ooo На следующий день Драко старался избегать Гермиону, насколько это было возможно. Он проснулся рано, раньше нее, и спустился на выступ, чтобы потренироваться. Он провел там все утро, пропустив завтрак, и вернулся в дом только тогда, когда не мог двигаться от голода. Он посидел на крыльце, пока не убедился, что Гермионы нет на кухне, затем зашел в дом и приготовил себе обед. Он поел на крыльце и вернулся на карниз только к вечеру.
Он снова подождал, пока не убедился, что не столкнется с Гермионой, прежде чем отправиться в свою комнату, чтобы принять душ и расслабиться перед ужином. Через два часа у него заурчало в животе. Он внимательно прислушался и, услышав, как кто-то возится на кухне, решил, что можно выйти, взять тарелку с едой и вернуться в свою комнату.
Драко бесшумно спустился по лестнице и направился прямиком на кухню. Он ожидал увидеть что-нибудь разогретое на плите, салат или даже хлеб, но там ничего не было. Он проверил все шкафы, но там почти не было еды, только несколько банок фасоли и кусочек сливочного масла. Он мысленно застонал, понимая, что сейчас ему придется поговорить с Гермионой.
Он неохотно вошел в гостиную, где она была, страшась встречи, хотя на самом деле не мог сказать, почему он так этого боялся. Когда он увидел Гермиону, ему пришлось сдержаться, чтобы не рассмеяться.
Она сидела посреди дивана, все еще в пижаме, вокруг нее были разбросаны салфетки. Ее волосы были собраны в растрепанный хвост, глаза блестели от слез. В одной руке она держала упаковку мороженого, а в другой — ложку, которая застыла на полпути ко рту. Ее глаза были прикованы к экрану телевизора, а по лицу бежали свежие струйки, падая на колени.
— Грейнджер, — сказал он.
Она подскочила и посмотрела на него, даже не пытаясь привести себя в порядок или хотя бы притвориться, что не плачет.
— Что?
— Что у нас на ужин?
— Хм?
— Ужин. Еда. Пришло время перекусить.
— Ой. Хм, я не готовила. Просто приготовь себе что-нибудь, — она снова посмотрела в телевизор.
— Есть нечего. Я уже посмотрел.
Гермиона поставила фильм на паузу и уделила ему больше внимания.
— Ой. Правда?
— Да.
— Хм-м-м… Что ж, извини. Кажется, я в последнее время не ходила в магазины.
— Что у тебя на ужин?
— Мороженое. В морозилке его много.
— Мороженое. Мороженое — это не ужин, Грейнджер. Это после ужина.
Она пожала плечами.
— Я ем мороженое на ужин.
— Но тебе нужна настоящая еда.
— Мороженое — это настоящая еда, — запротестовала она.
— Нет, это не так.
— Ну, это то, что я ем. Ты можешь есть все, что пожелаешь. На самом деле, возможно, есть три разных вкуса. Я уверена, что ты найдешь тот, который тебе понравится.
— Я отказываюсь есть мороженое на ужин!
Она нахмурилась.
— Тогда не ешь.
— Тогда что ты предлагаешь мне сделать?
— Еда на заказ?
Он закатил глаза и застонал.
— Грейнджер, ты действительно не собираешься ничего делать? — она кивнула. — Почему?
— Потому что сегодня… Сегодня ужасный день, и я хочу сидеть здесь, как я делала весь день, есть мороженое и плакать.
— Это нелепо. Мороженое — это не еда, и слезы весь день не принесут тебе пользы.
— Мне все равно, это то, что я делаю, когда наступает этот день, и мне не с кем его провести.
— У меня никого нет, и ты не видишь, как у меня портятся зубы. Скажи честно, твои родители не дантисты?
Она пристально посмотрела на него.
— Да, спасибо. А теперь, прошу меня извинить, у меня как раз начинается очень интересная часть, — она повернулась к телевизору и убрала фильм с паузы. Драко застыл, глядя на нее широко раскрытыми глазами. Она продолжала игнорировать его, и он вздохнул с облегчением. Она ничего не подумала о его промахе, поэтому, прежде чем заметила, что он смотрит на нее, он выскочил из комнаты и помчался вверх по лестнице.
Он прошел в ее комнату и подошел к шкафу с мантиями. Достал свой любимый комплект и, пыхтя, спустился вниз по лестнице. Прошел в гостиную и бросил мантию Гермионе, которая, совершенно ошеломленная, поймала ее.
— Я ухожу через десять минут. Если ты идешь, то надень что-нибудь поприличнее и, ради всего святого, сделай что-нибудь со своими волосами, — затем он повернулся и пошел наверх, улыбаясь про себя своему замечанию о ее прическе. Потому что ему действительно нравились ее волосы, они были частью ее самой.
