oooГермиона начала с того, что оказалась в своей комнате, в своей постели, но никак не могла расслабиться. Она скучала по шуму волн, разбивающихся о скалы, по нежному ветерку, ласкающему ее кожу, и по запаху соленого воздуха. После получасовых попыток заснуть она даже открыла окно, надеясь, что этого будет достаточно. Еще через полчаса она все еще не спала.
Во всем доме было тихо, только снизу доносился храп Рона. Он устроился на диване, отказавшись от предложения Гермионы занять ее комнату. Так что она неохотно поплелась спать в свою постель, не желая «разбазаривать» такую удобную постель только из-за упрямства Рона.
Гарри и Джинни были напротив. Рон побледнел, когда разговор зашел о том, как устроиться на ночлег, но ничего не сказал. Гермиона знала, что Рону потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть к мысли о замужестве его младшей сестры.
Это было безнадежно. После нескольких месяцев сна на улице она не привыкла к своей постели и не могла устроиться поудобнее. Гермиона все-таки решила выйти на улицу. Что-то сжалось у нее в груди, когда она поняла, что Драко крепко спит и не спустится, чтобы подоткнуть ей одеяло. Она прихватила несколько дополнительных одеял, чтобы не замерзнуть.
Несмотря на то, что Гермиона на цыпочках спустилась по лестнице и прошла через гостиную, Рон проснулся. Должно быть, из-за незнакомой обстановки он спал чутко.
Он сидел прямо, половина его волос прилипла к голове. Гермиона подавила смешок.
— Миона? — спросил он спросонья, все еще с закрытыми глазами.
— Рон, возвращайся ко сну.
Тут он открыл глаза и прищурился, глядя на нее так, словно солнце светило прямо в них.
— Что ты делаешь? — спросил он, его речь была слегка невнятной.
— Выхожу на улицу.
— Почему?
— Не могу уснуть.
— Ты всегда спишь на улице? Даже в снег? — спросил он.
— Да. Драко поставил защиту, чтобы снег не попадал на крыльцо, а также чтобы там было тепло.
— О, значит, теперь Драко, да?
Она криво улыбнулась ему.
— Иногда. Он правда сильно изменился, Рон. Я знаю, ты не можешь всего этого понять, потому что они уходят примерно через неделю, а я даже не знаю всего. Но он сильно изменился. Просто пообещай мне, что дашь ему шанс. По крайней мере, шанс показать тебе, что он действительно заботится о Гарри.
— Верно. Конечно. Когда Волан-де-морт заявится ко мне домой с букетом анютиных глазок. И коробкой шоколадных конфет для мамы.
— Рон, — сказала она, разрываясь между желанием разозлиться на него и желанием посмеяться над этой сценой.
Он махнул рукой перед собой.
— Да, да. Хорошо, как скажешь. Я дам ему шанс. Но ты должна знать, как сильно я хочу ударить его за то, что он довел тебя до слез.
— Да. И спасибо тебе. Но, пожалуйста, не надо, ладно?
Он кивнул и откинулся на подушку.
— Тебе достаточно тепло? — спросила Гермиона.
Рон нахмурился, как будто ответ стоил ему огромных усилий.
— Я в порядке.
— Хочешь еще одно одеяло? У меня здесь есть несколько.
Он заснул. Гермиона, улыбаясь, покачала головой и подошла к дивану. Она накрыла Рона одним из своих одеял и увидела, как он уютно устроился под ним.
Резкий порыв ветра ударил в лицо, едва она закрыла дверь на веранду, но она улыбнулась, направляясь к своим качелям, и почувствовала, как ее окутывает теплый воздух. Она постелила постель и через несколько минут уже спала.
Этой ночью Рон проснулся еще раз, но не пошевелился. Мгновенно насторожившись, он внимательно прислушался. Казалось, кто-то спускается по лестнице. Он повернулся, чтобы посмотреть, что происходит, и с удивлением увидел Малфоя, одетого в ночную одежду и с мантией в руках. Он наблюдал, как тот прошел в заднюю часть дома, затем услышал, как открылась и закрылась дверь. Не прошло и пяти минут, как дверь открылась и закрылась снова, и через несколько секунд Малфой появился без мантии и поднялся по лестнице. Рону очень хотелось подумать о том, что бы это могло значить, но на него накатила волна усталости, и он заснул раньше, чем смог.
ooo
Драко и Гарри пробыли у них шесть дней перед отъездом. С помощью Джинни Гермиона большую часть времени варила зелья, готовила мази и крема и собирала провизию для продолжительной миссии. Время пролетело быстро и приятно.
