И кажется мне, уйдет волна смыв
Землю водой, но удержит обрыв,
Обрыв уцепился за континент.
~ Роберт Фрост
oooНа следующее утро Гермиона проснулась, услышав, как внизу разбиваются волны. Она заснула на крыльце и обнаружила, что сидит на больших качелях. Она отчетливо помнила, как сидела на одном из стульев. Кто-то перенес ее, дал подушку и завернул в теплую мантию. Она осмотрела край покрывавшей ее материи и вспомнила вчерашний вечер. Это была мантия Малфоя, и он накинул ее ей на плечи в какой-то момент во время их разговора. Гарри, должно быть, заметил, что ее нет в комнате, нашел ее и укрыл одеялом. Она уютно устроилась под мантией и смотрела, как мир становится все ярче.
Только она собралась встать, как услышала голоса. Инстинктивно она потянулась за палочкой, но не смогла определить, откуда доносился звук. Она встала как раз в тот момент, когда два человека взлетели на метлах из-за края обрыва, делая виражи и развороты, пытаясь сбить друг друга с ног. Присмотревшись, она увидела ярко-светлые волосы, в которых отражалось солнце, и вздохнула с облегчением: это были всего лишь Гарри и Малфой. Она послала искры, чтобы они заметили ее, что они и сделали. Последним заклинанием Малфой ударил Гарри по руке, отчего тот покачнулся. Он перестарался и упал.
— Инволито! — произнес Малфой, взмахнув палочкой, отчего Гарри перестал падать и завис в воздухе. Затем Малфой направил его к крыльцу, где он вскоре приземлился. Затем Гарри призвал свою метлу и смущенно посмотрел на Гермиону, смущенный тем, что Малфою удалось его одолеть.
— Гермиона, что ты здесь делаешь? — спросил Гарри, садясь рядом с ней.
— Я, эм, заснула здесь прошлой ночью, — сказала она, пытаясь скрыть свое удивление и глядя на Драко, который отказывался встречаться с ней взглядом. Ха, подумала она, Малфой позаботился о ней прошлой ночью. Это было просто — перенести ее с одного места на другое, обеспечить условия для отдыха. Но это было и очень любезно с ее стороны — подложить ей под голову что-нибудь мягкое и укрыть чем-нибудь, чтобы она не замерзла. Все, что она знала о Драко Малфое, всегда было прочной стеной, образовавшейся из многолетней антипатии и мелких ссор. Раньше ему ничто не угрожало, но это простое действие привело к тому, что один кирпич отломился от вершины высокой стены и, как в замедленной съемке, рухнул на землю.
— Что вы двое делаете? Так рано, — она поплотнее закуталась в мантию.
— Тренируемся, — сказал Драко. — Встали вместе с солнцем. И мы проголодались.
— Я приготовлю завтрак, — предложила она. Драко только пожал плечами, и они вошли в дом. Пока Гермиона готовила яйца, сосиски и лепешки, Драко заговорил.
— Гарри учит меня всему, чему научился на курсах подготовки авроров, а я учу его некоторым своим, э-э, особым талантам.
Она прищурилась, глядя на него.
— Например, каким?
— Не паникуй, Гермиона, — сказал Гарри, — ничего слишком мрачного. Только Легилименция, Окклюменция, Инкарцеро и случайные полезные заклинания.
— Гарри Поттер, зачем тебе нужна Темная магия?
— Ну, во-первых, чтобы сражаться с Темным Лордом, — сказал Драко с легкой усмешкой. — Он должен хотя бы знать, с чем имеет дело, согласна? В конце концов, Темный Лорд знает все трюки, на которые способен Поттер. Кроме того, которое ты использовал против меня, — сказал он, как будто только что вспомнил об этом. — Что это было вообще?
— Сектумсемпра.
— Неизлечимые раны. У меня до сих пор есть небольшой шрам, чтоб ты знал.
— Хорошо. Ты это заслужил! Ты собирался поразить меня Круциатусом!
— В тот раз ты победил меня. Уверяю тебя, больше ты этого никогда не сделаешь, — Драко посмотрел на Гарри и, прежде чем сделать глоток сока, спросил: — Кстати, где ты этому научился?
— У Снейпа.
Драко чуть не поперхнулся своим напитком.
— Что?
Гермиона поставила тарелку с сосисками на стол и присоединилась к парням.
— Ну, не прямо от него, но это было в его учебнике по зельеварению, которым я пользовался на шестом курсе. Рядом с ним было написано «от врагов».
Драко, казалось, быстро переваривал что-то в уме.
— Так вот почему ты всегда был таким умелым? Списывал со старого учебника?
