он был. При мысли о том, что он, возможно, поцеловал ее. И постепенно она призналась себе, что в глубине души хотела, чтобы он поцеловал ее. Это было нехорошо.
— Гарри? — сказала она примерно через десять минут молчаливой ругани. — Могу я тебя кое о чем спросить?
Он отложил свои бумаги и сосредоточил на ней все свое внимание.
— Конечно.
— Это что, совсем ненормально — испытывать чувства к человеку, который убил твоих родителей?
Гарри едва сдержался, чтобы не ухмыльнуться, как сумасшедший. Вместо этого он нахмурился.
— У тебя есть чувства к Малфою? Парню, которого ты только что назвала несносной свиньей?
Гермиона встала и принялась расхаживать по комнате.
— Я не знаю! — разочарованно сказала она.
— Расскажи мне, что вызвало это, — попросил Гарри.
— Ну, только что он… он прикоснулся ко мне, и это было не так, как в предыдущие разы. Я имею в виду, я почувствовала прилив энергии, но это происходит только в точке соприкосновения. Я почувствовала… ну, ты знаешь. Как чувствуешь себя, когда тебе четырнадцать, и парень, в которого ты влюблена, улыбается тебе.
— Ах, у тебя внутри все переворачивается.
— И ты делаешь сальто. И тебе кажется, что твое сердце вот-вот выскочит из груди, так сильно оно бьется, — Гермиона замолчала, затем напряженно посмотрела на Гарри. — Я хотела, чтобы он поцеловал меня, Гарри!
— И что? — спросил Гарри.
— И что? — повторила она. — Что значит «и»? Он убил моих родителей!
— Я знаю, Гермиона, мы уже проходили через все это раньше. И я все равно думал, что ты его простила.
— Я так и сделала. И до сих пор люблю. Я просто… Я не могу забыть. Как они выглядели, когда я их нашла, — ее голос дрогнул. — Как же я скучаю по ним каждый день, — сказала она, давая волю слезам. — Каждый раз, когда я смотрю на него, я думаю о них. Что, если это никогда не пройдет? Я не могу быть настолько глупой, чтобы влюбиться в него, не могу!
Гарри подошел к ней и прижал к себе, давая ей выплакаться. Она быстро успокоилась и улыбнулась ему сквозь слезы. Они сели на диван.
— Гермиона, не обижайся на меня, когда я это говорю, но на самом деле я не думаю, что это так уж плохо.
Она нахмурилась.
— Что?
— Ты и Малфой. Я имею в виду Драко.
Ее глаза расширились.
— Гарри, ты же не серьезно!
Он не хотел раскрывать слишком много своих подозрений, не желая давать ей ложную надежду, поскольку Малфой отказался даже обсуждать этот вопрос. Но Гарри знал, что у Малфоя было что-то такое, чего ни он, ни Рон не могли дать ей.
— Да, Гермиона. Я не могу сказать тебе, почему прямо сейчас. Надеюсь, когда-нибудь.
Она ничего не ответила, не в силах взглянуть на свою подругу.
— Итак, он поцеловал тебя? — наконец спросил Гарри.
— Нет! — сказала она, и это прозвучало более печально, чем она хотела.
Гарри ухмыльнулся.
— Может быть, в следующий раз.
— Гарри Поттер, ты меня шокируешь!
Он пожал плечами.
— Эй, прости, но это то, что я думаю. И если ты начинаешь испытывать к нему какие-то чувства… тогда, возможно, я не так уж далек от истины, как ты настаиваешь.
— Я… Ты… Но… У-у-х! — в приступе раздражения Гермиона выбежала из комнаты на улицу.
Гарри не смог удержаться от улыбки, глядя ей вслед. Она могла быть такой упрямой. Он надеялся, что она не упустит еще один шанс пообщаться с Малфоем, если таковой когда-нибудь представится.
ooo