На следующее утро после их приезда Рон заметил, что Гермиона вернулась в дом со знакомой мантией, и решил дать Малфою небольшой шанс. Он проводил все свое время с Гарри и Драко, наблюдая за их дуэлями, завидуя всему, чему научился Гарри, и восхищаясь способностями Драко. Гарри пообещал научить его всему, как только все закончится. Когда они не тренировались, то готовились к походу другими способами, часами изучая карты и справки, которые они собрали. Никто не потрудился упомянуть, что мероприятие может обернуться неблагоприятно для всех заинтересованных сторон, а значит, и ни для кого не заинтересованного.
Но все они это знали, и это было в глубине души у всех, даже у Драко. Он знал, что если Гарри убьют раньше него самого, то он попадет в самую большую передрягу в своей жизни. Его утешало то, что оставшаяся часть, по крайней мере, будет короткой, хотя и болезненной.
Гермиона наблюдала за Драко в течение шести дней. Она слушала его, когда он рассказывал Гарри об их миссии. Она обратила внимание на интонации его речи, на то, как он небрежно упоминал о своей смерти. Это бесконечно нервировало ее. Когда пришло время их ухода, она была близка к панике, хотя и не могла точно определить причину.
Наконец настал день ухода Гарри и Драко. Гермиона и Джинни приготовили великолепный прощальный ужин, включая украшения и сервировку стола. Они мило беседовали на протяжении всего ужина и еще долго после него. Когда Гермиона предложила подать особый торт, который они с Джинни испекли, Драко отказался и, извинившись, ушел. Гермиона разочарованно наблюдала, как он вышел на крыльцо и сел.
Она пожала плечами, но паника, которую она испытывала, вернулась в ее мысли. Гарри, Рон, Джинни и она перешли в гостиную со своим тортом, чтобы продолжить разговор. Несмотря на все усилия Рона и Джинни вести себя вежливо, без Малфоя в комнате было гораздо свободнее, что, возможно, и было его намерением оставить их наедине.
Гермиона позволила своим мыслям вернуться к нему, пока ее друзья разговаривали. Она прокрутила в голове все, что он сказал после возвращения с Роном и Джинни, и попыталась вспомнить, как он себя вел, когда это было сказано. Наконец, одна мысль поразила ее в самое сердце — он хотел умереть. По какой-то причине он хотел, чтобы его убили. Почему? Неужели он так сильно разочаровался в жизни?
Гермионе нужно было поговорить с Драко. Когда разговор с Гарри, Роном и Джинни закончился, она небрежно встала и вышла на крыльцо, по пути схватив мантию Драко, висевшую на стене у двери, и накинув ее себе на плечи.
Драко читал, когда увидел, что Гермиона вышла на улицу. Ветер тут же взъерошил ее волосы и мантию, которая была на ней: его мантию. Он наблюдал, как она Сво бодный м ир ра нобэ подошла к перилам и положила на них руку. Несколько минут она смотрела на воду, вдыхая холодный ветер и плеск волн. Это напомнило ему о том, как они начинали, несколько месяцев назад. Затем, к его удивлению, она посмотрела на него. Демонстративно. На несколько секунд. Затем она спустилась с крыльца, прошла по лужайке между домом и утесом и скрылась из виду.
Какое-то время он сидел неподвижно, пытаясь понять, что произошло. Затем что-то щелкнуло, и он последовал за ней. Она сидела на траве, обхватив руками колени, которые были подтянуты к груди. Ветер все еще трепал ее волосы. Драко сел рядом с ней.
Несколько мгновений никто из них не произносил ни слова.
Затем Гермиона спросила:
— Итак, ты планируешь умереть, верно?
Драко был совершенно ошеломлен ее вопросом.