— Да, — раздраженно сказала Гермиона. — Я говорила ему, что из-за этой книги у него будут неприятности. Но он не поддался на уговоры.
— В любом случае, — сказал Гарри, откусывая кусочек яичницы. — Сейчас это неважно, не так ли, мисс Я-конечно-никогда-не-делаю-ничего-плохого.
Она сжала челюсти и впилась взглядом в Гарри.
— Ты помнишь, что сказал нам Артур после того, как Джинни завладела дневником: «Не стоит верить всем вещам, которые умеют думать. Кто знает, что у них на уме»?
— Если только ты не увидишь, где у него мозги, — закончил Гарри. — Я знаю. Я миллион раз говорил тебе, что ты была права насчет книги!
— Итак, мы готовы двигаться дальше? — спросил Драко, слегка удивленный, но совершенно не заинтересованный в том, чтобы узнать больше об этой книге.
— Да, — проворчал Гарри, делая глоток сока.
— Как я уже сказал, мы тренируемся, — продолжил Драко, — и нам нужно поговорить о твоем участии во всем этом. Мы продолжим тренироваться, пока Гарри не выучит несколько важных заклинаний и не овладеет искусством изучения разума, в том числе улучшит свои навыки Окклюменции. Это крайне важно. Нам нужно, чтобы ты поработала с информацией.
Гермиона посмотрела на кусочек, который наколола на вилку, но прежде чем съесть, посмотрела на Гарри.
— Что, если я тоже хочу тренироваться?
Драко выплюнул свой апельсиновый сок.
— Что?! — спросил он, глядя на Гермиону так, словно она спросила, может ли она слетать на Луну и принести оттуда немного сыра.
— Спасибо, — рассеянно произнесла Гермиона, указывая на беспорядок. — Ты меня услышал.
Драко покачал головой. Это было совсем не то, что он планировал. Он ожидал, что Гермиона примет свою роль такой, какую он ей предоставил, возможно, с некоторыми оговорками, но в целом она будет соответствовать. Должно быть, тот факт, что он на самом деле не был рядом с ней в течение многих лет, заставил его забыть ее абсолютное упрямство и непреклонность, не говоря уже о той черте характера, из-за которой у нее, казалось, возникали всевозможные проблемы с Поттером и Уизли — целеустремленности.
— Поттер, поговори с ней, — попросил Драко, решив, что он не в своей тарелке, когда дело доходит до общения с ней. У Гарри за плечами годы опыта, и он сможет уладить это гораздо эффективнее, чем он. Он, вероятно, только еще больше разозлит ее, не в силах удержаться от того, чтобы не поддеть ее и не подразнить, чтобы добиться реакции.
— Гермиона, — начал Гарри.
Она повернулась к нему и подняла глаза, как бы говоря: «Надеюсь, это будет хорошо».
— Гермиона, ты нужна нам на другом конце провода.»
— И чем заниматься?
— Исследованиями. Составлять план.
— Исследованиями? — спросила она, с легким отвращением произнося это слово. — Что означает «занудство».
Драко уставился на нее, разинув рот.
— Я думал, тебе нравятся исследования, Грейнджер. Я думал, тебе так нравится библиотека, что ты почти предпочла бы жить в ней!
Она холодно посмотрела на него.
— Ну, мне действительно нравятся исследования, библиотека и книги, и я всегда рада помочь, но это скучно по сравнению с тем, чем вы двое занимаетесь. Гарри может сказать тебе, что я практиковалась в заклинаниях с такой же готовностью, как и училась по книгам. Я не хочу оставаться в стороне от изучения полезных заклинаний и тактик, я тоже хочу уметь сражаться. Я весь день занимаюсь исследованиями на своей работе. Я ушла с нее не для того, чтобы прийти сюда с вами и сидеть в стороне!
— Что? — спросил Драко.
— Неважно, это маггловская фраза.
— Гермиона, это временно, — успокаивающе сказал Гарри. Он не хотел навлекать на себя ее гнев больше, чем это необходимо. — Две-три недели, чтобы получить все, что можно, а потом ты сможешь уйти. Нам нужен кто-то, кто сможет свободно передвигаться по Лондону и Министерству. С понедельника я официально буду числиться пропавшим без вести, и Малфой точно не сможет прийти в Министерство и попросить о досье. Нам нужно, чтобы ты оставалась в Лондоне. После того как ты уволишься из министерства, ты сможешь найти работу, которая тебе понравится, например, во «Флориш и Блоттс» или в магазине Фреда и Джорджа. — Гарри надеялся, что ему удастся отвлечь гнев Гермионы и направить его на то, что ей нравится — на книги и близнецов Уизли.
Она фыркнула.
— Я не буду на них работать.
— Почему нет? — спросил Гарри.
