А ты еще молод, но поймешьЧто звезды морские одинаковы для земли
We Learned the Sea — Dar Williams
ooo
Гермиона вздохнула, когда очередной порыв ветра ворвался в открытые окна, заставив страницы ее книги перевернуться раньше, чем она успела подготовиться. Она заподозрила, что надвигается шторм, и неохотно поднялась со своего удобного кресла, чтобы закрыть окна, выходящие на море.
Дойдя до дальней стены, она остановилась и посмотрела на воду. Действительно, собирались темные тучи, и она слышала, как волны разбиваются о скалы. Гермиона надеялась, что надвигающаяся непогода не коснется остальных членов ее семьи, которые решили провести день за игрой в квиддич неподалеку от Оттери Сент-Кэтчпоул.
Подул еще один порыв ветра, и Гермиона вдохнула соленый воздух, прежде чем, наконец, закрыть окно на задвижку. Она решила пойти дальше и закрыть все окна в комнате, которая стала ее убежищем, совмещая гостиную, библиотеку и солярий.
Гермиона вернулась в свое кресло и поджала под себя ноги, готовясь провести вторую половину дня за очередной книгой.
Дом в Хейкс-Эдж больше не выглядел так, как тогда, когда она жила там с Гарри и Драко во время войны. На втором этаже по-прежнему располагались гостиная, столовая и кухня, а наверху — две спальни и ванные комнаты, но теперь на верхнем этаже была третья спальня и игровая комната, а под пристройкой была комната, в которой Гермиона сидела и читала.
Они с Драко никогда по-настоящему не обсуждали, сколько детей они хотят, говорили только, что оба хотят иметь семью. После рождения Стивена они решили, что хотят еще одного ребенка, но оба решили, что не хотят, чтобы их сын был единственным ребенком в семье. Стивену было три года, когда родилась Лейла.
Гермиона была поражена и глубоко тронута тем, как Драко по-настоящему любил и лелеял их сына, но это не имело никакого отношения к его отношениям с их дочерью. Между ними мгновенно возникла связь, которая с годами только укрепилась.
Гермиона иногда испытывала приступы ревности, когда видела их вместе, склонившихся над книгой или тихо разговаривающих у камина, и иногда ей хотелось быть частью их особого мира. У нее также были очень хорошие отношения с Лейлой и Стивеном, но это было не то же самое.
Она действительно не могла быть счастливее, особенно учитывая, какими были отношения Драко с его собственным отцом. Она не обижалась на его отношения с их детьми, только позволяла себе несколько мгновений жалости к себе, когда чувства были сильнее всего. Просто у них впереди было слишком много лет, чтобы спорить о том, кто больше нравится их детям.
Всякий раз, когда Гермиона вспоминала те годы, когда они жили вчетвером, она радовалась, что никогда не делала из этого большой проблемы.
Вечером в день четвертого дня рождения Лейлы Гермиона и Драко вернулись в свой дом на окраине, измученные, но в то же время радостные. Дети провели ночь у Поттеров, где была вечеринка, со всеми своими друзьями, и весь дом был в их полном распоряжении. Как только за ними закрылась дверь, они начали целоваться и не прекращали больше двух часов. Когда они наконец закончили, расслабленные, заряженные энергией и полностью удовлетворенные, Гермиона крепко сидела в объятиях Драко на качелях на крыльце. Оно слегка покачивалось, и она заподозрила, что Драко заколдовал их, чтобы они двигались без каких-либо усилий с их стороны.
Бывали моменты, когда реальность их жизни обрушивалась на Гермиону, и она цеплялась за Драко, как будто потерялась бы навсегда, если бы отпустила его. Все, через что им пришлось пройти, чтобы достичь того, чего они достигли, все то, что могло так легко пойти не так… Она старалась не думать об этих вещах, но иногда они просто поражали ее.
Та ночь была совершенно волшебной, они оба были сосредоточены друг на друге, были в гармонии друг с другом, и Гермиона почувствовала себя в своей тарелке после того, как моменты чистого блаженства сменились безмятежным общением. Когда она лежала, прижавшись к его сильной груди, воспоминания о той ночи, когда Драко и Гарри отправились на поиски Люциуса и Волан-де-морта, нахлынули на нее. Было слишком легко представить, как легко вся ее жизнь могла сложиться по-другому.
— Я люблю тебя, — прошептал Драко ей на ухо, нежно прижимая к себе.
Гермиона придвинулась к нему как можно ближе, желая в этот момент оказаться внутри него.
— Я тут подумал, — продолжил он. — Я люблю Стивена и люблю Лейлу. Ты самая удивительная женщина в мире. — н замолчал и перевел дыхание. — Я хочу, чтобы у нас был еще один ребенок. Я хочу завести с тобой ребенка.
Гермиона уставилась на веранду перед собой, на деревянный стол и стулья, за которыми они часто ели всей семьей. Возможно ли, что она только что подумала о том, как близки они были к тому, чтобы разойтись? Через мгновение она повернулась в его объятиях лицом к нему, ее сердце было переполнено эмоциями.
— Ребенка?
Драко улыбнулся.
— Я люблю нашу семью, но в последнее время мне кажется, что с ней еще не все… закончено. Это еще не все. Я не знаю, есть ли в этом смысл.
Гермиона улыбнулась и провела рукой по его обнаженной руке от плеча до кончиков пальцев, а затем нежно взяла его за руку.
— В этом есть смысл, Драко. Полагаю, я понимаю, что ты имеешь в виду. Но ты уверен? — спросила она, заглядывая ему в глаза.
— Абсолютно. Если ты, конечно, хочешь. Я знаю, мы об этом вообще не говорили, но это также заставляет меня думать, что такое возможно. После Лейлы ты не сказала «больше никаких детей»… Что скажешь? Я не против, если ты не захочешь проходить через это снова, я знаю, каково это… По крайней мере, я видел, как ты проходила через это уже дважды.
Ответ был так же очевиден, как и то, что она любила его. Она улыбнулась и легонько поцеловала его в подбородок.
— Я считаю, нам лучше начать.
Десять месяцев спустя родилась Эмма Джин.
Однако во время беременности стало ясно, что дом, скорее всего, больше не сможет полностью вместить растущую семью. Обстановка и так была напряженной, комнаты, как правило, были маленькими, а в помещении было очень мало места для игр детей. Они поговорили просто для того, чтобы сказать, что у них все получилось, и обсудили все «за» и «против» переезда. Был только один «за»: больше места. Когда они закончили составлять список минусов, Гермиона рассмеялась, а Драко его уничтожил.
Следующим пунктом обсуждения стало количество спален. Новорожденная могла бы жить в одной комнате со своей сестрой. Драко, однако, был твердо уверен, что у нее должна быть своя комната. Возможно, это было как-то связано с тем, что он был единственным ребенком в семье, но он хотел, чтобы у малышки была своя собственная комната, где она могла бы проявить свой уникальный стиль и творческие способности.
— Кроме того, — сказал он однажды на четвертом месяце. — Нам действительно не помешало бы дополнительное пространство. Не было бы больших усилий или неудобств добавить что-то к тому, что у нас уже есть. Я построил этот дом сама, я построил дом твоих родителей на острове, думаю, я смогу добавить несколько комнат. Я предлагаю четвертую спальню и игровую комнату на верхнем этаже, и ту комнату, о которой ты мечтала, с тремя окнами во всю стену.
Гермиона вздохнула.
— Камин был бы идеальным решением. Когда дети подрастут, аппарировать будет просто непрактично.
На самом деле это было совсем не трудное решение. Дом и прилегающий к нему участок у моря были слишком дороги им, хранили слишком много воспоминаний, чтобы просто уйти, когда в их семье появился новый член. Строительство началось в следующем месяце и было завершено к тому времени, когда Эмма впервые переночевала в своем доме.
Южная стена гостиной была разобрана и перестроена с дверным проемом и камином, который открывался как в гостиную, так и в читальный зал с другой стороны. Как и хотела Гермиона, три наружные стены читального зала были покрыты окнами, а дверь вела в сад, за которым они с Лейлой ухаживали. Сад был тем, что они обе по-настоящему любили, и им нравилось проводить там время вместе.
Когда они проектировали пристройку, Гермиона и Драко хотели, чтобы нижний этаж выходил за пределы верхнего, а стекла были установлены под углом, чтобы комната была залита светом в течение дня.