— Прости?
Она посмотрела на него с непроницаемым выражением на лице.
— Ты думаешь, что умрешь.
Он попытался выдавить из себя улыбку, но не смог.
— Я не совсем понимаю.
— Ты не раз возвращался окровавленным, избитым и сломленным, но на Гарри не было ни царапины. Ты жертвовал собой, чтобы Гарри не пострадал, не так ли?
Он вздрогнул и отвернулся от нее.
— Ты слишком умна для своего же блага, Грейнджер.
— Значит, это правда.
Он вздохнул.
— Да. Я также страдал и от дуэли с Гарри.
— И ты готов умереть за него.
Драко сделал глубокий, очищающий вдох.
— Да, — тихо сказал он. — Если бы это означало, что у Гарри был еще хоть один шанс попасть в него.
— Ты бы наложил на него Смертельное проклятие.
— Есть много вещей похуже смерти, Гермиона.
Ее сердце забилось быстрее, когда он произнес ее имя.
— Дамблдор однажды сказал Гарри об этом. Сказал, что это слабость Волан-де-морта, что он верит, что нет ничего хуже смерти.
Драко усмехнулся.
— Кто бы мог подумать, что у меня когда-нибудь будет что-то общее с этим старым психом?
Она ткнула его в плечо.
— Дамблдор не был психом, он был мудрым. Драко приподнял бровь, глядя на нее. Ладно, временами он мог быть психом, но он был самым выдающимся волшебником нашего времени.
Они снова на мгновение замолчали.
— Почему? — спросила она.
— Почему я должен умирать за Гарри?
Она кивнула.
Он продолжил.
— Потому что это правильный поступок. Это искупление моих преступлений. Это помощь другу. Это поможет создать мир без страха, — он посмотрел на нее. — Это правильный поступок.
Она отвернулась, не желая, чтобы он видел ее слезы.
— Кроме того, мир вряд ли будет скорбеть. Они будут рады моей смерти. Конечно, я умер, чтобы спасти Гарри, но все равно скатертью дорога, — Драко усмехнулся. — Я никогда не смогу стать частью жизни. Я давно отказался от этого, и теперь я просто пытаюсь дать жизнь людям, которые смогут жить.
— Не говори так.
— А чего ты ожидала? Что я смогу пройти по улице, зайти в супермаркет и купить бананов как ни в чем не бывало? Проснись, Грейнджер, почувствуй запах океана вокруг себя. У меня ничего не осталось. Меня это устраивает. Я давно смирился с этим.
Она повернулась к нему, обильно заливаясь слезами. Его сердце сжалось при виде полос, бегущих по ее щекам.
— Не будь глупцом, Малфой. У тебя может быть нормальная жизнь, когда все это закончится, тебе не обязательно убегать на какой-то остров и прятаться там вечно. Тебе не нужно жертвовать собой понапрасну. Ты докажешь всем, что ты делаешь, и они простят, обязательно простят. Я это сделала.
— Но ты не можешь забыть. Ты видишь их, когда смотришь на меня, я вижу это в твоих глазах. Что бы ни случилось, сколько бы я ни сделал для тебя или для людей, которые тебе дороги, ты всегда будешь видеть во мне убийцу, того, кто убил твоих родителей. Это никогда не изменится. И со всеми остальными людьми, которых я убил, с их семьями будет то же самое.
Гермиона положила руку ему на плечо. Она отчаянно хотела, чтобы он поверил ей.
— Но я прощаю тебя, и это уже кое-что.
— Этого недостаточно, — он посмотрел ей в глаза и мягко продолжил. — Твое прощение значит для меня больше, чем ты можешь себе представить. Но этого недостаточно.
— Почему нет? Почему этого не может быть? Пусть это будет началом, Драко.
— Я не могу связать свою жизнь с одним добрым поступком. Этого недостаточно.
— Это несомненно. Я знаю тебя. Я не изменюсь.
Значение ее слов поразило его.
— Что ты собираешься делать? Останешься здесь? Напоминать мне каждый день, что я не пустая трата времени?
— Если придется.
Он покачал головой, грустно усмехаясь.