— Ты можешь себе представить? Они, наверное, будут мучить меня бесконечно. Кроме того, они нанимают для работы только невероятно красивых ведьм, разве ты не заметил?
Драко снова поперхнулся и решил, что на сегодня с него хватит апельсинового сока. Он грубо поставил стакан на стол, и Гарри с Гермионой посмотрели на него. На лице Гарри было веселое выражение.
— Ты в порядке? — спросил он.
— Я в порядке, — отрезал Драко.
Гарри повернулся к Гермионе.
— Вообще-то да. Рон с удовольствием заглядывает к ним, когда мы бываем в Косом переулке. — он усмехнулся, вспомнив их последний визит. — Ладно, тебе не обязательно на них работать. Идея в том, чтобы найти легкую работу с гибким графиком. Тогда ты могла бы провести здесь время и, возможно, чему-то научиться… — Он замолчал, глядя на Драко в поисках подтверждения.
Драко изучал Гермиону с тех пор, как она прокомментировала, какую ведьму наняли Уизли. Неужели она действительно не знала? Он подумал, что, по-видимому, ее друзья никогда не говорили ей, что на нее совсем не… неприятно смотреть. Его мысли вернулись в настоящее, когда он услышал, как Гарри предложил Гермионе поучаствовать в их тренировках.
— Это не было частью соглашения, — предостерегающе произнес Драко.
— Почему я тоже не могу учиться? — спросила она, чуть не надув губки.
— У нас нет времени, — резко сказал он.
— Гарри может научить меня тому, чему ты учишь его. Это не доставит тебе никаких неудобств.
— Нет! — сказал Драко, в нетерпении ударяя кулаком по столу. Он посмотрел на нее, и в его серых глазах бушевал гнев.
Однако Гермиона не собиралась отступать.
— А почему нет? — с вызовом спросила она.
Драко говорил очень четко и медленно, чтобы она прекрасно понимала каждую интонацию.
— Гарри выбрал такой способ действий, чтобы достичь цели, — сказал он, пытаясь контролировать свой голос, чтобы сдержать гнев, который грозил прорваться в его тоне. — Мы с ним будем работать вместе, чтобы достичь этой цели.
— Что ж, тогда, похоже, тебе на самом деле не нужна моя помощь, — сказала она, вставая. Затем она выбежала из кухни и поднялась по лестнице в свою комнату. Гарри подпрыгнул, услышав, как хлопнула дверь.
Драко медленно выдохнул, проводя рукой по волосам.
— Она всегда такая упрямая и невыносимая?
Гарри только улыбнулся.
— Да. Это часть того, что делает ее особенной.
— Ты имеешь в виду, приводящей в бешенство.
— Иногда, — любезно сказал он. — Но это также то, что делает ее Гермионой, которая, как оказалось, является лучшим и преданнейшим другом, о котором только можно мечтать. И, кроме того, каждому нужно немного пикантности в своей жизни, даже тебе. Я могу только представить, какой скучной была твоя жизнь до того, как она вошла в нее, а теперь она наверняка станет гораздо более оживленной — и громкой — чем была.
Драко усмехнулся.
— Мне не нужна бурная жизнь, и уж точно не нужна шумная. Знаешь, раньше у меня все было в порядке.
Гарри закатил глаза.
— О, конечно, именно поэтому ты пришел ко мне со своим предложением, потому что был так доволен своей жизнью. — Он понял, что перешел черту, но опоздал на мгновение. Глаза Драко вспыхнули, прежде чем стать темными и твердыми, непроницаемыми и непроницаемо непроницаемыми. — Я пойду поговорю с ней, постараюсь, чтобы она поняла нашу позицию. — Гарри начал вставать, но Драко остановил его.
— Нет, я не могу допустить, чтобы ты бежал исправлять ситуацию всякий раз, когда мы с ней сталкиваемся лбами. Что, вероятно, будет обычным делом. Я разберусь.
Драко поднялся по лестнице, мысленно готовясь к скандалу, который ему предстояло устроить. Когда он добрался до второго этажа, Гермиона вышла из своей комнаты и чуть не столкнулась с ним.
— Осторожно, Грейнджер, — сказал он, отступая от нее, чтобы избежать столкновения. — Куда ты идешь?
Она сердито посмотрела на него.
— Я не уйду, если ты об этом думаешь.
Драко с любопытством посмотрел на нее. Он был удивлен, увидев, что она совсем не плакала. Он полагал, что девушки всегда плачут, когда расстроены. Он также был удивлен, что она, по крайней мере, не пригрозила уйти, чтобы получить то, что хотела. Его опыт общения с девушками научил его, что они рождаются с даром манипулирования, который они используют при необходимости.