Стивен был в восторге от переезда в новую спальню. Комната малышки будет рядом с комнатой ее родителей, а Лейла была в восторге от того, что будет находиться рядом со своей новой сестрой. Им обоим нравилось проводить время в игровой комнате, в которую Драко положил несколько больших подушек для удобного чтения (и в которую Стивен часто с удовольствием сажал свою сестру).
В доме было все то же уютное ощущение, что и всегда, только немного больше.
Отдаленный раскат грома оторвал Гермиону от книги, и она с удивлением увидела, насколько темно стало в комнате из-за надвигающейся грозы. Она достала волшебную палочку и уже собиралась зажечь свет, когда услышала, как с ревом ожил камин.
На мгновение вспыхнуло зеленое пламя, и появились три человека. Драко, казалось, пытался заговорить со Стивеном, который оттолкнул его и выбежал из комнаты вверх по лестнице. Лейла явно нервничала, а когда заметила в комнате Гермиону, подбежала к ней. Гермиона подхватила ее на руки и увидела, что Драко сильно нахмурился.
— Драко? Что случилось? Ты рано вернулся… Из-за погоды?
Он посмотрел на нее и, казалось, только тогда заметил, что она находится в комнате. На его лице застыло непонятное выражение, и он выглядел так, словно искал, что сказать. Наконец он произнес странным, почти глухим голосом:
— Началось, — и вышел из комнаты, направляясь к крыльцу.
Гермиона посмотрела на Лейлу.
— Ты знаешь, что произошло?
Она покачала головой.
— Хорошо. Почему бы тебе не подняться наверх и не поиграть в своей комнате? Если ты услышишь, что Эмма проснулась, пожалуйста, позови меня. Я собираюсь поговорить с твоим братом.
— Хорошо, мамочка.
Гермиона опустила Лейлу на пол и последовала за ней вверх по лестнице. Подойдя к двери Стивена, она тихонько постучала. Ответа не последовало, поэтому она постучала еще раз.
— Стивен? Это мама. Можно мне войти?
Через мгновение она услышала приглушенный ответ и медленно открыла дверь. Стивен сидел, прислонившись спиной к стене, на своей кровати, которая стояла в углу его комнаты, подтянув колени к груди. Копна его вьющихся светлых волос в беспорядке падала на лицо.
Гермиона подошла к кровати и присела на краешек напротив Стивена.
— Ты в порядке, милый? Вы с папой поссорились?
Стивен покачал головой, но ничего не сказал.
— В чем дело? Что тебя так расстроило?
Он несколько долгих мгновений смотрел на нее, прежде чем заговорить.
— Папа… Он плохой человек?
Желудок Гермионы подскочил к горлу, и у нее перехватило дыхание. Теперь комментарий Драко внизу обрел смысл: началось, и Стивен узнал о прошлом Драко. Гермионе немедленно захотелось броситься к Драко, узнать подробности и помочь ему справиться с тем, что будет дальше. Ему придется сказать Стивену правду.
Однако сначала было очень важно узнать, что именно слышал Стивен, и она не хотела понапрасну тревожить сына.
— Что ты об этом думаешь? — спросила она, опираясь на руку.
Стивен только пожал плечами и отвернулся от нее.
— Что ты слышал? — мягко спросила Гермиона. — Это нормально, если ты расскажешь мне, у тебя не будет неприятностей.
Стивен колебался, но, наконец, посмотрел на Гермиону.
— Они сказали, что… Папа был плохим человеком, что он… причинял людям боль.
Ее захлестнула волна гнева и неистовой преданности. Гнев на того, кто рассказал ее сыну о прошлом Драко, и твердая решимость защищать мужа.
— Твой отец — хороший человек, Стивен. Ты мне веришь?
Он медленно кивнул.
— Да, он самый лучший человек, которого я знаю.
Казалось, в блестящих зеленых глазах Стивена мелькнула искорка надежды.
— Он всем нравится, дяде Гарри и тете Джинни, даже дяде Рону, — погас свет. — Но… Их там не было. Только папа и мисс Луна.
свободный_мир_ранобэ — Кто сказал, что твой папа причинял людям боль, Стивен?
Он снова пожал плечами.
— Я не собираюсь втягивать тебя в неприятности, милый. Это касается только нас с тобой, хорошо? Это был кто-то из твоих друзей?
— Нет, это был друг Зака, Корлин.
Зак был старшим ребенком Рона и Луны, а Корлин принадлежал Блейзу Забини и его жене. Каким-то образом после войны Забини удалось убедить министерство, что его заставили служить Волан-де-морту. Драко, не желая обрекать его на пожизненное заключение, не стал свидетельствовать против него, и тот был освобожден. Они с Гермионой держали свою семью подальше от семьи Забини, но Зак встретил Корлина в Косом переулке, и они быстро подружились, несмотря на протесты Рона и Луны. Они позволяли своему сыну общаться с Корлином только тогда, когда кто-то из них мог быть рядом.
— Твой папа — хороший человек, — твердо повторила Гермиона. — Я хочу, чтобы ты это знал. Ты знаешь его, Стивен, ты играешь с ним каждый день. Он любит тебя больше всего на свете.
Стивен кивнул.
— Я тоже его люблю.
На глаза Гермионы навернулись слезы. Стивен знал, что значит причинять боль и быть обиженным, и она отчаянно надеялась, что его опыт общения с отцом поможет им пройти через это.
— Я думаю, тебе следует поговорить с ним, — сказала Гермиона.
Глаза Стивена расширились.
— Я не хочу, чтобы он злился!
— О нет, милый! Он не будет сердиться на тебя, я обещаю! — только на себя, мысленно добавила она. — Может, мне сходить за ним?
— Хорошо, — тихо ответил Стивен.
Гермиона вышла из комнаты и остановилась в дверях, чтобы оглянуться на Стивена. Он все еще крепко обнимал руками колени и клал на них голову. Ей показалось, что он выглядит потерянным и испуганным, но в то же время решительным.
ooo
Оставив Гермиону и Лейлу, Драко направился прямиком к крыльцу. Он на самом деле не знал, что должен был чувствовать, но испытывал смесь гнева и страха. Ему хотелось аппарировать прямо в дом Забини и врезать ему прямо в нос. Как он смеет рассказывать своим детям истории о Драко! А как насчет его собственной роли в войне? Драко был уверен, что он не упомянул о том, как охотно вызвался присоединиться к Волан-де-морту, демонстрировал склонность к насилию и пыткам.
Однако, чем больше проходило времени, чем дольше Драко стоял и слушал раскаты грома и грохот волн, тем больше гнев утихал, и страх овладевал его сердцем. Теперь ему придется поговорить со Стивеном и рассказать ему правду. Он много лет думал об этом разговоре, гадая, когда настанет подходящий момент и наступит ли вообще когда-нибудь подходящий момент. Он не был готов, он еще не все обдумал. Он понятия не имел, с чего начать, не знал, как лучше подойти к этой теме. Как вы рассказали своему ребенку, что когда-то были ужасным человеком?
Драко смутно осознал, что дверь на веранду распахнулась, а затем захлопнулась, и к нему приблизились мягкие шаги. Он ощущал ее присутствие так же, как тепло своего плаща зимой или прохладу воды на коже в летнюю жару. Прошло столько времени, а он все еще чувствовал, когда она входила в комнату — потому что она приносила с собой солнце — или когда уходила. Небольшое изменение давления, незначительное понижение температуры, несомненно, ощущал только он.
Когда она приблизилась к нему, он почувствовал себя немного обновленным, хотя и знал, что потребуется нечто большее, чем ее присутствие, чтобы помочь ему пережить это.
— Что случилось? — спросила она, опершись локтями о перила рядом с ним.
В нем снова закипел гнев, и он фыркнул.
— Глупые дети, — пробормотал он. — Чертов Забини… Я хочу свернуть ему шею.
— Драко… — спокойно произнесла она.
Он вздохнул.
