oooГермиона прибыла в Министерство магии, зарегистрировалась у стойки для посетителей и направилась в кабинет Дина.
— Гермиона! — сказал он, приятно удивленный ее появлением.
— Привет, Дин! — сказала она, обнимая его. — Как дела?
— Просто замечательно, а у тебя?
— Я в порядке. Есть какие-нибудь новости о Гарри?
Дин мрачно покачал головой.
— Нет, но мы найдем его, не волнуйся.
— Я надеюсь на это. Послушай, Дин, я здесь с небольшой миссией.
Он ухмыльнулся.
— О?
— Мне нужен телевизор.
Он удивленно посмотрел на нее.
— Телевизор?
— Да, — сказала она, улыбаясь. — Здесь поблизости есть?
— Дай-ка я посмотрю, — Дин порылся в стопке пергамента на своем столе и вытащил несколько листков. Он просмотрел каждую страницу. — У нас есть один, на котором крутят плохие фильмы о Джеймсе Бонде.
Гермиона поморщилась.
— Нет, спасибо.
Дин закончил список.
— Нет, никакого телевизора.
Плечи Гермионы опустились.
— Знаешь, ты всегда можешь его купить, — сказал Дин.
Хмурое выражение лица Гермионы сменилось улыбкой.
— Ты прав, Дин! Но я ничего не знаю о покупке телевизора. Ты не мог бы мне помочь?
— О, конечно.
— Отлично. Когда ты сможешь?
Дин взглянул на часы на своем столе.
— Сейчас?
— Отлично! Только мне нужно срочно поговорить с Симусом. Что, если я встречу тебя в вестибюле через полчаса?
— Конечно, Гермиона.
— Спасибо, Дин!
Она направилась к лифту и поднялась на этаж, где располагался отдел авроров. Симус сидел за своим столом и, казалось, был готов рвать на себе волосы. Он поднял глаза, когда Гермиона приблизилась.
— Привет, Симус.
Он тяжело вздохнул.
— Привет. Дай-ка угадаю. Ты видела статью?
— Да, что происходит? Что это за таинственные обвинения? И какие у них есть доказательства? Андромеда имеет к этому какое-то отношение?
Симус усмехнулся.
— Гермиона, хотел бы я тебе сказать.
— Могу я… увидеть ее?
— Нарциссу? Нет, она на первом месте. К ней имеют доступ только самые высокопоставленные лица.
Гермиона нахмурилась.
— Значит, ты ничего не можешь мне сказать?
Симус покачал головой.
— Только то, что я на самом деле не думаю, что у нас есть что-то конкретное на эту женщину. И это только предположение, основанное на том, насколько все уклончивы.
— Не будет ли слишком большой просьбой, если ты пришлешь мне письмо, если что-нибудь узнаешь?
— Ну конечно. Но почему ты так интересуешься Нарциссой Малфой?
— Давай просто скажем, что это личное.
Симус неуверенно кивнул.
— Что ж, да. Я отправлю тебе сову.
— Спасибо, я правда ценю это.
ooo
Два часа спустя Гермиона вернулась на прежнее место, и кошелек Малфоя стал чуть полегче. Она левитировала телевизор в дом, в гостиную.
Гарри и Драко были на кухне, Гарри спокойно ел, а Драко расхаживал взад-вперед. Он вздрагивал каждые несколько минут, когда делал резкое движение.
Он услышал, как хлопнула входная дверь, и пошел отругать Гермиону за то, что ее так долго не было. Однако мимо его лица проплыла большая коробка и направилась в гостиную. Гермиона стояла за коробкой, держа в руках пакеты. У Драко отвисла челюсть.
— Грейнджер! Что ты наделала?
Гермиона поставила сумки на диван и аккуратно поставила телевизор на пол.
— Как я и говорила, у меня есть телевизор, — ответила она.
Он посмотрел на нее.
— Конечно, я не специалист по маггловским вещам, но мне кажется, что ты купила телевизор. А что во всех этих пакетах? — спросил он, указывая пальцем.
— Фильмы. И DVD-плеер. И да, я все это купила, — она увидела, что он собирается начать лекцию, и прервала его. — Дин ходил со мной, так что просто расслабься, хорошо?
Драко стиснул зубы, и хотя он догадывался об ответе, он все равно задал вопрос.
— И, если позволишь спросить, как ты за все заплатила, раз у тебя нет работы?
Она на самом деле улыбнулась немного неохотно.
— Э-э, я прихватила твой кошелек с деньгами, когда уходила.