— Почему нет? — спросил он, как будто ему было все равно. Однако в глубине души ему было очень любопытно.
Она отвернулась от него и посмотрела вниз по лестнице.
— Потому что ты прав, — сказала она едва слышно.
Драко моргнул и с трудом удержался от желания наложить на уши очищающее заклинание. Вместо этого он просто приподнял бровь в едва заметном признаке недоверия.
Она нахмурилась.
— О, закрой рот, ты подцепишь насекомых. И не смотри на меня так, будто я прилетела из космоса. Я умею признавать свою неправоту, ты же знаешь, — она скрестила руки на груди, словно вызывая его на спор.
Он старался не зацикливаться на непреодолимом желании узнать, что такое «космос». Вместо этого он сосредоточился на невозможности, которая только что произошла. Или это было невероятное?
— Но… ты можешь? — спросил он.
Она закатила глаза.
— Да, морда хорька. Я могу. То, что такое случается нечасто, не делает это невозможным.
А, так, значит, это все-таки было невероятным.
— В любом случае, как я уже сказала, ты был прав. Тебе с Гарри нужно сосредоточиться на своей работе. Я сделаю все, что от меня требуется. Но, Малфой, я могу сражаться, если до этого дойдет, и ты не пожалеешь, если я буду рядом с тобой.
— Я не сомневаюсь в этом, Грейнджер, — сказал он, радуясь, что они не собираются спорить, драться и кричать, к чему он себя готовил. — Я высоко ценю твои способности и знаю, что ты очень способный аврор. Я надеюсь, что твои способности, какими бы великими они ни были, нам не понадобятся. Можем ли мы вернуться к Гарри и обсудить твою роль в этом плане?
Она кивнула и пошла было по коридору, но вдруг остановилась и обернулась к нему.
— О, вот, — сказала она, протягивая ему мантию, которой он укрыл ее прошлой ночью. Он старался не смотреть ей в глаза и протянул руку, чтобы взять ее. Когда он это сделал, их пальцы соприкоснулись, и по руке Гермионы пробежал разряд энергии, исходящий от места их соприкосновения. Она отпрянула, словно в шоке, и удивленно посмотрела на него. Однако он, казалось, ничего не почувствовал, просто кивнул и направился в свою комнату. Гермиона постояла немного, наблюдая, как он идет по коридору, затем ошеломленно покачала головой и спустилась по лестнице.
Драко действительно почувствовал, как между ними пронесся поток энергии, но он не хотел, чтобы она видела, какое потрясение он испытал. Он не понимал, что произошло, он никогда не испытывал ничего подобного и задавался вопросом, что это значит. Он положил мантию на кровать и остановился, чтобы еще раз пережить этот момент. Их пальцы едва соприкоснулись, но толчок был сильным. Он нахмурился, пытаясь найти какое-нибудь возможное объяснение случившемуся. Когда ничего логичного в голову не пришло, он потряс головой, чтобы привести мысли в порядок, и вышел из комнаты.
Гарри и Гермиона мило беседовали, когда он вернулся на кухню. Он собрал посуду со стола и сложил ее в раковину.
Гарри воспринял это как знак того, что они могут продолжить беседу.
— Итак, на чем мы остановились? О да. Мы будем тренироваться здесь. Примерно на трети пути вниз по склону есть выступ, достаточно большой для настоящей дуэли. Если ты не найдешь нас здесь, в доме, то, скорее всего, мы будем там, если понадобимся.
— Как я уверен, вы уже знаете, — сказал Драко, — этот дом защищен заклинанием Фиделиус. Если кто-нибудь рискнет забраться так далеко от цивилизации, он не увидит ничего, кроме пустого поля. Не стоит быть замеченным во время дуэли.
— Фиделиус? Как?
— Я хранитель секретов.
— Для твоего собственного дома?
— Да.
— Как это возможно?
Он вздохнул, как будто она была двухлетним ребенком, задающим вопросы о том, почему небо голубое.
— Сейчас это не важно, Грейнджер.
Она посмотрела на него мгновение, затем повернулась к Гарри и спросила:
— Хорошо, а что насчет меня?
Гарри глубоко вздохнул, прежде чем продолжить.
— У тебя очень важное задание.
Гермиона посмотрела на него, желая знать, какую роль она будет играть.
— Ну что? — спросила она после минутного молчания друга.
— Твоя задача — составить план по наведению порядка, — она нахмурилась, не понимая. — Как только Волан-де-морт будет мертв, министерству предстоит огромная работа по розыску всех друзей Малфоя.
Драко поднял взгляд от тарелки на Гарри, слегка удивленный его набором слов.
— Пожирателей смерти, — сказала Гермиона.