Гермиона провела половину из своих десяти минут в шоке. Затем она потратила еще полминуты, пытаясь понять, серьезно ли он говорит. Затем целая минута ушла на то, чтобы решить, хочет ли она пойти. Три вопроса пронеслись у нее в голове. Во-первых, было ли это свидание? Скорее всего, это было не так, поскольку он на самом деле не просил ее идти. Во-вторых, сможет ли она собраться за десять — уже восемь — минут? Ответ был утвердительный. В-третьих, хотела ли она пойти с ним куда-нибудь в этот день, в этот зловещий красно-розовый праздник?
На обдумывание этого вопроса у нее ушло почти шестьдесят секунд. Она чувствовала себя вполне комфортно, и фильм подходил к концу. Ей нужно было переодеться и привести себя в порядок, и, если судить по мантии, которую он набросил на нее, они собирались отправиться в какое-нибудь приятное место. Она вспомнила, как в последний раз они ходили на ужин — или, скорее, когда она была вынуждена сопровождать его на встречу, и ужин оказался как нельзя кстати. И все же в глубине души ее тянуло к нему, и с каждым днем это чувство становилось все сильнее. В данный момент он кричал ей, чтобы она уже вставала и переодевалась. В конце концов, у нее были к нему чувства, и не было ничего плохого в том, чтобы поужинать с ним.
Она побежала наверх, сбросила пижаму и надела простое черное платье. На мгновение она запаниковала из-за своих волос, но у нее не было другого выбора, кроме как уложить их наверх. Вздохнув, она собрала волосы в свободный пучок на макушке и закрепила его блестящими заколками в виде птиц. На это ушло шесть минут, осталось две. Она нанесла немного блеска на губы, вытерла глаза и бросила быстрый взгляд в зеркало. Она действительно выглядела потрясающе, но просто решила, что того, что она увидела, хватит на десять минут, ничего особенного. Гермиона спустилась вниз и заняла свое место на диване, имея в запасе тридцать секунд.
Драко спустился ровно через десять минут, одетый в черные брюки, серую рубашку и черную мантию. Очевидно, он не ожидал, что Гермиона присоединится к нему, потому что направился прямо к двери, не оглядываясь.
Она прочистила горло, и он посмотрел на нее. У него чуть не перехватило дыхание, когда он увидел, что она сидит на диване там, где он ее оставил, и выжидающе смотрит на него.
— Я подумала, что могла бы присоединиться к тебе, — чопорно произнесла она, вставая. У Драко перехватило дыхание, когда он увидел ее в полный рост. Он не мог поверить, что это та же самая девушка, которая сидела на этом месте одиннадцать минут назад. Его сердце забилось довольно быстро, и он даже не смог придумать, что бы такое остроумное сказать. Он просто кивнул и подождал, пока она подойдет к нему, наслаждаясь тем, как она уверенно и грациозно двигается.
— Куда мы идем? — она спросила.
— Я знаю одно местечко, — сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно спокойнее, несмотря на то, что он определенно не был спокоен. Он не был готов увидеть Гермиону в таком виде сегодня вечером. Думал, что она самое прекрасное создание на планете. Или, по крайней мере, в Уэльсе, а возможно, и на всей планете. Безумие, которое он испытывал на прошлой неделе, вернулось с новой силой и ударило его прямо в живот.
— Но ты же не можешь просто так бродить по округе, знаешь ли.
— Я прекрасно понимаю, спасибо тебе за твою заботу.
— Я не беспокоюсь, просто хотела, чтобы ты подумал об этом.
— И, конечно, у меня есть, — он сунул руку под халат и вытащил маленький пузырек. — Спасибо, — сказал он и выпил содержимое. Постепенно его волосы стали черными, а глаза — голубыми, как в Новой Зеландии. — И ты, вероятно, тоже захочешь принять облик своего альтер-эго.
Гермиона кивнула.
— Я… я всего на секунду, — сказала она, взбегая по лестнице в свою комнату. В правом верхнем ящике комода оставались две бутылки с зельем, которое она приготовила. Она осторожно взяла одну из бутылок и внимательно осмотрела ее. Затем посмотрелась в зеркало.
Ей показалось, что она заметила, хотя бы на мгновение, что-то в глазах Драко, когда он увидел ее в гостиной. Мысли, которые она вдруг посетила, были немного пугающими. На мгновение ей показалось, что он действительно… одобряет? Более того, он даже казался… почти охваченным благоговейным страхом. Гермиона практически потеряла дар речи.
Она покачала головой, чтобы остановить поток своих мыслей. Если бы она не поторопилась, она не сомневалась, что он оставил бы ее. Улыбнувшись в последний раз своему отражению в зеркале, она выпила зелье и увидела, как меняется ее внешность: волосы становятся ярко-светлыми, а глаза — темно-зелеными.
Когда она спустилась вниз, Драко был слегка разочарован, не увидев Гермиону, которую он успел полюбить. Он знал, что это Гермиона, но это был кто-то другой. У его Гермионы не были идеальные волосы и зеленые глаза, и такой она ему нравилась. Вздохнув, он понял, что, вероятно, сможет сосредоточиться и избавиться от звона в голове, когда она будет выглядеть таким образом — другим человеком.
— Так, в самом деле, куда мы направляемся?