— Мы сидели без дела, отвлекаясь от игры, а дети играли неподалеку. Пока мы болтали, мы услышали, как звук изменился с игривого на сердитый. Я услышал голос Стивена, и мы с Луной пошли посмотреть, что случилось. Корлин… ты знаешь, что Забини — никчемный мальчишка? — дразнил Стивена, рассказывал ему… ну, разные вещи обо мне. Я пытался вмешаться, но… Ты же знаешь Стивена, он такой чувствительный. Он защищал меня перед Корлином, но в глубине души уже начал сомневаться. Корлин был таким резким и таким уверенным, а Стивен… Ну, он просто не знал, что делать или говорить. Я быстро собрал Лейлу, и мы ушли, не попрощавшись с Гарри и Джинни.
— Что сказал Корлин?
— Я не все расслышал, но он сказал Стивену, что я плохой человек, что мне нравится причинять боль людям, в том числе и тебе, — выпалил он. Он чуть не покраснел, услышав это, и подумал, что в тот момент Корлин был прав, по крайней мере, в одном. — Как будто мне нужен кто-то еще — чертов мальчишка — чтобы напоминать мне о моем прошлом. Но как он посмел сказать МОЕМУ сыну, что я когда-либо причиню боль его матери! — он знал, что кричит, но ему было все равно. Он не мог вспомнить ничего за последние… десять лет, что могло бы так разозлить его.
— Драко, успокойся, — сказала Гермиона, положив ладонь ему на плечо.
Он сделал несколько долгих, глубоких вдохов, а затем опустил плечи.
— Я обдумывал этот разговор, что бы я сказал, как и когда, в течение девяти с половиной лет, Гермиона. А потом какой-то чертов, никчемный мальчишка взял и все испортил.
— Я знаю, — со вздохом сказала Гермиона. — Но теперь это случилось, и пришло время поговорить с ним. Это должно было случиться до Хогвартса. Может быть… может быть, хорошо, что это случилось.
— Хорошо? Хорошо, что у меня теперь есть всего несколько минут, чтобы разработать стратегию на случай того, что, по всей вероятности, разобьет сердце моему ребенку? Ты его знаешь, Гермиона… Он считает меня хорошим отцом. Он любит меня. Рассказать ему правду…
— Это необходимо сделать, любимый, — сказала Гермиона, поворачиваясь к нему лицом.
— Ты не видела выражения его лица, когда я не смог отрицать того, что сказал Корлин, — ответил Драко, на мгновение встретившись с ней взглядом, прежде чем опустить голову на руки.
Гермиона несколько мгновений медленно поглаживала его по спине, прежде чем заговорить.
— Он любит тебя, Драко. Все, что тебе нужно сделать, это поговорить с ним и сказать, что ты его любишь.
Стивен действительно любил его, и он хранил правду об этом глубоко в своем сердце. Гермиона любила его, да, но любовь его сына была другой. Она не была основана на чем-то, что он сделал, на самом деле. Она не была основана на том факте, что он изменился, что он работал, чтобы победить Темного Лорда, что он стал похож на порядочного человека.
Стивен любил его просто потому, что он был его отцом. Драко понимал это чувство. Все свое детство он провел в любви к собственному отцу, изо всех сил стараясь угодить ему, заставить гордиться собой. И Люциус не сделал ничего, чтобы ободрить его, не поддержал, но Драко все равно любил его. Отношения, которые сложились у него со Стивеном, никогда не переставали удивлять его: Стивен полюбил его с того момента, как понял, что такое чувство, и Драко чувствовал огромную ответственность за то, чтобы уважать эту любовь, относиться к своему сыну с любовью и уважением, не отворачиваться от него и не разочаровывать его. Хотя он с самого начала знал, что ему придется поступить именно так.
Драко посмотрел на Гермиону.
— Ты будешь рядом?
— Конечно.
Он взял ее за руку и направился к двери, затем резко остановился, обернулся и заключил ее в объятия.
— Я понятия не имею, что делаю, — прошептал он ей на ухо, сквозь ее густые непослушные волосы. — Что, если я облажаюсь? Что, если он возненавидит меня?
Гермиона мягко оттолкнула его и заставила посмотреть на нее.
— Послушай меня, Драко Малфой. Во-первых, он не будет ненавидеть тебя. Он любит тебя, обожает тебя! Он просто сбит с толку тем, что услышал, и ему нужно услышать правду от тебя.
— Но правда…
— Плохая, да. Но это лучше, намного лучше, чем лгать ему. Он любит тебя, Драко. Будь честен и открыт, и он простит тебя. Во-вторых, ты можешь все испортить, но в конечном итоге важно только то, что ты скажешь ему правду. Если он какое-то время будет сердиться, по крайней мере, ты ему все расскажешь.
Драко крепко зажмурился. Он знал, что она права, но в глубине души был просто в ужасе от того, что ему предстояло сделать.
— Я подозреваю, ты готовился к этому моменту с тех пор, как впервые узнал, что я беременна. У тебя все получится, Драко, — настойчиво сказала она.
Он тяжело кивнул, и они вместе вошли внутрь и поднялись по лестнице. Драко помедлил у двери и еще раз посмотрел на Гермиону, ища поддержки. Она сжала его руку, и этого было достаточно.
Стивен все еще сидел на краешке кровати, точно так же, как Гермиона оставила его. Как только Драко увидел его, он глубоко вздохнул, выпрямился и подошел к кровати.
— Привет, малыш, — начал он.
Стивен взглянул на него сквозь завитки волос на лбу.
— Привет, папа, — застенчиво сказал он. Драко сел в противоположном углу от Стивена, а Гермиона села рядом с сыном.
— Стивен, ты не расскажешь мне, что сказал Корлин? — спокойно спросил Драко.
Стивен перевел взгляд с Гермионы, которая ободряюще кивнула, на Драко, который явно колебался.
— Все в порядке, — ласково сказала Гермиона. — Я обещаю, папа на тебя не рассердится.
— Нет, конечно, нет, — поспешно добавил Драко.
Стивен опустил взгляд на свои колени.
— Он сказал, что ты плохой человек и тебе нравится причинять людям боль.
— И это все? — подсказала Гермиона.
Стивен покачал головой.
— Что еще, милый? — настаивала она.
Стивен посмотрел на мать.
— Он… он сказал, что папа… причинял тебе боль. И убивал людей.
Драко крепко зажмурился.
— Стивен, я собираюсь сказать тебе правду. Ты можешь послушать, пока я буду говорить? Ты будешь моим большим мальчиком и будешь доверять мне во всем, что я скажу?
Он торжественно кивнул.
— Я… Я не всегда был твоим отцом, знаешь ли. До твоего рождения были только мы с твоей мамой. До нее я был совсем один.
— А как же твои мама и папа? — спросил Стивен.
— Э-э… это сложно. Да, у меня были родители, но мы не были настоящими друзьями, как мы с тобой друзья.
— Ой.
— Когда я был один, я принимал неправильные решения. Ты помнишь, что слышал об этом по-настоящему плохом человеке еще до твоего рождения?
Стивен кивнул.
— Дядя Гарри и дядя Рон иногда говорят о нем, когда думают, что мы спим. Он был самым злым человеком в мире.
— Да, он был таким. Его звали Волан-де-Морт, — даже после стольких лет, прошедших после победы над Темным лордом, Драко по-прежнему было трудно произносить его имя. Он помолчал и продолжил: — Мой отец… мой отец работал на него.
Стивен моргнул.
— Почему?
— Потому что твой дедушка был не очень хорошим человеком, Стивен. Он хотел причинить боль людям, которые не были похожи на него. Он думал, что он лучше большинства людей. Волан-де-морт позволял ему причинять боль и убивать. Помнишь, что сказал Гарри? Волан-де-морт хотел править всем миром и убивать всех, у кого не было магии.
Глаза Стивена расширились.
— Убить всех магглов? Почему?
Драко покачал головой, пораженный тем, насколько его детство отличалось от детства его сына. В возрасте девяти лет Драко уже произнес большую часть предвзятой чуши, которую слышал от своего отца, и поверил ей.
— У меня нет для тебя хорошего ответа, сынок. Я действительно не знаю почему. Он… он считал, что немагические люди не заслуживают того, чтобы жить. Я не знаю почему.
— Это звучит ужасно. У меня в школе есть друзья-магглы.