— Гермиона, у тебя впереди такая замечательная жизнь. Полная счастья и покоя. Тебе не нужно беспокоиться обо мне.
— Это не проблема, Драко. На случай, если ты не заметил, ты стал важен для меня. Я забочусь о тебе. Я не хочу, чтобы ты сбежал и дал себя убить, потому что тебе все равно, останешься ты в живых или нет. Я хочу, чтобы ты жил, — она тихо добавила: — Я хочу посмотреть, к чему это приведет.
Он нахмурился, испугавшись, что она имела в виду именно то, что он подумал, но надеясь, что она тоже это имела в виду.
— К чему?
Она посмотрела на него.
— Этому.
Драко почувствовал, как внутри у него что-то сжалось, сердцебиение участилось в три раза, а в горле пересохло, когда она пристально посмотрела ему в глаза. Он совершенно растерялся, не находя слов. Он с трудом сглотнул, собираясь что-то сказать, но в голове у него было совершенно пусто. Она просто продолжала смотреть на него. Он отвел взгляд и почувствовал, что туман немного рассеялся, ровно настолько, чтобы произнести несколько слов.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
— Малфой, посмотри на меня.
Он этого не сделал и не собирался делать.
— Малфой, посмотри на меня, — сказала она более твердо. Он продолжал смотреть на воду перед собой. — Драко, пожалуйста.
О нет. Она произнесла его имя и «пожалуйста». Драко почувствовал, что его решимость слабеет, но он должен был оставаться сильным. Если бы он посмотрел на нее, все было бы кончено. Он закрыл глаза.
— Нет.
Гермиона отказалась принять его ответ. Она протянула правую руку к его лицу и коснулась левой щеки. Его кожа была теплой и мягкой, как шелк. Она проигнорировала нахлынувшее ощущение и осторожно повернула его голову, чтобы он посмотрел на нее.
Но он все еще сопротивлялся, не желая смотреть на нее, отказываясь открывать глаза. Он не хотел смотреть ей в глаза.
— Драко, — прошептала она умоляюще, искренне, наконец, преодолевая его защиту.
Он открыл глаза, чтобы посмотреть ей в глаза. Но у него не было времени искать их, читать или тонуть в них. Потому что, когда их взгляды встретились, она преодолела небольшое расстояние между ними и поцеловала его.
От ее прикосновения по его телу пробежал огонь. На долю секунды он заколебался. Но только на долю секунды. Он взял ее лицо в свои ладони и завладел поцелуем. Из нежного и робкого он превратился в страстный и полный. Он поцеловал ее, вложив в этот поцелуй все, что у него было, весь страх, страстное желание, боль и радость, которые он испытывал. Он поцеловал ее, потому что боялся умереть, и ему тоже хотелось посмотреть, к чему это приведет. Он поцеловал ее из-за секретов, которые хранил от нее, желая, чтобы она доверяла ему, верила, знала, что он расскажет ей. Он сказал ей, что любит ее, что сделает для нее все, что угодно, умрет за нее, даже попытается жить ради нее.
Вкус соли вернул его к реальности. Он открыл глаза и увидел ее слезы, поэтому перестал целовать ее и отстранился. Он не мог поверить, как трудно было преодолеть расстояние даже в несколько дюймов между ними, словно борясь с бушующим приливом.
Глаза Гермионы распахнулись, на ресницах выступили слезы. Он мог видеть ее ресницы. Она слегка улыбнулась ему.
Несмотря на это, внутри Драко словно поселился огромный камень. Он только что признался ей во всем в том поцелуе. И все же казалось невозможным представить, что она когда-нибудь сможет по-настоящему принять его. Она будет презирать его за эти секреты. И тут тоненький голосок, очень похожий на голос Гермионы, проник в его мозг и пропищал: «Но, может быть…»
Надежда. Это было едва ли не труднее вынести, чем его чувства к ней. Он мог отбросить их, убедить себя, что ничего никогда не случится. Но надежда грызла его, говоря «может быть». Может быть, она простит его — снова. Может быть, она забудет о нем и все равно даст ему шанс. С другой стороны, может быть, она возненавидела бы его и прокляла, навсегда превратила бы в хорька, которого держала бы взаперти в клетке на заднем крыльце своего дома, где ему пришлось бы наблюдать, как она влюбляется, выходит замуж, рожает детей и улыбается кому-то другому. Способны ли хорьки чувствовать? Или думать? Может быть, если они раньше были людьми.