— Австралия.
— Что?
Драко взял ее за руку, глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и ухмыльнулся.
— Подожди, — сказал он и увлек ее за собой.
Они оказались на темной, убогой на вид улице с обветшалыми витринами магазинов.
— Э-э, Малфой? Что происходит?
— Расслабься, Грейнджер. Это заведение для волшебников, — он подошел к одной из дверей, потянув ее за собой. Открыл дверь, и ему пришлось почти втолкнуть ее внутрь.
Гермиона вошла в очень элегантный ресторан. На самом деле, «элегантный» было неподходящим словом. Она не думала, что здесь есть подходящее слово. От этого захватывало дух. Роскошные породы дерева, бесценный мрамор, сверкающий хрусталь, фарфор, серебро и шелк окружали ее со всех сторон. Над головой парили сотни зажженных свечей, которые были единственным источником света. Они постоянно мерцали, так что помещение было залито струящимся светом, который напомнил ей океан, в который она влюбилась.
Струнный квартет, сидевший в углу, наигрывал очаровательную мелодию, и, когда Гермиона огляделась, у нее перехватило дыхание. Золото, серебро и драгоценные камни сверкали на шеях, ушах и пальцах всех женщин в помещении. Мужчины были такими же блестящими, хотя и не такими броскими. Гермиона посмотрела на Драко краем глаза и заметила то, чего не заметила, когда осматривала его в доме — природная элегантность делала его таким же блистательным, как и всех остальных мужчин в комнате. Она чувствовала себя совершенно не в своей тарелке и немного несчастной. Она не вписывалась в эту компанию и сразу же поняла это. Дело было не только в отсутствии блеска, но и в том, что она чувствовала, что даже воздух в комнате был слишком разреженным, чтобы она могла дышать, и она знала, что все присутствующие, вероятно, согласились бы с ней.
— Малфой, — прошипела она. — Я не хочу здесь оставаться.
Он нахмурился.
— Почему?
— Я… я просто не понимаю.
Он уже собирался ответить, когда к ним подошел метрдотель.
— Ах, мистер Грин, как приятно видеть вас сегодня вечером. Прошло некоторое время с тех пор, как мы виделись в последний раз. Столик на двоих? — спросил мужчина в смокинге с сильным австралийским акцентом.
Драко посмотрел на мужчину и кивнул, сверкнув ослепительной улыбкой.
— Да, Мерфи, было бы идеально.
— Сюда, пожалуйста, — он повел Драко и оцепеневшую Гермиону к уединенному столику с видом на океан. — Конечно, к нашему лучшему столику, — он отодвинул стул, чтобы Гермиона села, что она и сделала, чувствуя, что задыхается. Мерфи вручил им меню, а Драко — винную карту.
Драко даже не открыл ее.
— Пожалуйста, вашу лучшую бутылку, — сказал он, возвращая меню.
Мерфи тепло улыбнулся.
— Конечно, сэр. Могу ли я еще что-нибудь принести для леди? — спросил он, поворачиваясь к Гермионе.
— Нет, спасибо, — сказала она.
Мерфи наклонил голову с короткой улыбкой и вышел.
Гермиона просто уставилась в меню, лежащее перед ней. Еда выглядела потрясающе, каждое блюдо было описано в аппетитных подробностях, а также рекомендованное вино. И там не было никаких цен. Она знала, что если спросить, то это обойдется слишком дорого. Она отложила меню и посмотрела на Драко, который пристально изучал ее.
— Ты в порядке? — спросил он.
— Я чувствую себя… нелепо.
— Почему?
— Это… это место! Это… шикарно и действительно слишком богато для моей крови, и, честно говоря, я чувствую себя не в своей тарелке, — прошипела она, стараясь говорить не слишком громко, хотя сердце бешено колотилось у нее в груди.
Он нахмурился.
— Это хороший ресторан, Грейнджер. Приятного аппетита.
Она нахмурилась.
— Я удивлена, что они вообще впустили меня, ведь нет необходимых украшений стоимостью в миллион галлеонов.
— О чем ты говоришь? Никаких требований нет.
— Ты осмотрелся? — она указала на ближайший к ним столик. — Посмотри, кольцо этой женщины, вероятно, стоит больше, чем все деньги, которые я могла бы заработать за три жизни, — она посмотрела на соседний столик. — И ее ожерелье такое яркое, что это причиняет боль. Мне нужны солнцезащитные очки.
— Что тебе нужно? — спросил он, нахмурившись.
— Неважно. Я хочу сказать, что мне здесь не место.
— Почему нет?
— Пожалуйста, Малфой, нам правда нужно об этом говорить?
— Гермиона, ты принадлежишь этому месту так же, как и любой другой человек. На самом деле, ты, вероятно, намного приятнее и не так скучна, как все они вместе взятые. Не позволяй внешности одурачить тебя.
Она скрестила руки на груди и продолжала хмуро смотреть на него, стараясь подавить приятное ощущение, которое возникло у нее в животе, когда он назвал ее по имени.