— Я знаю, и так и должно быть, — сказала Гермиона, взъерошивая густые волосы Стивена. — Мы очень гордимся тобой. — Стивен учился в школе, которую посещали в основном магглы, но также обучала нескольких детей-волшебников, чьи родители хотели, чтобы они получили нечто большее, чем просто домашнее образование. В штате школы было несколько ведьм, чьей первой любовью было обучение учеников, слишком юных для поступления в Хогвартс.
— За что?
Гермиона посмотрела на Драко и мягко улыбнулась ему. Их сын понятия не имел, что в мире есть люди, которые считают, что ему не следует дружить с магглами.
Драко глубоко вздохнул, готовый продолжить начатое.
— Как я уже говорил, мой отец работал на плохого человека, но через несколько лет его поймали. Плохой человек хотел, чтобы я работал на него. Он угрожал убить мою маму, если я этого не сделаю.
Стивен посмотрел на Гермиону, и Драко не мог не задаться вопросом, что промелькнуло в его голове, когда он это сделал. Возможно, он думал о том, как сильно он любит свою мать, и о том, что он мог бы сделать, чтобы защитить ее?
— Я… Я решил сделать то, что должен был сделать, чтобы обезопасить свою маму. Каждый день я мог думать только о том, как обезопасить ее.
— Что тебе пришлось сделать? — шепотом спросил Стивен.
Драко посмотрел ему в глаза.
— Я должен был… убить кое-кого.
Стивен с трудом сглотнул.
— Пожалуйста, пойми, это были тяжелые времена. Мир, в котором ты живешь, безопасен — для тебя, для твоей мамы, для всех. Наш… не был таким. Я не пытаюсь оправдать то, что произошло, Стивен, — сказал Драко, глядя на Гермиону, внезапно почувствовав себя потерянным.
Она накрыла своей рукой руку Стивена.
— Твой отец был в ужасном положении. Он не хотел быть причиной смерти своей матери, и он не хотел убивать.
— Ты этого не сделал? — спросил Стивен, оглядываясь на Драко.
— Нет, я этого не сделал. Сначала я думал, что все равно смогу это сделать, но прошел год, и я понял, что не смогу.
— Так что же произошло?
Драко покачал головой.
— Неудачная череда событий. Человек, которого я должен был убить, в итоге погиб, хотя и не от моей руки. Мой… любимый учитель действительно совершил это преступление. Он взял меня с собой обратно к плохому человеку. Он был очень зол на меня за неудачу. Он хотел, чтобы я продолжал работать на него, но я потерпел неудачу. Он предложил мне другой выбор, и я сделал неправильный выбор, Стивен. Я был напуган. Плохой человек сказал мне, что я должен убить кого-нибудь еще, иначе он убьет меня. Я не хотел умирать.
Горячие слезы защипали уголки глаз Драко, и он был ошеломлен этим зрелищем. Он поделился этими подробностями только с Гермионой, и даже тогда на это ушли годы. Дольше всего он скрывал от нее свои чувства по поводу содеянного, опасаясь, что, выплеснув их наружу, ему в конце концов придется самому разбираться с убийством своих друзей. Недели после того, как он рассказал Гермионе, были одними из худших, которые он пережил с конца войны.
— Итак, я… Я сделал это, я убил человека, который был моим другом и наставником, — заикаясь, пробормотал Драко, чувствуя, как у него перехватывает горло, а перед глазами все расплывается. Он закрыл глаза, чтобы прочистить зрение, и почувствовал на себе чью-то руку. Она была маленькой и мягкой, и он подумал, что она принадлежит Гермионе, но когда он открыл глаза, Стивен сидел прямо перед ним с грустным и задумчивым выражением на лице.
— Не грусти, папочка, — сказал Стивен, похлопывая его по руке.
Драко улыбнулся сыну и кивнул.
— Спасибо, — он посмотрел на Гермиону и обнаружил, что она наблюдает за ним, не обращая внимания на слезы, текущие по ее щекам. Он кивнул ей и снова посмотрел на Стивена. — Готов, если я продолжу?
Стивен кивнул и остался стоять рядом с отцом.
Драко глубоко вздохнул, не совсем уверенный, что готов продолжать.
— После этого я проработал на плохого человека… по сути, два года. Корлин был прав: я действительно причинял людям боль и убивал людей, — он произнес это быстро, как будто это могло как-то помочь ему быстрее высказаться. Стивен уставился на него без всякого выражения, в то время как Драко затаил дыхание, ожидая его реакции.
— Почему? — раздался тихий голос.
— Я не знал, что еще можно сделать. Я не хотел умирать, поэтому продолжал выполнять приказы.
Стивен почти незаметно отодвинулся от него, и это разорвало сердце Драко на части. Как можно было ожидать, что ребенок поймет сложные чувства, которые Драко испытывал во время правления Темного Лорда? Как он мог надеяться убедить своего сына, что сожалеет о содеянном и стал другим человеком?
— Ты… ты причинял боль людям, — сказал Стивен, глядя на свою кровать.
— Да, я делал это, — признаться в этом сыну было больнее, чем во всем, что Драко довелось пережить.
— И убивал людей.
— Я больше этим не занимаюсь, — сказал Драко.
Стивен поднял глаза и встретился взглядом со своим отцом.
— Ты всегда говорил мне не причинять боль, не бросать вещи в людей, не быть злым, быть нежным с животными и людьми, — сказал он обвиняющим тоном.
— Я знаю, Стивен, и это правильно. Мой отец никогда не говорил мне таких вещей, никогда не просил меня быть милым.
— Ты обидел маму! — закричал Стивен, отползая от Драко. — Корлин сказал мне! Это, должно быть, правда! Все остальное было!
— Нет, — сказал Драко так твердо, что Стивен вздрогнул и выглядел испуганным. — Я не причинял твоей матери такой боли. Я никогда не поднимал на нее руку и не направлял на нее свою палочку.
— Но он сказал…
— Плохой человек ненавидел таких людей, как твоя мать, потому что у нее родители — магглы. Он хотел, чтобы все такие люди, как она, умерли. Я никогда… — он не мог сказать, что никогда не причинял Гермионе боли, потому что знал, что причинял, но не физически.
— Милый, папа говорит правду, — перебила Гермиона, привлекая внимание Стивена и Драко. — Мы с твоим папой не были друзьями в школе, и мы были жестоки друг к другу, но он никогда не причинял мне боли, — она улыбнулась. — На самом деле, я ударила его один раз.
Глаза Стивена расширились.
— Почему?
— Он вел себя как полный придурок.
— Мама!
— Он был таким! — сказала она, смеясь, несмотря на слезы в глазах. — Прости за мой язык. Но он это заслужил. Милый, помнишь все истории, которые рассказывал дядя Гарри? О твоем отце?
Стивен медленно кивнул.
— Все эти истории тоже правдивы. Твой отец работал со мной и Гарри, чтобы победить Волан-де-морта. Он годами неустанно трудился над планом, как покончить с самым злым волшебником нашего времени. Он сильно отличался от того мальчика, которого я знала в школе.
Стивен все еще выглядел неубежденным, и Драко понятия не имел, что еще сказать.
— Помнишь, когда ты упал и поцарапал коленку? Папа позаботился о тебе. Он поднял тебя и подул прохладным воздухом на грудь, а потом вылечил, помнишь? — сказала Гермиона, почти умоляя Стивена, со слезами на глазах.
— Да, я помню.
— Он по-прежнему твой папа. Он тот же человек, который лечит твои царапины, носит тебя на руках, когда ты слишком устаешь, чтобы идти, читает тебе сказки перед сном…
— Стивен, — тихо, но серьезно сказал Драко. Его зеленые глаза сияли. — Раньше я совершал плохие поступки. Но больше этого не делаю. Теперь я хороший человек. Твоя мама не стала бы мириться со мной, если бы я не был таким. Мне жаль, что тебе пришлось услышать об этом от Корлина. Я планировал рассказать тебе, но не знал, когда стоит… Мне жаль, что у твоего отца такое ужасное прошлое, которым ты не можешь гордиться. Я потратил каждый день твоей жизни, пытаясь загладить свою вину. Я надеюсь, ты сможешь простить меня.
Стивен смотрел на Драко, казалось, несколько часов.
— Твоя татуировка, — сказал он наконец, не отрывая взгляда от Драко.
Драко посмотрел на свою руку, на Темную метку, наполовину видневшуюся из-под закатанного рукава. Стивен слегка прикоснулся к ней. Если раньше это казалось ему изящным и волнующим, то теперь он смотрел на это так, словно боялся, что оно может обжечь его или причинить боль.