Драко отвел взгляд и посмотрел на океан. Гермиона положила голову ему на плечо, удовлетворенно вздохнув.
Он подавил желание стряхнуть ее с себя.
— Грейнджер, — прохрипел он, удивленный тем, что его голос работает.
— Мм? — сказала она, явно улыбаясь, явно счастливая. Снеговик с ледяным сердцем понял это. Даже рыбы в воде далеко внизу, наверное, поняли.
— Почему… почему ты плачешь? — только и смог вымолвить он.
— На самом деле, я не знаю. Мне жаль.
— Не говори так, — с нажимом произнес он.
Она наклонила голову, чтобы посмотреть на него. Он не улыбался, и в его глазах не было света. Он определенно не был счастлив.
Гермиона выпрямилась и скрестила руки на груди.
— Что? — спросила она в замешательстве.
Драко посмотрел на нее, удивленный тоном ее голоса.
— Что?
— В чем дело?
— Ничего.
— Драко Малфой. Я знаю, что это неправда.
— Что ж, поздравляю.
— Пожалуйста, скажи мне.
Он покачал головой.
— Это… я не могу. Ты скоро узнаешь, — наконец он снова посмотрел на нее, пытаясь скрыть бушующие в нем эмоции.
— Я думаю, я плакала из-за всего, что происходит, — сказала она, отводя взгляд. — Вы с Гарри завтра уходите, и я даже не знаю, увижу ли я кого-нибудь из вас снова, и кто знает, что произойдет, когда Гарри сразится с Волан-де-мортом. И Рон с Джинни здесь, и я поняла, что раньше чувствовала к тебе по словам Рона, и мне было неприятно это видеть. И я увидела, как их слова повлияли на тебя, что ты не можешь позволить им оставить тебя в покое, как раньше, потому что теперь тебе не все равно. Может быть, Гарри, может быть, я. Я даже думаю, что ты заботишься о них из-за Гарри. И это несправедливо, но Рон не понимает, что к чему.
— Он не знает, кто ты такой. И я хотела сказать тебе, что ты не можешь просто исчезнуть с лица земли и ожидать, что ничего не произойдет. Может быть, раньше никто о тебе не заботился, но теперь кто-то о тебе заботится. Мы с Гарри. Я. Ты важен для меня, и ты должен знать это, прежде чем беззаботно растрачивать свою жизнь впустую. Кто-то будет скучать по тебе. Так что подумай об этом, — к удивлению Драко, Гермиона резко встала и вернулась в дом. Он услышал, как закрылась дверь на веранду.
Драко целый час сидел как вкопанный. Гермиона заботилась о нем — только о нем. Пожиратель смерти, убийца, чудовище. Как она могла? Она отбросила все эти эпитеты и сосредоточилась на нем. Конечно, он сильно изменился за два года, но она приложила усилия, чтобы поверить в него.
Он не стремился заводить друзей, но быстро привык воспринимать Гарри как друга. С Гермионой это заняло больше времени, вероятно, потому, что он редко видел ее, не говоря уже о том, что, по ее мнению, он сделал с ее родителями. Но теперь он был ей небезразличен.
И если этот поцелуй чего-то стоил, то нет. Снова появилась надежда. Он проглотил эту мысль и нерешительно пересмотрел свою позицию. Он все равно умрет за Гарри, но только в случае крайней необходимости. Он будет осторожен и не пойдет на ненужный риск. Кто-то хочет, чтобы он вернулся. Он улыбнулся, когда до него наконец дошли ее слова. Для кого-то он был важен.
Забота о Гермионе после того, как она осталась одна два года назад, спасла его, придала ему цель и зачатки смысла в жизни. Он полз к жизни, но всегда чувствовал, что что-то мешает ему принять ее полностью. Теперь он знал, что ему нужно — чтобы кто-то еще искренне заботился о нем. И вот теперь, внезапно, его протащили до конца, и он, наконец, обнаружил, что улыбается, как тот сумасшедший, которому Гарри всегда пытался подражать. Настоящая, неподдельная улыбка, которая шла от всего сердца и согревала его тело, даже до кончиков пальцев.