Он закатил глаза, больше не сердясь. Но он не дал ей этого понять.
— Моими деньгами. Конечно. Почему нет? Потрать все! Пожалуйста! В конце концов, на самом деле я этого не хочу.
— Малфой, расслабься. Я приготовила все это для тебя, чтобы развеять твою неизбежную скуку. Ну, по большей части. У меня есть для себя один или два фильма. Ладно, три, но я верну их, если хочешь. Ну, два из них. Один я точно оставлю себе.
Он покачал головой.
— Оставь их себе, — затем он вышел из комнаты, кривая улыбка выдавала его веселье.
— Гарри! — позвала Гермиона. Он вошел в комнату. — Ты поможешь мне соединить все это воедино?
На то, чтобы все подключить, ушел почти час, поскольку Гарри тоже не очень-то разбирался в маггловском оборудовании. Гермиона трансфигурировала коробку, в которой лежал телевизор, во что-то, на чем его можно было установить. Затем прочитала инструкции Гарри, который попытался разобраться, что к чему подключать. Они оба были расстроены, но смеялись, когда разобрали все провода.
Гермиона взмахнула запястьем, пробормотала несколько заклинаний, и вскоре телевизор и DVD-плеер заработали как положено. Когда все было сделано, было уже поздно, и Драко давно спал. Гермиона вздохнула, переключая каналы, не проявляя особого интереса. Через некоторое время она выключила телевизор и вышла на крыльцо почитать. Гарри присоединился к ней.
— Итак, Гермиона. Те чувства, о которых ты говорила со мной. Как у тебя дела?
— Какие чувства? — спросила она, нахмурившись. — О, Малфой, — она вздохнула и отложила книгу. — Отлично. Я имею в виду, что в этом нет ничего нового. Иногда он по-прежнему несносен и невыносим. Но видеть его таким избитым было правда тяжело. Наверное, это заставило меня понять, что я что-то чувствую к нему, но что именно, я не уверена.
— Да, это плохо, не так ли?
— Ужасно. И это сделал Люциус. Его собственный отец. Я не понимаю, как человек мог так навредить своему собственному ребенку.
— Ммм, — сказал Гарри, глядя задумчивым. — Иногда мы видим пожирателей смерти, когда мы далеко, и обычно, когда они видят Драко, он просто немного холоден с ним. Но всякий раз, когда мы видим Люциуса… он приходит в ярость. Я начинаю сомневаться, эффективно ли мы стираем ему память. Он кажется… в последнее время он вел себя неразумно, и я думаю, что когда он увидел Драко на этот раз, то просто сорвался.
— Ты имеешь в виду, более иррациональный, чем обычно? — спросила Гермиона с циничной улыбкой.
— Ну да, — согласился Гарри. — Но… это другое. Я думаю, что сейчас он немного сумасшедший. Так же, как Беллатриса всегда была немного сумасшедшей.
— Должно быть, это семейное, — пошутила Гермиона.
— Драко, однако, не сумасшедший. Он прекрасно владеет собой и знает, что делает.
— Верно, — признала она. Затем вздохнула. — Я думаю, Драко правда серьезен, да?
Гарри улыбнулся.
— Да. Ты, кажется, удивлена.
— На самом деле, я не удивлена, но все, что я когда-либо видела, это как вы тренируетесь вдвоем. Потом уходили на несколько дней, и ничто из этого не показывало мне, что происходит на самом деле. Это было туманно, неосязаемо. Мне не нужны были доказательства. По крайней мере, я так себе говорила, но это все равно было нереально. Я не могу этого понять. Вчера я видела это. Темное.
— Я понимаю. Я провел с ним гораздо больше времени, чем ты. Я доверял ему свою жизнь, а он доверял мне свою. Думаю, это помогло ускорить процесс обретения доверия. Тебе никогда не приходилось делать ничего подобного, поэтому у тебя ушло на это больше времени.
Она кивнула.
— Я устала, Гарри. Я иду спать.
— Не будешь спать здесь?
— Нет, Драко нужно отдохнуть.
Она ушла. Гарри знал, что она не хотела, чтобы Драко вставал посреди ночи и проверял, как она. Это заставило его улыбнуться.
ooo
На следующий день Драко все одиннадцать часов подряд смотрел «Властелина колец». Он не вставал с дивана, за исключением случаев крайней необходимости — например, когда ему приходилось весь день безостановочно пить тыквенный сок и эти мерзкие зелья.
— Грейнджер!