— А что насчет этого? — У Драко пересохло в горле.
— Это… не просто татуировка, не так ли?
— Почему ты так говоришь? — спросила Гермиона.
Стивен посмотрел на нее, а затем снова на Драко.
— Корлин сказал… Он сказал, что это плохой знак. Что он видел это раньше.
Драко стиснул зубы и не позволил гневу взять над собой верх. Конечно, Корлин видел это раньше: у его отца на руке была точно такая же метка. На мгновение Драко задумался, был ли Блейз похож на Люциуса. У Корлина определенно были схожие черты характера с теми, что были у Драко в его возрасте: оба в основном хулиганы, богатые, чистокровные, предубежденные…
Драко задрал рукав, обнажив всю Метку целиком.
— Это был знак плохого человека, сынок. Он мог общаться с нами через этот знак. Это был также знак, который его последователи оставляли на небе после того, как убивали.
— Ты ведь тоже так делал, верно?
— Да.
Стивен посмотрел на Гермиону.
— Сынок, мне нужно сказать тебе еще кое-что. Я не был счастлив. Я был… совсем наоборот, я был несчастен. Мне не нравилось то, что я делал, мне не нравилось причинять боль или убивать людей. Как я уже говорил, я не знал, что еще делать, поэтому просто продолжал это делать. Я сожалею о каждом человеке, которого убил, о каждом невинном человеке, которому причинил боль. Я был недостаточно силен, чтобы противостоять Темному Лорду единственным известным мне способом — открыто бросить ему вызов. Меня бы убили.
Он сделал паузу и глубоко вздохнул.
— Однажды вечером я встретил родителей твоей мамы, и они помогли мне найти выход, способ, с помощью которого я мог бы выбраться из ужасной ситуации, в которую я попал, и все еще иметь шанс на нормальную жизнь. И не только это, но и то, что они поощряли меня работать, чтобы победить его. Я воспользовался их шансом и никогда не оглядывался назад. Как сказала твоя мама, я годами работал над планом, и благодаря ее таланту и решительности дяди Гарри мы втроем осуществили его, хотя именно дядя Гарри в конце концов убил Темного Лорда.
Несколько мгновений все трое сидели молча. Драко не осмеливался взглянуть на Стивена, опасаясь того, что он мог увидеть в его глазах.
Дверь спальни открылась, и Лейла осторожно просунула голову внутрь.
— Мамочка? Эмма плачет.
Драко посмотрел на Гермиону, которая уже вставала с кровати. Она взглянула на Драко, а затем снова на Стивена.
— Иду, Лейла.
После того, как за ними закрылась дверь, Драко сказал:
— Хочешь, я оставлю тебя ненадолго одного?
Стивен задумался над вопросом, а затем сказал:
— Да, пожалуйста.
Нерешительно, как будто его уход из комнаты мог означать конец отношений, которые он построил со своим сыном, Драко встал и направился к двери. Когда он открыл ее, то обнаружил Лейлу в холле, которая стояла, словно ожидая его. Драко что-то пришло в голову, и он просунул голову обратно в комнату Стивена.
— Эй, Стивен, — позвал он. Вскоре он поднял голову. — Оставайся сколько захочешь, но сделай мне одолжение, не говори об этом со своей сестрой.
Не задумываясь, Стивен ответил:
— Ты не собираешься ей говорить?
— Да, собираюсь, но не раньше, чем она немного подрастет. Хорошо?
— Хорошо, я не скажу ей, — Стивен отвернулся, и Драко закрыл дверь, чувствуя панику и беспомощность.
— Папа, ты поиграешь со мной? — Лейла выжидающе смотрела на него.
Он вздохнул, находя странно забавным, что, пока один ребенок размышлял, не начать ли ему ненавидеть его, другой все еще хотел поиграть.
— Давай я проверю, как там твоя мама, а потом мы пойдем погуляем. Как тебе?
— Хорошо.
Драко направился в комнату Эммы, где обнаружил Гермиону, занятую сменой подгузника.
— Как все прошло? — спросила она его. — Ты довольно рано вышел.
— Я хотел дать ему время побыть одному. Тебе что-нибудь нужно?
Гермиона покачала головой.
— Нет, я почти закончила, а потом мы собираемся почитать книгу.
— Мы с Лейлой собираемся прогуляться. Похоже, дождя все-таки не будет.
ооо
— Я горжусь тобой, Драко.
Он закрыл книгу, на которой не мог сосредоточиться, и положил ее на прикроватный столик. Гермиона только что забралась в постель и свернулась калачиком под одеялом, что она делала каждую ночь, и это неизменно вызывало у него улыбку. Однако, когда она подняла на него глаза, его улыбка сменилась недовольством.
— За что именно? За то, что не смог рассказать нашему сыну правду до того, как он услышал ее от кого-то другого? Или за то, что сумел полностью оттолкнуть его? — его голос был полон горечи и гнева на самого себя.
— Драко…
— Он ни разу не взглянул на меня за ужином и с тех пор сидел в своей комнате за закрытой дверью.
— Драко, не надо, — резко сказала Гермиона, садясь в постели. — Ты не можешь винить себя за это! Ты сделал все, что мог…
— Нет! Если бы я рассказал ему все еще вчера, все было бы по-другому, — разочарованно сказал он, вставая с кровати. Он накинул халат и подошел к окну, скрестив руки на груди. — Если бы я рассказал ему все еще вчера, все было бы по-другому. Сейчас все было бы по-другому.
— Ты этого не знаешь, — ответила Гермиона, подтянув колени к груди и обхватив их руками. — Стивен, возможно, отреагировал точно так же.
— Ты видела его, Гермиона? Он ненавидит меня! Хочет быть от меня как можно дальше. Он даже не взглянул на меня.
— Он расстроен, Драко. Дай ему время. Нужно многое переварить, о многом подумать.
Драко взъерошил волосы.
— Я не знаю, что будет дальше! Что мне делать? Должен ли я оставить его в покое? Как долго? Должен ли я попытаться поговорить с ним еще раз? Что мне сказать? Что я могу сказать такого, чего еще не сказал?
— Ты должен подождать, любимый. Дай ему время прийти к тебе.
— Что, если он этого не сделает?
— Он придет.
Он пристально посмотрел на нее, его глаза сверкали.
— Что, если он этого не сделает?
Гермиона вздохнула, а затем пожала плечами.
— Я должна верить, что так и будет. Стивен хороший мальчик, а ты хороший отец. Естественно, что ты беспокоишься об этом из-за ваших отношений с отцом. Ты бы никогда не обратился к нему с какими-либо проблемами, но ты не Люциус, а Стивен — не ты. У вас со Стивеном прекрасные отношения. Я верю, что вы двое справитесь с этим.
Драко уставился в окно и через несколько секунд открыл его и глубоко вдохнул запах моря. Ветер развевал его волосы, а звезды, словно сверкающие кристаллы, усеивали небо. Это напомнило ему о той ночи много-много лет назад, когда Гермиона впервые поцеловала его. При этом воспоминании его охватила волна спокойствия. До этого момента он не смел и помыслить, что с ней что-то может быть, и уж точно никогда, даже в самых смелых мечтах, не мог представить, что разделит с ней свою жизнь.
Он почувствовал присутствие Гермионы за долю секунды до того, как она обвила его руками. Драко развернул ее так, чтобы она встала между ним и окном, и крепко прижал к себе. Он вдохнул аромат ее волос и чуть не рассмеялся: от нее пахло морковью, которую Эмма ела на ужин.
— Ты никогда не позволял мне сказать, почему я горжусь тобой, — тихо сказала Гермиона.
— Скажи мне.
— Ты сказал Стивену, что ты хороший человек. Не припомню, чтобы я слышал от тебя такое раньше.
Драко слегка коснулся подбородком ее макушки.
— Нет.
— Ты веришь в себя, не так ли? — спросила она, оглядываясь на него через плечо.
Он ответил не сразу.
— В основном, да, — сказал он наконец. — Конечно, сегодняшний день не был ярким примером. Почти тринадцать лет у меня не возникало мыслей о насилии, пока я не услышал, что сказал Корлин, и не увидел, как это подействовало на Стивена. Тогда мне захотелось вырвать у него язык и заставить его съесть его, а потом пойти к нему домой и выпотрошить Забини.