— Да. Мы хотим, чтобы ты разработала план, как министерство справится с этой задачей.
Она кивнула, думая о списке имен, который дал им Малфой. Это была бы огромная работа.
Как будто прочитав ее мысли, Драко заговорил.
— И этот список, который я тебе дал, неполон. Это все, что я смог выяснить, — покончив с мытьем посуды, он подсел к ним.
— Гермиона, ты можешь делать с этой работой все, что захочешь, — сказал Гарри, снова пытаясь напомнить ей, что в этом плане были и хорошие моменты.
— О, Грейнджер. В этом задании есть одна часть, которая, я думаю, может тебе понравиться, и которая также очень важна — попытаться предсказать, что будет делать каждый Пожиратель смерти после смерти Темного Лорда. Некоторые из них побегут, некоторые будут сражаться, а некоторые сдадутся, требуя наложения проклятия Империус. Как, например, мой отец.
— Как будто кто-то в это поверит, — сказала Гермиона, не успев подумать. Когда она осознала, что сказала, ее глаза расширились, и она приготовилась к вспышке гнева Драко, но этого так и не произошло.
Он просто странно посмотрел на нее и продолжил:
— Или моя мать, которая на самом деле никогда не принимала метку. Она могла бы утверждать, что мой отец контролировал ее, что на самом деле не было такой уж большой ложью.
— Твоя мать не пожиратель смерти? — спросила Гермиона.
— По сути, так оно и есть, потому что она связана с ним. Она никогда не принимала метку последователя, потому что вышла замуж за Люциуса, а он принял ее. Жена Пожирателя смерти не имеет никаких прав и не имеет права голоса ни в чем. Она должна следовать за своим мужем, как он следует за Темным Лордом. Тетя Белла была чем-то вроде исключения, но она с юных лет проявляла склонность к темным искусствам, боли, пыткам и тому подобному. Темный Лорд не принимает много последовательниц. Однако моя мать, безусловно, заслуживала бы Азкабана, хотя я не думаю, что она на самом деле лишила кого-то жизни.
Гермиона вздрогнула от его небрежного замечания об убийстве. Она внезапно и отчетливо вспомнила, что этот человек убил ее родителей. Она была настолько захвачена вихрем происходящего, что позволила себе забыть о своих родителях, о той ночи, когда она нашла их, о том, каким чудовищем на самом деле был парень, сидящий напротив нее. Как она могла быть такой легкомысленной, такой иррациональной, такой слепой? Она посмотрела на Гарри, внезапно сильно испугавшись, и не только за Малфоя — за себя.
Гарри нахмурился.
— Что, Гермиона? Ты в порядке?
Она кивнула, но Драко заметил, что ее руки дрожат.
— Эй, — сказал Гарри, беря ее за руку и пытаясь успокоить ее страхи, какими бы они ни были. — С тобой все в порядке? Я здесь, никто не причинит тебе вреда. Я буду защищать тебя.
Она снова кивнула, пытаясь успокоиться. Возьми себя в руки, сказала она себе. Она не могла позволить ему увидеть свою слабость. Он не мог знать, как легко причинить ей боль, потому что он только сыпал соль на рану, загоняя ее дальше кончиком своей палочки, пока боль не становилась невыносимой.
— Я в порядке, — сказала она, стараясь придать своему голосу храбрости.
Во время этого разговора Драко задумался о том, что могло случиться такого, что заставило Гермиону побледнеть, как привидение, и ему показалось, что она его видела. Он только что закончил рассказывать о своей матери — о том, что она никого не убивала. Но он не сказал «убивала», вместо этого он использовал мягкие слова. Это все? За день до этого, на равнине перед домом, он заявил о сорока семи смертях. Она поправила его, сказав «убийствах». Может быть, так оно и было? Нет, этого не могло быть. Конечно, этого было недостаточно, чтобы вызвать у нее такую бурную реакцию. Он крепко зажмурился, когда понял, кто это, должно быть, ее родители. Она внезапно вспомнила о них и о его роли в этом, и ему захотелось вернуться назад и стереть то, что он сказал. Он не хотел причинять ей боль и сожалел, что его слова причинили именно это.
— Я в порядке, — повторила Гермиона, и ее голос звучал увереннее, чем раньше. — Похоже, мне было бы лучше сохранить свою работу в министерстве. Я могу более эффективно следить за пожирателями смерти, поскольку, в конце концов, это моя работа — выслеживать их. Кроме того, это поможет мне лучше узнать моих коллег-авроров, чтобы я могла понять, кто лучше всего подойдет для их поисков, когда до этого дойдет.
Драко улыбнулся ей.
— Я знал, что выбрал тебя не просто так, Грейнджер. Все дело в твоих мозгах.