Гермиона закатила глаза, а Гарри только улыбнулся. Было десять утра, и Драко вызывал ее уже четыре раза.
— Да, жалкий инвалид? — сказала она с порога комнаты, стараясь, чтобы ее голос звучал сердито.
— Все, — сказал он, указывая на экран.
Она закатила глаза и сменила диск.
— Что-нибудь еще? Потому что я знаю, что, как только я выйду из комнаты, ты захочешь чего-нибудь еще.
Он покачал головой, не отрываясь от фильма, который только что возобновился. Гермиона усмехнулась и присоединилась к Гарри. Полтора часа спустя он позвал ее снова, когда она готовила обед для всех.
— Да, твоя королевская боль? — фыркнула она.
— Все.
— Малфой, может, ты научишься менять диски сам? Ты же знаешь, что впереди еще много.
Он ухмыльнулся.
— Но почему? Гораздо интереснее наблюдать, как ты закатываешь глаза и бежишь сюда, чтобы помочь мне.
Она поставила второй диск.
— Ты голоден?
Он нахмурился.
— Думаю, да. Я не замечал, пока не задумался об этом.
— Отвлечение внимания может привести к этому, — сказала она. Через несколько минут она вернулась с едой и кое-чем из напитков, а также с его дневной дозой зелья.
Он поморщился, но проглотил все, не сказав ни слова.
— Спасибо, Грейнджер, — сказал он, не отрывая взгляда от телевизора.
Драко позвал ее снова через полчаса. Ему нужно было в туалет, и он хотел, чтобы она остановила показ фильма. Она поставила фильм на паузу и подождала, пока он вернется, затем сняла ее.
Он звал ее, чтобы она принесла ему закуски, напитки, поменяла диски, кое-что объяснила, сделала паузу, чтобы сходить в туалет, и даже раз или два просто чтобы позлить ее.
В восемь, когда фильм наконец закончился, он позвал ее снова.
— Малфой! Мерлин, что теперь? — спросила она с явным раздражением в голосе.
— Дело сделано.
— Слава Мерлину! — она раздраженно села и посмотрела на него. Он выглядел так, словно просидел в темной комнате одиннадцать часов, уставившись на ярко мигающий экран. В основном она видела это по его глазам. Они выглядели усталыми и слезящимися. — Как тебе понравилось?
— Это было потрясающе. Я никогда не видел ничего подобного, — он пристально посмотрел на нее. — Я не хочу этого признавать, правда, не хочу. Но магглы правда сделали кое-что классное.
Гермиона странно посмотрела на него.
— Поразительно, не правда ли? — саркастически произнесла она.
Драко медленно поднялся, протирая глаза. Он чувствовал, что затек.
— Малфой, ты сегодня вел себя как пятилетний ребенок. Ты всегда такой раздражительный, когда не в духе?
Он улыбнулся ей.
— Ты что, шутишь? Моя мать никогда бы не позволила мне выкрутиться из всего этого. Она бы одарила меня суровым взглядом и велела беречь себя.
— Что ж, я рада, что у меня нет ничего общего с твоей матерью.
— У тебя есть, но совсем немного.
Гермиона наморщила носик.
— Например, что? Хотя, я уверена, что на самом деле не хочу знать.
Он не мог сказать ей, что и она, и его мать были невероятно красивы — это вывело бы ее из себя. Но что он мог сказать?
— Когда ты сердишься на меня, у тебя такой же пугающий взгляд. Конечно, ты не наказываешь меня так, как это делала она, — надеюсь, этого будет достаточно.
— Я не думаю, что хочу знать степень пыток — я имею в виду наказание, — которым тебя подвергали люди, которые тебя вырастили.
— О, Грейнджер, я и не знал, что тебе не все равно.
Она посмотрела на него с выражением, которое Драко не смог понять. Казалось, в ее глазах промелькнуло так много всего.
— Я не хочу, — наконец раздраженно сказала она, вставая, чтобы выключить телевизор и DVD-плеер. — На сегодня тебе больше не нужно смотреть телевизор. Иди, поиграй в «Взрывающиеся карты» с Гарри или еще во что-нибудь. Кыш!
Драко выпрямился во весь рост, чтобы казаться более устрашающим, и сказал свирепым тоном:
— Несмотря на то, как я вел себя сегодня, мне не пять, Грейнджер, — она вздрогнула, но увидела смех в его глазах и сильно ткнула его в руку.
Драко поморщился, но, ухмыляясь, вышел из комнаты.
ooo
На следующий день Драко почувствовал себя лучше. Он спустился вниз в пижамных штанах и футболке, улыбаясь про себя. Гермиона сидела за столом и что-то сосредоточенно писала.