— Драко! — воскликнула Гермиона с удивленным смешком.
— Я не шучу! Когда я понял, к чему клонится ход моих мыслей, я чуть не рассмеялся, но это была наименее смешная вещь на свете. Потом, по ходу вечера, эта мысль не раз приходила мне в голову. Конечно, я бы никогда этого не сделал… Как ты думаешь, я должен хотя бы что-то сказать Забини?
— У тебя была вполне естественная реакция: желание причинить боль тому, кто причинял боль твоему ребенку. Я полагаю, у тебя просто более обширная база данных, из которой ты можешь извлекать изображения и идеи. Я, например, просто подумала бы о том, чтобы заколдовать мальчика и наслать на Забини проклятие, которое лишило бы его возможности когда-либо снова производить потомство.
Драко рассмеялся.
— И нет, я не думаю, что тебе стоит что-то говорить. Что бы ты мог сказать? Не говорите своему сыну правды? Это полная противоположность тому, чего мы хотим для нашей семьи.
Улыбка Драко угасла.
— Я бы посоветовал ему не травить своих детей ужасными идеями о других людях. Я не только знаю, каково это, но и не могу понять, зачем Забини понадобилось рассказывать своей семье что-либо о моей жизни или обо мне. Он, вероятно, зол из-за… ну, всего, даже несмотря на то, что он легко отделался.
— Ты получаешь значительно больше положительного внимания, чем он когда-либо получал или будет получать из-за всего, что ты сделал, чтобы положить конец войне. Если он ревнует, что ж, тогда ему не следовало становиться пожирателем смерти.
— И все же, — сказал Драко. — Не знаю, смогу ли я просто оставить все как есть.
— Ты можешь и должен, — ответила Гермиона. — Ты хороший человек, Драко. Намного лучше, чем Забини. Не опускайся до его уровня. Добром это не кончится.
Что-то внутри Драко всколыхнулось от ее слов, и он почувствовал себя невероятно счастливым и непобедимым, как будто только ее вера в него могла подвигнуть его на что угодно.
— Нет, это не так, — тихо сказал он.
Гермиона повернулась в его объятиях и поцеловала его медленно и нежно. Он позволял ей ласкать себя так долго, как только мог, а затем жадно углубил поцелуй, крепко прижимая ее к себе и наслаждаясь ощущением ее мягкого, теплого тела, прижатого к его телу. Она ответила на его пыл, ее руки скользнули к подолу его рубашки.
Когда она начала целовать его шею, Драко наклонился к ней и прерывисто прошептал:
— Расскажи мне еще раз.
Гермиона остановилась и посмотрела на него.
— Ты хороший человек. Самый лучший из всех, кого я когда-либо знала.
Драко несколько секунд смотрел на нее, охваченный сильным чувством любви и обожания к своей жене, а затем подхватил ее на руки и отнес на короткое расстояние к кровати.
ооо
Два дня спустя Драко после работы зашел в Косой переулок, чтобы купить кое-что в аптеке. Гермиона дала ему список ингредиентов, необходимых для ее текущего исследовательского проекта, и ему было легче достать их, чем ей собрать вещи Эммы и отправиться в путешествие.
Он уже не так терпеливо стоял в очереди, ожидая, пока женщина перед ним решит, каких пиявок она хочет — австралийских или словацких. Но, конечно, всегда можно было выбрать и бразильских пиявок. По мере того как он стоял, его разочарование росло. Если она задержится, он может не успеть на четырехчасовой поезд. В особо трудные дни Драко ехал из Лондона домой на поезде столько, сколько требовалось, чтобы успокоить нервы. Затем он вышел на следующей станции и аппарировал домой.
Как раз в тот момент, когда владелец магазина доставал сибирских пиявок, Драко понял, что с него хватит. Он подошел к прилавку рядом с женщиной и сказал:
— Если вы готовите зелье для потенции, выбирайте бразильское. Если это зелье от импотенции, используйте австралийское. В противном случае сэкономьте свои деньги и приобретите обычных английских пиявок.
Женщина, казалось, была совершенно шокирована его поведением и, нервно переводя взгляд с Драко на мужчину за прилавком, застенчиво указала на австралийских пиявок. Драко ухмыльнулся и подождал рядом с ней, пока она быстро заплатит два галеона, или 13 сиклей, за товар, а затем поспешно выйдет из магазина.
Драко выложил свои товары на прилавок, и владелец магазина, не говоря ни слова, начал их обзванивать.
— Так-так. Смотрите, кто пришел, — раздался ехидный, протяжный голос.
Драко медленно повернулся и оказался лицом к лицу с тем самым объектом своих недавних жестоких мыслей.
— Забини, — коротко бросил он, поворачиваясь обратно к стойке.
— Давненько тебя не видел. Чем ты занимаешься в последнее время? — спросил Забини.
У Драко не было никакого желания продолжать разговор со своим бывшим другом, и он попытался невербально намекнуть владельцу, что был бы признателен, если бы все можно было ускорить.
— Не очень многим, — сказал он.
Забини переместился так, чтобы оказаться прямо за спиной Драко, и заговорил так, чтобы владелец магазина не мог слышать.
— Слышал, на днях у наших парней произошла небольшая стычка. Я был рад услышать, что никто не пострадал.
Драко ни на секунду в это не поверил, а затем ему в голову пришла очень тревожная мысль. За прошедшие после войны годы Забини показал себя человеком, который готов на все, хорошее или плохое, ради внимания волшебного мира. Он пережил два неприятных и очень публичных развода, пожертвовал крупную сумму денег послевоенной благотворительной организации, а затем через шесть месяцев объявил себя банкротом. Его последней женой была очень красивая ведьма с репутацией неверной, и Забини, вероятно, выжидал удобного момента, чтобы расстаться с ней. В каждом из своих предыдущих расставаний он изображался жертвой.
Кровь Драко вскипела от этой мысли, и он сердито посмотрел на Забини.
— Я уверен, что так оно и было.
— Может быть, в следующий раз, — ответил Забини, вся фальшивая веселость, которая у него была, полностью исчезла, его глаза потемнели и стали опасными.
Вполне возможно, что Забини рассказал своему сыну о прошлом Драко и дал ему конкретные инструкции насмехаться над Стивеном Малфоем при любой возможности, чтобы тот ответил взаимностью и затеял драку. Забини, несомненно, представил бы это бесконечному множеству репортеров, которым он рассказал бы об этом инциденте, как будто Стивен пошел по стопам Драко, склонный к насилию. Затем он постарается сделать так, чтобы репутация Драко, которую он с таким трудом восстанавливал после окончания войны, была запятнана, показав раз и навсегда, что Пожиратель Смерти всегда остается Пожирателем смерти.
— Тебе бы этого хотелось, не так ли? — спросил Драко, поворачиваясь лицом к собеседнику. — Есть шанс, что мое имя немного опустят?
Забини злобно ухмыльнулся.
— Это всего лишь вопрос времени, Малфой. Все просто затаили дыхание, ожидая, что ты облажаешься. Я признаю, что ты немало сделал для того, чтобы все это время продержаться, но люди тебя знают. Они знают твоего отца, знают, откуда ты родом. Ты сам все узнаешь, и скорее рано, чем поздно.
Драко понимал, что этот разговор ни к чему не приведет, и притом быстро. Он понимал, что ему следует отступить, собрать свои покупки и уйти. Пока он смотрел на самодовольное выражение лица Забини, мысли о Стивене заполнили его разум: невинное личико его сына, ярко-зеленые глаза и копна вьющихся волос… Ничто не было настолько важным, чтобы причинить боль его сыну.
— С вас три галеона, четыре сикля, двадцать три кната, мистер Малфой.
Драко повернулся к владельцу магазина и отсчитал нужную сдачу. Мужчина быстро сложил ингредиенты в пакет и протянул ему.
— Держись подальше от моего сына, — угрожающе сказал Драко Забини, как только владелец магазина отошел от прилавка. — И держи рот на замке.
— Он может говорить все, что сочтет нужным, Малфой, — Забини понизил голос. — Просто помни: я наблюдаю за тобой, жду, когда ты облажаешься, и я позабочусь о том, чтобы весь мир узнал об этом.