Гермиона старалась не перегнуться через стол и не вцепиться ему в горло. Работать с Малфоем оказалось намного сложнее, чем она себе представляла, теперь, когда она снова могла сказать, что хотела бы, чтобы он был мертв. Или умирал. Или разлагался изнутри. Она слегка усмехнулась при этой мысли.
Затем она немного тоскливо вздохнула.
— Мне понравилась идея поработать во «Флориш и Блоттс». Ладно, что теперь?
Гарри заговорил.
— Следующий вопрос — где ты будешь жить. Это зависит от тебя. Ты можешь остаться здесь, или жить в Лондоне, или где угодно, на самом деле.
Гермиона не думала о том, где она будет жить. Она предполагала, что останется там, на краю обрыва. Тот факт, что у нее был выбор, заставил ее нахмуриться.
— Ой.
— Тебе решать, — сказал Гарри, не желая давить на нее, чтобы она приняла конкретное решение.
— Могу я подумать об этом? — спросила она.
— Конечно, — сказал Гарри.
— Я приму решение сегодня вечером, — сказала она, глядя на Гарри. Она старалась не смотреть на Малфоя дольше, чем это было необходимо. Они с Гарри встали.
— Тогда сегодня мы будем тренироваться. Спасибо за завтрак, Гермиона, — сказал Гарри. Парни ушли.
Гермиона провела большую часть дня, размышляя о двух вещах: о Драко Малфое и о том, где ей жить.
Все утро она просидела на кровати, думая о нем. Малфой убил ее родителей, и все же она была здесь, сидела в его доме, ела его еду, дышала его драгоценным чистокровным воздухом. Как она вообще могла жить с ним в одном доме? Она была уверена, что будет испытывать сильное искушение проклинать его почти каждый раз, когда они будут общаться, не только из-за ее родителей, но и за каждый раз, когда он называл ее Грязнокровкой.
Она нахмурилась, осознав кое-что. Он ни разу не называл ее так с тех пор, как появился в их жизни. Почему нет? У него было много шансов. Возможно, это было частью соглашения, которое он заключил с Гарри. Только чем-то очень серьезным можно было объяснить то, что он не использовал по отношению к ней свое любимое слово. Должно быть, так оно и есть, решила она.
Если оставить в стороне это странное замечание, не будет ли это позором для памяти ее родителей, если она будет жить в доме Малфоев? Она пыталась думать о том, чего они могли бы хотеть, но всякий раз, когда она это делала, ей хотелось плакать. Она не знала, что они сделают, потому что их не было рядом, и она не могла их спросить, потому что он убил их. Как она вообще могла думать об этом трезво?
— Нет, Гермиона, — ругала она себя, — подумай, чего бы хотели от тебя твои родители?
Она взяла лист пергамента, перо и чернильницу и составила список вещей, которые, по ее мнению, могли бы помочь ей принять это решение. Самым важным, решила она, было то, что она помогла бы Гарри и, между прочим, ему победить Волан-де-морта, что помогло бы всему миру, а не только волшебному. И если Гарри верил, что у Малфоя есть что-то, что поможет ему победить Волан-де-морта, и она доверяла Гарри свою жизнь, то она должна была верить, что у Малфоя действительно было что-то, что могло бы помочь. Она хотела быть рядом с Гарри настолько, насколько он мог позволить. В конце концов, они были друзьями. Поскольку Малфой, казалось, был ключом, или, по крайней мере, у нее был ключ, это означало, что ей придется мириться с ним.
До нее дошла тяжесть того, что означало бы поражение Волан-де-морта. Свобода для всех волшебников, ведьм и магглов, от него, от страха и от всего, что царило с момента его возвращения шесть лет назад.
Ее родители поддержали бы ее решение сделать мир лучше, даже если бы это означало, что ей пришлось работать с их убийцей. Она просто знала это о своих родителях, потому что они были хорошими людьми, которые научили ее поступать правильно и смотреть на ситуацию в целом. На карту были поставлены многие жизни на войне, и многие жизни можно было спасти благодаря тому, что делали Гарри и Малфой. В конце концов, эти жизни были важнее ее собственной. Она уже смирилась с тем, что может погибнуть на войне, и эта возможность просто означала, что она окажется в неприятной ситуации на неопределенное время. Тем не менее, из этого могло выйти много хорошего. Ей пришлось бы временно пожертвовать своим счастьем и покоем ради блага всех людей, которые были бы спасены окончанием войны.
Гермиона улыбнулась, почувствовав, как от этого решения на сердце у нее стало спокойнее. Решив эту дилемму, она почувствовала, что проголодалась, и направилась на кухню, чтобы приготовить бутерброд на обед. Ей не хотелось встречаться с Гарри и Драко, поэтому она отнесла бутерброд в свою комнату, чтобы поесть. Закончив, она услышала, как они заходят в дом и находят обед.