Завтра будет легко. И послезавтра. И всю неделю, и месяц. У Темного лорда не было ни единого шанса, не теперь, когда его некогда самый доверенный и верный слуга увидел то, о чем он слышал только шепотом.
ооо
На следующее утро Гарри проснулся до рассвета. Он поцеловал спящую жену в лоб, его сердце болело от расставания с ней, но было полно любви. Он тихо спустился по лестнице и на мгновение нахмурился, увидев Рона, спящего на диване.
Драко ждал его у входа в гостиную. Их взгляды встретились. Драко кивнул, и они направились к двери.
Гермиона стояла на крыльце, одетая для путешествия и с собранными сумками.
— Гермиона! — воскликнул Гарри. — Что ты делаешь?
— Иду с вами, — сказала она, вставая и подхватывая свою сумку.
Оба парня уставились на нее.
— Ни в коем случае, — сказал Драко.
— Нет, Гермиона, ты не можешь.
— Почему нет? Гарри, я прошла с тобой через все. Волан-де-морт, Пожиратели смерти, крестражи, жизнь, смерть — все. Я хочу быть с тобой, когда ты встретишься с ним лицом к лицу.
— Нет, — прорычал Драко, метая кинжалы глазами.
Гарри взял ее за плечи и повернул лицом к себе.
— Гермиона, подумай. Мы тренировались и планировали несколько месяцев, а ты — нет. Если бы эти люди хоть мельком увидели тебя, всего один раз, они бы выбрали тебя в качестве мишени и принялись за тебя. Использовали, чтобы достучаться до меня, чтобы сбить нас с пути, который мы проложили. И, конечно, мы не успокоимся, пока ты не окажешься в безопасности, а это может стоить нам всего, ради чего мы так упорно трудились.
По ее щекам потекли слезы.
— Гарри, я не могу оставаться здесь и ждать. Я не могу просто сидеть и ничего не делать. Я не могу…
— Но ты должна! Рон и Джинни здесь ради тебя.
— Они будут волноваться так же, как и я, теперь, когда узнали обо всем этом. Я серьезно, Гарри. Рон сведет меня с ума своей бесконечной болтовней, ты же знаешь, что он делает, когда расстроен. И Джинни! Она превратится в фонтан, я утону! Я не хочу убирать за ними, заботиться о них и в то же время безумно беспокоиться о вас двоих.
— Гермиона, ты должна остаться. Они твои друзья. Вы будете рады видеть друг друга.
— Нет, — она поправила свою сумку. — Я иду.
Драко начинал раздражаться. Они опаздывали, и дипломатичность Гарри могла это предотвратить.
— Нет, — он подошел к Гермионе и, подхватив ее за ноги, перекинул через плечо. Гарри чуть не рассмеялся.
Гермиона колотила Драко по спине, крича, чтобы он отпустил ее.
— Грейнджер, заткнись! Ты разбудишь Уизли и Джинни.
Гермиона нахмурилась и продолжила бить Драко, но кричать перестала. Драко отнес ее в дом, вверх по лестнице, в ее комнату. Он опустил ее на кровать. Она попыталась встать, но он схватил ее за запястья и удержал на месте.
Она сопротивлялась, но когда посмотрела Драко в глаза, то увидела, что они были влажными. Она лежала неподвижно, выдерживая его взгляд.
— Не заставляй меня обездвиживать тебя.
Она кивнула. Он отпустил ее запястья и взял одну из ее рук в свои.
— Я обещаю вернуться, если ты пообещаешь остаться, — тихо сказал он.
Она посмотрела на него и поняла, что он не шутит, и кивнула, боясь заговорить.
— Я обещаю, — прошептала она.
Драко поцеловал ее ладонь, затем пульсирующую точку на запястье, встретился с ней взглядом и вышел из комнаты, не сказав ни слова и не оглянувшись. Гермиона плакала, пока не заснула.
ooo