Уходи, уходи! Здравая часть его мозга кричала ему, но это было недостаточно громко, чтобы его можно было расслышать из-за шума в ушах.
— Точно так же, как ты стараешься, чтобы все слышали о том, сколько раз тебя подставляли? У тебя есть Рита Скитер, которая дежурит по камину? Как тебе удается каждый раз описывать свои грязные похождения — ты же не можешь быть настолько хорош в постели… Даже у Скитер должны быть свои стандарты.
Он не знал, почему произнес имя Риты Скитер, почему вообще что-то подразумевал; просто он был так зол, что даже не соображал. Однако, должно быть, он задел за живое, потому что Забини стиснул зубы, и прежде чем Драко понял, что произошло, он уже лежал на полу магазина, уставившись в потолок и, в буквальном смысле этого слова, видя перед собой звезды.
Затем лицо Забини оказалось в нескольких дюймах от его лица, и в носу у него начало болезненно пульсировать. Он почувствовал, как что-то теплое скользит по его лицу, и понял, что из носа течет кровь. В голове у него тоже все плыло, и он подумал, что ударился головой при падении и, возможно, у него сотрясение мозга.
— Ты ничего не знаешь, Малфой, — прорычал Забини. — Держи свой предательский, магглолюбивый, напыщенный рот на замке. Если твой маленький сопляк-полукровка хоть как-то не так посмотрит на моего сына, тебя запятнают грязью, как и твою мерзкую жену-шлюху.
Он плюнул Драко в лицо и вышел из магазина, прежде чем Драко успел ответить.
ооо
— И ты его не ударил? — спросила Гермиона, проводя палочкой по голове Драко, чтобы убедиться, что она полностью вылечила сотрясение мозга.
— Нет, — сказал он, прижимая тряпку к все еще кровоточащему носу.
Гермиона скрестила руки на груди и строго посмотрела на него.
— Ты, должно быть, что-то сделал, чтобы он тебя ударил.
— Я же говорил тебе! Я только намекнул, что он спал со Скитер, и он взбесился. Думаю, я попал почти в цель, если не в самую точку, — он вздрогнул. — Это отвратительно. Она была слишком взрослой, когда нам было по четырнадцать. Она, должно быть… на сорок лет старше его!
Гермиона покачала головой с выражением отвращения на лице.
— Думаю, больше. Я помню, на четвертом курсе ей было чуть за сорок.
Непрошеные образы мрачного, загадочного Забини, ворочающегося в постели на кислотно-зеленых шелковых простынях с бледной блондинкой, промелькнули в голове Драко. Возраст Скитер был преувеличен, и он потряс головой, чтобы прогнать эти образы. Его взгляд встретился с взглядом Гермионы, и он понял, что у нее возникли те же мысли, что и у него. Они оба рассмеялись, и Гермиона обратила внимание на его нос.
— Я думаю, он сломан, — сказал Драко.
В этот момент они услышали, как с ревом ожил камин, и Стивен вошел в него со школьной сумкой на плече. Подняв глаза, он увидел палочку Гермионы, направленную Драко прямо в нос, и окровавленную тряпку в руке Драко. Несколько секунд все трое смотрели друг на друга, а затем Стивен поспешил вверх по лестнице в свою комнату.
Драко застонал, услышав, как захлопнулась дверь.
— Отлично. Как раз то, что мне было нужно, чтобы он увидел: доказательство моего агрессивного поведения.
— Может быть, тебе стоит поговорить с ним, — сказала Гермиона, молча произнося заклинание, которое исправит его нос.
Он почувствовал, как тепло разлилось от кончика носа к лицу, и почувствовал легкое покалывание, когда кости встали на место.
— Спасибо, любимая, — сказал он, протягивая руку и пощипывая себя за нос. — Все в порядке.
Он встал со стула, на котором сидел, и посмотрел в сторону лестницы. Он не был уверен, стоит ли ему поговорить со Стивеном сейчас или подождать, пока тот сам подойдет к нему, на чем Гермиона продолжала настаивать. После недолгих раздумий Драко вздохнул, бросил на Гермиону покорный взгляд и направился в читальный зал.
Затем Лейла прошла сквозь огонь, и Гермиона слушала, как она рассказывает о том, что узнала в школе за этот день.
ооо
На следующий день Драко задержался на работе допоздна, а когда вернулся домой, то был совершенно измотан. Он поцеловал Гермиону в лоб, когда она помогала Лейле с домашним заданием, и вышел на улицу. Он постоял на крыльце несколько минут, все еще в рабочей одежде, прежде чем спуститься на траву у обрыва. Он снял тяжелую верхнюю одежду и аккуратно сложил ее, затем сел на траву и подтянул колени к груди, обхватив их руками.
Он понял, что испачкал свои красивые брюки, но ему было все равно, даже вставать не хотелось. Солнце висело низко над водой, и Драко закрыл глаза, чтобы глубоко вдохнуть ритм земли. Запах моря, звук пульсирующей воды, бьющейся о скалы, как будто земля дышит. В тот день он не сел на поезд, желая как можно скорее оказаться дома, поэтому был благодарен природе за то, что она так же успокаивает его нервы и снимает напряжение прошедшего дня.
Стивен все еще не сказал Драко ни слова со дня своего признания. Прошло три дня, и Драко чувствовал себя все более дезориентированным. Его мысли были настолько сосредоточены на сыне, на подготовке ответов на вопросы, которые мог задать Стивен, что ему было трудно сосредоточиться на работе. Он не мог читать, его легко было отвлечь, и у него были проблемы со сном.
Драко потянулся, ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Он услышал, как открылась и закрылась дверь на веранду, и подумал, что это Гермиона пришла попросить его приготовить ужин. Он ждал ее звонка, но вместо этого услышал очень тихое:
— Привет, папочка.
Он резко обернулся и увидел, что его сын стоит на нижней ступеньке крыльца, закусив губу. Сердце Драко бешено заколотилось, и его охватило дурное предчувствие.
— Привет, сынок, — сказал он.
— Можно я присяду рядом с тобой?
— Конечно, — ответил Драко, указывая на землю рядом с собой.
Стивен подошел и сел, подтянув колени к груди, как это делал Драко. Несколько минут они сидели молча, Драко напряженно думал о том, что скажет или спросит его сын, и боялся, что отношения между ними уже никогда не будут прежними. На него нахлынули воспоминания о том, что они делали вместе: ходили гулять вокруг дома и всегда возвращались с коллекцией листьев, палочек или жуков, играли во дворе в квиддич, вместе читали на крыльце. Больше всего на свете Драко надеялся, что так будет продолжаться и дальше.
— Я был сегодня у дяди Гарри, — наконец сказал Стивен.
Глаза Драко расширились от удивления.
— О?
— Мама разрешила мне пропустить школу.
Драко был так ошеломлен, что ничего не ответил. Одно дело, что Гермиона позволила Стивену пропустить школу, но с другой стороны, она разрешила ему ходить и к Поттерам.
— Я спрашивал о тебе дядю Гарри, — продолжал Стивен.
— Мм.
— Мне нравится дядя Гарри. Он забавный и разрешает мне есть печенье перед обедом.
— Только не говори своей маме, — ответил Драко. Возможно, это был тест, чтобы посмотреть, как отреагирует Драко, поскольку Гермиона обычно не позволяла своим детям есть сладости перед едой. Возможно, Стивен также хотел посмотреть, как Драко отреагирует на то, что Гарри разрешил ему есть печенье.
— Тебе нравится дядя Гарри?
— Да, нравится. Он очень хороший человек и друг. Он был первым человеком после родителей Гермионы, который дал мне шанс.
— Я попросил его рассказать мне все о тебе, и его история была похожа на мамину. Ты был ужасен в школе, а потом присоединился к пожирателям смерти.
Драко съежился, услышав титул из уст своего ребенка, и неосознанно потер свою поврежденную руку.
— Он мало что слышал о тебе, за исключением рассказов о том, что ты делал, — продолжил Стивен. — Это были не очень приятные вещи. Но потом ты сдался и сказал ему, что хочешь работать с ним, чтобы победить Волан-де-Морта. Он согласился, и в конце концов вы стали друзьями, очень хорошими друзьями. Верно?
— Да.