— Доброе утро, Грейнджер.
Она издала какой-то хрюкающий звук, чтобы привлечь его внимание, и указала на пузырек на столешнице. Он застонал, но проглотил его содержимое.
— Черт. Ну, я пошел. Акцио, метла!
Гермиона вскинула голову, когда он направился к двери. Она выхватила волшебную палочку и заперла дверь.
— Подожди, Малфой. Что ты делаешь?
Он ухмыльнулся и вернулся к столу, чтобы сесть.
— Пытаюсь привлечь твое внимание.
— Что ты хочешь?
— Какие еще фильмы ты мне купила?
— Они в пакетах у дивана.
Драко прошел в гостиную и нашел пакеты. Он просмотрел названия: «Супермен», «Бэтмен», «Терминатор», «Хищник». Ему очень понравилось, как они звучат. Затем он увидел, должно быть, ее фильмы. Среди них «Неспящие в Сиэтле». У него перехватило дыхание, когда он взглянул на это. Он должен был это увидеть.
— О, это мое, — сказала Гермиона. Она подошла к нему и попыталась забрать это у него. Он вырвал это. — Эй, — сказала она.
— Доброе утро, — окликнул Гарри.
— Привет, Гарри, — рассеянно поздоровалась Гермиона. — Малфой, верни!
Гарри выпятил грудь и неторопливо подошел к ним.
— В чем проблема, юная леди? Он доставляет тебе какие-нибудь неприятности?
Гермионе хотелось посмеяться над его нелепым поведением.
— Малфой не отдает мне мой DVD.
— Послушай, Малфой, нам не нужны неприятности. Просто отдай DVD маленькой леди, и никто не пострадает.
— Э-э, нет. Я хочу посмотреть.
— Что? — спросила Гермиона, странно глядя на него.
Гарри выхватил кассету у Драко и нахмурился, увидев название.
— Поверь мне, приятель, ты не захочешь это смотреть, — он протянул фильм Гермионе, которая тут же ударила его. — Эй!
— Это хороший фильм, Гарри, — сердито сказала она.
— Неважно. Это выглядит по-девчачьи.
— Новость в том, что я девушка.
— Да, — сказал он, — ты можешь это смотреть, но Малфою это не понравится.
— Откуда ты знаешь? — спросил Драко.
— Это… девчачья чепуха, — сказал Гарри, не в силах понять, что Драко такого сложного говорит о фильме.
Гермиона снова ударила Гарри.
— Это не чепуха. Это романтика.
Гарри рассмеялся.
— Верно. Чепуха.
Она пристально посмотрела на него.
— То, что в тебе нет ни капли романтики, не означает, что романтика — это чепуха. — Драко рассмеялся.
— Ой, Гермиона. Я могу быть романтичным, — он говорил так, словно ему стоило огромных усилий произнести это слово.
— Да, точно. Бедная Джинни.
— Я все равно хочу это посмотреть, — сказал Драко.
— Нет, — сказали Гарри и Гермиона одновременно.
Драко нахмурился.
— Почему?
— У меня есть для тебя фильмы для мальчиков. Посмотри их.
Драко решил, что сейчас не время настаивать на своем. Он посмотрит это, ему не нужно разрешение Гермионы. Если С в о б о д н ы й_м и р_р а н о б э ему придется прокрасться вниз посреди ночи и выяснить, как включить телевизор, он посмотрит это. Но пока он пожал плечами.
— Ладно, я посмотрю фильмы для мальчиков.
— И сегодня я не собираюсь держать тебя в ежовых рукавицах, — отрезала Гермиона.
— Ладно, ладно. Как скажешь, — пробормотал Драко. — Покажи мне, как пользоваться этой штукой, — она сердито посмотрела на него. — Пожалуйста? — Гермиона закатила глаза и объяснила Драко, как пользоваться DVD-плеером. Затем она вышла из комнаты.
Гермиона сдержала свое обещание и каждые четыре часа заходила в гостиную только для того, чтобы принести ему зелье. Большую часть дня она сидела на улице, разговаривая с Гарри или занимаясь уборкой, которая была почти закончена.
— Не могу поверить, что Малфой просидел перед телевизором два дня подряд, — сказал Гарри, когда они смотрели на закат солнца.
— Я знаю. Кто бы мог подумать? — сказала Гермиона, задумчиво глядя на свет и краски заката, играющие на воде.