— Тебе легко говорить.
— Что это должно означать?
— Ничего, — она замолчала. — За исключением того, что ты, очевидно, часто бываешь здесь. Тебе здесь место, а мне — нет.
— А почему бы и нет? Потому что на тебе нет ничего блестящего? Без всего этого ты привлекательнее, чем они могли бы быть со всеми драгоценностями в мире. Не позволяй запугать себя людям, которые ничем не лучше тебя, даже если у них есть деньги. Они все тебе сейчас завидуют, будь уверена. Пожилые богатые женщины любят поговорить о других людях, это дает им почувствовать свою значимость.
Гермиона почти ничего не слышала из-за шума в ушах. Он только что сказал, что она очаровательна. И хотя она никогда не слышала, чтобы из его уст слетал комплимент, хотя она не была уверена, что он вообще способен на приятные мысли о другом человеке, она знала, что он говорит искренне. Она потеряла дар речи.
— Пожалуйста, не могла бы ты расслабиться? Взгляни на меню и выбери что-нибудь.
Она сделала, как ей было сказано, слишком ошеломленная, чтобы задавать вопросы или спорить. Подошел официант и принес вино. Он налил им обоим по бокалу и поставил бутылку на стол в ведерко со льдом.
— Вы приняли решение, сэр?
— Да. Я буду утку, — Драко передал меню официанту, и они оба посмотрели на Гермиону.
— Филе лосося, пожалуйста, — сказала она, тоже протягивая меню.
Официант кивнул и ушел. Гермиона сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить сердцебиение. Она почувствовала себя лучше. Драко был прав, деньги ничего не Айфри дом су значили. Она знала это, она всегда это знала, но когда она осознала, насколько он неприметен, ей стало не по себе. Было так легко забыть, что они замкнулись в своем маленьком мирке, что он пришел из совершенно другого мира. Когда она подумала об этом, то поняла, что он сам способствовал тому, чтобы это было легко забыть. Он не выставлял напоказ то, что у него было, не вел себя как избалованный богатый мальчик. На самом деле, казалось, он преуменьшал свое богатство, предпочитая жить в скромном доме на утесе.
— Здесь тебя знают как кого-то другого.
Он пожал плечами.
— Да. Мне ведь нужно есть, не так ли?
Она ничего не ответила.
И тут до их ушей донесся третий, неожиданный голос.
— Сара? — произнес он. Сначала Гермиона не поняла, что голос обращается к ней. — Сара! — повторил он, на этот раз гораздо ближе. Гермиона посмотрела на Драко, который, приподняв бровь, смотрел на нее.
Через секунду источник голоса оказался за их столиком. Это был Дэвид Уоттс. Гермиона вздохнула с облегчением и встала.
— Дэвид, привет, — сказала она, легонько обнимая его.
— Вау, ты выглядишь потрясающе.
Она слегка покраснела.
— Что ты здесь делаешь? — спросила она.
— О, мои родители живут в Перте, — он слегка переступил с ноги на ногу и смущенно улыбнулся. — Может, это и глупо, но каждый год в День Святого Валентина я прихожу сюда, чтобы угостить их. Я занимаюсь этим уже много лет, и если бы я когда-нибудь нашел кого-то, с кем предпочел бы провести вечер, думаю, он бы отрекся от меня, — сказал он, многозначительно глядя на нее. — Что ты здесь делаешь?»
— О, просто ела, — сказала она, мысленно ругая себя за то, что это прозвучало так глупо. Конечно же, она ела.
— Нет, в Перте.
— Опять же, просто здесь ужинала.
Драко прочистил горло. Дэвид и Гермиона посмотрели на него. Драко встал и протянул руку.
— Эндрю Грин.
Дэвид принял ее.
— Дэвид Уоттс, приятно познакомиться.
— Я тоже. Откуда вы знаете Сару?
Дэвид снова посмотрел на Гермиону, на его лице явно читалась ревность.
— Она провела со мной немного времени в больнице в Лондоне. Она очень умная.
Гермиона улыбнулась, возвращаясь к своим актерским способностям, которые она использовала в больнице.
— Да ладно, это была просто такая увлекательная обстановка. Я не могла не увлечься всем происходящим.
Дэвид выглядел немного обиженным. Он улыбнулся Драко.
— Так вот почему ты мне отказала, не так ли? — Драко перевел взгляд на Гермиону, которая выглядела весьма недовольной направлением разговора.
— Что? О, нет, мы с Эндрю, э-э… друзья? — спросила она, слегка сомневаясь, правда ли это. Они были друзьями? Или просто знакомыми, у которых были общие цели и которые жили в одном доме. Она не думала, что такой ответ обрадует кого-то из них.
Лицо Драко напряглось, в то время как лицо Дэвида немного расслабилось, и он продолжил, как будто Драко его и не прерывал.
— Ой. Что ж, рад снова тебя видеть. Тебе действительно стоит вернуться в больницу. Если тебе когда-нибудь понадобится работа, я замолвлю за тебя словечко.