— Он рассказал мне, сколько раз ты спасал ему жизнь, и тебе было больно, чтобы он этого не сделал.
Несмотря на то, что ему казалось, что он может заболеть в любой момент, он улыбнулся.
— Твоя мама изучала магию исцеления и несколько раз спасала мне жизнь.
— Он сказал мне, что ты никогда не причинял маме вреда. За исключением тех случаев, когда позволял ей думать, что ее родители мертвы.
— Ты должен знать одну вещь: я сделал это не ради твоей матери. Я знал, что мой план повлияет на нее, и я принял его. Я сделал это ради себя, потому что ненавидел свою жизнь, работая на Волан-де-морта. За те месяцы, что я провел с Гарри и Гермионой, я… полюбил ее, и она не смогла устоять перед моим потрясающим остроумием и привлекательной внешностью.
Стивен нахмурился.
— Я думал, она первая поцеловала тебя. Дядя Гарри сказал мне.
Драко усмехнулся.
— Да, это так. Она дала мне шанс, и я не думал, что заслуживаю этого, но она не согласилась, — он усмехнулся. — Ты же знаешь, какой бывает мама, когда мы с ней в чем-то расходимся во мнениях. Мерлин, я люблю эту женщину.
Он взглянул направо, на Стивена, и увидел, что тот улыбается. Драко чувствовал себя хорошо. Беседа шла хорошо, и Стивен вел себя очень по-взрослому, что было неудивительно, потому что он также был сыном Гермионы.
— Я знал, что твоя жизнь не всегда была хорошей, — тихо сказал Стивен, словно беспокоясь о том, как отреагирует Драко.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Драко, удивленный и слегка встревоженный.
Стивен поерзал и скрестил ноги, глядя в пол.
— До того, как вы с мамой наложили на вашу комнату заглушающие чары, когда я был младше. Тебе снились… сны. Я слышал, как ты что-то кричал. Например, «не причиняй ей вреда» или «отпусти его» или… что-нибудь хуже. У тебя всегда был очень испуганный голос. Иногда мне казалось, что в доме кто-то есть.
— Но потом ты переставал кричать, и через несколько минут мама заходила в мою комнату и проверяла, как я. Обычно я притворялся спящим, но однажды она разбудила меня и сказала, что тебе просто приснился плохой сон.
Стивен помолчал.
— Маме никогда не снились такие сны.
Драко слегка оцепенел, пораженный проницательностью Стивена.
— Нет, — просто ответил он.
— Они все еще снятся тебе?
Драко вздохнул.
— Да, хотя и не так часто, как раньше.
— Что вчера случилось с твоим носом? — спросил Стивен.
— Я рад, что ты спросил. Я не хотел, чтобы ты думал, что я ввязываюсь в драку.
— Ты подрался? — спросил он с благоговением в голосе.
— Вроде того. В основном это были словесные перепалки, но я сказал что-то, что не понравилось другому парню, и он ударил меня. Я не был готов к этому и, конечно, хотел ударить его в ответ. Думаю, хорошо, что он ударил меня так сильно, что я не смог ответить.
— Было больно?
— Да, было, но мне приходилось и похуже.
— Когда ты был Пожирателем смерти?
Драко снова съежился.
— Да.
— Пожиратели смерти все еще существуют?
Ему потребовалось несколько минут, чтобы обдумать, как лучше ответить на вопрос.
— Пожиратели смерти работали на Волан-де-морта, и он мертв. Однако все еще есть люди, придерживающиеся тех же взглядов, что и Волдеморт. Все еще есть люди, которые думают, что волшебники и ведьмы должны быть чистокровными, что таким людям, как твоя мама, нельзя позволять изучать магию.
— Ты чистокровный?
— Да.
— Правда?
— Да, но это не имеет значения. Важно то, что ты хороший волшебник и не используешь магию во вред людям, что ты принимаешь тех, кто отличается от тебя, — Драко улыбнулся Стивену. — Меня это нисколько не беспокоит. Ты уже намного лучше, чем я был в твоем возрасте.
Стивен нахмурился.
— Корлин сказал что-то о грязной крови. Что у меня грязная кровь.
Драко стиснул зубы и снова пожалел, что не ударил Забини.
— Есть слово, которое такие люди, как Пожиратели смерти, используют для обозначения таких людей, как твоя мама, у которых родители — магглы. Ты знаешь его?
— Нет.
— Я не хочу, чтобы ты когда-либо говорил это, понимаешь? Даже среди своих друзей, или в шутку, или как-либо еще. Пообещай мне.
— Я обещаю, папа.
— Правильное слово — магглорожденный, но плохое — грязнокровка.
— Грязнокровка?
— Да. У них не чистая кровь, поэтому люди говорят, что она грязнокровка.
— Значит, Корлин сказал, что я грязнокровка?
— Не совсем так… Он имел в виду маму.
Теперь настала очередь Стивена разозлиться.
— Он оскорбил маму? Мне следовало его ударить.
Драко отчасти согласился.
— Мне нужно, чтобы ты пообещал мне кое-что еще, Стивен, и это очень важно. Я хочу, чтобы ты держался подальше от Корлина Забини. Я не хочу, чтобы ты вообще находился рядом с ним. Пообещай мне.
— Ладно.
— Никаких ссор, особенно с ним. Обещай.
— Я обещаю, папа.
— Спасибо.
Они отклонились от первоначальной темы, и Драко не был уверен, что они вернутся к ней. Ему нужно было знать, как он относится к Стивену.
— Небо действительно красивое, — сказал Стивен.
Солнце клонилось к горизонту, и небо переливалось всеми оттенками розового, фиолетового, оранжевого и синего.
— Да, это так, — ответил он.
— Папа. Прости, что я избегал тебя в последнее время. Мне было о многом нужно подумать.
— Не извиняйся, — поспешно сказал Драко. — Я же просил тебя уделить столько времени, сколько тебе нужно.
— Дядя Гарри помог мне многое понять о твоем прошлом. На самом деле ты не так уж много рассказываешь о своей семье. Я не все понимаю, но знаю достаточно, и я знаю тебя всю свою жизнь. Я думаю, ты хороший отец.
Слезы навернулись Драко на глаза, и у него перехватило горло.
— Спасибо.
— Я люблю тебя, папа, и… ты сказал, что надеешься, что я прощу тебя. Я прощаю.
Драко посмотрел на Стивена, который наблюдал за ним, и перестал сдерживать слезы. Он протянул руку и взъерошил Стивену волосы, а затем неловко обнял его.
— Я люблю тебя, Стивен. Я всегда буду любить. Мама тоже будет любить.
Стивен кивнул в его объятиях.
— Твое имя… Малфой… вероятно, вызовет у тебя проблемы, когда ты отправишься в Хогвартс. Многие люди не понимают, что произошло, а некоторые на самом деле не думают, что я изменился, даже после стольких лет. Я хочу, чтобы ты был лучшим, каким только можешь быть. Я знаю, ты заставишь нас… заставишь меня… гордиться тобой.
— Хорошо, папа.
Драко отпустил Стивена и улыбнулся ему.
— Не хочешь помочь мне с ужином? — спросил Драко.
— Да. Ты поможешь мне с домашним заданием после ужина?
— Конечно. О, вот и солнце садится.
Драко засунул руки в карманы и стоял рядом со Стивеном, пока солнце, наконец, не скрылось за горизонтом в их части света. Несколько мгновений они наблюдали, как с неба начинает стекать свет.
— Что ж, нам пора ужинать, — наконец сказал Драко. — Пошли, — они оба повернулись и направились к дому. — Так над чем мы сегодня работаем?
— Над математикой. Я не понимаю.
Драко рассмеялся.
— Я тебя не виню. Ты собираешься играть в футбол в следующем году? Это будет твой последний матч, знаешь ли.
— Да, это весело. Но не так сильно, как в квиддич.
— Конечно, нет, — сказал Драко. — Но мне нравится смотреть, как ты играешь. Хочешь пойти в парк на этих выходных, потренироваться?
— Хорошо.
Они подошли к крыльцу, и Драко открыл дверь. Увидев Гермиону, он улыбнулся, вложив в улыбку все, что чувствовал, желая, чтобы улыбка говорила сама за себя. Она улыбнулась в ответ, осветив комнату, и он понял, что она понимает.
ооо