— Ненавистник всего маггловского.
Она не ответила.
— Эй, Гермиона. Ты голодна? Пора ужинать, — сказал Гарри, как только солнце благополучно скрылось за горизонтом.
— О, точно, — она встала и потянулась. — Я приготовлю.
— О, мне нужно выполнить одно поручение сегодня вечером, после ужина, — сказал Гарри.
Гермиона нахмурилась, обеспокоенная.
— Не волнуйся, ничего серьезного, но я вернусь поздно.
— Хорошо, — сказала она.
Полчаса спустя ужин был готов, и Гермиона позвала Гарри и Драко. Гарри проглотил свой и быстро ушел.
Через несколько минут она спросила:
— Как ты себя чувствуешь?
— Намного лучше. Ужин был вкусным.
— Спасибо, — рассеянно поблагодарила она.
— Что ты делаешь сегодня вечером? — спросил он, откидываясь на спинку стула.
Она нахмурилась.
— Работаю. Я так близка к завершению своего задания, — она потерла виски. — Но я не знаю, я не уверена, что еще могу думать.
Драко посмотрел на нее с легкой улыбкой.
— Что ж, у меня есть идея.
Она посмотрела на него, все еще держа руки на голове.
— Что?
— Посмотри со мной фильм, — когда она открыто уставилась на него, он сказал: — Мне скучно. Я весь день просидел в этой комнате в полном одиночестве, мне хотелось вырвать себе глаза, но я просто продолжал смотреть. Ты притащила в мой дом эту зловещую коробку. Самое меньшее, что ты можешь сделать, это составить мне компанию, пока я размышляю, не будет ли больнее, когда я наконец вытащу их вилкой или ложкой.
Гермиона улыбнулась.
— Ты же знаешь, тебе не обязательно смотреть, — она встала и убрала со стола их тарелки.
— О, но я так и делаю. Это дьявольская коробка, уверяю тебя, — она ничего не ответила. — Да ладно, тебе нужен перерыв. Ты сама примерно так и сказала.
Она вздохнула. Она действительно устала думать, и идея отвлечься перед телевизором показалась ей очень привлекательной. Она могла притвориться, что смотрит один из фильмов, которые купила для него. Может быть, она даже заснет. Каким-то образом она всегда чувствовала себя в безопасности, засыпая под звуки телевизора.
— Хорошо. Я посмотрю что-нибудь.
— Отлично, — сказал он. — Я приготовлю.
Гермиона медленно вымыла посуду, а когда закончила, то пошла в гостиную и обнаружила Драко читающим на диване. Взгляд Гермионы упал на телевизор.
— Малфой, мы не будем это смотреть, — она подошла к пакетам с DVD, которые принесла с собой, и начала просматривать их.
Драко схватил ее за запястье, чтобы остановить.
— Почему нет? — спросил он. — Я хочу это.
— Ну, а я нет, — сказала она, вырывая руку, прежде чем потерять сознание от прикосновения. Это было похоже на электрические импульсы, пробегающие по ней, взрывающиеся при каждом ударе сердца.
— Я думал, тебе нравится, — сказал он.
— Да, но… почему ты хочешь это увидеть? Гарри прав, тебе, наверное, это не понравится.
— Я бы хотел иметь возможность решать сам, — он не смог объяснить ей истинную причину, по которой он хотел посмотреть этот фильм. Поэтому он придумал неубедительную отговорку. — Я хочу посмотреть все виды маггловских фильмов. Даже этот.
Она неловко переступила с ноги на ногу.
— Я… я не хочу смотреть это… с тобой.
Драко не мог не почувствовать себя немного уязвленным.
— Почему? — сердито спросил он.
Она немного поерзала, а затем опустилась в кресло.
— Хм, потому что, ну, я… — она сделала паузу. — Я… всегда плачу, когда смотрю этот фильм, — она крепко зажмурилась, чтобы не видеть, как он смеется над ней.
Драко смягчился.
— Я обещаю, что не буду пялиться, — ласково сказал он.
Гермиона медленно выдохнула. Она не хотела, чтобы он видел, как она плачет, но ей действительно хотелось посмотреть фильм. Поэтому она решила не плакать, и это решило бы проблему.
— Хорошо, мы можем посмотреть этот фильм. Но тебе лучше сдержать свое обещание.
— Я так и сделаю, — сказал он, немного неуверенный в том, как он сможет сдержать его, поскольку все, чего он хотел, — это наблюдать за ней. Он бы разобрался с этим. Он нажал кнопку воспроизведения на пульте дистанционного управления и приготовился смотреть фильм.