Она улыбнулась.
— Спасибо, я запомню.
Дэвид взял руку Гермионы и поцеловал ее.
— Проследи, чтобы он хорошо к тебе относился, Сара.
Она просто кивнула, и Дэвид ушел.
Гермиона села и сделала большой глоток из своего бокала. Она чувствовала, как Драко сверлит ее взглядом, но пока не смотрела на него. Вместо этого она посмотрела на океан за окном. Он выглядел почти так же, как тот, которого она любила, но не был таким сердитым.
— Грейнджер, — прорычал он.
Она, наконец, посмотрела на него. На мгновение в его глазах что-то промелькнуло — что-то грубое и сердитое — и тут же исчезло. Стена снова поднялась. Но это было… поразительно, почти пугающе в своей интенсивности. Перемена в его настроении была настолько резкой, что она не смогла выдержать его взгляда.
— Да?
— Объясни.
Она пожала плечами.
— Он целитель, у которого я училась.
Он закатил глаза.
— Я и сам это понял, спасибо. Мне показалось, что он заинтересовался тобой больше, чем просто как ученицей.
Она с трудом сглотнула.
— Да. У меня сложилось такое впечатление.
— Ты отказала ему?
— Он пригласил меня на свидание.
— Значит, ты не пошла.
— Нет, я пошла.
Драко чувствовал себя так, словно летел со скоростью сто миль в час, а потом кто-то обхватил его за талию гигантским крюком и с той же скоростью дернул назад. Это было ужасно неприятно.
— И?
— И я сказала ему, что я слишком молода для чего-то серьезного. Предполагалось, что я только что закончила Хогвартс.
— И это все?
— Да, чего ты еще хочешь?
Он, конечно, не хотел слышать никаких подробностей об их свидании. Поэтому он сосредоточился на той части, которая заставила бы их снова поссориться, и он почувствовал бы себя на более привычной почве. Эта ревность оказалась сильнее, чем он ожидал.
— Ты была на свидании.
Она тяжело вздохнула.
— Да, вроде того. Но не пугайся. Мы поужинали в больнице. Я сказала ему, что мне нельзя никуда ходить, кроме как туда.
— Как мило. Ужин на двоих на больничной койке, — усмехнулся он, в его голосе было больше злобы, чем он намеревался.
— Ничего особенного.
Как раз в этот момент принесли еду.
— Не похоже на пустое место, — подумал Драко.
В течение почти десяти минут они не проронили ни слова. Гермиона сосредоточилась на размышлениях о том, каким же придурком был Малфой.
Мысли Драко, однако, были направлены совсем в другую сторону. Он подумал о целителе и о том, как тот смотрел на Гермиону. Ну, на самом деле, на Сару. Очевидно, этот человек плохо к ней относился. И он был хорошим. Ради Мерлина, он повел своих родителей куда-нибудь поесть! Это встречается почти в каждой книге. Хорошо. Он на мгновение задумался над этим. Хорошо.
Гермиона заслуживала кого-то хорошего. Кого-то, кто осыпал бы ее розами и тому подобным, всегда говорил бы ей приятные вещи и всю свою жизнь неустанно обожал бы ее.
Другими словами, кого-то совсем не похожего на него. Хотя он мог себе представить, что сможет любить ее непрестанно, и осознание этого совершенно потрясло его.
Тут его осенила еще одна мысль, и он посмотрел через помещение на столик, за которым раньше обедал. Фрагменты воспоминаний, которые теперь были ясны, как хрусталь, прокручивались в его голове: Джин смеется над его шуткой, Стив достает бумажник и делает вид, что оплачивает счет, хотя все они знали, что платить будет Драко. Он приводил их сюда несколько раз.
В его сознании произошел неприятный сдвиг, когда он осознал, о чем только что подумал. Дэвид привез сюда своих родителей, а затем и ее, двух людей, о которых он был самого высокого мнения, как ни о ком другом в мире. Он поступил так, потому что действительно заботился о них и хотел показать им, как Дэвид поступил со своими родителями. Он считал поступок Дэвида проявлением врожденной доброты, но потом понял, что, поскольку тот поступил почти так же, такой же вывод можно сделать и о нем самом.
Он нахмурился. Он никогда не считал себя хорошим, ни разу. Даже несмотря на все, что он делал с Гарри, все, что он делал для Гермионы, это не было вызвано каким-то чувством доброты, которое он чувствовал в себе. Это начиналось как инстинкт самосохранения, и хотя в значительной степени так и осталось, часть его, несомненно, переросла в… нечто иное. Он искренне заботился о Гермионе и хотел, чтобы она благополучно прошла через эту войну и жила жизнью, свободной от страха перед Волан-де-Мортом.
Он… любил ее, и осознание этого до сих пор пугало его. Он полагал, что никогда не испытает настоящей любви, так как никогда не испытывал ее сам. Забота Грейнджеров начала снимать слои разложения, и Гермиона, заботясь о ней, довершила начатое. Но он также понял, что, вероятно, мог бы провести всю свою жизнь, любя ее, а это совсем не то же самое, что обожать ее. Чтобы полюбить ее, ему пришлось бы стать частью ее жизни.