Она немного почитала, прежде чем перейти к другой задаче — решить, где жить. Гермиона достала еще два листа пергамента. На одном она написала «Лондон: плюсы и минусы», а на другом — «Малфой: плюсы и минусы.» В течение следующих двух часов она составляла списки всего хорошего и плохого, что могла придумать для обоих мест.
Закончив, она откинулась на спинку стула, чтобы просмотреть свои списки. В Лондоне она была бы в своей собственной квартире, со всеми своими вещами, рядом со своими друзьями, своей работой и волшебным миром в целом. Она была бы свободна приходить и уходить, когда ей заблагорассудится, делать все, что ей заблагорассудится. Но она была бы далеко от Гарри, и ей было бы труднее следить за всем, что здесь происходит.
С другой стороны, жить в доме Малфоя было бы тяжелым испытанием. Она испытывала сильные чувства к нему. Она ненавидела его в течение многих месяцев после убийства своих родителей. И она была уверена, что он все еще ненавидит ее. Она не могла представить, каково это — жить с человеком, которого ненавидишь. Она представила себе бесчисленное количество споров, ухмылок, взглядов, полных отвращения, и упоминаний о ее крови (то, что он не упоминал об этом, не означало, что он никогда не упомянет). И это был его дом, а значит, от нее ожидали, что она будет следовать его правилам, если эта тема когда-нибудь поднимется. Что, если бы он обращался с ней как с рабыней или, что еще хуже, как с домашним эльфом, поскольку она занимала такое «низшее» положение? Что, если бы он хотел, чтобы она была там в качестве дополнительного бонуса в качестве экономки? Она бы наотрез отказалась от такой должности.
Ее список минусов жизни с Малфоем был длиннее, чем в Лондоне, в то время как список плюсов был короче. Она была бы близка к Гарри и, следовательно, знала бы, что с ним происходит. Но это также означало, что она будет близка к Малфою, что было еще одним минусом.
К ужину она так и не пришла к какому-либо выводу. Она порылась в шкафчиках, чтобы приготовить что-нибудь на скорую руку, затем вернулась в свою комнату, чтобы поесть в одиночестве. Она снова услышала, как они роются в поисках еды, и на этот раз они не ушли, поев. Она слышала приглушенные звуки разговора, и это только отвлекало ее. Она наложила на свою комнату заглушающие чары и улыбнулась наступившей тишине.
После еще одного часа тщательного изучения списков, внесения в них дополнений и изменений, она тяжело вздохнула. Внутри нее происходила битва логики и эмоций. Обычно логика легко побеждала, но на этот раз ее сильно потянуло в другую сторону. Но логика была весьма полезна и никогда раньше не подводила ее, в отличие от того, чтобы следовать зову сердца, своим эмоциям. Она подумала о пятом курсе, когда позволила Гарри убедить себя, что им нужно пойти в министерство, чтобы спасти Сириуса.
На этот раз ее сердце сжалось сильнее, чем когда-либо. Это говорило ей, что это важно, что то, что они делают, важно, что за этим нужно следить. Еще раз тяжело вздохнув, Гермиона отложила свои списки и отправилась на поиски Гарри. Они с Малфоем были в гостиной и о чем-то серьезно разговаривали вполголоса. Увидев ее, они замолчали.
— Гарри, можно с тобой поговорить? — спросила она.
— Да, конечно, — сказал он, вставая. Они вышли на крыльцо, где Гермиона сидела в кресле, в котором заснула прошлой ночью. Гарри сел в другое кресло. На море надвигался шторм. Ветер был холоднее, чем прошлой ночью, и она могла видеть вдалеке вспышки молний.
— Ну, — начала она, — все, о чем я думала, все точки зрения, все логические рассуждения указывают на Лондон, — сказала она, не отрывая взгляда от бури. Казалось, она взывает к ней, умоляет ее. Всякий раз, когда сверкала молния, она видела, как волны вздымаются к облакам, а вода бурлит, как кипящее зелье.
— Хорошо, я понимаю, — сказал Гарри. Она видела, что он пытается скрыть свое разочарование.
Затем она повернулась и посмотрела на него.
— Но, Гарри, правда в том, что я просто не хочу там жить. Я хочу остаться здесь, с тобой, где все происходит, — она повернулась к бушующему шторму. — Несмотря на то, что это его дом… Мне здесь нравится.
— Гермиона, я просто хочу для тебя самого лучшего.