— Хорошо, но, Малфой, я серьезно. Не отрывай глаз от экрана.
— Я знаю, я все понимаю. Расслабься, ладно?
И вот в течение следующего часа и сорока пяти минут Драко наблюдал, как Гермиона смотрит «Неспящих в Сиэтле». Она не смогла сдержать данное себе обещание не плакать, но вместо этого плакала везде, где обычно это делала. Драко наблюдал за ней краем глаза на протяжении большей части фильма, но когда он знал, что приближается одна из этих сцен, он полностью переключал свое внимание на фильм, чтобы понять, что именно заставляет ее плакать каждый раз, когда она смотрит его.
Наблюдая за ней, он почувствовал, как что-то внутри него наконец изменилось. За последние два года он добился значительного прогресса, постепенно обретая те эмоции, о которых так много слышал. Маленькие уголки его мира обрели смысл. Он постепенно испытывал новые чувства, одно за другим. Гермиона сыграла в этом огромную роль, совершенно без ее ведома. Он так много узнал о ней, наблюдая за ней, что понимал, что она находится в невыгодном положении и понятия не имеет об этом. Он мог читать ее как открытую книгу, что казалось ему ироничным.
В течение этого часа и сорока пяти минут, с каждой минутой, Драко чувствовал, как лопается последняя жилка в его сердце. Он наконец почувствовал и понял, каково это — любить Гермиону. Она через многое прошла и очень страдала, во многом из-за него, но все равно была такой нежной и трогательной по мелочам. Простые, честные истории о двух влюбленных людях все еще могли тронуть ее.
Он подумал о той первой ночи, когда она была на грани, когда он вышел с ней на крыльцо. Она казалась свободной от всех забот этого мира, и он вспомнил, что это тронуло его. Точно так же она позволила себе погрузиться в фильм, увлечься героями и прикоснуться к ним.
Он почувствовал, как постепенно остатки льда в его сердце тают, а комок в груди, который всегда служил только для того, чтобы разогнать кровь по телу, наконец-то забурлил новой жизнью.
Излишне говорить, что когда фильм подошел к концу, Драко оказался в весьма затруднительном положении.
Наконец-то он понял, что влюбился в Гермиону. Это разозлило его, потому что он изо всех сил старался этого не делать. Несмотря ни на что, несмотря на его лучшие намерения и все то, чем он хотел бы стать, он знал, что в конце концов причинит ей боль. Это было неизбежно. Должно быть, он сошел с ума, должно быть, сходит с ума, если даже думает об этом. Ответ был прост: он не мог думать об этом.
Гермиона довольно громко шмыгнула носом, отвлекая Драко от его мыслей. Он заметил, что идут титры, и что она изо всех сил пытается незаметно для него вытереть слезы. На его лице появился едва заметный намек на улыбку. Больше всего его озадачило в ней то, что она плакала навзрыд каждый раз, когда смотрела этот фильм.
— Извини, я не понимаю.
Гермиона оторвала взгляд от своих всхлипываний. Ее глаза были красными и влажными, щеки и губы порозовели от слез. В этом новообретенном безумии, называемом любовью, он подумал, что она прекраснее, чем когда-либо.
— Что ты имеешь в виду? — фыркнула она.
— Чем это закончилось? Они просто ушли, уставившись друг на друга? Это чушь.
— Ты вообще смотрел фильм? — недоверчиво спросила Гермиона. — Когда он сказал: «Ты прикасаешься к ней в первый раз, и вдруг… ты дома. Это почти как… Волшебство. Вот что произошло в конце. Они прикоснулись, и — волшебство.
— Волшебство? — недоверчиво переспросил он. — Я не видел никакой магии.
Гермиона отказалась закатывать глаза.
— Ну, не такой магии, как «направь свою палочку и произнеси заклинание», магии, нет.
— Тогда что? Что это значило?
— Малфой, ты когда-нибудь держал девушку за руку?
Он замер. Разговор внезапно принял совсем не тот оборот.
— Что это за вопрос? — рявкнул он.
Она была удивлена его внезапной враждебностью, но просто сказала:
— Просто вопрос. В фильме, когда они держались за руки, они что-то почувствовали. Они знали, что предназначены друг другу.
— Что они что?
На этот раз она закатила глаза.
— Что они вместе, придурок.
— О, — он задумался на секунду. В голове у него все перемешалось, и он даже не обратил внимания на ее обзывательства. — Как они узнали?