Поезд ревности сбавил обороты. Это безумие ни к чему его не приведет, и быстро. Он все еще не мог представить, что может быть с Гермионой по-настоящему, даже если бы хотел этого больше всего на свете. Это было неправильно. Такой человек, как он, никогда не должен быть с такой, как она. Когда он снова принял эту идею, то почувствовал, как его охватывает ошеломляющее спокойствие, словно тяжесть на сердце.
Не может быть, чтобы Драко Малфой, отвратительно богатый и высокомерный чистокровка, мечта любой ведьмы, был достаточно хорош для Гермионы Грейнджер, всезнайки, грязнокровки. Он горько рассмеялся про себя иронии судьбы.
Наконец он нарушил молчание.
— Ты должна пойти с ним на свидание.
Гермиона слишком громко положила вилку.
— Малфой, пожалуйста, скажи мне, что ты не собираешься вмешиваться и в мою личную жизнь тоже, — прошипела она.
— Нет, я просто подумал об этом. Он кажется милым.
Она уставилась на него, не веря своим ушам.
— Я действительно встречалась с ним.
— Я знаю. Я имел в виду еще раз.
— Ты собираешься заставить меня? — язвительно спросила она. — Хм? Скажи, это пойдет на пользу твоей миссии?
Драко был искренне смущен. Ему показалось, что Гермионе этот парень немного понравился. Он думал, что она ухватится за возможность увидеть его снова.
— Нет, я просто подумал, что ты захочешь.
Этот парень только что полностью изменил свое мнение.
— Ну, ты ошибся.
— В самом деле? — спросил он, искренне удивленный.
— Правда. Если бы я захотела увидеть его снова, я бы это сделала. Я, конечно, не ждала твоего разрешения.
— Но почему бы и нет? Он привлекательный, милый, очевидно, богатый — что может не понравиться?
Гермиона просто уставилась на него. Всего несколько мгновений назад он, казалось, был готов накричать на нее посреди ресторана из-за того, что она встречалась с Дэвидом, а теперь он почти уговаривал ее начать встречаться с ним. За все время, что она жила с ним, он проявлял чрезмерную заботу, граничащую с ревностью, только когда она что-то делала с другими людьми. То, как он выглядел всего несколько мгновений назад, когда потребовал от нее объяснений насчет Дэвида… казалось, он действительно ревновал. Но это было абсурдно… не так ли? Она заглянула ему в глаза и увидела в них только искреннее любопытство, но не могла избавиться от неприятного ощущения, что за этим кроется что-то большее.
— Если хочешь знать, в этом не было никакого волшебства.
Он моргнул. Хм.
— Мы же говорим о том, что не связано с палочками и заклинаниями, верно?
— Да.
Хм. Он и отдаленно не ожидал ничего подобного. Затем его желудок сжался, и паровой двигатель с ревом вернулся к жизни. Магия. Прикосновение.
— Значит, он прикасался к тебе?
Она нахмурилась.
— Что?
— Это волшебная штука. Чтобы ее почувствовать, нужно потрогать.
— О, — сказала она, чувствуя себя немного неловко. — Ну, нет, — теперь он был совершенно сбит с толку, и она могла это заметить. — Есть и другие способы ощутить магию, Малфой.
— Понимаю. Что это за другие способы?
— В основном, чувства. Например, зрение. Один только вид этого человека может вызвать дрожь в середине июля, — и тут ей в голову пришла мысль о том, что она чувствовала, когда видела его сразу после пробуждения — сонного Малфоя. Она видела это всего раз или два, но ленивая улыбка, с которой он улыбался, врезалась ей в память. Она вздрогнула, совсем чуть-чуть, надеясь, что он этого не заметит.
— Или есть звук, — продолжила она. — Звук голоса человека или то, как он просто произносит твое имя, — Гермиона. Она могла по пальцам пересчитать, сколько раз он произносил ее имя, и каждый раз она чувствовала прилив сил, словно волна разбивалась о стену утёса.
— И еще есть запах. Может быть, он пахнет по-особому, и каждый раз, когда ты вдыхаешь этот запах, ты вспоминаешь ее и то, что чувствовал, когда вдыхал его в последний раз, — она покраснела, когда он с любопытством посмотрел на нее. Ее мысли вернулись к тому, что она чувствовала каждый раз, когда просыпалась, завернутая в его мантию. Она привыкла вдыхать его запах почти каждое утро.
О нет, боюсь, у меня что-то не так, с ужасом подумала она.
Драко просто уставился на нее.
— Ой, — он посмотрел на свой недоеденный ужин и откусил кусочек. — А как насчет вкуса?
— Ты не можешь почувствовать вкус человека, Малфой, — сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно.
— Конечно, можешь. Поцелуй.
— Поцелуй — это прикосновение.
Он ухмыльнулся.
— Нет, если это французский.