— Я знаю, — она помолчала с минуту. — Я могла бы просидеть здесь весь день и всю ночь и никогда не устану смотреть на это. Вода там, снаружи. Прошлой ночью я была потрясена. Я не чувствовала такого спокойствия с тех пор, как… — она замолчала и проглотила комок в горле. — …очень давно. И хотя он здесь, я думаю, что это нормально. Море такое живое. Это похоже на то, что мир дышит с каждым приливом и отливом воды. Его глубины бесконечны, его голос неумолим. Ты можешь утонуть в его глубинах или быть спасенным по его зову. Но он может убить тебя без промедления, одним взглядом.
Гарри некоторое время молчал.
— Так тебе здесь нравится? Уже?
— О да. Я никогда не проводила много времени у воды, но это море очаровало меня, Гарри.
— Это невероятно, — затем Гарри застонал. — О, Гермиона, я обещал Джинни, что отправлю ей сову, когда буду уходить, чтобы сообщить, что со мной все в порядке. Ты не возражаешь, если я напишу ей сейчас?
— Нет, конечно, нет, иди.
— Значит, ты приняла решение? Ты останешься здесь?
Она кивнула и подняла голову, чтобы улыбнуться ему.
— А теперь иди и напиши своей жене, — он ушел без дальнейших ободрений. Гермиона улыбнулась грозе и мысли о том, что Гарри и Джинни поженились. Затем она поежилась от холодного ветра.
Через несколько минут дверь снова открылась. Она собиралась расспросить Гарри подробнее о его жизни с Джинни, но почувствовала, как что-то теплое и мягкое обхватило ее плечи, и подалась вперед, позволяя Драко снова накинуть на нее мантию, так что та упала между ее спиной и стулом. Затем Гермиона взялась за него и полностью закуталась в него.
Он сел на то место, где только что сидел Гарри.
— Ну и как сегодня погода? — спросил он, глядя на грозу.
Она усмехнулась.
— Это что, попытка завязать разговор? — несколько минут он молчал. — Ясное голубое небо и десятипроцентная вероятность осадков, — наконец ответила она, и на ее губах заиграла легкая улыбка.
— Значит, у тебя хорошее настроение? — спросил он.
Она кивнула.
— Мне здесь очень нравится.
Драко снова замолчал на несколько минут. Казалось, она не обратила на него особого внимания, но внутри у него все кипело. Он вышел, чтобы что-то сказать ей, сказать то, что давно хотел сказать. Он знал, что она не поймет, скорее всего, рассердится, и была небольшая вероятность, что она обругает его за это. Но он все равно должен был сказать это, независимо от того, как она отреагирует. Когда он, наконец, успокоился настолько, что смог заговорить, его голос был едва слышен из-за надвигающейся бури.
— Будет ли это иметь значение, если я попрошу у тебя прощения?
Гермиона застыла. Действительно ли он имел в виду то, что, как она думала, он имел в виду? Непрошеные слезы навернулись ей на глаза, и она, не стыдясь, дала им пролиться. Она не могла ему ответить С в о б о д н ы й м и р р а н о б э — ей нечего было сказать. Они ушли, и он не мог вернуть их ни извинениями, ни всей магией мира. Какое имело значение, что он сожалел, какой от этого мог быть толк? Она почувствовала оцепенение. Всего несколько часов назад она решила отбросить свои чувства гнева и ненависти к этому человеку, чтобы помочь Гарри выполнить важную задачу, но теперь он должен был пойти и сказать это. Как он смеет говорить с ней о ее родителях?
Драко смотрел, как она плачет. Она даже не потрудилась вытереть слезы. Ему хотелось бы сказать, что он ничего не почувствовал, увидев, как она плачет, но это было неправдой, даже близко к истине. Он наблюдал, как она подтянула колени к груди, обхватила их руками и положила на них подбородок, не отрывая взгляда от моря и шторма. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он понял, что она не собирается ничего ему говорить.
Он вздохнул и встал.
— Не спи здесь больше. Собирается дождь, — затем он вошел внутрь. Она никак не показала, что услышала его, и только через двадцать минут ответила.
— А тебе какое дело?
Перед тем как лечь спать, Драко проверил крыльцо. Гермиона все еще была там, в той же позе, в какой он ее оставил. Он подошел к двери Гарри и постучал.
— Поттер. Гермиона на улице, и собирается дождь.
— Хорошо, спасибо, я схожу за ней.
Драко вернулся в свою комнату и подождал, пока не услышал, как Гарри вышел из своей комнаты, спустился по лестнице, открыл и закрыл дверь на заднее крыльцо, затем снова открыл и закрыл ее. Только когда он услышал, как две пары шагов поднимаются по лестнице, а затем хлопнули две двери, он выключил свет и отправился спать.
ooo