— Они чувствовали это, когда держались за руки. Это было волшебство.
— Это логический круг, Грейнджер. Ты не отвечаешь на вопрос.
Она разочарованно застонала.
— Они просто… знали. Иногда достаточно одного простого прикосновения, чтобы понять, что ты испытываешь к другому человеку что-то очень сильное.
Как только она произнесла это, то поняла, что на самом деле сказала. О прикосновениях. Она старалась держать себя в руках перед ним, но все, о чем она могла думать, это о том, что происходило каждый раз, когда они касались друг друга.
Драко пришло в голову то же самое, только у него была теория относительно причины этих толчков, поэтому он не слишком беспокоился по этому поводу. Его беспокоило то, что он почувствовал, когда в последний раз прикасался к ней, чтобы вытереть слезы с ее щек. Он чувствовал это совсем по-другому. Где-то в районе живота. О, и его сердце, казалось, готово было выпрыгнуть из груди. Это было потрясающее ощущение, но в то же время он думал, что его может стошнить.
— Итак, что же это такое, Малфой? — он услышал, как Гермиона произнесла это чуть громче шепота.
— Что-что? — спросил он.
— Это… такое… случается. Когда, ну знаешь, твоя кожа соприкасается с моей.
— Магия, — рассеянно произнес он. Гермиона промолчала, и он посмотрел на нее. Выражение ее лица было похоже на смесь страха, ужаса, боли и восторга одновременно. — Что-то вроде «направь свою палочку и произнеси», — быстро добавил он.
— Я так и знала, — отрезала она. На самом деле она этого не знала, но не собиралась показывать ему, что ей на секунду показалось, будто он собирается признаться ей в чем-то огромном и ужасном. Потому что это было бы ужасно, верно? Она сердито посмотрела на него, потому что он заставил ее думать о том, о чем она не хотела думать.
Но он, конечно, понятия не имел, почему она вдруг стала такой враждебной к нему.
— Значит, когда ты прикасаешься к кому-то, это происходит, — спросила она, хотя это был не совсем вопрос.
Он глубоко вздохнул, прежде чем ответить.
— Нет. Только к тебе.
Она вскинула голову, чтобы посмотреть на него.
— Что ты имеешь в виду? Почему только ко мне?
Он провел рукой по волосам.
— На самом деле я не знаю. Но, по моей теории, это побочный эффект заклинания, которое я наложил два года назад.
— Какое заклинание?
— Связующее заклинание.
— Что? — воскликнула она. — Это невозможно. Ты… ты не сможешь сотворить это заклинание без участия обеих сторон. Ты бы ни за что не смог этого сделать без моего разрешения и сотрудничества, которого у тебя, конечно, не было два года назад и, вероятно, даже не было бы сегодня!
— На самом деле, я мог это сделать, и я это сделал.
Она потеряла дар речи. То, что он предлагал, означало… ну, это означало, что он был очень могущественным, очень умелым и очень продвинутым. И, насколько она помнила, он тоже сам сотворил заклинание Фиделиуса. Она даже не знала, что такое возможно.
Но она не могла позволить себе отвлечься.
— У этого заклинания нет никаких побочных эффектов, — сказала она.
— При обычных обстоятельствах — нет. Но я думаю, что из-за того, что я сделал это без вашего ведома, сработала встроенная защита от сбоев. Если кто-нибудь когда-нибудь сделает то, что сделал я, система защиты предупредит невежественного участника, если он или она когда-либо вступят в контакт с заклинателем. Хотя это странно. Я не совсем уверен, почему это происходит. В том, что физический контакт необходим, нет никакого смысла, но это лучшее объяснение, которое я придумал.
Гермиона была в ярости.
— Зачем тебе понадобилось накладывать на меня это заклинание?
Драко знал, что она разозлилась, и что его ответ только разозлит ее еще больше.
— Я не могу тебе сказать.
Реакция Гермионы напугала его. Какое-то время она ничего не говорила, но Драко заметил, что в ее глазах вспыхнула ярость. Он приготовился к тому, что в них прозвучит усталость, но этого не произошло. По крайней мере, не так, как он ожидал.
— Это из-за твоего острова, не так ли? — спросила она почти устало. — По какой-то причине ты не хочешь мне рассказывать и собираешься сказать, что расскажешь позже.
— Вообще-то, да.
Очень тихо она сказала:
— Меня так тошнит от твоего чертова острова! Я имею в виду, где мы сейчас находимся? Десять лет и четыре вишни?