Гермиона покраснела и сделала еще глоток вина. Драко не мог не заметить румянец, заливший щеки Гермионы, и блеск в ее глазах. Маленький пузырек мужской гордости вздулся в его груди, когда он осознал, что может произвести на нее такое впечатление. Он уже знал, что она так же влияет на него.
— Эй, притормози! Я не хочу тащить тебя назад и держать за волосы, пока тебя тошнит, потому что ты напилась.
Она сердито посмотрела на него.
— Я могу это выдержать.
— Если ты так говоришь, — сказал он, радуясь возможности окунуться в знакомую атмосферу. Он знал, что это продлится недолго, и он снова погрузится под воду. И, несмотря на нежелание слышать ее ответ, он продолжил спрашивать о том, что хотел знать.
— Так какое же чувство подвело тебя? — спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал безразлично.
— Ну, я считаю, что зрение очень ненадежно. Ты можешь считать кого-то привлекательным, но когда он открывает рот, ты обнаруживаешь, что он идиот, и это влечение довольно быстро проходит.
— В самом деле? — спросил Драко, снова искренне заинтересованный.
— О да. Это одна из причин, по которой я пыталась отговорить Виктора от разговора, — она слегка улыбнулась про себя. — К сожалению, это не сработало.
Виктор Крам. Фу.
— А звуки и запахи так непостоянны. Я действительно полагаюсь только на прикосновения.
— Это возвращает нас к моему первоначальному вопросу. Тогда он прикасался к тебе?
— Да. Касался, — она не собиралась посвящать его в подробности.
— Ох, и никакой магии.
— Никакой магии. И ты не можешь заставить ее существовать. Ты не можешь заставить магию существовать, — она подумала о Роне. — Точно так же, как ты не можешь заставить ее исчезнуть, — последнюю фразу она произнесла, чтобы напомнить себе, что ничего не может поделать с тем, что чувствует к нему. Ей просто придется пережить это и надеяться, что она все еще будет цела и невредима, когда окажется на другой стороне.
Остальная часть ужина прошла без происшествий. Гермиона откусила последний кусочек рыбы и вздохнула.
— Это было слишком вкусно.
Драко улыбнулся, по-настоящему улыбнулся.
— Я рад, что тебе понравилось. Хочешь десерт?
Гермиона рассмеялась.
— Нет, спасибо. Дома меня ждет мороженое.
Драко моргнул, только сейчас осознав, что она сказала: «дома». Он, конечно, не упомянул об этом, вероятно, это ничего не значило.
— Хорошо, я позову официанта, — сказал он. Драко расплатился за еду, после чего они оба встали и вышли из ресторана. Оказавшись на улице, Гермиона снова тяжело вздохнула.
— Ты в порядке? — спросил он.
— Да. Это было… интересно. Теперь мы можем вернуться?
— Конечно.
Они оба трансгрессировали.
Когда они вернулись в дом, Драко открыл дверь и впустил ее первой. Вернувшись в гостиную, они привели себя в порядок, и Гермиона снова заставила Драко затаить дыхание.
Она слегка улыбнулась ему.
— Спасибо за ужин. Все прошло лучше, чем в прошлый раз.
Он кивнул, но не смог ничего сказать, все еще пребывая в растерянности. Он подумал, что она никогда еще не была такой красивой, и дело было не в модных нарядах, не в красивом платье и даже не в ее снова растрепавшихся волосах. В ней не было ничего, что выделялось бы, свидетельствуя о том, что она прекрасна. Все вместе громко кричало об этом каждому нерву, каждой клеточке его тела. Это была… сама Гермиона, все, что делало ее такой, какая она есть, что он находил невыразимо привлекательным. Было страшно осознавать, что он только что снова по уши влюбился в нее.
Она медленно отвернулась от него, еще раз подумав о том, что он никак не отреагировал, и вернулась на свое место на диване среди груды забытых салфеток. Драко слегка съежился, когда она села на мантию, но затем слегка улыбнулся, подумав, как это мило, что она не беспокоится о том, чтобы все было идеально.
Драко пошел в свою комнату и переоделся в выцветшие джинсы и старую футболку Слизерина. Он полчаса бродил по своей комнате, а потом не смог устоять перед желанием оказаться в одной комнате с Гермионой.
Она все еще сидела, уставившись в телевизор, с мороженым в руке. Если бы на ней не было голубого халата, он бы и не узнал, что она вообще двигалась в тот вечер.
Он вошел в комнату и убрал салфетки волшебной палочкой, с отвращением глядя на них. Затем он присел на край дивана. Гермиона почувствовала, как от его близости у нее внутри затрепетали сотни крошечных бабочек, и она задалась вопросом, когда же она начала так остро ощущать его присутствие.
— А это еще что такое? — он спросил.
— Гордость и предубеждение, — он посидел, наблюдая за ней и фильмом несколько минут, затем устроился на своем месте поудобнее.
— Грейнджер, передай мороженое.