— Вообще-то, я не большой поклонник вишен, так что мы можем ограничиться тремя.
Она одарила его убийственной улыбкой.
— Ты же не любишь вишни.
— Нет…
— Тогда с какой стати я должна печь шоколадный торт с вишнями сверху? — закричала она.
Он вздохнул.
— Ладно, Грейнджер. Ты знаешь, к чему это приведет. Я расскажу тебе об этом не через десять лет, а когда захочу, и у тебя не будет времени испечь этот дурацкий торт. Итак, я официально исключаю это из требований.
Она закатила глаза.
— О, огромное спасибо. И как ты посмел сотворить такое заклинание без моего ведома? Что на тебя нашло и как ты смог это сделать, даже если бы тебе удалось это сделать без моего согласия? Два года назад меня нигде не было рядом с тобой, если только ты не похитил меня без моего ведома… — она побледнела. — Неужели? — закричала она и вскочила с кресла, выглядя совершенно дикой.
— Нет! Успокойся, Грейнджер. Нет, конечно, нет,— он встал и положил руки ей на плечи. Что было неправильно с его стороны.
Она вырвалась из его объятий.
— Гермиона, я бы не сделал ничего, что могло бы причинить тебе боль, — он действительно, честно, имел в виду то же самое. И это были совершенно неправильные слова.
Она прищурилась, глядя на него.
— Ты правда думаешь, что я поверю в эту дурацкую ложь, Драко Малфой? Еще каких-то пять минут назад ты был пожирателем смерти, и я сомневаюсь, что два года назад, когда ты накладывал на меня это заклинание, твои намерения были благородными. Ты убил моих родителей! — теперь она кричала ему в лицо. — Ты причинил мне больше боли, чем кто-либо когда-либо причинял, так что не стой здесь и не говори, что никогда бы не причинил мне боль! — с этими словами она оттолкнула его со своего пути и побежала в свою спальню, хлопнув дверью с такой силой, что он услышал, как задребезжали окна.
Драко закрыл глаза и глубоко вздохнул. В конце концов, ему пришлось сделать шесть глубоких вдохов, прежде чем он поверил в то, что не совершит какую–нибудь глупость — например, не побежит в ее комнату и не зацелует ее до потери сознания — или не расскажет ей абсолютную правду — или не бросится со скалы без палочки — или не подойдет к Темному лорду и не плюнет ему под ноги. Или назовет его полукровкой. Эта мысль, казалось, вывела Драко из оцепенения.
Он покачал головой и медленно поднялся по лестнице в свою комнату. Он остановился у двери Гермионы, но ничего не услышал. Он бросился на кровать и стал тереть глаза костяшками пальцев, пока перед глазами не замелькали звезды.
Сегодняшний вечер был интересным. Он сошел с ума — вот как он мог это назвать. Затем объект его безумия — читай «привязанности» — закричал на него так громко, что он был уверен, что этот звон будет стоять у него в ушах всю оставшуюся жизнь.
Можно ли сразу перейти от здравомыслия к безумию — от отсутствия чувств к любви — без каких-либо промежуточных моментов? Только он знал, что это не было ничем, что он некоторое время боролся со своими растущими чувствами к девушке. И все же, казалось, что из ничего это превратилось в любовь. И именно во время просмотра фильма он наблюдал за ней почти два года. Он был влюблен. В самую несносную девушку, которую он когда-либо знал. Он понятия не имел, как это произошло, но это случилось. С ним. Снеговик.
Однажды он отправился в Америку к Темному лорду. У него выдался свободный вечер, и он отправился в бар где-то в Новой Англии — что бы это вообще значило? — и это был его счастливый вечер. Там шел небольшой концерт. Две симпатичные девушки спели о нем песню. Он встретил их позже и попросил написать слова к песне. Конечно, с тех пор он потерял их, вероятно, в ту же ночь, когда напился до бесчувствия.
Но он все еще помнил их.
Все в порядке, все в порядке.
Если я замерзну, я не смогу разрушиться.
Ты прикасаешься, и я замерзаю,
там, где должно быть мое сердце, лед.
Я снеговик.
Холод — это все, что я знаю.
Я снеговик.
Ты не можешь причинить мне боль, никто не может.
И все же он был здесь и таял. Он мог разрушаться, он мог причинять боль, и не только физическую.
Он вздохнул и встал, чтобы проверить, как там Гермиона. На ее двери висела записка, в которой говорилось: «Отвали, Малфой». Он улыбнулся и снял записку, затем вернулся в свою комнату и рухнул в постель.
ooo