Она повернулась к нему, и у нее перехватило дыхание. Он выглядел по-настоящему красивым в маггловской одежде и со слегка растрепанными волосами. Она улыбнулась и протянула ему ложку.
— Здесь только одна ложка, — предупредила она и снова повернулась к телевизору.
Драко посмотрел на ложку, пожал плечами и откусил большой кусок. Он заметил, что Гермиона слегка улыбнулась, когда он это сделал.
Гарри вернулся домой через два часа и застал своих соседей по дому в гостиной. Телевизор работал на очень низком уровне, его было почти не слышно, а сменяющиеся сцены освещались мерцающим приглушенным светом. На полу валялись пустые коробки из-под мороженого. Гермиона спала на диване, свесив ноги с одного края и положив голову рядом с Драко, который сидел на противоположном конце.
Гарри посмотрел телевизор и нахмурился, потому что, как он знал, это был фильм для девочек, но Драко был прикован к нему взглядом.
— Привет, — шепотом сказал Гарри, входя в комнату и садясь на стул рядом с диваном. Именно тогда он заметил, что на Гермионе была одна из ее мантий от Малфоя, черное платье, а в ногах дивана стояли черные туфли.
— Привет, — сказал Драко, глядя на Гарри.
— Что это? — спросил Гарри, указывая на фильм.
— Хм, как она его назвала? Кажется, «Цена и предубеждение».
Гарри с отвращением сморщил нос.
— Как ты можешь смотреть эту чушь?
— На самом деле, это очень вкусно, Поттер.
— Неважно, — Гарри изучал Гермиону. Она выглядела такой умиротворенной, что ему было больно думать о том, что ждет ее впереди, да и всех их, на самом деле. — Она прекрасна.
Драко тоже посмотрел на нее и, не задумываясь о том, что делает, сказал:
— Да, это так.
Глаза Гарри расширились, и он ухмыльнулся.
— Ага!
Драко посмотрел на Гарри.
— Что?
— Ты только что согласился, что она прекрасна!
— Ну и что? Я же не слепой, знаешь ли, — Драко был раздражен тем, что так неосторожно выдал свои мысли.
— И что же произошло сегодня вечером? — спросил Гарри. Он нелепо ухмылялся, и это только еще больше разозлило Драко.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, когда я уходил сегодня утром, она заверила меня, что весь день будет в пижаме. А сейчас она явно не в пижаме.
Драко задумался, как бы сформулировать свой ответ.
— Я отказался есть мороженое на ужин. Она поехала со мной.
— Так ты куда-то ходил?
— Мы пошли за едой.
— Куда?
— Какая разница, куда? — от улыбки Гарри Драко начал покрываться пятнами.
— Это было свидание?
— Нет! — сказал Драко гораздо громче, чем хотел. Гермиона пошевелилась, но не проснулась. По крайней мере, так они подумали.
— Тсс! — выругался Гарри. — Не буди ее!
— Если бы ты перестал задавать дурацкие вопросы, она бы не стала!
— Это ты расстраиваешься из-за них и громко об этом говоришь.
Драко сердито посмотрел на него.
— Это было не свидание.
— Тогда что это было?
— Ужин.
— Ужин в какой день?
— День не имеет значения. Она собиралась угостить меня мороженым.
— Похоже, ты все равно съел бы немного.
— Пудинг.
— Ах. Конечно. И «Гордость и предубеждение», абсолютная девичья чепуха.
Драко закатил глаза.
— Поттер, приди в себя.
— Ты сказал, что она прекрасная.
— Нет, это ты так сказал. Я согласился. Это другое.
— Не совсем. Ты все еще считаешь ее прекрасной.
— Завтра ты получишь, Гарри.
— Что ты собираешься делать?
Драко маниакально ухмыльнулся.
— Вот увидишь. Скажем так, это будет не похоже ни на одну тренировку, которая у нас когда-либо была.
— О, я правда напуган.
— Тебе должно быть страшно.
— Но я не боюсь, Малфой. Я имею в виду, ты становишься мягкотелым! «Гордость и предубеждение»?
— Это хорошо, не то чтобы ты об этом что-то знал.
Гарри закатил глаза.
— Оставь меня в покое, Малфой. Ты уже давно меня не пугал.
— Но я напугал тебя. Запомни это. Направь это в нужное русло.
Гарри встал, все еще выглядя как сбежавший сумасшедший, и отошел в угол комнаты.
— Не могу дождаться, когда завтра вернется страшный Малфой! Все будет как в старые добрые времена!
Драко закатил глаза и продолжил просмотр фильма.
Гермиона действительно проснулась, когда Драко накричал на Гарри. Она лежала неподвижно, ровно дыша, слушая их спор. Она слышала, как он сказал, что считает ее прекрасной. Или согласился с этим. Что угодно. Вспомнив его комплимент, сделанный ранее вечером, Гермиона не могла избавиться от ощущения, что плывет по течению. Вскоре Гарри вышел из комнаты, а Гермиона еще несколько минут смотрела фильм с Драко, прежде чем снова заснуть с широкой улыбкой на лице.
ooo